Книга: У Великой реки. Поход
Назад: ГЛАВА 19, в которой герой разговаривает с вампиром и узнает нечто новое
Дальше: ГЛАВА 21, в которой герой запасается припасами и обсуждает вести с фронта

ГЛАВА 20,
в которой к герою гости приходят дважды, но уходят один раз

Утром субботнего дня меня разбудил тяжелый стук в дверь дома. Я выглянул в окошко сбоку и, к своему удивлению, увидел на крыльце Степана Битюгова. Странно, меня становой пристав пока еще не навещал на дому ни разу.
Открыл дверь, пригласил внутрь. Он вошел, втянув голову в плечи. Степан во все двери и незнакомые помещения так входит: привык головой обо все притолоки да балки биться. Ну что поделаешь, коли таких невозможных размеров человек.
― Спишь, лентяй? ― прогудел он, протягивая руку, широкую как лопата.
― Суббота, законный выходной. Чаю хотите?
― Нет, некогда мне. Я мимо проезжал, поэтому сам тебе новость завез: контрразведка умруна требует к себе. А я вспомнил, что ты собираешься сам в дорогу, и тоже в Тверь.
― Решили меня припахать?
― Припахать? ― удивился Степан. ― Ну наверное. А заодно дать тебе возможность попасть в контрразведку совершенно легально, чтобы тебе от ворот поворот не указали. У тебя же вопросы к ним есть, так? А так будешь официальным сопровождающим. А с тобой отправлю еще «воронок» и двух бойцов своих.
― Ох… спасибо в таком случае. Это и вправду подарок.
Контрразведка тем и отличается, что имеет полное право, а что самое худшее ― еще и привычку плевать на все сыскные поручения, равно как и другие документы. А вот если я доставлю пленного, то поговорить со мной придется.
― Во, теперь спасибо сказал. Так бы и сразу. В пять часов приходи в околоток, познакомлю тебя с конвоем. И пригляди за ними, у меня с вампирами раньше никто дела не имел, так что… сам понимаешь.
― Понял, буду!
Битюгов вышел, топая сапогами пятидесятого размера. У крыльца его ждал «виллис» с неизменным его водителем и помощником ― Серегой Зайцевым, с которым я хорошо знаком был. Я вернулся в дом, поставил чайник на плиту.
Маша спала в моей спальне тихо, как мышка. А я пока в горницу переселился. С утра в доме было зябко, пол холодил босые ноги. Я сунул их в войлочные тапки, какие привозили из степных государств с юго-востока и которые пользовались в наших краях большой популярностью. Накинул рубашку на плечи.
Так. Если завтра в поход, то сегодня надо собраться до самой последней детали. А в нашем случае ― взять почти весь мой наличный арсенал, благо машина увезти его позволяет, а вот кто нам в дороге встретится ― это уже неизвестно. Даже лич вон прорезался.
А лич ― это не вампир, даже древний, лич ― это обер-вампир. Если вампир обычный пьет кровь, то лич пьет силу и жизнь. Если вампир владеет магией простейшей, лишь той, что «по праву крови» дается ему, умеет глаза отвести, немного зачаровать, то лич всегда получается из колдуна. Причем обычно из великого колдуна ― могучего, умышленно ставшего нежитью. И силы его удесятеряются, наверное, когда он переходит в это состояние, превращаясь в нежить. Личу становятся открыты те планы бытия, которые недоступны даже самому сильному некроманту. Он черпает мощь из многих колодцев, и всюду она ему равно доступна.
Тех личей, что упомянуты в моих книгах, можно посчитать на пальцах. Каждому посвящена если не книга, то добрый десяток глав. Я подсчитал ― восемь. Этот самый Ашмаи получается девятым. И это за весь период письменной истории Великоречья. И каждому из них книги приписывают деяния столь жуткие и при этом столь великие, что волосы шевелятся, когда представляю, что мы одного такого поискать намерены. Хотя кое-какие идеи есть, не стану пока их излагать, чтобы не утомлять. Но в принципе эта затея меня пугает. Я вообще-то не за ним собрался, а за Пантелеем. Хотя… посмотрим, что со всего этого нам обломится.
А еще у меня появилась помощница. Хорошая такая молодая колдунья, которая через недельку оклемается и вновь начнет управлять Силой. Или через пару недель. А у меня пока помощников не было ― вечно один работал. Пора обзаводиться. Хотя бы на одну работу покуда. Васька-то за пределы городских стен если только в Тверь ездит, и то в каюте первого класса на «Ласточке», что купцу первой гильдии Германскому принадлежит. Куда в поля-болота ― он ни в жисть не соберется: комфорт любит. А кто его не любит? Не всем просто удается в нем жить. Ваське вот удается. Завидую.
Затем мне, по цепочке ассоциаций, вспомнилась Лари, полудемонесса, что с Васькой живет. Вспомнилась, и я сомлел. Магия магией, но все же… Эх…
Кто-то опять постучался в дверь. Я с чашкой чаю в руках подошел к окошку, выглянул. Оба-на! А это как это? Так не бывает. На крыльце стояла та самая Лари, о которой я как раз и размышлял. Непонятно. Не на ауру же моих грешных мыслей она явилась? Придется открывать.
Я открыл дверь. Она отстранила меня с дороги плавным движением руки, блеснув ярким лаком на длинных белых пальцах, подхватила с пола небольшой рюкзачок из кожи тритона и вошла в дом, топая невысокими каблучками высоких сапог по половицам. Поставила рюкзачок на пол возле вешалки, подошла к зеркалу, посмотрелась в него. Убедилась, что совершенство не нарушено, поправила рукой рыжую прядь, выбившуюся из-под намотанного на голову подобия небольшого черного тюрбана. Но под тюрбан ее не убрала ― наверное, эта легкая небрежность была задумана изначально.
Одета она была, с одной стороны, скромно, но с такой тщательно выверенной скромностью, что появляются мысли о глубокой внутренней порочности. На ногах у нее были сапоги до колен, напоминающие кавалерийские. Голенища из дорогой кожи обтягивали икры, демонстрировали щиколотки и колени. На ней были кавалерийские же лосины из незнакомой мне ткани, идеально обтягивающие бедра той самой формы, которая все время вызывает в памяти слово «совершенство». Не хуже обтягивали они и идеальный полусферический зад, который, впрочем, был скромно почти прикрыт свободной курткой из кожи все того же тритона, из которого сработан ее рюкзак.
Куртка была распахнута, Лари уперлась руками в бока, подчеркнув тонкость талии и заодно обтянув тончайшей шерстью черного свитера высокую грудь. Черный тюрбан из тонкой многослойной ткани охватывал ее лоб, прятал рожки, проходил под подбородком, и бледное лицо с яркими губами и глазами выделялось на его фоне как портрет, с любовью выписанный лучшим живописцем. В общем, требуемый эффект достигался сразу ― если ты и хотел что-то вякнуть против столь бесцеремонного вторжения, то слова у тебя прямо в глотке застревали.
― Даме предложат сесть? ― спросила она наконец. ― И нальют чаю?
Я спохватился, отвел глаза. До того как она вывела меня из состояния ступора, я просто ее разглядывал с ног до головы.
― Да, разумеется. Присаживайся!
С этими словами я отодвинул от низкого стола одно из своих простеньких кресел и сделал приглашающий жест. Она уселась в него, закинув одну длинную ногу на другую, затем напомнила:
― И чаю! А то я даже не завтракала сегодня ― так быстро убежала.
― Убежала? ― удивился я.
― Нет, не убежала, разумеется. «Убежала» ― это гипербола, преувеличение, если угодно. Я просто ушла от Василия, ― улыбаясь и глядя мне прямо в глаза, проговорила она.
У меня в голове облаком заклубились некие образы весьма эротического содержания, исходящие из того, что полудемонесса уже не является подружкой моего приятеля-некроманта. Образы возникли сами, безо всякого участия с моей стороны, поэтому я укоризненно посмотрел на Лари. Она ослепительно улыбнулась, сверкнув идеально ровными белыми зубами с двумя весьма заметными клыками.
― Прекрасная и восхитительная Лари! ― вычурно и неискренне обратился я ней.
― Да? ― изобразила внимание «прекрасная и восхитительная», подняв на меня изумрудные глаза и ободряюще улыбаясь.
― Могу я попросить вас не практиковать в моем доме вашу природную магию? Я и так на все согласный, зачем усугублять и без того сложное положение хозяина?
― Чем сложное? ― удивилась она. ― Я тебе не нравлюсь? Или нравлюсь, а ты стесняешься сделать мне откровенное предложение? Так не стесняйся! Ничего не надо стесняться. Это естественное желание.
Я чуть было не спросил ― а что она ответит на такой вопрос, ― но спохватился, сообразив все же, что вопрос будет как минимум неуместным, а как максимум поставит на мне печать неисправимого дурака. В моих же глазах.
― Я другое спрошу, ― сказал я, проглотив слюну. ― Почему…
―…я пришла к тебе домой? ― закончила за меня Лари.
Терпеть ненавижу, когда мои вопросы заранее угадывают. Это сбивает с мысли. И заставляет себя чувствовать намного глупее собеседника.
― Да, именно, ― сдержанно кивнул я.
― Ну… я рассталась с Василием, ― начала она, явно попутно обдумывая свою речь. ― Василия кто-то познакомил с двумя девушками марани, и он сделал стойку. Заявил, что ему нужна охрана, он стал недопустимо знаменит среди своих потенциальных врагов и так далее. В общем, все то дерьмо, которое говорят мужчины, которые хотят нанять марани.
― Ага… вот оно как, ― протянул я.
Кое-что прояснилось. И все это очень-очень напоминает Ваську, который был необыкновенным бабником. Далеко к югу, у самого океана, живет аборигенный народ марани. Живет в местах, не слишком пригодных для земледелия, и к тому же с весьма плохим рыболовством ― в этом месте берег переходит в бесконечные песчаные отмели, над которыми никакой рыбы не поймаешь ― ей там есть нечего. Зато вокруг было множество иных племен, враждебных племени марани, с которыми им приходилось воевать, а еще там были демоны пустынь, от которых тоже приходилось отбиваться. И марани стали опытными, сильными бойцами, причем независимо от пола: ввиду малочисленности у них не было возможности позволить себе роскошь освободить женщин от воинских обязанностей.
В общем, к добру ли, к худу ли, но марани стали хорошими бойцами, а затем, подобно средневековым швейцарцам, стали предлагать себя в качестве наемников. И стало наемничество почти что единственным источником доходов этого народа.
Наемников-марани ценили. Верные, никогда не меняющие сторону, пока наниматель платит, никогда не отступающие без приказа, они пользовались большим спросом на рынке «военной силы». Когда мы, пришлые, начали менять облик воинского искусства в Великоречье, марани поняли, что консерватизм экономически не оправдан. И сразу же начали обучаться обращению с огнестрельным оружием. А вскоре прекрасно его освоили.
Это о марани вообще. А о наемницах из марани следует сказать отдельно. Их служба была еще более востребована нанимателями. Прекрасные стрелки, умеющие драться холодным оружием и голыми руками, эти женщины внушали уважение. Но дело в основном даже не в этом, а в том, что эти воительницы свой контракт с нанимателем воспринимали очень уж буквально, и если обязывались выполнять ВСЕ поручения, то именно ВСЕ и выполняли, старательно и честно. Ни в чем наниматель не встречал отказа, пока выплачивал им ежемесячную плату, весьма немаленькую.
Следует при этом отдать им должное ― в большинстве своем маранийки были красивы своеобразной диковатой красотой. Стройные, сильные, с черными прямыми волосами, заплетенными в длинные косы, свисающие до низа спины. Хищные лица с чуть горбатыми носами, огромные черные же глаза ― такой типа зачастую очень нравился мужчинам из северных краев.
Поэтому любой состоятельный человек, не соединенный узами брака с ревнивой женой, стремился завести таких охранниц. Кто лишь в мечтах, опасаясь насмешек окружающих, а кто и в открытую, вроде Васьки. Мало того что редко встречались телохранители лучше, чем они, так еще и… опции всякие, и никакой дополнительной оплаты за дополнительные услуги. И как вершина всего ― маранийцы и маранийки с детства обучали своих воинов воевать не только с людьми, но и с чудовищами, и с силами потусторонними.
Понятное дело, что патологический бабник Васька, наткнувшись где-то на пару мараниек, ищущих нанимателя, загорелся идеей обзавестись телохранительницами. Я даже подозреваю, что он при этом намеревался не рвать отношений с Лари, подсунув ей какую-то относительно похожую на правду историю, хотя бы даже ту, которую она упомянула ― про «потенциальных недругов». Но гордая дочь народа тифлингов послала его куда подальше, собрала вещички и хлопнула резной дверью Васькиного терема. Этого и следовало ожидать.
Чего ожидать никак не следовало ― так это того, что она придет ко мне. Я и не ожидал. А она возьми да и приди. А теперь сидела, развалившись в моем кресле и положив ногу на ногу.
― Мм… а что ты…
―…планирую делать дальше? ― опять закончила она вопрос за меня.
― Да, именно.
― Вы же завтра едете в Тверь?
― Об этом уже газеты написали?
― Нет, об этом Василий проболтался. И мне тоже надо в Тверь.
― Гм… А…
―…пароходы? Несомненно, ходят. Но мне кажется, что с вами будет веселее.
На меня неожиданно накатила волна видений, как мне с Лари «будет веселее», я напрягся и усилием воли видения разогнал, укоризненно посмотрев на нее. Она засмеялась:
― Ну не буду, не буду! Пароходов нет до среды. Даже «Ласточка» мобилизована на перевозку войск, на левом берегу война с эльфами расширяется. А мне хочется уехать как можно скорее, ― закончила она вполне деловым тоном.
Да, это возможно. Война всегда сбивает расписание речных перевозок. Специальных воинских транспортов не существует, всегда мобилизуются пароходы гражданские. А то, что это делать пора, становится ясно ― стоит только прислушаться. Откуда-то издалека доносится равномерное буханье тяжелых пушек с мониторов. Значит, идет обстрел противника откуда-то с реки.
― Я не против, но мы…
―…везете вампира и должны его охранять? ― вновь закончила она за меня фразу, заставив меня поморщиться.
― Так точно. Должны охранять, ― кивнул я.
– А меня вы за кого принимаете? ― вопросительно подняла брови Лари. ― Забыли, кто я? Я получила латиг, когда мне исполнилось пять. Вы меня еще попросите вас поохранять.
Действительно, с этими тифлингессами забываешь, кто они на самом деле ― лучшие бойцы этого мира, а не только роковые красавицы, умеющие возбуждать и мужчин, и женщин на расстоянии. Тифлинги охраняют добрую половину аборигенских правителей.
Она откинула полу куртки, и я увидел висящий в петле на плече хитрым образом сложенный кнут, раздвоенный, как змеиное жало. Еще я увидел с другой стороны кобуру с торчащей из него рукояткой пистолета.
― Это нельзя так носить, ― указал я Лари на кобуру. ― Надо открыто.
― Василий организовал мне разрешение, ― мягко ответила Лари. ― Я просто не хотела слишком привлекать внимание.
Что еще известно о тифлингах ― так это то, что они одинаково владеют обеими руками. Нет среди них ни левшей, ни правшей, вот и могут подвешивать оружие с любой стороны. А пистолет ― «аспид-компакт», между прочим, да еще и не простой, а типично тифлинговский, изукрашенный гномьей инкрустацией, с рукояткой из голубоватой кости рога левиафана ― морской полурыбы-полудракона. Дорогая игрушка, очень.
Ну организовал разрешение так организовал, мое дело прокукарекать, а там хоть и не рассветай. Тем более что Лари могла добиться от бабника Васьки чего угодно, а ему сходить в околоток и выбить нужную бумажку проблем никаких не составило.
Со скрипом открылась дверь в спальню, и на пороге появилась зевающая и потягивающаяся Маша. И остолбенела, приоткрыв рот, глядя на Лари, нежно ей улыбающуюся. По всему видать, Лари не просто так улыбалась, а опять нашалила, потому что Маша вдруг покраснела, что-то пискнула и скрылась в спальне.
Перехватив мой взгляд, она столь же нежно улыбнулась мне и сказала:
― С ней тоже нельзя? Ну хорошо, не буду, не буду! ― Пожав плечами, она подняла ладони, затем притворно вздохнула: ― Какие вы скучные!
― Ну что поделаешь! ― развел я руками. ― Какие уж есть.
Назад: ГЛАВА 19, в которой герой разговаривает с вампиром и узнает нечто новое
Дальше: ГЛАВА 21, в которой герой запасается припасами и обсуждает вести с фронта