30 апреля, среда, утро. Нью-Йорк Сити, США
Когда вернулся из своего разведрейда, обнаружил троих убитых зомби на мостках над трубами, ведущими от дока к берегу.
— Нас уже заметили, — пояснила Дрика, похлопав по автомату. — На берегу больше собралось, но сюда не лезут. Боюсь, как бы ночью не напали.
— Стеречь будем, — сказал я, пожалев, что нет ночного прицела: очень бы пригодился. — А может быть, на якорь встанем? Здесь глубина метров восемь — десять, я же мерил.
— А почему бы и нет? — задумалась она. — А давай! А с утра обратно подойдем.
Я почему-то был уверен, что якорь не зацепится и нас отнесет течением. Почему? Да просто потому, что больно бестолковые мы мореплаватели, у таких ничего не должно получаться, но якорь держал прочно. Пристроились метрах в стах ниже дока и наконец почувствовали себя в относительной безопасности. Пока преграды от мертвяков лучше, чем глубокая вода, мы не встречали.
Сели на оставшийся диван в кают-компании, подтащив к нему кресло от компьютерного стола, поужинали всухомятку.
— Думаю, что к этим «обеденным яхтам» лучше подойти перед самым выходом, прямо на «Проныре», — сказал Сэм. — Может, есть проще способ доставать ящики — не таскать до кормы. Окно выбьем, например, и через него прямо на палубу сюда подадим. Там много?
— Очень, — подтвердил я. — Целый штабель. Вытрясти один такой склад — и у нас с водой никаких проблем, хоть купайся в ней. Но это во вторую очередь, пока вода у нас есть.
— Заправка? — спросила Дрика.
— Именно так, заправка, — подтвердил я. — Пока у нас танк и все бочки не будут заполнены, покою нам не будет. Да что покою: мы тронуться отсюда не можем, а у меня уже мандраж начинается — второй день здесь у всех на виду болтаемся — мало ли кого принесет!
— План есть? — спросил меня Сэм.
— Есть, проще некуда. Идем вдвоем, Дрика прикрывает. Запускаем генератор и насос, возвращаемся обратно. И заправляемся. Так, как ты и предлагал.
— Отключать потом будем?
Он кивнул в сторону берега.
— Нет, — ответил я без раздумий. — Не думаю, что что-то случится. Или автоматика отрубит, или… не знаю, но второй раз туда полезть не удастся, как мне кажется. Не понимаю я в этом ничего — знаю только, что и с одним рывком мы здорово рискуем.
— Может, все же с других лодок попытаемся? — спросила Дрика.
— Боюсь, — ответил я честно. — Такое ощущение, что мы уже запас терпения того, кто присматривает за нами сверху, исчерпываем. Постоянная мысль о том, что кто-то нехороший сюда заявится.
— А само не потечет? — спросила она. — Танк же выше, чем мы, вентиль если открыть…
— А какой вентиль? — спросил ее Сэм. — Насколько я в таких штуках разбираюсь, открывать их должен кто-то по схеме, которая хранится неизвестно где. Ты хоть одну трубу видишь, чтобы прямо сюда шла? Нет? И я не вижу, поэтому пытаться открывать задвижки — это как пазл складывать: надо иметь прорву времени, да, сэр.
— А если там придется работать, что-то включать и выключать? — задала разумный вопрос Дрика.
— Тогда Сэм вернется, а я буду управлять, — ответил я.
— Нет, не пойдет, — сказал Сэм сразу. — Ты моложе и сильнее, быстрее бегаешь, так что прорвешься наверняка. Я останусь на управлении. А потом вы прикроете меня из винтовок, пока буду бежать обратно.
Хотелось возражать, но Сэм был прав. Мужик он крепкий, но все же в возрасте — и реакция не та, и силы не те. А я все же лось здоровый, мне прорваться проще.
— Да, так и сделаем.
На этом наше вечернее совещание завершилось. А утро встретило мандражем — предстояло или прорваться через последние проблемы, или… не прорваться. Поездка на «зодиаке» до ближней марины, которая Грэнд-Коу, прошла вообще без приключений — отвязали небольшую лодку, даже заводить не стали, а наоборот, уронили подвесной мотор за борт и притащили ее на буксире, а теперь намертво закрепили рядом с «Пронырой».
— Дрика, тебе задание прежнее — никто не должен зайти на мостки, понятно? — давал я последние инструкции. — Главное — дай нам заправиться. И пока будем туда бежать — не стреляй, в такие моменты попасть в своих проще некуда: сама не заметишь, как кто-то из нас под выстрел выскочит.
— Все ясно, — серьезно кивнула она, усаживаясь с винтовкой у борта и опирая ее на релинг.
— Дальше будет хуже, так что к худшему и готовься.
— Поняла, — кивнула Дрика и выстрелила.
Звук выстрела раскатился по реке, ствол «штайра» выплюнул пулю, пробившую голову мертвеца, подошедшего слишком близко к мосткам. Дрика уже нас защищала.
— Сэм, готов? — несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, спросил я своего напарника.
— Наверное. Более готовым уже не буду — пошли, пока я со страху не сбежал, — сказал он.
Не врал: по лицу видно, что тоже боится. Как-то мы наугад сейчас чешем, даже не знаем, сумеем управиться с техникой или нет. Не характерно для меня вообще-то, но придумать ничего другого толкового не получалось. Информации мало: не посмотришь — не поймешь, а чтобы смотреть — надо туда сбегать. Да и стимул — вот оно, прямо перед носом, решение всех проблем.
Все, хорош топтаться, погнали!
Я первым выскочил на мостки, Сэм шел в трех шагах от меня. Бежали трусцой, но не слишком быстро, чтобы силы зря не расходовать и дыхание не сбивать: нам еще стрелять придется, и что самое важное — стрелять быстро и метко. Или все, поход был неудачным, вечная память героям.
Первый мертвяк — пуэрториканец в зеленом комбинезоне с надписью «HESS» и строительной каске — попытался перехватить нас на сходе с мостков, но я его заметил еще с дока, так что пристрелил метров с пяти, аккуратно прицелившись. Пуля пробила каску, и та покатилась по земле.
Хорошо, что пространство открытое, — небось, по пожарным требованиям, все просматривается. Еще мертвец — девочка, черная, с изуродованным лицом и сломанной челюстью, вся избитая, но крови мало — от мертвой кто-то так активно отбивался. Опять выстрел, еще один… с третьего попал. Сэм пока не стреляет — он противоположную сторону контролирует.
Слева — белый танк, огромный, с лестницей наверх, справа — зеленый. От них мешанина труб идет на какой-то огромный распределительный узел в центре двора, просто под навесом… вообще заправку напоминает: колонки и трубы. Просто шланги вроде пожарных, толстые и массивные. Слева два дома: один под двускатной крышей, поменьше и повыше, другой — сарай сараем, длинный и плоский. Вот там бы генератору и быть, больше его и запихать здесь некуда, тем более что провода по земле идут, в виниле, их «необутым взглядом» видно.
Большой белый танк для нас все это время закрывал вид на внутренний двор терминала, и заглянуть неоткуда было — ни с какой точки. А вот теперь… Посреди двора стояла огромная машина. Трехосный грузовик «интернешнл», с большущей цистерной и надписью на борту — все той же «HESS». Ну да… и вот что за трубы под навесом — там же… «заправкой» это не назовешь, а вот можно сказать «раздатка»! Они там такие машины-цистерны наливали и… и по маринам отправляли, наверное. Это же заправка на колесах! Ну да, а как же иначе? Да вон же еще один стоит, прямо у крана!
— Сэм!
Два выстрела за спиной, затем еще два вместо отклика. Пока все штатно, ко мне вон тоже мертвец бежит, и быстро так… Остановился, поймал прыгающую голову в кружок пип-сайта, стрельнул короткой очередью, чтобы наверняка, — попал. Тот с ходу пропахал пыльную землю лицом и затих.
— Не спи, пошли! — поторопил меня Сэм.
— Сэм, бочки!
— Пустые, обе! Я по посадке вижу! Давай дальше!
Плохо, что пустая. Вот… точно плохо, хорошо бы полная. Ладно, пока по плану, нечего на ходу менять. Ага, еще двое, далеко пока… вон там встретим, пробежим еще чуть-чуть. Вновь замер, целясь, открыл стрельбу. На этих с десяток патронов ушло, второго свалил уже на подходе. Дальше — бегом, бегом…
Так, кабели, кабели куда ведут? Куда они ведут, мать их так? Где они вообще? Вижу: вон они под трубами, как раз к тому сараю, у самого забора, или как его назвать… Или там просто трансформаторная? Как подумал — чуть автомат с перепугу не выпустил, волосы дыбом. Вот облом-то будет…
Опять Сэм несколько раз выстрелил, выругался, потом вновь открыл огонь. Тут я уже не удержался — все равно с моего сектора никого, — обернулся. Сэм свалил какого-то мертвеца, а второй, на диво шустрый и измазанный запекшейся кровью с головы до пят, бежал к нему, кажется даже пытаясь уворачиваться от пуль. Я дострелял в него остаток магазина, все же свалив, и перекинул спаренный рожок на второй — полный.
То, что могло быть генераторной и трансформаторной, окон не имело и было заперто. Подъемные ворота из тех, что под крышей в рулон как жалюзи скатываются: не зацепишь, не подлезешь. Как с такими справляться — я без понятия, а вот Сэм знал: швырнул на асфальт сумку с инструментами. А я повернулся к нему спиной, готовый защищать.
Еще мертвяк, слева. И справа один. Справа — ребенок, тоже быстрый, шустрый, морда… уже не лицо, уже морда. Открыл огонь по нему, в голову не попал в суете — низко пошло, но случайно перебил колено. Тощее, детское колено мертвенно-серого цвета, торчащее из синих спортивных шортов. Маленький «недосупер» покатился по земле, я бросил взгляд искоса на второго мертвеца. А их там уже двое, правда, идут неторопливо — не отожрались. А ребенок вдруг резко побежал ко мне на четвереньках, пачкая грязный асфальт пятнами бурой слизи, и получил пулю прямо в верхушку черепа, дернув головой и свалившись.
Сэм ругался в голос, возясь с воротами: что-то у него не клеилось. Я видел, что ему хотелось все бросить, обернуться и отстреливаться, а он вынужден стоять вот так, обратив к врагу незащищенную спину, — никому не пожелаешь. Даже если знаешь, что тебя прикрывают, не видеть подходящего врага и заниматься другим делом — очень тяжко.
От меня слева ворота на улицу оказались. Я когда бежал сюда, боялся, что здесь просто шлагбаум — тогда вообще беда, — но оказались легкие сетчатые, которые на роликах по рельсу катаются, и, к счастью моему великому, — закрытые. Пусть они всего чуть выше моей головы, но для мертвяка обычного уже преграда. Вон один, подошел и уперся, сетку трясет, бельма пучит.
А огонь — на тех двоих, что раньше заметил, переводчик на одиночные. Сначала одного, потом второго — легко справился. Еще один, опять справа… нет, вновь двое, вон второй: толстый, как гора, но даже не идет — бежит вперевалку, загребая кривыми короткими ногами. Грушевидная морда, шея складками, огромный зоб, одна рука обгрызена до самой кости по локоть… Страшный какой, мать твою! И раскачивается так, что в суете только с пятого выстрела попал в лоб. Второй, маленький шустрый негр в спортивном костюме, кинулся ко мне, к счастью не заметив Сэма — я его отпустил так далеко, что он мог его заметить, и тогда…
Слышу частые выстрелы с лодки — Дрика тоже прикрывает нас. С ее позиции хорошо видны ворота: до меня доходят уже те, кто проскочил через ее обстрел. Пусть далеко, но зато с упора, с хорошей оптикой и из точной винтовки — можно много дел наворотить.
Звон упавшей на асфальт железяки, радостная матерщина Сэма. С гулким грохотом поднялись по направляющим ворота.
— Генератор? — заорал я.
— Насос! — послышался ликующий ответ. — И генератор! И главный вентиль!
Ну как и предполагали, все нужное в одном месте.
— Запереться внутри можно?
— Если есть петли для замка, то всегда можно!
Это да, он мне и раньше говорил, и приготовил хитрую петлю с привязанной монтировкой. Праздник для моей души, музыка для моих ушей! Можно запереться!
Опять мертвяк — быстрый, гнилой, весь какой-то особенно мерзкий, с палкой в руке, он выбежал из-за танка, замер, пригнувшись, и вдруг невероятно быстро рванул ко мне, напоровшись на очередь куда-то в середину тела, в таз, покатился по земле, а я, убедившись, что Сэм закрылся изнутри, бросился к генераторной. И чуть не налетел на мертвеца, зашедшего откуда-то сзади, с перепугу отскочил назад, шарахнул ему в голову короткой очередью, разбрызгав содержимое черепа на белую стену.
Обежал генераторную, вскарабкался на прижавшийся к стене железный ящик, из которого торчал пучок кабелей, оттуда подтянулся, чуть не завалившись назад из-за магазинов на брюхе, и оказался на крыше, перепуганный и злой как черт. Какой-то мертвец уже припадочно тряс ворота, связанные Сэмом, и я просто стрельнул в него сверху, с крыши. Оглянулся. Еще тварь, бегущая в мою сторону. Выстрелил дважды — не попал: мертвец уворачивался. Затем, шокировав до глубины души, до последнего предела, мертвяк криво и неуклюже взмахнул рукой, попытавшись запустить в меня камнем, но промахнулся, причем сильно. И я промахнулся — тот рванулся вперед и начал живо карабкаться на крышу, где и получил пулю.
Так, вроде передышка. Вон один — выглянул из-за танка и убрался. Поняли, что в лоб не возьмешь, и прячутся?
А вообще классно мы придумали на нефтебазе пострелять, верно? Солярка еще ничего, но вот этот большой белый танк — с бензином. Интересно, его пуля может пробить? Сталь вроде не тонкая, если отсюда смотреть, но картина из «Белого солнца пустыни», где Абдулла из маузера танк дырявил, перед глазами крутится очень навязчиво.
Черта с два передышка: вон еще двое… трое, небыстрые — просто ковыляют. Огляделся — еще один, практически сзади.
— Сэм, как у тебя?
— Разбираюсь, — бурканье в рации.
Одиночными, башку ближайшего в пип-сайт — бах-бах-бах! Гильзы со звоном катятся с крыши, зомби мешком осел, ткнулся харей в асфальт. Второй вдруг ковылять перестал — побежал вперевалку ко мне, а еще один назад бросился. Чтобы патронов зря не тратить, решил пока не стрелять: дал добежать атакующему. Тот до стены доскакал и встал, словно в недоумении, задрав голову. Одного выстрела хватило.
Потом я бегал по плоской крыше с угла на угол, боясь не успеть остановиться и полететь вниз, к мертвецам, которые все же подбегали с завидной регулярностью. Позиция оказалась удачной — путь наверх всего один, быстро не заскочишь, вероятность получить пулю в мозги от меня — сто процентов, никак не меньше. Несколько раз зомби, понимая, что меня не достать, пытались убежать. Пару раз получилось.
Потом Сэм заговорил:
— Заработало! Есть питание! И с насосом все в порядке: лампочки горят.
Сквозь звон в ушах я все же ощутил то ли звук, то ли даже вибрацию генератора у себя под ногами. Слава те господи, первый шаг сделан!
— Слышишь меня? — опять голос Сэма. — Тут схема на стене. Соседний домик — насосная и диспетчерская, оттуда все можно запустить, отсюда — никак. Те три маленьких танка — фильтры. Остальное знаешь.
— Делать-то чего? — малость запутался я. — И фильтры при чем?
— В тот дом перебираться, а фильтры ни при чем, забудь про фильтры. Выходить можно?
— Нет еще, жди!
Пока болтал, вновь двое подбежали. Но я уже опытный — стрельнул обоих, когда они уже стенку поцеловали и замерли в растерянности. Слева? Справа? Чисто! Перезарядился, крикнул:
— Сэм, а может, цистерну нальем, а? И на ней свалим?
— Сожрут!
— А мы налив включим и на нее сверху заберемся, там нас не возьмешь!
Пауза.
— А ведь можно, да, сэр!
Ну вот и реальный план, кажется. Налить машину, угнать, заехать на ней на длинный, плоский, открытый, далеко выдающийся в реку пирс — и к нему же пришвартоваться. И лей сколько хочешь.
Не знаю зачем, выдернул из разгрузки свето-шумовую, метнул как можно дальше, к танку, откуда шел еще один мертвяк, сам с крыши спрыгнул, повиснув на руках: возраст не тот паркурничать, да и несолидно. Граната грохнула, шибанув звонким эхом, мертвец, как подорванный, вдруг побежал куда-то в сторону и исчез за танком. Испугался, что ли?
— Сэм, давай!
Створка ворот распахнулась, оттуда вылетел Сэм — и вместе с ним звук работающих агрегатов.
— Вперед!
Соскочил с крыши — аккуратненько, не по-паркурному: старенький я уже для этого, — бросился за рванувшим, как молодой, Сэмом. Вот она, машина… нет, он к другой — к той, что уже под раздачей. Хорошо, что навес по высоте с запасом: на цистерну сверху забраться можно, есть там пространство свободное. Сейчас, сейчас мы там…
— Внимание, справа! — закричал я, вскидывая автомат: к нам уже бежал персонаж из фильма ужасов — полуразложившийся мертвец с пожарным топором, замахиваясь на бегу.
Я в него так и не попал с перепугу — пропустил мимо, увернувшись. Топор со звоном врезался в асфальт. Добил я его, когда он заново поднимал над облезлой гниющей головой свое оружие. И чуть не проспал следующего мертвеца, выскочившего из-за грузовика, что стоял посреди двора, — хорошо что чуть не прямо под выстрел.
— Прикрывай! — крикнул Сэм, метнувшись к соединительным шлангам.
— Дай наверх забраться! — заорал я в ответ, вцепившись в металлическую лесенку.
Оглянулся и увидел еще зомби — толстую черную тетку, неуклюже бредущую на распухших ногах, прикинул, что не успеет ни ко мне, ни к Сэму до того, как я вскарабкаюсь, и полез наверх. И все же поскользнулся, больно приложившись подбородком о ступеньку и прикусив губу. В рот потекла кровь, я выругался, брызнув ею на белый бок цистерны, полез дальше, в суете вновь цепляясь разгрузкой и чуть опять не падая, попутно ударившись коленом.
Тетка как-то неожиданно быстро оказалась рядом — я даже не понял, когда она успела ускориться, — протянула раздутые руки, на одной из которых плоть была рассечена до самой кости и в разрез выпирало гнилое мясо, но я лягнулся ногой, угодив каблуком ей прямо в лоб и опрокинув на огромную задницу, а сам суетливо взобрался на цистерну. Запыхался до потери дыхания, но не от усталости, а скорее от постоянного страха. Даже не страха — ужаса. У меня кожу на затылке сводило при мысли о том, что мы можем здесь не отбиться и мертвецы порвут нас в клочки.
Встал на колени, опять сплюнул кровью, выругался грязно, застрелил поднимавшуюся на ноги толстуху, всадив ей подряд три пули в голову, и потом уже встал сам.
Сэм тоже не зевал — застрелил бегущего к нам «шустрика», потом свалил какого-то худого и длинного черного, не умершего, но и не встававшего больше с асфальта, а лишь как-то судорожно дергавшегося.
— И осторожно здесь стреляй! — крикнул он мне в довесок, после того как я, забравшись на цистерну, вновь принял проблемы обороны на себя.
А то я совсем дурак — не понимаю, что здесь в половине шлангов не только солярка, но и легко горящий бензин. Пальни не туда — и проблем не оберешься. Только пожара до небес нам здесь и не хватает для полного счастья.
А дальше… дальше я крутился на верху цистерны как босой на сковородке, стреляя во все стороны, меняя магазины, вновь стреляя, ощущая, как черное пластиковое цевье жжет руку уже даже через перчатку. Я не понимал уже, что там делает Сэм, давно закрепивший шланг и теперь крутящий что-то за откинутым желтым щитком возле странно изогнутой серой толстой трубы. Но после того как я свалил уже седьмого мертвеца, он показал мне большой палец и побежал к лесенке.
— Наливается!
Чтобы освободить ему место и заодно сохранить для себя сектор обстрела, я перескочил на крышу кабины грузовика, гулко отозвавшуюся под подошвами ботинок. Не свалиться бы — она то ли от дождя, то ли от утреннего тумана скользкая, как каток. Оглянулся — и чуть не свалился сам: с бампера на капот и оттуда уже ко мне лез здоровенный мужик в когда-то белой рубахе, в черной изорванной жилетке и черных брюках, с всклокоченной кудрявой бородой, со страшными ранами на руках и шее. Я вздохнул, прицелился, выстрелил, попав в середину просвечивающей на затылке лысины. Тот упал, с грохотом скатившись с машины на землю.
Тяжело. Уже тяжело и муторно на душе, уже хочется бежать. Здесь все неправильно: человек не может воевать с ожившими трупами, потому что их не бывает. Человек не должен убивать толстых пожилых негритянок, а толстые пожилые негритянки не должны ходить по улицам в мертвом виде и не должны пытаться меня съесть. Мертвые правоверные евреи не лезут на грузовики, а им за это не стреляют в лысину. Это все не-пра-виль-но. Абсолютно. Это — сумасшествие, это — маразм и бред одновременно.
Еще два мертвяка. Идут сюда, медленно, время пока есть. Выстрелы с лодки: на мостках уже с пяток трупов. И один из этих мертвяков качнулся и упал навзничь. Спасибо, Дрика, только не стреляла бы ты в этом направлении — не ровен час, куда не надо попадешь.
Второй мертвец, вооруженный, кстати, какой-то дубиной, побежал, причем не ко мне, а обратно — прятаться, стрелять я в него не стал. Даже стрелять в них уже тошно стало, все тошно.
Образовалась пауза. Я даже не заметил, что Сэм тоже стрелял, до того момента, пока он не присел на одно колено и не начал открывать лючок цистерны.
— Так, будем смотреть, сколько налилось, — пояснил он, перехватив мой взгляд.
— А сколько всего влезает?
— Написано на борту, что четыре тысячи галлонов.
Я присвистнул с уважением. Это больше пятнадцати тонн… если воды, но как-то слово «кубы» по отношению к солярке мне в голову и не лезет. И «тысячи литров» тоже — так и называю тоннами.
— А нам столько и не надо, — сказал я ему. — Две трети от этого.
— Поэтому и открыл, чтобы следить, — кивнул Сэм, вновь поднимаясь на ноги и беря автомат на изготовку. — Как две трети наберется — перебегаем в кабину и гоним отсюда. И Дрика пусть снимается.
— Дрика сама не снимется, — возразил я. — Может не успеть, а может и не пришвартоваться. Двадцать два метра лодка: второй человек нужен.
Как она одновременно будет отшвартовываться от заправочного дока и отстреливаться? Рванет какой-нибудь «шустрик» или, не приведи бог, «супер», увидев, что нет сопротивления, и тогда что угодно может случиться. Да вообще что угодно… Нет, нельзя ее одну бросать — соплячка еще, я это спинным мозгом чувствую, Сэм в этом плане за рулем грузовика надежней — он половину жизни на таком отработал.
А уж швартовка… Там точно беда: утопит лодку.
— И что?
— Ты езжай. На пирс возле яхт-клуба Линкольна, откуда мы лодку взяли. Где еще чартеры, помнишь?
— Помню, — кивнул он.
— А меня подвези до мостков — там я выскочу и бегом.
— Хорошо, — кивнул он задумчиво, явно уже прикидывая маршрут.
Напрямик проехать не получится: трубы на асфальте лежат, надо или вываливать ворота и вокруг территории ломиться, или сдавать задом довольно далеко. Но ничего сверхневозможного не видно.
А потом появился «супер» — и стало не до обсуждения планов. Он не бежал: он полз, прижимаясь к асфальту за тройным рядом труб, идущих вдоль забора. Я его видел, но попасть бы не смог — его закрывала еще и мешанина труб и приборов «раздаточной», или как оно правильно называется. И идея с рывком до дока стала сразу неактуальной — он меня в два прыжка догонит, насмотрелся, знаю.
— Сэм…
— Вижу…
Он один? Последняя наша встреча с такими же… нет, этот отличается — на обезьяну похож, как тот, что охотился на меня в складе в Юме, а те, в порту, были другими, какими-то бесформенными… Впрочем, не так и важно: радости все равно немного. Но похоже, что один.
Сейчас высунется, как раз слева, из-за угла, а точнее — вертикального столба, опоры крыши «раздатки». Прицелились туда разом, но мертвенно-серая мерзкая тварь то ли заметила, то ли что еще, но свернула влево, прижавшись к земле и укрывшись за высоким бетонным основанием.
— Ты куда пошел, сволочь? — тихо сквозь зубы спросил я.
Мутант двигался быстро, плавно и… опасно, по-другому это и не назовешь. Тварь воплощала в себе невероятную, чудовищную угрозу, а ее человеческое прошлое пугало еще больше — легко было заподозрить в этом невероятном и отвратительном существе еще и человеческий ум, изуродованный смертью и последовавшим воскрешением. Оно вернулось с темной стороны как насмешка над нами, как антипод, как то, что должно нас уничтожить. Оно должно нами питаться.
Странно — зомби во дворе не стало. Даже появившаяся мертвая женщина в когда-то розовом спортивном топе и черных леггинсах для фитнеса просто убежала, увидев «супера». Я не ошибся — это было видно ясно и откровенно. Так исчезают от подножия рифа всякие тунцы и окуни, когда туда подходит настоящий хищник, вершина пирамиды — большая акула. Он, в отсутствие свежатинки, питается мертвяками, как тот, в Ла-Порте? А ведь наверняка.
«Супер» добрался до дальнего от нас угла «раздатки», замер там. И тут же раздались частые выстрелы с дока — тварь оказалась в прицеле у Дрики! Пули ударили в монстра, выбили искры из бетона… и металлических конструкций «раздаточной».
— Не стрелять! — заорал я в рацию, перепуганный. — Тут сплошной бензин! Не стрелять!
— Ой! — откликнулась рация испуганным голосом Дрики.
Выстрелы прекратились, но все же результат какой-то был достигнут — «супер», поняв, что его укрытие не защищает, в три мощных прыжка перескочил из него в другое, между генераторной и высокими баками, в которых, со слов Сэма, были фильтры. И тогда я в порядке жеста отчаяния и от полного отсутствия идей выдернул из подсумка еще одну светошумую и закинул ее туда, к нему. Увесистый цилиндрик со звоном отрикошетил от одного из баков и закатился прямо к мутанту. И взорвался со щедрым и звонким грохотом, осветив яркой вспышкой стены.
Сначала не произошло ничего, а потом в проходе между танками показалась голова и плечи «супера». Он тряс уродливой башкой, явно не соображая, что открылся, и единственное, что я сказал Сэму, перед тем как мы начали стрелять:
— Осторожно, баки!
И мы открыли огонь. Причем я больше боялся угодить в один из баков, чем не попасть в мутанта: в моем мозгу крутилась картина «цепного взрыва на нефтехранилище» из какого-то боевика, когда все взрывается одно за другим, разносится в куски и летит в небеса к бениной маме. Но пули били в тварь, рвали плоть, ломали кости, брызгая на стену какой-то мерзостью. Тварь задергалась, с громким стуком ударилась башкой в один из танков, рванулась в сторону, упала, перекатилась, а потом, вдруг как-то резко очухавшись, изо всех сил рванула к забору и перемахнула через него в одно касание, исчезнув из виду.
Мы выдохнули разом, до дна легких, с металлическими щелчками заменили магазины. А потом Сэм сказал:
— Больше не качает. Слышишь?
В ушах звенело, но то, что колонка, качавшая до этого топливо в чрево цистерны, молчит, я понял.
— Это почему?
— Генератор прямо там, за стеной, — сказал Сэм, указав пальцем. — А стены из пеноблоков — их пуля протыкает, как нож дерьмо, да, сэр. Сейчас мы проткнули генератор.
Единственное, что я смог сделать по этому поводу, — издать долгий стон, а потом, задрав голову, выматериться от всей моей озверевшей за сегодня души.
— Ну ну! — предостерегающе поднял руку Сэм. — Все не так плохо, там… — он посветил фонариком в цистерну, — …уже больше половины. Это больше двух тысяч галлонов. Намного.
Ну ё-моё, что же он так людей-то пугает? Я чуть сознание не потерял от злости, страха и отчаяния. А все действительно не так плохо — этого нам на весь танк и еще с десяток бочек заполнить.
— Сэм, я прикрываю, снимаем шланги — и вези меня к доку.
