Глава 10
ЭВАКУАЦИЯ

После столь опасных приключений все решили отдохнуть от галактических сафари и некоторое время заниматься лишь делами сугубо земными. Соблюдая все меры предосторожности, Алексей еще раз посетил Гришу Аксельрода и выяснил адреса сразу трех ювелиров, которые заведомо должны были согласиться на полулегальную обработку кристаллов неизвестного происхождения. После этого Леха с Аркадием устроили турне в Амстердам, Тель-Авив и Лос-Анджелес, представив каждому из мастеров по горсточке камушков и по кусочку слитка в полкило весом.

Диана не вылезала из комнаты, где можно было просматривать архивные видеозаписи. В основном она изучала приватные беседы Сталина, Молотова и Ворошилова в начале 30-х годов, но в перспективе намеревалась заняться и другими политиками.

Оставшиеся без неотложных дел, Сергей и Николай решили, что настал удобный момент вывезти с юга семью геолога. Еще неделю назад Николай позвонил жене и сказал, чтобы продавала квартиру первому попавшемуся покупателю, не заботясь о цене, и брала билеты на московский рейс. Когда его распоряжение было выполнено, он телепортировался в город, где жила его семья. Утром следующего дня Сергей готовился двинуть туда же, чтобы помочь другу с эвакуацией.

Сразу после майора должен был отбыть Аркадий — в Лос-Анджелес. Ему предстояло посетить ювелира, забрать несколько брошек, колец, кулонов и прочих изделий, а также деньги за проданные камни. Оснащенный солидным арсеналом, Алексей оставался на Станции, чтобы подстраховать товарища в случае, если ювелир попытается выкинуть какой-нибудь фокус. Потом они менялись ролями: Алексей — теперь уже без оружия — наносил визит тель-авивскому огранщику алмазов, а вооруженный до зубов Аркадий дежурил у системы голографического обзора.

— Старик, ты там поосторожнее, — сказал на прощание Сергей. — И не забудьте Наташку с детьми встретить в Шереметьево… Ну, ни пуха вам.

Махнув рукой, майор шагнул на лестничную площадку перед до боли знакомой, давно не крашенной дверью с номером «26» и треснувшей пластмассовой табличкой «Милютенко Н. Б.». Еще когда Сергей был женат и часто приходил сюда с женой в гости, по поводу этой надписи частенько шутили: мол, неизвестно, кто именно из Милютенков имеется в виду — Николай Борисович или его супруга Наталья Богдановна. Тяжело вздохнув, Сергей нажал кнопку звонка.

Открывшая дверь Наташка после обычных приветствий неожиданно не без зависти сказала:

— Ой, Серега, а ты классно выглядишь. Видать, хорошо живешь в столице, даже седины не заметно.

— Крашусь, — скромно ответил Сергей.

В комнате его ждал приятный сюрприз: за накрытым столом сидели Самед и Гасан — соседи Николая, вместе с ним работавшие в одной геологоразведочной конторе. Начались бурные объятия, масса воспоминаний о судьбе прежних знакомых.

Однако Николай, прервав их, напомнил, что пора ехать, если нет желания опоздать на самолет. Наталья погнала детей одеваться и начала судорожно переставлять сумки с места на место. Сергей, посмеиваясь, наблюдал этот переполох, но вдруг спохватился и спросил, позаботился ли кто-нибудь заказать такси.

— Зачем такси? — обиделся Самед. — Какой я начальник управления, если для лучшего друга автобус к подъезду не подам, а? Пошли, все давно готово.

— А мы останемся, — сказал Николай. — Вечерним рейсом полетим. На базар за фруктами с Серегой пока сходим.

— В шесть часов придет Абдулла, новый жилец. Отдашь ему ключи от квартиры, — распорядилась Наташа. — Да, Сережа, я совсем забыла спросить про твоих.

— У них все нормально, — буркнул Сергей. — Живут в Люберцах. Ольга устроилась бухгалтером в какой-то коммерческой фирме, Светка уже на втором курсе.

Поняв, что ему неприятно вспоминать бывшую жену, Наталья резко сменила тему:

— Николай совсем рехнулся, велел бросить все добро и вдобавок брешет, будто новая квартира в Москве уже полностью обставлена.

— Подтверждаю, — захохотал Сергей. — Ты меньше суетись. Поезжай с минимумом ручной клади, а остальное мы привезем вечером. Что не сможем взять в самолет — машиной отправим. У нас уже все схвачено.

— И мебель купили? — недоверчиво прищурилась хозяйка. — Могу себе представить, что он там выбрал.

— Роскошный гарнитур, не ворчи. И еще тебя ждет новая видеосистема, музыкальный центр, «Супер-Нинтендо» для детей. Он даже хотел купить тебе шубу, но я отсоветовал — боялся, что не понравится.

— И правильно сделал, что отсоветовал. Не нужна мне шуба, мы лучше купим кожаную куртку.

Потом, когда дети и провожающие уже спускались по лестнице, Наталья отозвала Сергея и строгим шепотом осведомилась, откуда у ее супруга взялись новые зубы. Майор покосился на друга, и тот беспомощно обратил взгляд к потолку. Надо было выкручиваться…

— Понимаешь, старушка… Меня там не было, мне Аркадий рассказывал. Они с Колькой под этим делом, — Сергей щелкнул себя по горлу, — завалили на японскую выставку в Сокольниках. «Медицина XXI века» или еще что-то в таком духе. Что там самураи с ними делали, эти охламоны не помнят, а результат сама видишь… — Майор улыбнулся. — Честное слово, муж со здоровыми зубами — это не повод для ревности.

Стоя на балконе, они помахали вслед автобусу. Теперь можно было приступать к следующему пункту программы. Задернув шторы на окне, майор громко сказал:

— Ау, на Станции! Мы одни в квартире, давайте проход.

Откуда-то из коридора донесся голос Алексея:

— Ребята, сейчас свободен только акустический канал. Открыть проход пока не могу, потому что вот-вот должен вернуться Аркадий. Придем к вам сразу же, как только он будет на Станции.

Делать нечего. Сергей вернулся на балкон. Отсюда, с горы, открывался великолепный вид на город, вытянувшийся вдоль берега. На противоположной стороне бухты он разглядел стоявшие у причалов боевые корабли, а рядом белел на холме старинный особняк штаба соединения. Чуть дальше высились многоэтажные дома гарнизонного городка, где он прожил много лет, пока базу «Кальмара» не перевели в пустыню к югу от республиканской столицы. Когда-то в подчинении у Сергея, тогда еще старшего лейтенанта, служил призванный на два года выпускник геологоразведочного факультета Коля Милютенко… Их дружба не прервалась с демобилизацией. Николай продолжал заниматься подводным плаванием, и они с Сергеем частенько по воскресеньям ходили на катере к дальним островам. Потом произошла та мерзкая история и майора Каростина выгнали из Вооруженных Сил. А еще через три года Николай нашел бывшего командира в Люберцах, и они решили заняться «черным поиском».

— Молодость вспоминаешь? — тихо сказал Николай. — Тяжкое это дело…

— Да уж. Хотел бы забыть, но не выходит. Слишком много всего здесь случилось.

Веселый голос за спиной осведомился, что еще здесь случилось. Обернувшись, они увидели выходящих из огненного квадрата Аркадия и Алексея. Вчетвером друзья перетащили на Станцию тюки матрасов и одеял, связки книг, большие картонные коробки с посудой и прочий скарб.

— Послезавтра днем уведешь семью гулять по Москве, а мы тем временем закинем это барахло в твою квартиру, — сказал Сергей. — Наталье соврем, что перевезли трейлером… Аркадий, как прошла вылазка за океан?

— Без проблем. Хочешь взглянуть на побрякушки?

— Плевать я на них хотел. Деньги с ювелира получил?

— Куда ж он, падла, денется…

Николай предположил, что Дианка сейчас, наверное, забыла обо всем на свете и примеряет все золотые украшения подряд. Как выяснилось, он ошибся.

— Ха, как же! — Леха фыркнул. — Даже смотреть не стала. Не может оторваться от голографа. Нашла запись какого-то заседания Политбюро и уверяет, что тайны тридцать седьмого года больше не существует. Только она пребывает в легкой растерянности — на том заседании не велось стенограммы, так что научной общественности никаких доказательств предъявить невозможно.

— Нам бы ее заботы, — усмехнулся Сергей.

Перекусив в столовой, они проводили Алексея в крохотное ближневосточное государство и заглянули к Диане, где голографический Сталин выпытывал у хныкающего Бухарина какие-то важные подробности о сходке марксистских фундаменталистов, состоявшейся весной тридцать первого. Сергей даже заинтересовался этой сценой, однако Николай напомнил, что им пора возвращаться в южный город. На прощание майор посоветовал Диане поискать в архиве запись той сходки, о которой шла речь на допросе.

— Уже нашла, — сообщила девушка.

— И как они? Неужели истинные борцы за идею?

— Я тоже на это надеялась. — Диана сокрушенно вздохнула. — Но увидела сборище дебильных карьеристов, напичканных цитатами из классиков.

— Ну, желаю успехов. Расскажешь потом о своих на ходках..

Ответить Диана не удосужилась — так была поглощена, захватывающим историческим сюжетом.

До прихода человека, купившего квартиру Николая, оставалось некоторое время, поэтому друзья прогулялись на расположенный поблизости базар, где потратили всю местную валюту, оставленную Натальей. Пачка цветастых купюр превратилась в четыре сумки, полные свежими фруктами и дарами моря, которые были здесь гораздо дешевле и качественнее, чем на столичных рынках.

— Станция, слышите нас? — окликнул Сергей, вернувшись в дом.

— И слышу и вижу, — недовольным тоном отозвался Аркадий. — Не мешайте, я готовлюсь принимать Лешку. Здесь все в порядке.

— Но ты поглядывай сюда одним глазом. Как только покончим с делами — сразу вытаскивай нас.

— Ладно…

Друзья добили стоявшую на столе бутылку и подъели остатки прощального обеда. Судя по времени, самолет с семьей Милютенко уже преодолел половину пути.

Осталось только дождаться покупателя квартиры. К счастью, Абдулла пришел довольно скоро. Но он был не один, а в сопровождении старого знакомого Сергея.

Майор давно мечтал встретить этого подонка.

Впервые про Оруджа Идаятлы по кличке Косой широкая общественность узнала осенью 89-го. Тогда банда убийц под его командованием забила насмерть бригаду следователей, командированных по делу об этнических погромах в одном из сельских районов республики. Фотографию негодяя, гордо попиравшего ногой трупы, напечатали все центральные газеты Союза. Спустя полгода Сергей чуть было не расквитался с ним, когда толпа националистов атаковала их военный городок.

Увидев Сергея, мерзавец спросил Абдуллу:

— Ты у него квартиру купил? Считай, что бесплатно досталась. Когда получишь деньги обратно — половину мне дашь.

— Вай, почему он деньги вернет? — смутился новый владелец квартиры.

— Он приговорен к смерти! — Не отрывая взгляда от лица Сергея, негодяй вытащил из кобуры пистолет. — Помнишь, собака, как ты наших убивал?

Сергей молча нанес несколько сокрушительных ударов и отобрал у негодяя оружие. Затем спросил скрючившегося в позе эмбриона выродка:

— А ты помнишь, как ворвался в военный городок во главе пятисот ублюдков? Помнишь, как насиловал женщин на глазах у их детей?

Полубесчувственный бандит что-то промычал о свободе своего народа. Услышав этот бред, майор окончательно рассвирепел и взялся за дело всерьез. Через четверть часа убийца и насильник превратился в обрубок с раздробленными пальцами, переломанными руками-ногами, отбитыми внутренностями и еле заметными признаками жизни. Несмотря на крайнюю степень озлобления, майор четко выдержал меру необходимой жестокости: подонок-националист еще долго проживет, прикованный к инвалидной коляске. Все деньги, которые он награбил в дни погромов, уйдут на врачей и лекарства.

Распластанный выродок больше не способен был даже стонать — только хрипел, когда Сергей нанес заключительную серию ударов, выбив врагу зубы и сломав нос.

Потом, тяжело переводя дыхание, сказал ошалевшему от ужаса Абдулле:

— Забирай ключи и эту падаль. Через час можешь считать себя хозяином квартиры.

Испуганно кивая, покупатель вытащил окровавленную тушу на лестничную площадку.

— Лихо ты его наказал, — не без восхищения сказал Николай.

— Ерунда, мешок с дерьмом. Даже не пытался сопротивляться. Такие ублюдки способны лишь вдесятером над беззащитными измываться.

— Я думал — убьешь.

— Зачем? Смерть для него была бы роскошью. Пусть подольше мучается, сволочь.

Тут Николай забеспокоился и предложил сматываться, здраво рассудив, что Абдулла вызовет «скорую помощь», те — милицию, милиция начнет разбираться и так далее…

— Верно мыслишь… — Сергей обратился в пустоту: — Ау, на Станции. Мы возвращаемся, откройте проход.

Однако никакой ответной реакции не последовало. Ошалев от ужаса, они принялись орать в два голоса, вызывая дежуривших в Лабиринте друзей, но красный квадрат упорно не желал появляться. То ли ребята отлучились с пункта наблюдения, то ли вовсе связь прервалась. С каждой минутой оставалось все меньше надежд уйти из этой ловушки через другие измерения. Сергей уже начал прикидывать запасные варианты: пробиться к авиабазе, что располагалась в десятке километров от города, захватить с боем вертолет и прорваться на север через границу и зону боевых действий в Чечне. План казался выполнимым, потому что национальная армия дисциплиной не отличалась и на аэродроме караульная служба налажена, скорее всего, из рук вон плохо. А противовоздушная оборона здесь, как и в прочих микрогосударствах СНГ, наверняка дырявая, так что одиночный вертолет, скорее всего, проскочит без проблем. Хотя риск, конечно, имелся. Был у него и другой вариант — угнать в морском порту быстроходный ракетный катер, но и тут могли возникнуть разные сложности.

Для начала майор отыскал в углу комнаты отброшенный во время избиения пистолет, проверил магазин и, поставив оружие на предохранитель, сунул за пояс.

Николай с тревогой во взгляде следил за его манипуляциями. На улице завыла сирена. Осторожно отодвинув занавеску, Сергей увидел остановившуюся у подъезда машину «скорой помощи».

— Приехали, — сказал он тихо. — Еще чуть-чуть, и вокруг будет полно «мусоров».

— Думаешь отстреливаться?

— С этим пугачом долго не продержаться. Первую атаку отобьем без проблем, но тогда они, если не круглые идиоты, посадят на крышу соседнего дома автоматчиков или снайперов, и это будет полный конец. Оставаться в этой мышеловке нельзя. Уходим, пока милиция не приехала.

Но не успели они подойти к входной двери, как раздался голос Алексея:

— Братишки, долго еще вас ждать?

— Открывайте дорогу, пижоны несчастные! — заорал Сергей.

Очутившись на Станции, он, не выбирая выражений, высказал все, что думал о безответственном поведении дежурного. Лешка обиженно хлопал глазами и оправдывался: дескать, последние десять минут он занимался отправкой Аркадия в окрестности аэропорта, потому как физик должен был встречать эвакуированную с юга родню. Сергей же кричал, что дежурный отсутствовал не десять минут, а верных полчаса, раз не заметил, какая там была катавасия. Страсти улеглись только при появлении Дианы. Увидев девушку, майор стал немного сдержаннее на язык, а затем и вовсе остыл.

Чуть позже они, покатываясь со смеху, наблюдали, как Наталье чуть не стало плохо при виде огромной новой квартиры. Немного потянув время, вернулись на Землю и остальные. И, пожаловавшись на плохую кормежку в самолете, поспешили отпраздновать благополучное завершение переезда. Когда расходились, Аркадий, убедившись, что рядом нет непосвященных, осведомился:

— Что за экзекуцию ты там устроил? Прежде чем телепортироваться в Шереметьево, я видел, как ты переломал все ребра какому-то борову.

— Не все, — запротестовал Сергей, — от силы три-четыре.

— Может быть, — согласился физик, пристально разглядывая друга. — Но перед тем, как превратиться в котлету по-киевски, он успел сказать, что ты приговорен к смерти.

— К смерти? — Сергей усмехнулся. — Поднимай выше — в тех краях меня объявили вне закона.

… Тот год начинался тревожно. Как ядовитые грибы после кислотного дождя, по всей стране росли крикливые партии, желавшие любой ценой получить власть над своими регионами. Порой создавалось впечатление, будто разом отворились двери всех психлечебниц, и чья-то безумная рука палкой выгнала на улицы городов всех пациентов, включая самых буйных. Ничем другим невозможно было объяснить, почему на огромном пространстве от Балтики до Приморья миллионы юродивых беснуются на митингах, выкрикивая предельно идиотские лозунги и требования. Самым же ужасным было то, что часть этих требований властями покорно исполнялась, в результате чего жизнь становилась все хуже, но орды воющих безумцев немедленно находили виноватых (разумеется, не из своих рядов) и требовали новых, еще более дебильных уступок.

Казалось, что сверхдержава превратилась в один сплошной дурдом, обитатели которого не способны трезво шевелить остатками мозгов, не смыслят собственных выгод, не видят им же грозящих бед и не в состоянии отличить правду от вопиющей лжи. Да что там способность думать — даже элементарную школьную арифметику забыли. Страна занимала одну седьмую часть карты мира (подсчитать это было совсем просто: и территория государства, и площадь земной суши имелись в любом справочнике по географии: раздели два числа — и получишь правильный ответ), а все искренне верили, что эта доля составляет аж одну шестую. И с той же уверенностью в своей непогрешимости толпа полагала, будто все неприятности этой жизни имеют лишь два источника: людей чужой нации, а также армию, которая пыталась хоть как-то защитить порядок в стране. Как следствие, рядовым явлением стали нападения на офицеров, прапорщиков и членов их семей.

В те жуткие дни город, где дислоцировался дивизион «Кальмар», затопила вакханалия насилия. Республиканские власти не желали останавливать волну погромов, надеясь полюбовно сговориться с националистами, и, окрыленные безнаказанностью, вожди последних решились благословить толпы своих адептов на следующий этап кровопролития. Выступив на митинге, беспрерывно гудевшем в центре республиканской столицы, лидер «народного» фронта призвал взять штурмом армейские и флотские казармы, захватить склады оружия и пойти войной на соседнюю республику, с которой их предки не поделили чего-то еще в прошлом тысячелетии. Несколько тысяч придурков, повязав лбы черными ленточками, направились к гарнизонным городкам.

В военном порту часть офицеров потребовала раздать личному составу табельные автоматы. Адмирал отказался принять их делегацию, однако на всякий случай перебросил для охраны штаба боевые группы «Кальмара». Вместо командующего с офицерами встретился видный политработник полковник Восканов, терпеливо разъяснивший: мол, в стране успешно развиваются демократические процессы, и Верховный главнокомандующий запретил применять военную силу против мирного населения. Пока он болтал эту чушь, «мирное население», смяв караулы у проходной, ворвалось в гарнизон.

Плюнув на субординацию, майор Каростин поднял своих «кальмаров» и без оружия, одними лишь подручными средствами вроде ломиков, обрывков якорной цепи и пожарных топоров, принялся вытеснять погромщиков. Через полчаса, насмотревшись бесчинств, учиненных вандалами-националистами, офицеры и рядовые готовы были расстрелять город из корабельных орудий и реактивных систем. В тот вечер Сергей едва не настиг Оруджа Идаятлы, но тот успел бежать, бросив своих бандитов на произвол судьбы, которая выступала в облике рассвирепевших моряков.

Ближе к полуночи военный городок был очищен от нападавших, но за оградой собирались новые банды, которые деловито расставляли пулеметы на крышах окрестных домов. Охваченный паникой командующий связался с Министерством обороны, но из Москвы ответили традиционным назиданием: «На провокации не поддаваться, огня ни в коем случае не открывать!» Офицеры и мичманы поняли, что власть снова подставила их и предала, однако поделать ничего не могли.

Единственное, что они сумели, — начать эвакуацию семей командного состава и гражданских беженцев, спасавшихся от погрома на территории военного порта.

Не тут-то было. Выход из бухты перегородили два поставленных на якоря сухогруза под флагами «народного» фронта, тяжелые пулеметы которых простреливали насквозь всю акваторию. Вдобавок на одном из судов размещался штаб заговорщиков — военные радисты перехватили интенсивный поток приказов, рассылаемый антеннами этой старой калоши. Когда от пирса отвалили буксиры, увозившие женщин и детей, с сухогрузов ударили пулеметные очереди. А штабное судно передавало открытым текстом: «Убивайте собак и никого не бойтесь, наши друзья в Москве запретили военным стрелять!»

Зимняя ночь казалась бесконечной. Старшие командиры штаба и политуправления исчезли, прорвавшись из бухты на сторожевике. И тогда руководство обороной принял на себя капитан второго ранга Виталий Самойлов, разрешивший раздать личному составу оружие и боеприпасы. Автоматчики получили приказ занять позиции по периметру гарнизона, но огонь открывать только в случае начала обстрела или штурма. Сергею же, с его «кальмарами», Самойлов поставил задачу снять блокаду со стороны моря — по возможности без выстрелов.

«Если у вас не получится, — сказал кавторанг, — я потоплю эти лоханки артиллерией. Пусть потом хоть под трибунал отдают».

Первая группа боевых пловцов, надев акваланги и оседлав индивидуальные «торпеды», подвесила магнитные мины к обросшему водорослями и ракушками днищу штабного теплохода. Второй отряд, возглавляемый Каростиным, направился на шлюпках к другому судну, где было больше боевиков и спаренных зенитно-пулеметных установок. Незаметно подкравшись к сухогрузу со стороны открытого моря и преодолев вплавь последние триста метров, «кальмары» бесшумно вскарабкались на борт. Тут началась главная потеха.

Воспоминания о той стремительной атаке до сих пор грели душу. Сергей пробивался к спардеку от кормы, а навстречу ему со стороны бака наступала группа капитана Ахмед-заде, чью семью двумя часами раньше вырезали погромщики.

Натерпевшиеся за два последних года моряки успели люто возненавидеть местных националистов, этих кровавых опричников «перестройки», поэтому дрались жестоко и безжалостно.

Оказавшись на палубе, группа Сергея блеснула отшлифованным на тренировках искусством рукопашного боя. Часовых и расчет кормового пулемета сняли без единого звука, после чего, прихватив трофейные автоматы, направились к мостику.

В этот момент на соседнем корабле прогрохотали взрывы, начался пожар.

«Фронтовики» в панике бестолково метались по палубе, поливая друг друга беспорядочными автоматными очередями, а подводные диверсанты методично истребляли трусливую банду, ломали врагу черепа и суставы, швыряли за борт в ледяную воду. В ту ночь майор Каростин собственноручно прикончил не меньше десятка этих выродков и до сих пор жалел, что не убил втрое больше.

Тем временем в городе продолжался кровавый хаос, главные силы боевиков готовились штурмовать здание Центрального Комитета, недавно переименованное в резиденцию президента. Тогда, по настойчивой просьбе перепуганных республиканских бонз-коммунистов, командир столичного гарнизона вывел на улицы два мотострелновых батальона неполного состава, и к утру с «демократическим» движением было покончено.

Дальше началось самое непонятное и омерзительное. Президент (он же первый секретарь ЦК местной компартии, а также владыка «теневой» экономики республики), власть и жизнь которого спасала армия, обвинил военных в геноциде мирного населения. О жертвах продолжавшегося почти два месяца погрома никто не вспоминал, зато по убитым бандитам объявили всенародный траур и похоронили как национальных героев, мучеников борьбы за свободу. Внезапно объявившийся на третий день полковник Восканов устроил шумное партсобрание, активных участников подавления путча с треском изгнали из КПСС, а Самойлова, Каростина и еще десяток особо отличившихся офицеров уволили из Вооруженных Сил…

— И что потом? — тихо спросила Диана.

— Потом нам с Самойловым дали возможность уехать, даже выслугу лет вернули. А мой заместитель Сайд Ахмед-заде остался там — сказал, что не покинет родную землю в трудное время. Он перешел на службу в спецназ республиканского МВД, в дни ГКЧП его рота разгромила штаб-квартиру народофронтовцев и арестовала всех главарей. Через три дня, когда накрылась августовская оперетта, арестовали его самого. Был суд. Меня, Сайда, Виталика Самойлова и Мишу Хребтова приговорили к расстрелу. Сайда казнили в тот же день, а нас троих, как заочно осужденных, объявили вне закона. Вот так…

Друзья молчали, понимая, что слова утешения или сочувствия сейчас ни к чему. Слишком уж хорошо помнили они то позорное время, перевернувшее судьбу всей державы. Лишь девушка сказала тихо: мол, понимает, как тяжело было Сергею.

— Нет, девочка, не понимаешь… — Майор махнул рукой и добавил: — Два года назад, когда мы защищали Дом Советов, Самойлова разорвало на куски танковым снарядом, а я каким-то чудом ушел через подземный коллектор, но через неделю взяли и меня. Вот, пожалуй, и вся история.

Они выпили за всех, кто погиб, защищая правое дело. Потом — за тех, кто выжил.

Пришла пора расходиться. Надев корону, Аркадий вызвал канал телепортации.

Уже переступив огненную черту входа, он вдруг задержался и озабоченно произнес:

— Братишки, а ведь нужно придумать какой-нибудь простой способ связи с мозгом Станции. Иначе мы будем обречены всегда держаться вместе либо вводить постоянное дежурство в операционном зале.

Проблема действительно стояла остро. Выяснилось, что каждый из пятерых уже думал на эту тему. После короткого обмена мнениями решили для начала попробовать предложение Алексея: запрограммировать центральный компьютер Станции Земля, чтобы непрерывно следил за каждым из них при помощи видеоканалов и открывал ход в Лабиринт по условному сигналу.

— Вот развяжемся с переездом и займемся этим делом, — подвел итог Сергей.