Частное охранное предприятие "Юлий Цезарь", директором которого я являюсь, формально не имеет никакого отношения к ОАО "Кохинор", просто у нас есть долгосрочный контракт, который регулярно продлевается. Особого смысла в таких отношениях нет, просто так удобнее работать.

Наш офис размещается через дорогу от центрального офиса "Кохинора". Мы арендуем этаж в небольшом кирпичном особнячке конца прошлого века, снаружи домик выглядит довольно-таки облезло, да и внутри тоже. Но это даже хорошо — служба безопасности не нуждается в том, чтобы привлекать к себе внимание.

Я вошел в здание, приветливо кивнул вахтеру, поднялся по лестнице на третий этаж и вошел в свой кабинет. По инструкции, проходя через проходную, положено показывать вахтеру пропуск и говорить, чтобы он снял кабинет с сигнализации, но я такой ерундой не занимаюсь. В конце концов, в этом здании я самый крутой, а крутых надо знать в лицо и предугадывать их желания до того, как они высказаны. По крайней мере, самые простые желания.

Я включил кондиционер, кофеварку и компьютер, уселся в кресло и стал ждать, когда компьютер загрузится.

Шерстобитов прав, в этом деле два основных вопроса. Первый очевиден — кто и зачем убил Глотова? Как решать этот вопрос, понятно. Поговорить с вдовой, с коллегами по работе, изучить информацию на компьютерах, рабочем и домашнем, а заодно и поковыряться в серверах, за которые отвечал Глотов, вполне возможно, там найдется что-то интересное. Если ничего не прояснится, придется перешерстить записные книжки покойного, проверить все знакомства, восстановить картину последних дней жизни Глотова, и если ничего не станет понятно даже после этого, останется только одно — признать себя бессильным и умыть руки. Не хотелось бы.

А вот со вторым вопросом все не так просто. Почему убийство Глотова было обставлено как хулиганская выходка обколотых лоботрясов? Почему организаторам убийства было важно, чтобы никто не понял, что убийство заказное?

Имеем две основные версии. Первая — в свободное от работы время Глотов вляпался в какую-то нехорошую историю, попытался разрулить ситуацию сам, не смог, позвонил мне, но было поздно. И вторая версия — что-то нехорошее происходит в отделе IT, Глотов это нехорошее заметил, позвонил мне, но кто-то заметил, что он заметил, и его поспешили убрать.

Вторая версия, пожалуй, больше похожа на правду. Вряд ли Глотов сам лично смог бы причинить кому-либо ущерб больше, чем на сотню тысяч зеленых, а когда цена вопроса укладывается в сотню тысяч, виновного не убивают, а если даже и убивают, то не устраивают такой спектакль. А вот если на кону стоит несколько миллионов…

Я вставил в компьютер сидюк, полученный от Шерстобитова, и минут пятнадцать изучал его содержимое. Борис был прав, все важное он сказал голосом, больше никакой существенной информации в документах не было.

Я вытащил из кармана связку ключей, нашел среди них нужную мне электронную хреновину и вставил ее в разъем на передней панели компьютера. Компьютер немного пошуршал винчестером и предложил ввести пароль. Я ввел пароль, включающий в себя шесть маленьких букв, две большие буквы и шесть цифр, и в компьютере появился новый логический диск. Я скопировал на него содержимое шерстобитовской болванки, а затем вытащил из верхнего ящика стола нож, подпадающий под категорию холодного оружия, и минуты две процарапывал на диске аккуратную прямоугольную сеточку. Денис Рушников в свое время поведал мне, что процарапать одну полосу недостаточно, потому что в природе существуют устройства, способные прочесть всю нетронутую часть поверхность испорченного диска. А вот если исцарапать всю поверхность, ну, или почти всю — вот тогда совсем другое дело.

Закончив убиение болванки, я выбросил ее в корзину для бумаг, и снял трубку телефона. Прежде всего я позвонил вышеупомянутому Денису Рушникову.

Денис работает в той части ФСБ, которая раньше называлась ФАПСИ. Сейчас он пребывает в чине майора, на будущий год должен получить подполковника. Официальная зарплата Дениса не идет ни в какое сравнение с его квалификацией, но если приплюсовать к зарплате гонорары за консультации крупного бизнеса по щекотливым вопросам, сумма получается вполне достойная. Начальство Дениса в курсе того, чем он зарабатывает на жизнь, но смотрит на его деятельность сквозь пальцы. Таким специалистам, как Денис, нельзя запрещать зарабатывать деньги на стороне, иначе они быстро увольняются.

Около половины своего заработка Денис получает из казны "Кохинора" за консультации по разным компьютерным вопросам. Он поставил мне шифровалку, под защитой которой я храню документы из категории "перед прочтением съесть". Когда в прошлом году один придурок из IT-отдела забыл очень важный пароль и даже Глотов опустил руки, я позвал Дениса. Денис выгнал из комнаты всех, кроме меня, сел за убитый компьютер, вставил в него сидюк, который принес с собой, минут пять пошаманил и назвал пароль, который оказался нецензурным. А еще Денис умеет добывать информацию из чужих компьютерных сетей, только стоит это очень дорого.

В свое время мне пришлось долго убеждать босса, что единственный сотрудник спецслужбы серьезного вреда нашим секретам не причинит. Василий Дмитриевич сдался только после того, как Денис перечислил ему несколько секретов компании, которых не знал даже я.

— Понимаете, Василий Дмитриевич, — сказал тогда Денис, — если правоохранительные органы вас не трогают, то это еще не значит, что о ваших проделках никто не знает. То, что вас не сажают, означает только одно — если сажать всех, кого стоило бы посадить, страна останется без крупного бизнеса.

Василий Дмитриевич внял аргументам и велел допускать Дениса на территорию компьютерщиков.

Денис снял трубку после третьего гудка.

— Привет, Денис! — сказал я. — Это Дима Чертков. Как у тебя дела?

— Привет, Дима! — отозвался он. — Все путем. Какие проблемы?

— Подъехать можешь?

— Прямо сейчас?

— Хорошо бы.

— Прямо сейчас не могу. Давай завтра часов в десять.

— Подъезжай.

— Куда ехать-то? В главный офис?

— Да. Значит, завтра в десять жду. Счастливо!

— Счастливо! — сказал Денис и повесил трубку.

Я нажал кнопку отбоя и набрал номер Славы Полякова.

— Слава, это Чертков, — сказал я, когда он снял трубку. — Зайди ко мне.

Минуты через полторы Слава сидел напротив меня и ждал распоряжений.

— Про Глотова слышал? — спросил я.

— Слышал, — ответил Слава. — Кто его так?

— Трое малолетних отморозков.

Я не стал посвящать Славу в детали, ему пока хватит официальной версии случившегося.

— Ты его знал? — спросил я.

— Так, здоровались.

— Поедешь к нему домой, — распорядился я. — Выразишь жене соболезнование, спросишь, какая нужна помощь, ну, там, похороны организовать и все такое. Ненавязчиво поинтересуешься, не было ли у Володи каких личных проблем, не въехал ли "шестисотому" в зад, не хакнул ли кого-нибудь слишком обидчивого…

— А что, есть подозрения? — заинтересовался Слава.

— Есть необходимость отработать все версии. Давай, действуй.

Слава ушел действовать. Я допил кофе и тоже пошел действовать.