Зябко пригибаясь под проливным дождем, Денис добежал до моей машины, открыл дверь и сел на пассажирское сиденье.

— Ну и погода, — сказал Денис, поежился и протянул руку.

Я молча пожал руку и стал ждать, что Денис скажет.

— Я слышал, у "Кохинора" неприятности, — сказал Денис.

Я молча кивнул, стараясь не показывать удивления. Обычно Денис не интересуется ничем, кроме своих компьютерных дел. Если о наших неприятностях знает даже он, значит, все очень плохо. В новостях информация о наших делах не появлялась, откуда, спрашивается, Денис мог узнать о происходящих событиях? Только от своих коллег. А зачем коллеги сообщили ему об этом? К сожалению, понятно, зачем. Кто-то из тех, кто знает, что Денис с нами сотрудничает, предостерег его от слишком тесного общения с умирающей компанией. Сейчас Денис будет сочувственно выслушивать мои сетования на судьбу, потом вежливо извинится и попросит больше ему не звонить. Неприятно, но так честнее, чем как поступил Рогачев. Денис, по крайней мере, не стыдится посмотреть мне в глаза напоследок.

— Рассказывай, — сказал Денис.

— Зачем? — спросил я. — Ты и так все знаешь.

— К сожалению, далеко не все. А мне нужно знать все.

— Зачем?

Денис внимательно посмотрел на меня и уголки его губ опустились вниз, придавая лицу брезгливое выражение.

— Ты что это? — спросил он. — Совсем расклеился? Соберись! Ничего непоправимого не случилось.

Я пожал плечами.

— Кто знает? — обратился я к пространству с риторическим вопросом. — Может, и не случилось…

— Давай, Дима, рассказывай, — нетерпеливо произнес Денис. — В конце рассказа тебя ждет сюрприз.

— Какой сюрприз?

— Неожиданный. Но сначала расскажи про дела фирмы.

— Вербуешь? — безразлично спросил я. — Не поздно ли?

— Не поздно, — сказал Денис, понял, что попал в словесную ловушку и смешался. — Да, вербую, можно и так сказать. Только ты сам подумай, что лучше — стучать в ФСБ или быть трупом?

Ему удалось меня удивить.

— Что, все так плохо? — спросил я.

— Хуже некуда, — обнадежил меня Денис. — Ты знаешь не меньше, чем Глотов, а замочить тебя еще проще, чем его — не надо легендировать мотивы, все спишется на "Сапфир".

До меня начало доходить, на что он намекает.

— Так это не "Сапфир" на нас наезжает? — спросил я. — Ну-ка, поподробнее.

— Сначала ты. Ты пойми, я и так знаю почти все, что у вас происходит, но я хочу знать абсолютно все. А если я тебе объясню, что происходит и что мне нужно, ты начнешь мыслить предвзято и расскажешь совсем не то. Рассказывай.

Я вздохнул и начал рассказывать.

Мой рассказ был кратким, я не вдавался в подробности и выдал совсем немного корпоративных тайн. Денис внимательно выслушал меня, не перебивая и совсем не задавая наводящих вопросов, а когда я выговорился и умолк, он констатировал:

— Так я и думал. А теперь слушай сюда.

Денис вытащил сигарету и закурил. Я тоже закурил.

Денис начал свой рассказ неожиданно.

— Я консультирую не только тебя, — сказал он. — Да ты и сам должен понимать, хороших людей много, всем нужно примерно одно то же, а дополнительные деньги никогда не помешают. Кроме "Кохинора", я постоянно работаю еще с двумя компаниями. У обоих в сети сидит тот же самый троян.

Я почувствовал некую неясную надежду.

— Кто его подсадил, ты выяснил? — спросил я.

— Если бы я выяснил, мы бы с тобой не так разговаривали, — сказал Денис. — Нет, не выяснил. Троян очень чувствителен к изменениям программной среды, стоит посмотреть на него повнимательнее и он тут же самоликвидируется, а перед этим, я полагаю, отправляет кодированный сигнал своим хозяевам. Иначе нельзя объяснить то, что произошло в той компании.

— А что там произошло? — спросил я.

— Произошло вот что. Их главный сисадмин, тот человек, с которым я непосредственно работал, трагически погиб. Отказало рулевое управление, вылетел на встречную полосу и погиб на месте. В машине, в которую он въехал, еще два трупа и один тяжелораненый. Когда я об этом узнал, я вспомнил про Глотова и позвонил на всякий случай в московскую управу одному знакомому. Тот достал из сейфа МУРовскую ксиву, съездил в ГАИ и выяснил, на какой свалке валяются останки этой машины. Он туда не один приехал, он взял с собой одного человека из этих… ну, которые бомбы террористические разминируют… Тот товарищ внимательно осмотрел труп машины и сделал однозначный вывод. Диверсия. К наконечнику рулевой тяги приделали пиропатрон, при превышении машиной заданной скорости он сработал, тяга отлетела, машину вынесло на встречку и каюк. Менты ничего не заметили, написали в протоколе "техническая неисправность" и все. Но это еще не самое интересное. Знаешь, что произошло на следующий день?

Я отрицательно помотал головой.

— Маски-шоу в центральном офисе, — торжествующе провозгласил Денис. — Знаешь, кто его проводил?

— Подполковник Жихарев? — предположил я.

В этот момент у Дениса в кармане "Битлз" заиграли "Girl". Денис вытащил мобильник, взглянул на экранчик, нажал кнопку приема и крикнул в трубку:

— Алло!

Похоже, связь оборвалась. Денис озадаченно посмотрел на экранчик и сказал:

— Третий раз уже за сегодня кто-то прозвониться не может. Самое противное, что номер не определяется.

— Переходи в МТС, — посоветовал я. — У них связь чуть-чуть лучше.

— Вот именно, что чуть-чуть, — скривился Денис. — Если в МТС переходить, придется номер менять… ну его.

Что-то щелкнуло, Денис странно хрюкнул и плюнул мне в лицо. Я недоуменно повернулся к нему и увидел, что вместо левой половины головы у Дениса сплошное кроваво-мозговое месиво, в котором белеют острые обломки черепной кости.

Вторая пуля ударила Дениса в правое плечо, а третья просвистела совсем рядом с моей головой. Меня спасли рефлексы, заставившие открыть водительскую дверь и вывалиться наружу еще до того, как сознание сообразило, что произошло. Если бы я продолжал сидеть неподвижно, третья пуля была бы моей.

Я машинально выхватил пистолет из-под куртки и скорчился за передним крылом. Сердце колотилось, как бешеное, голова была пустая и ничего не соображала. Это плохо, надо срочно приходить в себя.

Я восстановил в памяти картинку, зафиксированную в момент, когда первая пуля разворотила голову Дениса. Дырка была в дверном стекле, да, в стекле, а не в крыше, причем в нижней части стекла. Пули шли практически горизонтально, а это значит, что убийца стрелял… наверняка из того скверика, что через дорогу. Засел в беседку для детей и алкоголиков, положил ствол на перила, прицелился и выстрелил.

Стрелял он из снайперской винтовки, из другого оружия на таком расстоянии в человеческую голову с первого выстрела не попадешь. Особенно при такой видимости. Дождь, правда, практически прекратился, только чуть-чуть моросит, но видимость все равно далека от идеальной.

Теперь понятно, почему подсознание вынесло меня именно в эту позицию. Оттуда, где засел киллер, меня теперь не достать. Если только рядом нет дублера.

Нет, дублера рядом быть не может, может быть только корректировщик. Автостоянка рядом с ФСБшным зданием обязательно должна просматриваться камерами наружного наблюдения, причем здесь они висят не только для того, чтобы пугать автомобильных воров, но и для того, чтобы смотреть в мониторы. Минуты через три рядом должна нарисоваться охрана… нет, скорее, минут через пять, вряд ли они пребывали в момент выстрела в полной боевой готовности, предписанной инструкциями. А впрочем, не появятся они здесь через пять минут, они не дураки лезть под огонь снайпера. С одной стороны, ежу ясно, что он уже покинул позицию, но с другой стороны, никому не хочется проверять истинность этого утверждения своей головой. Сначала надо проверить огневую позицию, убедиться, что снайпер скрылся, и только потом можно безопасно показываться на линии огня. А проверять огневую позицию удобнее охране любого из соседних зданий. Погрузиться в машину, доехать до ближайшего перекрестка, развернуться, зарулить во дворы, выгрузиться, осторожно подойти с тыла… На все про все минут пятнадцать, не меньше. И это только в том случае, если меня заметили сразу.

Черт! Все это, конечно, очень хорошо, но поняли ли они, что в машину стрелял снайпер? Для этого нужна камера вон там…

Я осторожно высунулся из-за машины и увидел, что камера в нужном месте имеется. Остается еще вопрос, насколько качественную картинку она дает, можно ли разглядеть на ее мониторе дырки от пуль в стекле пассажирской двери. Если они видят только меня, они будут действовать совсем по-другому.

Из соседнего здания выбегут суровые дядьки с автоматами, сделают круг вокруг стоянки, незаметно подберутся ко мне… И увидят пулевые пробоины в моем "Пассате". Вряд ли мне стоит опасаться агрессии с их стороны.

Вот и ясно стало, что делать дальше. Ничего не делать, сидеть, мокнуть под дождем и ждать, когда появятся местные аналоги Чипа и Дейла. Больше ничего не остается — слишком рискованно выскакивать из-за сомнительного прикрытия собственной машины и бежать куда глаза глядят. Если рядом дублер…

Да нет тут дублера! Если бы он был, меня бы уже давно пристрелили. А вот корректировщик запросто может быть, тогда выскакивать — гарантированное самоубийство. И не определишь, в которой машине сидит корректировщик — стекла мокрые, сразу и не разглядишь, есть кто в салоне или нет. А во многих машинах стекла вообще тонированы.

Справа метрах в пятидесяти послышались голоса, я напрягся, но тут же расслабился. От троллейбусной остановки к зданию шли человек десять. Увидев меня, они вытаращили глаза, но никто не остановился. Должно быть, подумали, учения идут. И в самом деле, разве может происходить настоящая стрельба под окнами такой уважаемой конторы?

Я дождался, когда люди пройдут мимо, а затем крикнул им вслед:

— Скажите охране у входа, что майор Рушников убит. Выстрел в голову из снайперской винтовки.

Люди не отреагировали на мои слова. Вот будет комедия, если из охраны меня никто не заметил, а эти люди ничего не скажут охраннику на входе. Нет, не может такого быть, какая-никакая дисциплина у них должна быть…

Я положил пистолет рядом с собой, достал сигарету и закурил. Все равно оружие сейчас бесполезно — не верю я, что загадочные киллеры начнут стрельбу с короткой дистанции под самыми стенами ФСБшного здания. Выстрел из снайперки через дорогу — это совсем другое. Обладая известной долей отмороженности, на это решиться можно. А вот встать прямо под камерами, достать ствол и начать стрелять — это уже из области фантастики.

И в этот момент я понял, что с самого начала казалось мне ненормальным. В моей машине все стекла, кроме лобового, тонированы. Даже в ясную погоду снаружи не видно, кто внутри. Снайпер не видел Дениса, но все равно выстрелил и попал в цель. Он должен был точно знать, что Денис сидит в моей машине. Если бы он видел, как Денис садится в машину, он бы выстрелил сразу. Можно, конечно, предположить, что кто-то помешал ему выстрелить сразу, но я не могу представить себе, что могло заставить его ждать целых полчаса.

Значит, корректировщик все-таки есть. Кто-то увидел, как Денис садится в мой "Пассат", и вызвал снайпера. Иначе не может быть, иначе непонятно, откуда снайпер узнал, куда стрелять. Хотя… точно!

Телефон! Секунд за десять до выстрела кто-то позвонил Денису на мобилу, связь тут же прервалась, а номер не определился. Если предположить, что звонили из группы поддержки киллера… все сходится. Телефон запеленговали, современная техника позволяет определить источник радиосигнала с точностью до полуметра, а большая точность и не нужна — они поняли, в какой машине на каком сиденье сидит объект и дали целеуказание стрелку. Но если у них есть такая техника… с кем же я связался?

Словно из-под земли, рядом со мной появился невысокий коренастый мужичок в каске, бронежилете и с автоматом наперевес. Автомат был с нормальным, неукороченным стволом и складным прикладом.

— Руки за голову, — скомандовал мужичок.

Я подчинился.

Рядом тут же нарисовались еще три человека, меня подхватили под локотки, поставили на ноги и быстро, но тщательно обыскали. В этот момент сзади донеслась нецензурная брань. Коренастый мужичок заглянул в салон и злобно скривился.

— Твоя работа? — спросил он, обращаясь ко мне.

Этот вопрос был таким неожиданным, что я не сразу сообразил, что отвечать.

— Сдурел? — ответил я вопросом на вопрос. — Посмотри, где входное отверстие, а где выходное.

Мужичок задумчиво подвигал челюстью из стороны в сторону, как корова, жующая жвачку.

— Пошли, — сказал он. — Пистолет мы пока у себя оставим, потом вернем. Если, конечно, ты и в самом деле директор охранного предприятия.

— В самом деле, — сказал я. — А потом — это когда? В другой жизни?

— Когда из здания выйдешь, — уточнил мужичок. И вдруг добавил: — Если выйдешь.

Нельзя сказать, что последнее замечание добавило мне оптимизма.