Ощущение было такое, словно из чана с крутым кипятком я мгновенно погрузился в могильный холод. Открыв глаза, я обнаружил, что стою согнувшись в три погибели, стараясь противостоять напору ледяного ветра. Тысячи острых снежинок кололи мое лицо. Почву покрывал толстый слой льда. Сугробы, один выше другого, окружали меня со всех сторон. Ветер завывал с такой силой, что невозможно было расслышать собственный голос. Мое лицо начало покрываться тонкой корочкой льда, с ресниц свисали сосульки.

Спотыкаясь и скользя по льду, я двинулся к единственному укрытию, которое я мог разглядеть в этом белом аду, — огромному сугробу, возвышавшемуся над снежной равниной в нескольких метрах от меня. Добравшись до укрытия, я присел на корточки, прислонившись спиной к твердому насту. От холода мне некуда было спрятаться, но по крайней мере здесь я спасся от порывов штормового ветра. Осмотрев себя, я обнаружил, что облачен в наряд, напоминавший доспехи средневекового воина, хотя материал, из которого он был сделан, скорее напоминал пластик, нежели металл. Только тут до меня дошло, что, если не считать слегка обмороженного лица, остальное мое тело находилось в относительном тепле. Тонкие перчатки настолько плотно облегали руки, что могли сойти за дополнительный слой моей собственной кожи, но тепло они сохраняли замечательно. Вероятно, мне полагался и защитный шлем, но искать его на покрытой снегом безбрежной равнине не имело смысла.

Так я просидел довольно долго. Путем обычных для себя манипуляций я усилил прилив крови к тканям лица, чем только отсрочил неизбежный конец. Мне предстояло либо найти себе настоящее убежище, либо погибнуть.

Но куда идти? Пурга все усиливалась, и я ничего не мог разглядеть далее чем в нескольких футах от себя. Куда меня на этот раз занесло? Исходя из собственного опыта, я знал, что двигался против течения времени, от будущего к прошлому, к Войне. В лучшем случае я находился в палеолите. Климатические условия как будто говорили в пользу последнего предположения, следовательно, я оказался в ледниковом периоде. Но что означала моя странная одежда? Уровень технологии, требуемой для ее изготовления, без сомнения достаточно высок. В разных местах своего костюма я обнаружил карманы, набитые электронными приборами, назначения которых я не мог даже понять. До сих пор мое обмундирование всегда соответствовало времени, в котором я оказывался. В ледниковом периоде мне следовало носить меха.

Где же в таком случае я находился?

В принципе об этом можно было подумать и позднее. Сейчас на первом плане стояла проблема выживания. Я обследовал несколько различных приборов, прикрепленных к моему поясу. Один из них смутно напоминал переговорное устройство, нечто среднее между радиотелефоном и миниатюрным видео. Я попробовал нажать кнопки на пульте управления, окрашенные в разные цвета. Не произошло ровным счетом ничего. Я обследовал и другие предметы, но не нашел ни одной мало-мальски знакомой вещи. Кроме последней. Ее назначение было очевидным. Пистолет, хотя и неизвестной мне модели. Дуло заменял кристаллический стержень в металлической оболочке. Весило оружие немало, во всяком случае по стандартам двадцатого столетия. Очевидно, силовая батарея или какой-нибудь другой источник энергии находились внутри. Я поднял пистолет к небу и спустил курок. Из дула вырвался кроваво-красный столб пламени, настолько яркий, что в течение последующих нескольких секунд я вообще был не в состоянии что-либо разглядеть вокруг. Я выстрелил вторично, на этот раз предварительно закрыв глаза. Мощь моего оружия говорила сама за себя. У меня создалось впечатление, что выстрел из него легко бы прожег меня насквозь, а может быть, напрочь снес бы небольшой утес.

Когда я засунул пистолет в кобуру, мое внимание привлек слабый звук, напоминавший свист. Снова достав пистолет, я сразу обнаружил, что свистит не он. Сначала я решил, что у меня просто звенит в ушах, но, бросив взгляд на предметы, разложенные на снегу вокруг меня, заметил, что аппарат, напомнивший мне телефон, неожиданно ожил. Помимо звука, исходившего из миниатюрного микрофона, светилась и красная лампочка. Кто-то пытался связаться со мной. Я поочередно нажал все кнопки, но не добился желаемого эффекта. Убедившись в бесплодности своих попыток, я обошел вокруг сугроба, полагая, что ледяной барьер может экранировать связь. Звук то ослабевал, то возрастал до пронзительного свиста.

"Направленный луч", — решил я.

Скорее всего в моих руках находился своеобразный пеленгатор.

Я собрал остальные приборы и двинулся в том направлении, откуда звук слышался сильнее всего. Идти пришлось довольно долго, во всяком случае мне показалось, что я шел много часов. Волосы покрыла сплошная корка льда. Лицо скорее всего было обморожено. Каждый новый шаг давался мне все с большим трудом. Ветер все более крепчал. Но постепенно сквозь пургу стали проступать смутные очертания нагромождения скал. Направленный луч вел меня прямо к ним. Порывы ветра сорвали весь снег с обрывистых склонов, и они возвышались мрачной черной массой на фоне серого зимнего неба.

Каждые несколько минут я проверял правильность направления своего движения. Сбейся я сейчас с пути, и мои шансы добраться до цели оказались бы равны нулю. Мои ноги наливались свинцом. Больше всего мне хотелось лечь в мягкий, пушистый снег, закрыть глаза и забыться сном. Мне пришли на память изображения эскимосских собак, пережидающих пургу, зарывшись глубоко в снег. Как мне хотелось последовать их примеру!

Даже теплые перчатки больше не спасали меня от холода. Несколько раз я ронял пеленгатор, и приходилось прилагать дополнительные усилия, чтобы откопать его из глубокого снега. Дышать с каждой минутой становилось все труднее. Ледяной ветер обжигал легкие. Наконец когда я в очередной раз уронил пеленгатор, то понял, что не смогу больше сделать ни шагу.

— Мне необходимо отдохнуть, — сказал я, обращаясь к лежавшему у моих ног прибору. Мне показалось, что его рубиновый зрачок насмешливо подмигнул мне. — Ладно, — проворчал я, подождав несколько секунд, — сделаю еще десять шагов. Затем, если ничего не обнаружу, вырою себе яму в снегу и немного посплю.

Я сделал десять шагов. Потом еще десять. Наконец, еще пять. Гранитный массив казался таким же далеким, как и прежде. Пурга превратилась в настоящий ураган.

— Делать нечего, — пробормотал я. — Придется остановиться.

В ту же секунду кроваво-красный столб пламени едва не снес мне голову. Я инстинктивно плюхнулся в снег, пытаясь извлечь собственное оружие. Прозвучал второй выстрел.

"Кто там? Друзья или враги?" — спросил я себя и тут же невольно рассмеялся, осознав нелепость своего вопроса. Моими врагами были сейчас мороз, ветер, снег и лед. Любой человек, даже вооруженный, автоматически попадал в разряд друзей.

Я достал собственный пистолет и выстрелил в воздух. Столб пламени, несмотря на буйство урагана, можно было увидеть на расстоянии в несколько миль. Всмотревшись в гранитный массив, я увидел, что кто-то выстрелил в ответ. Собрав все силы, я направился в ту сторону.

Наконец на поверхности гранита я разглядел черное пятно, вход в пещеру. Несколько человек, одетых в ту же форму, что и я, стояли у наклонного лаза. Они тоже увидели меня и замахали руками, стараясь привлечь мое внимание, хотя и не покинули своего укрытия.

— Вы сумеете дойти, — крикнул один.

— Вам осталось всего несколько ярдов, — добавил другой.

Спотыкаясь, я побрел в их сторону, стараясь понять, какого черта никто из них не попытался помочь мне одолеть эти проклятые несколько ярдов. Впрочем, даже ощущение обиды и недоумения не шло ни в какое сравнение с той радостью, которую я испытывал. Поскользнувшись в последний раз, я съехал по твердой корке льда прямо в протянутые мне навстречу руки.

Они подхватили меня с обеих сторон и повели в глубь пещеры, весело переговариваясь между собой. Пещера была заполнена разнообразным оборудованием, но лично меня больше всего обрадовал большой электрический обогреватель.

— Однако, — сказал один из хозяев, — он не из нашего соединения.

Смех разом умолк, от былого радушия не осталось и следа. Затем посыпались недоуменные вопросы.

— Кто, черт побери, вы такой?

— К какому подразделению вы принадлежите?

— Первый раз слышу, что кто-то еще оперирует в нашем секторе!

— Отвечай, приятель, кто ты такой и откуда взялся?

Готовых ответов на их вопросы у меня, конечно, не было и быть не могло. Но в моем теле уже не осталось энергии даже для того, чтобы хотя бы задуматься об этом.

Мои глаза закрылись, и я провалился в темноту.