Глава 12
ВОЗВРАЩЕНИЕ СО ЗВЕЗД, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ СТАЛКЕР-РЕЙДЕР ВЫСШЕЙ КАТЕГОРИИ
Вот она, дорога-задница, началась… Рытвины и колдобины, места со снятым ремонтниками покрытием, обширные оползни. Проезжая тропка достаточно узкая, проходит то чуть левей, то правей трассы. Не особо придерживаясь колеи, набитой местными жителями, я вскоре поймал себя на мысли, что начинаю объезжать препятствия, стараясь не зацепиться мостами — это на «егере»! Ну на фиг, нечего выпендриваться, езжай, как все!
Попадались и ручейки, вода в них ледяная, кристально чистая, у одного даже остановились пополнить фляжки.
Можно было и дальше пилить прямо, но я предпочел криво. Предгорный лесной массив, протянувшийся вдоль асфальтовой магистрали, сплошь прорезан просеками. Одни как бы действующие, другие давно заброшены, напрочь заросли кустарником. Строевого, делового леса здесь практически не встретишь, так, попадаются изредка хвойные островки-рощи. А вот чащобы приличные встречаются. Иногда показываются полянки, мрачные, надежно укрытые, здесь есть незаконные вырубки, пятнами разбросанные на огромной территории предгорных холмов, разделенных воровскими дорогами. Лесные промыслы ушли, а вот зверя стало гораздо больше — это чисто визуально. Не знаю… Вряд ли в былые годы тут было столько следов дикого зверя. Вот и дед подтверждает, что дичь непуганая. Птицы нагло сидят на ветках совсем рядом и спокойно смотрят на проезжающий грузовик.
Маскировочные свойства местности по сезону неплохие, самая «зеленка» пошла, можно надежно укрыться.
Бандитские, в общем, места.
Пробираясь по спрямляющей маршрут лесной просеке, «егерь» раскачивался так, что у самого шоссе нам пришлось выходить и подтягивать в кузове крепления груза. Один ящик даже упал, правда, Чуприн сразу успокоил, сказав, что внутри лежат пучки проводки, не разобьются.
В последнее время я частенько ошибаюсь. Не в стратегии работы группы, слава богу, а в тактике отношений с местными. Ну, честно, несмотря на накопленный за прожитые годы опыт, мне все хочется видеть вокруг разум, ведь сама ситуация должна подсказывать! Казалось, что земляне уже научились быстро впитывать уроки реала и делать правильные выводы… Что я сказал, «земляне»? Обалдеть, дожил, дистанцируюсь окончательно. А как иначе…
Короче, я был почти уверен, что они не дернутся: должен же быть в любой общине свой аксакал! Ошибся, они дернулись.
Пш-шш…
Сканер ухватил переговоры не сразу, начало занимательной беседы я пропустил.
— Прикинь, Лоба, чуть не запутали, козлы! Они не на Хадыженск пошли, а на Шаумян!
— Подожди, ты хочешь сказать, что вас развели, как детей малых? — Лоба, в отличие от подчиненных, говорил почти чисто, без блатняка.
— Не, ну как…
— Да вот так! Слушай, Мурат, ответь, почему вокруг меня одни идиоты?
Мурат благоразумно промолчал.
— Впрочем, это не к тебе вопрос. «Егерь», говоришь? Старые знакомые. Значит, наматывай. Бросаетесь за ними, как рексы, клыки наружу! Мурат, сделай там как хочешь, но головы мне принеси, ты понял? Устал я, четвертую всех и пойду под краснодарских, надоело с дебилами работать. Мы на нефти сидим, понимаешь?! А ты там понтуешься, мальчишек на пост выставляешь! Баран безмозглый.
Его респондент начал что-то мемекать. Я представил облик этого урода — труд невеликий. Отлит в местной земле с давними бандитскими удобрениями по киношно-сериальной матрице — оттуда же и образ. Парадокс, но его часто создавали не сами непутевые абреки — откуда там взяться креативу, — а профессиональные режиссеры и сценаристы. Помогли. Вот и родился очередной, вкинули в дело, даже не отряхнув от крошек чернозема. Совсем недалеко ушел от оловянного оригинала. Мысль выразить не может за неимением таковой, стоит ли ожидать от него взвешенных решений?
Наконец он родил:
— Все сделаем, мамой клянусь! Они уаще без понятий, борзые! С пацаном терли, на нас не вышли!
— И что? Заплакали, маленькие! Время стрелок прошло, сейчас все по-другому! Ох, как же вы все мне надоели… Тибета к тебе послать?
— Лоба, обижаешь, да, — мы и сами заплющим!
— Еще не так обижу! Быстрей и жестче, ты же не собираешься до Туапсе лететь, где тебе рога загнут? Все, отбой, жду доклада.
Рация в ответ что-то прохрипела, слов не разобрал. Да и не суть важно, расклад понятен: они сунулись на трассу в сторону Хадыженска, как я и сообщил пацаненку, нас не нашли, теперь будут догонять.
«Егерь» шел к Шаумяну на семидесяточке. Можно выжать и побольше, но уже внапряг, все-таки под полторы тонны сложено в кузове, да и сама машина далеко не трассовая, после восьмидесяти в час кажется, что летишь.
— Справа триста сворот годный! — доложил Гоблин.
Будем работать подсадку. Пропустим вперед и тронемся следом. С кнутом и без пряника. У догоняющего всегда есть огневое преимущество — это же не терские казачки, которые благоразумно вертят бойницы в задней стенке салона. Да и водила догоняющей машины лучше оценивает поведение убегающего, может прогнозировать. Пусть пролетают, на фига они нам нужны на хвосте? Вечереет, Шаумян надо успеть пройти до темноты.
И вообще — времени очень мало, утречком, между прочим, граничный срок сработки терминала. И всех прочих транспортных прелестей, про которые нам рассказывал Гольдбрейх в своем докладе. Не вовремя все это…
— Вижу.
На правый поворот с подъемом «воровайка» ушла легко, отрезок дороги был в хорошем состоянии. Теперь на время надо где-то спрятаться. Пригодное место нашлось не сразу — как назло, кругом были одни заборы и сараи, низкие, как курятники. Ага, а вот это подходит! Приняв решение, я быстро затолкал «егеря» за кирпичный павильон с вывеской «Тюнинг, тонировка, обвесы». Места в тесном дворике было мало, поэтому церемониться не стал, безжалостно смяв задним бампером какие-то ржавые клетки размером в человеческий рост, наверное, для скотины. Дышать невозможно, вокруг стояла страшная трупная вонь — корова тут сдохла, что ли?
— Пошли смотреть.
Гоблин молча кивнул, мы вышли.
Погоня шла на двух машинах. Ну что я говорил! Почему бы не прибрать к рукам нормальные джипы-хоть-на-убой, лифтануть, подготовить, и тогда сам черт тебе не брат! Нет же, нефтяники предпочитали красивое, такие люди скорее диско-потолок в салоне поставят, чем лифт-комплект. Впереди шла черная «Сорренто» — я сильно удивился бы, увидев другой цвет. Барахло, потому и не смогли пойти за нами по просеке. Вообще не люблю корейцев, за исключением старых рамных «саньенгов». Ну, еще хундайские «галопер» и «терракан» — тоже на раме, нормальные уазики.
Вторая машина заставила сердце комсталка затрепетать. Мамочки, да это же «Шевроле Тахо»! С прошлой жизни хотел заиметь такую бибику! Все понимаю, все характеристики знаю — и громоздка, и прожорлива, а вот хотелось, хоть тресни. И не жалко им ее?
В голове дуркой зазвенели глупые мысли-планы — как бы впихнуть «Тахо» в терминал, да целиком, да на Платформу! А там уж лифтану, подготовлю…
— Заколыхался, командир? — с пониманием приколол меня напарник.
— Заколышешься. Почему мечты достаются другим, а, Мишка?
— Мечты достаются действующим. Давай передок салона быстренько срежем, а в Замке остальное сам склепаешь, — невозмутимо предложил Сомов самым серьезным тоном.
Я почти купился, даже задумался на секунду.
— Издеваешься, гад? — спросил, садясь за руль. — Припомню. Ладно, работаем, разговаривай.
Пш-шш…
— Огольцы впереди, ответьте Гоблину. Прием.
Пш-шш… Пару секунд они шушукались и толкались в салоне локтями.
— Ты кто уаще, ты где?
— Я Гоблин, еду позади вас, держу на прицеле. Ужас краснодарских дорог, считайте, что сам диавол! — Обожаю, когда напарник становится азартно-красноречивым. Если в меру, конечно. — Не тормозить, сявки! Мальчик с вами?
Пш-шш…
— Ты, черт! Остановись, если мужчина, порамсуем!
— Какие рамсы, смертный? Не в уровень ты самому Диаволу, — сообщил нефтяникам Сомов. — Еще раз спрашиваю: мальчик с вами?
— Детей на дело не берем! Останавливайся, побазарим!
— Очень хорошо! — И Мишка что-то пробормотал уже сам себе.
Не сумев прочитать всех слов напарника, основную мысль понял: Сомов явно обрадовался. Я тоже.
— Сказал же, не останавливаться, прямо идите! — заревел он.
Не было никаких надежд, что они прислушаются, — для понимания момента надо знать характер горцев. Да и масть слишком глупая, вот Лоба бы точно прислушался, начал бы играть, выгадывать, переговоры вести… Эти не станут, тямы не хватит. Ну, Лобу мы тут ждать не собираемся, спортивный интерес отсутствует.
— Сейчас притормозят, — сказал я.
Так оно и вышло. «Сорренто» начала сбрасывать скорость, и вскоре бывшая погоня остановилась, тем самым выбрав свою судьбу. Зря они так поступили, если смотреть на поступок строго рационально, ибо Сомов, заправив клипсу рации в нагрудный карман, к тому времени был уже в люке. С пулеметом в руках.
— Пауза в эфире! — объявил он и всадил две очереди позади машин.
— Григорий Петрович, че спишь? Отработай, — почти попросил я.
Дед тут же высунулся на треть тулова из правой форточки и начал сажать из своего адского «Бердана». Ох и карамультук у авиатора! Надо будет себе завести такую шнягу — калибр внушал, не любили воины прошлых лет баловаться промежуточными или мелкими патронами.
Несмотря на дурную в данном случае гордость, водители машин тронулись с места, медленно покатив вперед.
Пш-шш…
— Слушайте вариант. Останавливайтесь и ложитесь на асфальт без оружия. Мы забираем стволы и уходим, все целые, вы валите вбок, втирая Лобе что угодно.
— Падла, мне лично ответишь!
— Ты тупой? — разозлился Сомов. — Думаешь, тебе будет отвечать сам диавол? Тебе сейчас мой пулемет ответит.
Силуэты машин неудачников, словно две черные кляксы, медленно струились по шоссе перед нами. Нерешительно рулят, не знают, что делать, — тормозить вроде глупо, в хорошую позицию выстроиться не успеешь… Я ребят отчасти понимаю: тут ведь и на скорости вперед не вжаришь, чтобы спрятаться где-нибудь за поворотом: как потом объяснять эти трусливые маневры Лобе, когда мы скроемся на очередной просеке? Кроме того, о высоких скоростях отныне можно забыть раз и навсегда, на трассе лежит мусор, уже есть выбоины, может повалиться дерево или вылететь из-за поворота мини-кратер на асфальте, которого еще пару дней назад тут не было.
А обрыв — вот он, совсем рядом.
— Отсчет пошел, брателлы! Вы же умные, так себе в репу думаете? Значит, должны понимать с первого раза! — объявил злой Гоблин. — Диавол говорит вам вечное: живите или умирайте!
— Сомов, кончай голливудить, времени нет! — глянув на часы, напомнил я чрезмерно вошедшему в роль напарнику.
К чести непутевых преследователей, они не сдались — повторюсь, понять можно. Джигитизм есть штука очень сложная: вписавшись хоть раз в этот самодеятельный театр, хрен ты запросто вырвешься из матрицы — и напарники не поймут, и командиры взбесятся. Вынужденно приходится храбриться — вот так и выглядит настоящий страх кавказца. Он понтуется, даже если дело безнадежно. Держит фасон. Дальше — все как у всех народов: умный знает меру, глупый нарывается.
Экипажи двойки умом не блистали.
Григорий Петрович, уже пристрелявшись, работал на удивление точно.
«Сорренто» через минуту получила в корму две убийственные очереди из ПКМ, обреченно рыскнула налево от трассы, проламывая сначала железо отбойника, а потом и переплетения кустарника у обочины. Все, ласточка, лети в обрыв… Следующая за нею «Тахо» остановилась посреди дороги, припав на левую сторону. Из-под капота повалил густой дым. Вот эту бибику реально жалко, Гоблин, будь человеком, не жги мне нервы!
Мишка не услышал, трахома, и всадил еще парочку очередей по корпусу.
Конечно, возле этой ласточки-мечты я притормозил. Почему в локалках такие никогда не попадаются, одно старье!
Сомов выскочил из машины и побежал вокруг потенциального трофея. Чуприн, тоже взбодрившись, бросился к кустам. Сука, ноль дисциплины в экипаже, вам кто машину позволил покидать!
— Улетели! — сообщил дед радостно. — Не достать!
— Сомов, назад! — заорал я.
— Щас! — Мишка нетерпеливо махнул рукой.
Громыхнула задняя дверь, вернувшись, Чуприн заерзал на сиденье.
— Константин, я ж просто в азарте! — начал оправдываться дед. — Вдруг что-то найду.
— Накажу в следующий раз.
Время! Тут только начни шмонать — пару часов потеряем!
— Михаил!
Нервничаю все больше, кажется, что внутри секундомер тикает, приближение старта сказывается на настрое все сильней. Гоблин, достав свой «ка-бар» из стали D2, с тщанием коллекционера все еще ковырялся возле уже заполыхавшего джипа.
— Гоблин, звездюк!
— Да иду я!
Хлоп! Пассажирская дверь рядом со мной чуть не отвалилась. Сломает он их, в конце концов.
— Вот и все, а ты бесился! Держи от напарника! Не вздумай целовать.
Металлический шильдик с хромированной надписью «Tahoe» лег мне в руку.
— Прилепишь на наш джип. Не унывай, брателло!
Я отвернулся к окну, рассматривая подарок.
Тяжелый внедорожник разгорался вовсю, надо бы отъезжать, пока и нас не прихватило. Внутри салона никто не стонал. Вот и конец театра, хлопать в ладоши не хочется. Природа вообще ничего не заметила. Вновь поднявшийся ветерок взметнул вверх уснувшее пыльное торнадо и заставил маленький вихрь станцевать над асфальтом в колдовском танце.
Ох, трахома… Если, не приведи Смотрящие к такому финалу, Мишка когда-нибудь умрет, мне останется всего полчаса, чтобы последовать за ним. Это больше, чем просто брат. Это что-то по-крепкому родное. Чуть слеза не пробила.
— Рвем! — сам не знаю, кто это крикнул.
На самом верху Шаумянского перевала нас встречали.
Верблюд стоял как раз возле высокого дерева с табличкой, где он же и был нарисован, — смотрел на нас большими, немного грустными глазами. Матушка-природа проявила весь свой изобретательский дар, чтобы уберечь их от летящего над барханами песка, дорожной пыли и лучей палящего солнца пустыни. Надбровья у верблюда резко выдавались вперед, а на веках во все стороны торчали густые и очень длинные ресницы, которые и преграждают путь песчинкам и яркому свету.
— Двугорбый, — сосчитал я.
— Бактриан, — опытно заявил Григорий Петрович и тут же не менее опытно добавил: — Или дромадер. Легендарный, его все здешние водители знали.
Машина остановилась, животное тут же подошло совсем близко.
— Дромадер, бактриан… Специалисты, смотрю, высший класс! — впечатлился нашими глубокими биологическими познаниями Гоблин. — Все назад, я в Калмыкии с ними дело имел. У нас разводили одну породу одногорбых — арвана и три двугорбых — калмыцкую, казахскую и монгольскую. Калмыцкая наиболее ценная, между прочим, только так по пескам прет, до сих пор используют. Это калмык.
Передняя правая нога верблюда была притянута и крепко привязана тонким кожаным ремнем. Чтобы не сбежал, значит. Садизм высшей степени. Странно, что мы его не увидели по дороге сюда. Что с хозяином? Не хочется думать, что он просто бросил его.
— Григорий Петрович, хлебца достань. Черный каравай, старый, что еще в Новом Шахе взяли.
Вздохнув, Сомов спустился на землю и медленно подошел к животному. Только сейчас я заметил, что вся полянка истоптана отпечатками широких двупалых ног стреноженного верблюда.
Как-то так вышло, что вблизи я видел их всего один раз жизни, и то в Берлинском зоопарке, знаменитом Zoo. Зверь был избалованным, наглым, чувства умиления не вызвал. Этот — трудяга. Детей катал, стоял тут сутками, фотографировался за деньги, обеспечивая хозяину заработок. А он его ремнем стянул.
— Тихо, тихо! — Гоблин достал нож. Верблюд не отпрянул, лишь молча поворачивал шею все сильней. — Не дергай лапой, маленький…
Вжик! Ремень опал, зверь тут же попытался разогнуть ногу и опереться, но не смог.
— Не торопись, — посоветовал ему Сомов.
Верблюд послушался и лег рядом с ним, потянулся за хлебом. Мишка опустился на колени, положил каравай и потрогал горб.
— Шершавый!
Да у него все шершавое, вон какие мозоли на суставах. И даже на груди. Запросто можно опускаться на раскаленный песок, защита — позавидуешь. А мы за полгода уже третьи наколенники меняем.
— Не боись, теперь на тебя никто не сядет, кроме мух!
Если он рассчитывал таким образом успокоить несчастное животное, то сурово ошибся — похоже, именно этого исхода верблюд боялся больше всего. Заподозрив неладное — что, теперь на меня никто не вскарабкается, а привычной работы не будет? — огромный зверь встал и прижался плечом к Гоблину. Как дитя.
— Ты че, дружбан!
Я сплюнул в форточку.
Потом вдохнул чистый горный воздух, полный запахов цветов и слабого хвойного аромата. Сожрут. Не выживет, это ежу понятно. Зарежет стая волков и быстро разберет. Им помогут, тут есть кому. Первыми прилетят местные вороны, жирные, здоровые. Если раньше их не спугнет какой-нибудь орлан. Уже через три дня ничего не останется, разве что самые тяжелые кости.
— Григорий Петрович, будь ласка, аптечку принеси, ему ногу обработать надо! — крикнул Сомов.
«Это просто верблюд, Кастет, не рефлексируй. Сколько их теперь ходит по степям… А лошадей? Всех не нажалеешься».
— Вообще-то можно его упаковать и взять с собой, — несмело предложил Чуприн, подходя к машине с моей стороны. — Запихаем за стойку крана, пусть лежит в кузове, поплевывает. Вам там как, верблюды нужны?
— Сомов, закончил? В машину, — приказал я. — И давай без фантазий.
— Вишь, как оно, братан, дисциплина. — Мишка погладил поднявшегося верблюда по шишковатой морде. — Давай уж, не пропадай тут.
А тот с высоты своего более чем двухметрового роста продолжал пристально смотреть на него своими удивительными глазами. И в проникновенном этом взгляде, спокойном и умном, было удивление, укор с напоминанием о предательстве и недоумение — почему не берете меня с собой, почему не хотите, как раньше?
— Даже зверь понимает, сколько ошибок люди творят, — задумчиво молвил Чуприн.
— Ты еще не капай на нервы! — нервно попросил я.
«Егерь» тронулся с места. Верблюд зашлепал губами, возмущаясь или умоляя, и какое-то время еще пытался бежать за нами.
— Знаете, молодые, а ведь именно здесь проходила линия обороны от немца, рвавшегося к Туапсе… По самому Шаумяну окопы рыли. Держали, как могли, мало кто помнит про эти бои. С той стороны немец, значится, побывал, а вот с этой — нет, не пустили! И что получается? Тогда удержали, а сейчас не смогли, все бросили и удрали, один леший ведает куда и зачем. Вот так оно случается в этой сложной жизни…
Рядом виднеется долинка с заброшенными садами и древним кладбищем. Может, там лежат и славные защитники Шаумяна.
В двадцать первом веке защитников не нашлось. Одни бандиты окрест — что позади, что спереди.
Что-то мне все хуже и хуже.
Получилось хорошо — Марат эфир контролировал, был наготове и встретил нас аж возле Греческого, сразу зарубив былой план возвращения.
Оказывается, туапсинская группировка поставила в районе Заречья пост, и теперь мимо промзоны у реки незаметно не прошмыгнешь, придется повилять. Я откровенно обрадовался такой встрече. Уже темнело, и перспектива в непонятной обстановке тыкаться носом вслепую, то и дело вкрячиваясь в очередной тупик и не имея возможности включить фары, меня совершенно не прельщала. Скутер дарования быстро подняли наверх манипулятором, после чего он попытался изгнать Гоблина с соседнего со мной сиденья. Потерпев неудачу, Марат нехотя перебрался назад, к Чуприну, где они тут же зацепились языками за самолетную тему. Пришлось прервать.
— Ты что, через лес предлагаешь?
— Я на скутере прошел, значит, и «егерь» пройдет! — нелогично заявил он.
Мы с Гобом быстро переговорили, решая, что делать. Глянул на светящийся циферблат врученной еще Сотниковым неубиваемой «Омеги», память первых дней.
— Ну, смотри, несчастный, если заведешь по-сусанински…
— Как надо, так и заведу! — пообещал Марат, не испугавшись зловещей гоблинской интонации. — Через брод, и сразу на просеку, она там широченная.
— Что случилось-то? — Я уже понял, что и пост бандитский встал неспроста, и Марат недаром в такую даль вылез.
— Толком сам не знаю… Командование на посту в Шепси нервничает… Не успел поговорить. Как вернулся, так сразу за вами и погнал, только прицеп отстегнул. Доедем — узнаем! Война какая-то грядет, так я думаю.
Война — это тоже не вовремя, у группы времени осталось в обрез: утром старт.
После переправы через реку мы словно попали в другой мир. Слева над ровной травянистой полосой нависали невысокие скалы, справа внизу шумела река Таупсинка, ветерок летел вдоль склона, стало прохладней, и я прикрутил форточку. Начинался пологий подъем. Просека оказалась не просто широкой, а широченной, местами полоса сплошной вырубки доходила до пятидесяти метров. Грунт под колесами твердый, спланированный, машину держит уверенно, так что пока «егерь» проблем не испытывал.
Только бы не врюхаться куда-нибудь в последний момент…
— Смотрите, это знаменитый водопад Перун!
Да пошел ты со своими знаменитостями. Нашел время, когда показывать. Ни хрена не видно, скала и скала.
Вскоре мы свернули налево, «воровайка» поехала по узкой горной дорожке, то и дело касаясь выступающих сучьев бортами. Минут через пятнадцать валкой езды — сначала по траве, а потом по плохой грунтовке — Кулибин сказал:
— Все, Костя, можно включать фары, туапсинские не увидят. Раньше отсюда вид на Туапсе был… Закачаешься! Огоньки внизу, кораблики!
Тем не менее я выждал еще какое-то время, пробираясь без света.
С включенными фарами дело пошло гораздо бодрее. Марат вовремя подсказывал, куда повернуть и чего там ждать. Так и ползли, постепенно подбираясь все ближе и ближе к посту «Шепси». На главную трассу «егерь» выскочил у развилки возле Дзеберкоя.
Один итог я уже могу подвести: сами Смотрящие отвели от нас дурные предложения Гоблина взять в работу крутые лощеные джипы! Фиг бы я на таком смог уверенно проходить броды горных рек и проламывать заросли на узких тропах. Молодец, мичман, правильно технику подобрал.
— Костя, на КПП докладывай, пора.
Дальность действия радиостанции позволяла, я отметился, назвав код, марку автомобиля и наши с Гобом позывные.
Вскоре мы нагнали две идущие друг за другом машины. Марат вовремя связался с ними по рации — свои, служивые, тоже торопятся на блок. Открытый уазик с армейскими мостами шел впереди, синяя «Нива» — следом. Автоматически сбившись в колонну, к посту поехали вместе. Что за ребята, какова была их миссия в окрестностях города? Они на связь с неожиданными попутчиками больше не выходили, а я спрашивать не стал.
— Тоже постовые, из секретов, — пояснил Марат.
После проезда поселка Зеленый Гай все остановились возле базы отдыха «Солнышко», бортом к борту. Я не суетился и вперед не полез: надо сделать паузу — значит, сделаем, ребятам видней. Начались переговоры с блокпостом, заработал скремблер, значит, совсем уж не для посторонних ушей.
В кузове УАЗа привстали двое бойцов — нормальный такой спецназ, ребята серьезные, в брониках, сферах, с ночниками. Начали внимательно осматривать море, которое тут совсем рядом с трассой, и лишь мельком — окрестности и путь впереди. Вроде тихо… Опять зашипели рации, переговоры с блокпостом стали поспокойней, без речитатива. Наконец старший головной машины повелительно махнул рукой, я медленно тронулся, пропустив машину тяжелых вперед.
Вообще-то неуютное здесь местечко, особенно в сумраке, сплошные мертвые либо плохо просматриваемые зоны. Следуя друг за другом, техника нашей маленькой колонны преодолела последние повороты, сейчас появится блокпост. Настроения по-прежнему не было — никакого желания выяснять, что за кипеш пошел по округе и почему на главную базу стягиваются силы с дальних дозоров.
У самого поста вояки несколько раз мигнули по сторонам фонариком, сбоку им ответили тем же. Ишь ты…
Вот и сам блокпост — боевой, рабочий, на самом фронтире.
Здесь, на выходе из матерого высокого сосняка в искусственную долинку привычно санаторно-курортного комплекса, белобетонное строение блокпоста и КПП перед ним смотрелись особенно контрастно. И внушительно. Настоящая крепость, двухэтажная, крепкая. На втором ярусе — пара гнезд под ротные пулеметы, бойницы узкие, вытянутые. ДШК на крыше корпуса опять направлен в сторону моря.
Ослепляя, вспыхнули нацеленные прямо в морду прожектора, козырьки упали вниз.
Возле КПП колонну встречали.
Первым к открытым воротам выскочил здоровенный прапорщик в подвесной системе и с автоматом в руках — сразу видно, старый вояка. Скорее всего, это был начальник караула. За ним шел целый майор, маленький человек более чем средних лет, которого мы раньше здесь не видели. С пассажирского передней машины навстречу выскочил спецназер, явно не из рядовых, небрежно отдал честь и, стараясь говорить сжато, быстро произнес:
— Товарищ майор, разрешите доложить!
— Вольно, Митя, так скажи.
— Да постреляли. Похоже, на этот раз удачно отработали, одну группу зацепили… Ну, они ж там все хитрые, умные, попытались буром пройти, по самым нижним точкам рельефа, в горку-то всем лень лазать… А у меня там секрет.
Дальше я не расслышал, по жесту майора спецназовец начал говорить тише.
Что стоим-то, как на витрине? Часовые «егеря» без внимания не оставляли, пара автоматчиков ненавязчиво контролировала экипаж стволами. Было немножко неприятно, с учетом того, что и машина им известна, и люди в ней. Наконец прапор бесцеремонно махнул рукой:
— Проезжайте!
Нормально, без обид, сам бы на его месте так же поступил.
Неожиданно вояки начали говорить на каком-то местном наречии — вот теперь уж точно ничего не разберу. Что тут происходит? Неужели ребята ждут нападения туапсинских? К моему удивлению, Марат тут же сделал стойку — что-то лакшит в этой мове!
— «Шишига» какая-то должна вот-вот подойти… Костя, машину убери подальше от греха.
Последовав разумному совету, сразу за воротами я тут же откатился вправо, однако, увидев, как резко прапорщик ломанулся в нашу сторону, вжал педаль тормоза. Вояка подскочил с моей стороны и сильно стукнул кулаком в дверь. Бар-ран, нахрен так колотить? По голове себя ударь!
— Не стоять здесь, сказал! За здание заводи! Скоро Борис подойдет, он хочет с вами поговорить! Не спрашивай, все у него! Давай, давай, там место подыщешь!
— За второе здание, — поддержал прапора Марат, — у меня за ним прицеп стоит у павильончика, заодно и перегрузим, что покрал.
В кабину уазика сел начкар, напоследок что-то прокричал в коробочку рации, и они в сопровождении «Нивы» тут же уехали прочь.
— Кастет, да здесь движение, смотрю, как в городе! — заметил Сомов, цепляя крюком очередной ящик. — Движняк реальный, у меня даже настроение поднялось.
Черт возьми, да и у меня тоже! Не скажу, чтобы сильно, нет… Просто установилось некое состояние привычной готовности к реальному делу. К чему-то важному, настоящему. Не понял, что со мной происходит, я ведь и раньше был заряжен на задачу! Наверное, от вида предбоевой суеты вокруг пропадало ощущение бесконечного уныния, если не апатии, — ох и нагляделся я на это за время поездки… Сотников бы назвал такое положение дел системной дезорганизацией. Всем все до лампочки.
А в Шепси энергия бьет ключом! Даже более мистически скажу: энергетика! Совсем не похоже на ту пыльную атмосферу, что повисла вокруг блокпоста возле Усть-Лабинска.
БТР со станковым гранатометом наверху, как и «шишиги» с крупнокалиберным пулеметом в кузове, поблизости не видно, разогнали технику. Пропылив по грунтовке, через ворота КПП подъехал еще один ГАЗ-66, тентованный, с люстрой из четырех фонарей на крыше, на землю спрыгнули четверо уставших бойцов. Маленький майор, не дав им времени на перекур и не принимая доклада, сразу начал ставить новую задачу. Активность в радиоэфире возросла настолько, что я выключил сканер — бесполезно, тюнер постоянно цепляется то за один фрагмент, то за другой.
— Мужики рассказывали, что в последнее время разведка туапсинцев стала более интенсивной, может, в этом все дело? Раньше по округе бродил только один клан, не больно-то желающий делиться с кем бы то ни было… Кто-то другой пожаловал? Туапсинцы навалиться не могут, им недавно наши ребята крепко наваляли на попытке провокации, численность подсократили.
— Я тоже подсократил, — сообщил Гоблин.
Мы уже заканчивали, груз компактный, работы немного.
— Да? Может, объединились с кем-то из северных? Кто там Хадыжи держит, не с тамошними?
— Если и объединились, то уж точно не с хадыженскими, — задумчиво произнес я, припомнив, как Лоба категорически не советовал непутевому Мурату соваться к окрестностям Туапсе.
— Харэ гадать, молодые, узлы подтягивайте! — вмешался в разговор Чуприн. — Придет ваш старлей и все расскажет.
Посмотрел я на «воровайку» — а ведь груза накопилось прилично! Две тонны точно есть. Мало того, Марат категорически отказывается бросать свой скутер, пришлось и его ставить в кузов.
— Вообще-то могу и на нем поехать! — с вызовом заявил он.
— Какая разница, ботвинник? — усмехнулся Гоблин. — Он что, за время поездки легче станет? Ты же его хочешь на терминал поднять? Смотри, если не пройдет по массе, либо выкину, либо оставлю лишь мотор.
Только закончили крепить новую поклажу, как пришел старлей Борис. Мужик был явно возбужден, по-боевому весел, знакомое чувство. Пожали руки, представил деда.
— Давайте сначала вы коротко, потом я расскажу. И это… Не огорчит? — Офицер достал из нагрудного кармана коробочку цифрового диктофона. — Времени нет записывать, после расшифрую.
Я пожал плечами — по бубну, хоть на камеру пиши.
Коротко не получилось, тут он неопытен. Старшего лейтенанта интересовало абсолютно все: обстановка в Хадыжах и Майкопе, порядки в Краснодаре — местные не хотят попасть в сферу влияния бывшей краевой столицы — и обстановка около нее. Таких дальних рейдов его ребята не совершали.
— Двигатели хоть взяли?
— Вот они, родные. — Я хлопнул рукой по борту «воровайки». — Надеюсь, в Адлере что-нибудь соберем.
А вот так! Легенда есть легенда!
— Хорошо, очень интересно. — Десантник помолчал, прикуривая. — Крутые вы ребята, как я посмотрю… Кто-то еще будет?
Мишка взял сигарету.
— Тогда пара-тройка уточняющих.
Пара уточняющих вылилась в двадцать минут вопросов и ответов. Наконец, получив более или менее цельную картинку, старлей начал рассказывать сам, то и дело поглядывая на наручные часы:
— Турки высаживаются на побережье. Настоящий десант.
Вот это номер! До этого момента я как-то не особенно верил в нашествия турецких бандгрупп.
Гоблин присвистнул.
— Насколько плотный? — уточнил он.
— По нынешним временам — так просто массированный, — усмехнулся Борис. — Даже туапсинские запросили перемирия и поддержки с фланга. На севере они договариваются с морпехами.
— И что вы? — спросил я.
— Как что? — он даже удивился. — Поможем, поддержим, мы же все, считай, русские! А это турка! На Туапсе уже четыре катера высадились, две группы сами бандюки пригасили, одну наши тяжелые хлопнули, еще одна где-то бегает, я даже боялся, что вы с ними столкнуться можете при возвращении. У туапсинских пост там стоит, мы их предупредили, чтобы вас пропустили без проблем.
— А где турка бегает, старлей? — вкрадчиво поинтересовался Сомов.
— Последний раз видели возле водопада Перун, вы не знаете.
— Ага, — кивнул Сомов и начал оглядываться в поисках нашего кулибина. Того и след простыл, спрятался за грузовиком.
— Две лодки пошли в сторону Зеленого Гая, возможна высадка.
Вот почему спецназеры там остановились — высматривали.
— Собирается бронегруппа, посылаем туда «бардак» и второй БТР.
— Уже разжились?
— Верно говоришь, Константин, именно разжились. Захватили в нерабочем состоянии, туапсинские особо и не бились… Старая добрая «шестидесятка»! — Складывалось такое впечатление, что старлей буквально накачивается энергией предстоящего боя. — Зато крупняк стоит!
Не вижу повода для улыбок. Картина складывается безрадостная. Две турецкие группы сбросились на берег в зоне ответственности ребят из Нового Шахе, те сразу запросили помощи у Шепси: профессиональных вояк у тамошней общины мало. Остатки другой группы ушли в горы возле Лазаревского, за ними почти сразу выдвинулись две команды опытных охотников с собаками.
— С этими ясно, никуда не денутся, местные их рано или поздно загонят. Беспокоит другое… Минимум шесть человек скинулись в Солониках, знаете такой населенный пункт?
— Это в Греции? — не выдержал Сомов.
— Миша! — одернул я остряка. — Рядом с Лазаревским. Видели табличку на дороге.
— Этих турок на берегу никто не встретил, некому было, гражданские случайно заметили высадку и доложили в Шахе, те — нам. А тут полная задница с личным составом! Блокпост без живой силы не оставишь… Плюс патрули на дорогах, секреты посменно, разведка, мангруппа и резерв штаба! Положи в эту кастрюлю острейший дефицит кадровых военных — и получишь тот жидкий супчик, который приходится хавать. Тяжелых видели? Звери, а не бойцы, но их всего четверо! Никого послать не могу. А люди ждут… Если турки там закрепятся, а потом по рации подтянут еще несколько лодок, то не выкуришь, получим в тылу вражеский анклав. Это проблема, перекроют трассу, могут и заминировать. Так постепенно можно и побережье потерять.
Хороший офицер. Чувствуется, что жизнь его повертела на одном месте пропеллером, карьеры не сделал, в звании засиделся, но душка не растерял. Только на Платформу, где бы он весьма пригодился, его не заберешь, Борис не рядовой обыватель, а человек Системы и находится в состоянии войны с врагами. В такой ситуации попытка расшифровки сразу повлечет арест всей группы местной контрразведкой, наверняка что-то подобное у них есть. Кинут в подвал, начнут допрашивать с пристрастием. Наломают дров. Еще и терминал надумают захватить с целью овладения межпространственным переходом! Откуда им знать, что на случай возникновения такой ситуации Замком приняты меры, о которых нам специально не рассказывали? Думаю, что храбрецы-захватчики умрут прямо в каземате, и очень быстро.
— Должно же все это когда-нибудь закончиться! — старлей с уверенностью завершил рассказ фразой-заклинанием. — Пора заново отстраиваться.
— Непросто тут у вас, — посочувствовал Сомов.
— Вот именно. Мужики, потому и возник вопрос у командования… Помочь не сможете? — Борис замолк и уставился на нас.
Сюрприз за сюрпризом. Такого поворота я никак не ожидал. Мишка, судя по его лицу, тоже.
— Квалификацию вашу я уже понял, вижу… Гэрэушники как минимум? Да ладно, я же просто так спросил, не для анкеты. Не знаю, что вы собрались делать в Адлере и что из этого выйдет, да только именно тут сейчас особо тяжко. Заткнули бы мне одну дыру — семь раз проставлюсь, стволами и патронами помогу! Хотите, письмо благодарственное вштырим вашему командованию? Скатайтесь в эти Солоники, мужики, посмотрите на месте, я вам явки дам, жители помогут! Народ там азартный, патриотичный, староста хороший, только не умеют ни черта, сами лягут и семьи погубят. Ну че вам, спецам, это ж полдня дел? А? Уазик дам. Кстати, если пошамать, то в корпусе столовка работает, загляните.
Старлей говорил запросто, словно не в облаву посылал, а стоху до получки просил. Как профессионал с профессионалами. В душе что-то заскрежетало.
— Мы подумаем, Борис, — неожиданно для меня прообещался Гоблин. — Полчаса дашь на базары?
— О чем речь! Жду, я на КПП!
И он бодрой рысью умчался к зданию, возле которого, фыркая черным выхлопом еще толком не прогретых дизелей, уже собиралась новая колонна.
— Объяснись, — коротко потребовал я.
Сбоку было сунулся Чуприн, Мишка рявкнул, тот скрылся в кабине.
— Гоблин, не вгоняй меня в депрессию.
— Костя… Слушай, давай сядем.
Оглянулся. Присесть можно только на бетонный бордюр. Сталкеры не любят сидеть на камне, возьмешь за привычку — погубишь здоровье.
— Пошли в кабину.
Бесцеремонно вытолкав наружу личный состав группы, мы молча уселись на сиденья.
— Отжигай.
— Не, ну ты че так, давай без пресса… Сам посмотри, что имеем. Нас тут четверо, все со снаряжением, с оружием. В Дагомысе в лучшем случае ждут семь человек, если Степан еще не подтянул, может ведь? Мы не знаем, сколько там народу собралось.
Я понял, куда он клонит.
— Авиадвигателей взяли три штуки вместо двух. Одного обвеса сколько, оборудования, аппаратуры, парашюты эти… Шесть винтов прем, кто же знал, что так удачно сладится с Чуприным! Теперь прикинем, сколько наши в Дагомысе и возле защемили, сколько делового ништяка собрано. Ну и как, мы влезем всем отрядом на пятак терминала, по массе прокатит? Не факт.
— Не факт, — согласился я. — И поэтому тебе захотелось повоевать.
— Подожди, командир, — попросил Гоблин. — Повоевать — это само собой, святое, без байды. Я вообще в первый раз вижу тут тему, на которой реально отхвачу. Все что-то мямлят, ждут, спят, как суслики, сопли жуют, никакой динамики! Какие-то дурные Мертвячки, посты эти, пропуски, мегеры в жестяных банках… Туда не ходи, сюда ходи, мое-твое, банды мутные, подпрашивают что-то, подпрашивают, пока жало прикусить не заставят. Тут же — все ясно! Вот он, враг, впереди, мочи что есть мочи, плющи, пока у него земля под ногами не остановится! За спиной — свои, тоже все ништяк! А то высадились, падла, котики морские! И кого старлей с майором могут против них выставить? Да никого. Прораба из Нового Шахе, у которого костюмчик в елочку?
Неясное желание проявлялось все больше. Резче.
Что я хочу? Повоевать? Может быть, почти весь рейд в дурке прошел. Миссию выполнили, ништяк добыли, спецов тоже. А удовлетворения почему-то нет.
— Костя, по глазам вижу, ты о том же думаешь.
— Есть четкое задание и порядок действий, товарищ сталкер. Он утвержден Штабом Замка, мы приняли к исполнению.
— Да невозможно утвердить порядок действий группе спецов нашего уровня! — не выдержав, Гоблин заорал так, что стекла задрожали. — Задание можно, а порядок никак нельзя! Главмех, что ли, укажет, как нам рейдовать? Еврей очкастый? Никто, кроме сталкеров, не знает, как именно нужно выполнять задание. А мы с тобой рейдеры высшей категории, между прочим! В таких задницах бывали и такое видели, что всему Замку за год не приснится! У нас своя миссия, прочим непонятная, ты же знаешь! Всегда так!
— Согласен, своя, — спокойно сказал я. — А теперь все-таки начинай пояснять. Что ты мне тут про войнушку втираешь?
Сомов откинулся на сиденье, переводя дыхание.
— Сука, потому ты и командир, хрен обыграешь…
— Не тяни.
— Хорошо. Короче, нам с тобой должно быть по жбану, что там понял сам Сотников, профессор и все остальные умники из Штаба. Смотрящие — не люди, объясняться по-людски не могут, они по-другому ходы вкидывают. Ходы, понимаешь? Дали возможность — считай, что это твердое задание. Дали варианты? Считай, что это не варианты, а ходы. Можно вернуться штатно, встав на терминал. Код, срок — и вперед, в каземат Замка, все довольны, все смеются, нам медали. Однако можно вернуться и нештатно — черт его знает, как и зачем, тупо по секундомеру переставят, как пешку… Главный смотрит с жалостью, крестит на всякий случай и думает: «Ничего, хоть как-то, да вернутся мои орлы!» А мы с тобой не те юные мальчики-сталкерята, которых Шамиль Бикмеев совсем недавно набрал в штат, мы корневое видим — это Ход! Ход, предъявленный нам Смотрящими. И кто-то должен по нему пойти! Пусть и без понимания цели. Там увидим, на месте… Кто, если не мы? Нам не надо «хоть как-то», нам надо так, как больше никто не сможет.
— Путь, Миша, — поправил я. — Путь, а не ход. Уже говорил, давай твои «ходы» оставим для желающих выглядеть приблатненно.
Я вспомнил, что сказал Гольдбрейх: «Смотрящие всегда действуют по определенному, пусть и не всегда понятному плану. Ставят нас в некие рамки, контур которых никогда не бывает определен точно, всегда возможны сюрпризы… У нас нет ни малейшего повода думать, что при возвращении группу сбросят в жерло вулкана. Все произойдет корректно, и при пути туда, и при возвращении…».
— Командир, я все понимаю. У тебя жена, ребенок, решишь так — сделаем так. Только потом всю жизнь жалеть будем, зуб даю.
Трахома, Гоблин прав на все сто. Представить невозможно, куда нас вкинут, и какие данные мы сможем добыть. И что? Из опыта знаю: самые неожиданные открытия совершаются тогда, когда влипаешь внепланово. Потому что планово все уже прочесано, новаций не будет. Весь текущий рейд — унылый поиск ништяка и вялая отбивка от идиотов. Да, есть информация о происходящем на Земле, есть плановый результат.
Нет внепланового результата, неожиданного, шокового! Того, из-за которого общине и стоит содержать сталкеров высшей категории. Свободных охотников за информацией, за знаниями и открытиями.
Я немного опустил форточку, душно стало. Семья? Да какая разница семье космонавта, куда именно он полетел, везде не пряники.
— А если в верховья Амазонки скинут?
— Потопаем к Феде Потапову, че там, по пути местность снимем, народы разведаем, державу прославим, — облегченно заулыбался Гоблин.
— Конечно, люди без контроля пойдут… И груз.
— Ничего, Кизим все инструкции имеет, — успокоил меня Гоб. — Мы запросто могли не успеть к сроку. Заблудиться, застрять, в драке завязнуть, а ощип попасть. Мало ли.
— Это точно.
Все недостающее душе проявлялось все ярче и ярче.
Нет, конечно же мы не окажемся по воле Смотрящих посреди океана на миграционных путях семейки Гигантских Кракенов. Улететь на неизвестный материк тоже не фонтан, но это мы с Гобом вытерпим, вернемся в метрополию хоть тушкой, хоть чучелом, еще и ништяк притащим. Мы права не имеем пропасть пропадом, как группа Дятлова, нас Держава ждет. С результатом.
Черт возьми, да ведь я уже думал об этом! Прямо на совещании в Штабе! Те же самые слова-мысли пролетали в голове. Неужели уже тогда почувствовал?
И мужики полезного груза больше утащат, мичман толковых людей прихватит.
Крутанул ручку форточки еще, опуская стекло до предела. Колонна бронетехники ушла на задачу, шум моторов перестал рвать уши, люди разошлись по постам и рабочим местам, на площади перед главным корпусом стало совсем тихо. Погасли прожектора. Где-то далеко застрекотал пулемет. Вот такая ныне южная приморская ночь.
Высунувшись, глянул на небо. Нет звезд. А что и кто там есть? Неужели они на нас смотрят? И ждут. Как себя поведем?
— Это тест, — тихо сказал я.
— Тест на что?
— Не знаю. Допусти, что на любопытство человечества, Гоб. Пойдем мы или нет? Как предпочитаем — комфортно или за новым?
— Ну, ты загнул…
— Может, и загнул. А может, по итогам миссии Кураторами будет принято какое-то решение. Например: открыть нам постоянный канал для изъятия отсюда людей, — как тебе такое? — Я попытался оценить реакцию онемевшего на пару секунд Гоблина. — Двигаем на КПП, нам еще джип отжать надо. И шамовку в дорогу взять.
— Нашим сразу скажем, командир?
— Не просто скажем, целый инструктаж потребуется. Пошли, проведем оставшееся до утра время с интересом.
Поселок Солоники мы проехали без остановки и расстались с мужиками только после гостевого дома «Роз Мари» — хотел остановиться там, но протянул еще дальше, так спокойней. Пусть враги останутся пока за спиной, а не впереди уходящего «егеря». Совсем рядом группой красивых маленьких домиков начинался путь к водопаду Чудо-Красотка, здешней достопримечательности. Наверное, красивые. Турок там точно нет, на фига бы им водопады…
— Еще раз напоминаю, Чуприн назначен старшим маршевой группы, — напутствовал я. — Мичман — старший в Дагомысе и на старте, его команды следует выполнять безукоснительно. Никакой ругани, споры только по делу! Кизиму передай, что приоритет — люди! Времени у вас будет мало, жмите без остановок. Ты меня хорошо понял, Марат? Даже если тебе очень захочется поболтать со знакомыми постовыми в Новом Шахе… Григорий Петрович, если он все-таки в родном поселке начнет базарить, разрешаю его пристрелить.
Мужики немного боялись, это было видно. Заманили и бросили. Ничего, осознают по прибытии, главное, чтобы добрались без приключений.
— Камеры, — напомнил Сомов.
— Да! Берите обе наших камеры, передадите их лично Сотникову. Что бы ни случилось, в Замке должны увидеть видеоотчет. Мишка, может, им и пулемет отдать, пусть перекинут, дефицит ведь, сам знаешь.
— Да ни за что! Как турку выкуривать? Без ПКМ скучно.
Я махнул рукой — давно прошло то время, когда основной удачей сталкеров стали находки огнестрельного оружия. Теперь анклаву другие ресурсы нужны. Людские. Что еще… Несколько раз повторив одно и то же, понял — хватит инструктировать, тупо теряем время. Провел рукой по крылу верного «егеря». Жаль бросать такую ласточку.
— Ладно, главное — голову не выключайте. Всем привет, а вам удачи, парни!
— И вам, мужики, возвращайтесь быстрей! — крикнул Марат, включая передачу.
Проследив, как трудяга-«воровайка» скрывается за поворотом, мы синхронно вздохнули и пошли к наполовину убитому отечественному джипу.
Едва я, проехав по мосту через речку с непроизносимым названием Чусхваджи, успел остановиться возле маленького парфюмерного магазина, как делегация озабоченных встречающих выскочила навстречу — целая россыпь разномастных огоньков.
— Фу-ты, елки-палки, а то мы уж подумали, что про нас опять забыли! — издалека крикнул запыхавшийся мужчина средних лет. — Меня Сергеем зовут. Старицкий Сергей Викторович, новый глава местной администрации, недавно выбрали. Что ж вы мимо-то проскочили? Потерялись, что ль?
— Дела были, — уклончиво сказал я.
Старшина крошечного поселка с минимумом оставшегося населения ничем особенным не выделялся. Невысокого роста, подтянутый, без жиринки. Рукопожатие у него оказалось крепким и надежным. Пальцы рук с узлами мозолей и широкими ногтями — трудовая косточка, умеет много, работы не боится. Не пианист, в общем.
Рядом толпились пятеро мужиков, у всех в руках зажаты охотничьи ружья. Несколько женщин — вот этим уж точно тут делать нечего.
— Докладывайте: где турки?
— Мы не виноваты! — быстро бросил из-за спины старшины испуганный тощий мужичок в очках. Голос его больше был похож на хрип астматика. На лбу выступил пот — в жар бросает. Зашибись кадр… Они что, всех больных тут собрали?
По улице, освещая путь ручными фонарями, в нашу сторону спешили еще трое, все без оружия.
— Наших охотников в Лазаревское забрали, в погоню! Кто же знал, что они и здесь свой нос сунут?
— Петр, спрячься, не позорь поселок, — почти ласково сказал старшина и неожиданно замолчал.
Вся толпа в тишине уставилась на нас, как на главных докладчиков. Словно мы, а не они должны рассказать, что тут происходит и где сейчас находится враг. Гоблин, установив пулемет на корме, понял ситуацию раньше меня.
— Ага, братаны, как я понимаю, случилось что-то хреновое? Что притихли?
— Турки у нас двух человек убили, — уныло доложил Сергей Викторович, разводя руками в стороны.
— Ну, так и докладывайте по форме, черт возьми! — рявкнул я. — Женщины, брысь по домам, и чтобы больше я вас на улицах до особого распоряжения администрации не видел, накажу жестоко! Мужчинам встать в строй! По росту! Выпа-алнять!!! Сомов, займись!
Мужики, толкаясь и бурча, начали неуклюже выстраиваться в линию. Бардак сплошной, а не партизанское движение.
Выяснилось вот что. Вообще-то погибшие сделали доброе дело. Поздно заметив высадку, они пошли следом, желая проследить. Однако в какой-то момент азарт перевесил расчет, и партизаны начали сажать в них из гладкоствола. Результат оказался вполне предсказуемым: полегли оба. Однако турки, встретив неожиданный отпор, начали отступать вверх по реке, на окраину. Далеко уйти им некуда, особенно ночью, так что надо организовывать преследование, выслеживание и гашение.
— Сначала они засели в гаражах…
— В каких еще гаражах, где? — почти обрадовался я.
— Район у нас так называется — «гаражи», — пояснил староста. — Мы поближе подошли, постреляли…
— Долбодятлы! — громко охарактеризовал местных Гоблин. — Кто вас тянул? Вот и сидели бы там, ждали утра, а мы бы точно знали, где враг.
— Умные вы! Да я вообще уже не рассчитывал, что из Шепси кого-то пришлют! — взъярился староста.
— Так по рации же сказали!
— Вот только недавно и сказали… Мы ить уже успели пострелять!
— Ясно. То есть вы теперь не знаете, в гаражах они этих драных или дальше дернули? — попытался уточнить я.
— Отчего же не знаем? Дальше Мирного они не прошли, у меня там чуть выше по реке два боевых деда живут, они тоже стреляли. С ними связь по рации. Да и наблюдатели же там сидят! Следят, доложат.
Наблюдение — это очень хорошо, задача немного упрощается.
— Сколько бойцов у противника и сколько человек в наблюдении?
— Турок шестеро, товарищ командир. А в наблюдении… Да, почитай, все оставшиеся старшеклассники.
Гоблин начал громко крыть всех подряд матом, мужики опасливо замерли, из-за угла донеслись ядовитые женские смешки. Почему бабы до сих пор здесь? Я с трудом перевел дыхание, стараясь не сорваться на злость. Староста быстро предупредил очевидный вопрос:
— А кого я еще пошлю? У молодежи там каждый потайной уголок обгажен, все знают!
Спокойно, комсталк, спокойно. Не нам, выходцам из общины, где дети такого же возраста способны выполнять реальные боевые задачи, указывать главе на очередную якобы ошибку.
— С этими радиосвязь есть?
— Мы как-то к боям с захватчиками не готовились, — ехидно заметил Старицкий. — Уж сколько было, остальные четыре штуки охотники унесли. У мальчишек есть велосипеды и скутер. Гонцы.
Гонцы… Древние века! Надо торопиться, с рассветом ситуация перестанет быть статичной. Старосту ругать не за что, он молодец.
— Нам нужны «кроны», — сказал я.
— Батарейки? Сейчас спросим у поселкового радиста.
— Восемь штук. А приборы ночного видения имеются?
— Было две штуки. У охотников.
— Нарезное?
— У меня. Карабин «вепрь». — Староста указал куда-то в сторону, там лежит ствол.
— Ох… Тогда выдвигаемся. Здесь оставляй троих.
Счет на часы. Последние.
Дойдя до конца улочки, мы остановились. Справа подходила еще одна улица, таблички с названием на ней не было. Вышедший из-за угла парнишка махнул рукой, сразу показав на крыши домов, которые стояли рядом. Подняв голову, я заметил два силуэта возле печной трубы.
— Где они? — тихо спросил я.
Мальчишка с усталыми глазами кашлянул и неторопливо доложил:
— Сейчас пойдем. Там есть капитальный сарай с красной крышей, сразу увидите, рядом стоят несколько железных бочек с надписями на английском. Напротив, через дом, сидят двое наших.
Сумасшествие какое-то!
— Че так близко?
— Да не увидят они! Если тихо сидеть. У нас на чердаке что-то типа клуба.
— Все с вами ясно, хулиганье.
Я повернулся к старосте.
— Сможете другим берегом пройти, чтобы оказаться выше их позиции? — Дождавшись, пока Сергей Викторович кивнет, продолжил: — Надо прокатить туда на руках пару скутеров. По моей команде заведете двигатели — глушаки лучше снять. Сразу начнете орать во все горло и стрелять из разных точек. Заранее определи сектор, чтобы никого из наших не задеть. Будете создавать впечатление, что турку начинают поджимать со стороны гор.
— Вы на штурм пойдете? — сглотнув в волнении слюну, хрипло просил он.
— Какой еще штурм… Это не к нам, Сергей Викторович, это ты в кинотеатр давай. Сумасшедших, готовых атаковать подготовленный к обороне объект, будь это даже сарай, способен найти только кинорежиссер. Никакой героики не будет, просто работа. Что там насчет бульдозера?
— Сейчас подойдет.
Отряд самообороны растворился в сумерках, а сбоку тут же выплыли еще двое пацанов, у одного в руках был арбалет, у другого — обрез двустволки: вот староста обрадуется, узнав, как вооружен его молодняк!
— На помойке оружие нашли, случайно?
— Время такое, — пояснил парень, стараясь говорить с солидной хрипотцой. — Сейчас все оружие законное, правильно? Меня Гриней зовут. Гриня Бес Кочкин.
— Правильно, Бес. Твои как? Устали парни?
— Никак нет, товарищ командир, готовы выдвигаться!
— Бодрячок какой… Место показывай удобное.
— Так давайте в клуб и полезем! На чердак, самое оно! — азартно прошептал пацан. — Присмотритесь, махнете пивка, чуть передохнете.
Хорошо, наверное, раньше в Солониках отдыхалось.
Штаб тинейджеров был оформлен соответственно запросам. Плакаты на стенах, штабеля полных банок с пивом и энергетиками. Пустые — в огромном пластиковом корыте, вынести им лень, разгильдяи… Несколько раскладных туристических кресел с подлокотниками и нишами под эти самые банки. Травкой вроде не пахнет. Большой кирпичный сарай, где засел турецкий десант, отсюда видно отлично, просто как на ладони! Двустворчатые железные ворота под машину и входная дверь… Мальчишки словно заранее знали, где клуб организовать. И дистанция — двести метров, лучшего и не пожелаешь.
— Я пошел, — решил Гоблин.
Через сорок минут вдали послышался слабый звук дизеля. Тяжелый японский бульдозер «комацу», нещадно ломая асфальт покрытия, прет в сторону Мирного. Я поднял тепловизор. Сейчас кто-то должен проявиться. Есть! Из-за стены сарая появился силуэт человека со штурмовой винтовкой. Остановился и начал озабоченно вглядываться в сторону приближающегося шума. Они там! Отлично! Вскоре уже трое вражеских бойцов стояли перед сараем, о чем-то переговариваясь.
Теперь надо сделать так, чтобы десант не двинул в горы.
Пш-шш…
— «Кастет» вызывает «Старого», прием.
— Слушаю я! — почти сразу заорал Сергей Викторович.
— Вы на месте?
— Так точно!
— Начинайте.
На той стороне реки застрекотали два двигателя, молодцы, развели их подальше. Тут же суматошно захлопали гладкостволы, резко прозвучали выстрелы из «вепря». Троица повернулась к реке, и тут я ударил по ним из пулемета. Не ожидавшие такого грохота мальчишки присели, закрывая уши. Только Гриня Бес остался рядом, пристально глядя в сторону сарая.
— Один ушел за стену, товарищ командир!
— Знаю, не уйдет.
Почти сразу за сараем взорвалась граната, значит, Гоблин успешно встал на позицию. Две короткие очереди из шайтан-машинки — и тишина, вопрос с попыткой бегства решен.
Пш-шш…
— Минусовка, Костя. Тут чисто, контролирую.
— Принял, отходи левей. «Старый», выдвигайтесь сюда всей группой, как понял?
— Идем, идем! Скутеры брать?
Я лишь сплюнул в сторону.
— Гриня, пошли двух бойцов встречать бульдозер, гоните его прямо сюда, и чтобы без пререканий там!
А вот теперь можно и пострелять для души. Пристроившись к ПКМ поудобней, я начал попеременно всаживать короткие очереди то в железную дверь, то в оставшийся открытым дверной проем. Из предварительных данных следует, что внутри остались трое. А это не дерево, кирпич. Впрочем, и на дереве такие рикошеты бывают, что заудивляешься! Кто вас сюда пригласил? Зачем пришли, сволочуги? Ловите теперь свинчатки, каждый сам звездец своему счастью.
Операция по уничтожению десанта заканчивалась. Вот так спокойно. Профессионально.
Одновременно с подошедшим бульдозером подошли и партизаны.
— Зачищать будем? — со знанием вопроса уточнил староста.
— Обязательно. Вот он и будет, — кивнул я на железного коня. — Или предпочитаешь живых людей послать для проверки?
Старицкий в категорическом нежелании замотал головой.
— Пусть тракторист поднимает отвал, ставит постоянную и спрыгивает. Потом догонит, успеет.
Гоблин появился только после того, как тяжелая техника гигантским утюгом прошлась по обреченному строению, оставив после себя лишь груду обломков.
Никакого азарта. Есть только удовлетворение от проделанной работы.
— Вдруг там целое оружие осталось, а? — предположил староста, в котором азарта было хоть отбавляй. Победитель чудовища, спаситель поселка! — Будем разбирать!
— Только осторожно, на гранату не нарвитесь.
И мы с Мишкой отошли в сторону. Смотри-ка, совсем уже рассвело. Время! Засиделись мы тут. Я глянул на циферблат. Скоро старт.
— Жаль, что вы к нам раньше не приезжали, — грустно сказал незаметно подошедший Гриня. — Солоники зачетный поселок! Его греки так прозвали в давние времена, в память о родине. У нас пляж широкий, песчано-галечный. На Тихорецкой много кафешек было, баров, отдыхающим нравилось. Конные прогулки, джипинг. Ущелье есть неподалеку с красивыми водопадами, может, слышали? Чудо-Красотка, это часть Сочинского национального парка. Вода целебная в источниках — «Лазаревская». Я, правда, ее не пью, с детства надоела.
— Действительно, хорошо, — словно позавидовал Гоблин.
— А дольмены? Вы когда-нибудь дольмены видели?
— Только слышали. Всю жизнь мечтал посмотреть, — на этот раз по-настоящему заинтересованно сказал Сомов. — А где они?
— Выше по реке, начиная от ручья Виноградного.
Мы переглянулись. Почему бы нет? Дольмены — нечто эпическое. Лучшее место для старта придумать сложно.
— Вот и посмотрим.
— Могу показать! — с энтузиазмом предложил Гриня.
— Да ничего, мы сами… Помедитируем мальца.
— Ну, как знаете. Вернетесь скоро? Мы пивас в реке охладим.
— Как получится, пацан. — Сомов протянул руку и неожиданно погладил юного защитника Солоников по голове. — Как получится.
Эти древние домики, аккуратно сложенные из многотонных каменных плит, — ровесники египетских пирамид. В нижней части передней стены каждого дольмена есть отверстие диаметром примерно в полметра. Никто толком так и не знает, кто и для чего их строил. Может, здесь были гробницы родовой знати, может, места древнего культа. Этого культа и в современности хватало, только ленивый эзотерик не пытался как-то привязать свои теории к дольменам… Много бабла на них сделали.
Сочинские дольмены прозвали маленькими Стоунхенджами — мол, очень уж точно они ориентированы по солнцу, специальные знаки и геометрия строений отмечает точки восхода и захода солнца в дни солнцестояний и равноденствий. Среди местных ходят слухи о мощнейшей энергетике дольменов, о разных чудесах, связанных с ними, — все это с удовольствием пересказывается отдыхающим. Когда нет логики внятных объяснений, у людей возникает ожидание Чуда.
Знали бы жители Солоников, чем является этот огромный дольмен под нами в данный момент!
— А что, если тут были ранние терминалы Смотрящих? — смело предположил Гоблин, подтягивая ремни на плечах.
Сидящая на огромной каменюке спецгруппа со стороны наверняка выглядела более чем странно. Мы натянули на себя все оружие и напялили рюкзаки. Два вооруженных до зубов придурка-эзотерика.
— Дырочка маловата.
— Так ведь пробная модель! Потом постепенно усовершенствовали, довели до ума, рабочий процесс. Зато после нашего рейда в Дагомысе останется красивый черный терминал. С виду мертвый, хрен потом кто расшифрует.
— Ага. И он тоже станет местом паломничества всяких сектантов. Если не окажется, что он многоразовый.
Мы помолчали, думая каждый о своем. Или об одном и том же, что более вероятно.
— Сколько там осталось?
— Три минуты.
— Опорожниться бы надо! — решил Мишка. — В прошлый раз я еле дотерпел.
— Разумно!
Два взрослых мужика стояли на дольмене и пускали в сторону моря две горячие струи. Прощай, Земля, пусть хорошие Смотрящие победят плохих, и этот кошмар закончится.
— Ну что, сталкер высшей категории Сомов, давай, что ли, напитываться древней энергией, почувствуем, как улетучивается усталость, а непрерывное течение мыслей перестает быть хаотичным… Авось поможет!
Легли на камень боком, лицом друг к другу.
Все то же серое небо над головой. И проклятые падающие звезды, глядя на которые совсем не тянет загадывать желание. Несмотря ни на что, хочется верить — там, наверху, скрытые от глаз взбудораженной земной атмосферой, по-прежнему сияют созвездия и мерцает полоса Млечного Пути. Знакомое, родное.
Или что там? Не дали посмотреть, гады…
Мы просто лежали и напряженно ждали финала. Как на самом деле выглядит Перенос? Что за силы включаются, какова физика или метафизика процесса? Вопрос, хороший вопрос…
Минута! Кажется, что вокруг темнеет.
Я, даже через плотную ткань куртки ощущая шершавую поверхность древнего камня, странным образом плыву в этих сумерках. Что это? Словно туман окружает со всех сторон…
— Только бы вместе переставили, — шепчет Гоблин.
— Руку дай!
Каждый звук звучит как гром. Нереально резко, четко. Частицы воздуха вокруг вдруг засветились фиолетовым, вокруг камня начала образовываться большая мерцающая сфера.
Мы словно постепенно прикасаемся к чему-то Великому, Вечному, всем телом чувствуя, как огромная Вселенная раскрывается перед нами. Бесконечность — и две маленькие беспомощные частички Мироздания. К горлу подступает тошнота, слышится нарастающий низкий гул. Да, аварийный переброс явно отличается от штатного.
Хлоп! Свет померк.
Я попытался вслушиваться в свои мысли и внешние ощущения, обостренные до последнего предела, — и мне не хватало сил, чтобы осознать хоть что-то…
Звук исчез. Тело резко качнуло из стороны в сторону.
«Поехали!» — последнее, что успел подумать.
notes
