Ибрагим открыл глаза, встал на ноги и вышел из есов, покачнувшись только один раз. Это выглядело так буднично, что до Анатолия не сразу дошло — минуту назад человек лежал пластом, все уже приготовились к тому, что завтра-послезавтра он умрет, и вот он спокойно встает, ходит и даже не высказывает никаких особенных эмоций по поводу своего выздоровления.

Он вернулся через минуту. Анатолий посмотрел на него и вздрогнул. Ибрагим походил на ожившего мертвеца. Чудовищно исхудавший, покрытый красными пятнами, с воспаленными лимфоузлами, пропахший потом и мочой, он производил жуткое впечатление. Но глубоко ввалившиеся глаза бывшего подполковника СПБ смотрели ясно и осмысленно.

— Где ты взял панацею? — спросил он осипшим, но совершенно спокойным голосом.

— У ящеров, — недоуменно ответил Анатолий.

Им овладело странное чувство, будто все происходящее ему снится. Ну не бывает так, чтобы умирающий человек вдруг встал и пошел, а потом вернулся, застегивая на ходу ширинку, и стал спокойно разговаривать, даже не радуясь тому, что теперь снова здоров. Прямо как живой мертвец из фильма ужасов…

— У каких таких ящеров? — переспросил Ибрагим. — Откуда у ящеров панацея?

— А я знаю? Возлувожас меня вчера встретил, подошел, говорит, на, держи, твоему другу это поможет.

— И все? Он не говорил, что хочет взамен?

— Нет.

— Плохо. Должно быть, хочет чего-то совсем запредельного. Возлувожас — это кто вообще такой?

— Местный вавусо, прямой начальник Фесезла. Это он просил меня поучаствовать в ритуальном поединке вместо себя, помнишь, я рассказывал?

— Что-то такое припоминаю, — Ибрагим наморщил воспаленный лоб. — Ну-ка, расскажи все по порядку, от начала и до конца.

Анатолий вздохнул и начал рассказывать историю своего знакомства с ящерами, стараясь не упустить ничего важного. Ибрагим внимательно выслушал Анатолия, умудрившись не задать ни одного вопроса по ходу изложения. Анатолий так и не понял — то ли ему было все понятно, то ли совсем наоборот.

— Интересно, — сказал Ибрагим. — Очень интересно и очень странно.

— Что странно?

— Все. Вот, например, откуда у Фесезла радиостанция?

— Какая радиостанция?

— Он принял твой аварийный сигнал, значит, у него должна быть радиостанция. Откуда он ее взял?

— Не знаю, — растерялся Анатолий. — С машины какой-нибудь снял…

— Это как раз понятно, непонятно, почему она осталась у него. Почему ее не забрал, например, Возлувожас? Или сам швуэ Ойлсовл?

— Кто-кто?

— Швуэ Ойлсовл, верховный правитель Усуфлай. Думаешь, у местных ящеров столько радиостанций, что каждому мелкому вождю полагается по одной? А у каждого вавусов есть в кармане ампула панацеи, просто так, про запас? Между прочим, панацея для всех нечеловеческих организмов смертельна, деметрианские ящеры не являются исключением. Они могли хранить панацею только для одной цели — в нужный момент помочь нужному человеку, именно человеку, а не ящеру. Ты знаком с их этикой?

— Чуть-чуть.

— Принцип хахех ив осусув знаешь?

— Нет.

— Значит, ничего ты про них не знаешь, это у них один из главнейших принципов. Если коротко, дело в следующем — если тебе что-то дали, ты обязан дать взамен что-то более ценное. Не такое же ценное, а более ценное. Понимаешь?

— Они потребуют от тебя, чтобы ты сделал что-то очень сложное?

— Нет, они не потребуют, они вежливо попросят. Если я откажусь, они ничего мне не сделают, они не такие дураки, чтобы меня обижать. Но тогда я буду для них вне закона, и вы двое тоже, если только не отречетесь от меня, а тогда нам придется срочно возвращаться в Олимп, а мне этого не хочется. И еще, отказ расплатиться за услугу у них считается достаточным основанием для войны.

— Для войны с кем?

— Либо с тем, кто отказался платить, либо с его файзузосо, либо с файзузосо его файзузов… ну и так далее. А поскольку со мной воевать бесполезно, а прямого начальника у меня сейчас нет, они имеют право начать войну сразу со всем Олимпом.

— Ну и флаг им в руки.

— Не все так просто. У них есть панацея, а обычный мелкий феодал имеет в лодке радиостанцию. Ты уверен, что у них не найдется на складе сотни пистолетов?

— Ну и пусть найдется. Начиная с класса D оружие требует метку бойца, а с одними пистолетами много не навоюешь.

— Как сказать… Мы с тобой нормально видим в тумане, а обычные люди? Если ящеры захотят зачистить окрестные плантации, они без проблем это сделают. Олимп ящерам не по зубам, а вот мелкие поселки… но мы отвлеклись. Я не думаю, что ящеры хотят воевать с людьми. Я думаю, Возлувожас попросит у нас что-нибудь более реальное. Например, замочить дувчах Осув. Вожузл остался жив, а значит, имеет право оспорить результат поединка, тем более что оспаривать есть что. Насколько мне известно, у ящеров еще не было прецедента, чтобы на всиязо ухез выступали люди, так что у него есть повод воззвать к справедливости дувчав.

— Гм… и ты согласишься?

— Да. Я могу не признавать закон ящеров, но должна же быть хоть какая-то благодарность, иначе я сам себя перестану уважать. Возлувожас спас мою жизнь, и теперь я должен выполнить гм… почти любую его просьбу. И вообще, нам пора убираться подальше от Олимпа. Даже странно, что нас до сих пор не нашли, Дэйн ведь наверняка им все уже рассказал.

— Найти в джунглях одно определенное езузера, да еще в сезон дождей… я не знаю, насколько это легко.

— Нелегко. Но если очень нужно, найти можно. А им очень нужна эта сумка.

— Им ее не найти.

— Почему?

— Я ее выкинул в болото.

— Зачем?!

— Тебе становилось все хуже, у тебя начался сепсис, ты уже умирал. Я собрался везти тебя в Олимп.

— Зачем?

— Чтобы тебя вылечили.

— Они бы меня не вылечили. Они бы вкололи мне феназин и стали бы допрашивать, куда я дел эту сумку.

— Ты говорил, на тебя феназин не действует!

— В таком состоянии все действует. Ладно, проехали, спасибо за заботу. Ты помнишь, куда выкинул это хозяйство?

— Нет, конечно! Я специально отъехал подальше, чтобы не было заметных ориентиров.

— Теперь окончательно проехали. Может, они и не будут так сильно искать эту гадость… в конце концов, она им больше не нужна, да и нам, в общем-то, тоже. Чтобы воспользоваться этой штукой, нужна очень хорошая поддержка обычным оружием, для террориста-одиночки эта вещь бесполезна.

— Ты говорил, она мощнее, чем термояд!

— Я преувеличил. Сто двадцатый элемент взрывается сильнее, чем плутоний, но совсем ненамного, единственное его преимущество в том, что он нерадиоактивен и что бомбу можно сделать очень маленькой. Насколько я понимаю, леннонцы каждый раз взрывали маленький заряд, а потом доводили дело до конца обычными электрическими бомбами. Нам такое не повторить.

Анатолий почувствовал себя идиотом. Ибрагим обманывал его с самого начала, он так красочно расписал, что могут сделать террористы с этой статуей, а на самом деле она — обычное спецсредство, притом не особо мощное. Интересно, в чем еще он солгал?

— Прости меня, — сказал Ибрагим, — но тогда это было необходимо. Мне было нужно, чтобы ты осознал всю опасность, которую таит в себе эта статуя. Если бы я не солгал, ты мог упереться, и тогда бы мы потеряли время.

— Мы и так потеряли время.

— Нам не хватило совсем чуть-чуть. Если бы леннонцы не начали выступление немедленно…

— Если бы да кабы… Ты совсем оклемался?

— Совсем я оклемаюсь недели через три, но драться могу уже сейчас.

— Вот и хорошо. Пойду, скажу Говелойсу, что ты очухался. Заодно узнаем, что им от тебя нужно.