Мы сидим не шевелясь примерно полчаса. Наконец, Хардин поднимает голову с моей груди и спрашивает:

– Можно я теперь поем?

– Да. – Я слабо улыбаюсь ему и хочу встать с его колен, но он тянет меня назад.

– Я не просил тебя вставать. Просто подвинь мне тарелку, – улыбается он.

Подаю ему тарелку с другого конца стола. Я до сих пор не свыклась с новой информацией и теперь чувствую, что мне несколько неловко говорить о завтрашней свадьбе.

Понимая, что Хардину не хочется обсуждать все это, принимаюсь за еду.

– Ты готовишь гораздо лучше, чем я думала. Теперь, надеюсь, ты будешь готовить чаще.

– Посмотрим, – говорит он с набитым ртом, и мы жуем в приятном молчании.

Позже, пока я загружаю посудомоечную машину, он подходит ко мне сзади и спрашивает:

– Ты все еще злишься?

– Уже меньше. Я до сих пор не в восторге от твоего отсутствия и хочу знать, с кем ты дрался и почему. – Он уже открывает рот, но я его останавливаю: – Но не сегодня.

Не думаю, что стоит перегружать сегодняшний вечер.

– Хорошо, – тихо отвечает он.

В его глазах вспыхивает беспокойство, но я решаю оставить это на потом.

– Да, и мне не нравится, что ты тычешь мне в нос стажировкой. Это меня и правда задевает.

– Я знаю. Именно поэтому я и сказал это, – честно признается он.

– Именно поэтому мне это не нравится.

– Извини.

– Не делай так, ладно? – говорю я, и он кивает. – Я устала, – жалуюсь я, пытаясь сменить тему.

– Я тоже; давай проваляемся весь вечер. Я подключил кабельное телевидение.

– Я должна была это делать, – хмурюсь я.

Он закатывает глаза и садится рядом со мной на кровати.

– Ты можешь просто отдать мне деньги…

Я смотрю в стену.

– Во сколько нам завтра на свадьбу?

– Во сколько захотим.

– Все начинается в три, так что, думаю, мы можем быть там в два.

– На час раньше? – ноет он, и я киваю. – Не знаю, зачем нам…

Фразу прерывает звонок.

Хардин наклоняется и хватает телефон, и по его лицу я сразу понимаю, кто это.

– Зачем он звонит? – фыркает он.

– Не знаю, Хардин, но, думаю, надо ответить.

Отбираю у него телефон.

– Ной? – Мой тихий вопрос обжигает Хардина, как раскаленная проволока, просунутая сквозь дыру в стене.

– Привет, Тесса, извини, что звоню тебе в пятницу вечером, но… в общем… – В его голосе слышен ужас.

– Что? – спрашиваю я, так как он всегда долго мямлит в стрессовых ситуациях.

Я смотрю на Хардина, шепчущего:

– Болтун.

Я кидаю на него укоризненный взгляд, но переключаюсь на громкую связь, чтобы он тоже мог слышать.

– Твоя мама позвонила в администрацию кампуса по поводу последнего оплаченного счета за комнату, значит, она знает, что ты переехала. Я сказал, что понятия не имею, где ты сейчас живешь, и это правда, но она мне не поверила. Сейчас она едет туда.

– Куда? В кампус?

– Да, наверное. Не знаю, но она сказала, что собирается найти тебя. Это глупость, она действительно перегибает палку. Я просто хотел тебя предупредить, чтобы ты знала.

– Уму непостижимо, что она сделала! – кричу я в трубку, потом благодарю Ноя и отключаю трубку.

Валюсь плашмя на кровать.

– Великолепно… отличный способ провести вечер.

Хардин наклоняется надо мной, опираясь на локти.

– Она не сможет тебя найти. Никто не знает, где мы живем, – уверяет он, гладя меня по лбу.

– Она не сможет меня найти, но наверняка привяжется к Стеф и будет спрашивать всех подряд в общежитии и устроит шикарную сцену. – Прячу лицо в ладонях. – Мне нужно туда поехать.

– Да позвони ей и дай наш адрес, пусть едет сюда. На твоей территории у тебя есть преимущество, – предлагает он.

– Ты не против? – Я убираю руки от лица.

– Конечно. Это же твоя мать, Тесса.

Смотрю на Хардина с недоумением: а как же его отношения с отцом? Но вижу, что он серьезен, понимаю, что он идет на компромисс со своими родителями, и решаю поступать так же смело.

– Я ей позвоню.

Некоторое время смотрю на экран, потом набираю воздух в легкие и нажимаю вызов. Мать говорит предельно лаконично и очень быстро. Я понимаю, что она бережет свою ненависть для личной встречи. Не сообщаю ей никаких подробностей о квартире и не говорю, что я здесь живу. Просто называю адрес и как можно скорее отключаюсь. Инстинктивно вскакиваю и начинаю поправлять покрывало.

– Здесь чисто. Мы только заехали, – говорит Хардин.

– Я знаю. Но мне так спокойнее.

Я разбираю кучу одежды на полу, зажигаю свет в гостиной, потом мы садимся за стол и ждем маминого появления.

Я не должна так нервничать, я уже взрослая и сама делаю выбор. Только мама этого не замечает. Час назад я эмоционально выдохлась, объясняясь с Хардином, и не уверена, что сегодня вечером готова к еще одной битве. На часах уже восемь. Надеюсь, она не задержится надолго и мы сможем лечь пораньше, поддерживая друг друга в борьбе с семейным наследием.

– Ты хочешь, чтобы я присутствовал, или дать вам все обсудить? – вскоре спрашивает Хардин.

– Думаю, нам нужно будет поговорить с глазу на глаз.

Я очень хочу чувствовать его поддержку, но понимаю, что один его вид будет ее провоцировать.

– Погоди… Просто вспомнила, Ной сказал, что последний счет за общежитие был оплачен, – вопросительно смотрю я.

– Ну и что?

– Ты его оплатил, скажи! – кричу я.

Но я не столько зла, сколько удивлена и раздосадована.

– Да… – Он пожимает плечами.

– Хардин! Хватит тратить на меня деньги, ты ставишь меня в неловкое положение.

– Ерунда. Это не так уж дорого, – говорит он.

– Ты что, подпольный миллионер? Ты продаешь наркотики?

– Нет, просто я накопил много денег и не тратил зря. В прошлом году я жил совершенно бесплатно и копил зарплату. Раньше мне не на что было тратить деньги… но теперь есть, – широко улыбается он. – И мне нравится тратить их на тебя, так что не спорь.

– Тебе повезло, что мама скоро приедет, я могу воевать только с кем-то одним, – шучу я.

Он хихикает, а потом мы просто молчим и держимся за руки.

Через несколько минут раздается стук, точнее грохот, в дверь.

Хардин встает.

– Я буду в другой комнате. Я люблю тебя.

Он быстро целует меня и уходит.

Я набираю в легкие побольше воздуха и открываю. Мама выглядит устрашающе идеально, как и всегда в гневе. Ни одного неаккуратного мазка на накрашенных глазах, губы гладкие и шелковистые, светлые волосы аккуратно уложены вокруг головы почти в ореол.

– О чем, черт возьми, ты думала, переехав из общежития, не сказав мне! – кричит она без долгих предисловий и вламывается в квартиру, не обращая внимания на меня.

– Ты не оставила мне выбора, – отчеканиваю я и сосредоточенно дышу, пытаясь сохранять спокойствие.

Она поворачивается и вперивается в меня взглядом.

– Что-что, прости? Как это я не оставила выбора?

– Ты угрожала не заплатить за мое место в общежитии, – напоминаю я, скрестив руки на груди.

– Таким образом я предоставила тебе выбор, но ты опять сделала неправильный, – парирует она.

– Вот тут ты ошибаешься.

– Послушай себя! Посмотри на себя в зеркало. Ты не та Тесса, которую я оставила в колледже три месяца назад. – Она машет рукой сверху вниз. – Ты споришь со мной, даже кричишь! У тебя есть совесть? Я сделала для тебя все, и вот ты здесь… все это бросила.

– Ничего я не бросила! У меня отличная стажировка, мне там хорошо платят. У меня есть машина и средний балл 4,0. Чего еще ты от меня хочешь? – кричу я.

Глаза загораются, и мама отвечает голосом, полным яда:

– Ну, для начала ты могла бы к моему приходу переодеться. Честно говоря, Тесса, ты выглядишь ужасно. – Оглядываю свою пижаму, а мама продолжает критику. – А это что… Ты теперь красишься? Кто ты? Ты точно не моя Тереза. Моя Тереза не будет шататься по квартире какого-то сатаниста в пижаме в пятницу вечером.

– Не говори о нем так, – сквозь зубы отвечаю я. – Я тебя уже предупреждала.

Мама хохочет, закатывая глаза. Ее голова откидывается от хохота, и я борюсь с желанием ударить по ее идеально накрашенному лицу. Мне сразу становится стыдно за такие мысли, но она слишком меня провоцирует.

– И кстати, – говорю я медленно, спокойно, словно между прочим. – Это не только его квартира. Это наша квартира.

После этих слов она сразу перестает смеяться.