Грон поднялся с кресла, придвинутого к камину, и прошелся по небольшому залу, сопровождаемый взглядами девяти пар глаз. Только эти девять человек знали, кто он такой на самом деле и как появился в этом мире. Батилей, Пург, Мельсиль, Брован, Шуршан, Медведь Барг, оба парня Шуршана, которые были с Гроном в Зублусе, а также старшина купеческой гильдии Загулема мастре Эмилон. Кто-то, как Пург и Батилей, знал об этом довольно давно, кто-то, как мастре Эмилон, узнал об этом всего два дня назад, но только этим людям Грон посчитал возможным доверить эту тайну.

До Загулема они добрались почти через полтора месяца после того, как Грон и принцесса вырвались из подземелий Зублуса. Их быт в лесной глуши довольно быстро обустроился. Брован и ребята Шуршана оказались довольно опытными браконьерами, поэтому никаких проблем с заготовкой мяса у них не было. Вернее, в основном с мясом птицы, поскольку самой доступной для них оказалась охота с помощью силков. И только один раз, на исходе третьей недели жизни в лесу, когда мясо тетеревов и еще какой-то птицы уже стояло у всех поперек горла, Грон разрешил парням Шуршана подготовить ловчую яму. В нее тем же вечером попала косуля. Ребята сноровисто разделали тушку, и Брован наварил очень славного супу, с заправкой из остатков ячки и лесных трав, а также, устроив нечто вроде примитивной коптильни, закоптил оба окорока. Так что, как Грон и рассчитывал, когда разрешал готовить ловчую яму, вопрос с сухим пайком на несколько дней был решен. И потому на следующий день Грон дал команду оставить их лесной лагерь и двигаться в путь. По его прикидкам, прошло уже достаточно времени для того, чтобы, даже если Черный барон и не прекратил поиски, стражники уже настолько устали от этого бессмысленного занятия, что их бдительность сильно притупилась. Это же не зубры из оперативных войск НКВД времен Берии и Абакумова, способные месяцами просевать лесную хвою, перебирая по иголочке, чтобы в конце концов вытащить на свет божий из подготовленных еще во времена фашистской оккупации капитальных многоэтажных схронов и ребятишек из ОУН, и «лесных братьев». Это ж туповатые и ленивые зублусские стражники…

Первые несколько дней они шли лесом, по азимуту, который Грон определял на глазок, но довольно точно — по мху на деревьях, форме кроны и положению солнца с учетом почасового смещения. А затем вышли к тракту на Шалуб. Хотя патрули на дорогах еще встречались, стражники, входившие в них, как Грон и рассчитывал, уже смотрели по сторонам с такой тоской и безразличием, что серьезной опасности для их маленькой группы они не представляли. Ну еще бы, вместо того чтобы, как заведено, окучивать давно прикормленные места, имея привычную регулярную мзду, а вечерами так же привычно надираться в тавернах, господ городских стражников загнали неизвестно куда, неизвестно зачем и держат здесь уже не одну седмицу. На лицах некоторых явственно читалось, что даже если бы они и отыскали тех, кого так долго и упорно ищет Черный барон, то точно бы отпустили. Лишь бы насолить этому облеченному властью полудурку. Впрочем, Грон вряд ли кому посоветовал бы рассчитывать на подобные настроения и уж тем более совершенно не собирался полагаться на них сам. Поэтому в первой же не шибко большой деревне они потихоньку договорились с несколькими крестьянами о покупке у них трех возов, на которых обычно возят сено на продажу, под завязку нагрузили их сеном и неторопливо, со скоростью волов, двинулись по тракту в сторону Шалуба. Они ничем не отличались от таких же караванов, везущих сено, за исключением, возможно, того, что на каждый воз приходилось по два, а на один так и три возницы.

И хотя возы обошлись чуть ли не в два с половиной раза дороже, чем можно было купить на ярмарке, зато можно было не сомневаться, что крестьяне, провернувшие такую шибко выгодную сделку, будут держать язык за зубами. Даже несмотря на то, что за помощь в поимке «отравительницы и двух ее сообщников» (похоже, старшему надзирателю повезло выжить и уцелеть, хотя, если судить по привычкам бывшего колон-теля, слово «повезло», пожалуй, не очень уместно) была обещана кругленькая сумма. Во-первых, согласно оглашенного указа, ловили троих, из которых одна баба, а здесь семеро, и все вроде как мужеского пола, а во-вторых, городские стражники уже продемонстрировали окрестному люду свою жадность в отношении денег, так что местные усвоили, что с ними лучше никаких дел не иметь. Не то что обещанной награды не получишь, да еще и все деньги от продажи телег отберут.

До границ Насии они добрались через неделю неспешного путешествия. И в первом же селе попали на ярмарку, где довольно успешно продали и сено, и возы, конечно не отбив затраты полностью, но изрядно уменьшив потери, и прикупили лошадей, в том числе и подменных. На это ушли почти все оставшиеся деньги. Но ночи стояли теплые, копченое мясо еще было, так что они, купив крупы и хлеба, устремились в путь, ночуя в лесах и питаясь тем, что стряпал Брован. Таким манером кружной путь до Загулема они преодолели за десять дней, ранним вечером въехав в распахнутые городские ворота, охраняемые дюжиной меченосцев из состава оноты во главе с Потешником Бонгом. Вследствие чего весть о возвращении онотьера и графа достигла графского замка едва ли не быстрее, чем они добрались до его ворот. Поэтому Пург, Батилей, Медведь Барг и чуть ли не половина наличного состава оноты встретили их уже перед воротами замка.

— Грон!

— Граф!!

— Онотьер!!!

Нестройные возгласы, несущиеся им навстречу, через мгновение слились в многоголосый рев восторга. А затем кто-то уцепился за его сапог, и в следующее мгновение Грон почувствовал, что летит вверх, подбрасываемый множеством рук.

Землю под ногами он почувствовал только спустя несколько минут, когда его наконец-то поставили на брусчатый камень площади, примыкающей к замковым воротам.

— Фу-у-у, — шумно выдохнул Грон, слегка ошарашенный подобной встречей. — Чего это вы?

— Насинцы объявили, что поймали и вас, и принцессу и публично колесовали на площади, — улыбаясь во весь свой немаленький и слегка щербатый рот, ответил Барг.

— Кого? — слегка опешил Грон.

— Вас, — радостно кивая, снова подтвердил Барг. — Два дня назад купцы рассказали, что с торговым караваном из Зублуса пришли. В прошлый День благодарения Владетеля собрали на площади весь Зублус, выволокли троих — двоих мужиков и бабу, все еле живые, с переломанными руками и ногами, и колесовали. Те так заморены были, что на колесовании даже не орали, только хрипели чутку, а уж какой вид они имели, когда были целыми, так это вообще было непонятно. И головы у всех обриты наголо… У нас тут жуть что творилось. Мастре Эмилон явился к Батилею и заявил, что купцы Загулема готовы взять на себя финансирование оноты, если наемники заставят Зублус дорого заплатить за смерть графа. Да только все в оноте и так были готовы идти показать насинцам небо с куничку. Так что Шуршан едва только вернулся с границы, как тут же снова ушел с парнями в рейд, прощупать этих уродов. А вся онота второй день лезвия правит да латы начищает…

Грон усмехнулся. Так вот оно что… Похоже, бывший колонтель поспешил объявить о своей победе, как видно посчитав, что они где-то сгинули, раз столько времени не объявляются. Но здесь не его Великое равноправное всемирное братство, где все будет так, как скажет Первый равноправный либо кто-то из старших равноправных Исполнительной стражи Кулака возмездия. Здесь все происходит так, как оно происходит, а не так, как считается идеологически правильным, политически верным или соответствующим текущему моменту.

— Тогда понятно… — пробурчал он, — но, я думаю, на этом бурную встречу пора заканчивать. Пошли, просветите, как у вас тут все идет.

— Э-э-э… господин граф.

Грон обернулся.

— А-а, это вы, мастре Эмилон. Спасибо вам за поддержку. Искренне благодарен…

Мастре несколько смутился.

— Прошу простить, граф, но вы первый из властителей, кто столь искренне и умело заботится о нуждах купеческого сословия, так что большинство моих собратьев серьезно огорчились, когда до нас дошли все эти печальные слухи. Но я привлек ваше внимание не для того, чтобы выслушать от вас столь приятные моему слуху слова.

— Я слушаю вас, мастре, — отозвался Грон, несмотря на то что большинство стоявших вокруг него друзей слегка насупились. Здешний социум был слишком сильно разделен на сословия, чтобы у тех, кто стоял на более высокой ступени социальной лестницы, вошло в привычку в первую очередь принимать во внимание, что именно говорит человек, а не то, кто именно говорит.

— Насколько я могу припомнить, когда вы отправлялись из Загулема, то собирались выполнить одну чрезвычайно важную задачу. И нам бы хотелось узнать, как сильно вы в ней преуспели. — Тут глава купеческой гильдии слегка испугался, не слишком ли нагло он ведет себя со своим властителем, и поспешно добавил: — Нет-нет, мы не настаиваем… но поскольку слухи о вашей казни оказались несколько… преувеличены, то, может быть, вам удалось хоть что-то узнать и о судьбе…

— Принцессы Мельсиль? — вежливо поинтересовался Грон, ухмыляясь про себя.

Принцесса въехала в город в составе их небольшой кавалькады, по-прежнему в мужской одежде, с волосами, тщательно убранными под шляпу, и совершенно по-мужски сидя на лошади. Немудрено, что ее не узнали. Тем более что все глаза в первую очередь были устремлены на него самого.

— Ну… да, — совсем стушевался мастре. — Во время своего пребывания в Загулеме принцесса произвела на всех нас очень благое впечатление, так что никто из нас не желал бы ей столь горькой судьбы… Да и к тому же все, что с ней произошло, явно осложнит торговлю с Агбером…

— Вынужден вас разочаровать, мастре, — с совершенно серьезным лицом начал Грон, — я должен вам заявить, что все ваши опасения… — выдержав театральную паузу, он расплылся в широченной улыбке, — полностью лишены оснований. Мельсиль!

Принцесса тронула коня, протискиваясь через кольцо плотно обступивших Грона людей, и с улыбкой стянула с головы шляпу, отчего ее роскошные волосы водопадом рассыпались по плечам. И над Загулемом вновь раздался дикий восторженный рев сотен луженых глоток…

— Друзья, — негромко начал Грон, — я должен рассказать вам о нашем враге.

С того момента как они прибыли в Загулем, прошло более двух недель. И за это время Грон успел проверить и отобрать всех тех, кто сейчас сидел в этом зале. То есть не всех, конечно. Трое — Пург, Батилей и Мельсиль — уже входили в этот круг, в тот момент как они въехали в ворота замка. А вот с остальными было сложнее. В первоначальном списке, который Грон составил у себя в голове еще во время их отсидки в лесу, числилось больше народу. А некоторых, скажем, того же мастре Эмилона, в нем не было. Но чем дальше, тем Грону становилось понятнее, что ему уже точно придется становиться официальным мужем Мельсиль и приниматься за войну с Насией. А то и сразу с несколькими государствами, коалицию из которых Черный барон явно должен уже начать сбивать. Основным опорным пунктом противодействия Черному барону надо делать Загулем. Ибо здесь позиции Грона максимально сильны. Да и стратегически Загулем на данный момент расположен выгоднее любого другого города, поскольку, базируясь в нем, гораздо проще разворачивать разведывательную сеть в Насии и пограничных баронствах Владения. Из этого следовало, что в ближний круг людей, обладающих информацией в полном объеме, просто необходимо включить и кого-нибудь из представителей купеческих кругов Загулема. А возможно, и не одного.

Поэтому, пока Грон отбирал и осторожно проверял будущих соратников по тайной войне из числа подчиненных, Мельсиль, с которой они, все обсудив, решили пока не обнародовать своих совместных планов, тоже даром времени не теряла. Она закрутила целую вереницу светских мероприятий, во время которых со свойственным ей блеском «прокачала» несколько десятков местных купцов и наиболее адекватных дворян, после чего представила Грону кандидатуры на включение в ближний круг. А кроме того, она начала деятельно выстраивать позиции и в столице, отправив несколько писем — отцу, графу Эгериту и некоторым другим влиятельным вельможам, где проинформировала их о том, что скоро собирается объявить о помолвке с графом Загулема. Мельсиль заставила и Грона написать графу и барону Экарту, а также обратиться к ее отцу с официальной просьбой ее руки.

Как и везде, когда дело доходит до высших эшелонов власти, свара предстояла нешуточная. Тем более что принцессе не было ничего известно о судьбе лорда Эжена. Как, впрочем, и о судьбе остальных ее сопровождающих из числа дворян. А дом Аржени уже считал брак принцессы с представителем этого рода делом практически решенным. И если бы выяснилось, что лорд Эжен погиб, защищая принцессу, ситуация могла бы стать довольно напряженной. Потому что по всем канонам и политическим раскладам выходило бы, что король обязан отдать руку принцессы любому другому представителю дома Аржени по выбору его главы. Но теперь в ситуации политических раскладов появился такой фактор, как бывший колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства, который перевешивал очень многие прежние расклады. Однако и королю, и большинству влиятельных людей в Агбер-порте это еще предстояло доказать. Да что там в Агбер-порте, даже здесь, в Загулеме, их соратники пока совершенно не представляли степени угрозы.

— Вы все знаете, что я пришел к вам из другого мира. — Грон сделал паузу, давая возможность каждому из присутствующих оглядеться и понять, что не только он один посвящен в эту тайну, временами кажущуюся кое-кому просто игрой, в которую отчего-то заигрался этот славный, талантливый и приятный во многих отношениях, но все-таки на вид еще очень молодой человек.

Дело в том, что почти каждому из присутствующих свою тайну Грон поведал наедине. Этому предшествовал довольно долгий подготовительный разговор, во время которого Грон в очередной, последний, раз прощупывал претендента на прикосновение к тайне и пытался исключить возможную ошибку. А тут оказывается, что в эту игру посвящены и другие люди.

— Так вот, я собрал вас для того, — продолжид Грон, — чтобы сообщить вам, что я такой в вашем мире не один.

Присутствующие оживились, послышались удивленные возгласы, посыпались вопросы. Грон подождал, пока все немного успокоятся, и вскинул руку.

— Давайте по порядку, друзья! Сначала принцесса Мельсиль и я расскажем вам о наших встречах с тем, кто, как и я, гость в этом мире. Потом я немного расскажу вам о его собственном мире, а затем вы сможете задать вопросы.

Грон поймал взгляд принцессы и кивнул ей…

Когда закончил говорить уже он, в зале некоторое время висела ошеломленная тишина. Все опасливо озирались, буквально завороженные услышанным.

— Э-э-э, я не понял, господин граф, — спустя некоторое время подал голос мастре Эмилон, — вы считаете, что этот… ну… — запомнить столь громоздкое название, как «колонтель Исполнительной стражи Кулака возмездия Великого равноправного всемирного братства» с первого раза было выше его сил, — тот, кто носит имя Черного барона, будет использовать свое влияние, чтобы создавать препятствия торговле?

— Не только, — качнул головой Грон. — Он будет использовать все свои возможности, чтобы не только, как вы говорите, создавать препятствия, но и напрямую добраться, дотянуться до любого, кого посчитает моим другом или близким помощником. Либо просто некой ключевой фигурой, от которой зависит финансирование, подбор людей, уровень боеспособности и так далее оноты, графства или чего-то иного, к чему я буду иметь отношение. Именно поэтому я счел необходимым ознакомить вас с этой информацией. — Он обвел присутствующих взглядом.

Все смотрели на него серьезно, но в большинстве взглядов он не прочел понимания всей серьезности ситуации. Значит, он не был достаточно убедителен, и надо искать другие слова. Грон вздохнул и начал снова:

— Поймите, нам предстоит война, которую до сих пор не вел ни один из вас. И участие в ней отнюдь не подчиняется нашим собственным желаниям. Мы уже воюем, хочется нам этого или нет. И ждать удара нам нужно буквально отовсюду. Причем в первую очередь не от того, кто явно и недвусмысленно выкажет намерение убить нас, а буквально от любого вокруг нас. Причем не только от незнакомого, недавно нанятого, но и от того, кто служит нам годами и десятилетиями и кому мы не раз доверяли самое дорогое — деньги, жизнь, детей…

— Ну я не думаю, что это так уж… — с горячностью начал Батилей, но Грон его прервал:

— Скажите, мастре, у ваших детей есть кормилица?

— Ну… да, — несколько озадаченно отозвался Эмилон.

— Вы ей доверяете?

— Конечно, — ответил мастре, не слишком понимая, к чему клонит господин граф.

— Так вот представьте себе, — продолжил Грон, — что у этой кормилицы похищают детей. Ну это же не сложно. Пока она хлопочет в доме уважаемого мастре, ее дети гуляют на улице, а когда она возвращается домой, ее встречает некий господин угрожающего вида, который заявляет ей, что ее дети находятся у него. И если она хочет вновь их увидеть, то ей надо будет сделать для него некую довольно простую вещь. А в подтверждение своих слов покажет ей… ну, допустим, бант или передник ее младшей дочери, ремешок со штанишек сына или… отрезанный детский пальчик.

Подобное предположение заставило всех ошарашенно вздрогнуть. Дети — это ж… Да как же можно даже предположить подобное? Этот мир еще не прошел школы Дахау, Бухенвальда и Саласпилса, где детей использовали как материал для научных экспериментов, выкачивали из них литрами кровь для переливания доблестным солдатам, воюющим за тысячелетний рейх, или просто сжигали, как в Хатыни, вместе с родителями, потому что по составленному с педантичной точностью плану на месте их деревень предполагалось создать заповедник с охотничьими замками для правителей этого самого тысячелетнего рейха.

— А потом ей дадут небольшой порошок, который представят как… снотворное или слабительное. Ничего же страшного не произойдет, если семью одного из купцов на пару дней пробьет понос. Так ведь? Зато дети останутся живы и вернутся к матери… Этот господин будет очень убедителен. Очень. Тем более что этой женщине и самой очень захочется поверить, что достаточно исполнить всего лишь одну пустяковую просьбу, и весь этот кошмар кончится. И она поверит… — Грон замолчал и внимательно вгляделся в лица присутствующих.

Все были ошеломлены не столько самой историей, сколько ее простотой и обыденностью. Она была так легко воплотима в жизнь, что просто жуть брала.

— А потом убьет себя, — мягко и грустно закончил Грон, — потому что не сможет пережить того, что собственными руками подсыпала яд в молоко и убила семью своего благодетеля. И… так и не вернула детей.

Мастре Эмилон судорожно сглотнул и изо всех сил зажмурил глаза, словно пытаясь стереть с сетчатки столь явственно представленную им картину.

— Так что же, теперь нам никому не доверять, что ли? — тихо, но с заметными нотками испуга спросил Медведь Барг.

Грон качнул головой.

— Нет. Жить никому не доверяя — это не жизнь. Просто… надо быть очень внимательными ко всем, кто рядом с вами. И друг к другу тоже. Я рассказал вам всего лишь один из подлых приемов, которые Черный барон вынес из своего прошлого мира. А таких у него много. Я сам не знаю всех. Он может пообещать вам воплощение самой большой вашей мечты. Например… оноту, — сказал он, припомнив Яга. — Или богатство. Или герцогский титул. Или месть. И не всегда за его словами будет непременно стоять ложь. Но та правда, которую вы получите, будет очень сильно отличаться от того, о чем вам мечталось. Скажем, получив оноту, вы довольно скоро положите ее всю, воплощая в жизнь желания Черного барона. Ибо он позаботится о том, чтобы, обретя желаемое, вы не получили ни единого шанса выйти из повиновения его воле. Либо, став герцогом, вы внезапно обнаружите себя не столько властителем, заботящимся о своих подданных и пользующимся их заслуженной любовью и уважением, сколько злобным тираном, выжимающим из подданных все соки, потому что это чудовище, Черный барон, тянет и тянет из вас деньги, людей, оружие, продовольствие, а все устроено так, что отказать ему у вас ни малейшей возможности…

В тот вечер они проговорили долго. И разошлись далеко за полночь. А через несколько дней в замок прибыл гонец из Агбер-порта, он привез письма Грону и Мельсиль, среди которых были и письма от короля. Их с принцессой срочно вызывали в Агбер-порт.

Они выехали рано утром в сопровождении дюжины местных дворян и конвоя из полусотни кирасиров. Весь ближний круг был загружен по макушку, поэтому в столицу никого из них господин граф решил с собой не брать.

На всякий случай Грон отправил вперед и несколько ребят Шуршана. Ну кроме тех, кто во главе с самим Шуршаном прикрывал их во время путешествия до границ графства. Ибо допускать повторения в том или ином варианте истории, ради которой ему пришлось побывать в Зублусе, он не собирался.

В последние несколько дней он, отодвинув в сторону все дела, занимался только тем, что отбирал людей в команду Шуршана. Вернее, он планировал сформировать целых три команды. На Шуршане Грон наметил оставить военную разведку и патрулирование, одну новую команду, во главе которой он хотел поставить Брована, нацелить на глубинную разведку и агентурную работу, а еще одну, начальство над ней он собирался предложить барону Экарту, озадачить контрразведкой. Поскольку основной зоной ответственности этой команды должен был стать Агбер-порт, а в сферу деятельности явно попадут все высокопоставленные представители родовой аристократии, лучше было бы сразу поставить во главе контрразведки лицо влиятельное и вхожее в самые высокие кабинеты. Но пока все еще находилось в стадии формирования. Тем более что кроме разведки надо было еще и передать Шуршану с Брованом и их парням как можно больше знаний и умений из области оперативной работы и сбора информации, поставить задачи, да и многое, многое другое. Времени катастрофически не хватало. К тому же у Черного барона была еще и явная фора. Если предположить, что бывший колонтель при переносе сознания также попал в тело четырнадцати-пятнадцатилетнего мальчика, то он жил в этом мире уже как минимум тридцать лет. И явно успел набрать и обучить людей, и создать свои сети, и многое другое, что Грону еще только предстояло. Однако на нескольких ветеранов Грон уже мог положиться. Например, на тех ребят Шуршана, с которыми был в Зублусе. Все трое показали себя инициативными и заслуживающими доверия людьми. И хотя Брован был занят формированием своей команды, двух других Грон взял с собой, а в дополнение к ним Брован подобрал ему еще пару человек с такими же ловкими пальцами и многочисленными талантами. Так что и в Агбер-порте у него будет подстраховка, которая, уж будем с собой честными, одна только и выручила его в Зублусе.

До Ругберта они добрались довольно быстро, и Грон отослал конвой домой. Вечером, после бала, данного в честь очередного посещения баронства сиятельной принцессой Мельсиль, Грон лежал на кровати, глядя в потолок. Ему было немного не по себе. Последние дни перед отъездом были столь загружены, что он как-то отвык от того, что можно просто лежать в постели. В Загулеме, когда он добирался до спальни, то просто падал и отключался, спеша за те три-четыре часа, что выпали на сон, хоть немного восстановить силы. Внезапно со стороны двери послышался шорох. Грон насторожился и протянул руку к ангилоту, лежащему в изголовье. Дверь тихонько отворилась, и… на пороге возникла принцесса Мельсиль. Босая, поверх тонкой ночной рубашки наброшен пеньюар. Грон тихо выпустил воздух сквозь сжатые зубы.

— Я соскучилась, — сообщила Мельсиль и двинулась к кровати, на ходу скидывая с плеч пеньюар и сдирая с себя ночную рубашку. — И вообще, граф, с того момента как вы добрались до своего домена, вы начали просто неприлично манкировать обязанностями возлюбленного и жениха, — сообщила она, откидывая одеяло и гибким движением ввинчиваясь ему под бок. — Как это понимать?

— Ну, мы вроде как еще не объявляли о помолвке, — попытался отбиться Грон больше из чувства противоречия или даже из необходимости хоть что-то ляпнуть, чем из действительной нужды. Тем более что его молодое тело реагировало на присутствие Мельсиль именно так, как ему и полагалось. — Так что я вроде как еще и не жених. Да и времени совсем не было.

— А где ваша изобретательность? — прошептала принцесса ему в ухо и тут же куснула его. — Я же вот нашла возможность… И вообще, где ваша хваленая решительность, граф? Долго мне еще лежать просто так?..

Графство Авенлеб они проехали за три дня. Местный граф опять затеял пышную встречу, но Мельсиль довольно быстро остудила его пыл, объявив на балу о своей помолвке с графом Загулема. Грон в очередной раз удостоился ненавидящего и возмущенного взгляда графа Авенлеба, но зато тот не стал настаивать на том, чтобы принцесса хоть немного задержалась и «усладила своим обществом скучное и однообразное существование в этой глуши культурного и образованного человека». Так что спустя всего лишь десять дней с момента отъезда из Загулема они выехали на холм, с которого открывался вид на красные стены Агбер-порта.

— Это Агбер-порт, граф? — благоговейно прошептал один из дворян.

— Да, — ответила вместо Грона принцесса.

В этот момент сзади послышался топот. Все обернулись. К ним резкой рысью приближался отряд в доспехах и плащах королевских латников. Впереди скакал латник в шлеме с опущенным забралом.

— Граф Загулема? — подъехав, осведомился он, причем таким тоном, будто он в этом не сомневается.

— Да, — подтвердил Грон, которого насторожило, что латники появились не со стороны Агбер-порта, а откуда-то с тыла.

— Именем королевства, — торжественно произнес латник, поднимая забрало, — я должен арестовать вас по поручению Королевского совета.

— Эжен, вы? — изумленно спросила принцесса, уставившись на лицо латника. — Так вы живы?!

Но тот проигнорировал ее изумление.

— Могу я узнать, в чем меня обвиняют? — вежливо осведомился Грон.

Лорд Эжен презрительно искривил губы.

— А то вы не знаете? В отравлении короля и попытке узурпации власти.

— Что?!! — ошеломленно выдохнула принцесса.

Грон стиснул зубы. Что ж, этого следовало ожидать.

Черный барон нанес первый удар.