ГЛАВА 17,
в которой все присутствующие собираются охотиться на вампира, а герой объясняет Маше, как с вампирами справляться и какие они бывают
― Она во всем виновата! ― ткнул Васька пухлым пальцем в сторону все так же загадочно улыбавшейся Лари. ― Шуточки у нее дурацкие!
― А ты сам думать, что делаешь, не пробовал? ― поинтересовался я.
― Да выпивши был! ― Он досадливо поморщился.
История, случившаяся с нашим великим некромантом, оригинальностью и правда не отличалась. Вышло так, что мое предложение «зазомбировать кабанчика», которое я высказал в прошлый раз при расставании, слышал не только Васька, но и Лари. И регулярно ему об этом по разным несерьезным поводам напоминала. Шутка у них такая получилась, домашнего пользования. А вчера был Василий зван в гости к городскому голове, где и принял на грудь немало. Очень немало: честно говоря, лежа пришел. Лари дома ждала, Васька ее с собой туда не взял, чванился, да и слухов не хотел.
В общем, пришел он, как сумел, и в его воспаленном от алкоголя мозгу после какой-то из ехидных шуточек демонической сожительницы вдруг всплыла идея о зомбировании кабанчика. Дошутилась Лари, «на слабо» Ваську взяла. Схватил тот свои инструменты, вышел во двор да и провел все требуемые операции с экзерцициями, отчего симпатичное и вроде не злое порося превратилось в алчущую крови и плоти нежить. После чего Васька инструменты собрал и домой спать ушел.
Я не зря сказал, что Васька почти лежа пришел. Пьян он был как раз до тех самых провалов в памяти, которые столь нам, многогрешным, жить мешают. И один из таких провалов полностью поглотил этот случай с кабанчиком. А самая глубокая часть провала пришлась на тот момент, когда Васька прятал кончик свиного уха. Тут оговориться надо ― некромант, создавая зомби и надеясь управлять им в будущем, создает связь между целым и частью целого, между телом, например, и кончиком мизинца или, как сейчас, между тушей и кончиком уха. Без этой мистической нити нет управления и нет власти над «подъятым», как тот же Васька выражается, мертвецом.
Утром Васька встал очень поздно. Спешить было некуда, и похмелье к тому же одолевало. И начисто забыл про то, что случилось вечером. А дальше его подвела привычка. Не мог Васька начать новый день, не выйдя с утра самолично к калитке за газетами. Он их строго обязательно читал за утренним чаем, и, какие бы девки на тот момент с ним ни жили, забирал газеты из ящика он сам. Вот сегодня, зевая на ходу и потягиваясь, в меховых теплых тапочках и развевающемся парчовом халате, сонный и взъерошенный, Василий дошел до калитки, вытащил из почтового ящика прессу и, просматривая ее на ходу, потопал обратно к крыльцу.
Затем его окликнула из окна Лари, которая показывала рукой на что-то во дворе. Только в этот момент до Васьки дошло, что последние несколько секунд он слышит какой-то очень странный звук, просто пока не удосужился обратить на него внимания. Он глянул поверх газеты и увидел того самого кабанчика, которого он вчера обратил в нечто ужасное. И теперь, как бывает в поучительных книжках, сотворенное зло обратилось на своего создателя. Единственное, что создатель успел совершить, так это одним прыжком заскочить в верхнюю чашу фонтана, где я его и застал.
Дальше началось самое страшное. В то время как свинячья нежить буйствовала, бросалась на мраморных эльфиек и даже по кабаньей привычке пыталась подрыть фонтан, Лари издевалась над Васькой. Оказывается, вчера он и ей спьяну наболтал лишнего, и теперь она мстила с наслаждением. Самый кошмар начался тогда, когда Васька, испросив прощения за все свои грехи, плачущим голосом умолял ее поискать, куда же он запрятал отрезанный кончик уха пресловутого зомби. Лари сделала вид, что и вправду ищет, а затем ее взгляд упал на бумажный кулек с острыми кукурузными чипсами треугольной формы, до которых ее кавалер был большой охотник под пивко. И ей пришла в голову мысль пошутить. Она сказала, что Васька в пьяном кураже съел треугольный кусочек уха вместе с этими чипсами. А она его удержать пыталась, да, дескать, не смогла.
Самым ужасным было то, что Васька в это поверил. Именно этот момент мы и застали, когда увидели его сующим два пальца себе в горло. Блевать к тому времени ему было уже нечем, но ухо так и не находилось. Оружия у него не было никакого, магия на таких зомби действует плохо ― они для того и делаются, чтобы не действовала. Ими управлять можно, но… где ухо-то? Да и не колдовалось Ваське: замерз он, и напуган был.
Уже после того, как пришли мы, застрелили свинского зомби и привели промерзшего в ледяной воде Ваську домой, он нашел пресловутое ухо. Все это время маленький треугольный кусочек свиного хряща покоился в его кармане. В том самом халате, кроме которого на Ваське ничего и не было.
Все это он поведал нам, сидя за столом с огромной чашкой чаю, опустив ноги в тазик с горячей водой. За спиной у него стояла Лари с таким видом, будто ничего и не случилось, и время от времени, развлекаясь, «давила» то на Ваську, то на меня, а то и на Машу, отвлекая всех поочередно от темы разговора, пока в конце концов Васька не заорал: «Да прекрати ты!» Она расхохоталась и ушла в другую комнату.
Наконец нам удалось заставить Василия говорить по делу, а не только жаловаться на ехидную подругу и замерзшие ноги. И не бесполезно. Все же вчера Васька успел провести форменный допрос убитому. И кое-что вызнал.
Бородатого злодея, убитого Машей, звали Мрак. Был он родом из Хараза ― города на юго-востоке Доступных земель, но из родных мест уехал давно, лет десять назад. Мрак, что на тамошнем языке означает «сокол», рядовой воин дружины харазского бея, повздорил со своим командиром, схватился за винтовку и проткнул того насквозь штыком. Дело случилось в карауле, причем на конюшне, командир зашел к нему с проверкой, так что вовремя поднять тревогу оказалось некому, и у Мрака оказалось почти два часа форы, за которые он сумел оторваться от погони, ведя в поводу еще двух заводных коней.
Осесть ему удалось в Вирацком баронстве. Сначала устроился рядовым охранником в купеческий караван, что ходил от баронства до Твери, благо казенный «энфилд» он сохранил. Затем возглавил пятерку охранников, стал выполнять особо доверенные поручения своего хозяина. Поручения были с двойным дном: купец вел делишки темные, связанные и с контрабандой, и с нелегальной скупкой рабов, и с торговлей наркотиками. А вскоре его отловили помощники некоего дворянина ас-Ормана, возглавлявшего при бароне Морне Вираце нечто вроде контрразведки. И предложили постукивать на своего хозяина, угрожая в случае отказа выдать его Харазу ― вызнали все же про старую историю. И стал Мрак работать на «Камеру знаний» ас-Ормана. Работал он на ниве доносительства честно, и вскоре его хозяина арестовали да и изжарили в клетке. Охрану в основном разогнали, но Мраку подкинули денег и пристроили работать осведомителем «Камеры знаний», заслав его при этом в соседнее баронство Арбель.
Серьезной работы ему не поручали ― не тот уровень, но он держал явочную квартиру, передавал информацию, охранял какие-то грузы и людей и пару раз совершал убийства по приказу. А затем к нему прибыл из Вираца очень странный господин, в котором Мрак не без оснований заподозрил вампира. Тот поручил ему перебраться в Великореченск и найти себе работу на пристанях, что Мрак и сделал. Великореченск процветал, торговля расширялась, и новым рабочим рукам были рады всегда.
Анфиса ошиблась: работал Мрак не в ватаге крючников, а устроился в бригаду сторожей при купеческих складах, которую те содержали в складчину. Оружие у него имелось, рекомендации он привез хорошие: будто бы раньше в вирацкой дружине служил. Так что место нашел без проблем. И спокойно работал там около полугода, никаких почти поручений не выполняя от своих настоящих работодателей, пока позавчера вечером к нему не заявился тот самый похожий на вампира господин, который потребовал забраться в какой-то дом и убить находящуюся там девушку. И дал приметы Маши. После чего господин удалился в неизвестном направлении, а Мрак был убит оказавшейся неожиданно проворной жертвой.
Казалось бы, ничего сверхординарного, но… у нас начали появляться повторы в истории. Например, взять слово «вампир». На вампира похож тот, кто командовал Мраком; якобы на разгром гнезда вампиров приехал в Царицын Пантелей; то безмозглое создание, которое Васька поименовал «вампиро-големом», тоже было сделано из вампира. Затем мы имеем повторения в термине «Вирацкое баронство». Мрак жил там и на их доморощенную разведку работал, от той разведки к нему приехал вампир ― уже пересечение понятий, а не только совпадения, ― и портал, по которому ушел Пантелей, был нацелен на Дурное болото, что отделяет Тверское княжество от Вирацкого же баронства.
А еще появилась идея, что таинственный вампир вполне может скрываться в Великореченске и готовить очередную пакость. Вплоть до собственного визита к нам домой.
― Маш, ты в последнее время никого не приглашала к нам в гости заходить? ― как бы между делом спросил я девушку.
― Нет, а что? ― ответила Маша вопросом на вопрос, жуя сдобную булочку, густо намазанную клубничным вареньем.
― Сашка считает, что вампир к вам может заглянуть, ― пояснил Васька, который отогрелся и к которому вернулась былая живость ума.
― Это правда, что вампир без приглашения не войдет? ― спросила она.
― Правда, не войдет, ― ответил я. ― Если жилье после постройки было освящено или получило иное благословение от светлых богов, то для него это почти невозможно. Ворваться сможет, но ему будет очень плохо. И самое главное ― всем сразу ясно, кто он такой. Другое дело, что должен быть жив тот хозяин дома, который призывал благословение. Я в данном случае.
― А если ты… извини… ну… ― замялась Маша.
― Если я умру, а ты останешься жить там, то должна сама звать жреца и освящать дом заново, ― просветил я ее. ― Иначе любой вампир зайдет к тебе как к себе домой. И они такие дома чуют, и дома эти под особой угрозой. А вот пригласить его в дом, если ты в нем сейчас живешь, будучи сама приглашенной мной, можешь. Поэтому и спросил.
― Нет, никого не приглашала и даже на базаре, кроме как о цене, ни с кем и ни о чем не разговаривала.
― Это хорошо, ― кивнул я.
― А ты на вампиров охотишься? ― спросила она.
― Он на всех охотится, ― сказал Васька. ― Если перечислить, сколько он всякой твари извел, хватит на средних размеров Дурное болото. Кстати, хочешь этого работодателя поискать?
― Хочу. Поможешь?
― Помогу, ― сказал Васька, посерьезнев. ― Я специально для тебя дело придержал. Город двести за вампира в пределах стен дает, в случае успеха ― пополам.
Вообще-то Васька с вампиром может справиться запросто. Он некромант, а вампир технически мертв. Плоть его подвластна Ваське абсолютно. Но есть две проблемы ― Васька канительный, а с вампирами надо действовать быстро. А еще он малость трусоват, и к тому же он классический тип «кабинетного колдуна». Выход «в поле» для него труд почти непосильный. Поэтому в таких случаях он любит обращаться ко мне.
― Как поступим? ― поинтересовался я.
― Как обычно. Собирай свое барахло и заезжай за мной. Покатаемся. Годится?
― Вполне, ― кивнул я. ― Жди, через часок вернусь.
На сем мы откланялись. Ваське надо было делом заниматься. А мне ― готовиться к охоте. Визит в банк на потом перенесем.
С вампирами у меня опыт неплохой, и арсенал на них специальный подобран. Главное, чтобы Васька сумел этого вампира найти и чтобы тот оставался в городе. А то мог и свалить. Некромантов мало, а Ваську половина Великоречья знает. И все знают, что некроманту вампира найти проще некуда. А городской голова платит Ваське раз в месяц за то, что тот в пределах городских стен катается в сопровождении охотников да ищет, где «вампиром пахнет». Поэтому у нас ими не пахнет эдак года два, пожалуй. И поэтому наш гость вполне мог уже сбежать ― описания у нас нет, Мрак его всегда в капюшоне видел.
Домой я рванул бодро, и вскоре машина стояла во дворе, а я полез в свой волшебный шкафчик. Надо было собраться. Охота на вампира дело такое… своеобразное. Если правильно подготовишься и суетиться не будешь, может пройти легко, а вот если лопухнешься… Понятия «неудачно» здесь не существует. Разорвет вампир. В нем, даже недавно обращенном, силы раза в три больше, чем во мне. А уж вампир старый сильней молодого в несколько раз, да и магией кое-какой владеет.
Перво-наперво я извлек из шкафа кольчугу гномьей работы. Хорошую такую кольчугу, не слишком даже толстую, не тяжелую, которую натянул на себя. Ее прокусить сложно, а кроме того, на браслетах и воротниках оной знаки солнца изображены. Если вампир попытается в горло зубами вцепиться, то наверняка на них мордой напорется. А для него это как каленым железом. Раны от освященных предметов не затягиваются у них долго, иногда ― пожизненно.
А у вампиров в драке иногда крышу срывает, если близко пульс чувствуют. Кровь для них не столько жизнь, сколько тяжелейший наркотик. Именно в этом главная проблема с вампирами. Для того чтобы поддерживать в себе жизнь, достаточно совсем немного крови, и совсем не часто. И вовсе не обязательно прямо из сонной артерии, можно и консервированную. Когда вампир пьет из живого человека, его как будто в рай возносит. Старые вампиры это еще контролировать умеют, а молодые ― очень часто нет. И именно молодые устраивают «вампирские пиры» с многочисленными жертвами, после которых их обычно сразу находят и истребляют. Они как обкурившиеся дурь-травы подростки становятся, сами себя не осознают и не контролируют. Вот и может рвануть он клыками к шее, не убив тебя предварительно, и нарвется на ворот кольчуги со знаками солнца ― крестами с закругленными перекладинами на концах.
Дальше из защиты святая вода. Она может быть посвящена любому из богов, кроме тех, что покровительствуют мертвым. Если она была освящена в храме и прошла через серебряный сосуд, освященный там же, она вампиру как концентрированная серная кислота. А налью я ее в самый что ни на есть водяной пистолет, только резервуар в нем серебряный, и тоже со знаком солнца, на нем рельефно изображенным. Так надежней. Плесну ― мало не покажется. И запасной фиал с собой прихвачу: еще два раза эту брызгалку зарядить можно.
Это все средства оборонительные. Теперь средства усмирения. Иногда появляется возможность взять вампира живым. Редко, но бывает. На моей памяти такое было дважды, и подчас это очень полезно. Второй мною взятый ― в прошлом коммивояжер одного нижегородского торгового дома ― рассказал о гнезде в Твери, да еще и со связями. Всплыли имена, был скандал, занималась сама контрразведка. А я тогда забесплатно работал. Городской заказ был, и была моя очередь послужить обществу.
Я стащил со шкафа брезентовую сумку, заглянул в нее. Железная глухая маска, ошейник, пояс и кандалы на все конечности, соединенные цепью. Конструкция хитрая ― рванешь за свободный конец цепи ― и руки-ноги стянутся вместе, «ласточкой». Возьму на всякий случай. А вдруг удастся этому самому вампиру вопросики позадавать? Мертвый-то он мертвый, но у меня в руках ему все равно небо с овчинку покажется ― лучше, чем живому. Проверено. Ну и в довершение ― оружие.
― Ты что, из ружья в вампиров стреляешь? ― удивилась Маша, когда я достал из пирамиды укороченное ружье-вертикалку могучего десятого калибра.
― Стреляю. А что, нельзя? ― спросил я, откладывая ружье на стол.
― А они разве от пуль мрут?
― А кто сказал, что я пулями?
Пулями я из этого ружья не стрелял. Точнее, стрелял, но это было «побочным явлением». А изначально предназначено оно было для стрельбы совсем другими снарядами ― моей собственной конструкции и изготовления. Осиновыми кольями, если уж быть до конца точным. О чем я Маше и сказал, после чего раскрыл специальную сумку из твердой кожи и показал их.
Каждый колышек был великолепен. Идеального круглого сечения, сделанный на токарном станке и тщательно, до блеска ошкуренный, толщиной семь миллиметров. Этого достаточно: вампир мрет от отравления организма, а не от толщины кола. Колышек внутри был полым, как карандаш, а вместо грифеля сквозь него проходил стальной пруток из легированной стали, расширяющийся на конце. Незачем полагаться на деревянное острие ― такой кол со стальным носом, острым как игла, пропорет любой доспех.
На колышке были стабилизаторы. Один спереди, второй ― сзади, в том месте, где торец колышка входит в гильзу десятого калибра. Крылья переднего стабилизатора направлены остриями назад, а заднего ― вперед. С такими штуками стрела застревает в теле наглухо: ни назад выдернуть, ни вперед протолкнуть. Ну и затем поддон и пыж с пороховым зарядом. Стрела воткнута задней частью прямо в патрон. Затем этот патрон со стрелой вставляется в патронник и выпаливается в неприятеля. Лучше и надежней любого арбалета. И перезаряжать относительно быстро. А в случае чего можно и обычным патроном пальнуть, ружье ведь самое стандартное, тверской работы, разве что блок стволов гномий, от Дарри, без дульного сужения, пятьдесят три сантиметра в длину.
Затем револьвер. Серебро вампиру безвредно, но огня он боится. Значит, пули с фосфором. Затолкал шесть штук в барабан, еще шесть ― в скорозарядник. И три штучки осталось. Мало. Надо опять фосфор покупать, а он не простой, с заклятием, стоит ― ой-ой-ой.
Ну и на закуску, так сказать, как оружие последнего шанса, кол осиновый на ручке резиновой, тоже со стальным сердечником. Если ткнуть с силой, можно и кольчугу пробить, кольца раздвинуть. Вот, собственно говоря, и все.
― И это все? Больше ничего не нужно? ― спросила Маша.
― На обычного вампира ― достаточно.
― А какие еще есть?
― Разные, ― пожал я плечами. ― В принципе достаточно на любого. Есть вампиры, которых убить невозможно. Та же брукса, например.
― Это которая в виде птицы?
― Обращается в большую летучую мышь. Ее нельзя убить. Зато можно разрушить или сжечь.
― А сжечь ― это не убить разве?
― Нет. Убить ― это убить. Изъять жизнь из тела. А сжечь ― разрушить тело, даже если жизнь в нем еще есть. Брукса, правда, горит плохо, с ней вообще возни много.
― Охотился на бруксу?
― Давно еще, в чужой команде, ― кивнул я. ― На подхвате. Пришлось сначала изловить, потом взорвать, а то, что осталось, ― сжечь.
― А еще какие есть? ― залюбопытствовала Маша.
― Много есть. Видов десять.
― У тебя в книге целая глава им посвящена, ― удивилась она. ― Куда больше десятка там было!
Я пояснил:
― Там много повторений. На разных языках по-разному одну и ту же тварь называют. К тому же много отличий, что там записаны, построены на суевериях. Вроде таких: чтобы стать носферату, надо обязательно быть зачатым и родиться вне брака, и каждый из родителей тоже зачат должен быть вне брака же. Болтовни много.
― А как на самом деле? ― спросила Маша.
― Носферату ― обычный вампир, просто очень старый, ― объяснил я. ― Он начинает терять человеческий облик, демон, что внутри, окончательно берет верх. Он уже приближается к личу.
― Личу?
― Вампир из колдуна, который намеренно стал таким, чтобы обрести силу и стать вечным. Зовется лич. Или враколак у некоторых аборигенов. Или паку-пат на восточных языках. Или нелапси на языках западных баронств.
― А здесь на лича нельзя напороться?
― Нет, ― покачал я головой. ― Их мало, да и обычно они в людские дрязги не лезут. Они уже частично в демонических планах живут. Их за всю историю по пальцам пересчитать можно.
― А кого еще можно встретить в обычной жизни? ― продолжила допрос Маша.
― Упыря, например. Кстати, упырь света не боится, охотится днем.
― Так же, как и вампир? ― удивилась колдунья. ― Тоже кровосос?
― Нет, не совсем. Упырь загрызает жертву, как зверь. Кровь пьет, но может и мясом закусить. Он скорее хищник. А настоящий вампир ― наркоман. К тому же упыри туповаты, в городе его вычислят почти сразу. Жрать он будет жертву долго и громко, заканчивается это чаще всего облавой и смертью.
― Мм… я вроде помню, что возле Царицына два хутора такой выел. Верно?
― Насчет Царицына не знаю, но для хуторян упыри опасней всего, ― подтвердил я. ― Убить его сложно: нужен огонь или серебро. На хуторе людей мало, если такой ворвется, то может таких дел натворить ― ой-ой-ой. Я видел один хутор после упыря. Так крови ― что в мясницком ряду было, даже на потолке. Всех на куски порвал.
― Брр, ― зябко передернула Маша плечами. ― А еще кого можно встретить?
― Более специализированные разновидности, обычно не людского и не магического происхождения. Баоба-сит на двергском языке, например. Это такое существо, таким и рожденное. Всегда женщина, клыки прятать не может, а вот когти втягиваются. Убивается железом. У меня, например, есть стальные пули специально для таких. Они в принципе нередко попадаются.
― Как часто?
― Ну на двух я сам охотился, ― ответил я, тщательно проверяя каждый патрон с осиновым колышком. ― У нас в городе ― и в Эммаусе. Их часто с суккубом путают, хотя между ними нет ничего общего. Просто суккуб ― женский демон и нападает на мужчин именно поэтому, а баоба-сит ― потому, что ей, как женщине, легче именно мужчину заманить в тихое место. Но женщины ей в пищу тоже годятся. Убить их просто, одним выстрелом, труднее выследить.
― Надо же… А что такого в железе, что оно убивает?
― Какая-то реакция с кровью. Мгновенно ржавеет и распадается ― говорят, что оно так собирает весь кислород из крови, отчего тварь и умирает. Ураганный некроз тканей. Ну и огонь действует, но железные пули намного дешевле зажигательных. Гвоздей нарубленных можно в патрон набить.
― И ты уверен, что тот, на кого собираешься охотиться, ― обычный вампир?
― Процентов на девяносто уверен, ― кивнул я. ― Вампир обыкновенный, он же умрун, он же Strigoilus Vulgaris, если по науке.
Я отвинтил крышку с серебряного резервуара своего водяного пистолета и начал аккуратно переливать туда святую воду из фиала, стараясь не расплескать. Маша же ходила вокруг меня кругами ― ее одолевало любопытство.
― А чесноком ты пользуешься?
― Нет смысла, ― отрицательно помотал я головой. ― У вампира на чеснок тоже аллергия, как и на осину, но намного слабее. Если даже ты обмажешься чесноком с головы до пят, это не поможет. Пить он тебя не станет, верно, а шею свернет обязательно, разве что почихает потом.
― Почихает? Разве они дышат? ― удивилась она.
― Я образно. Ну не понравится ему, не более чем. А вообще самая страшная тварь, которую можно встретить в городе, хоть и редко, ― это упьержи. Других названий не знаю.
― Кто?
Я достал из сумки три плоские резиновые емкости вроде грелок, вытащил из них длинные пустотелые пробки и начал наливать в них святую воду. Тоже полезный инструмент, моего собственного изобретения. Вампиры балдеют.
― Упьержи ― его так горцы с Лесного хребта прозвали, ― попутно рассказывал я. ― Он скорей даже не вампир, а пожиратель. Выглядит как нормальный человек, чаще всего ― самого мирного вида. За секунду может развалиться в груду трупных червей, а те могут пролезть куда угодно. Может подойти к дому, проникнуть внутрь через щели. Там собирается опять в человека, зачаровывает спящих. Вновь рассыпается, и черви пожирают всех. Заживо.
― О-ой, дрянь какая! ― аж подскочила Маша, обхватив себя руками за плечи, как будто пытаясь что-то стряхнуть с себя. ― А убить-то его как?
― Как человека ― невозможно, он сразу разваливается. Червей ― как угодно, хоть ногами топчи, не поскользнись только. Они ядовитые еще, кстати, парализовать могут. В них никакой магии нет, магия только держит их вместе в человеческом облике. Но если хоть один червяк уползет, упьержи возродится снова ― максимум за пару месяцев.
― А обнаружить как этого… упьержи?
― Ну сама подумай. Магия держит червей вместе…
― Ну да! ― сообразила она. ― Он же излучать должен все время.
― Верно. И неслабо. Поэтому у нас урядникам амулеты выдают, реагирующие на магические ауры, а в городе ношение активных амулетов запрещено, чтобы не излучали. Только защитные и пассивные.
― И ловили?
― На моей памяти ― нет. А лет десять назад, говорят, гонялись тут за червями по всему городу. Я тогда еще в Твери жил.
― Справились?
― Кто его знает… ― пожал я плечами. ― Но в городе он больше не появлялся.
Закончив с «грелками», я взял со стола ружье, откинул стволы, заглянул в каналы. Я оружие всегда чищу до зеркального блеска, перед тем как в пирамиду убрать, но потом все равно проверяю. Так спокойней и надежней. Отложил. Все, в общем, готов ехать. Натянул поверх кольчуги свитер, чтобы не блестела и не звякала, поверх свитера надел куртку из змеиной кожи ― скользкая, эластичная, ухватиться за нее трудно. Тоже защита. Жарко будет, но это не страшно. Жарко лучше, чем «мертво».
― А нави тогда кто? ― спросила Маша.
― Духи умерших, чьи тела истлели без погребения. Кровь они не пьют, тянут саму жизнь. В глухом месте ночью могут запросто заесть насмерть. Все, я пошел, ― сказал я, подхватывая со стола сумку и беря в руки двустволку.
― Я с тобой! ― подскочила она.
― С чего это? У меня для тебя ни защиты, ни оружия ― ничего. У меня все в одном комплекте. И опыта у тебя ноль, ― урезонил я ее.
― А я за рулем посижу. Я машину вожу хорошо. День же на улице, вампир спит, не опасно.
― Еще одно заблуждение, ― сказал я, ткнув в нее указательным пальцем. ― Вампир спит, когда захочет, как человек. Гроб ему тоже не нужен, кстати. И солнце ему не помеха, если он под прямые лучи не выйдет. Даже сейчас, считай что в полдень, он может на улицу выйти, если в тень.
― А мы на самом солнцепеке встанем!
― А если накроется чем-то, то и солнце ему не помеха.
― Так со мной же Василий будет, насколько я понимаю?
Я задумался. Действительно, торчать на улице ― опасность невелика. А водитель пригодился бы: Васька машину водит так, что потом за поваленные заборы не расплатимся. Даром что у него своих три, а толку-то…
Я снова полез в шкаф, достал свой короткий помповик с откидным прикладом, затолкал в него пять патронов с сегментными, разваливающимися в теле на куски пулями, каждая по сорок пять граммов. Вампира они не убьют, верно, но дыр в нем таких наделают, что ему уже не до нападения будет. А если в башку угодить, так может и не уйти. Что толку с того, что он не умер еще, если валяется почти что без башки, а встать сможет не раньше чем через день или два?
― Умеешь управляться? ― спросил я Машу.
― Естественно. Лет в десять научилась, как отдача с ног сбивать перестала, ― усмехнулась та.
Естественно так естественно. Кто в нашем мире стрелять из ружья не умеет? Это чуть ли не главное умение теперь, грамоте ― и то во вторую очередь обучают. Ружья дома, что кухонная утварь, даже у аборигенов у всех пусть одностволки, да есть.
Я отдал ей дробовик, а к нему еще подсумок с дюжиной патронов и ремнем для ношения через плечо. А затем добавил амулет солнца. Маленькая, но все же защита. Думаю, все нормально будет, девочка она боевая, сам видел. А рядом с мощным некромантом, да еще в тылу, ― пусть лучше и впрямь к делу привыкает.
― Пошли! Надо еще второй ряд сидений поставить.
