Глава 4
БЕГСТВО
Нара больше не приходила, и Сагюнаро не знал — хороший это признак или плохой.
Он вновь погрузился в бесцельное ожидание.
И то наконец принесло свои плоды.
Дверь камеры распахнулась, и по ступенькам скатился вопящий от ужаса человек.
— Нет! Нет!! Не оставляйте меня с ним!! — Он попытался вскарабкаться наверх, но его отшвырнули, а дверь захлопнули, грохоча засовом.
Пленник приподнялся, глядя на незваного гостя. Человек скорчился у лестницы и горестно подвывал. Его светлая одежда была заляпана грязью — судя по запаху, песок, смешанный с гнилыми раздавленными фруктами, выступивший от страха пот и немного свежей крови. Значит, перед тем как швырнуть его сюда — волокли по площади перед храмом, не давая подняться на ноги. Ссадины на его коже продолжали кровоточить, а вонь ужаса, текущего из тела вместе с кислым потом, становилась все сильнее.
— Эй, — негромко окликнул Сагюнаро и вдруг узнал эту жалкую фигуру. — Казуми, ты?
Тот дернулся, словно его хлестнули плетью.
— Не убивай меня! — заскулил он отчаянно, еще сильнее вжимаясь в ступени. — Пожалуйста. Делай что хочешь, только не убивай.
— Успокойся, — устало произнес одержимый, не чувствуя к бывшему врагу ничего, кроме презрения. Голова гудела, и возвращаться в состояние багровой ярости казалось страшно утомительным. — Ничего я тебе не сделаю.
— Ты не собираешься убить меня? — с величайшим недоверием спросил Казуми, решаясь наконец поднять голову. Его лицо украшали длинные ссадины, под глазом наливался чернотой внушительный синяк. Пепельные волосы, прежде всегда аккуратно причесанные, напоминали свалявшуюся овечью шерсть, и в ней застряли колючки, семена и сухая грязь. Одежда на груди была щедро присыпана пылью.
Сагюнаро невольно усмехнулся — нюх шиисана его не обманул — недруга действительно волокли по земле.
— Нет. Я не буду тебя трогать.
— Значит, сделаешь это не сейчас, а позже, — с раздражающим упорством отозвался тот.
— Убирайся, — откликнулся пленник, прекрасно понимая, что его пожелание вряд ли осуществимо.
— Рад бы, да не могу, — нервно рассмеялся Казуми. — Дверь заперта.
— Зачем тебя притащили сюда? Вряд ли для того, чтобы скрасить мое одиночество.
— Они думали, мое появление взбесит тебя. Говорили, ты слишком спокоен и погружен в себя. Надеялись, что разозлишься. Ведь ты меня ненавидишь?
Сагюнаро не ответил на последний вопрос, произнесенный жалким, дрожащим голосом.
— Отчего же ты впал в такую немилость?
Казуми оглянулся, словно опасаясь, что его могут подслушать в этом глухом подземелье. Видимо, потрясение от случившегося с ним было так велико, что бывший сокурсник забыл страх перед одержимым и зашептал едва слышно:
— Они хотели подселить ко мне шима. Связать со мной духа. Но я не хочу. Я отказался. Я хотел быть заклинателем, добиться почета, уважения, денег. Я не собирался тащиться в Агосиму для того, чтобы меня превратили в чудовище. Даже если это сделает меня сильнее. Магистр Хейон уже прошел этот ритуал. — Казуми обхватил себя за плечи, сутулясь. — То же самое хотели сделать со мной, но я не дался.
— И тебя решили скормить шиисану, запертому в подземелье?
— Они сказали, что ты нуждаешься в свежем человеческом мясе, — сообщил он и содрогнулся, не скрывая отвращения. — Плоть животных есть не хочешь.
— Какая забота, — произнес Сагюнаро холодно.
— Говорят, ты им нужен, — повторил Казуми слова девушки, посетившей его не так давно. Или уже давно?
— Как Нара?
Тот мотнул головой, думая о чем-то своем.
— Не знаю. Давно ее не видел. Нас держат в разных комнатах.
Дверь скрипнула. На верхней ступеньке появился Руам. Его алые одежды сейчас казались черными, а белые полосы на лице почти светились в полумраке.
Сагюнаро не видел его со времен знаменательной прогулки в Румунг. По возвращении в храм маг швырнул ученика в подземелье и забыл на неделю — тот продолжал делать отметки на стене, пытаясь следить за временем, хотя не был уверен в точности своего календаря. Мог пропустить несколько дней, провалившись в сознание неизгоняемого.
Руам посмотрел на пленника и его встрепенувшегося гостя, ухмыльнулся:
— Вижу, ты не голоден. Или эта еда не по вкусу?
Казуми начал отползать к стене, со страхом глядя на мага. А тот неторопливо шагнул вниз, и шима за его плечом хищно затрепетал. Сагюнаро сжался, готовясь к нападению, кости руки заломило от боли.
— Впрочем, ты прав, я говорил Хейону, он притащил в благородный Румунг падаль. Ну кроме девчонки. — Руам остановился рядом с учеником и неторопливо разматывал длинную плеть, раздвоенную на конце. Она напоминала язык хищной рептилии, и шиисан, увидев ее, начал гневно рычать. Ему был очень хорошо знаком этот предмет. — Я пытался договориться с тобой, — продолжил маг, медленно пошевелив бичом, и тот лениво развернулся — холодный, шершавый, испачканный старой кровью. — Но вижу, ты не хочешь отзываться. Осталось узнать, долго ли ты будешь молчать, наблюдая, как убивают твое создание.
Он говорил не с Сагюнаро. Глядя на ученика, видел не его, обращался не к нему и требовал ответа не у него.
Первый удар пришелся по груди.
Тело обожгло, словно его коснулся длинный узкий язык пламени. Шиисан взвыл, требуя выпустить его.
— Беги, — прохрипел Сагюнаро, глянув на Казуми, но тот даже не пошевелился, вжавшись в стену, и смотрел широко распахнутыми глазами на дальнейшее избиение.
Боль вызывала ярость, а ярость вела за собой безумие. В одно из кратких мгновений прояснения одержимый понял, что по лицу течет кровь, руку словно разламывает на куски — а перед глазами маячило разъяренное лицо Руама. Он подтащил к пленнику стонущего от страха Казуми и наклонил его голову так, чтобы открыть беззащитную шею.
— Ешь! Тебе нужна живая плоть. Сколько еще ты будешь цепляться за человека в себе?! Он ничего не стоит! Это самое жалкое, что в тебе есть!
Сагюнаро молчал и не двигался.
С безумием являлась тьма. Та самая, жадно впитывающая его взгляд и смотрящая на него широко раскрытыми, мертвыми глазами… Бесформенная, опасная тень.
…Когда он очнулся, то не мог понять, что произошло. Убил кого-то или нет. Сколько времени провел во сне или вообще не спал, слепо блуждая по пещере и натыкаясь на стены. Кто приходил к нему, и кто находится рядом сейчас?
— Сагюнаро! Ты меня слышишь?
Зубы стукнулись о край чаши. В горло хлынула холодная чистая жидкость. Вода. Просто вода. Он пил, пока не начал задыхаться. Чашу убрали. К лицу прижалась мокрая ткань, смывая жесткую маску крови.
— Как ты? — прошелестело возле самого уха тревожно.
— Еще… жив, — отозвался он на этот знакомый голос.
— Можешь подняться? — Настойчивая рука потянула его за собой: — Нам надо уходить отсюда.
— Нара?
Щеки коснулись щекочущие прохладные волосы, девушка наклонялась над ним, видимо пытаясь определить, в состоянии ли он понять, о чем она говорит.
— Да. Это я. Нам надо выбираться, слышишь?
— Что случилось?
Шершавое и почти невесомое скользнуло по лбу — задела рукавом, затем послышался отрывистый стук — поставила чашу, из которой поила его, на пол.
— Они собираются напасть на Андо. Маги Румунга. А потом пойдут дальше на юг, к Варре.
Усилием воли Сагюнаро попытался заставить себя мыслить связно.
— Откуда такие… сведения?
— Учитель Хейон сообщил мне. И я не хочу в этом участвовать.
Сагюнаро сел, подстилка зашуршала оглушительно громко, этот звук был почти как физическое прикосновение.
— Маги настолько доверяют девчонке из Варры, еще не окончившей обучение, что готовы тащить ее с собой?
Нара тихо всхлипнула, и только теперь он прозрел. Тонкая фигура девушки казалась размытой, но он разглядел пока еще робкую тень, льнущую к ее плечу.
— Они сделали это вчера, — произнесла Нара сквозь сжатые зубы и зло смахнула слезу со щеки. — Опоили меня чем-то, а когда я уснула, провели ритуал слияния. Они это так называют. Я хочу убраться отсюда, пока тварь слабая. Потом она не даст мне бежать. И сейчас все заняты. Им не до нас.
Сагюнаро не был в этом так уверен, однако желание выбраться из подземелья стало непреодолимым.
— Идем. — Он медленно встал, покачнулся, но удержался на ногах. — Очень надеюсь, Рэй уже рассказал обо всем, что здесь происходит. И орден представляет, кто такие заклинатели Румунга.
— Я бы не слишком рассчитывала на это.
Девушка накинула на плечи ремни маленькой сумки, первая поднялась по лестнице, осторожно открыла дверь и замерла на пороге, нос к носу столкнувшись с магом.
— Нара, что ты здесь делаешь? — спросил тот с удивлением, не успевшим превратиться в подозрение.
У девушки не нашлось времени ответить. Из темноты за ее спиной вылетел меч и вонзился в человека. Прошел через его грудь насквозь. На сером лезвии задымилась кровь. Нара отшатнулась. Сагюнаро стряхнул с клинка мертвое тело и шагнул вперед, жмурясь от света.
Посмотрел на труп. Кровь из раны не текла, словно меч выпил ее всю, утолив свою вечную жажду.
Заклинатель поднял тело, стащил вниз по лестнице и бросил на груду сена. Только теперь он узнал убитого — это был тот самый маг, который приносил ему еду и менял подстилку. И это открытие не вызвало у него никаких чувств.
Сагюнаро отвернулся от своего тюремщика и быстро поднялся по ступеням, желая, чтобы этот раз, когда он спускался в свою камеру, был последним.
Нара ждала его, следя, не появится ли кто в коридоре, и внимательно прислушиваясь.
— Я знаю только один путь из храма, — тихо сказал одержимый, закрывая дверь и задвигая на ней засов. — По коридору с барельефами и дальше через зал с колоннами.
— Сейчас там не пройти незаметно, — откликнулась она с сожалением.
— Тогда показывай дорогу.
Храм был освещен дрожащими подмигивающими огоньками. Они расплывались сияющими красными кругами. Заклинатель поднял руку, стирая кровь с ресниц, но зрение не стало четче, теперь и камни приобрели багровый оттенок.
Они крались вдоль стен, стараясь не попадать на освещенные участки, чутко прислушиваясь и напряженно глядя по сторонам, готовые замереть при малейшем подозрительном шорохе.
По стенам, полу и потолку танцевали, прятались и блуждали тени. Одни были ледяными, другие еле теплыми, третьи трогали лицо Сагюнаро обжигающими жадными пальцами. Вершины гигантских колонн, поддерживающие кровлю, терялись во мраке. Пол под ногами был гладким, скользким, будто смазан маслом. Камень стен источал царапающий холод.
Нара почти бесшумно шла впереди, уверенно ведя его по коридорам. Одержимый чувствовал, что в своем движении она постоянно сворачивает направо, перемещаясь, словно по внутренней стороне гигантской раковины.
Библиотеку Сагюнаро узнал по запаху пыльных древних свитков и старого дерева полок. Воздух здесь казался медленным, ленивым, слежавшимся, как листы бумаги.
Его сменил плотный поток теплого ветра, наполненного душным ароматом ночи, в котором смешался горящий сандал, растертый шафран, раздавленные лепестки бархатцев, гниль и остывающий пыльный камень. Узкие волны благоуханий текли сверху, разбиваясь на длинные разноцветные сладкие, острые и сушащие горло нити, скользящие вдоль стен. «Коридор с окнами под потолком», — понял Сагюнаро, сделал еще пару шагов, услышал громкие, возбужденные голоса и поспешил укрыться в прохладной полоске тени. Судя по шороху одежды, Нара сделала то же самое.
Беглец моргнул несколько раз, пытаясь прояснить зрение, и на этот раз ему удалось — алое пятно впереди стало четче. Это был вход в зал, наполненный огнем светильников и голосами, дробящимися нетерпением и азартом.
— Мы не можем больше ждать!!
— У нас достаточно сил и без шиисана. Руам, ты все равно не можешь выманить его.
— Мы и так медлили слишком долго! Пора выступать.
— Еще один день. Дайте мне один день — если мальчишка не сломается, прикончу его.
Неизгоняемый заворчал беззвучно, услышав эти слова. Нара, прижимаясь к стене, протянула руку назад, чтобы коснуться Сагюнаро, хотела успокоить или удержать от необдуманного поступка, но наткнулась на костяной меч и дернулась вперед. Одержимый сам поймал ее запястье другой ладонью и сжал, требуя оставаться на месте.
Девушка оглянулась — совсем близко мелькнуло ее лицо, бледное и решительное. Жестом попросила идти дальше, но он не двинулся, прислушиваясь.
— Андо близко, — прозвучал низкий мужской голос, лишенный выражения. — Пройдем горы за день. Я уже говорил, на той стороне дикие, жалкие деревушки. Начнем с Саё. Здесь.
— Ты собираешься вырезать всех?
— Зачем? Они с радостью примут новых магов. Истинных правителей, вынужденных веками скрываться и ждать, когда восторжествует справедливость.
В ответ на это заявление послышался негромкий смех.
— Я бы не оставлял за спиной ничего и никого, — возразил другой голос — молодой и жесткий.
— Не забывайте про Датидо, — произнесла мягко и вкрадчиво женщина. — Эта провинция рядом, и там есть заклинатели…
— Такие же ленивые, беспомощные, слабые, как и все остальные.
— Но они могут успеть предупредить Варру.
— Не успеют.
Нара снова оглянулась, на этот раз вместо тревоги ее взгляд был наполнен мрачным торжеством — она не ошиблась в своем решении бежать. Девушка потянула Сагюнаро за собой, и тот подчинился, понимая, что медлить нельзя. Он следовал за ней, ориентируясь на светлый блик рубашки, запах подсохшей травы и листьев.
Стараясь не выходить из густой темноты, щедро разлитой у стены, куда не доставал свет из зала, они прокрались мимо двери, мельком увидев красные хищные тени трех магов, склонившихся над столом, где белела расстеленная карта. Один из шима, привязанных к заклинателям, дернулся обеспокоенно, почуяв посторонних, но снова затих, превращаясь в бесформенный клок тумана.
Беглецов не заметили.
Нара свернула в узкий коридор, прячущийся между двумя статуями магов прошлого. В одном из них Сагюнаро узнал великого Танигаву, известного тем, что прогнал всех злых духов с горы Фуко-Нояма, «Гора-Не-Вернешься», и спас жителей деревни, расположенной у ее подножия…
За спиной статуи виднелся узкий ход, из которого тянуло теплой затхлостью.
— Быстрее, — прошептала Нара. — Этот коридор выводит из храма на площадь.
Бежать в полной темноте, не натыкаясь на острые выступы, Сагюнаро помогала способность ориентироваться по запаху, дуновению воздуха и звукам, отражающимся от камня. Нара немного отстала. Он слышал неровный ритм ее бега, словно девушка часто оглядывалась, пытаясь понять — нет ли погони.
Интересно, верила ли она, что сможет уйти далеко. А если вдруг их безумный побег удастся, как собирается жить в нормальном мире с шима за плечами? И как будет жить он сам?..
Коридор закончился тупиком. Монолитная на первый взгляд гранитная плита с высеченным изображением легендарного заклинателя преграждала путь.
Положив руки на шершавую поверхность, девушка толкнула ее, и та с легким щелчком ушла в сторону. В узкий проем хлынул теплый густой воздух, наполненный едкой горящей смолой факелов и тлеющими гнилыми стружками. Удушающий запах, от которого у одержимого тут же сжалось горло, и он едва сдержал приступ кашля.
Спутница стояла неподвижно несколько мгновений, потом обернулась, показывая, что путь безопасен. И вдруг из темноты за ее спиной появилась длинная костлявая лапа, ухватила за плечо и поволокла за собой. Сагюнаро только сейчас почувствовал всплеск чужой голодной радости, прыгнул вперед и нос к носу столкнулся с одной из двух голов хоне-те.
Дух наклонил широколобую башку, втянул воздух, собираясь зареветь, предупреждая своих хозяев о беглецах, но меч шиисана воткнулся в его широко раскрытую пасть. Существо клацнуло зубами, захрипело, на клинок выплеснулась кровь, похожая на смолу. Вторая голова, немая и слепая, только моталась из стороны в сторону, когда Нара затягивала вокруг ее тонкой шеи невидимую цепь. Костистая кисть, вцепившаяся в девушку, разжалась. Сагюнаро рванул на себя меч, освобождая его, дух повалился на пол и начал таять.
— Много здесь еще стражей? — Одержимый вытер лезвие о короткую шерсть хоне-те и довольно недружелюбно посмотрел на спутницу.
— Не было ни одного. — Она с гримасой боли массировала плечо. — Раньше храм вообще не охраняли. Может быть, они чувствуют тебя, вот и выползают?
Сагюнаро посмотрел на меч, похоже окончательно ставший частью его тела, и сказал:
— Может быть.
Еще несколько шагов, и они оказались в круглом зале с низким потолком.
На полу лежали черные плиты, каждая выглядела как прямоугольный провал, наполненный горячей, жидкой тьмой — над ними клубился едва слышный шепот, воздух скручивался в невидимые, горячие водовороты.
— Могилы магов, — тихо сказала Нара. — Надо обойти по краю.
Сагюнаро кивнул, понимая, что и без предупреждения никогда бы не наступил на них.
Проходя мимо одной из плит, он даже не коснулся ее — кончик лезвия меча скользнул в опасной близости от гладкого камня, — и тут же из черноты вверх взметнулся столб жирного черного пламени. Оно ударило в потолок, оставив на камне обугленный след, и медленно стекло обратно.
Нара стремительно обернулась, посылая спутнику выразительный взгляд, неодобрительно посмотрела на костяной клинок, но ничего не сказала.
Больше никого из мертвых магов они не потревожили. И когда сплошная каменная кладка, мимо которой пробирались беглецы, закончилась низкой аркой, до Сагюнаро долетел глубокий, прерывистый вздох, вырвавшийся у Нары.
— Сюда, — шепнула она, — уже близко.
Под сводом было темно и сыро. На стенах выступали крупные капли, словно камень потел от усилия, сдерживая тяжкий вес храма, давящего на него. На полу натекли лужи, и в них, многократно дробясь, отражался тусклый глаз светильника, висящего на стене.
— Этим коридором пользуются только во время похорон, когда несут тело, — сказала Нара, поправляя ремень сумки, перекинутый через плечо.
Сагюнаро молча перешагнул через длинное водяное щупальце, разлегшееся поперек прохода. Он смутно помнил, что в храме Варры был зал, на стене которого укрепляли таблички с именами погибших заклинателей. Чаще всего тела тех, кто сражался с потусторонними сущностями, не находили. Умерших своей смертью — сжигали. Значит, в Румунге поступали по-другому, не боясь темной силы, которая могла возникнуть в месте захоронения, а быть может, даже черпали ее отсюда…
Ход закончился ажурной железной решеткой. Резные прутья и петли были засыпаны мелкой песчаной пылью, видно, ее открывали очень редко. За ней шевелилась жаркая, черная, душная ночь. Нара быстро подошла к преграде, налегла всем весом. Сагюнаро поспешил помочь, и решетка с неодобрительным скрипом начала подаваться.
Они выбрались на небольшую площадку, отгороженную от основной части храма неровным частоколом статуй духов. Те стояли так тесно, словно заклинатели обратили их в камень, согнав сюда толпой. Теплое марево плавало над площадью и мерцало отблесками огней. В их свете лицо сайны, замершей впереди, казалось печальным и растерянным.
Сагюнаро едва не захлебнулся в потоке свежего воздуха, которого было так мало в подземелье. Сделал несколько шагов, приближаясь к самому краю площадки, огражденной невысоким забором. За ним плескалась пустота, выбрасывая из себя жгучие, влажные, липкие запахи. Город спал, затаившись на дне долины многоногим тысячеглавым чудовищем, покрытым наростами домов и храмов.
Было очень тихо. Только посвистывали хвостатые мако, носясь по площади и засовывая цепкие лапы между ажурных решеток в стенах, чтобы стащить фрукты, лежащие в нишах как подношение духам.
— Я не вижу ни армии, ни орудий, ни повозок с провиантом, — произнес Сагюнаро. — Как они собираются воевать?
— У них есть шима. — Нара наклонилась, сгребла с камней горсть пыли и бросила на решетку, чтобы замаскировать следы от прикосновений их рук, теперь по-прежнему казалось, что ее не открывали. — Хокаю. А если постараются, могут вызвать и манмо. Им не нужна армия.
Девушка отряхнула ладони и посмотрела на спутника.
— Извини, ты не мог бы что-нибудь сделать с этим? — Она показала взглядом на меч.
— Боишься, что я воткну его тебе в спину?
— Не очень приятно знать, что за мной идет шиисан.
— Я тоже не рад компании шима.
Нара улыбнулась, но темнота тут же стерла ее улыбку, сделав лицо девушки таким же печальным, как у статуи сайны.
— Пойдем дальше. Вон там спуск.
Сагюнаро увидел ступени, почти скрытые тенью храма. Лестница вела вниз, в темноту. Она была уже, чем центральная, и более крутая.
— Давай поторопимся, — сказала Нара и начала спускаться первой.
Заклинатель шагал за ней, не отставая, не оглядываясь, все глубже погружаясь в темноту, окружающую холм, на котором стоял храм.
Ночь была черной и лоснящейся, как лаковая шкатулка. И под ее плотно закрытой крышкой скрывалось так много тайн.
Густые запахи окатывали беглеца, взрывались вокруг, словно созревшие коробочки семян шийдо. Мягкий, тревожащий, теплый, длинный след — мимо пробежал встревоженный мако, густая, вязкая, липкая жижа — на камнях лежат упавшие с дерева переспевшие плоды пайи, и в них колючие, едкие штрихи — стрекотуны, ползающие по фруктам и пьющие сладкий сок.
Почти у подножия лестницы он схватил Нару за руку, жестом велев идти медленнее и тише. Острая вонь давно не мытого тела, грязных тряпок и кислой еды подсказала, что на ступенях расположились на ночь несколько нищих попрошаек. Пробраться мимо них оказалось легко — хриплое, затрудненное человеческое дыхание не прервалось ни на мгновение, бесформенные тела не пошевелились.
На миг Сагюнаро почувствовал себя одним из духов умерших магов, которые, по легендам, спускаются ночью с вершины горы Дакэ быстро и легко, чтобы побродить среди живых и посмотреть в окна их домов. Так что никто из смертных не может увидеть их, только слышать иногда шаги и призрачные голоса.
…Спящие попрошайки остались позади. Шиисан на удивление равнодушно отказался от доступной беспомощной добычи. Видно, свобода привлекала его больше охоты.
Последние ступени и, наконец, подножие лестницы, которое заросло густым кустарником. Нара скользнула в него, не потревожив ни одной ветки, словно действительно была бесплотным духом. Сагюнаро устремился за ней, с удовольствием вдыхая жирную влагу земли и терпкость тонкой коры побегов.
Они пробирались под этой ненадежной защитой некоторое время, а затем, когда кустарник отступил и вокруг поднялись неровные стволы деревьев, — побежали. Сагюнаро чувствовал себя так, словно проснулся от долгого кошмара. Стало легче дышать, в голове просветлело. Неудержимое стремление вырваться на свободу сменялось новым беспокоящим чувством, пока еще не совсем понятным.
Нара остановилась, переводя дыхание и настороженно оглядываясь. Огромные дикие каштаны окружали их, между стволов лежали обломки камней. Черные валуны были гладко обтесаны с одной стороны — как будто легендарный силач-охотник Хэно вырвал их из кладки гигантского замка и разбросал среди деревьев.
Вокруг камней рос остролист. Его высокие побеги стояли прямыми, тонкими темно-зелеными пиками. А задумчивый дух растения плел среди листьев паутину запутанных, не видимых никому узоров. Почуяв шиисана, он вспыхнул тревожным светом и спрятался в корнях растений, которые охранял.
— Интересно, когда они обнаружат наш побег? — спросила девушка, вытирая рукавом потный лоб.
— Уже не важно.
Сагюнаро мысленно произнес формулу вызова, и спустя мгновение подле него закружил маленький огонек.
— Не хочешь отойти подальше от храма? — приглушенно спросила Нара. — Твои формулы слишком заметны.
— Потом может не быть времени. — Острием костяного меча заклинатель отрезал кусок от подола курты, разгладил ткань на ближайшем камне, огляделся, сорвал стебель-стрелу остролиста и его алым соком начертил на ткани несколько фраз. Подождал, пока строчки высохнут, сложил лоскут и отдал духу.
— Найди Рэя. Отдай ему. — Приказ он подтвердил мысленным образом и еще одним заклинанием. Удо мигнул и послушно растворился в воздухе.
«Теперь можно не спешить», — подумал Сагюнаро, и ему стало еще легче, словно мир духов, в который он погружался, отпустил его немного. Уже привычная головная боль отступила, костяные пластины, сковавшие ладонь, разомкнулись, рука приняла нормальную форму.
— Если бы у меня была колесница… — задумчиво, но без особого сожаления произнесла Нара, когда в темноте исчез мерцающий след удо и беглецы вновь направились дальше. — Кстати, не знаешь, что Рэй сделал с моей повозкой?
— Вселил в нее безликого.
— Значит, со «стрекозой» можно попрощаться навсегда, — сказала Нара, пробираясь между валунами.
Она не хуже Сагюнаро знала, во что превращаются предметы после того, как в них помещают подобную агрессивную сущность, — очень быстро ломаются, практически рассыпаются в труху. Поэтому обычно заклинатели избегают вселять безликих в ценные или редкие вещи. Да, собственно, мало кто из заклинателей вообще возьмется по доброй воле взаимодействовать с этим духом.
— У Рэя не было выбора.
— Так же как и у меня, когда я отдавала ему колесницу и копье, — вздохнула девушка, раздвигая длинные стебли.
Ее легкая, едва ощутимая формула заставила дух остролиста устремиться следом за ней. Опасливо мерцая от близости шиисана, он принялся выпрямлять смятые побеги, сплетать листья, поднимать упавшие семена, старательно маскируя следы беглецов.
Теперь Сагюнаро понимал, почему она сказала, что его работу с формулами слишком заметно.
— Ты очень тонко составляешь заклинания, — заметил он, шагая следом за девушкой по высокой траве, которая словно по волшебству смыкалась за его спиной. — Нас учили не так.
— Разные стили, — ответила Нара, обходя очередной валун. — У вас ударная магия. Нечто вроде молота, которым вы бьете по большим площадям, вкладывая максимум сил и энергии. Наша похожа на выпад тонкого стального клинка. Не менее смертоносно, но гораздо более тихо, аккуратно, неприметно.
— Да, пожалуй, — не мог не согласиться Сагюнаро, наклоняясь, чтобы пройти под низко склонившимся стволом, обросшим длинными бородами мха. — Похоже, Хейон готовил учеников с разными навыками.
Нара мрачно наклонила голову:
— Более того, уже здесь я узнала, что наше последнее испытание — крайняя мера. Можно было обойтись и без него. Не всех учеников и далеко не во всех выпусках подвергали подобному экзамену.
— Я уже думал об этом, — отозвался Сагюнаро. — Иначе откуда в Варре и окрестностях появилось столько бездарных заклинателей. Если бы все выпускники проходили наше испытание — в ордене остались бы только самые талантливые, находчивые, смелые, удачливые.
— Ну да. — Нара перебралась через небольшой валун, вросший в землю, локтем поправила ремень сумки. — Именно такие и нужны были учителю. Поэтому он устроил эту проверку. Выбирал самых лучших.
— Только ему не повезло, — усмехнулся Сагюнаро. — Лучший ученик отказался последовать за ним, лучшая ученица сбежала. Почему ты решила мне помочь?
— Тебя убили бы, если бы ты остался.
Нара остановилась на секунду. Густые заросли остролиста закончились, и девушка отпустила его духа-хранителя. Тот быстро метнулся прочь и затерялся среди стеблей. Впереди между искривленными стволами деревьев стал виден край обрыва.
— Еще вдвоем легче справиться, — продолжила Нара, начиная спускаться. — И нас обоих обманули. Тебя обещали научить обращаться со своим шиисаном. Мне… — Она осеклась и продолжила небрежно: — Ну и мне тоже обещали много чего.
Девушка замолчала, внимательно глядя под ноги и сосредоточившись на том, чтобы не споткнуться. Сагюнаро с интересом подумал, что именно могли ей посулить маги, но пока не стал уточнять. Его интересовало другое:
— У тебя есть какой-нибудь план, или мы просто идем, куда духи ведут?
— Я хорошо изучила эти места. — Нара замедлила шаги на склоне, который становился все более отвесным. — Когда учитель отправлял с заданиями, нашла несколько хороших укрытий. Это развалины, заросшие лесом. Там нет ни шима, ни других существ. До рассвета мы должны прийти к первому.
— Хорошо, что потом?
— Отдохнем. Недолго. Пока наше отсутствие не обнаружили, хочу уйти как можно дальше.
— Я помню одну тропу. Она ведет из Агосимы в Андо. — Сагюнаро ухватился за корень, торчащий из земли, протянул руку девушке, помогая ей держать равновесие на ненадежных камнях, готовых выскользнуть из-под ног. — Мы шли по ней сюда. Нас вела местная женщина. Она говорила, что этот путь не известен больше никому.
— Отлично. — Нара выпустила его ладонь, кивком поблагодарила за помощь. — У меня с собой карта. Когда остановимся, продумаем дальнейший маршрут.
— И куда ты планируешь пойти? Какая конечная цель?
— В ближайший храм ордена. Расскажу обо всем, что видела.
— Думаешь, нас там ждут? Меня, одержимого духом шиисана, и тебя, связанную с шима.
— Предпочел бы остаться здесь? — Нара оглянулась на спутника, и в ее синих глазах, обведенных темными тенями усталости, мелькнула ироническая улыбка. — Ведь тут нас все так любят, как ты успел заметить.
Сагюнаро понимающе усмехнулся в ответ, и разговор прервался. Беглецы замолчали, сосредоточив все внимание на трудном спуске. Стволы алатанов, растущих на склоне, изгибались у корней и тянулись вверх, словно сотни змей, вставших на хвосты. Почва вокруг них была засыпана прошлогодними бурыми листьями и сухими коробочками плодов, те тихо хрустели под ногами и рассыпались в мелкую труху. Кое-где виднелись камни, напоминающие острые плавники рыб, плавающих у самой поверхности.
Постепенно спуск сделался более пологим, идти стало легче. Однако Нара начала все чаще оглядываться и хмуриться.
— Ни одного духа. Ты, похоже, всех распугал. Даже каменщики расползлись. А раньше здесь было очень неспокойно. Я заранее приготовила несколько формул, чтобы разгонять гранитных вагров, но применять их не к кому. Не то чтобы я жаловалась… — Она невольно замедлила шаги, прислушиваясь. — Но это очень странно.
— Зато экономит время, — ответил Сагюнаро.
— Да. Ты прав, — согласилась девушка, но было видно, что ей не по себе от этой вынужденной пустоты вокруг.
Склон холма остался позади, беглецы ступили под кроны огромных грабов. Их стволы напоминали колонны, стоящие в огромном сумрачном зале. Лунный свет пробивался сквозь густые ветви. Торжественную тишину не тревожил ни один звук. Даже ночные птицы молчали.
Спутники ускорили шаг, стараясь как можно быстрее увеличить расстояние, отделяющее их от Румунга.
Постепенно грабовый лес начал взбираться на новый склон. Подножия деревьев утонули в густом кустарнике. Робкая стайка разноцветных светлячков брызнула в стороны яркими пятнами, увидев приближающиеся фигуры. Издали долетел прерывистый заунывный вой. Шиисан почуял запах хокаю, который показался ему отвратительно-едким. Горный дух не обратил внимания на людей, продолжая бродить вверх-вниз по обрыву, треща сучьями.
Сагюнаро прибавил шаг, пока опасное существо не передумало и не решило увязаться следом. Неизгоняемый мог идти, не останавливаясь, всю ночь, но Нара постепенно начала отставать и спотыкаться.
— Извини, — наконец сказала она, задыхаясь. — Эта тварь тянет из меня силы.
Может быть, через несколько недель шима окреп бы и давал ей возможность сутками не ощущать голод и усталость. Но пока дух, совсем недавно связанный с человеком, пил энергию из девушки, ничего не давая взамен.
— Далеко до твоего убежища?
— Нет. Уже совсем близко.
Лес стал гуще. Колючие заросли сплетались непролазными стенами. Под ногами путались длинные плети травы. Воздушные корни спускались с ветвей и норовили уцепиться за одежду. Сагюнаро уже подумывал, не вызвать ли меч шиисана, чтобы начать прорубать дорогу. Но Нара остановилась, огляделась и довольно вздохнула.
— Здесь.
Заклинатель не видел ничего, кроме переплетения стеблей и стволов густого кустарника. Но девушка показала на узкую дыру в живой стене у самой земли. Опустилась на колени, а затем ловко, словно ящерица, нырнула в нее. Сагюнаро протиснулся следом, обдираясь о колючки и шипы.
Древесный коридор выводил прямо в развалины, бывшие когда-то небольшим храмом.
Разбитые строения из черного гранита, покрытые барельефами и заросшие ползущими кустарниками. Здесь было полно змей — недовольно шипя, они скользили прочь от опасности, которую излучали две человеческие фигуры, крадущиеся между валунов. В белесой паутине, растянутой поперек оконных провалов, замирали жирные пауки, похожие на растрепанные комки полосатого меха. Лианы раздвигали камни построек, спускаясь с деревьев живыми канатами. По ним тоже ползал кто-то беспокойный, с множеством ножек и резким, тревожащим запахом.
Беглецы остановились в комнате с частично обвалившимися стенами. Крышей служило переплетение ветвей железного дерева. Плиты на полу потрескались и разошлись. Острый запах прелой листвы, непрерывного гниения и влажной почвы лежал здесь на всем толстым одеялом.
Сагюнаро с неожиданным интересом прошелся вдоль стен, изучая старые барельефы, сохранившиеся кое-где. Обостренное зрение заклинателя позволяло ему различать самые мелкие детали картин. На них духи — смесь шима и горных хаюров — возводили города и раскалывали горы, отделяя землю, весьма напоминающую очертаниями Аканэ, от огромного материка. Им помогали люди. Они были втрое меньше потусторонних сущностей и выглядели рядом с ними словно дети.
— Руам говорил тебе, что раньше наши территории были гораздо более обширными? — Нара села на пол и устало вытянула ноги.
— Да, — отозвался он, переходя к следующему барельефу. — Руам рассказал про катастрофу.
Нара вытащила из сумки флягу и показала спутнику.
— Хочешь пить?
— Нет, спасибо.
Сагюнаро стряхнул паутину, наклонился ниже, чтобы лучше разглядеть сложный рисунок.
— Говорят, многие духи, с которыми мы встречаемся теперь, — это те самые переродившиеся во время катастрофы маги и люди, — сказала девушка, тоже взглянув на изображение.
— Готов поверить, — отозвался он, рассматривая толпу шиисанов, изображенную на пороге пещеры.
— Ты не боишься? — спросила Нара, наблюдая за ним, и уточнила: — Себя.
— Боюсь, что совсем перестану контролировать неизгоняемого. — Сагюнаро отвернулся от изображений духов и опустился на пол рядом с девушкой. — И превращусь в нечто вроде меча-людоеда под именем Эпэтаму. Который вырывался из своих ножен и сам убивал врагов.
— А чтобы успокоить, его надо было кормить камнями, — подхватила Нара.
Значит, она тоже читала эту легенду. Впрочем, в библиотеке храма было много историй о легендарных героях, мечах, духах и заклинателях, все они читали одни книги.
— Я тоже боюсь перестать быть собой. — Девушка повела плечами, словно невидимый и пока еще крепко спящий шима, привязанный к ней, давил на спину. — Никогда не думала, что все так плохо закончится. Впрочем, моя карьера мага и началась не очень хорошо.
— Расскажи, — попросил Сагюнаро с искренним интересом.
Она улыбнулась в ответ, и ее худое лицо с полосами пыли на лбу и щеках стало очень привлекательным, озаренное этой приветливой улыбкой. Хотя та тут же погасла, стертая воспоминаниями.
— Я родилась в Варре. У родителей была маленькая лавочка на Торговой улице. Иногда они уезжали за товаром, и тогда меня отдавали пожить к дяде в пригород столицы. Там я и увидела в пять лет своего первого духа… духов. И это оказалось так страшно, ты себе представить не можешь.
— Могу. Продолжай.
Уже знакомым жестом она убрала короткие волосы за уши, снова повела плечами, и рубашка, когда-то бывшая белой, натянулась на ее сгорбленной спине.
— Двое детей. Мальчик и девочка. Я вошла в комнату, а они сидели на моем футоне и улыбались. Такими жуткими застывшими улыбками, похожими на оскалы. Смотрели на меня и перешептывались, не открывая рта, мерзко хихикали. Потом они исчезли и появились во время ужина. Сели напротив, а дядя и тетя их не видели, но все спрашивали, куда я смотрю. — Нара усмехнулась невесело, подтянула колени к груди, обняла их обеими руками, словно пытаясь защититься от своего прошлого. — Спустя какое-то время в комнату вошла женщина. Высокая, худая, одетая во все черное, с такой же улыбкой. Она подошла, пошарила под столом, достала три тарелки. Две отдала детям, а последнюю поставила передо мной. И сказала: «Ешь, девочка, ты, наверное, голодная». На тарелке лежали отрезанные человеческие пальцы.
Нара замолчала и посмотрела на Сагюнаро.
— Модбки, — произнес он тихо в ответ на этот выразительный взгляд.
— Да. Пожиратели человечины, — кивнула она и продолжила рассказ, глядя на свои колени. — Я закричала. Меня долго не могли успокоить. На следующий день позвали заклинателя. Он изгнал духов, и он же забрал меня в орден. — Она тряхнула головой, отгоняя жуткие воспоминания, и произнесла жестко: — Иногда я спрашиваю себя — почему все мои подруги видели милых игривых бибов, смешных домовиков или юрких анагато — защитников полей. А моими первыми существами оказались омерзительные, кошмарные твари?
Она прикусила нижнюю губу, несколько мгновений размышляя о чем-то, затем спросила:
— А твой первый дух, Сагюнаро?
— Женщина. Молодая и прекрасная.
— Когда ты увидел ее впервые?
— Она всегда была рядом, пока я жил дома. Сколько себя помню. С самого раннего детства. Сидела возле моей постели, когда я был ребенком, пела колыбельные, рассказывала истории, учила…
— Чему?
— Если уронишь в темноте маленькую вещь — ее непременно надо найти, иначе кто знает, кто поднимет потерянное. Нельзя вскакивать и бежать зажигать свет, если во время сна из-под твоей кровати раздается шуршание и шепот. Не надо открывать дверь ночью, когда слышишь громкий стук. Нельзя оглядываться, если окажешься после захода солнца один в лесу и тебе почудится, что за тобой кто-то идет…
Нара смотрела на него с легким удивлением. Конечно, ее в детстве никто не учил подобным вещам.
— Рассказывала, как с помощью десяти свечей вызвать духов умерших предков, учила играть с призраком так, чтобы он меня не поймал, объясняла, как приручить кладбищенского духа-пса, что делать в течение шести дней, чтобы вызвать Хранителя ключей, который перевел бы меня в мир духов.
— И ты это делал? — прошептала девушка с изумлением.
— Кое-что, — признался Сагюнаро. — Было интересно и жутко. Но я воспринимал все как захватывающую игру. До тех пор пока мой брат в ужасе не прибежал к отцу и не рассказал, что из моих комнат доносятся странные голоса, стук и завывания ветра в тихий день. Мне велели прекратить делать то, что я делаю. И я прекратил. — Сагюнаро посмотрел на свою левую ладонь и крепко сжал пыльцы в кулак. — Знаешь, Нара, иногда я думаю, что становлюсь шиисаном не из-за своей ошибки в день духов. Я был одержим призрачным миром с самого рождения. И он затянул меня в конце концов. В отличие от Рэя, который всегда прекрасно отделял реальность от потустороннего, пространство духов от пространства людей. Ему ничто не мешало учиться, развлекаться, тренироваться и всегда сохранять ясную голову. А моя жизнь была наполнена тайными шорохами, смутными тенями, неясными звуками. Я блуждал среди мистических откровений, а он сражался. Поэтому Рэй прошел испытание, а я — нет.
Он помолчал, чувствуя на себе напряженный, взволнованный взгляд девушки.
— …Я понятия не имел, что мою ночную гостью не видит никто, кроме меня. И когда начал говорить о ней, домашние стали очень странно смотреть на меня. Поползли слухи, отец пытался пресечь их, но люди продолжали перешептываться и строить версии одна другой нелепее. — Сагюнаро покачал головой, а Нара выразительно приподняла темные брови, ожидая продолжения.
Заклинатель помедлил, вспоминая прошлое, которое сегодня, в отличие от мутных дней в подземелье, стало особенно ярким.
— Отец пытался скрыть мой дар. Но в конце концов слухи дошли до ордена. Меня забрали.
Сагюнаро замолчал. Спутница также не говорила ни слова, не спросила, что за дух жил рядом с ним, и заклинатель был благодарен ей за это.
Они слушали, как шумит лес, шуршат змеи и вздыхают старые камни. Темнота вокруг начала постепенно сереть. И густые ночные запахи стали сменяться острыми утренними. Мгновения, когда происходят странные вещи, а духи и призраки переходят из одного мира в другой, становясь видимыми для людей. Сагюнаро вспомнил проблеск алых глаз в темноте, очертания белой фигуры, тихий напевный голос, рассказывающий о смельчаке-крестьянине Хэйдзиро, развесившем сети до восхода солнца, чтобы наловить дроздов. И обнаружившем в них целую стаю живых человеческих голов вместо птиц. Больше он никогда не охотился в этих местах в запретные часы. А маленький Сагюнаро, услышавший эту жуткую историю, всегда ждал рассвета со смешанным чувством опасения и жаркого любопытства. Боясь и желая увидеть нечто невероятное.
— Что ты будешь делать, когда… если мы сумеем скрыться? — тихо спросила Нара, обрывая его воспоминания. — Думаешь, заклинатели Варры не пожелают помогать нам?
— Последний заклинатель, с которым я встретился, пытался убить меня, — ответил Сагюнаро.
— Тогда почему мы бежим?
— Потому что человеческого в нас больше, чем потустороннего. Во всяком случае, я надеюсь на это.
Секунду она не двигалась, осмысливая его слова, затем вытащила из кармана карту, сложенную несколько раз, и бережно расстелила на полу.
Сагюнаро прижал небольшим камешком тонкую бумагу и с интересом склонился над рисунком. Впервые он видел столь подробное изображение Агосимы. К сожалению, не всей. Только небольшой кусок горной части. Но здесь был отмечен каждый пик, все озера, реки и маленькие деревушки, теснящиеся вокруг тропы, ведущей в Румунг.
— Сейчас мы тут. — Нара приложила палец в центр зеленого массива леса, подступающего к городу.
— Я узнаю эти озера. — Сагюнаро указал на три синих круга среди вершин.
— Глаза гор, — отозвалась девушка, прочитав названия, написанные мелкими буквами.
— Мы останавливались на ночь возле них. И, насколько я помню, шли вот так. — Он провел по бумаге, указывая их давний путь. — Тропа тянулась по этим холмам, спустилась в ущелье — вот оно. Затем поднялась на склон. А здесь, не так далеко от него, — перевал, о котором говорила наша проводница, Имари. И он нарисован, в отличие от дороги, где мы шли с Рэем и Гризли. Похоже, о ней действительно не знают.
Нара одобрительно улыбнулась, еще раз внимательно изучив отрезок пути, который им придется пройти:
— Да. Отличный маршрут. Лучше, чем тот, что планировала я.
— Даже если не смогу точно сориентироваться на месте, — продолжил Сагюнаро, — шиисан узнает тропу.
— Как он это делает? — с профессиональной заинтересованностью заклинателя спросила девушка. — Как ты вообще ориентируешься в пространстве, когда преображаешься?
— По запаху, звукам, потокам воздуха, с помощью осязания… — Еще он хотел упомянуть о разной степени боли, но в последний момент передумал, чтобы не вызывать потока лишних вопросов и ненужной жалости.
— Интересно, — задумчиво произнесла Нара, бережно сворачивая карту. — В смысле, еще никто не мог посмотреть на мир глазами шиисана, не будучи шиисаном.
— Похоже, мне повезло, — тихо рассмеялся Сагюнаро.
— Да, мне тоже, — весело ответила девушка, стараясь поддержать его оптимизм. — Расскажу тебе потом, как чувствует себя связанный с шима. Ну что, идем?
— Ты отдохнула?
— Да.
Вряд ли это было правдой. Ее движения утратили прежнюю уверенную легкость, девушка старалась держаться бодро, хотя заклинатель видел, что она лишь пытается убедить его и главное — себя, будто полна сил. Но он не мог ей помочь.
— Надо идти, — повторила Нара, провела ладонями по вискам, посмотрела на Сагюнаро, и вдруг по ее лицу, осунувшемуся от усталости, мелькнула тень беспокойства, взгляд, обращенный на спутника, стал тревожным.
— Что? — спросил он.
— У тебя кровь по лбу течет, — сказала она напряженным голосом.
Он быстро поднял руку, мазнул по коже, посмотрел на пальцы, испачканные красным. Кости левой руки заныли, ладонь свело от привычной боли.
— Ты кого-то почуял? — Девушка начала оглядываться, пытаясь понять, откуда может появиться угроза.
— Нет.
В разрушенном здании и его окрестностях по-прежнему не было ни одного духа. Ни опасного, ни нейтрального, ни безвредного. Но Сагюнаро ощутил всплеск беспокойства. Не своего. Шиисану захотелось оказаться как можно дальше от этого места. Еще никогда он не изъявлял подобных желаний.
— Уходим. Быстро. — Сагюнаро подхватил сумку девушки и поспешил к выходу.
Нара бросилась за ним.
— Думаешь, нас обнаружили?
— Не знаю, — он первым нырнул в узкий коридор среди кустов. Выбрался наружу, выпрямился в полный рост, и тут же на него упал дождь. Стена воды хлынула с неба, пробивая бреши среди ветвей, срывая листья, потекла мутными потоками по земле и связала одержимого по рукам и ногам, словно канатами. Шиисан взвыл, застилая глаза болью, взорвавшейся в голове. Попытался рвануться прочь, но водная стихия держала его очень крепко.
— Сагюнаро! — воскликнула такая же промокшая Нара, появляясь рядом с ним. — Идем. Скорее! Дождь смоет все следы.
— Это не дождь, — ответил он с трудом. — Каждая капля — сеть. Я не могу двинуться.
Вода текла по лицу, смывая кровь, превратила одежду в мокрые тряпки, струилась по костяному клинку. Казалось, она прошивала тело одержимого насквозь длинными стрелами, падающими с крон деревьев в землю. И он, нанизанный на струны дождя, не мог даже пошевелиться.
— Я не знаю такого заклинания! — крикнула Нара с яростным отчаянием. — Я не знаю, как его отменить! И я не понимаю, на кого оно действует, на человека или на шиисана в тебе.
— Не важно. Уходи одна.
— Нет!
— У тебя есть карта. Ты знаешь дорогу.
— Я тебя не оставлю!
— Беги. Иначе схватят нас обоих. Доберись до храма заклинателей! Расскажи обо всем.
— Я не могу…
— Ты выжила в день духов. И должна выжить сейчас. Уходи, пожалуйста.
Она смотрела на него сквозь дождь, и ее отчаянный взгляд прожигал его глаза, почти ослепленные водой. Нара должна была понимать, что другого выхода нет, но не могла сдвинуться с места, словно ее тоже связало заклинание, пленившее шиисана.
— Иди!
Она закусила губу, потом стремительно шагнула вперед. Крепко обняла Сагюнаро, так что он успел почувствовать сквозь ледяную, мокрую одежду жар ее тела, так же быстро отпрянула и растворилась в стене воды.
Одержимый остался один. Шиисан больше не вырывался, зачарованный шумом дождя и непрерывным потоком, омывающим его тело. Он не знал, сколько времени продолжался этот плен, полностью слившись с игрой стихии. Час, два, сутки… не было ни мыслей, ни желаний, ни чувств.
А потом из пелены ливня бесшумно выдвинулась черная колесница, похожая на гигантское насекомое. Капли срывались с ее вороненого обода, влажно блестел купол крыши.
Сагюнаро смотрел, как она медленно приближается к нему, покачиваясь на неровностях земли, подгребая тяжелыми лапами мокрые листья.
Маги не стали выслеживать и ловить беглецов по всей Агосиме. Просто накрыли окрестности Румунга мощным заклинанием и пришли к связанному пленнику.
Дождь закончился так же внезапно, как и начался. Тишина упала на одержимого, спеленав толстым, влажным коконом, день погас, мгновенно повернувшись против своей оси и показывая всему миру черную изнанку. И даже зрение шиисана не могло пронзить ее.
…Когда беглец начал приходить в себя, то ему показалось, что он все еще висит в пещере неизгоняемых. Болели вывернутые руки, по лицу текла кровь, склеивая волосы, одежда промокла и прилипла к коже. Сагюнаро с трудом поднял голову, но вместо духов увидел перед собой Руама и еще трех магов, наблюдающих за ним со сдержанным интересом.
Он рванулся вперед и понял, что его запястья и лодыжки оплетены ремнями, растянутыми между деревьев. Из глубоких порезов на предплечьях струилась кровь.
Реальность была ничуть не лучше постоянного кошмара. Не обращая внимания на его попытки вырваться, Руам читал длинное монотонное заклинание. На земле было начертано несколько символов, они то светились, то гасли, превращаясь в тусклые пепельные полосы.
— Если не получится в этот раз, убей его, — бросил, проходя мимо, один из магов.
Подле Руама стоял человек. У него было бледное лицо с тонкой вязью татуировки по левой половине, сложнейшее переплетение линий. Черную одежду — длинный балахон — покрывал причудливый белый рисунок.
Незнакомец смотрел на Сагюнаро с интересом, чуть склонив голову набок, словно никогда не видел ничего забавнее — человек, истекающий кровью, подвешенный на веревках. Заклинатель на миг прикрыл веки, а когда поднял их, увидел, что тот стоит рядом. Его бледные, словно выцветшие глаза внимательно рассматривали пленника.
— И долго ты собираешься это терпеть? — спросил он. При этом его губы не шевелились, насмешливый, глухой голос прозвучал у Сагюнаро в голове.
— Что? — спросил пленник так же беззвучно.
— Хочу знать, насколько тебя хватит? Сколько еще ты собираешься позволять смертным издеваться над собой?
Заклинатель понял, что это не человек. И даже догадался, кто он такой. Но в голове, заполненной туманом боли, не возникло мысли ни о страхе, ни об осторожности.
— Я знаю, что им нужно. Заполучить мою силу. Подчинить меня. Управлять мной. И моими детьми. Дай им, наконец, то, о чем они просят.
— Я не могу.
— Ты наш, с тех пор как попал в мой храм. И мы оба знаем об этом. У тебя была небольшая отсрочка. Теперь пора возвращаться.
— Не могу.
— Хочешь умереть? Ты близок к этому.
— Я не хочу умирать.
— Тогда сделай то, о чем тебя просят. А потом…
Он подошел еще ближе, Сагюнаро почувствовал его запах, жаркое дыхание коснулось уха вместе с шепотом, в котором сплелись четыре коротких слова. Обещание. Надежда или награда.
Для духа, которым становился и не мог стать человек, это должно было быть прекрасным вознаграждением за мучение.
«У меня нет выхода, — подумал заклинатель отстраненно. — Жизнь вытекает по капле. Я скоро умру. Совсем скоро. Какой тогда смысл во всем? Что бы сделал Рэй? Заключил договор? У него всегда получалось…»
— Что мне надо сделать? — спросил он стоящего рядом.
Шарх протянул руку и коснулся его затылка. Острые когти впились в кожу. По голове побежали тонкие обжигающие струйки. Они потекли на лицо одна за другой, переплетаясь, путаясь, расходясь в стороны. Когда горячий поток коснулся глаз, Сагюнаро ослеп. И в то же время прозрел. Запахи, звуки, осязание, волны воздуха несли с собой тепло чужих тел, холодную величественность деревьев, шелковую мягкость травы.
— Смотри! — послышался восторженный человеческий голос. — Он преображается!
— Слишком быстро. Я едва держу его.
— Добавь второй круг защиты.
Веревки лопнули, он упал, ударился коленями и ладонями, впился в землю скрюченными пальцами. Медленно поднял голову. Маги, оказавшиеся рядом, отшатнулись. Руам рассмеялся. Затем быстро прочитал заклинание подчинения. В его голосе звучала уверенность в полном повиновении существа, стоящего перед ним на коленях, и плохо скрытое торжество. В ответ на которое по бледному лицу плененной сущности скользнула едва уловимая презрительная усмешка, но маги, ослепленные своим могуществом, этого не заметили.
