Книга: Командировка
Назад: Глава 3 ЗАМОК РОССИЯ ЗАДАНИЕ В РЕЖИМЕ «ЗАМРИ, УМРИ, ВОСКРЕСНИ»
Дальше: Глава 5 ДАГОМЫС КАРА НЕБЕСНАЯ

Глава 4
НАЧАЛО
ОНА ВЫСАДКИ. ПЕРВЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Кратковременное отключение сознания все же было. Даже не отключение, а резкий бросок в темноту, провал на один миг, антивспышка. Настолько короткая, что напряженные мышцы ног не успели обрадоваться вольнице — колени не подогнулись. Не подогнулись, но задрожали. А ведь ждали этого, настраивались! В глазах от центра к периферии быстро расходилась чуть зернистая серая муть. Моргнул раз, другой — чисто, вижу.
— Норма внутря, — произнес рядом хриплый голос.
— Ага, — ответил я, доставая счетчик Гейгера. — Таймеры.
Живы. Стоим. Приехали. Наручные часы по команде начали обратный отсчет.
Тихо. Прохладно. Влажно. Свет есть, но его мало. Мы замерли на черном круге панели переноса, словно две статуи. Неподвижные, таков был уговор, торопиться не надо — все сенсоры организма работают, как бешеные, собирая первые данные для настройки внутренней системы жизнеобеспечения.
Так, ребята, это не сарай, это дом.
Заброшенный дом с разобранной внутрянкой. Нежилой — похоже, здесь размещалось заведение или учреждение. На стенах — остатки паскудного вида современной облицовки, под которой проглядывает куда как более старая фактура кладки стен. Строение, скорее всего, двухэтажное — половина перекрытий отсутствует. Может, дом и повыше будет, с этой точки не понять. Печь целая, даже не печь, а огромный камин, правда, позже перестроенный, осовремененный. Небольшое здание в плане представляет собой крест. Два входа. Обкаркасили помещение не так уж и давно.
— Россия, — констатировал Гоблин.
Не факт. Хотя чуйка говорит то же самое. Я не архитектор и не ценитель старины, далеко не краевед и не музейный работник — откуда мне знать особые приметы родного кирпичного зодчества? И все равно отчего-то сразу чувствуешь родное.
Запах сыроватый, чуть затхлый, не больше. Так пахнет плесень в старых подвалах. Гнили не чувствую, трупного смрада тоже. При разложении живой плоти происходит выделение гнилостных газов, в состав которых входят меркаптан, метан, аммиак и углекислый газ. Специфический запах разложения объясняется присутствием именно меркаптана.
Есть дымные нотки пожара. Точнее, пожарища, свежий дым пахнет совсем иначе.
Страшно? Страшно, ребята. Кстати, а что нам дядька Гейгер говорит? Посмотрел. Радиационный фон обычный, господи, как же это хорошо! Вариант «Сразу скачем назад», похоже, отпадает.
— Гоб, не щелкает.
— Принял, командир. Ух, отлить бы… Поджало что-то. Спрыгиваем?
— Ну да, ты же перед стартом не мог сходить!
— Неожиданно поджало, Костя, сам удивляюсь! Ну че?
Это точно первый этаж? Почти точно, ходов вниз не видно. Если так, то окна первого этажа заколочены, почти все. Дневной свет проникает через оконные проемы второго этажа, в которых вовсе нет рам. Виден кусочек мира — несколько блеклая зелень высоких деревьев и серое земное небо, точнее, серый фон: ни высоты облачности нельзя определить, ни типа облаков. Хорошо, если тут будут облака, обычные, мрачные, дождевые. Плохо — если серый фон, размытый в высоте, абстрактный, призрачный. Совсем плохо, если красноватый. Именно так, несколько мутно, выразился профессор в одном из напутствий. А их мы наслушались за три последних дня бесконечных нервотрепок… Мама не горюй!
Рядом с круглой панелью на большом фрагменте земляного пола, обнажившегося после воровской разборки деревянного настила, составлены штабелем большие деревянные ящики, на вид пустые. Кто-то тару собрал да не вывез. В России такие ящики бесхозными не валяются: несколько штук набрал — и можно построить стену сарая. Имеющихся хватит не на стену, а на целую сарайку. Рядом лежат еще какие-то дрова. Вдоль одной из стен стоит какое-то сломанное оборудование, похоже, торговое… Парочка офисных столов и в то же время несколько барных стульев. Ресторан тут был, что ли?
Интересно: припорошенный пылью и растительным мусором трехметровый черный монолит на полу, установленный Смотрящими совсем недавно, среди этой разрухи смотрится вполне органично, словно фундамент какого-то оборудования.
— Тихо сходим, медленно. Давай опустошайся быстрей, и садимся, слушаем.
Медики так велели, строго-настрого. Неизвестно, как отреагирует организм на перенос. Потому надо дождаться возможной реакции, осторожно, без азарта. Если она будет, конечно, реакция эта. Заструилось в стороне! Ничегосик себе насосик! Он что, сутки по малой нужде не ходил? Вот трахома, так ведь и меня, оказывается, подпирает, что за фокусы, я-то точно все предусмотрел, процедуру перед стартом выполнил! Вот она, реакция номер один: ураганный всплеск обмена веществ, организм напрягался не на шутку. Наконец мы сели, спиной к спине, видим все пространство. Лицо горит, сука… А ведь прохладно вокруг, даже холодно! Снял с руки японские часы с метеостанцией: альтиметр, термометр, барограф пишет суточный график давления, каждые два часа — отметка. Положил часы на деревяшку: пусть датчик остынет, схватит правду.
— Слушаем, — шепнул я.
Тихо, как в склепе.
Только не вздумайте сразу поверить тишине в такой ситуации — это обманка, абсолютной тишины в живом мире не бывает. Чтобы даже новичку начать слышать очень слабый звуковой фон, нужно просто посидеть в такой тиши не менее десяти минут. Не шевелясь. При хорошей тренировке и умении концентрироваться начинаешь слышать почти сразу. На такое способны лишь подготовленные люди, опытные охотники, например, привыкшие сидеть в засаде. Тихо посидишь, напрягая ухи, — все начинаешь слышать! Фокус в том, что нужно реально успокоиться, иначе пульс и звон в ушах все заглушат.
Не звенит и не щелкает в голове, перепада давления на перегоне не было. Пульс — да, чуть учащенный. А мы его успокоим… Вдох-выдох… Вот так.
Птицы. Вороны. Далеко.
Я поднял левую руку и плавно покачал кистью, словно крылом, Мишка согласно моргнул. О! А это собачка, тут и напрягаться не надо! Тоже далеко, но лай на то и есть лай — чтобы слышали враги. Донеслось цокотанье-щелканье какого-то зверька — скорее всего, это белка. Хорошо, звери и птицы на поверхности есть. А люди? Людей пока не слышно, как и техники людской. Даже вдалеке ничего не жужжит.
Действуем строго по плану. Так, включаю сотовый, старенькую «нокию» с очень мощным приемником и емким аккумулятором. Планшет пока не нужен. Свою рацию — на сканирование по всем диапазонам, навигатор GPS-Глонасс на прогрев, хай его ищет спутники.
Через шесть минут я решил, что хватит, замерзнем, пора утепляться.
— Оружие и утепляемся.
Мы по очереди вскрыли рюкзаки, быстро достали куртки, надели — вот так оно лучше будет! Теперь теплые носки, вкладыши пихать пока не стоит — плюс семь на термометре, не фатал. Прогрелось. Скорее всего, ночью было около ноля, ребята, и это плохо. Если на Земле сейчас, как и на Платформе, начало мая и Черное море действительно рядом, то Большая Задница на него точно присела. Где перчатки любимые? Вот они, перчаточки мои… Краги — это, конечно, удобно и красиво, только при ноле с голыми пальцами много не наработаешь, теряется чувствительность. Повыпендриваешься немного, и артрит обеспечен. Кроме того, краги — это еще и понтово. Нам понты не нужны, мы сейчас типа охотники и рыболовы, возвращаемся с поля до хаты. Никакого камуфляжа, одежда, хоть и полевая, но гражданская, темно-зеленая. Дорогая, кстати.
Через несколько минут мы разошлись по помещению.
Дом был похож на старинный особняк, в наши дни приспособленный для коммерческих нужд, — это первое, что просится на ум. Наверное, постройка середины двадцатого века, в моем родном Городце подобных немало. Неужели Городец?!
— Гоб, это что, Нижний?
— Далеко не уверен, Костян, — сразу ответил напарник из дальнего угла, где что-то перебирал, сидя на корточках. — Запахи-то южные.
Черт, да и я чувствую! Платформа ведь что есть? Стериль. За годы тамошней жизни, большая часть которых проведена не в Замке или в поселках, органы чувств прочистились, настроились и научились «ловить молекулу», как говорит Шамилька Бикмеев. Городской житель и близко на такое не способен. Обоняние, слух и зрение, отвыкшее от мониторов-убийц и натренированное на горизонтах и далеких абрисах, — все работает надежно, как у кроманьонца. Плюс профессиональная чуйка сталкера, не раз и не двадцать спасавшая нам жизнь и здоровье. Втянул еще раз, неглубоко, вдумчиво — точно, есть в воздухе что-то медовое, пряное, цветочное. Вроде даже морское чую.
Четыре колонны, поддерживающие потолок, сохранились хорошо, две несущие стены держат второй этаж у перекрестья плана. На втором этаже есть целые помещения, их видно через разобранные перекрытия. На первом же этаже никаких внутренних помещений не осталось, лишь зубастые кирпичные полосы лежат на полу, под обрез: демонтировали достаточно аккуратно. А что, кирпич отменный, наверняка уже получил вторую жизнь на частных подворьях.
— Плановая реконструкция объекта, — вслух решил я, задрав голову.
— Командир, смотри, что я тут нашел! — не ответив, позвал меня Мишка, что-то разглядывающий на боковой стене возле одного из входов.
В этом месте современная отделка сохранилась почти полностью. Что там его зацепило?
На стене висела в рамке под стеклом репродукция формата АЗ, копия старинной цветной фотографии. Дом, елки! Наш дом, сто пудов! Все тот же крест в плане, два этажа… Красивые карнизные наличники, резные, фигурные. Надпись на фотографии гласила:
«С. М. Прокудин-Горский. Дом управления фермы. Снимок сделан между 1905 и 1915 гг.».
— Кто такой, знаешь? — спросил Гоб.
— Не-а. Дореволюционный фотограф какой-то.
— Гениально, кореш, открывай тушняк! И Демченко на трубу не позвонишь… А ведь это наш домик, — заметил Мишка, почесав голову. — С чего бы другой подобный на стенку кабака вешать?
— Это точно.
— Купил кто-то?
— Купил и законсервировал, пока вопрос с властями не решит, — ответил я.
Обычная практика. Забашлял какой-нибудь барончик местечковый кому и сколько надо да и забрал за копейки. Все как положено, с обязательством перед властями отреставрировать и полностью восстановить исторически значимый объект в первоначальном виде. После этого обычно ни хрена делового не происходит, зато слезливые письма и телеги исправно идут в мэрию и управление архитектуры: «Не получается у меня! Пятая попытка, кучу денег сжег! Слишком все старое, слишком ветхое, надо сносить!» Параллельно идет нормальный подмаз. Через год владелец получает вожделенное заключение об «обстоятельствах неодолимой силы» и решение-разрешение ничего не реставрировать, а «выстроить заново». И пошла малина! Даешь новострой от души, сауны-джакузи, бассейны и встроенные гаражи… Сплошное скотство.
Надо выходить на улицу, первично прокачивать обстановку вокруг. Опять все по плану — впереди у нас очень короткий разведвыход. Первый.
Сомов подошел к центральному входу, что побольше и пошире, толкнул, покачал. Фиг, забито плотно. В принципе Гоблину такое вынести — раз плюнуть, вот только грохоту многовато будет. Центральные крыльцо обязано смотреть на видное место, а оно нам надо — появляться на свет божий чертями из табакерки? Тишина вокруг еще не означает со стопроцентной гарантией, что поблизости нет людей. Бабки с дедками умеют отлично медитировать на завалинках, неподвижно и бесшумно. Погода, правда, такой медитации не способствует, да кто их знает, местных… Группе же надо проскользнуть тихо, без проявки. Влиться в пространство незаметно, как простым мирным людям, а там посмотрим.
Особняк может стоять наособицу, посреди запущенного вишневого сада. Или на возвышенности, снисходительно поглядывая на поселок внизу. Потому и машин не слышно. На всякий случай выплеснемся с одними лишь пистолетами под рукой, чтобы людей не пугать. Влюбленных гуляльщиков, например, — они вишневые сады очень уважают.
Вход, что напротив, выглядел гораздо перспективней в плане взлома, Сомов сразу пошел туда, а я постоял, послушал у двери. Ничто не настораживает. Вскоре напарник помахал мне рукой — мол, вот оно, счастье, щас сломаем! Мишка еще раз посмотрел в щелку.
— Кусты густые! И бетонные ступеньки наверх.
Кусты? Годится! Хорошо с Сомовым на темные дела ходить, никакого лома не надо. Мишка куда-то нажал, придавил и медленно, на одной лишь силе, вынес дверь вместе с доской, которую успел подхватить.
— Можно валить! — нетерпеливо прошипел он от двери и только потом пошел ко мне. — Ну че, данные есть?
— Так сотовый и не воткнулся в сеть, прикинь. И навигатор ничего не ловит, — объявил я тихо, без особого расстройства — мне такой итог испытания сразу примнился. Ау, профессор! Я уже чувствую неладное! — Да и сканер ничего не цепляет. Задница, похоже…
— Может, симка помойная?
Я пожал плечами: как тут с уверенностью что-то заявлять? Инструкция предписывает в любом случае долго трубой не пользоваться — вдруг номер пропасут? Не знаешь ведь, кто и как ищет пропавших с Земли людей… Если мы не копии сущих, конечно. И это предположение, на первый взгляд фантастически смелое, нам тоже хорошо бы проверить — поручено научниками! Спросите как? Въедливый Уксус фронт работ обеспечил, прошерстил ряды подопечных и вычислил в анклаве потеряшек, проживавших по предполагаемым регионам заброски, у него картотека о-го-го!
— Эфир тоже помойный? Не единой радиостанции поблизости, а тут не тайга. Самое главное — звуковое телеканалов не ловит. Телеканалы всегда есть! Везде.
— Хр-реновченко, — для проформы констатировал Гоблин. Тоже без малейшего сожаления изрек, подлец такой. Он сожалел бы, если бы все оказалось «владушки», как Демон сказал. Во какие мы бессердечные. А если серьезно, то просто умные и опытные. Я ни секунды не верил, что Смотрящие послали нас на курорт, чтобы мы позавидовали земным успехам и рассказали о них в Замке.
— Выходим.
Пистолеты — в кобурах под куртками, бинокли на груди, рации в чехлах. Компас, фотокамера, тепловик. Все остальное пусть пока полежит возле панели, нарываться не стоит, сперва осмотреться надо. Вышли — и тут же врюхались в классические колючие кусты, разросшиеся так, что извилистые ветки с плотными кожистыми листьями почти полностью перекрыли пролет лестницы, ведущей куда-то наверх. Матерясь одними губами, кое-как прикрыли двери, отшагнули на чистое место. Прислушались-присмотрелись — нет никого. Деревья-то какие высокие! Знакомые до слез: чинары, они же платаны, какой тут, в задницу, Нижний Новгород…
Лестница вела на аллею, тянувшуюся вдоль торца здания.
— Наверх топаем?
— Нет, Гоб, по периметру.
Сомов нехотя кивнул, пошли.
Точно, это бывший особняк, причем именно тот, что изображен на старинной фотографии. Наличников, правда, уже нет. Кабак тут был пивной, судя по стилизованной металлической кружке, висящий на подвесе перед входом. Территория крошечная, огорожена современным забором из крашенных в зеленый цвет труб разного диаметра, от дюйма до двух. В жилых поселках таких изгородей не ставят, ушлый хлопчик их махом преодолеет, по пути усевшись наверху для отдыха. Посвистывая, еще и ножками поболтает. Большая охраняемая территория. Через огромные дыры трубчатой декорации забора было видно зеленую поляну с детской площадкой. Постройки всякие красочные с горками снега… Ближе всех к забору стояла маленькая стилизованная мельница на курногах. Несущественно. Прострелил тепловизором — никого.
Действительно важное увидел и озвучил первым Сомов:
— Кипарисы, Костя. И пальмы в снегу. Амбец!
Насчет «в снегу» это он загнул. Под южными деревьями тоже лежали маленькие сугробы пушистого снежка, не успевшего растаять.
— Может, тут декабрь? — предположил я.
Мишка хмыкнул — ага, надейся, мол, надейся…
В периметре ничего примечательного не было. А вот за ним было, и с избытком! Сразу за детской площадкой меж деревьев проглядывало большое круглое здание необычной архитектуры: изогнутые по дуге бетонные балконы плыли вокруг гигантской шайбы волнами, по одному на номер. Восемь этажей, это гостиница или пансионат. Может, санаторий. С крыши потенциальных отдыхающих некогда зазывала большая светящаяся неоном надпись с названием объекта — сейчас она упала, погнулась, часть ее опасно свесилась за пределы крыши, первые буквы можно разобрать: «Olimp…» Это Адлер, что ли? Все олимпийские объекты там! Так вроде Адлер ровный, как стол, не должно там быть таких горок… Буквы повалились не просто так — верхние этажи здания крепко горели, оттуда и застарелый запах дыма вокруг. Вряд ли в ресорте кто-то остался жить. Да…
— А вот теперь на дорожку.
Продравшись сквозь кусты и с осторожностью преодолев заросшие вьюном ступени, мы выбрались на тенистую аллею, зажатую высоченными деревьями, между стволами которых растут деревца поменьше — все диковинные, с облезлыми табличками рядом, воткнутыми в грунт. Еще выше по склону за деревьями виднелась пара красных крыш. Налево — выход из территории с решетчатыми металлическими воротами и будкой охраны. Будка тоже южная, стекла много. На стене — стенд с пятнами клея и выцветшими под дождями объявлениями, некоторые листочки, практически чистые, остались висеть. Направо бетонная аллея уходит в неизвестность, ничего не видно — слишком заросло все вокруг.
— Теперь-то наверх пойдем? — с надеждой спросил напарник.
— Нет, коллега, к погорельцу двигаем, — с усмешкой решил я: никак Мишган своего не добьется. Он вообще любит повыше забраться. Животный инстинкт хищника, прежде всего хочет высоту проверить. А потом там залечь и зырить в поисках жертвы. Есть и еще один мотив.
Подошли к КПП — будка открыта настежь, пустая. Внутри ничего нет, остался лишь приколоченный к стене самодельный фанерный столик и разбитый телефонный аппарат в углу. Ворота с обесточенным электрозамком приоткрыты. Сомов присмотрелся, вытянул руку вверх, зацепил и показал мне обрывок провода.
По обе стороны висят одинаковые белые таблички:
«Частная собственность, вход запрещен! Видеонаблюдение!»
Унаблюдались вы тут, смотрю я… Видеокамера, если она здесь и работала, а не была прибита для виду, как часто бывает, давно расколочена в хлам. Мы осторожно вышли за ворота и, оставив справа поле для мини-гольфа, спустились к входу в здание. На первом этаже, как водится, расположились едальни. Слева голубеет кафелем большая фасолина пустого бассейна с отдельной детской зоной и ветрозащитной стенкой из полупрозрачного голубого пластика.
Сразу стало ясно, что ловить тут нечего, пожар случился не по бытовым причинам. Что-то на крыше хорошо рвануло — как фугас сработал. Часть балконов осыпалась, по стенам пошли ясно видимые глубокие трещины. Здание чуть просело, длинная стеклянная стена гостиничного ресторана, не выдержав толчка, осыпалась, асфальт усеян крупными осколками. Зыбко все, ненадежно…
— Оглянись, командир!
Из этой точки огромные деревья старого парка уже не перекрывали обзор, совсем другое дело! Ни хрена себе! Почти на юго-запад от аварийного корпуса погоревшей гостиницы высилась смутно знакомая трехлучевая пирамида, многоэтажная бетонная громадина еще одной гостиницы — сразу видно, ключевой в этих местах, главной! Старшенькой. Внушительное сооружение было похоже на огромный корабль-парусник.
Я ни хрена не смыслю в Черноморском побережье Кавказа. Центр Сочи еще как-то вытащу из воспоминаний о детских и юношеских поездках на юга с родителями, Адлер, как и все, неоднократно видел по телевизору — затрахали, ей-богу, когда Олимпстрой гремел на всю страну успехами и скандалами. Нет, другие районы я идентифицировать не смогу. Машинально начал считать этажи. Девятнадцать, двадцать… и еще сколько-то не видно за зарослями старого парка.
— Это Дагомыс, Кастет, — уверенно заявил Сомов.
— Ты откуда знаешь? — удивился я. — Курортник записной, что ли?
— В «Неве» когда-то отдыхал, так нас сюда на экскурсию возили на автобусе, шик показывали, ага. — Мишка не обратил внимания на насмешку. — Комплекс когда-то югославы строили — помнишь, была такая страна? Его не так давно на реконструкцию закрыли. Да не успели… В общем, зря они бабосы пожгли. Видишь синюю вставку в центре? Ее раньше не было. А что, могло бы получиться красиво!
Могло бы, да не получилось. Не успели открыть, как всю красоту смяло в руины страшной внешней силой. Реконструированное крыло справа поверху было начисто разрушено попаданием бомбы или тяжелой ракеты — огромный кусок в несколько этажей был буквально выгрызен. Представляю, что творится вокруг здания… Теперь и я вспомнил — видел на фотографиях. Это Дагомыс, можно смотреть на карте.
— Воюют земляне, — хмуро заметил Гоблин, смачно сплюнув на асфальт.
— Не факт, — упрямо повторил я уже вслух, не оставляя надежды. — Теракт более вероятен. Радиации нет.
— Так не самоубийцы же!
— Ты уверен? Полюбасу внутрь входить нельзя, похоронит нас.
Сомов затейливо выругался.
— Обломидзе… Костян, ты глянь, это же какой ништяк кругом! Кастет, ты прикинь, да тут сплошной ништяк! И никто его не гребет. Может, и ходить никуда не стоит, все здесь наберем?
В том-то и дело! Охрененный ништяк на каждом шагу!
Рефлекс поисковика-добытчика буквально заставлял тело дрожать от напряжения. Мы что, мимо ходить будем? Прикиньте, люди, что значит матерым сталкерам, как голодные собаки кидающимся по лесам и болотам на любой блеснувший в траве кусок железа, видеть такую вопиющую бесхозяйственность?! Да вот за эту строительную инвентарную бадью Ковтонюк голый спляшет, а потом по главной улице Посада в таком виде и пройдет! Стекло, металл, мебель, оборудование — чего только нет в здании! И все на Платформе нужно, все пригодилось бы. Забор? Срезать и забрать! Будка из профнастила — упакуйте! Стекла целые, это настоящий клад! Электрика, аппаратура, ковры, ткани портьер… Ресторан… Я чуть не завыл от жадности. Котлы, мармиты, печи, холодильные камеры, кюветы. Ну почему местное человечество так не ценит предметов материальной культуры?! Выкидывает, меняет без надобности, ломает по дурке, рациональное понтовней замещает… Тут — грузи все подряд, фронтальным погрузчиком! Какие четыре тонны, тут и четырехсот не хватит. Неожиданный феномен переоценки заставил меня застыть на целую минуту.
С другой стороны, самое ценное отсюда наверняка вывезли в первые дни. Не стоит слизывать с терки остатки чеснока. Нет, в принципе кое-что можно и оттащить к терминалу. Не пройдет по весу — оставим в домике. Терминал у нас не простой, а с натуральными весами. Предположил наличие такой функции Гольдбрейх, а проверил Сотников — свирепо и оригинально. Раздел своего нукера до трусов, загнал на плиту и набрал код. Планшет тут же выдал цифры без учета массы тела испытателя — пятьдесят грамм. Так что мы можем оперативно контролировать багаж, что очень полезно, перевес в этом рейсе не предусмотрен даже за кэш.
А насчет «никуда не ходить» Сомов шутит — попробуй запрети ему плановый рейд!
Обойдя аварийное здание сбоку слева, мы осторожно зашли в огромный двор-колодец, стараясь держаться ближе к центру: сверху недавно падало, обломки бетона валяются тут и там. Вышли к центральному административному входу с пустой парковкой, почти сразу увидев маркер номер раз: разграбленный магазин колониальных товаров. Двери вскрыты, одно витринное стекло разбито. Нет, конечно, можно допустить, что арендующий у отеля столь выгодное помещение безутешный хозяин-коммерсант плюнул слюной и, устав бороться с местной мафией, просто бросил торговую точку, даже не подумав ее восстанавливать. Просто поменял место жительства… Такое может быть. Вот только разноцветные тряпки и посуда в ряд не должны долго лежать бесхозно — всегда есть кому такое прибрать. А тут — нет. Странно. Что, не нужно никому? Тряпки — допускаю. А вот обувь нужна, вполне нормальные кроссовки валяются. И в ресторанах много ценного осталось, от нужды рискнешь, залезешь… Много ходок можно сделать. Не сделали…
И что это означает? Прав Гоблин, никакие это не теракты. Пушнина рядом бегает, большая, откормленная.
— Воды бы набрать. Наверняка возле ресепшн есть, — неуверенно произнес я.
— Ага. Может, и не рухнет, — обнадежил Гоблин. Он всегда готов вписаться.
— Ну и пошли осторожно. Только быстро, туда-сюда! Авось не придавит.
Мы тенями проскочили через оставшиеся без стекол стены внутрь здания. Внутри — запустение и тоска. Стараясь все делать предельно быстро, осмотрелись и вскоре обнаружили слева от длинной стойки регистрации отключившиеся холодильники маленького бара с бильярдной комнатой по соседству. Бильярдные шары тоже нехило бы забрать… Во меня прет! Гоблина тоже колотило от вида несметных богатств. Обезжизненной «Бон-Акве», естественно, ничего не сделалось. Из еды нам достались только фисташки в крошечных пачках и чипсы в круглых картонных упаковках. Натолкав в рюкзак Сомова побольше литровых бутылок и пакетов с сушняком, мы торопливо выскочили наружу, с опаской оглядываясь на стену здания. Не валится?
— Гоблин, дальше отойди! — приказал я.
— Страшно-то как, падла! Мураши аж до задницы добежали, брр! — весело выкрикнул Сомов, пританцовывая от азарта на асфальте. — Ты видел, какие там щели по стенам, а? У лифта дверь выдавило!
— Еще бы! Ну его на фиг по таким предразвалинам мотаться, придавит к чертям.
Так, срок годности какой… Ничего не дает, пока текущего времени не узнаем.
Люди-то где? Не нравится мне такая безлюдность. Ладно, допустим, что на местных землях оставила свой след разрушительная война, локальная или глобальная. Взаимные удары, пожары, разруха… И все равно люди должны быть! Живые и мертвые, останки в зданиях и рядом, ну и конечно же захоронения, пусть вынужденно временные. А здесь нет никого! Если в драке применялось химическое оружие, то тел должно быть много. Про биологическое лучше не рассуждать вовсе…
Тут вдалеке грохнул одиночный выстрел. Гладкое! Есть население!
Почти сразу прогремели еще два, заполошно, отчаянно, в ответ кто-то стрельнул из пистолета, ружье тут же огрызнулось, пистолет бабахнул несколько раз — противостояние пошло в полный рост! Километр от нас примерно, а в такой тишине кажется, что бабахает совсем рядом…
Вот вам, романтики из Штаба операции! Рассчитывали на сладенькое, надеялись на лучшее? Людей им особо ценных вези теплушками, ништяки бортовыми грузовиками… А не получится, командиры, Смотрящие свое дело туго знают, на курорт не посылают! Здесь бардак творится, с вероятностью полного беспредела. Связи сотовой нет, спутники в небе не висят, радиостанции не работают, телевидение тоже. Конечно, все можно списать на каскадные аварии в электросетях, на атмосферные помехи и солнечные бури, да вот только самообман не греет. На совещании у Сотникова додумывать можно, а тут нельзя — слишком высока цена ошибки. Данные и возвращение — это приоритет. Ништяки и люди — по мере сил и по обстоятельствам. А это означает, что участники похода в Неведомое (черт, как странно говорить такое про старую добрую Землю!) должны пережить эти горячие дни без особого ущерба для здоровья.
Еще раз грохнул выстрел из ружья, пистолет молчит. Завалили кого, поди.
А может, все-таки милиция по ком-то работает? Не вдохновляет, жиденько работает, где автоматы?
По всему выходит, что настали веселые времена, когда все идет наперекосяк, вожди меняются, мирные обыватели становятся бандитами, и не факт, что бывший борзый папашка с золотой цепурой и в партаках по пятки останется на коне. Знаете, многие люди в мирное время живы лишь потому, что застрелить их будет тупо незаконно. Отмени Закон — и ты не узнаешь иного обывателя! Это к вопросу о личном оружии у населения — оно, оружие, многое меняет, переставляя по полкам.
Не хочется вмешиваться в чужую драку. Да только вот… Если поблизости идут постоянные разборки, то оперировать в районе не получится, нам не до задания будет. Проблема.
— Трахома… Назад надо двигать, Гоб, забираем шмотки, экипируемся по полной, тихая мирная жизнь в округе маловероятна. Криминал.
— Да уж не армейцы с «мурками» и не менты, они бы сразу второй дали после предупредительного. Согласен, похоже, кирпичики складываются…
Попав в Дом Прибытия тем же путем, что и выбирались из него, мы заторопились к снаряжению, но тут я вновь остановился возле картины. Недолго думая (мог бы и сразу сообразить!) перевернул рамку. Есть пояснения!
«Этот снимок был подписан Прокудиным-Горским как „По пути от Сочи в Уч-Дере“. В начале прошлого века Дагомыс еще был не курортом, а сельскохозяйственным предприятием. Крупный земельный участок при впадении р. Дагомыс в море приобрела семья российского императора, и здесь в 1872 году была основана скотоводческая и молочная ферма, а также императорское подсобное хозяйство в две с половиной тысячи гектаров земельных угодий. Для работающих в имении крестьян был построен небольшой поселок — будущий Дагомыс. К началу двадцатого века в нем жили всего триста человек. Управлял царским хозяйством князь Успенский, в честь которого названа самая заметная гора в Дагомысе. В наши дни от хозяйства остался лишь парк и императорский домик, находящиеся на территории оздоровительного комплекса „Дагомыс“».
— Ты чего?
— Читай.
Мишка задумался, характерно почесывая затылок.
— Разнеси по полкам, брателло, почему Хозяин выбрал для площадки выхода старину глубокую?
Я, глядя на него, машинально тоже почесал где надо и тут же отдернул руку. Вот же заразный пример!
— Ну че, у меня только одно объяснение: нас закинули в прошлое. Компьютер Смотрящих работает тупо, вот и подстраховался, выбрав наиболее старое здание из всех стоявших когда-либо на территории — вдруг Кураторы в последний момент еще глубже решат нас окунуть? С запасом, чтобы гарантированно.
— А Платформа тогда где?
— В будущем, когда Земля уже накрылась, так я думаю.
Для живущих на Земле-5 давно не секрет: все потеряшки изъяты примерно из одного времени, потому и не можем с их помощью узнать о происходящем на Земле после нашего прости-прощай… Взяты-то из одного времени, но исправно появляются в лесах и полях месяц за месяцем, словно людские резервы до поры хранятся в каком-то космическом Отстойнике. Как продукты в холодильнике. Смотрящие до последних дней вообще не давали операторам возможности вытащить каналом какую-либо злободневную новостную инфу: бесполезно пытаться выписывать газеты или книги, искать передачи и ролики, созданные после даты убытия селективного кластера. Не дадут, и не мечтай! А теперь вдруг разрешили посмотреть — как это понимать? Как издевательство: в качестве поощрения! Нормальное поощрение, да? Посмотреть, как медленно умирает твоя Родина… Ничего людского, у Кураторов другой разум, непонятный человеку.
Гоблин толкнул меня в плечо и сам же болезненно сморщился.
— Слишком это сложно для меня, Костя… Запар ненужный. Пошли экипироваться.
— Думаешь, для меня все просто? — уныло буркнул я. — Пошли, с планом жить проще.

 

Первым делом мы разобрали оружие.
Оружие, политое потом и слезами спорщиков. Это был хороший бой, долгий и эмоциональный. Спорили мы с Демченко горячо. К вечеру из Берлина примчался Гришка Гонта и тут же вступил в поединок доводов — как же, они с Серегой все честно подбирали, отрабатывали, граммы высчитывали… А мы уперлись, как бараны, ну, с их точки зрения. Вообще-то первым Сомов заупрямился.
Подарок пацаны нам приготовили просто шикарный — добыли где-то две штуки АК-103, вариант с модифицированным ударно-спусковым механизмом, позволяющим вести огонь с отсечкой очереди в три патрона. Соответственно и переключатель на нем с четырьмя положениями: П — предохранитель, А — автоматическая стрельба, 3 — стрельба с отсечкой очереди в три выстрела, 1 — стрельба одиночными выстрелами. На машинках стоят эргономичные пистолетные рукояти управления огнем, планки на ствольной коробке и нижней части цевья, два прицела в придачу: оптика и коллиматор. Я долго не размышлял, согласился почти сразу: эта игрушка всяко лучше и компактней, чем мое «весло».
Дискуссии, что лучше — «семерка» или «пятерка», — у нас нет, на Земле-5 любят калибр 7,62. Да, «пятерки» можно взять больше и унести дальше. Вот только обилия фабричных патронов у нас не бывает, они счетны, дефицитны. Поэтому автоматные очереди на Платформе не в чести. Стучи одиночными, чувак! Надо плотней? Стучи чаще, но точно, по цели. Очереди нужны, если на павианов нарвался или на морфа с сорванной планкой, когда надо выпустить магазин в два приема. Здесь все было ясно. А вот над тем, брать ли мне подствольный «стимпанк», я задумался. Вряд ли на Земле по улицам бегают морфы и крупные хищники, а боеприпас двенадцатого калибра настолько увесист, что можно смело сказать: таскаешь голимый свинец. Кроме автоматов, друзья припасли для нас и пистолеты — два «глока».
И вот, пока я мял репу насчет «стимпанка», Гоблин, посмотрев и недолго подумав, решительно объявил, что ничего ему не надо, он берет свое оружие.
По пистолетам я согласился, нет ничего хуже, чем брать на ответственное задание непривычный ствол. Из «глоков» мы, конечно, стреляли, и все же… После того как я подарил Потапову «Маузер К-96» с кобурой-прикладом, забрав у него «Кольт 1911», сжился с новым пистолетом конкретно, пристрелялся, назад меняться не хочу. Всем хорош «революционер» — и точностью, и дальностью, и патроном. Да вот только перезарядка не так удобна, да и громоздкий он. А патронов к кольту много не надо, тут пострелушки не нужны. Начнем серьезно воевать — провалим задание. Не будет у группы времени на местечковые войны. Мишка же сразу пошел дальше, заявив:
— Если у вас такие взрослые расклады пролазят, то я лучше своего «тигра-девятку» взял бы, чем «калаш» навороченный. Нам и одного автомата хватит, не на позиционную войну едем… Только вот думается мне, что в масть будет более компактное оружие, скрытное. А еще такая маза: я собираюсь взять три ствола, а не два.
Демченко, выслушав его молча, в итоге буквально оторопел и окончательно оправился лишь с появлением на базе сталкеров подкрепления в виде Гонты. Гоблин тем временем обозначил арсенал. Пистолетом он заявил свой разлюбезный парабеллум, что было вполне предсказуемо, это прокатило.
Второй ствол заставил Демона занервничать серьезно. Дело в том, что еще в Форт-Россе напарник выменял у сицилийца Джузеппе Риччи пистолет-пулемет «Spectre М4» с двумя четырехрядными магазинами коробочного исполнения емкостью в пятьдесят патронов «para». Дикая вещь! Компактный, легкий, самовзводный УСМ, своеобразное принудительное воздушное охлаждения ствола. Гангстерская штучка! Вот на трофейного «калаша» и выменял.
— Я его под мышкой буду носить, и никто не заметит даже в мирное время! — Гоблин раскинул руки, демонстрируя, как легко спрячет на теле компактный ствол. Правды ради, у него под мышкой при желании и АК-103 поместится без проблем.
— Зачем тебе два ствола одинакового калибра? — заволновался Демченко.
— Парабеллум — это личное оружие для личных целей, — осклабился Сомов, охотно демонстрируя пистолет. — Не помню, кто из наших сказал, уж не Сотников ли: любовницу застрелить или нового любовника любовницы. Самому застрелиться, в конце концов. Это мой друг, не предам.
После чего Гоблин достал еще одну любимицу — американскую четырнадцатизарядную «помпу» Kel-Tek KSG со спаренными подствольными магазинами. Очень удобно, Гоблин один набивает «турбинами», а другой — крупной картечью, по тактической необходимости можно переключаться с одного патрона на другой.
— Ты понимаешь, сколько патроны к этой погремушке будут весить?! — разорался наш бывший комсталк. — А у нас лимит веса, или забыл?
— Значит, возьму немного!
— Серега, вообще-то один гладкий ствол на группу хорошо бы иметь, — вмешался я. — Машину остановить, помещение стерилизовать…
Демченко выдул чашку кофе, немного отдышался, успокоился, и понеслось. Особенно их с Гришей возмущало желание Сомова протащить второй ствол. Гладкие стволы плановики отмели еще на начальном этапе проработки комплекса, причем именно из-за веса патронов.
— Там добудем! — смело фантазировал Гоб.
— Да не сомневаюсь! Оружейные магазины ждут вас с пряниками и персональными скидками! Бабла только возьми побольше, взятку дашь, — исходил желчью Серега.
— Какие оружейные, вам что, парни, запланированных рисков мало? — поддерживал его Гонта.
В конечном итоге мы с Сомовым заявили, что намерены сэкономить на еде, взять самую малость. Уж жрачку всегда на месте найдем. Если прижмет, я вообще могу уйти на мокрую голодовку, на все шесть дней, первые трое суток в полной мере сохраняя необходимую для работы динамику. Не в первый раз — в рейдах мне доводилось прибегать к такой практике, так даже проще, чем перебиваться тремя сухариками: затянулся, обрезал поступление, в мозгу что-то щелкает, вскоре вообще перестаешь ощущать нехватку. И полный вперед! Лишь бы Зенгер не прознала о таком варианте — живьем магнезией заколет. Гоблину с его ростом и весом объективно потяжелей придется, этот кабан голодать не привык, каждый раз мучается. Но терпит. В любом случае продукты питания не критичны, хватит пары рационов ИРП-Б. А че, чипсы уже добыли, чем не герои мародерки!
Отбив основную позицию, с перечнем остального снаряжения, предложенного Штабом, мы практически безропотно согласились — все разумно, все по делу.
И пока я ошибок в комплектации не вижу.
Кстати, дробовик Гоблин так и не прихватил, заявив, что ружье добудет на месте.
Взял свой «тигр».

 

— Без хорошей машины никак, лучше бы даже две взять, грузовик и джип, — бурчал Сомов, заправляя штанины в берцы.
Я, пожалуй, тоже так сделаю, хватит мирных граждан разыгрывать: нет тут таких, есть временно выжившие.
— Дался тебе этот джип…
— А че, реально же «гелик» добыть? Ты же с сигнализациями этими на раз справишься. И «шишигу». На пару покатим.
Говорит он не только для красного словца. Гоблин, как многие холостяки-убийцы, не занимающиеся созидательным трудом в сообществе мирных людей, частенько страдает от собственных примитивных представлений о жизни. «Гелик» и ГАЗ-66 — это в его представлении круто! Это пять баллов. Без «шишиги» разговоры о выживальческой технике Судного Дня никогда не обходятся, любимая мифологема.
Все утверждения знатоков о том, что в армии «шишига» была самый бест, основаны на воспоминаниях звенящей молодости, из которых все плохое давным-давно выветрилось. На юной безбашенной самоуверенности, на былой недооценке предстоящих трудностей, на низком пороге страха. Собственно, потому в армию и берут восемнадцатилетних — они еще глупы и ни хрена не боятся. Это самый подходящий возраст для шлифовки командирских амбиций. В войсках же получалось на ней ездить! В памяти остались верные друзья, дороги, приключения, простой солдатский юмор. А раз так, то «шишига» — круть, волшебная колесница и вообще наше отечественное все! То есть это не трезвая оценка по нажитому опыту, а восторженные воспоминания о молодости, когда деревья были большими, а все кочки — маленькими.
— Ты же знаток… Плевать, что эта дико неудобная старая трахома масла жрет столько же, сколько и бензина, рулевое вечно в раздолбанном состоянии, ГУР сипит, на дороге мотает… Крутящего момента в принципе едва хватает, а на бензинке «шишига» долго не проездит. Только про дизель мне не говори ничего, тут выставки-продажи нет.
— Зато можно на коленке починить, в любой деревне, — выдал Сомов следующую по степени глупости сентенцию, обязательную для юных мечтателей-выживальщиков. Где он подхватил это заразу — книжек начитался, что ли?
Я спрятал в карман карту местности. Определились, Нижегородскую губернию можно оставлять здесь, эта карта не пригодится. Может, оно и к лучшему — не уверен, что хотел бы видеть свои родные края в состоянии катастрофы.
— Да? И сколько там умелых чинильщиков? Ты когда в последний раз в деревне был, автослесарей пересчитывал? Или сам все сделаешь? Запчастей на ГАЗ-66 практически нет, а те, что есть, — брак на браке, как оно всегда и было. Горючки движок жрет под тридцатку, так? Кабина самая неудобная на планете, а переключение передач — в галактике. Неудобная, шо амбец, тряская, ненадежная, как почти все газоновские схемы. Последний хороший газик — это ГАЗ-52, запомни! «Шишигу» ему… Спаси господи, если вовремя не помажешь! За уровнями надо следить, как за шпионом.
— Если со складов…
Тут уж я взъярился конкретно!
— Ну да, ты же спец крутой, хрен ли! Ты же все знаешь! Все так говорят — со складов! Еще скажи «с расконсервации», почти стопроцентный шанс на удачу! У зампотехов все всегда ездит, и все с иголочки, по-другому и быть не может, ни одна машина на марше не встает! Да и адреса «консервации» у тебя в кармане… Что в армии, что у геологов — все разбито, мне ни разу не довелось поездить на полностью исправном экземпляре! Вот если реальный специалист-фанат возьмется за дело и вложит в аппарат еще две цены, переставит движок, все отшаманит и поменяет — тогда да, побежит бодро и надежно. Короче, давай сам буду решать по автотранспорту, а?! Я же тебе не советую, как голову людям сворачивать?
Гоблин выпустил рюкзак и раскинул лапы в стороны.
— Ты че так раздухарился, брателло? Еще руку вперед вытяни! Я же просто для поддержания разговора! Решай сам — кто против? Я про то, что вскрыть надо будет…
— Вскроем, не боись, — выдохнул я, остывая.
Уж тут проблем точно не будет. Дайте мне «ивеко» или «унимог» — пять минут, и девочка наша будет. Занимался я этим ломовым делом. Нет, не подумайте чего худого, просто автосервис, просто услуга, все легально. Жизнь порой поворачивается к автолюбителям кормой в самый неожиданный момент. Бах — и единственный ключ от машины ломается в замке или же оказывается запертым в багажнике. Или сел аккумулятор — если нет механических замков, то авто тоже хрен откроешь. Многие сами начинают ломать капот, багажник и форточки, но без навыка результат всегда будет хренов, а ремонт дорог. Поэтому наиболее умные звонят спецам, то есть таким, как я, — придем на выручку по первому же вызову и со всей душой.
Вспомнил, и что-то ностальгия пробила! Дайте мне авто! Вмиг сломаю, все нужное взял!
— Ну что, на этот-то раз пойдем наверх, к гостинице этой? — вдохновенно молвил Гоб, безмятежно глядя на меня чистыми серо-стальными глазами киллера.
Вроде все. Готовы.
— Миша, дорогой… Если ты так уж хочешь, давай сходим, — предложил я сразу после выхода, уже устав от этой наивной интриги. — Только знай: ни одного «гелика» на стоянке перед комплексом нет, как и ни одного VIP’a внутри здания. Сам же сказал, что объект на реконструкции. А он еще и пострадал от обстрела. Откуда там машины?
— Может, здание уже запустили? — неуверенно предположил он.
— Ты в бинокль на окна смотрел? Ну, посмотри.
Он не поленился, глянул.
— Что-то парит меня эта тема, Кастет, — произнес Мишка, опуская оптику. — Место тихое, на отшибе, самый кекс приховаться. Слышно-видно, с горок обзор нормальный. Дорогу перекрыть легко, другой вроде нет. Здесь община должна сидеть! Почему никого нет?
— Допусти, что кто-то прячется.
— Да я не про одиночного зайца…
— Я понял. Бес его знает.
Выше «шайбы» — крутая петля серпантина, ниже — пологий, более-менее ровный спуск. Вниз, к поселку Дагомыс, ведет нормальная асфальтовая дорога улицы Ленинградской, так обозначено на карте. Покрытие не очень старое, местами потрескавшееся, но ровное, гладкое. А вот пешеходная дорожка слева за бордюром, по которой мы и пошли под горку, — в ужасном состоянии, почти везде разбита в гальку. Снег уже растаял, воздух существенно потеплел, однако небеса, судя по их виду, грозились в любой момент послать на землю новую порцию влаги.
Тревожное серое небо лежало на вершинах дальних заснеженных гор Главного Кавказского хребта, словно не поздняя весна стоит на дворе, а последние предзимние денечки. Вблизи в небо упирается поросшая лесом от подошвы до вершины одинокая гора имени князя Успенского, того самого императорского завхоза — ландшафтная доминанта Дагомыса. Зеленая гора, синяя вставка бетонной глыбы монстрообразного здания, «шайба» пансионата «Олимпийский» и уже ставший своим императорский домик — вот пока все наши знания о местности.
Шли мы легко — чего там, под горку-то… Участок с высокой подпорной стенкой решили пройти быстро — опасное место, хрен быстро спрячешься. Поэтому почти сразу перешли на правую сторону дороги: там деревья, спокойней. Дальше не торопились, часто останавливаясь, присматриваясь и прислушиваясь.
Так мы и крались, переходя со стороны на сторону, в зависимости от поворотов дороги, дабы вовремя увидеть приближающуюся машину или человека.
Возле двух особняков Гоблин заметил первых местных. Почти полностью объеденные кости скелета и два черепа лежали среди кустов в десяти метрах от дороги.
— Хозяева, — предположил он, кивая на ближайший двухэтажный дом.
Ненадолго завернули, через приоткрытые ворота опасливо зашли во двор и сразу на газоне у бассейна увидели две могилы.
— Такое впечатление, что они убегали, — сказал я, машинально перехватывая автомат поудобней. — Вернее, ковыляли: бинты видишь?
— Похоже на то… Своих похоронили, а самим не повезло в землю лечь, — Сомов нахмурился, тоже перехватив свою погремушку.
Воображение услужливо рисовало варианты происшедшего, но все как-то абстрактно, неясно — мало данных для достоверности. Испугались, поспешив покинуть собственное жилище? Чего-кого? В доме пережидать надежней, отбиться проще, а уж если драпать, так не к дороге, а уходить лесом по склону в сторону моря — там заросли о-го-го! Это же не особняк, а крепость! Не верю, что такие хозяева не имели дома оружия, здесь в каждом кирпиче идеология цитадели чувствуется. Должны были пережить. Однако не пережили. Почему? Потому что их убили.
— Если что и было, то прибрали добрые люди, — решил Гоб, явно имея в виду оружие погибших. — А похоронить впадлу встало.
— Или не до них было.
— Дом смотреть будем?
— Машины тут нет. Пошли дальше, — отрезал я. Поторапливаться надо, у нас график, который желательно выдерживать. График нестрогий, рекомендательный, но его соблюдение поможет группе решить поставленную задачу.
Вскоре мы опять остановились и присели, рассматривая открытое место через оптику. Впереди показался перекресток, от которого к морю уходит узкая дорога, а сразу за развилкой белеет покосившееся ограждение из привычных местным сантехнических труб — там течет река Дагомыс. Ни людей, ни транспорта по-прежнему не было.
— Все хреновей и хреновей, — констатировал Гоблин, начиная движение.
— Стоп! — тихо сказал я через минуту ходьбы.
Впереди справа в зелени спрятался въезд в автосервис — судя по всему, предприятие не из самых мелких. Чуть подальше — еще один въезд, рядом с которым надпись на табличке извещала, что тут есть «Кафе-24» и «Автомойка». Это очень интересный объект, достойный посещения! «Гелик» мы вряд ли найдем, а вот действительно пригодная техника может быть: судя по обширной территории, тут не только легковушки лечат.
— Заходим в гости? — деловито осведомился напарник.
Я не успел согласиться, потому что услышал звук легкого дизеля приближающегося автомобиля. Через секунду и Сомов сделал стойку — мы ушли в кусты даже раньше, чем успели полностью изготовить стволы: лесная привычка. Если встречаешься не лоб в лоб, то сначала спрячься, а потом думай — стрелять или убегать.
Быстро легли, выбрав удобные позиции. Секунд через двадцать к нижнему въезду в автосервис без опаски и паузы на осмотр подкатил золотистого цвета мини-вэн «Хендай-Старекс». Ничего так машинка. Две сдвижные двери, частичное остекление… Да это не мини-вэн и не микроавтобус, а шестиместный грузовой фургон! Сам не ездил, грузового отсека не видел, значит, надо посмотреть, оценить по факту. Для невеликого ништяка нам бы вполне подошел.
— Изымаем? — одними губами опять спросил Гоб.
Какие нехорошие у него глаза стали! Все, он включился в режим хищника.
В таком боевом состоянии Сомов, принимая решение, никогда не думает больше двух секунд. Если уж Гоблин решил, что стоящий перед ним человек представляет опасность либо активно мешает заданию, то выстрелит в голову, не задумавшись и на столь короткий промежуток времени. Надо сказать, что пока он не ошибся ни разу. Враг — получи и упади! Никаких рефлексий у кабана.
Сам же до сих пор не могу так работать, постоянно допуская вероятность фатальной ошибки, — вот и уравновешиваем друг друга в совместной махаловке. Хотя тоже особо не терзаюсь, меня и сейчас комплексы не мучают. Я теперь, как и Сомов, не землянин, а человек с другой планеты, которую давно уже принял как родную. Семья там, друзья, Родина… Вся моя жизнь — там! Разум порой пытается убедить, что Земля — это и есть Метрополия, некая основа, с которой нас отправили в тяжелую командировку, однако сердце считает иначе. Никто и никуда нас с Земли не отправлял, эта планета нас сдала. Сдала уже тем, что не востребовала, не нагрузила, не обнадежила. Мы здесь ничего не решали, все решали за нас. Ну, вот и нарешали, как я посмотрю…
Настоящая Метрополия — Замок Россия. Нынешний рейд — это путешествие в ветхозаветный мир. Поэтому наша деятельность есть работа ради блага анклава, вместе с которым мы выстояли, а теперь вместе строим и надеемся.
И ради всего этого мы с Гобом тут все выгрызем. Мешать не стоит.
Первым с пассажирского места на асфальт неспешно спустился главарь с АКС74У в руках, невысокий плотный парень славянской внешности. Лицо волевое, сам достаточно молодой, дерзкий. Главный Босс, понимаем… Небрежно оглядевшись, князец-абориген что-то гортанно крикнул в темноту салона, внутри кто-то рассмеялся. Вожак повторил громче — полезли и остальные. Парни были примерно одинакового возраста, по виду — местные бодрячки из армян. Говорят, что в Сочи кругом армяне, поселились после царских указов и с тех пор никого из других кавказцев на территорию не пускают, дагестанцам, чеченцам и уж тем более азербайджанцам тут ловить нечего, община у армян очень большая и крепкая. Мне думается, что это было сделано давно и специально, еще со времен существования на Кавказе суфийских тарикатов, для сбоя экспансии агрессивных исламских течений. Как говорил Гольдбрейх, историки считают, что духовный фактор, регулярно взбадривающий кавказское сопротивление, — это исторически привычный для Кавказа суфизм, а не джихад-салафизм. Только, похоже, бесхитростная пропаганда всемирного джихада скоро полностью перекодирует культуру горцев, отрывая их от традиционных корней.
Как бы то ни было, старший был в реальном авторитете, кавказцы русского просто так у руля не воспримут.
В былые времена братки рациональней одевались, штаны были пошире, обувь попрыгучей. Эти же — как из салона провинциальной моды. Какой там камуфляж или «горки»! Не в масть им будет, видите ли! Не поумнели еще.
У одного из приехавших, водителя «старекса», горячего южного человека в кожаной куртке, темной «азиатской» рубашке в вертикальную полоску и черных брюках с отливом, в руках несколько нервно вертелась такая же «ксюха», у остальных — «помпы». Пистолеты, скорее всего, тоже имеются.
Нет, это не сталкеры с другой Платформы и не оперативники угро.
— Пацанчики-то ментовские стволы притырили.
— На Платформу бы огольцов, Гоб.
— Сотников тебя на уголь сошлет за такие идеи, — зашипел друг. — Нужны они нам…
А чего внутрь не поехали, почему тут встали?
— Эй, хозяин! Опять стрелять будешь, да? — заорал что есть мочи автоматчик. — Выходи, как мужчина, или убегай, как баба! Станция уже наша!
Вот кто давеча стрелял… Потому они и остановились подальше — значит, из убежища хозяин гладким стволом их достать не может. Смелые мальчики. Они еще не знают, что станция временно принадлежит Платформе-5. Придется вмешиваться: борзые хлопчики нам покоя не дадут.
Хозяин издалека что-то резко крикнул в ответ, мы не расслышали. Бандиты опять дружно рассмеялись. Можно работать. Я успею выстрелить четыре раза, пока они чухнутся, Гоблин сразу их накроет очередью, как пургой. Конечно, хотелось бы аккуратненько, чтобы машинку не покорябать…
— Сберечь бы технику, — прошептал я привычно.
— А как же! Сбережем! — так же привычно соврал Сомов.
Думаете, мы впахиваемся еще и из чисто гуманитарных соображений? Это не так, всю Землю не вычистишь, а вот миссию провалишь. Нам позарез нужен свидетель, адекватный человек, мирный или относительно мирный. Учитывая дефицит живых, хозяина автосервиса я им не отдам.
— Ты меня услышал?!
Для парней пошел отсчет последних секунд расслабленной жизни местных царьков — приехали, хлопцы, все не так просто, как вы самоуверенно думали еще утром. Казалось бы, кто сможет вам помешать? Нашлись такие силы.
События развивались быстро, операция «Ластик» много времени не заняла.
Многие пренебрежительно относятся к «ксюхе». Что сказать, идиоты… Как можно в принципе пренебрежительно относиться к автомату? К любому! Мало того, идиоты почему-то уверены, что все владельцы АКС74У априори еще более тупы, чем они сами, и оружием пользуются как горожанин косой. Когда-нибудь, выпади нашей группе задание накосить идиотов побольше, мы с Гобом обзаведемся именно «ксюхами». Бандиты стреляли спокойно и грамотно, короткими отсечками в два-три выстрела, прицельно сажая пули по низкому белому зданию, где спрятался хозяин автосервиса. Может, у него и семья там. Подручные подтявкивали из «помп».
— Последний раз предлагаю: уходи или убегай!
По психике бьют. Ты бы сам убегал, воин! Ладно, чего ждать? Еще немного, и они разойдутся в стороны — зажмут мужика в ловушке, и носу из берлоги не высунет.
— Работаем, — выдохнул я, и мы начали. — Гоб, я прошу, одиночными.
— Да понял я, понял…
В четыре выстрела я не уложился, сделав еще и пятый. Мишка обещание сдержал, выпустив очередь лишь вслед последнему убегающему бандиту. Эхо выстрелов еще отражалось от склонов и стен зданий, а мы уже встали и придвинулись чуть ближе, где и присели за деревьями.
— Хозяин! — заорал Гоблин во всю дурку. — Мы на твоей стороне! Двое, рейдовая группа Краснополянской общины! Беспредел придавили! Гостей примешь?
Хозяин думал не меньше минуты.
— С женой советуется, — хмыкнул напарник.
— И правильно делает: женщина в таких ситуациях порой себя разумней ведет, чем мужик. Сама наверняка ушла бы вместе с детьми в лес — это куда как мудрей, чем упрямо рисковать.
— Хозяин!!!
— Слышу-у! — донеслось до нас глухо. — Подходите к воротам!
И мы двинулись. Сейчас будет контроль, сбор стволов, а потом пора знакомиться с живым землянином, узнавать, что тут случилось. «Встреча цивилизаций, как ни крути, близкие контакты третьего рода», — отвлеченно подумал я.
Странные времена, странные расклады.
Назад: Глава 3 ЗАМОК РОССИЯ ЗАДАНИЕ В РЕЖИМЕ «ЗАМРИ, УМРИ, ВОСКРЕСНИ»
Дальше: Глава 5 ДАГОМЫС КАРА НЕБЕСНАЯ