115
Несмотря на поздний вечер, Сергей с удовольствием съел первое, но, когда пришёл черёд рисовой каши, в дверь позвонили.
Сергей вопросительно посмотрел на Любу. Та только пожала плечами:
— Пол-одиннадцатого уже. И кого там принесло? Может, Лешка?
— Нет, покачал головой Сергей. — Лешка в половине третьего ночи приходит. Это у него самое продуктивное время.
Однако делать было нечего. Тютюнин оставил тарелку с кашей, чтобы пойти и открыть дверь.
Предварительно заглянув в глазок, Сергей обнаружил существо неизвестного пола, упакованное в кожаную одежду. Существо как-то странно гримасничало, и поначалу Тютюнин подумал вызвать милицию, однако, вспомнив, что в отношениях с органами у него не все гладко, посчитал возможным приоткрыть дверь на два пальца.
— Ну? — произнёс он, наблюдая за существом.
— Сергей Викторович, я к вам! — сообщило существо прокуренным женским голосом.
— А у меня жена дома, — ответил Сергей, чтобы поскорее закончить этот ненужный разговор.
— Жена — это хорошо. Жена это даже лучше.
«Совсем обнаглели. Ничего не боятся», — подумал Сергей и, ещё немножко подумав, произнёс фразу, которую слышал в фильмах:
— Вы знаете, мне ещё сегодня поработать нужно. Бумаги разобрать, контракты просмотреть…
— Насчёт этого вы не беспокойтесь, я по мере своих скромных возможностей компенсирую вам те десять-пятнадцать минут, что мне потребуются.
После этих слов незнакомка показала доллары. Тютюнин навскидку насчитал три сотенных бумажки. Там были и ещё, поэтому Серёга сдался.
— Хорошо, заходите, — сказал он и, как только незнакомка шмыгнула в прихожую, тут же взял у неё доллары и сунул в карман.
«Куда же Любку-то деть? Куда же деть Любку? — лихорадочно размышлял он. — И как потом объяснить дуре, что это я делаю только для семьи».
— Проходите в комнату — вот сюда, — засуетился Тютюнин, лишь сейчас заметив в руках у незнакомки большой чёрный кофр.
Из кухни выплыла Люба.
— Это моя супруга, — с глупой улыбкой на лице представил Сергей.
— Люба Тютюнина, — представилась Люба и вопросительно посмотрела на мужа.
— А это… — начал было он и запнулся.
— Меня зовут Эльза Фосген-Мешковиц, — представилась гостья.
— Ну и очень приятно, — заторопился Сергей. — Люба побудет в спальне, пока мы здесь… закончим. Иди, Люба.
— Вообще-то я не против, если ваша жена при этом будет присутствовать, — сказала Фосген-Мешковиц.
«Как же, разбежалась!» — подумал Сергей, а вслух сказал:
— Нет, пусть уж супруга побудет в спальне, а то у меня так ничего не получится.
— Ну, вам лучше знать. Думаю, нам следует расположиться на этом диване, здесь будет удобно.
— Да, здесь будет удобно, — согласился Серёга и повёл Любу в спальню. — Посиди здесь пятнадцать минут. Эта женщина по делу пришла — за деньги.
— Ага, — сказала Люба, и Сергей оставил её, плотно притворив дверь.
Вернувшись к Эльзе, он присел на диван:
— Но только пятнадцать минут, и все. И за результат я не отвечаю — уж как получится.
— Не беспокойтесь, я не займу у вас лишнего времени, а результат — это мои проблемы.
— Вот-вот, я жене всегда то же самое говорю — за результат не отвечаю, а она обижается.
— У меня к вам ещё одна просьба будет, — сказала Фосген-Мешковиц, роясь в кофре. — Давайте договоримся, что вы это сделаете эксклюзивно — только со мной, и ни с кем больше…
— То есть… — Тютюнин оторопел. — Совсем никогда?!!
— Ну, в той форме, в какой мы это сейчас быстренько сделаем, больше никому в течение полугода… Хорошо?
Сергей прикинул. Пока у них с Любой получалось раз в неделю, обычно где-то в четверг, сразу после дождичка. Но если сделать ей подарок, она, возможно, согласится потерпеть полгода.
— Знаете, это будет стоить дороже, — набравшись решимости, сказал Сергей, поскольку на хороший подарок супруге требовались дополнительные средства.
— Я вас понимаю, Сергей Викторович, — сказала Эльза и добавила триста долларов. — Этого достаточно?
— Достаточно, — сказал Сергей. — Давайте приступать.
Он уже прикинул, что если не смотреть этой Фосген-Мешковиц налицо, то что-то сделать можно и продержаться пятнадцать минут — тоже можно.
— Вот и отлично. Тогда я задам вам первый вопрос. — Фосген совершенно неожиданно сунула в лицо Тютюнину длинный микрофон. — Скажите, с чего вы начинали ваш бизнес и как вам удалось так долго оставаться в тени?
С минуту Серёга молчал, преодолевая шок. До него с трудом доходило, что он может получить такую кучу денег практически дуриком.
— Все начиналось с того, что мы с Лехой… с Алексеем Михайловичем начали собирать алюминиевые банки. Прямо на стадионе «Локомотив», где теперь — между воротами, построили дом.
— Понятно. А как вы познакомились с вашим деловым партнёром Алексеем Окуркиным? Где это произошло?
— В ПТУ вместе учились.
— В ПТУ? А что это такое?
— Это… это учебное заведение такое. Специальное.
— Так-так, кажется, я начинаю понимать. Видимо, вы имеете какое-то отношение и к спецслужбам?
— Я?
Серёга задумался, не зная, что сказать. С одной стороны, он ни к чему такому не относился, а с другой, водил знакомство с Кузьмичом, на котором клейма уже ставить было негде.
— Я имею отдалённое отношение, — вывернулся Сергей.
— Ага, кое-что вы недоговариваете, однако я не дура — сама пойму, — Фосген поправила отклеившуюся ресницу и, виновато улыбнувшись, спросила:
— Я могу закурить?
— Курите, — согласился Сергей, решив, что за такие деньги ограничивать эту женщину было бы нечестно.
— Как вам пришло в голову прятаться в спальном районе, в обычной, извините, квартире? Ведь это, согласитесь, весьма остроумно… Пока ваших, извините за выражение, коллег валили, заказывали и мочили, вы тихо и мирно жили в этой конуре и, словно швейцарский гном, складывали свои золотые горы. Кто придумал этот остроумный ход?
— Вообще-то жена. Эту квартирку нам за хрущобу поменяли, когда дом сносили. А хрущобу жене на работе дали.
— Понятно. — Фосген-Мешковиц прикурила от зажигалки тонкую сигаретку, что-то поправила в кофре и продолжила:
— Случалось ли вам, Сергей Викторович, корректировать политику правительства, если она не соответствовала вашим интересам?
— Нет, этого я не делал, — честно признался Тютюнин. На что Фосген хрипло рассмеялась и погрозила Серёге жёлтым от табака пальцем:
— Позвольте вам не поверить, Сергей Викторович, с вашим-то влиянием… Неужели даже в Государственную думу ни разу не заходили?
— Ну, было разок.
— Так уж и разок? — снова не поверила Фосген.
— Да, один раз, зато с Лешкой, ну, то есть с Алексеем Михайловичем.
— Кого же вы там подкармливаете, какую фракцию?
— Никого.
— Ну кто вас там принимал, Зюганов, Жириновский, Явлинский?
— Нас никто не принимал. Мы с Алексеем Михайловичем незаметно прошли по коридорам… потом покушали в буфете и тихо ушли. Не хотели привлекать к себе внимание.
— Так! — произнесла Фосген, перекидывая бычок с одной стороны рта в другую. — Выходит, вы наблюдали за всеми фракциями?
— Ну наверное. — Тютюнин пожал плечами, не представляя себе, какие выводы делает Эльза.
А у Фосген между тем на щеках уже проступил лихорадочный румянец, она нервно сжевала оставшийся окурок. Затем судорожно выдернула из пачки сразу две сигареты и, мастерски прикурив их, выпустила к потолку струю непроницаемого дыма.
— Уф, как же вы меня удивили, — призналась Фосген. — Я ожидала чего-то подобного, но чтобы та-ко-е! — Эльза развела руками, причём в каждой было по сигарете.
— А чего та-ко-е? — Сергей невольно повторил её интонации.
— Ну вы же режиссёр всей думской и законодательной работы! Вы скромно ходите по её коридорам и смотрите, как народные избранники — а для вас они рабы на плантации — делают своё дело за миску гороховой баланды!
Тютюнин вспомнил упитанные лица народных избранников и отрицательно покачал головой:
— Нет, они живут хорошо.
— Ну, это я аллегорически, — пояснила Эльза, вытирая со лба холодный пот познания.
Внезапно до неё дошло, что если все это она выдаст редактору газеты, а он поставит материал на первую полосу, то Сергей Викторович Тютюнин может запросто списать её. Списать за разглашение собственных страшных тайн.
После такой догадки Эльза Фосген-Мешковиц посмотрела на простоватое лицо собеседника совершенно по-иному. Теперь за кажущейся простотой и невыразительностью она видела скрытые возможности серого кардинала.
— А… а вы меня не убьёте? неожиданно спросила Эльза жалобным голоском.
— Чего ради? — не понял Сергей.
— А… можно позвать вашу жену? — попросила Фосген, надеясь, что в присутствии супруги Сергей Викторович не начнёт лупить её по голове чугунным утюгом отечественного производства.
— Люба! Люба-а-а! — крикнул Сергей. Из спальни показалась сонная физиономия супруги.
— Ой, извините, — смутилась она. — А я чего-то свалилась да и уснула… Может, вам чайку?
— Нет, спасибо, я уже собрала материал — пора убираться, — затараторила Эльза, быстро собирая в кофр аппаратуру.
Люба вышла на середину комнаты, и Фосген-Мешковиц, машинально взглянув на Любины тапочки, поразилась окончательно.
— Но ведь это, кажется, мех сиамского Рудольфа?! — воскликнула она, нервно тыкая пальцем, будто заметила таракана.
— Вы знакомы с мехом сиамского рудольфа? — приятно удивился Сергей.
— Только по каталогам. У меня не те доходы, чтобы покупать… Но чтобы тапочки!
Фосген вскочила с дивана и, бросив торопливое «до свидания», стала ломиться в шифоньер.
— Выход не там! — крикнула Люба, схватила мятущуюся Эльзу за плечо и довела до самой двери.
Щёлкнул замок, Люба вернулась в комнату.
— Ты зачем эти тапочки надела?
— Хотела тебе приятно сделать. Но вообще, Серёж, я не верила, что этот мех такой дорогой, пока эта курилка не заметила… Кто она?
— Журналистка какая-то, — пожал плечами Тютюнин. Вспомнились приключения прошлого лета, когда ему в приёмку сдали совершенно нового сиамского рудольфа. Тогда он принёс его домой, а преступная тёща посоветовала Любе сшить из него тапочки.
Люба сшила две пары, получилось по пять тысяч долларов.
Вспомнив про доллары, Сергей оживился и достал из кармана шесть стодолларовых бумажек.
— Это откуда у тебя? — спросила Люба, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.
— Она дала. — Тютюнин кивнул в сторону входной двери.
— А за что?
— Она меня интевр… интре… интер-вью-ировала, — с трудом выговорил он.
— Это как? — спросила Люба, с подозрением косясь на мужа.
— На вопросы я отвечал.
— А она?
— А она их задавала.
