Глава 58
Скоро они подъехали к бревенчатому строению в полтора этажа — внизу располагались зал, кухня и жилые комнаты, а наверху — на чердаке с окошками — хранились съестные припасы, сухие дрова на растопку и солома, чтобы стелить приезжим.
У коновязи стояли две лошадки, обыкновенные пятнистые с длинными гривами, под самодельными седлами из мешковины. Хуторяне шили их сами, чтобы сэкономить, настоящее седло стоило немалых денег.
Поставив телегу напротив узкого окошка, чтобы ее было видно, Каспар и его спутники привязали остальных лошадей к коновязи и вошли в заведение.
Низкие потолки, грубая мебель. Двое местных жителей, которым принадлежали пятнистые лошадки, ели собственные припасы из принесенных с собой узелков. Они сидели прямо в своих меховых шлемах и, покосившись на вошедших, обменялись несколькими словами.
В этих местах редко ездили при оружии, а тут — шестеро с мечами.
Когда Каспар и его бойцы уселись за стол, появился хозяин. Он зевнул и поинтересовался:
— Стол оплачивать будете?
— Чего? — не понял Каспар.
— Ну еда у вас своя, конечно?
— Своя еда у нас есть, но мы предпочли бы ее придержать. А у вас нет ничего горяченького?
— Есть у нас горяченькое! Есть! — оживился трактирщик. — Чего господа желают откушать?
— Похлебку давай из свиных ножек! — вмешался Рыпа.
— И кур жареных, — добавил Свинчатка.
— Да я вам… Да мне сейчас…
Растерянность трактирщика показалась Каспару странной.
— Давай, братец, пошевеливайся и скажи, что значит оплатить стол?
— А вон двое. — Трактирщик едва удержался, чтобы не плюнуть в их сторону. — Заплатили полкрейцера и жрут свои хрящи. Ну я побежал…
Местные мужики снова покосились на чужаков и, неодобрительно покачивая головами, стали говорить между собой на незнакомом языке.
— Во! Хозяин, ты слышал? — встрепенулся Рыпа. — Это они чего там бурухтят, а? Понять же невозможно!
— Это речь ихняя такая, — туманно пояснил Свинчатка, с удовольствием оглаживая новую куртку.
— Какая такая речь? Они же по-человечески не говорят — как так можно? — не успокаивался Рыпа.
— У всякого народа свой язык имеется, — сказал Каспар. — Вот и они на своем говорят. Обычное дело.
— И все равно чудно. Нет бы по-нашему, а то даже противно как-то.
Рыпа посмотрел на двух местных долгим недобрым взглядом, они замолчали и сели еще прямее.
— Рыпа, там на дворе какая-то сволочь появилась, — сказал вдруг Каспар, указывая рукой на окно. — А у нас полный воз товара, поди постереги, а мы тебя потом позовем.
Лицо Рыпы сделалось грустным.
— За это я разрешаю тебе отрезать от хлебов большой ломоть и положить сверху изрядный кусок маринованной свинины.
— О! Это я мигом! — с готовностью воскликнул Рыпа и, вскочив со стула, стрелой вылетел во двор.
— За такой харч я бы и сам расстарался, — усмехнулся Красавчик.
— Да, свининка хороша, — вздохнул Слизень и сглотнул слюну. От мороза в дороге у всех разыгрался аппетит.
— Слышь, а чего у тебя в этой сумке? — неожиданно спросил Красавчик у Лакоба, что сидел, прижав к себе неизменную тощую торбу.
— Вчерашний день, — серьезно ответил тот.
— А вот и я! Похлебка прямо с огня — убирайте руки! — объявил появившийся трактирщик, неся котелок с похлебкой, над которой поднимался пар. За ним семенил мальчишка лет шести со стопкой деревянных тарелок и ложек.
