Проводив старика в космопорт, Михаил вернулся обратно в резиденцию. Вчера он совсем закрутился с этим неприятным случаем и прозевал сеанс связи с отцом. А тот, между прочим, должен был дать ответ по поводу его активации как Прогноста. Войдя в кабинет, наместник едва успел устроиться за столом, собираясь связаться с Метрополией, как поступил срочный вызов от охраны въездных ворот.

— Да? — не слишком любезно осведомился Михаил.

— Ваша светлость, к вам опять господин гроссмейстер. По срочному делу!

Молодой человек неприятно удивился: с чего бы это вдруг? Ведь вопрос вроде как решен?

— Ладно. Проси…

Фон Вальдхайм вошел в кабинет, и в помещении сразу стало тесно — тевтон был настоящим гигантом. Едва переступив порог, гроссмейстер низко поклонился.

— Ваша светлость…

— Проходите, гроссмейстер, — прервал его Михаил. — Вчера я, по-моему, закрыл вопрос. Так в чем же дело?

Курт шумно выдохнул и побагровел. Было заметно, что то, о чем тевтон собрался говорить, ему неприятно.

— Ваша светлость, я, конечно, благодарен вам за то, что вы спустили инцидент, произошедший вчера с вами, на тормозах. Но сейчас я прибыл к вам с ходатайством о милосердии. Прошу вас пощадить виконтессу Алисию фон Валлентайн.

— Это еще кто?

— Эта… фройляйн — единственная, кто остался под арестом, как я понимаю.

— Ах она… — Михаил приподнялся, опершись о стол расставленными руками: — Вы хотите, чтобы я сделал вид, что вчера меня не тыкали ножом? Не оставили истекающего кровью умирать в камере? Не обвинили ложно? Или вы, гроссмейстер, считаете, что граждане Тевтонии выше всяких законов?! — Голос наместника налился металлом, ясно давая понять, что просить о пощаде для охранительницы бесполезно. — Гроссмейстер, не заставляйте меня забыть о снисхождении! Я вижу, что проявленная мной доброта расценена вами как слабость. Покиньте резиденцию. Немедленно!

Михаил вновь уселся в кресло, скрестив руки на груди и давая понять, что аудиенция окончена. Тевтон попытался было вновь раскрыть рот, но тут же замолчал, остановленный негромким на этот раз голосом:

— Если вам непонятно, господин фон Вальдхайм, что я сказал, то мне придется потребовать у вас головы всех охранителей участка, в котором я находился под арестом! Всех. Без исключения! Они знали, что в камере находится раненый человек. И смолчали. Следовательно, попустительствовали преступлению! Статья шестьдесят четыре имперского уголовного кодекса. Карается смертной казнью! У вас — два часа на приведение приговора. Исполняйте, гроссмейстер! Немедленно!!! Всех! Без исключения! Служба безопасности Империи проверит, как вы выполнили приказ наместника.

Тевтон побледнел, а Михаил добавил:

— Мое хорошее отношение к Ордену закончилось на вашей просьбе, гроссмейстер. Если вы попытаетесь еще раз попросить о помиловании, то я потребую исполнить статью шесть имперского кодекса — смертную казнь для семей охранителей как пособников покушения на жизнь члена императорской семьи! — Наместник нажал на кнопку связи и произнес: — Господину представителю СБ — проконтролировать казнь всех охранителей, бывших на дежурстве в участке во время вчерашнего инцидента, согласно статье шестьдесят четыре имперского кодекса законов! — Бросив на гроссмейстера злой взгляд, он продолжил: — И привести в действие исполнение статью шесть имперского кодекса. Без исключений!

Отключился от линии, снова посмотрел на тевтона.

— Можете записать на свой счет эти трупы! Вы нарушили присягу Императору. Такова расплата. Ваши подданные нарушили ваш собственный закон. За это они заплатят своими жизнями. Думаю, это будет вам всем хорошим уроком. Исполняйте приказ!

Фон Вальдхайма шатнуло, он едва нашел силы пробормотать:

— Вы достойный сын своего отца…

— О да! И надеюсь когда-нибудь превзойти его. Идите!

Молодой человек едва сдержался, чтобы не выругаться. Тевтон вышел на подгибающихся ногах, а Михаил вновь склонился к селектору:

— Начальника Службы безопасности! — И когда тот отозвался, приказал: — Необходимо подготовить разъяснение вчерашнего инцидента и включить в него сцены казни преступников и членов их семей. Передачу показать по всей планете. Чтобы не было лишних вопросов и разговоров.

— Будет исполнено, ваша светлость.

— Благодарю…

Потом еще долго Михаил сидел неподвижно, сжав побелевшие кулаки, чтобы успокоиться. От этого его отвлек сигнал нового вызова.

— Ваша светлость, Метрополия на линии.

— Соединяйте.

Глубоко вздохнул принц, и тут засветилась голосфера, в которой появился отец. Лицо Императора выражало недовольство.

— Что за ерунду ты творишь?! Хочешь, чтобы тевтоны восстали?

— Вчера ты мог лишиться сына, отец.

Гнев родителя моментально исчез:

— О чем ты говоришь? Как это?

Михаил начал рассказывать. Когда он закончил, Император уже был леденяще спокоен, и это наместнику очень не понравилось. Так и вышло.

— Покажи мне голограмму этой девицы!

Через пару секунд в голосфере возникла фигура охранительницы, сидящей сейчас в карцере. Отец всматривался в нее несколько мгновений, потом сухо бросил:

— На виселицу!

Сын склонил голову:

— Не слишком ли простая казнь для нее?

— Тупа. Жадна. Глупа, как никавийская плесень. С фон Вальдхаймом я переговорю сам.

— Хорошо, отец. А что насчет твоего обещания?

Мгновенная, практически незаметная постороннему взгляду игра чувств на лице, потом спокойный, опять же внешне, ответ:

— Да. С одним условием. Найди себе Симбионта.

— Симбионта?

— Разумеется. Активация должна пройти синхронно у тебя и у нее. Иначе ничего не получится. Это закон. А то бы я сделал себе Симбионта искусственно. Как только отыщешь — сообщи. Я пришлю «Вампира». — Дернул краешком губ и добавил: — Хотя… У меня, кажется, есть кандидатура!

Михаил с изумлением всмотрелся в отца:

— Файра?!

— Забудь. Она еще ребенок и вдобавок — интуит! Но если тебе невтерпеж — твой Симбионт сидит у тебя в карцере, сын.

— Что-о?!

— Неужели ты думаешь, что стать Симбионтом для любой девушки счастье? Это настоящее проклятие! И гораздо лучшее наказание, чем просто виселица. Поверь Прогносту со стажем.

— Отец…

— Решайся. И — быстрее!

Михаил замолчал, обуреваемый сложными чувствами. С одной стороны — обида и возмущение. С другой — желание стать истинным наследником Империи и помочь отцу.

— Хорошо. Пусть будет так, как ты сказал.

Отец опять дернул губой, потом произнес в сторону:

— Начальнику группы СБ на Тевтонии: приказ наместника о статье шесть отменяю. Гроссмейстеру Ордена: приказ наместника о статье шестьдесят четыре отменен… — Вновь повернулся к сыну: — Как только «Вампир» доставит девочку на Метрополию, он сразу же вернется за тобой, чтобы провести вашу инициацию. — И совсем другим голосом: — Если бы ты только знал, на что обрекаешь себя!..

Проклятье! Отец очень ловко вывернулся из ситуации, в которую влип его сын! Просто купил его согласие, поманив пряником обещания…

Михаил вновь стиснул кулаки под столешницей. Беззвучно выругался. В эти минуты он просто возненавидел отца! Посидев немного неподвижно, чуть успокоился. Вместе со спокойствием вернулась и способность рассуждать здраво. Итак, родитель снова набрал баллы как правитель. За такое милосердие тевтоны теперь умрут за Империю не задумываясь. Это раз. Два — Император получает в свое распоряжение еще одного Прогноста в паре с Симбионтом. Три — решен вопрос с амнистией преступницы. Короче, притворился добреньким! Итог — милосердный справедливый правитель, восхваляемый Орденом до небес! Логично. А то, что сын выглядит при этом злобным чудовищем… Впрочем, стоп! Сын получает репутацию человека, который не имеет жалости. Для правителя — свойство немаловажное. Особенно в ситуации, в которой сейчас находится Империя… Михаил невольно усмехнулся, восхитившись отцом. Воистину политика — грязная вещь. Неимоверно грязная! Что ж, тогда стоит подыграть ему, пожалуй…

В очередной раз за день он наклонился к селектору:

— Начальник охраны, арестованную из карцера в мой кабинет…

Когда девушку втолкнули в двери, Михаил жестом приказал охране удалиться, затем поднялся, подошел к арестантке, снова взял за подбородок, заставил поднять голову. Всмотрелся в перепуганное лицо… Хм! Довольно симпатична. Большие глаза, правильные черты лица, идеальный овал с тонким прямым носом… Да. По имперским меркам даже очень красива!

Толчком усадил девицу на заранее поставленный стул, вернулся на свое место, сел, вновь вперил в нее взгляд… Фигура неплохая. Ноги длинные, грудь, правда, не очень большая. Но это не страшно. Талия… присутствует. Волосы цвета соломы… Голос у нее, как помнится, приятный… О тьма!

— Император помиловал тебя.

— Что?!

Она не поверила своим ушам, уже тысячу раз распрощавшись с жизнью.

— Это правда. Но ты не свободна. Будешь находиться под арестом до возвращения императорского корабля на Тевтонию. Дальше — я пока не знаю сам.

Она рухнула на колени.

— Благодарю за бесконечное милосердие, ваша светлость! Благодарю! Спасибо вам! Спасибо, что пощадили!..

Едва не распростерлась ниц. Михаил слабо поморщился — такое выражение чувств было не очень-то приятно.

Коснулся сенсора, вновь вызывая охрану, и, когда солдаты вошли в кабинет, указал на девушку:

— Заберите. Поселить в гостевых покоях. За пределы ограды резиденции не выпускать! — Добавил, ощутив изумление с их стороны: — Приказ императора.

И — синхронный удар кулаками в грудь одновременно с возгласом:

— Во славу Империи!..

Дни потекли как прежде. С утра — проверка развернутого по всей планете строительства. Потом — прием посетителей, желание помочь им, уладить конфликты и недоразумения. Разве что обед и ужин стали протекать в обществе арестованной тевтонки, но неприкрытый страх в ее глазах и подчеркнутое раболепие вызывали у молодого человека лишь отвращение. И почему отец решил остановиться на ее кандидатуре? Непонятно. Может, желает привязать к императорскому роду аристократов Тевтонии? Впрочем, когда Михаил станет Прогностом, все прояснится. Обратный отсчет до инициации идет. «Вампир» высадил своего пассажира и сразу же отправился назад. Так что еще четыре дня, и…

— Проси следующего.

Михаил устало взглянул красными от недосыпа глазами на охранника, выпроводив очередного просителя. Тот кивнул, и в двери кабинета вошли двое, мужчина и женщина, по виду — ровесники венценосного родителя. Склонились в положенном приветствии, и наместник предложил им присесть.

— Слушаю вас. Чем могу помочь?

Мужчина встал и положил перед ним на стол лист пергамента. Михаил удивленно взглянул на него, потом вперил глаза в документ, не в силах оторваться. Наконец прочел и пораженно посмотрел на чету тевтонов.

— Вы серьезно предлагаете мне это?!

Оба кивнули:

— Да, ваша светлость…

Проклятье! Предложить ему казнить родителей, чтобы спасти жизнь их дочери. Впрочем, наместник хотя и был вспыльчив, но отходчив, и пережитое им в участке охранителей начало понемногу терять свою остроту. Собственно говоря, парень бы уже давно отпустил девушку, но раз отец решил…

— К сожалению, я не хочу и не могу выполнить вашу просьбу, уважаемые.

— Значит… Алисия будет казнена?!

В глазах женщины заблестели слезы. Она судорожно полезла в вышитый ридикюль за платком, покачнулась, и супруг заботливо поддержал свою половину, играя вспухшими желваками на щеках.

— Насчет смертной казни для Алисии фон Валлентайн могу вас заверить, что она отменена. Ваша дочь будет жить. Помилование подписано лично Императором, — объявил Михаил и немного покривил душой, солгав: — За нее хлопотала Суора фон Вальдхайм, и мой отец не смог отказать супруге гроссмейстера. Так что не беспокойтесь.

Мать девушки даже выронила платок:

— Эта фэлла?!

— Да, фрау фон Валлентайн. Вы правильно поняли.

— Тогда… нашу дочь сошлют на каторгу?

— Нет. Сейчас она, как вы знаете, находится под арестом…

Отец тевтонки шумно выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы.

— Но я… — Наместник на мгновение задумался, стоит или не стоит это делать? Потом махнул рукой. Бездна их побери, ненавижу рыдающих женщин! — …могу разрешить вам свидание. Хотите?

— Конечно, ваша светлость! — чуть ли не выкрикнули оба.

Михаил кивнул и вызвал охранника. Когда тот вошел в кабинет, показал на чету и произнес:

— Проводите их в гостевые комнаты, к Алисии фон Валлентайн. — Бросил быстрый взгляд на таймер, добавил: — Разрешается свидание протяженностью четыре часа. Потом озаботьтесь отправить графа и графиню из резиденции.

Просители вскочили, дама рассыпалась в благодарностях, мужчина просто непрерывно кланялся, пока наместник не отвернулся от них к окну. Наконец посетители ушли, и он устало вытянул ноги под столом, снова вызвал охранника:

— Пусть мне подадут кофе и какое-нибудь пирожное… Да, в гостевые — тоже. Разрешаю.

Солдат отдал честь и вышел. Почти тотчас появилась служанка с подносом, на котором источали аромат большая чашка кофе и свежеиспеченная булочка. Михаил довольно улыбнулся: слуги прекрасно знали, что после последнего просителя наместник попросит подать ему любимый напиток, и обычно заранее начинали приготовление. Он сделал небольшой глоток, откусил от сладкой булочки небольшой кусочек, прикрыл глаза от наслаждения… Всего четыре дня… А что потом? Не совершает ли он непоправимой ошибки? Об этом ведает лишь Судьба…

Покончив с кофе, наместник поднялся и вышел из кабинета — было почти девятнадцать часов. Пора ужинать. Но сначала надо привести себя в порядок. Что-то сегодня он себя чувствует порядком измотанным… После душа открыл шкаф, выбирая одежду. Мундир надевать как-то не хотелось… Что за ерунда? Взгляд зацепился за легкий камзол стального цвета, и рука сама потянулась к вешалке…

Столовая была пуста, только один прибор. Михаил занял место за столом, лениво ковырнул вилкой салат, кусок не лез в горло. Последний месяц с ним всегда кто-то сидел за столом, пусть и молча. Отложил вилку и позвал слугу:

— Пригласите фон Валлентайнов присоединиться ко мне за ужином. И поставьте еще приборы.

— Да, господин наместник…

Тут же скользнувшие в помещение слуги засуетились, дополнительно сервируя стол. Минута — и Михаил довольным взглядом окинул стол, где появились три места для гостей. Кивнул в знак удовлетворения. Еще пара минут, и за дверями послышались шаги. Створки распахнулись, и мажордом громко произнес:

— Граф фон Валлентайн с супругой и дочерью.

— Проси, — кивнул Михаил и чуть не выругался: этот проклятый церемониал вбит в него на уровне подкорки!

Ладно. Бездна с ним! Сейчас он отыграется на этих чванливых аристократах. Поднялся со стула, выдвинул тот, который стоял рядом с ним, взглянул на замершую статуей Алисию:

— Дорогая, прошу! — Показал на два свободных места напротив: — Для вас, граф, графиня…

Изумленные взгляды всех троих были ему наградой. Девушка несмело приблизилась, осторожно села. Ее отец так же, как и хозяин, выдвинул стул супруге, дождался, пока та сядет, и лишь после этого занял свое место.

— Угощайтесь, пожалуйста. — Михаил сделал радушное лицо. — Не стоит стесняться. Мы ведь здесь все свои…

Звякнула выпавшая из руки виконтессы вилка. Она торопливо схватила ее снова, стиснула в руке так, что побелели фаланги длинных пальцев. Наместник чуть склонился к девушке и громким шепотом, чтобы слышали остальные, произнес:

— Не нервничай, дорогая, все будет нормально. Я не дам тебя в обиду…

И с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться во весь голос при виде вытянувшихся лиц всех троих. Хорошо, что у супругов хватило деликатности промолчать, но дальше Михаил уже окончательно сорвался с катушек. Он ухаживал за девушкой напропалую, отвешивая ей комплименты, подкладывал особо вкусные кусочки на тарелку. То и дело склонялся к алому от стыда ушку под высокой прической, шепча любезности, время от времени его рука накрывала, словно невзначай, ее узкую ладошку, нежно пожимая. И все это — на глазах родителей, ничего не понимающих в происходящем. Алисии же, естественно, кусок в горло не лез.

Когда трапеза закончилась, Михаил предложил пройтись по саду, заявив, что возражения не принимаются, и нежно ухватил девушку за руку, водрузив ее кисть себе на локоть. Правда, гулять пришлось недолго — появившийся солдат объявил об окончании свидания, на что наместник сокрушенно развел руками, как бы говоря, что закон надо соблюдать всем. И вызвался проводить графа и графиню до ворот. Когда же они сделали несколько шагов, он якобы спохватился, попросил извинения у сопровождаемой четы и крикнул уводимой солдатом девушке:

— Дорогая, надень, пожалуйста, сегодня сиреневый пеньюар! Ты так соблазнительно в нем смотришься! — И повлек за собой тевтонов, благо, те были настолько шокированы услышанной фразой, что потеряли дар речи.

Михаилу очень повезло, что до ворот было совсем недалеко, и едва супруги переступили границу поместья, кованые створки с лязгом захлопнулись за ними. Наместник помахал им рукой, прощаясь, и поспешил в резиденцию. Едва за ним закрылась дверь собственной комнаты, парень рухнул на диван и просто зашелся от смеха, вспомнив лица тевтонов. Интересно, что они теперь навыдумывают себе?..

Алисия вышла к обеденному столу бледной, словно призрак тысячелетней выдержки. Красные от лопнувших капилляров глаза говорили о бессонной ночи, проведенной тевтонкой. Заняла свое место напротив наместника, искоса взглянув туда, где сидела, когда ее мучитель принимал родителей, и молча принялась за еду. Слуги меняли блюда, уносил и тарелки. Стояла привычная тишина, лишь взгляды, которые девушка бросала украдкой, когда думала, что Михаил занят очередным блюдом, нарушали уже сложившийся за последние дни распорядок. Наконец подали кофе, наместник удобно откинулся на стуле, делая мелкие глотки, и вдруг поинтересовался, перехватив очередной взгляд тевтонки:

— Ты хочешь меня о чем-то спросить?

— Я… не смею…

— Разрешаю.

Ему вдруг стало все безразлично, и мысль о том, что вот эта девица станет его спутницей на всю оставшуюся жизнь, вдруг вызвала острое отвращение к ней. Так почему бы и не проявить милосердие? Девушка же собрала всю волю в кулак и тихо промолвила единственное слово:

— Зачем?

— Вчерашнее представление?.. Мне было скучно.

Тишина сгустилась до звона. Михаил поставил пустую чашку на стол, поднялся, собираясь идти принимать просителей, потом, сам не зная почему, добавил, глядя на неподвижно сидящую Алисию:

— Завтра мы с тобой идем в Гроссбург. Вдвоем. Подбери себе что-нибудь из обычной одежды. Будем прощаться с городом.

— Прощаться?!

Он кивнул.

— За нами прибывает корабль отца. Мы летим на Метрополию.

— Мы?!

— Да. Мы. Тебя ждет приговор Императора. — Чуть помолчал и добавил: — Меня — тоже…

Командующий сто второй разведывательной эскадрой Империи вице-адмирал фон Лисофф-младший потрясенно разглядывал снимки планеты, полученные от разведывательных зондов. Этот мир принадлежал древней Империи! Вне всякого сомнения! Руины огромных зданий, в которых размещались, по всей вероятности, промышленные комплексы, каркасы домов, выполненные из металлона. Полузанесенные вековой пылью дороги из стеклобетона… Но самое главное — гигантская стрела монумента, возносящаяся в багрово-фиолетовое небо. Адмирал снова и снова рассматривал снимки, приказывал логгеру увеличить их, но сомнения исчезли, едва он разглядел остатки надписи, выполненной универсальным шрифтом на основании величественной стрелы: «В… …империи и во…аву…!»

Вице-адмирал отложил пачку объемных пластиковых снимков в сторону. Лозунг был до боли знаком: «Во славу Империи и во имя ее!..» Последнее доказательство… Фон Лисофф приказал увеличить ход и по выходу на орбиту планеты провести сканирование поверхности и проверить спектральный анализ светила, вокруг которого вращался забытый всеми мир…

Через час эскадра зависла на геостационаре над одним из самых больших комплексов развалин, обнаруженных из космоса. Таких на планете насчитывалось четыре десятка, не считая сотни более мелких. Множество небольших стрел оторвались от борта исследовательских кораблей и устремились вниз, чертя в атмосфере белые инверсионные линии и собирая информацию. Техники готовились включить нейтринный сканер, установленный на втором корабле экспедиции. А малый крейсер, приданный в охранение, раскидывал огромную паутину солнечной ловушки, чтобы провести тщательнейшую проверку спектра излучения звезды. Словом, все шло, как обычно в таких экспедициях, пока на экране одного из зондов, уже спустившегося на поверхность и выпустившего шагоходы, вдруг не возникла волосатая физиономия кого-то, по-другому не скажешь, похожего на человека с оскаленными зубами.

Аборигенная цивилизация? Потомки древних имперцев?!