67
Дорога до зоопарка была неблизкой. Сергею пришлось ехать на трамвае, на метро, а потом ещё на троллейбусе.
Крокодилы вели себя прилично и, если поначалу подёргивали хвостами, то под конец успокоились, и Сергей не ждал от них никаких подвохов.
В троллейбусе оказалось довольно людно. Не то чтобы совсем в гармошку, но повернуться было сложно.
— Ой, и куда это все прутся спозаранку! — недовольно ворчала какая-то пенсионерка, пихая окружающих острыми локтями.
— Не суетись, мамаша, туда всегда успеешь, — сказал какой-то молодой человек.
— Не хами, молокосос! — огрызнулась пенсионерка и больно ткнула Тютюнина в бок.
— Уй! Осторожно, бабуля! Здесь же люди.
— Да какие вы люди! Вы знаете, какая у меня пенсия? Ответить ей никто не успел. Троллейбус притормозил на очередной остановке, и в салон, потеснив людей, вошла огромная собака — водолаз или что-то в этом роде. Сзади её подталкивала хозяйка, дама в грязных джинсах и в вязаной кофте, украшенной вылинявшей собачьей шерстью.
— Давай проходи, Дюша! Там дальше свободнее… Собака, сопя и прядая ушами, исполнила пожелание хозяйки и, опрокинув мужчину с вязанкой чайников, встала посередине троллейбуса — как раз возле Серёги.
— Ты бы ещё лошадь сюда притащила! — рассердился мужчина с чайниками, поднимаясь с какого-то турка в феске, невесть как оказавшегося в столичном троллейбусе.
Турок, недовольный падением на него мужика с чайниками, тоже попытался возмущаться, однако был остановлен криком:
— В Стамбуле своём вякать будешь!
Троллейбус тронулся, и все снова упали. Собака — на Серёгу, тот на хозяйку в собачьей шерсти, хозяйка на старуху с острыми локтями, которая, в свою очередь, боднула в живот турка в феске.
Круг замкнулся.
Турок заблеял, как баран, держась за живот, а старуха, полагая, что тот ругает её на турецком языке, стала кричать, что, дескать, тот ещё не знает, какая у неё пенсия.
Мужик с чайниками, довольный, что на него никто не упал, стал комментировать поведение пассажиров, однако вскоре и на его лице появилось озабоченное выражение.
— Эй, гражданка! Ваша собака мне прямо сейчас на брюки сливает!
— Этого не может быть, — прогундосила хозяйка и почесала грязную голову. — Если бы Дюша захотел пи-пи, он бы попросился. Правда, Дюша?
Пёс посмотрел на хозяйку и коротко кивнул.
— Но по ногам-то течёт! Я же чувствую! — продолжал возмущаться мужчина с чайниками.
— Это не Дюша делает, — категорично ответила хозяйка собаки. — Это, может, вон та старушка. Смотрите, как она притихла, — наверное, тужится.
Все посмотрели на старушку, которая и правда вела себя тихо.
— Да вы что? Да с чего мне! Вы знаете, какая у меня пенсия?!
— Но по ногам все равно течёт! — орал тот, что был с чайниками. — Я же чувствую!
— Э, мужик, а может, ты сам того, а? — спросил стоявший у двери молодой человек.
— Да? А почему же мокро только от колена? — резонно возразил пассажир с чайниками.
Вокруг сразу притихли, и по салону разнёсся шёпот: «…до колена, до колена…»
Когда слух докатился до самой водительской кабины, кто-то даже вскрикнул:
— Да не может быть!
— Что значит не может? — принял на свой счёт обмоченный пассажир, — Я же чувствую! Сами можете посмотреть!
«Можно посмотреть! Можно посмотреть!» — разнеслось по троллейбусу.
Сергей старался по возможности не вмешиваться в транспортные скандалы, однако не удержался от соблазна и посмотрел себе под ноги. Посмотрел и ужаснулся. Из его пакета ему на ноги капала вода, а брюки пассажира с чайниками и вовсе промокли насквозь.
Видимо, кто-то их кайманов повредил пакет зубами и теперь из мокрых полотенец текло.
— Прошу меня извинить, — подал голос Тютюнин. — Но это я вам штаны намочил — вам штаны, а себе ботинки.
— То есть как?
— Да совершенно случайно. Через пакет с крокодилами.
— С какими такими крокодилами? — все ещё не понимал пассажир, недоуменно позвякивая чайниками.
— Я вам сейчас покажу, смотрите…
С этими словами Тютюнин приоткрыл пакет и показал сбитые в кучу мокрые полотенца, к ужасу Серёги, совершенно размотанные.
— Кайманы! Мои кайманы! — воскликнул Тютюнин и стал высматривать под ногами. — Они где-то здесь!
— Ну-ка не дёргайся, я его вижу… — сказал тот, что был с чайниками. — Можно потрогать?
— А вы не боитесь?
— Не боюсь, — ответил пассажир и сунул руку в Серегину сумку.
— Ну чего там происходи-и-ит?! — заныли пассажиры с задних рядов, поднимаясь на цыпочки и пытаясь выглянуть из-за плеч других пассажиров, которым повезло больше.
— Да ничего особенного, — говорили те, которым было видно. — Один мужик показывает, другой смотрит и просит дать потрогать.
— А тот чего?
— Согласился…
— Да вы чего! Прямо в троллейбусе?!
Едва пассажир с чайниками дотронулся до каймана, как тот зашипел и попытался укусить нахала. Пассажир отдёрнул палец и нервно засмеялся.
— Какой он у тебя шустрый!
«О-о-о!» — выдохнули пассажиры с дальних рядов.
— Вообще-то у меня их два, — дружелюбно ответил Сергей.
«А-а-а!» — поразились пассажиры с дальних рядов и стали напирать на ближних.
Тютюнин со всеми предосторожностями начал искать второго каймана, однако вместо этого обнаружил в дне пакета приличную дыру, а это означало, что все вокруг в опасности.
«Я должен их предупредить! — пронеслось в голове Тютюнина. — Я должен!»
— Граждане! Прошу соблюдать спокойствие, но где-то здесь бегает калифорнийский кайман, дорогие товарищи!
— Постойте! — крикнули с передней площадки. — Уж не тот ли это калифорнийский кайман, который достигает двенадцати метров в длину?!
— Он самый, товарища пассажиры! Правда, он ещё не… Договорить Тютюнину не дали. В салоне троллейбуса поднялся ужасный крик и смятение.
Мужик с чайниками подпрыгнул, ухватился за поручень руками и поджал ноги.
Перепуганный «пёс-дог-лошадь» ломанулся по головам пассажиров, случайно зацепив связку чайников, потом вышиб стекло и понёсся галопом по улице. За ним, завывая, словно «скорая помощь», помчалась его немытая хозяйка.
— Дюша — вернись! — кричала она. — Вернись, Дюша, мы же ещё не расписаны!
Следуя примеру перепуганной собаки, остальные пассажиры стали высаживать окна и выпрыгивать на проезжую часть, словно какие-то спецназовцы.
Водитель, наблюдавший все это в зеркало заднего вида, какое-то время ещё ехал по инерции, а затем остановил разгромленный троллейбус и отупело произнёс:
— Конечная, блин. Зоопарк…
