Карен одобрительно и, кажется, немного удивленно улыбается, когда я предлагаю помочь вымыть посуду. Я загружаю посудомоечную машину, а она моет большие блюда. Я понимаю, что все новенькое, и вспоминаю, какой ущерб нанес Хардин в тот вечер. Он может быть очень жестоким.

– Не против, если я спрошу, как давно вы знакомы с Хардином?

Она смущается, спрашивая об этом, но я ободряюще улыбаюсь ей.

Понимая, что лучше увильнуть от ответа, я говорю:

– Ну, мы знакомы около месяца; он дружит с моей соседкой Стеф.

– Мы встречали несколько раз друзей Хардина. Ты… ты отличаешься от тех, кого я видела.

– Да, мы очень разные.

Сверкает молния, и в окно начинает барабанить дождь.

– Ничего себе, там настоящий ливень, – говорит она, закрывая маленькое окошко перед раковиной.

– Хардин не так плох, как кажется, – говорит мне Карен, хотя кажется, что она больше убеждает в этом себя. – Он просто страдает. Я бы хотела думать, что так будет не всегда. Честно говоря, я удивилась, что сегодня он пришел, наверное, это ты на него повлияла.

Она протягивает руки и заключает в объятия, застав меня врасплох. Не зная, что ответить, я обнимаю Карен. Она делает шаг назад, оставляя руки на моих плечах.

– Правда, спасибо, – говорит она, вытирая глаза краем фартука, прежде чем вернуться к посуде.

Она так добра ко мне, что у меня не поворачивается язык сказать, что я не имею на Хардина никакого влияния. Он пришел только потому, что хотел меня побесить. Я загружаю посудомойку и смотрю, как капли стекают по оконному стеклу. Поразительно, что рядом с Хардином, ненавидящим всех, кроме себя и, может быть, своей матери, есть все эти люди, которые так заботятся о нем, совершенно не требуя ничего в ответ. Ему везет, что у него есть они, мы. Знаю, я одна из таких людей. Мне хочется сделать что-нибудь для Хардина, хотя я и отрицаю это, это правда. У меня нет никого, кроме мамы и Ноя, но и они вместе взятые не заботятся обо мне так, как будущая мачеха заботится о Хардине.

– Пойду, посмотрю, что делает Кен. Чувствуй себя как дома, дорогая, – говорит Карен.

Я киваю и решаю найти Хардина или Лэндона, кто первым попадется.

Не найдя Лэндона внизу, поднимаюсь к комнате Хардина. Если его здесь нет, пойду и буду сидеть внизу одна. Поворачиваю ручку, но дверь заперта.

– Хардин?

Я стараюсь говорить тихо, чтобы никто не слышал. Стучусь, но внутри тишина. Когда я уже поворачиваю к лестнице, дверь щелкает и открывается.

– Можно войти? – спрашиваю я, и Хардин приоткрывает дверь.

В комнате сквозняк, и я чувствую прохладный запах дождя.

Хардин подходит к эркеру и садится на кушетку под окном, задрав колени. Он молча глядит в окно. Я сажусь напротив и жду, пока непрерывная дробь дождя не превращается в успокаивающий ритм.

– Что случилось? – наконец спрашиваю я.

Он непонимающе смотрит на меня, и я объясняю:

– Я имею в виду внизу. Ты держал меня за руку, а потом… почему ты убрал руку?

Я сама смущена отчаянием, с которым звучит мой голос. Слишком жалостливо, но все уже сказано.

– Это из-за стажировки, ты не хочешь, чтобы я пользовалась ею по каким-то причинам? Потому что ты предложил мне помочь раньше?

– Именно, Тесса, – говорит он, глядя в окно. – Я хочу помочь тебе самостоятельно, без его участия.

– Почему? Это же не соревнование, и ты первый предложил мне, я тебе благодарна.

Я хочу, чтобы он перестал напрягаться по этому поводу, хотя и не понимаю, почему для него это важно.

Он раздраженно фыркает и обнимает колени. Повисает тишина, мы оба смотрим в окно. На улице ветер качает деревья, и молнии сверкают все чаще.

– Хочешь, чтобы я ушла? Я могу позвонить Стеф и попросить Тристана меня забрать, – шепчу я.

Мне совсем не хочется уходить, но молчание сводит меня с ума.

– Уйти? С чего ты взяла, что я хочу, чтобы ты ушла, раз ты говоришь, что я хочу помочь тебе? – Он повышает голос.

– Я… я не знаю. Ты молчишь, и погода все хуже… – заикаюсь я.

– С ума сойти, ты совершенно невыносима, Тереза.

– Что?

– Я пытаюсь объяснить тебе, что я… что я хочу тебе помочь, я держу твою руку, но это не помогает… Ты ничего не понимаешь. Я не знаю, что еще делать.

Он опускает лицо на руки. Он не может внятно объяснить, чего он хочет.

– Не понимаю чего? Чего именно не понимаю, Хардин?

– Того, что я хочу тебя. Больше, чем кого-либо в жизни.

Хардин снова смотрит на меня.

В животе у меня все переворачивается снова и снова, голова начинает кружиться. Воздух между нами в очередной раз куда-то девается. Запрещенный прием попадает точно в цель. Потому что я тоже его хочу. Больше всего на свете.

– Я знаю, ты этого не хочешь… Ты не чувствуешь того же, но я… – начинает он, но на этот раз я прерываю его.

Беру его руки и тяну к себе. Он возвышается надо мной, растерянно глядя на меня. Вцепившись пальцами в воротник его рубашки, я тяну его вниз. Наши глаза – на одном уровне. Он опирается коленом на кушетку возле моей ноги, глубоко вздыхая и переводя взгляд на мои губы и обратно. Он облизывает губы, а я наклоняюсь ближе.

– Поцелуй меня, – прошу я.

Он наклоняется, обнимает меня и кладет спиной на кушетку. Я раздвигаю ноги, уже второй раз за сегодня, и его тело оказывается между ними. Его лицо – всего в сантиметре от моего, и тогда я поднимаю голову, чтобы его поцеловать. Я не могу больше ждать. Когда наши губы соприкасаются, он, отстранившись, целует меня в шею, и снова в губы. Он целует осторожно, и мои губы вздрагивают от удовольствия, он еще раз проводит губами, а затем языком, полностью закрывая мне рот и вновь открывая его. Одной рукой он упирается мне в бедро, сжав подол платья, другой нежно проводит по моей щеке. Я обнимаю его, плотно прижимая к себе. Каждой своей клеточкой я хочу впиться в его губы, сорвать с него футболку, но мягкость и нежность, с которой он меня целует, еще приятнее, чем обычный наш внутренний пожар.

Сцепившись губами, шарю руками по его спине. Его узкие бедра касаются моих, и я еле слышно постанываю. Он глотает мой стон, он перетекает из губ в губы.

– О, Тесса, что ты со мной делаешь… что ты заставляешь меня чувствовать! – шепчет он.

Догадываясь, опускаю руку к краю его футболки. Он отпускает мою щеку, скользя пальцами к груди, вниз по животу, отчего по телу бегут мурашки. Его рука оказывается между нашими телами, я раздвигаю ноги и задыхаюсь, когда он начинает нежно тереть мои колготки. Он надавливает чуть сильнее, и я со стоном выгибаюсь назад.

Неважно, злюсь я или расстроена, одно его движение – и я в его власти. Но его спокойствие и самоконтроль, кажется, дают сбой. Хардин пытается держать себя в руках, но ему явно не хватает сил. Он прижимается лицом к моей щеке, а я стягиваю его футболку через голову. Мне не хватает сил, но он выпрямляется, закинув руку за голову, и раздевается. Отбросив футболку в сторону, он сразу же опускает голову, ища губами мои губы. Я хватаю его руку и кладу ее обратно между ног; у Хардина вырывается короткий смешок, и он смотрит на меня.

– Что ты собираешься делать, Тесса? – хрипит он.

– Что хочешь, – говорю я.

Я сделаю все, что он хочет, и мне неважно, что будет потом, что будет завтра. Он сказал, что хочет меня, и я отдаюсь ему. Я чувствую то же, что и тогда, когда поцеловала его в первый раз.

– Не говори так, мало ли, что я могу с тобой сделать, – говорит он, нажимая пальцем на мои трусики. Мое сознание взрывается от желания.

– Делай, что хочешь! – кричу я, и он крутит большим пальцем по моим колготкам.

– Ты такая мокрая, я даже сквозь колготки чувствую. – Он облизывает губы, у меня снова вырывается стон. – Снимем их, хорошо? – спрашивает он и действует, не дожидаясь ответа.

Его руки скользят мне под платье и стягивают колготки вместе с трусами. Я чувствую холод и инстинктивно сжимаю ноги.

– Черт, – бормочет он, обшаривая мое тело и останавливая взгляд где-то между ног.

Больше не сдерживаясь, он проводит там пальцами, после чего подносит их ко рту и облизывает, прикрыв глаза. Я слежу за ним, и по всему телу разливается тепло.

– Помнишь, я говорил, что хочу попробовать тебя на вкус? – спрашивает он, и я киваю. – Я хочу сейчас. Хорошо? – Он приближается ко мне.

Я несколько смущена предложением, но если это так же хорошо, как ласки рукой, то мне тоже этого хочется. Он облизывает губы, глядя на меня. В прошлый раз, когда он хотел это сделать, мы поругались, потому что он был слишком жесток. Надеюсь, сейчас все будет хорошо.

– Чего ты хочешь? – спрашивает он, и я мычу.

– Хардин, пожалуйста, не заставляй меня это говорить, – прошу я.

Он проводит по моим бедрам широкими, плавными движениями.

– Не буду, – обещает он, и я успокаиваюсь, кивнув ему, и он вздыхает. – Мы должны перейти на кровать, там больше места, – предлагает он, взяв меня за руку.

Встаю, одергивая платье, и он хмыкает. Затем подходит к эркеру и тянет за шнур, удерживающий тяжелые плотные шторы; в комнате сразу становится темнее.

– Сними это, – тихо требует он.

Я скидываю платье, оставшись в одном лифчике. Лифчик белый, с небольшим бантиком между чашками. Глаза Хардина вспыхивают, и он прикасается своими длинными пальцами к бантику.

– Мило, – улыбается он, и я вздрагиваю.

Надо будет купить новое нижнее белье, если теперь Хардин будет видеть его часто. Я стараюсь прикрыть наготу от его взгляда. Мне с Хардином комфортно, я стесняюсь его меньше, чем кого-либо, но мне до сих пор неловко стоять перед ним в одном лифчике. Я оглядываюсь на дверь, и он проверяет, заперта ли она.

– Ты не будешь надо мной смеяться? – сердито говорю я, и он качает головой.

– Никогда, – с улыбкой отвечает он, подводя меня к кровати. – Ложись на край кровати, чтобы ноги свешивались за край, а я мог стоять на коленях возле нее, – объясняет он.

Ложусь на большую кровать, и он гладит меня по бедрам. Мои ноги болтаются за краем, не доходя до пола.

– Никогда не думал, насколько это высокая кровать, – смеется он. – Лучше ляг повыше.

Я стремглав перебираюсь на середину, и Хардин двигается за мной. Он обхватывает руками мои бедра и ставит мне ноги так, чтобы удобней было лежать. Предчувствие сводит меня с ума. Жаль, что у меня так мало опыта, я не знаю, чего ожидать.

Волосы Хардина щекочут мне бедра, когда он опускает голову.

– Я собираюсь доставить тебе огромное удовольствие, – бормочет он.

В ушах грохочет, и я на время забываю, что мы находимся в доме, где есть посторонние.

– Раздвинь ноги, детка, – шепчет он, и я подчиняюсь.

Рот его растягивается в безумной улыбке, и он целует меня в живот прямо под пупком. Он проводит языком вокруг моего влагалища, и я закрываю глаза. Когда он начинает пощипывать губами нежную кожу моих бедер, я взвизгиваю от удивления. Это болезненно, но в то же время настолько чувственно, что я не возражаю.

– Хардин, пожалуйста! – выдыхаю я.

Мне нужна передышка от этой медленной, дразнящей пытки.

В этот момент его язык без предупреждения надавливает в самый центр меня, и я чуть не плачу от удовольствия. Он теребит языком у меня между ног, заставляя меня цепляться руками за простыню. Под его умелым языком я извиваюсь, и он крепче прижимает меня руками к постели. Чувствую, как он действует пальцами одновременно с языком, – и внутри тут же разгорается пламя. Я чувствую прохладный металл его колечка, создающий дополнительные ощущения.

Не спрашивая разрешения, Хардин медленно скользит пальцем внутрь меня. Я держу глаза закрытыми, ожидая, когда неприятное ощущение исчезнет.

– Все в порядке?

Он слегка приподнимает голову, и его пухлые губы блестят от влаги. Я киваю. Не в силах подобрать слова, и он медленно вынимает палец и снова погружает его в меня. В сочетании с языком это дает невероятные ощущения. Я продолжаю стонать и перебирать руками его мягкие волосы, запуская и вынимая пальцы из его шевелюры. Его палец остается во мне, медленно поворачиваясь. Мой стон разносится по всему дому, эхом отражаясь от стен, но я об этом не думаю.

– Хардин! – полукричу-полушепчу я, когда его язык находит самое чувствительное место, и он начинает его посасывать.

Никогда не думала, что могу испытывать подобное. Мое тело содрогается от наслаждения, и я украдкой смотрю вниз на Хардина: между моими ногами он выглядит невероятно сексуально; когда он двигает пальцем вперед и назад, под кожей перекатываются крепкие мышцы.

– Мне продолжать? – спрашивает он.

Я совершенно не владею языком и только отчаянно киваю. Он улыбается и снова погружает в меня язык, двигая им вокруг той точки, которая буквально ведет меня к блаженству.

– О, Хардин! – выдыхаю я, и он стонет, посылая вибрации прямо через меня.

Ноги мои немеют, и я без конца повторяю его имя, приближаясь к финалу. Я смотрю и не вижу, безумно вращая глазами. Хардин держит меня и двигается все быстрее. Я убираю одну руку с его головы и закрываю себе рот, кусая тыльную сторону ладони, чтобы не закричать. Через несколько секунд моя голова падает на подушку, а грудь тяжело вздымается и опускается. Все тело покалывает от эйфории.

Незаметно Хардин поднимается на кровать и ложится рядом. Он приподнимается на локте и ласкает пальцем мою щеку. Он дает мне время, чтобы вернуться к реальности, прежде чем начать говорить.

– Ну, как это было? – спрашивает он, и в его голосе столько неуверенности, что я поворачиваюсь к нему.

– Ммммм, – киваю я, и он смеется.

Это было невероятно, просто потрясающе. Теперь я понимаю, почему все это делают.

– Ты в отключке, ау? – дразнит он.

Подушечкой пальца он слегка оттягивает мне нижнюю губу. Я облизываю губы, и мой язык касается пальцев Хардина.

– Спасибо, – застенчиво улыбаюсь я.

Не знаю, почему я стесняюсь после того, что между нами было. Хардин видел меня в самом незащищенном состоянии, в котором никто другой не видел, и это волнует и пугает меня одновременно.

– Я должен был предупредить тебя, прежде чем использовать пальцы. Я старался делать это нежно, – говорит он извиняющимся тоном.

Я качаю головой.

– Все нормально, мне было хорошо, – краснею я.

Он улыбается и заправляет мне волосы за ухо. По спине пробегают мурашки, и Хардин это замечает.

– Тебе холодно? – спрашивает он, и я киваю.

Он развертывает плед и накрывает мое обнаженное тело. Смелость заставляет меня прижаться к нему. Хардин внимательно смотрит, как я, свернувшись калачиком, кладу голову на его твердый живот. Кожа его холоднее, чем я ожидала, поскольку в комнате сквозняк. Взяв плед за край, прикрываю его грудь, прячась под ним с головой. Он поднимает плед, и я прячу лицо, хихикая над нашей игрой в прятки.

Так хочется просто лежать с ним часами, чувствуя ухом его сердцебиение.

– Когда нам нужно спуститься вниз? – спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Наверное, надо поскорей спуститься, а то подумают еще, что мы здесь трахаемся, – шутит он, и мы смеемся.

Я все больше и больше привыкаю к его грубым шуточкам, хотя меня по-прежнему шокирует непринужденность, с которой он их произносит. И больше всего меня удивляет то, как при этом покалывает мою кожу.

Со стоном поднимаюсь с кровати. Я чувствую взгляд Хардина, когда наклоняюсь за одеждой. Я бросаю ему футболку, он надевает ее через голову, а затем приглаживает волосы. Под его внимательным взглядом надеваю трусы. Колготки лежат рядом, и я спотыкаюсь, пытаясь в них влезть.

– Прекрати смотреть, меня это нервирует, – говорю я, и он улыбается, затем засовывает руки в карманы и с отсутствующим видом смотрит в потолок.

Я хихикаю и, наконец, натягиваю колготки.

– Можешь застегнуть мне платье, когда я оденусь? – спрашиваю я.

Его глаза обшаривают меня, а зрачки расширены донельзя. Глянув вниз, понимаю почему. Грудь в лифчике стоит торчком, а кружевные колготки натянуты до бедер; неожиданно чувствую себя кинозвездой.

– Да-да. Да. Помогу, – говорит он, сглатывая слюну.

Очень приятно, когда кто-то настолько красивый, ладно, настолько сексуальный, как Хардин, так на тебя реагирует. Я знаю, что меня считают симпатичной, но я совсем не из тех девчонок, с которыми он обычно имеет дело. У меня нет татуировок и пирсинга, и одеваюсь я консервативно.

Надеваю платье и поворачиваюсь спиной, чтобы он застегнул его. Подбираю волосы повыше. Прежде чем застегнуть платье, он проводит пальцем вдоль моего позвоночника, поверх лифчика. Я вздрагиваю и откидываюсь назад. Намеренно прижимаюсь к нему спиной, слушая его свистящее дыхание. Его руки опускаются к моим бедрам и нежно сжимают их. Я чувствую его эрекцию, и это ощущение электризует меня в сотый раз за день.

– Хардин? – раздается голос Карен из коридора, одновременно с деликатным постукиванием, и я радуюсь, что мы оба одеты.

Хардин закатывает глаза и подносит губы к моему уху.

– Потом, – обещает он и идет к двери.

Перед тем как открыть дверь, он включает свет.

– Извините за вторжение, но я сделала десерт и подумала, может быть, вы хотите? – ласково предлагает Карен.

Хардин не отвечает, и она переводит взгляд на меня, ожидая ответа.

– Да, было бы здорово, – отвечаю я с улыбкой, и она сияет.

– Отлично! Увидимся внизу, – говорит она, спускаясь.

– Я уже свой десерт получил, – говорит Хардин хитро, а я хватаю его за руку.