Глава 2
ДЕВУШКА НА BMW
Комков стоял на остановке. Автобус номер шесть, «мерседес» турецкой сборки, все никак не хотел за ним приезжать. Маршрутные «газели», помигивая поворотниками, подруливали, торопливо высаживали пассажиров и уносились прочь. Андрей поднял воротник своей потертой кожаной куртки: ветер был холодный. Ему было хорошо. Его не расстраивали ни пасмурный серый день, ни грязная снежная жижа, летящая из-под колес автомобилей, ни этот вечно опаздывающий «шестой» автобус. Он с интересом поглядывал на симпатичных особ противоположного пола не старше тридцати. У Комкова было радостное ощущение школьника на каникулах. Отпуск — это те же каникулы. Еще целых три недели он будет с удовольствием валять дурака: умеренно потреблять спиртное с друзьями-товарищами и хулиганить девчонок. Красота!
…В госпитале они с Симоновым провалялись две недели, отъедая бока на казенных харчах и наконец-то вволю выспавшись. После госпиталя их дважды вызывали к генералу и допрашивали с пристрастием, задавая всякие коварные вопросы. Но, убедившись, что версии и лейтенанта, и снайпера хорошо согласованны и ничего нового они уже не скажут, от них отстали, еще раз настрого предупредив о «неразглашении». К этому времени бригаду вывели на отдых к месту постоянной дислокации, и Черняк выгнал их в очередные отпуска, пообещав потом «спустить шкуру». Отпускные и боевые дали — о чудо! — почти не измотав нервов. И два солдата ненадолго почувствовали себя наследниками богатого американского дядюшки. Это дело они отметили уже на вокзале, нарезавшись так, что еле погрузились в купе. К счастью, вместе они ехали только сутки и пропить все деньги просто физически не успели. На одной из занесенных снегом железнодорожных станций их пути разошлись: Комков сошел с поезда и на дребезжащем автобусе поехал навещать матушку, а Симонов продолжил путь в направлении столицы, поскольку жил в Подмосковье.
У матери, в маленькой деревушке из пяти дворов, Андрей пробыл четыре дня.
За прошедший с момента последней встречи год мать изменилась. В глазах появилась пугающая усталость. Резче стали морщины. Больше седины в волосах.
— Приехал, — сказала она, увидав входящего сына. — Как знала — пирогов напекла. Мой руки и марш за стол.
Выросшая в военной семье, мать не переносила «телячьих» нежностей. И вообще нрав имела суровый.
Они пообедали, хлопнули по маленькой ядреного деревенского самогона.
— Когда женишься, оболтус? — спросила мать. — Старший в Афгане без следа сгинул. Ты с войны не вылезаешь. Внуков мне, старухе, когда ждать? Доживу ай нет?
— Ну какая женитьба, мам, — сказал Андрей. — Куда я жену-то приведу? В малосемейку, что тетя Майя оставила, или сюда?
— А чем мой дом плох? — вскинулась мать. — Крыша не течет. Тепло, просторно. И сад хороший. И земли хватит, чтобы руки приложить. Чего не жить-то?
Андрей хмыкнул. Ага, затащи какую-нибудь девчонку сюда в глушь, к коровам. Щазз. Словно прочитав его мысли, мать покачала головой:
— Нынешние-то девки не те… Зачем пахать, лучше в городе порхать. По дискотекам. Я в молодые годы с Егорушкой по гарнизонам моталась, вас двоих вынянчила…
Андрей с отсутствующим видом рассматривал черно-белое фото деда на стене. Фотографии отца рядом не было. Для мамы отец до сих пор был жив… Никто в семье не знал, где и как он сгинул. Все прятала сухая формулировка: пропал без вести, выполняя задание командования.
— Мертвым его не видели, — сказала тогда мать. — Значит, вернется…
Андрей не знал, откуда она это взяла, но мать твердо верила, что держать в доме на видном месте фото любимого человека — к разлуке. Поэтому фотографии отца были только в старом семейном альбоме, который Андрей с некоторых пор не любил рассматривать: он напоминал о близких людях, которых уже нет.
Дед в парадной летной форме блестел белозубой улыбкой. На груди орден Ленина и боевое Красное Знамя. Это был его последний снимок. Через четыре месяца МиГ-15 капитана Комкова был сбит на взлете американским F-86 «Сейбр». Воевать дед начал еще в Отечественную, одержав первую победу летом 1943 года под Курском. Войну закончил, имея на своем счету девять сбитых немецких самолетов, к которым в Корее добавил еще трех американцев.
Когда-то в детстве романтика рыцарских поединков в небе покорила Комкова. Он зачитывался воспоминаниями Кожедуба и Ворожейкина. Представлял себя в кабине Яка или «лавочкина». Но с летной карьерой у него не сложилось, и сейчас, положа руку на сердце, Андрей не жалел об этом. Не то чтобы его перестало манить небо, просто иногда, глядя на прикованные к земле из-за отсутствия топлива МиГи, он понимал: сидел бы сейчас где-нибудь и хлестал с тоски спирт вместо полетов…
«Летал» он только за компьютерным столом, в «Ил-2. Забытые сражения». Когда приезжал в отпуск. То есть редко. Начал кампанию под Ленинградом на Ла-5, да так и застрял вылета после десятого.
— А все равно жениться надо. Ну и пусть вертихвостка попадется, лишь бы ребенка родила. А я уж как-нибудь сама его на ноги поставлю…
— Мам, ты то помирать собираешься, то малыша нянчить, — сказал Андрей и тут же пожалел о своей грубости.
Мать ловко и деловито отвесила ему подзатыльник:
— Коли будет чего ради жить, не скоро меня закопаете-то.
Андрей почесал затылок — рука у мамы была тяжелая — и торопливо сказал:
— Ну извини, мам, ляпнул сдуру… Ты еще и меня переживешь.
— Тьфу, дурак, не дай бог. — Мать подумала, не огреть ли сына еще разок, но вместо этого плеснула ему в рюмку еще первача.
— Выпей вот, а то несешь с похмелья невесть что…
Андрей проглотил ядовитую жидкость как лекарство. Мать верно подметила: их «ударные» сутки с Олегом давали о себе знать.
— Лезь на печку, воин, отсыпайся, — сказала мать. — Дела завтра будешь делать.
Следующие дни Андрей «делал дела», требующие мужских рук. Мать с видимым удовольствием играла роль сурового старшины. Комков рад-радешенек был, что на дворе зима, иначе бы дел было раз в десять больше. Вечерами они с матерью пили густой душистый чай с ватрушками или блинами, говорили ни о чем, рассматривали старые альбомы с пожелтевшими от времени фотографиями. Привечали соседей, собравшихся поглядеть на Егорова сына и порасспросить о злой кавказской войне. В общем, все как обычно. Так было каждый раз, когда Андрей приезжал сюда в отпуск.
В последний вечер мать опять извлекла из схрона бутыль с сизым самогоном. И, конечно, снова завела речь о женитьбе.
— Найди себе хорошую девушку, Андрюш. Ну, пожалуйста, как мать прошу. Последний ты из рода остался. Не шутки ведь! Хватит кол-то свой для потехи чесать!
— Мам! — Андрей чувствовал себя виноватым: мать была права, но… Не получается у него пока. Некогда. То училище, то война… Как ее, «по заказу», хорошую-то найдешь? Через службу знакомств?
— Чего «мам»? — Мать лихо опрокинула рюмку самогона, захрустела соленым огурцом. — Возраст у тебя сейчас кобелиный, но семью-то строить надо! Кто после тебя Родину защищать будет?.. То-то!
Они помолчали. Мать вздохнула и принялась убирать со стола грязную посуду.
— Автобус завтра рано пройдет, вставать до света надо. Так что ложись давай. Погостил у старухи, помог — хватит… Я тут тебе гостинец соберу, пирожков там в дорогу, варенье-соленье.
— Мам, ну куда мне, с того года еще стоит! — Андрей мысленно представил себе огромную неподъемную сумку, которую ему придется завтра тащить полтора километра до шоссе.
— Борьке отдашь, коли самому не надо.
Борька Скворцов — одноклассник и старинный приятель Комкова, с которым они жили в одном доме, — был для матери примером серьезного семейного мужчины. Ну как же: двое детей, тихая денежная работа в банке. Не то что сын-вояка.
— А жену себе найди! Слышишь?
— Слышу, — вяло отозвался Андрей.
Он умылся на ночь, не торопясь переоделся ко сну. Забрался на печку, под одеяло. Тело, натруженное за день, приятно ныло. Мать приглушила свет ночника, чтобы не мешать сыну. Андрей вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком. Ему было хорошо, уютно.
— Мам, а мне искать жену или любовь? — спросил он неожиданно для самого себя.
Мать замерла на мгновение, потом тихонько рассмеялась:
— Глупый, ну какая может быть женитьба без любви? Спи уже!
Утром Андрей проснулся легко: сказывалась армейская привычка. Мать накормила его завтраком, заставила выбрить заросшую щетиной физиономию. Сумка с гостинцами, как и ожидал Комков, оказалась тяжеленной. Крякнув, он взвесил ее на руке.
— Ну спасибо, мам, как раз к обеду доползу к остановке.
— Не ворчи, солдат, справишься…
Мать проводила его до калитки и — вот уж чего за ней раньше не наблюдалось — ткнулась сухими губами ему в щеку.
— Борьке привет передавай, — сказала она.
— Ладно, — отозвался Комков.
Он посмотрел в затянутое низкими тучами небо. Всю ночь шел снег. Тропку к шоссе, где останавливался «по требованию» проходящий автобус, наверняка основательно завалило.
— Ты береги там себя, сынок, на сердце у меня что-то неспокойно, — попросила мать. Глаза у нее блестели. — Ну, иди, иди. Пора уже. — Она сердито махнула на сына.
Комков неуклюже буркнул: «Ну ладно, мам». Действительно, было уже пора. Снег поскрипывал под ногами. Лейтенант шел, не оглядываясь на маленькую одинокую фигурку у калитки. Дышать он старался размеренно, как при марш-броске с полной выкладкой: сумка сильно оттягивала руку. Мысленно Андрей уже был далеко от этого патриархального деревенского мира, где, казалось, ничего не меняется десятками лет. Полтора часа тряской езды в тесном, пропахшем бензином пазике — и он окажется совершенно в ином мире — суетливом, беспокойном. Словно в другой стране.
Борька выглядел как отъевшийся на бандитских харчах браток: стриженый бычий затылок, массивные волосатые руки, круглое тугое пузо. К пузу он и прижал Комкова, когда тот по приезде зашел к нему за ключами от своей квартиры, а заодно и сгрузить подарки.
— Андрюха! — взревел Борька радостным медведем. — Эй, жена! Спецназ на побывку прибыл, накрывай на стол!
— Пусти, задушишь. — Андрей осторожно высвободился из объятий друга. Глядя на его — Борькино то есть — громадное тело и типично бандитскую внешность, трудно было предположить, что он был одним из лучших программистов в их городе, а нрав имел очень добрый. Хотя в ухо при случае мог зарядить неслабо.
Появилась, торопливо поправляя волосы, Катя — Борькина супруга.
— Тише ты, детей разбудишь! Только после обеда уложила, — шикнула она на мужа. Потом подошла и поцеловала Андрея в щеку. — Здравствуй, Андрей!
— Привет, женщина мечты. Не надумала ко мне уходить?
От Кати пахло домашним теплом, покоем, семейным счастьем. Андрей всегда по-доброму завидовал Борьке: с женой тому невероятно повезло.
— Вот будешь большой и красивый, как мой Боренька, — подумаю. Раздевайся давай, нечего в прихожей топтаться, — сказала Катя.
— Нет, Кать, спасибо. Пойду сначала домой загляну, а потом к вечеру уж в гости нагряну. Борьку я у тебя заберу ненадолго, ладно?
Катя подозрительно посмотрела на мужа, потом на Комкова. Погрозила пальцем:
— Если сейчас там вдвоем напьетесь, обижусь сильно! Пить будем вечером, все вместе! Ты меня понял, Борис?! — говорила она негромко, но очень проникновенно.
Борька торопливо покивал. Андрей кашлянул, отставил сумку с деревенскими гостинцами.
— Кать, разбери, пожалуйста. Мама тут собрала вам кое-чего.
Чтобы не мешать, лейтенант вышел на лестничную площадку. Скворцов появился минут через десять, протянул Андрею ключи.
— Еле нашел, блин. Катька спрячет, а потом забудет куда…
Идти им было всего-то до соседнего подъезда.
— Как там война? — спросил Борька.
— Нормально, к счастью, без приключений, — сказал. Андрей.
Иногда ему и самому начинало так казаться. Что ничего не было…
— И когда ожидается полная и окончательная победа над бандформированиями?
Андрей только хмыкнул в ответ.
В квартире, что несколько лет назад досталась лейтенанту Комкову от бездетной тети Майи, было пусто и темно. Первым делом Андрей поднял запылившиеся жалюзи. Потом достал из кармана куртки припрятанную плоскую бутылку дагестанского коньяка «Три звездочки» и шоколадку, что предусмотрительно закупил по дороге.
Друзья устроились на кухне.
— С приездом, Андрюха. Рад, что ты жив.
— С приездом, — повторил Андрей.
Коньяк оказался на удивление неплохим.
— Как тут без меня вообще? — поинтересовался Андрей, снова наполняя маленькие рюмки.
Скворцов неопределенно пожал массивными плечами:
— Потихоньку… Дети растут. Жена терпит пока. Как и у всех. Денег вроде хватает. Мне-то чего, я капиталистам запродался… А вот работягам не сахар. По радио только и говорят о подъеме промышленности, а заводы в городе процентов на семьдесят стоят. Что дальше будет — и президент, поди, не знает.
— Кстати, Борь, спасибо, что мать не забываешь. Она говорила, ты приезжал несколько раз. Хвалила тебя, ставила мне в пример.
Борис слегка поморщился и махнул рукой, мол, какие дела промеж братанов. Потом улыбнулся:
— Жениться тебя не заставляла?
— А как же без этого! — Андрей поднял рюмку, они чокнулись.
— Ты где коньяк покупал? — спросил Борька, отламывая от плитки шоколада.
— Да в нашем продовольственном, за углом.
— Вот, блин… А тут заплатишь в фирменном бешеные бабки за «Хенесси», а пить невозможно. Спирт, чаем крашенный.
— В спортзал не ходишь? — Андрей тоже отломил и бросил в рот кусочек шоколада.
Скворцов виновато покачал головой:
— Да какой теперь из меня спортсмен… Толстый стал, ленивый… Раньше Катька «центнером» дразнила, теперь уже, наверное, на два тяну.
Когда-то давно, в безоблачном детстве, они вместе пошли в секцию бокса, чтобы дать отпор местным хулиганам. Ох и досталось же им на той первой тренировке! Федор Константинович, тренер, исповедовал очень суровые методы с самого начала.
— Характер у парня только на ринге видно, — говорил он потом. — А если характера нет — тут уже ни бокс, ни самбо не помогут. Так и будут плюхи вешать…
У Андрея и Бориса он характер разглядел и разрешил им остаться в секции. А тетя Майя, когда увидела побитую физиономию своего обожаемого племянника, чуть в обморок не упала. Один гордый бланш под глазом чего стоил!
— Да, тут несколько игр новых вышло. Вечером напомни, дам диски, посмотришь. — Борька с сожалением поглядел на опустевшую бутылку и сунул ее под стол. — Но железо на компе тебе надо обновлять, а так «тормоза» неизбежны.
— Стрелялки? — лениво поинтересовался Комков. От коньяка его слегка разморило и потянуло в сон.
— Нет, не только, — невнятно пробурчал Борька. Он пережевывал остатки шоколада — старался ликвидировать запах спиртного изо рта, чтобы дома успешно пройти «допинг-контроль». — Есть пара неплохих стратегий, одна ролевуха. Вот леталки, достойной «Ил-2», так и не появилось.
— И не появится, — уверенно сказал Андрей. — Ладно, пошли до магазина прогуляемся, на вечер горючее и харчи возьмем.
На улице из-за туч скупо, по-зимнему, улыбнулось солнце. Стало ощутимо подмораживать. Скворцов, как сытый кот, прищурился на солнышко.
— Слушай, Андрюха! Помнишь, славный российский бандитизм обещал нам халявный вечер в «Черной кошке»?
— Генка еще не завязал с криминалом?
— Нет, у них ведь если завязывают, то, как правило, окончательно. — Борис сделал красноречивый жест, проведя ребром ладони по горлу.
— Это ты фильмов насмотрелся. Кто хочет завязать — завязывает, — возразил Комков. — Надо позвонить ему, обидится ведь. А халявного вечера от него не дождешься.
— Завтра позвонишь, а то припрется, чего доброго, — попросил Борис. — Катька его не любит, ты же знаешь.
— Кстати о бандитизме, — сказал Андрей. — Это вот чей красавец?
У подъезда, «удачно» перегородив всю дорогу к маленькой автостоянке возле дома, стоял черный «бумер» с тонированными стеклами.
— Не знаю, — сказал Борька. — Номера не наши.
Они осторожно протиснулись между лакированным бортом BMW и снежным валом у бордюра.
— Черный «бумер», черный «бумер»… — фальшиво пропел Скворцов. — Блин, понакидают тачек-то — ни пройти, ни проехать.
У Андрея вдруг появилось стойкое ощущение, что из-за темных стекол машины за ними внимательно наблюдают. Он остановился и пристально поглядел на место водителя. Конечно, ничего рассмотреть было невозможно.
— Интересно, он сам-то что-нибудь видит из-за этих черных портьер?
— Нет, он машину по приборам рулит, — хихикнул Борис. — Пошли, а то магазин на обед закроют.
Когда через полчаса они возвращались, отягощенные пакетами с покупками, черной машины уже не было.
— К девчонкам, наверное, приезжал крутой этот, — сказал Скворцов.
— Кто? — не понял Комков.
— Да этот, на «бумере», — пояснил Борис. — У тебя в подъезде на пятом этаже две студентки квартиру снимают… К ним, скорее всего.
Андрей торжественно вручил Борьке свою долю ноши и сообщил, что явится его объедать и опивать в 18.00.
— И ты не поможешь другу дотащить эту тяжесть до четвертого этажа? — возмутился Скворцов.
— Нет, не помогу, — безжалостно сказал Комков. — У меня после маминой сумки руки еще неживые.
— Ну вот! А то спецназ, спецназ…
Дома Андрей включил в сеть холодильник. Пустил в ванну струю горячей воды. Потом снял пыльный полиэтиленовый чехол с монитора компьютера, щелкнул кнопкой сетевого фильтра. Ему, как ребенку, хотелось всего сразу. И принять горячую ванну, и поиграть в старые добрые «Герои меча и магии». А еще девчонку посимпатичнее под бок.
Нет, сказал себе Комков, сначала ванна. Потом — «Герои». А с соседками будем знакомиться завтра. Может быть.
В тесной сидячей ванне Андрей чуть не заснул. Вылез распаренный, красный как рак. Закутался в большущее махровое полотенце и направился спать на диван — как полагается. Про «Героев» он, конечно, забыл.
Проснулся от настойчивого звонка у входной двери.
— Ты чего телефон не включил, чудо? — спросил Борька. — Бегай тут за тобой. Катюха как знала, что ты дрыхнешь. Одевайся давай, полшестого уже. Да не бойся, я от мужского стриптиза не возбуждаюсь.
Андрей переоделся и покорно поплелся за Скворцовым. Что-то ему такое снилось… Вот только что?
Вечер, в общем, удался. Сначала Борькины пятилетние близняшки — Света и Денис — чуть не разорвали Комкова напополам. Потом, когда их удалось спровадить за компьютер. Комков со старшими Скворцовыми славно нарезались. Катя жаловалась, что муж приходит с работы поздно, дети не слушаются. Расспрашивала, страшно ли на войне, когда стреляют. Ругала Генку, который «вот-вот втянет Бореньку в темные дела». Борька ни на что не жаловался, а только тайком предлагал догнаться у ларька пивком. Что и было в конце, когда Катя пошла укладывать детей, исполнено.
К вечеру погода порядком испортилась. Ветер тоскливо завывал между бетонными коробками домов. Редкие острые снежинки впивались в лицо. Фонарь возле дома горел только один, создавая загадочный романтический полумрак.
— Слуш-шай, Борь, а может, не надо пива-то? — спросил Андрей. На ногах он стоял вроде бы твердо, но чувствовал, что набрался уже основательно. — Да и погода того… Не того…
— Диссидент?! — рявкнул Борька. — Это как это пива не надо? «Водка без пива — деньги на ветер». Или классику забыл?
— Так мы же, это, вроде бы коньяк пили, — неуверенно сказал Андрей.
Борька, покачиваясь, задумался на минуту, потом согласился:
— Точно, коньяк… Ну ничего! Сейчас в круглосуточном водки возьмем, а уж потом пива. Чтобы все как у классиков…
— Уговорил, — кивнул Комков.
И они двинулись к заветной цели сквозь тьму-непогоду. Черный BMW они обнаружили на старом месте, у подъезда Комкова, после того как дружно улеглись на его капот.
— Вот сволочь, на стоянку загнать трудно, да? — Комков прицелился бахнуть кулаком по холодному металлу.
— А вот этого не надо, — совершенно трезвым голосом остановил его Скворцов. — Он же дорогой, как… Уж лучше хозяину в морду дать — дешевле выйдет.
Как ни странно, из машины никто не вылез с разборками, а сигнализация молчала. Видимо, она умела отличать пьяных дураков от настоящих злоумышленников.
По счастью, за водкой с пивом они не дошли. Зашли в ближайшее кафе погреться, выпили там кофе с коньяком. То есть по чашечке кофе и по сто пятьдесят коньяку. Тут в голове у Бориса сквозь сладкий дурман коньячных паров пробился и возник образ разъяренной жены со скалкой наголо. Он как-то сразу заторопился домой.
Обратный путь они проделали гораздо быстрее: Скворцов перебирал ногами изо всех сил. Клятый «бумер» все еще торчал у подъезда.
— Ну, погоди, вот привезу в другой раз шайтан-трубу! — походя погрозил ему Андрей.
Бориса окончательно развезло только в своем подъезде. Поднимались они шумно, и Катя открыла сразу, не дожидаясь звонка: видимо, ждала за дверью и услыхала.
— Ну почему, почему в первый день твоего приезда, Андрей, вы всегда напиваетесь в зюзю? — печально поинтересовалась она.
— Потому, потому что мы пилоты! — гордо сообщил Борька. — То есть друзья, вот.
— Андрей, помоги летчика до постели дотащить, — попросила Катя.
Андрей помог и поспешно ретировался. Он чувствовал, что сам еле балансирует на грани мутного забытья.
— Что-то я слишком много стал пить в последнее время. Нехорошо, — укоризненно сказал он, выйдя из подъезда.
Вдохнул полной грудью холодного воздуха, но ожидаемого прояснения в мыслях не последовало. Тогда он побрел домой.
Возле BMW маячила одинокая фигура.
— Вот! — обрадовался Андрей. Сейчас он… Нет, никакого хулиганства! Он только тактично укажет, что машина должна стоять на стоянке, а не черт знает где. — Слышь, парень! — позвал он. — Ты что, машину нормально парковать не умеешь, а?
Тусклый фонарь у дальнего подъезда светил в спину прислонившемуся к автомобилю человеку. Небрежно скрестив руки на груди, тот молча наблюдал за приближающимся Комковым. Андрей никак не мог разглядеть его лица.
— Але, пачтен-ний-ший! Я, кажется, к вам обращаюсь! — Андрей начал закипать. Он остановился в двух шагах от незнакомца и постарался сфокусировать разбегающиеся глаза. И вдруг ему стало страшно.
Что-то смутно знакомое было в этой черной фигуре. Мрачное, злое.
— Так ты это… — начал Комков и вдруг обнаружил, что лежит на спине, а вверху, высоко-высоко над ним, кружат веселый хоровод ясные зимние звезды…
…Проснулся Андрей в своей квартире, на своем диване. Конечно, с головной болью и гадким привкусом во рту. Как именно он оказался дома — не помнил совершенно. Кажется, проводил Борьку, потом с кем-то беседовал у подъезда…
Так, пьянству — бой, решил Андрей. Но бутылка холодного пива не помешала бы. Он с кряхтением потащился на кухню. Уже взявшись за дверцу холодильника, вспомнил, что, кроме холода, там ничего нет.
— Страдающий ублюдок, — сказал Комков, вспомнив название одного из коктейлей от похмелья. — Про меня…
Напился холодной воды из-под крана, которая слегка отдавала хлоркой, и полез под душ.
Телефон зазвонил, когда он еще сидел под упругими горячими струями.
— Черт. — Комков выключил воду, схватил полотенце. Телефон звонил и звонил. Шлепая по линолеуму мокрыми ногами, Андрей подбежал к аппарату и схватил трубку.
— Спишь еще, что ли? — гаркнула трубка в ответ на его недовольное «алло».
— Ген, умеешь ты вовремя позвонить. Я в ванной был. А вообще здравствуй, рад тебя слышать.
Генка рассмеялся и сообщил, что сегодня они берут Борьку под белы ручки и идут ставить на уши «Черную кошку».
— За вход плачу я, а за заказ — все вместе, — сразу уточнил Генка.
Андрей вяло сообщил, что с сегодняшнего дня он не пьющий. А Борьку после вчерашнего жена и на работу, наверное, не отпустит. Не то что в кабак.
— Значит, так. Катерину я беру на себя. В завязку уйдешь с завтрашнего дня. А вообще, могли бы и вчера мне отзвонить, а не надираться вдвоем.
— Почему вдвоем? — удивился Комков. — Катя с нами была.
— Понятно, — сказал Геннадий. — Все равно вы с Борькой порядочные хрюши. Ладно, лечись. Вечером подберу тебе достойную девушку на период отпуска. Не хочу за тебя краснеть, так что приводи себя в форму.
Андрей брякнул трубку на место и сел на диван. После неоконченных водных процедур ему немного полегчало, но мысли еще путались. Казалось, что он забыл о чем-то очень важном. Потом он вспомнил последние слова Генки и недовольно хмыкнул:
— Девушку он, блин, подберет… Мафиозо хренов.
Комков встал, потянулся и решительно принялся собираться. Надо чем-то заполнить пустой холодильник. Пожевать чего-нибудь. Борьку проведать. Перед Екатериной извиниться, наконец.
— И только малютку-леди я выбираю сам, — сказал Комков.
Он не знал, почему именно его так задели — наверняка сказанные в шутку — слова друга. Он оглядел себя в зеркало прихожей. Н-да-а. Не фонтан, но сойдет.
Утро было ясным, солнечным. Свет, отражаясь от бесчисленных снежинок, ощутимо резал глаза. А возможно, всему виной было его похмелье. Позавтракал лейтенант в той самой кафешке, где вчера со Скворцовым они дошли до окончательной кондиции. Собрав волю в кулак, коньяка на завтрак кушать не стал. В продовольственном магазине, рядом с кафе, лейтенант набрал кое-чего для своего холодильника.
Пропустив куда-то спешащего юношу, Андрей толкнул прозрачную дверь магазина и вышел наружу. И тут его взгляд зацепился за надпись «Почта». Он стоял и смотрел через дорогу, по которой проезжали редкие в честь выходного дня автомобили, на запертую дверь почтового отделения.
— Черт, — сказал Андрей.
Внутри у него как-то тревожно заныло. Как он мог забыть? Надо срочно спросить у Бориса…
— Привет, алкаш, — сказала Катя, открыв ему дверь. — Вижу, уже оклемался. А мой все еще лежит и стонет. Плохо ему, вот ведь беда какая!
— Злые вы, женщины, — виновато пробормотал Андрей. — Ну не рассчитали немного. С кем не бывает?
— Ладно уж, проходи, — смилостивилась Катя. — Ты хоть ел чего-нибудь с утра?
— Ел, — отозвался Андрей.
Он разулся, повесил свою куртку на крючок, прошел следом за хозяйкой в кухню.
— Здравствуйте, дядя Андрей! — хором приветствовали его близняшки.
Они сидели за столом и делали вид, что едят манную кашу.
— Ух, какие вы звонкие, — невольно поморщился Комков.
— У дяди Андрея, как у папы, голова болит! — сказала Света.
— Папа голову под подушку прятал, когда мы его будили, — сказал Денис.
Бедный Борька, подумал Комков, глядя на чумазых разбойников.
— Поели? — спросила Катя у детей, те утвердительно закричали в ответ. Андрей опять болезненно сморщился. — Тогда марш умываться и убирать постели!
Близняшки с веселым визгом кинулись в ванную.
— Кофе будешь? — спросила Катя, собирая со стола тарелки с размазанной кашей:
— Нет, спасибо. Опился уже, — отказался Комков.
Он наблюдал за размеренными движениями Екатерины и невольно вспомнил свою мать. Чем-то они были очень похожи.
Катя перетерла и убрала вымытые тарелки и чашки, повесила влажное полотенце сушиться. Присела напротив.
— Ел, конечно, в какой-нибудь забегаловке? — сказала она. Комков кивнул. — Жениться тебе надо, Андрюшка.
— И ты, Брут… — проворчал Комков.
Катя укоризненно покачала головой:
— С утра уже бандит ваш звонил, Борьку на вечер отпрашивал… Ты уж за моим дураком пригляди там. А то завтра понедельник, на работу ему.
Вот так Гена! Андрей мысленно присвистнул. Чего он такого, интересно, ей сказал, что она согласилась?
И тут Андрей вспомнил, для чего, собственно, пришел.
— Слушай, Кать… Вы почту мою проверяли? Ничего там не было?
— Ящик твой Борис проверял. Кажется, что-то приходило, не помню. Спросишь сам. Только сейчас бесполезно. Часам к двенадцати с постели слезет, не раньше.
— Ну ладно, потом — так потом. Не к спеху, в общем, — сказал Андрей. — Ладно, Кать, спасибо, пойду я, пожалуй.
— За что спасибо? Есть — не ел, от кофе отказался, — усмехнулась та.
Пока Андрей одевался, она бесцеремонно проверила его пакет и фыркнула:
— Ты что, решил за отпуск без желудка остаться? Выбрось эту дрянь. А есть приходи к нам, не чужие вроде.
Лейтенант пробурчал что-то вроде: «Неудобно».
— На обед жду! — крикнула ему вслед Катерина. — Комков, есть не явишься — Борьку вечером с вами не пущу!
Дома Комков выдул баночку ледяной пепси-колы, рассовал покупки по полкам холодильника и завалился на диван. Проснулся через два часа уже почти совсем свежим и отправился обедать: Катя слов на ветер не бросала.
Борька потел и шумно отдувался. Ему все еще было нехорошо. Щи он хлебал медленно, через силу. На вопрос Андрея о самочувствии лишь вяло отмахнулся.
— Как ты сегодня с друзьями-то пойдешь? — Катя в сердцах отвесила мужу тумак.
— Ну, Кать, голова же болит, — заканючил Борька.
Малышня злорадно захихикала.
Щи были вкусными. Катя готовила их без картофеля, только мясо, крупно порезанная капуста, лук и морковь.
— Тебе добавки налить? — предложила она, заметив опустевшую тарелку Андрея.
— Нет, спасибо, — сказал лейтенант.
— Тогда сейчас второе положу.
После обеда дети отправились спать. Катя ушла поболтать к соседке. Уборку по кухне она возложила на мужчин.
— Борь, мне извещение не приходило?
Общими усилиями они вымыли грязные тарелки. Потом сварили крепкий кофе. Борька осторожно прихлебывал горячий черный напиток. Услышав вопрос, он аккуратно отставил чашечку, наморщил лоб.
— Было извещение. Дня три назад. Ценная бандероль, да? Еще журналы твои приходили, я их в стенку отдельно складываю…
— Бог с ними, с журналами. Ты мне извещение отдай.
Борька вздохнул с таким видом, словно его попросили быстренько сбегать на Северный полюс и обратно, и потопал в зал искать документ.
Не было его долго — Комков успел выдуть три чашки кофе.
— Еле нашел, — сказал Скворцов, протягивая извещение. — Под дисками лежало.
— У тебя хоть что-то нормально лежит? — спросил Андрей, рассматривая небольшой листок бумаги.
У него появилось какое-то странное чувство. Что-то вроде нетерпеливого ожидания чуда. Слегка кружилась голова.
— Почта с восьми работает?
— Ага. — Борька одним глотком выхлебал остывший кофе. — Паспорт или военный не забудь.
Комков сложил извещение пополам и спрятал в нагрудный карман рубахи.
— А что это такое? — вяло поинтересовался Скворцов, выливая в свою чашку остатки кофе.
— Да книга одна, — сказал Андрей. Он колебался: рассказать Борьке обо всем или не надо? — Завтра получу, вечером вместе полистаем, когда с работы придешь. Сам все увидишь.
Борька ополоснул чашки, посмотрел на электронные часы, стоявшие на маленьком телевизоре.
— Через два часа Генка за нами прикатит. Иди переодевайся, а я посплю часок…
— Пойду, раз гонишь, — вздохнул Андрей, вставая из-за стола.
— Ну хочешь, давай вместе поспим, — предложил Скворцов. — Только диван узкий, в обнимку придется.
— Нет уж, предпочитаю женщин, — гордо заявил Андрей. — Спи один!
Дома Андрей приготовил на вечер свой парадно-выходной джинсовый костюм. Тщательно пересчитал остатки наличности, решая, сколько можно еще пропить с друзьями. Телефонный звонок застал его как раз за решением этой непростой арифметической задачи.
В трубке что-то трещало и гудело. Андрей раза три сказал «алло» и уже собирался положить трубку, когда наконец на том конце линии проснулись.
— Это Комков Андрей? — спросил далекий девичий голос. — Я Света, младшая сестра Олега.
— А-а-а, да… — сказал Андрей. Он хотел спросить, какая Света, но уже вспомнил. Света. Сестра Симонова. Он видел ее на фотографии: миленькое круглое личико, смеющиеся глаза. — Здравствуй, Света.
— Андрей, я очень извиняюсь, но мне больше звонить некому. Я уже все перепробовала, в милиции говорят, что…
У Комкова тоненько заныло сердце от нехорошего предчувствия.
— А что случилось, Светлан, Олег-то там где? — перебил он ее.
— Пропал Олег, я потому и звоню.
— Как это пропал? Что случилось-то?
Из сбивчивых объяснений Комков понял следующее. Три дня назад позвонила какая-то молодая женщина, спросила Олега. Света позвала брата. Тот унес трубку в спальню, заперся там и разговаривал о чем-то минут пятнадцать. Потом торопливо собрался. Сказал, что придет через пару часов, — и пропал. Ни слуху ни духу. В милиции от девчонки отмахнулись — и так дел по горло, а тут еще это. Подумаешь, загулял солдат в отпуске, поди, у подруги завис. Вот труп найдут — заведем дело.
— Я боюсь, Андрей. У Олега вид какой-то был ошарашенный. И… Он никогда вот так не исчезал, всегда позвонит, предупредит, чтобы я не волновалась…
Черт, сказал про себя Комков. Черт, черт, черт! Ему-то теперь что делать?..
— Вот что, Светлан, — как можно уверенней начал Андрей. — Не паникуй раньше времени. Олег парень серьезный, его обидеть сложно… Если до завтра не выйдет на связь, позвони. Я приеду. Ясно?
— Да, — сказала Света. — Спасибо вам, Андрей. Я позвоню, обязательно…
С минуту слушал гудки. Положил трубку. Руки дрожали от непонятного страха. В висках стучала кровь.
Андрей ожесточенно сжал кулаки. Да что с ним такое?
Успокойся. С Олегом все будет хорошо. Будет хорошо… Подождем до завтра. Подождем…
Генка приехал за ними на своем старом красном «Пассате». Борька, пыхтя и отдуваясь, влез в салон, уселся рядом с водителем. Для него почти все машины были слегка тесноваты. Андрей сел сзади.
— Ну что, поехали? — Генка привычным жестом поправил очки.
— Вези уже в гнездо порока и разврата! — сказал Комков.
Борька что-то неразборчиво промычал.
Генка плавно тронул машину с места. Медленно, прижимаясь к бордюру, объехал знакомый черный BMW.
— Вот гад, поставить нормально не может, что ли? — сказал он.
— А ты прими меры, — посоветовал Комков. — Вразуми братка, как парковаться надо.
Генка хмыкнул:
— Вразумишь их… На что мы отмороженные были, а эти новые совсем…
…Генка был все такой же: маленький, взъерошенный. На криминального авторитета он не походил совершенно. Но являлся именно им — авторитетом то есть.
В их классе Генка был просто тихим отличником, которого задирали все кому не лень. Нет, трусом Генка не был — вот только силенок не хватало, да и очки — без них он дальше собственного носа не видел. И стоило чужой плюхе удачно сбить его «оптику» — считай, все, драка проиграна. Так что Борьке и Андрюхе постоянно приходилось вступаться за Генку. И уже в школе ярко проявилась самая главная Генкина страсть — красивые женщины, то есть тогда-то, конечно, еще не женщины, а девчонки. Он любил их всех и был ради них готов на все: и в омут головой, и дать списать на директорской контрольной. Но… Для красавиц только этого, как правило, мало. И взаимностью в школе Геннадий избалован не был, все ограничивалось хлопаньем длинных ресниц и: «Ой, Гена, ты такой замечательный!» После школы пути дружной троицы разошлись: Скворцов поступил в институт, Комков — в военное училище, а Генка Долганин на какое-то время просто исчез. О том, кем стал их тихоня-приятель, Андрей узнал, только когда первый раз приехал домой на побывку из строевой части.
Они пили тогда на квартире у Андрея. Генка пил непривычно много и почти не закусывал. Больше расспрашивал, чем рассказывал о себе. На прямой вопрос, чем сейчас занимается, ответил коротко:
— Бандит я теперь, Андрюха… Сидел бы себе в «ящике», так ведь нет. Бабы, блин, довели…
И все. Больше ни слова. Друзей он в свои криминальные дела никогда не впутывал, помощи не просил.
Дорога была скользкая — Генка зло шипел и ругался, когда машину слегка заносило на поворотах.
— Нечего шипеть-то, как змей, — пробурчал Борька. — Поставил бы зимнюю резину и ездил спокойно…
— Плохую ставить не хочу, а на хорошую пока денег нет, — сказал Генка. Он включил подсветку приборной панели и габаритные огни — короткий зимний день стремительно уступал место ночи.
— Денег нет, денег нет, — все тем же ворчливым голосом передразнил его Борька. — Знаю я, куда у тебя все деньги уходят, молчи уж…
— А мне не скажете куда? — вмешался в разговор Андрей.
Борис громко хмыкнул и покачал головой:
— А то ты не знаешь! На баб, конечно, у него же их штук пятнадцать, и каждая «дай!» говорит. Выбрал бы какую-то одну — сразу бы деньги появились…
Генка обиженно засопел, но промолчал. Выбрать одну он был не в состоянии: они ведь все такие… хорошие, и каждая по-своему.
К «Черной кошке» подъехали уже в полной темноте. Тесная стоянка перед рестораном была забита автомобилями. Геннадий припарковался, аккуратно притерев машину между серебристым «Мерседесом-500» и серой «десяткой».
— Дверцей осторожней, не поцарапай, — предупредил он Борьку. — Это нашего мэра «мерин». Никак, его младшенький Колька оттягиваться прикатил…
Борька, пыхтя и чертыхаясь, с трудом выбрался со своего места: щель, на которую можно было приоткрыть дверцу, для его массивного тела была маловата.
Андрей выскользнул из «Пассата», стараясь не обтереть куртку о замызганный борт «десятки». Над входом в ресторан горела красными буквами надпись: «Черная кошка». А над ней выгибала спину сама черная кошка, вернее, светящийся ее контур. Рядом со входом курил массивный, не меньше Бориса, охранник в костюме и при галстуке.
Последним из авто вылез сам Генка. Он поставил машину на сигнализацию, спрятал брелок с ключами в карман, поправил в очередной раз съехавшие на нос очки и решительно направился к крыльцу. Андрей с Борькой последовали за ним.
При их приближении охранник торопливо бросил недокуренную сигарету в урну и буквально вытянулся во фрунт.
— Здравствуйте, Геннадий Сергеевич! — почтительно приветствовал он Генку.
— Здорово, Батон! — Генка демократично пожал охраннику руку и осведомился: — Как тут?
— Колян с двумя телками в нижнем зале оттопыриваются, там еще разного мелкого народу понаехало… А в малом зале все спокойно, я туда пока никого не пускал, как вы и просили.
Генка сунул в ладонь охранника несколько мятых зеленых купюр, хлопнул его по плечу и проследовал вовнутрь.
Малый зал был на втором этаже. Он действительно был малым, то есть маленьким: барная стойка, небольшая круглая площадка для танцев и вокруг нее с десяток круглых столиков на витых ножках. За один из них друзья и приземлились.
Андрей с интересом вертел головой: в этом заведении он был впервые. «Черная кошка» — ресторан и небольшая гостиница с дорогими номерами на ночь — располагалась за городом, и общественным транспортом или пешком добраться до нее было проблематично. Публика тут в основном собиралась обеспеченная: без хороших денег в «Черной кошке» делать было нечего. Но, как сказал Геннадий, за порядком тут следили: буянить отмороженному молодняку с полными карманами особо не давали.
Возле столика материализовался официант, оставил меню, кивнул на просьбу Генки по поводу «хорошей музыки» и исчез. Тут же в романтическом полумраке зала зазвучала неторопливая и немного грустная мелодия.
— Уютно здесь, — сказал Борис. Он сидел, солидно сложив руки на животе, и тоже с интересом оглядывался по сторонам. — А чего пить-то будем?
— Я предлагаю текилу. — Генка сосредоточенно рассматривал меню. — Возьмем флакон «ноль семь» с лимончиком, а там видно будет.
Андрей пожал плечами: текилу — так текилу. Боря же поморщился, словно он уже жевал лимон без сахара.
— Опять этот самогон! Нет бы коньячку какого…
— То-то ты в прошлый раз этот самогон хлебал как воду, — поддел его Геннадий. — А коньяк хороший в этом заведении даже мне не потянуть.
— Ну ладно, ладно. Пусть будет самогон, — махнул рукой Борька. — А кушать что будем? Есть уже хочется.
Генка смешно наморщил нос, глаза его сквозь стекло очков быстро бегали по строчкам. Наконец он сказал:
— Пожалуй, лучший вариант — мясо по-французски с картофелем на гарнир. Вы как?
Друзья согласились с его выбором. Официант принял заказ и ненадолго исчез. Потом их отвлек уже знакомый охранник.
— Геннадий Сергеевич, народ-то пускать можно?
Генка кивнул и поправил очки.
— Давай, только никакой шпаны. Сам знаешь, не люблю…
Вскоре принесли большую почти квадратную бутыль текилы, блюдце с дольками лимона, овощные салаты, хлеб.
— Ну, за встречу! — сказал Генка.
Они чокнулись.
Андрей медленно влил в горло золотистую жидкость. С минуту он прислушивался к своим ощущениям.
— На, зажуй. — Борис протянул ему дольку лимона с солью.
Комкову понравилось: мексиканское пойло действительно пахло самогоном, но пилось на удивление приятно.
Они торопливо, словно куда-то опаздывали, опрокинули еще по паре рюмок. И стало хорошо. Генка, как всегда в состоянии легкого подпития, травил бандитские байки и часто протирал платочком свои очки. Андрей рассказывал армейские анекдоты. Борька избавился наконец от остатков похмелья и начал улыбаться.
Зал постепенно заполнялся. Несколько пар самозабвенно тискались на площадке, делая вид, что танцуют. Генка, забыв обо всем, завороженно смотрел на тугие девичьи попки. Борька под шумок с аппетитом уплетал его порцию горячего. Текила давно кончилась, они уже хлебали виски. Особой разницы между напитками Андрей не заметил, и пахли они примерно одинаково. Отличались только ценой. Но это, конечно, на его плебейский вкус.
Комков вздохнул. Разговоры «про политику» и «за жизнь» кончились. На него стало накатывать какое-то смутное беспокойство, словно он забыл что-то сделать. В голове немного шумело. Надо выйти на воздух, решил он, поднимаясь со стула.
— Ты куда? — спросил Генка, с трудом отрывая взгляд от танцующих.
— Освежусь немного.
— Ты глянь, какая краля, — сказал Генка.
— Потом, — отмахнулся Андрей. — Приду — покажешь.
На улице было морозно, колючий воздух щипал ноздри. Обрадовавшись ясному безоблачному небу, весело перемигивались звезды. Андрей поежился.
— Тебе не холодно? — спросил он у охранника.
— Не, — ответил Батон. — Я же не все время здесь торчу. Покурить выхожу, за машинами глянуть.
— Понятно. Караульная служба.
— Во-во. — Охранник в последний раз затянулся, с сожалением посмотрел на окурок, привычным щелчком отправил его в урну. — Как машину эта бикса крутая неправильно припарковала! — пожаловался он. — Просил же — в сторонку поставь, а она…
У самого крыльца, как всегда нагло, стоял черный BMW со знакомыми номерами.
Андрей спустился с крыльца и обошел вокруг «бумера», с трудом сдерживая желание покарябать чем-нибудь капот или разбить лобовое стекло.
— Вот сволочь!
— Конечно, сволочь! — поддержал его охранник. — Просил же! А она говорит: рот закрой…
— А ты и закрыл, — зло сказал Андрей.
— Конечно, закрыл, — согласился Батон. — Не закроешь, пожалуй… Залетная штучка, но больших людей знает…
Когда он вернулся, Борька кемарил, откинувшись на спинку стула, а Долганин чуть осоловелым взором рассматривал девушек.
— Ты чего такой? — спросил у Комкова Генка.
— Какой? — Андрей сел за стол и налил по полной рюмке.
— Злой. — Генка поднял рюмку. — Подрался с кем?
Андрей, не чокаясь, выпил и помотал головой.
— Да нет, пустяки…
Чего он, в самом деле, завелся? Дался ему этот клятый «бумер». Ну, наглый народ, но его-то лично пока никак вроде бы не задели…
— Он на спину не опрокинется? — Андрей кивнул на посапывающего Борьку.
— Не должен… — сказал неуверенно Геннадий и осторожно тронул Скворцова за плечо. — Борь, ты как?
— Вс-с-се п-под контролем! — заявил Борька. Он ненадолго приоткрыл глаза, огляделся и снова заснул.
— Катюха меня убьет, — мрачно констатировал Андрей. — Я ж обещал за ним приглядеть, а мы опять нарядные придем…
— Ничего, отойдет… — сказал Генка, однако оптимизма в его голосе было маловато. — Ты лучше туда посмотри!
— На кого? — спросил Андрей.
Потом он посмотрел. И у него все вылетело из головы.
…У каждого мужчины есть «девушка мечты», даже у женатого, и это далеко не всегда его «половина». «Девушка мечты» — это не застывший светлый образ, с течением жизни он меняется. Скажем, в седьмом классе «девушкой мечты» Комкова работала Светка Куприянова из десятого «Б». После просмотра одного из фильмов бесконечной «бондианы» Андрея надолго очаровала Софи Марсо, представшая там в образе коварной русской агентессы. Совсем недавно, хотя Андрей и боялся себе в этом признаться, на пьедестал без спроса взошла таинственная Элизабет. А вот теперь…
И не было в ней, казалось, ничего необычного. Она сидела, закинув ногу на ногу, через два столика, вполоборота к ним, и что-то тихо говорила склонившемуся к ней официанту. Длинные черные волосы собраны в конский хвост, темный брючный костюм, серебряная цепочка с кулоном на груди. Просто красивая девушка, каких много. В этом зале присутствовали особи куда более роскошные на вид. Но Элизабет зябко поежилась на своем пьедестале, ибо поняла, что у нее появилась опасная соперница.
— Что? — переспросил Андрей.
Генка уже какое-то время что-то ему говорил, но он прослушал.
— …Батон на нее наябедничал, тачку, мол, неправильно паркует. Крутая девка, меня еще вчера о ней предупредили… Из столицы, по каким-то личным делам прибыла. А костюмчик-то на ней штуки на три баксов тянет, не меньше.
— Ты-то откуда знаешь? — усомнился Андрей.
— Будешь тут знать, — вздохнул Геннадий. — Походи с мое по бутикам… С ними!
Слово «бутик» явно вызывало у Геннадия отвращение.
— Сочувствую…
В это время Борька начал подавать признаки жизни.
— Что тут у нас… — сказал он, потянувшись к бутылке.
Генка ловко отодвинул бутылку подальше.
— Борис, ты не прав… Хватит, хватит…
— Хватит так хватит, — легко согласился Борька. — Тогда отлить.
— Другое дело. — Генка вскочил на ноги и помог подняться Борису — того знатно покачивало. — Мы скоро, — сказал он Андрею.
— Не заблудитесь без меня? — спросил Андрей.
Генка в ответ махнул рукой — сиди, мол.
К выходу из зала они с Борькой шли как Тарапунька со Штепселем. Андрей обратил внимание, что Генку тоже порядочно штормит.
Он украдкой глянул в сторону «крутой» незнакомки и неожиданно для себя встретился с ней глазами. На маленькой площадке двигались под медленный блюз пары. Под потолком лениво шевелили руками-лопастями усталые вентиляторы. Ритмично мерцала у барной стойки цветомузыка. У Андрея похолодело в груди. Она смотрела прямо на него, холодно, без улыбки. Так отстранение смотрят сквозь прорезь прицела. Сейчас палец плавно, ласкающим движением выбирая холостой ход, ляжет на спуск. Потом — едва слышный хлопок выстрела. Удар. Тьма…
Официант с заказом появился возле ее столика, невольно разрушив пугающее наваждение. Андрей оглушенно потряс головой и перевел дыхание. От этой женщины исходили волны угрозы, упругие, материальные. Она была опасна, и скорее всего Генку «сверху» о ней предупреждали не зря. Эта темная красотка могла быть ликвидатором у столичной братвы или еще кем похуже. Но одно Андрей знал точно: если он сейчас не подойдет к ней и не пригласит на танец, будет жалеть об этом до конца дней. Его влекло к ней, как мотылька на пламя свечи. Он должен попытаться «дотянуться до звезды», должен. Пока Генка не привел из туалета Борьку. При них он ни за что не решится.
Андрей воровато оглянулся на вход — «сладкой парочки» на горизонте пока не было. Он собрался, как перед прыжком с парашютом. Казавшийся бесконечным блюз наконец-то смолк. Пора, сказал себе Комков, вставая.
Официант с профессиональной ловкостью расставил на столике тарелки, розетки, бутылки, стаканы — и испарился. Девушка не стала делать вид, что не замечает приближающегося Андрея. Когда он оказался совсем рядом, она привычным жестом взялась за бутылку уже знакомой Андрею текилы.
— Я Алина, — сказала она. — Компанию составишь?
Андрей невольно сглотнул. Все тщательно заготовленные фразы и шутки мгновенно улетучились из головы. Голос у незнакомки Алины был под стать внешности: глубокий, завораживающий, опасный.
— Да я, собственно… Потанцевать… — промямлил он.
— Нет, сначала текила, потом, может быть, танцы, — сказала девушка.
— А потом? — спросил Андрей.
Алина уважительно присвистнула:
— Тебе на всю ночь программу расписать?
— Нет, — сказал Андрей. — То есть да. А может, вместе составим?
— Идет. Садись. Сто пятьдесят под лимон — и согласуем.
Желудок у Комкова болезненно съежился. Он уже достаточно выпил за этот вечер. Конечно, он сильно сомневался, что будет «что-то еще» помимо танцев, но напиться до свинского образа в присутствии дамы ему не улыбалось.
— Так ты пить стоя будешь? — Лицо у Алины было серьезно, а глаза теперь смеялись.
Андрей торопливо присел напротив. Алина налила в высокие бокалы две ударные дозы текилы, один бокал пододвинула ему. Они молча чокнулись и выпили. О боже, скоро, как в том анекдоте, капуста всплывет, подумал Андрей, прислушиваясь к своим ощущениям. Ну, или там лимон.
— А как имя отважного незнакомца? — спросила Алина.
— Андрей, — ответил Комков. — А почему отважного?
— Да хотел тут еще один до тебя подойти…
Алина усмехнулась и отправила в рот ложку овощного салата. Андрей вертел в руках пустой бокал и ждал продолжения. Фраза показалась ему незаконченной. Алина прожевала салат, аккуратно промокнула салфеткой влажные губы.
— И не дошел, — сказала она наконец.
— Споткнулся?
— Вроде того. — Алина опять усмехнулась.
Андрей оставил бокал в покое. Есть ему не хотелось, как, впрочем, и пить. Ему хотелось ее. Очень хотелось.
— А я вовсе не отважный, — сообщил он. — Я обыкновенный.
Алина внимательно посмотрела на него и задумчиво покачала головой.
— Ты такой же, как и я.
Андрей оторвался от созерцания глубокого выреза на ее груди. Ему вдруг стало не по себе.
— Какой? — спросил он хриплым голосом.
Алина весело засмеялась и погрозила ему пальчиком:
— Ты на себя в зеркало давно смотрел?
— Утром, когда брился, — буркнул Андрей.
Алина вдруг потянулась к нему через стол, чуть не опрокинув графин с апельсиновым соком. Ее прохладные пальцы коснулись его лица. Она огладила его брови, скулы, подбородок, словно изучая на ощупь… Андрей поймал и прижал к губам ее ладонь.
— Не хулигань, — попросила Алина, когда он попробовал ладошку на вкус языком. Она осторожно высвободила свою руку. — Еще рано.
Андрей чувствовал, что слегка поплыл. И вовсе не от текилы.
— У тебя глаза нежалеющего убийцы, — сказала Алина.
— Что? — не понял Комков. — Нежалеющего? Может, «безжалостного»?
Вместо ответа девушка взяла его за руку и потянула танцевать.
Поднимаясь вслед за ней, Комков увидел довольную, рот до ушей, очкастую физиономию Генки. Тот показал ему большой палец в жесте одобрения. У восседавшего глыбой Бориса влажно блестели волосы — видимо, Генка сунул его головой под холодную воду, — а лицо было сосредоточенное, отрешенное. Он уже готовился к нелегкой встрече с женой.
— Я танцую-то не очень, — счел необходимым предупредить Комков.
— Не страшно, — успокоила его Алина.
Танцевал Андрей действительно плохо. Он заинтересованно посмотрел на другие пары, и у него слегка отлегло от сердца: выпускников балетной школы и поклонников спортивных танцев здесь явно не было.
Она была высока ростом, их глаза оказались практически на одном уровне. Преодолевая робость, Андрей осторожно, но крепко обнял Алину за талию. Она улыбнулась ему, словно подбадривая, и податливо прильнула своим гибким упругим телом. Музыка лилась прекрасная и печальная. Комков неумело кружил в танце самую красивую в мире женщину, жадно вдыхал легкий аромат ее духов и был счастлив.
Следующая мелодия была более быстрой: парочки вокруг как по команде распались и принялись за ритуальные пляски индейцев. Но Андрей и загадочная, темная Алина не могли и не хотели оторваться друг от друга: они все так же, уже не в такт, кружились в медленном танце и не замечали ничего и никого вокруг. Пропал, понял вдруг Андрей. Попал в плен, в омут или как это можно назвать… Ему нужна вот эта, опасная и неземная, а тепло домашнего очага и детский визг, о которых так просила его мать… Их не будет с ней. Счастье с ней будет ярким, острым, сквозь боль и слезы, и наверняка очень и очень коротким…
Прошла целая вечность, прежде чем их танец закончился. Музыка внезапно смолкла. Андрей, медленно возвращаясь в реальность, недоуменно обернулся в сторону барной стойки: бармен с озабоченным видом возился у пульта — что-то у него там не ладилось.
— Кажется, это надолго, — с сожалением сказала Алина.
— Похоже на то, — вздохнув, согласился Комков.
Как полагается галантному кавалеру, он собирался поцеловать даме руку и проводить ее к столику, но дама решила иначе.
— Мне сказали, здесь можно снять комнату? — спросила она, улыбаясь и не позволяя ему отодвинуться.
— Да, — сказал Андрей.
— Ты все еще хочешь согласовать программу на ночь?
Андрей кивнул, не отрывая взгляда от ее губ.
— Тогда действуй! — Алина отпустила и легонько толкнула его в грудь. — Я жду!
Андрей снова кивнул и торопливо бросился к друзьям: он вдруг вспомнил, что у него практически не осталось денег — последнюю наличность выгреб, расплачиваясь за виски. Придется лезть в кабалу к бандитам, то есть к Генке.
— Ну, вы зажигали, класс! — Генка поправил очки. В его голосе сквозь восторг проскальзывала легкая зависть.
— Денег дай, — сразу взял быка за рога Андрей — времени у него было в обрез: вдруг Алина передумает?
— Сколько тебе? — Генка тут же полез за бумажником.
— А сколько здесь номер до утра плюс шампанское?
Генка присвистнул, отсчитал несколько купюр и сунул другу:
— Держи, должно хватить.
— Парни, простите, я…
— Да ладно, беги уж! — Генка пожал ему на прощание руку. — Сразу видно — спецназ, быстро ты ее…
— Не завидуй, Гена, не завидуй! — сказал Андрей голосом Абрама из анекдота. — Все равно размер не твой. Борька, пока!
Борька слабо улыбнулся и помахал рукой на манер Леонида Ильича.
Андрей обернулся, шагнул к девушке своей мечты и замер. Она одиноко стояла посреди опустевшего танцпола и вдруг показалась ему совершенно чуждой этому бару, залу, столикам с вальяжными полупьяными посетителями, снующим официантам… Она не принадлежала этому приземленному миру приятного времяпрепровождения. Она была другой. Словно черный сверкающий бриллиант с острыми гранями. Влюбился, снова с покорной обреченностью подумал Комков. Безнадежно влюбился. А ведь ты не знаешь о ней ничего, кроме имени, которое ей удивительно не подходит, и того, что она очень плохо паркует свой черный BMW, но уже готов идти за ней на край света.
— Пошли, — сказал он, беря ее за руку.
Ловко перехватывая его кисть и продергивая на себя, Алина на встречном движении вдруг оказалась совсем близко, грудь в грудь. Андрей почувствовал ее дыхание на своем лице.
— Пошли, — шепнула она и нашла его губы своими — мимолетный поцелуй обдал жаром. — Я хочу тебя. Пошли скорее, пока я не изнасиловала тебя прилюдно.
— Вы все обещаете, обещаете, товарищ сержант…
И они пошли.
…Хмурый невыспавшийся Батон торопливо избавился от недокуренной сигареты и, гремя цепочкой и засовами, открыл запертую на ночь дверь. На Алину, брезгливо морщившую нос от табачного дыма, он поглядывал с опаской, а на Андрея — с недоумением. Комков подумал про чаевые, но в кармане было совершенно пусто.
— Когда смена-то, караул? — спросил он сочувственно.
Батон машинально глянул на часы:
— Через час только подъедут.
— Ну бывай.
— Заруливай, если чего.
Алина нетерпеливо дернула Андрея за руку: разговора с пустым местом, которым был для нее швейцар-охранник, она не одобряла.
Утро было пасмурным и ветреным. По асфальту стоянки мела поземка. Андрей зябко поежился.
— А ты говоришь, я машину плохо поставила. — Алина достала брелок — «бумер» послушно кликнул и подмигнул хозяйке фарами.
Они торопливо укрылись в машине от ветра. Девушка поспешила завести двигатель — за ночь автомобиль выстыл, и в нем было очень холодно.
Алина потерла разом озябшие пальцы. Андрей взял ее руки в свои и подышал на них, пытаясь согреть. Потом, слегка увлекшись, начал целовать.
— Еще совсем чуть-чуть — и мы задержимся здесь еще на сутки, — сказала Алина и вздохнула. — А у меня сегодня дела. Отпусти, пожалуйста. Кажется, этот сундук немного прогрелся, надо ехать.
Андрей неохотно отпустил. Алина включила передачу и рванула с места, как на пожар. Со стоянки на трассу они вылетели торпедой — светлый УАЗ шарахнулся от сумасшедших с испуганным взвизгом клаксона, — развернулись в сторону города и понеслись. Черт, подумал Андрей, чувствуя, как его слегка вдавливает в кресло.
— Тебя домой? — спросила Алина.
— Ага, если нетрудно, — сказал Комков. — Впрочем, я могу и пешком пройтись…
Алина посмотрела на него хищной, многообещающей улыбкой пантеры. Багира, вот ты кто, подумал Андрей. Ему стало жарко от этого взгляда — тело тут же вспомнило все то, что они творили ночью. Алина перевела взгляд на дорогу, но ее рука, оставив не нужный пока рычаг переключения передач, легла на его колено.
— Ты хочешь, чтобы я набросился на тебя в автомобиле? — хрипло произнес Комков.
— Ага, если нетрудно, — передразнила его Алина и хихикнула, словно проказливая девчонка. — То есть, конечно, нет. Но как-нибудь попробуем, ладно?
До города они долетели практически мгновенно. Там Алина, к большому облегчению Комкова, оставила свой экстремальный стиль вождения и аккуратно выдерживала скоростной режим. Было еще очень рано, однако утро первого трудового дня недели уже выгоняло машины и людей на улицы: работа есть работа.
— Может, поднимемся, попьем кофе? — предложил Андрей, когда они уже были на месте.
Та на минуту задумалась, потом решительно мотнула головой.
— Нет, мы его точно до обеда пить будем. — В голосе ее сквозило ничем не прикрытое сожаление. — Прости, нет.
Алина поцеловала Комкова на прощание и торопливо отстранилась.
— Мне пора.
— Понял, не дурак, уже ухожу. — Андрей распахнул дверцу чуда забугорного автопрома.
— Не дуйся, — попросила Алина. — У меня правда важное дело. Вечером я тебя найду.
На улице было все так же холодно. Андрей стоял и смотрел, как черный «бумер» ловко разминулся со встречной «Волгой» и исчез в арке между домами. Скорее бы вечер!
— У тебя лицо счастливого идиота, — констатировал незаметно приблизившийся Борька. Вид у него был помятый и мрачный.
— Ты как, живой, бедолага? — спросил Андрей, улыбаясь.
Борис неуверенно пожал плечами.
— Еще не знаю… Два дня пьянки подряд — для меня это слишком.
«Волга» приехала за Скворцовым: она развернулась на стоянке возле дома, вернулась и плавно затормозила возле разговаривающих друзей.
— Здорово тебе вчера от супруги досталось?
— Хуже. — Голос у Бориса стал совсем похоронным. — Просто не разговаривает… — Он посмотрел на услужливо распахнутую дверцу автомобиля и сказал: — Ладно, поехал я… Кстати, тебя на обед ждут, не забудь.
По лестнице Андрей взлетел как на крыльях. Ему было хорошо. Никаких следов вполне заслуженного похмелья не ощущалось. Дома Комков разделся, поставил на плиту чайник и, чтобы куда-то деть переполнявшую его энергию, решил сделать короткую гимнастику. Минут через двадцать, уже после душа и в старом халате, напевая старый гимн красных авиаторов, он разыскал тот самый кофе, на который пытался заманить в своё логово «невинную» девушку. Кофе оказалась ровно одна ложка в старой жестяной банке «Нескафе». Точно до обеда бы пили, подумал Андрей. На его лице появилась мечтательная блаженная улыбка. То, что они делали в тесном номере на полутораспальной кровати… Кое-чего из их совместных с Алиной упражнений он не видел ни на видео, ни на страницах «Камасутры».
Сахару к кофе не нашлось. Комков присел на табурет, отхлебнул горький обжигающий напиток и попытался привести свои мысли и чувства в порядок.
Итак, сказал себе Комков, ты наконец-то влюбился, поздравляю. Теперь плюсы и минусы. Сначала плюсы.
Комков громко хмыкнул: достаточно посмотреть на свою счастливую рожу в зеркале — и с плюсами все понятно. ТАКОЙ женщины, в этом он был сейчас совершенно уверен, больше не существует во всей Вселенной. И эта женщина ответила ему, ничем не примечательному лейтенанту, взаимностью. Оркестр, туш!
Андрей посмотрел на дно незаметно опустевшей чашки, задумчиво повертел ее в руках и поставил на стол. Теперь минусы.
Он не знает, кто она, где живет, чем зарабатывает на жизнь — а зарабатывает, судя по ее машинке, весьма! А то, что девочка она не простая, видно невооруженным глазом. О простых, даже очень обеспеченных, Генку специально предупреждать бы не стали. И тут вариантов столько, что гадать бесполезно… Отсюда: существует ли такой вариант, которого лично ты, лейтенант Комков, не смог бы для себя принять и решил порвать с этой женщиной? Андрей задумался и тяжело вздохнул. Нет, такого варианта нет. Самое для него страшное — если она окажется снайпером с «той» стороны… Но ЕЙ он готов простить и это…
И наконец, главное: он не знает пока, насколько серьезно Алина относится к тому, что между ними произошло. Что это для нее: легкий эпизод между делом — или любовь до гроба, как у тебя, лейтенант?
Комков невесело усмехнулся. «Нынешние-то девки не те» — вспомнил он слова матери. Да, не те… А впрочем, сам-то ты — «тот»? Сколько раз задирал юбки безо всяких высоких чувств, руководствуясь только напряжением в паху…
Ладно, решил Андрей, будь что будет. Война план покажет. Как раз в этот момент зазвонил телефон.
— Здравствуйте, — сказала трубка далеким девичьим голосом.
Андрей сразу узнал Свету Симонову и испытал острый приступ стыда: со своими любовными переживаниями он совсем забыл о друге.
— Здравствуйте, Света, — сказал Андрей. — Как там у вас? Олег на связь не вышел?
— Вышел!!! — Даже через паршивую междугороднюю связь было слышно, что голос у Светы звенит от радости. Она здорово напугалась за брата. — Он подругу старую встретил, они в какой-то дом отдыха за город уехали, а у нас тут снега намело, и связи никакой долго не было, он сам здорово переволновался, извинялся очень…
Света тараторила как из пулемета.
— Ну, слава богу, нашелся, — с облегчением сказал Андрей, воспользовавшись секундной заминкой на том конце трубки. — А то я уже к вам собирался…
— Я вам еще вчера вечером звонила, чтобы вы не волновались, — сообщила Света. — Но вас, кажется, дома не было…
Ну конечно, подумал Андрей. В «Черной кошке» я был… А уж как за Олега переживал… Симонов был его лучшим боевым другом, а он поговорил по телефону с его сестрой и поехал пить.
— Олег пообещал и вам позвонить, сегодня или завтра. Он сказал, что вы эту девушку тоже знаете, и хочет передать от нее привет!
— Ага, хорошо, — сказал Андрей.
— Ну ладно! Не буду вас больше отвлекать, мне в институт бежать пора! До свидания, Андрей!
— Пока, Света…
Андрей положил трубку и наморщил лоб. Какие такие у него с Олегом общие старые знакомые женского пола? В госпитале медсестер они, грешным делом, тискали разных… Ерунда какая-то…
Ладно, объявился, кобелина, позвонит — сам скажет.
Андрей посмотрел на часы — было начало девятого. Что-то он хотел сделать сегодня и с утра. Цепочка «извещение-почта — ценная бандероль — книга» — тут же вспыхнула у него в мозгу. Андрей быстро нашел извещение, взял с собой паспорт с военным билетом, оделся, утеплившись от ветра.
К почте он шел на полном автопилоте. Мысли его без спросу возвращались к Алине, вернее, они от нее никуда не уходили. Все остальное казалось второстепенным, неважным… Даже эта загадочная книга, которую он не показывал никому, кроме Симонова, утаил даже от Черняка.
На почте дежурили тетя Сима и какая-то молоденькая девица.
— Ого, Андрюшка, никак на побывку прибыл! — Сима хорошо знала и самого Андрея, и его мать, и его покойную тетку Майю. — Надолго?
— Недели три еще пробуду, — сказал Андрей, доставая извещение и документы.
— Слышь, Марин?! Три недели холостой красавец тут совсем близко будет. Гляди, не теряйся! — Тетя Сима, как и матушка, не оставляла попыток его сосватать.
Андрей посмотрел на Марину повнимательнее. Она была хорошенькой и… хорошей. Редкий случай, когда это видно сразу. Андрей ощутил укол непонятной самому себе горечи. Вот оно, тихое рыженькое счастье. Верное и спокойное… Он грустно улыбнулся в ответ на ее заинтересованно вспыхнувший взгляд. Поздно, Марина. Уже поздно.
Андрей забрал бандероль, вежливо попрощался и вышел.
Погода все портилась, вьюжило, небо налилось непроницаемым свинцом. Комков сунул сверток под мышку и спрятал руки в карманы. Алина, Алина, Алина… Надо позвонить Генке, подумал он. И долг отдать, и расспросить поподробнее.
А в общем… Скорее бы вечер…
