Глава 8
ПОБЕГ
К тяжелому навесному замку подошел первый же ключ из связки, и я сочла это признаком сопутствующей нам удачи. Мы вошли в пропахший нафталином склад и остановились перед длинными рядами с одеждой.
— Ух ты! — выдохнул Максимка.
— Одежный гипермаркет, — сказала я.
Чего здесь только не было! Ватники, пуховики, арктические куртки, комбинезоны, дубленки, даже шубы. На громадных четырехъярусных стеллажах, смонтированных возле стен, находились тысячи коробок с туфлями, сандалиями, ботинками, ботами и сапогами. Там же можно было найти всевозможные шапки, свитера — от тонких полупрозрачных до тяжелых шерстяных. Кларк запасся одеждой на двести лет вперед.
Я пришла в долину Арьяварта, как говорится, в чем мама родила, поэтому начала «шопинг» с нижнего белья. Затем взяла серый спортивный костюм и легкие спортивные тапочки, которые не заменят скальных туфель, но похожи на них. Подобрала по размеру штаны, подбитые гагачьим пухом, и теплый, почти невесомый свитер из шерсти австралийского мериноса. Закончила экипировку специальным пуховиком для высокогорных восхождений и специальными теплыми перчатками.
Максимка откопал для себя могучую кожанку, исполосованную металлическими молниями и клепками. Странно, что производящая такие куртки промышленность называется легкой.
— Нет, нет! — сказала я. — Это не подойдет. Возьми лучше пуховик.
— А можно взять очки как у летчиков?
— Обязательно.
Вообще одежду для Максимки пришлось подбирать самой, потому что он хватал вещи броские и непрактичные. Но наконец с выбором было покончено. Я максимально плотно свернула нашу добычу и затолкала в два рюкзака, отыскавшиеся тут же. Провиант из Максимкиной сумки мы разделили на две части и тоже положили в рюкзаки. Теперь мы готовы. Операция по захвату теплой одежды заняла не больше двадцати минут. Я заперла складскую дверь и выбросила связку ключей в кусты.
Склад располагался неподалеку от хозблока. Мне было интересно, что сейчас творится в посудомоечной, но окна и вход в нее находились с другой стороны здания. Судя по взволнованному гомону, прерываемому собачьим лаем, представление не закончилось. Крепкую заварушку я там устроила, долго будут расхлебывать.
Патрулей в поле зрения не было. Охранники на вышках смотрели в сторону выхода из ущелья. Похоже, их основная задача — не допустить проникновения извне. Нам же лучше.
Я долго разглядывала территорию, отмечая видеокамеры, установленные на столбах и под крышами. Выбрав путь, который не попадал в их объективы, мы двинулись к длинным казарменным баракам.
Несмотря на переполох в хозблоке, лагерь еще спал, поскольку время было раннее. Когда протрубят подъем, не имею понятия, да и часов у меня нет. Но это может произойти в любую минуту. Солдаты высыплют из казарм на гимнастику или кросс, поэтому мы должны оказаться на скалах до столпотворения.
Скрываясь за посадками декоративных кустов, мы добрались до казарм, прямо за которыми начинались нужные мне скалы. Здесь можно было не прятаться: барачные постройки загораживали нас от посторонних взоров.
Над нами нависала массивная скальная стена. Я некоторое время шла вдоль ее основания, выискивая подходящий участок для подъема. Максимка трусил за мной в нацепленных на глаза огромных очках-маске.
— Вот здесь, — решила я, разглядывая уходящую в небо стену. — Тень густая, она скроет нас. И скальное ребро загородит от патрулей.
Максимка посмотрел наверх сквозь свои иллюминаторы.
— Как же мы здесь поднимемся? Ведь ни одного уступа!
— Видишь эту расщелину? — Я указала на узкий разлом в породе, тянущийся наверх. — Идеальный элемент для подъема. Я сейчас покажу, смотри внимательно... Вставляешь руку в расщелину и поворачиваешь.
Я показала.
— Видишь? Предплечье заклинено и не выскакивает. Если внутри есть зацепа, то можно ухватиться за нее пальцами... Попробуй!
Максимка вставил руку в разлом. Я ему показала, какие участки предплечья следует заклинивать и как не травмировать руку на первых же метрах подъема.
— Молодец. У тебя хорошие задатки. Скалолазание заложено в твоих генах...
— В чем?
— Неважно. Носок ноги клинится таким же образом... нет, глубже вставляй... ага, точно так. Видишь, никаких уступов не требуется!
Максимка нетерпеливо выдохнул. Уже готов карабкаться на небеса. Мне он такой шустрый на скале не нужен.
Я взяла его за плечи.
— Не спеши и не торопись. Сперва настройся на подъем. И запомни главное правило... сними очки... Так вот, главное правило. Иногда я могу повиснуть на одной руке. Это ни в коем случае не означает, что ты можешь делать то же самое. Ты должен быть прицеплен к стене как минимум тремя конечностями. Как минимум тремя! Понял?
— Угу.
— Что «угу»? Повтори, что я сказала!
Максимка непокорно нахмурился.
— Почему тебе можно, а мне нет? Будто я никогда не висел на одной руке!
— Кое-кто сейчас договорится до того, что останется на земле.
— Хорошо, буду держаться тремя руками.
— И не хами старшим!
У него в сумке оказался кусок статической веревки с полиамидной сердцевиной. Где добыл такую — ума не приложу! Я обвязала один конец веревки вокруг его подмышек, другой обмотала вокруг своего пояса. Если малец сорвется, я его удержу.
На первых десяти метрах Максимка путался, в какой очередности переставлять руки и ноги. Но, поглядев снизу, как это делаю я, на втором десятке уже шел со мной почти синхронно. Мальчишка и в самом деле талантливый, я не лицемерила.
Лагерь остался внизу: стиснутый скалами участок земли с коробками зданий, зелеными кустами, полосами бетонных дорожек. Редкие люди казались игрушечными солдатиками. Они не бегали и не кричали, что исчезла важная пленница, поднять всех в ружье! И я подумала, что слишком легко вылезла из волчьего капкана. Слишком все просто получается! Хотя, если взглянуть с другой стороны — да какого лешего? Сколько может продолжаться мое невезение? Хватит! Закончилась черная полоса неудач, началась белая полоса. Чем я недовольна?
Метрах в ста над землей я остановилась на узком приступке, чтобы дать отдых Максимке. Он клялся, что не устал и что готов лезть выше, но я все равно подождала минут пять, прежде чем возобновить подъем.
Метров через сорок вертикальная расщелина закончилась, и путь нам преградил «бараний лоб». Это такой нависающий участок скалы. Приказав Максимке ждать, я перевалила через него на одних руках, затем на веревке втянула мальчишку наверх. Так мы вылезли из ущелья. Мы сидели на его краю, а перед нами в небо возносилась горная громада, которая, как я подозреваю, является прообразом всех пирамид и храмов, существующих на свете.
— Какая она красивая, — охнул Максимка. — Раньше я не замечал.
— Согласна с тобой.
Ветер срывал снег с вершины, и от нее влево тянулась струйка белого дыма. Я смотрела туда, пытаясь разглядеть дерево, но расстояние было огромным. Ничего не увидела... Забавно. Кларк вовсю его ищет, а оно растет на горе, под которой расположена база. Как они не заметили?
Мне вспомнились слова ламы с пухлыми губами: «Ашваттха окружено сильными магическими заслонами и скрыто от посторонних глаз. Человек, не допущенный к мировому древу, не увидит его».
— Ну, чего стоим? — спросил мой спутник, поправив лямки рюкзака. — Пойдем быстрее!
— Послушай-ка... — Я взяла его за плечо. — Максим, вот какое дело. Когда я поняла, где находится Ашваттха, у меня аж в голове помутилось. Я была так счастлива, что не подумала о довольно важных вещах. Хоть эта гора не Эверест, но восхождение на шесть тысяч метров довольно опасное путешествие. Для тех, у кого мало опыта, оно может закончиться плачевно. Очень! Да, мы добыли теплую одежду, но у нас мало еды, нет палаток, нет керосинки, чтобы согреть чай — а он на высоте может жизнь спасти. Из снаряжения только десятиметровая веревка, а этого катастрофически мало. У нас нет ни «кошек», ни ледорубов, ни ледовых крючьев. В общем, я что хочу сказать... не ходи со мной.
Максимка скривил физиономию.
— Я все понял, — сказал он с угрозой. — Ты хочешь меня бросить! Наобещала, что возьмешь меня путешествовать в другие страны, а теперь думаешь, зачем я это сказала? Как бы от него избавиться?
— Дурилка картонная! Вовсе не поэтому. Я не собираюсь тебя бросать. И обещание сдержу, мы обязательно поедем путешествовать по разным странам. Просто идти на эту гору в самом деле опасно. Там, на льду, ведь все по-другому, чем здесь. Я не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится.
— А если с тобой что-нибудь случится? Тогда ты тоже не выполнишь обещание.
— Хватит, Максим! Не спорь! Возвращайся в монастырь, я тебя там найду.
Максимка подозрительно насупился, втянув голову в плечи. По его взгляду было понятно, что он что-то задумал.
— И не дай бог замечу, что ты идешь за мной!
Он аж подпрыгнул от обиды, что я с полулета раскусила его план.
— Встретимся в монастыре, — буркнул он.
Мне хотелось обнять его на прощание, но Максимка даже не оглянулся и побрел по насыпи в ту сторону, откуда мы пришли позавчера из леса. Я долго смотрела ему вслед, надеясь, что он все же обернется, но он не сделал этого и скрылся за насыпью.
Я вздохнула, поправила лямки рюкзака. И стала подниматься по склону.
Я решила идти до тех пор, пока у меня не кончатся силы. Хотелось оказаться как можно дальше от владений Кларка. Нас уже наверняка начали искать... хотя почему нас? Максимку никто не видел, никто о нем не знает. Должны искать меня. Ну пусть ищут, пусть пробуют.
Крутой склон порос низким ельником. Иногда путь преграждали песчаные осыпи, на которые трудно взбираться — ботинки вязли в крошеве породы и постоянно съезжали. И все же я шла быстро, хотя вряд ли выдержу такой темп на протяжении всего пути — обязательно скажется бессонная ночь, проведенная на ногах.
Однажды в стороне пролетел вертолет. Я его поздно заметила, потому что лопасти вращались очень тихо. «Найт Хоук» с темно-серыми бортами. Я спряталась в траве между елей и решила подождать, пока он уберется. Но стоило плечом и бедрами коснуться земли, как стали закрываться глаза. Не успев побороться с собой и даже не убедившись, что вертолет ушел, я провалилась в сон.
И пришло мне видение. Настолько яркое и реальное, что я усомнилась в его иллюзорности. Я снова входила в бабушкину квартиру, как в тот раз, когда приехала за мамой из Камбоджи. Только сегодня здесь было светло, как солнечным днем. А еще квартира была наполнена молодыми девушками.
Войдя в гостиную, я поразилась, — насколько их много. Одна девушка вязала, сидя на стуле. Другая медленно смахивала пыль со шкафов и натирала до блеска стекла. Третья поливала цветы, четвертая зашивала платье, пятая строчила на машинке, шестая занималась стряпней... Складывалось впечатление, что они давно живут в бабушкиной квартире; даже странно, что я с ними раньше не сталкивалась.
Бабушка ничего не делала. Она стояла возле двери в спальню, загораживая собой проход.
— Тебя долго не было, — строго сказала она. — Где ты пропадала? Твоя мать беспокоилась.
— Меня увезли очень далеко. Но я вернулась.
— У тебя джинсы разорваны.
— Я видела.
— Хорошо. Иди к ней. Веди себя кротко, не перечь ни в чем и не спорь. Говори матери все как на духу.
Она отошла в сторону. Я с опаской открыла дверь, ожидая увидеть там сумрак и синий торшер, изливающий неприятный свет. Но вместо этого обнаружила, что комнату заливает солнечный свет, струящийся из окон и не только. Мне показалось, что он выглядывает даже из углов.
Мама сидела в кресле — высоком, незнакомом, отчасти напоминающем трон Кларка. На ней было сверкающее серебристое платье и белоснежные туфли. Она вся была светлой, и даже казалось, что ее кожа лучилась светом. Только на шее мрачно поблескивало ожерелье из темных каменьев. Длинные волосы распущены, но больше остального меня поразило ее лицо. Я почти забыла, что оно может быть таким. Прекрасным, умным, интеллигентным и утонченным.
— Мама?
— Аленушка, — тепло улыбнулась она, и ее голос залил сердце сладкой патокой. Я видела, я чувствовала, что к ней вернулось сознание. Она вылечилась. Кроме пугающего ожерелья, в ней больше не было темноты, которую я ощущала раньше, когда находилась рядом. Пусть во сне, но я испытала невероятное счастье.
Я села на пол возле ее ног и положила голову на колени. Она стала гладить меня и перебирать волосы.
— Наконец я тебя увидела, — сказала она. — Какая ты выросла красавица!
— Мама, в жизни ты тоже стала прежней? Ведь правда?
— Это и есть жизнь.
— Но это же сон! — воскликнула я и тут же осеклась, вспомнив наставления бабушки, которая велела держать язык за зубами.
— Долго же тебя не было, — продолжала мама. — Я по тебе соскучилась. Но теперь все в порядке. Ты вернулась. Мы будем вместе, правда, не все время. Ты должна думать о своей второй половинке. У тебя есть мальчик?
— Был. Но у нас не получилось жить вместе.
— Ты говоришь об Алексее? Почему? Он сильный. Он намного сильнее, чем ты думаешь.
— Тогда почему ты ненавидишь его?
— Это неправда, — спокойно ответила она. — Я лишь проверяла, подходит ли он тебе. Знаешь, теща всегда испытывает своего зятя. И могу сказать, что он подходит. Он достоин... Но, Алена, доченька! Почему ты не следишь за собой? Почему не носишь платья? Ты же выглядишь как мальчишка. Эти ужасные джинсы, вся перемазанная. Откуда в тебе все это? Ведь я воспитывала тебя по-другому. Откуда?
— Я не знаю, — промямлила я.
— Алена, я тебя люблю больше всех на свете. Но ты должна понять, что ты больше не ребенок. Ты взрослая женщина. Ты должна быть особенной и выделяться среди остальных.
— Что же мне делать?
— Преодолей страх. Ты обязана заглянуть во тьму, которая тебя пугает. Только тогда ты станешь той, кем должна.
— Кем?
Она не ответила.
— Ты обязательно должна найти древо, — сказала мама. — Оно даст тебе важное откровение. Когда найдешь его, возвращайся сюда. Я буду ждать.
Мне не хотелось уходить, хотелось остаться у ее колен, но она легонько отстранила меня. Я поднялась с пола и внимательно посмотрела на нее. Ее мягкую улыбку и лучезарные глаза хотелось помнить как можно дольше...
Когда я разлепила веки, то увидела перед лицом еловые лапы. Солнце стояло почти в том же месте.
Вертолета не было.
Я спала около часа, но этого оказалось достаточно, чтобы прошла усталость. Сладкие воспоминания, оставшиеся после сна, грели душу. В глазах стоял царственный облик мамы, а в ушах звенел ее голос. Я словно побывала рядом с ней. И теперь чувствовала ее незримую поддержку.
Эта поддержка была весьма кстати перед чудовищными испытаниями, о которых я даже не догадывалась, но которые мне предстояли сегодняшним вечером.
С того момента как мы расстались с Максимкой, я находилась в пути больше трех часов, а вершина, казалось, не приблизилась ни на метр. Правда, кое-что изменилось. Стало тяжелее дышать, а воздух заметно похолодел. Я обмотала шею шарфом и натянула на голову спортивную шапочку.
Вскоре со мной начали происходить чудеса, которые трудно описать словами. Меня охватила эйфория и странное ощущение вседозволенности. А затем я почувствовала, что у меня в голове возник посторонний... Жуткая галлюцинация. Но понятно, откуда она взялась. Я поднялась высоко, примерно на тысячи три метров над уровнем моря, в организме стала развиваться горная болезнь, которая влияет на психику.
Через полсотни шагов вырубился слух. Резко. Внезапно. Я уже не слышала звуков. Вместо них в ушах возник истеричный вопль, рожденный не разумом — я уверена, разум не может породить такое. Затем от шейных позвонков по плечам и спине распространилось жжение — верхняя часть тела налилась расплавленным свинцом и потянула к земле.
Пять шагов, и меня пригнуло к бурой траве, опустив на четвереньки. Я упрямо пыталась ползти, но чья-то тяжелая рука словно тыкала носом в землю. Вопль, раздающийся в ушах, делался только громче. Я пыталась сопротивляться атаковавшему меня невидимке, но он был намного сильнее, и я не могла ничего сделать, лишь в глазах от натуги плыли кровавые круги...
Вопль оборвался.
Со всех сторон меня окружал черный дым. Густой, с едким запахом, клубящийся — он показался мне живым существом. Кровожадным потусторонним хищником, который догнал свою жертву и теперь неспешно кружит возле нее. Я раскрыла рот, чтобы заорать от страха, но язык не слушался. Из горла вырвались какие-то нечленораздельные звуки.
Я думала, что это конец. Но дым вдруг стал развеиваться. Слух моментально вернулся, и в уши ворвался грохот вертолетных лопастей. Невидимая тяжелая рука, пригибающая меня к земле, исчезла.
— Ты с ума сошла, бежать от хозяина метки? — раздался рядом со мной голос— Это самоубийство! Я же тебя просил!
Мерфи навис надо мной. На нем был теплый шерстяной свитер, кожаная куртка и джинсы. На ухе — гарнитура «блютус». После черного дыма я была счастлива видеть его, путь даже такого сердитого.
Парень помог сесть. Меня трясло и ломало, как при героиновом голоде. Позади него на склон опускался вертолет. Тот самый, темный «Найт Хоук».
Как все отрицательно!
Дверца на борту вертолета отодвинулась, и два знакомых охранника стали сбрасывать на землю большие сумки со снаряжением. Когда сумки закончились, боевики спрыгнули на склон сами. После них из салона появился Ирбис и, осмотревшись, тоже прыгнул вниз.
По комку, подступившему к горлу, я поняла, кто появится следующим. И предчувствие не обмануло.
Последним из вертолета черной тенью выпрыгнул Кларк.
— Больше не делай глупостей, — быстро заговорил Мерфи, не глядя на меня. — Держи рот на замке, и тогда я смогу что-то сделать. Самое главное, не перечить ему!
Вертолет ушел в небо, оставив на земле людей. Двое боевиков сортировали снаряжение. Кларк и Ирбис направлялись к нам, причем майор держался в нескольких шагах от своего босса. И через мгновение я увидела — почему.
Глаза Кларка были задернуты чернотой, а возле его рук клубилась угольная пыль. Пожалуй, в этот момент я впервые с невероятной силой осознала то, о чем раньше лишь догадывалась и даже знала, но не решалась сказать себе открыто.
Я имею дело с демоном, а не с человеком.
Залитые тушью глаза выделялись на бледном мертвенном лице. Было невозможно понять, куда они смотрят, потому что в них не было зрачков. Когда Левиафан вырос надо мной, от вьющейся возле рук угольной пыли почти не осталось следа, хотя Ирбис продолжал держаться от него на почтительном расстоянии.
Мерфи поднялся и доложил шефу, стараясь не смотреть ему в лицо:
— Вы вовремя успели, господин Левиафан. Еще чуть-чуть, и пришлось бы соскребать ее со склона.
— Можно было не торопиться, Мерфи. Невелика беда, если бы одной рабыней Арьяварты стало меньше.
На этих словах меня прошила дрожь. Не от осознания их смысла — от одной только интонации. Уверена, что Мерфи с Ирбисом чувствуют то же самое, недаром прячут глаза.
Левиафан повернул голову, и меня пригвоздило к земле. Теперь он смотрел на меня.
— Значит, древо Ашваттха находится на вершине горы? Вот так сюрприз!
Я хотела сказать, что он ошибается, но, во-первых, не могла, а во-вторых, любое отрицание только укрепило бы его догадку.
— Простите меня, повелитель, — подал голос Ирбис— На вершине горы нет никакого древа. Мы не раз летали над ней. Там пусто.
— Оно там, — произнес Левиафан. — Теперь я знаю. Магические поля не только охраняют древо от случайных прохожих, но и скрывают его от любопытных взоров. Но ведь мы не случайные прохожие, так? У нас есть пропуск...
В его руке появился медальон. И тут же был спрятан — не успел поймать даже луч солнечного света.
— Спасибо за подарок, Скалолазка. Ты сделала все, чтобы я мог без препятствий найти чудо из чудес. Жаль, что не могу отплатить тем же.
Я не отнеслась серьезно к метке, которую поставил на мне Кларк. Из-за этой бесшабашности черный дым едва не убил меня. И услужливо указала моим противникам место, где следует искать древо.
— Сколько осталось до Ритуала? — поинтересовался Кларк у Ирбиса.
— Чуть больше восьми часов.
— Назад возвращаться бессмысленно. Не стоит терять время, чтобы искать кандидата. В качестве жертвы выступит она.
Ирбис поджал губы.
Лицо Мерфи побледнело.
Я не знала, что означает эта фраза. По-видимому, что-то малопривлекательное, потому что сочетание слов «жертва» и «ритуал», да еще по отношению к тебе, заливает грудь ледяным холодом.
— Ирбис, проследи, чтобы до вечера с ней ничего не случилось, — холодно приказал Кларк.
— Слушаюсь!
— Позвольте мне охранять девушку, — сказал Мерфи, сглотнув. — Все-таки я догнал ее.
— Охранять ее будет Ирбис, — непреложным тоном заявил повелитель Арьяварты.
За все время его глаза не просветлели ни на миг.
