ГЛАВА 17,
в которой друзья отправляются в конный поход — и, как всегда, не без происшествий
— Ты уверена, что здесь безопасно? — уже в третий раз спросил Орри у Маши. — А если она снова припрется, чего делать будем?
Буйство провалившейся к нам ракшасы произвело на него неизгладимое впечатление. Несмотря на то что Маша ему дважды подробно рассказала о гаснущих порталах и даже рисовала на песке схему, почему ракшаса не могла остаться в нашем плане, гном упорно ей не верил и был не в силах выпустить из рук свой громобойный штуцер, который сегодня оказался очень к месту, чтобы спасти наши головы от совершенно безобразного их отрывания, или какие там у ракшасы были творческие планы на наш счет. Хотя, с моей точки зрения, Орри-пулеметчик был куда полезней отряду, чем «штуцероносец».
— Не припрется. И в любом случае я сторожей наставила. Никто сюда тихо не придет, разве что сам Пантелей.
— А если Пантелей?
— А если Пантелей, то он нам и нужен. Разберемся, — устало пробормотал я, перевернулся сбоку на спину и хлебнул армирского коньячку из серебряной фляжки.
Коньячок оказался здесь не менее кстати, чем упомянутый штуцер. Срочно требовалось снимать последствия стресса. Травмы же подлечились из моих запасов целебных бальзамчиков, воткнувшуюся в руку щепку выдернула Лари, после чего запечатала рану каким-то заклинанием, хранившимся у нее в браслете. А вот последствия моральных травм лечились отличным коньяком, отдающим божественным виноградом со склонов Прибрежного хребта. Хорошо! К фляжке и Лари уже приложилась, и Маша. А гномы достали флягу с водкой и, помянув Бороду Прародителя, залили в себя по паре стопок, закусив чесночными сухариками.
Коней обнаружили прямо за воротами усадьбы, через которые мы вышли осмотреть окрестности. Большая конюшня, в которой было больше двух десятков лошадей и мулов, обслуживалась троими рабами-конюхами в колдовских ошейниках, которые Маша чуть ли не щелчком пальцев с них сняла, к их великому удивлению. Да и моему тоже, потому что рабские ошейники снимаются лишь хозяином.
— Валер научил, — усмехнулась Маша, ответив на мой немой вопрос. — Он ведь рабом был до шестнадцати лет, пока Силу чувствовать не начал. И первое, что придумал, — заклинание «как сломать ошейник». И всех потом ему научил, кто желает. А своих учеников обязательно.
Рабами оказались трое друэгаров, и за подаренную им свободу, в которую они поначалу долго не верили, бывшие рабы взялись караулить ночью, выбрать лучших коней, нарисовать карту и даже пожарить мясо — половина свиной туши обнаружилась на леднике в подвале особняка. И теперь со двора тянуло божественным ароматом жареной свинины: друэгары жарили здоровые ломти мяса прямо на костре во дворе. Почему не на кухне — я, признаться, так и не понял.
Сами мы обосновались в столовой, все вместе, сдвинув длинный стол к дальней стене, решив спать сегодня по-бивачному — на полу. Разбредаться по спальням не хотелось: мало ли что случится, да и спальни здесь вампирские, после этих мертвых тварей в них и заходить противно, не то что на кровати лежать.
Что можно сказать? За портал мы прорвались. Идея сдать вампиров местным охотникам оказалась для нас удачной. Потери были только у них, тела троих нордлингов мы сожгли, побрызгав друидским очищающим зельем. У нордлингов только такое погребение в обычае, так что сделали все правильно. Орри даже на их языке прощальную вису прочел — обращение к Вотану и Тору, которым положено сопровождать погибших воинов на костер.
Теперь мы сидели за столом, готовились к продолжению пути, сравнивали нарисованную друэгарами карту с той, что имелась у нас. Выходило по ней, что мы находимся в местности, называемой Нечистыми логами, что нас не слишком радовало. Это пакостное местечко состояло из холмов и густого леса, разбитого на куски маленькими Дурными болотцами. Как образовалось такое уникальное явление — никто не знает. Дурные болота всегда большие, а тут и по версте в поперечнике не встретишь, в распадках меж холмов устроились. К тому же их много, попадаются они часто, и нечисти производят и приманивают изрядно.
Кстати, никто так до конца и не понял, что это за Дурные болота такие. И почему зачастую из разных болот разная нечисть лезет? И даже непонятно откуда она берется. Слышал я теорию, и мне она внушает большое доверие, что в болотах этих порталы из нижних планов, причем в разных болотах из разных, вот из них обитатели этих самых планов и выползают.
Со слов друэгаров выходило, что сама дорога безопасна, по крайней мере частично, однако ночевать и на ней не рекомендуется. Все, кто здесь ездил, всегда выезжали с раннего утра — и никогда в это время. А затем останавливались в убежище в холмах, но что за убежище и где именно — они не знали, потому что никогда не покидали этой усадьбы.
Поэтому мы и остались тут. Что такое ночевка вблизи Дурного болота, знают даже дети — попытка скормить самого себя какой-нибудь чрезвычайно мерзкой твари. Поэтому решили ничего не изобретать, а поступить как все — выехать завтра с утра пораньше.
В общем, решили провести время с пользой. Я разобрал свою «вампирку», к которой осталось совсем не густо спецпатронов, все больше с картечью, почистил, потом заново собрал. Затем тщательно осмотрел свою драгунскую СВТ-К. Черт его знает, что нас ждет по дороге, так что вооружусь на все случаи жизни.
Ели мясо, приготовленное на углях, выпили вина. Люди думают, что вампиры только кровью и питаются, но это не так. Они и едят, и пьют, и нуждаются в продуктах. Хоть и мертвые, а за счет одной магии с кровью жить веками неспособны. Проверено — умереть с голоду, равно как и без крови, вампир не может, но превращается в беспомощное существо, похожее на мумию, что хуже всякой смерти. Вот чтобы и дальше процветать, завели они здесь немалый запас еды, которым мы и воспользовались, когда Маша проверила ее на яды и проклятия.
Ночь прошла спокойно, в зале горел очаг, сторожки, которые расставила Маша, никаких сигналов не подавали. Думаю, что причиной тому было вампирское гнездо, которое процветало в этой усадьбе до нашего визита. Вампир ведь чем уникален — он одновременно и нежить, потому что мертвец живой, и нечисть, потому что человеческое естество заменено демоном. И именно вампиров не трогает ни одна тварь, потому что даже обычным монстрам, которым все равно кого рвать, не гниющая лишь в силу действия магии мертвая плоть не по вкусу. Кстати, во многих местах вампиров считали чуть ли не повелителями всей нечисти и нежити, да только это болтовня глупая. Просто они везде за своих, или всем на вкус противны.
Встали мы перед самым рассветом. Освобожденные рабы-друэгары не обманули, собрав нам и оседлав к утру семь невысоких крепких коней вроде степных — пять под седло и двух под вьюки. А заодно и себе выделили гужевой транспорт из бывших хозяйских запасов. Местные вампиры огнестрелом не брезговали, понимали, что прогресс штука такая… объективная. В общем, друэгарам хватило, чтобы неплохо вооружиться для путешествия.
Попрощались они с нами низкими поклонами, да и поехали втроем на трех конях и с шестью мулами на север, в сторону обжитых земель. Путь им предстоял далекий, почти к Норлагу, ехать и ехать. А мы по той же дороге направились на юг, вытянувшись в кавалькаду.
Вспомнилась драгунская бытность моя, хоть с тех пор с конями дела почти не имел. Конек попался одновременно резвый и спокойный, да еще и иноходец харазской породы, отчего в седле не трясет, а лишь плавно покачивает из стороны в сторону. Этим харазские кони и знамениты: неутомимы и всадника берегут. С умом подбирали коней в вампирской усадьбе.
Иного хода, кроме как конному, тут и не было. Дорога вилась среди некрутых, поросших густым лесом гор, точнее, юго-западных предгорий Лесного хребта, в распадках между которыми текли реки, а подчас скрывались Дурные болота, заметные по странно клубящемуся, почти живому туману над ними.
Противоестественный ландшафт, игра и шутка Пересекшихся сфер: нигде такого больше нет, чтобы чередовались холмы с болотами. Дорога в ширину была достаточной трем конным разъехаться, засыпанная то побуревшей хвоей, то сухими листьями. Стук копыт почти полностью гасился, но тихо не было. Птицы старались перепеть друг друга, стрекотали сверчки, почувствовавшие уже летнюю жару и радующиеся солнцу, журчали ручьи, пробиваясь через заросшие зеленью низины, плеща маленькими водопадами. Время от времени видели мы горных кроликов, которые нас совершенно не боялись, из чего я сделал резонный вывод, что люди на них тут не охотятся. А значит, люди бывают редко.
Солнце только взошло из-за хребтов, ночная нечисть уже скрылась, кони шли бодро, и настроение поднялось. Что ждет нас впереди, только сама судьба ведает, но то, что ожидало нас позади, мы все же прошли. И через вампиров прорвались, и от самой Слуги Черной богини отбились, а это многого стоит. Такие мы орлы, понимаешь.
К радости моей, Маша в верховой езде оказалась достаточно искушенна, и с ней проблем не было. С Лари проблем не бывает вообще, если ей подраться не с кем, а вот гномы с конями оказались в отношениях натянутых. Непривычные они к верховой езде, вот и ерзают в седлах. Но тут уж ничего не поделаешь, пешком не пойдем. Они это понимали тоже, поэтому лишь сопели, кряхтели и вздыхали, но не жаловались.
Маша понемногу подколдовывала, неспешно, не напрягая сил, «заливая» в свой амулет какие-то боевые заклинания. Тонкая нитка Силы тянулась откуда-то сверху, собираясь в крошечный прохладный вихрь возле звезды с алмазом в центре, что висела у нее на груди. Это хорошо. Глядишь, случись чего — и отбиться поможет, и силы сохранит. Она у нас теперь чуть не за главную ударную силу. Тяжелая артиллерия, невзирая на хрупкое сложение.
— А про ловушки тебе точно никто ничего не говорил? — неожиданно спросила подъехавшая Лари, словно продолжая прерванный разговор.
— Не говорили, — покачал я головой. — Думаешь, могут быть? Здесь два дня пути все же.
— Ну и когда по этому пути в последний раз ездили? — чуть с иронией спросила она.
— Несколько дней не ездили, это точно, — уверенно сказал я.
Тут и минимума знаний по «следопытству» достаточно, чтобы понять, что дорога эта в основном простаивает.
— Вот и прикинь, — с нажимом сказала она. — Могут придумать что-нибудь.
— Магию я почувствую, — пожал я плечами. — А так… если только какую-то тварь заклятием к конкретному месту привязать. Так делают.
— Зачем? — переспросила Маша.
— Представь, что серый медведь вместо охоты на половине всего леса, где он хозяин, почему-то вынужден крутиться в одном месте. Он начинает жить впроголодь, отчего звереет окончательно. Затем едем мы, а он на нас кидается немедленно, — объяснил я.
— Медведь? — уточнила она.
— Да к примеру! Я даже случай знаю, как в одном месте трех этеркапов к одной поляне привязали, хотя они друг друга терпеть не могут. Никто мимо пройти не мог — всех сжирали.
— И что? — очень неконкретно уточнила Маша.
— Что? — переспросил я. — Да сбросили четыре напалмовых контейнера с самолета — и пожгли все, к демоновой бабушке. Это эльфы в Левобережье на нашу разведку такую ловушку устроили. Два патруля пропало в полном составе: вляпались в паутину.
— А я со змеями в тоннеле встречалась, — сказала Лари. — Сразу не почувствовала, а потом едва сбежать успела. Их там не только держали заклинанием, но еще и подманивали отовсюду. Столько набралось, что они чуть не под потолок его собой забили.
Маша задумалась, причем глубоко. Все замолчали, только кони фыркали иногда да мягко постукивали их копыта. Около полудня я заметил совершенно не скрывавшуюся ни от кого мантикору на склоне горы, что поднималась по другую сторону распадка. Хищник увидел нас и пристально следил, но никаких враждебных действий не предпринимал, лишь хвостом с палицей нервно помахивал. Слишком нас много: не добыча. А будь один или даже вдвоем мантикора вполне могла пойти по следу, а то и вперед — засаду устроить. Хитрая это тварь, упорная. И умная. А раз умная, то соображает, что в таком количестве мы ей не по зубам.
Так, в тишине и относительном покое, прошло время до полудня. В полдень объявил привал, к великой радости гномов, с трудом сползших с седел, с бранью и кряхтением. Однако расстелить свои клетчатые пледы они не забыли: только после этого со стонами повалились на них.
Долго не прохлаждались. Демоны его ведают, по какому графику обычно здесь передвигались те, кто проходил этой дорогой до нас. Про убежище мы лишь знаем, что оно в дневном переходе от усадьбы, а вот какой у них был дневной переход, мы ведать не ведаем. Перекусили наскоро, подтянули подпруги — и через полчаса снова были в седлах.
Когда дорога завернула за склон холма и потянулась в густой тени, я насторожился. Для иной нечисти и ночь не нужна, достаточно тени. Тот же вампир только прямых солнечных лучей боится, а в тени так и нормально ему.
Я оторвался немного от нашей кавалькады и поехал дозором вперед, прислушиваясь скорее к своим ощущениям, чем присматриваясь к окрестностям. Взгляды ловил несколько раз, но не агрессивные, а скорее настороженные. Кто-то наблюдал за нами из леса. А кто? Тут одни боги ведают, даже кролик мог.
Дорога, извиваясь, шла вниз, деревья сменились зарослями упырьей травы — высокой, в рост человека, с мясистыми стеблями с красноватыми пятнами, отчего ее так и назвали. Слева и справа сквозь нее просвечивали бока заросших мхом валунов, жужжали комары. В середине лощины серебрился и играл мелкий ручей, и дорога пересекала его вброд.
Насторожился я тогда, когда помимо легкого ветерка колдовства из-за спины, от Маши, почувствовал след магии впереди. Слабый, размытый, но достаточный для того, чтобы задуматься. Какая магия может быть посреди безлюдных, поросших лесом холмов? Дружественная? Ох сомнительно… А вот от этеркапа, к слову, примерно так и должно тянуть. Да и конь подо мной вдруг захрапел, уперся и попятился. Кони нечисть и хищника всегда чуют.
— Стой! — скомандовал я, постучав пальцами по амулету.
Кавалькада остановилась, а я спешился, передав поводья своего коня подъехавшей Лари.
— Что случилось? — спросила она.
— Не знаю. Прогуляюсь, разведаю, — ответил я.
— Ну… зови, если что… — сдержанно улыбнулась демонесса.
Волшбой тянуло откуда-то из самой низинки, от ручья. Что там такое? Очень уж… того, на ловушку похоже, это место и не обойдешь. Что же там еще может быть? А если ловушка, то как проходили мимо нее те, кто ездил до нас?
Да и идти туда можно только по дороге. Если полезу через упырьку, то на шаг вперед видеть не буду — мало ли во что вляпаюсь? А по дороге… ловушки для дороги и ставятся обычно. Только выбора все равно нет, так что благословите, светлые боги и боги удачи…
Пошел аккуратно-аккуратно, медленно-медленно, прижав красное дерево приклада к плечу и поводя стволами ружья из стороны в сторону. Мало ли кто из зарослей кинуться может! До источника магии еще далеко, шагов пятьдесят, наверное, а может, и все сто, пока трудно понять, но ведь про ловушки из хищника или нечисти, привязанных «длинным поводком» к источнику магии, я сам рассказывал недавно. А если там мантикора, к слову? Как прыгнет сейчас… Нет, мантикоры быть не может, она к магии иммунна… И этеркапы живут в лесу… а тут ручей да камни, а меж камней трава… Непримятая трава. Значит, никто через нее не ломился напрямую. Что это значит? Это значит, что смотреть надо под ноги, а не вверх.
А если под ноги, то надо было… Нет, все же я умный. Не стал убирать двустволку в чехол, как поначалу собирался. Карабин в таких зарослях не годится. Так оно поглавней будет… с картечью-то.
Еще десяток шагов вперед — источник волшебства сместился чуть правее. Не на дороге он, в стороне, почти у самого ручья. Значит, по ручью к нему подойти можно. Остается надеяться, что там не гнездо водяных змей. Впрочем, водяные змеи меня мало волнуют, их только босому опасаться следует, а ботиночную кожу им в жизни не прокусить. Ботинок только сколопендра пропороть может. Жвала у нее что клещи твои. Ой… Точно. Сколопендра. Причем стальная. В таких местах стальные водятся, между камнями в низинах. И место подходящее, мы все же от Твери на юг изрядно забрались. Тут они и должны быть.
Я почувствовал, как под панамой зашевелились волосы, а по спине пробежала волна озноба. Вспомнилась бурая лесная дрянь, что тогда чуть не убила меня. А заодно и сколопендра в прозрачной сфере — иллюзия, которой Маша пугала ас-Мирена. Я даже ощупал флакон с противоядием в кармане разгрузки. Мало ли что! После того случая как-то некомфортно мне при одной мысли об этой гадости.
Прислушался. Тихо, только трава шуршит под ветром да вода журчит. А что я должен услышать? Как сколопендры рычат или что? Они же вообще немые и бесшумные. И слепые, кстати, так что, даже если какая напасть соберется, я ее взгляда не почувствую. Вот это и плохо. Когда бурая в лесу мне в ногу вцепилась, я тоже ничего не подозревал. Они на тепло и ауру наводятся. А я совсем разбалован своей «взглядо-чувствительностью», не всегда она мне на пользу идет…
Серо-стальной блеск между камнями, что-то похожее на мелко витую упругую пружину — неправдоподобно гибко, ртутью струится между камнями в мою сторону по самой кромке воды.
Грохнул дробовик, стегнула картечь по камню, выбив искры и пыль, взметнулось кольцами стальное тело с бахромой конечностей по бокам, выгнулось упруго, забилось в судорогах. А я попятился назад, крикнув во всю глотку: «Тревога! Хватай ружья!» А затем еще раз, уже тщательно прицелившись, пальнул в бьющуюся между камнями сверкающую сталью тварь.
К счастью, панцирь у нее обычный, хитиновый, он только выглядит стальным, поэтому два выстрела из десятого калибра разнесли почти всю переднюю часть тела сколопендры на куски, забрызгав чем-то желто-зеленым и неимоверно смердящим камни вокруг. А я, продолжая пятиться, переломил стволы, толчком на себя выбросил гильзы и, выдернув из прикладного патронташа еще два увесистых латунных цилиндра, затолкал их в патронники.
Еще одна! Ползет-струится между мелкими камнями, расталкивая их боками, голова из стороны в сторону виляет, тело извивается нереально, словно кем-то нарисовано оно на земле и каждую секунду перерисовывается заново. Выстрел! И мимо, картечь прошла выше, выбив целое облако мелких камешков из дороги. Второй выстрел: сколопендру сложило пополам и швырнуло от меня на высокий плоский камень, по которому она скатилась вниз — и вдруг резво направилась ко мне. И я побежал. Человек бегает быстрее, чем сколопендра ползает, никогда нельзя дожидаться, чтобы она близко подобралась — она еще и ядом плеваться умеет, если укусить не может, а именно стальная даже прыгнуть способна.
На ходу перезарядил «вампирку», но стрелять не пришлось. Прямо с седел выстрелили Маша и Лари, а гномы уже встали по бокам от них, подняв оружие, подстраховывая.
— Сколько их там? — спросил Орри, поудобней перехватывая пулемет.
— Откуда я знаю? — поразился я неуместному вопросу. — Иди вон в травку да посчитай.
— Там магическая приманка, — сказала Маша, тоже перезаряжая двустволку. — Если здесь вообще сколопендры водятся, она могла их со всех окрестностей собрать. Часто они здесь попадаются?
Это она у меня спросила. Я лишь пожал плечами и ответил:
— Мужик, что меня охотничьей науке учил, Борис Дубинин, видел в горах настоящие кубла, как у змей. Штук по сто в одной пещере собиралось. Но думаю, что здесь столько нет. Да и передохли бы они с голоду на такой маленькой площади.
— Не обязательно, — покачала головой Лари. — Если приманка слабая, то они не все время возле нее живут, а просто возвращаются постоянно. Тогда и с голоду не помрут.
Опять блеснула нестандартными знаниями наша на первый взгляд непутевая спутница. А что ни спроси — все она знает. Интересно, сколько ей лет?
При этом мы глаз не отрывали от зарослей. А я пытался определить как можно точнее, где эта самая приманка. Похоже, что как раз за наклоненным большим валуном, обратившимся к нам плоским боком. Оттуда тянет Силой, без сомнения.
— Еще одна! — крикнул Орри, и загрохотал пулемет.
Пули хлестнули по камням, причем несколько из них рикошетами взвизгнули прямо над нашими головами, заставив меня мысленно обматерить пылкого пулеметчика, но почти подкравшаяся к нам сколопендра проворно метнулась в заросли. И забуксовала, охваченная нитью Силы, тянущейся из раскрытой ладони Маши. Снова дважды грохнуло — Балин двумя выстрелами располовинил тварь. А по половинкам, бьющимся на земле, дважды пальнула Лари, превратив их в четвертинки.
Еще есть? Если есть, то где может быть? У приманки. А как далеко до приманки?
— Что делать будем, дорогой? — спросила Маша. — Я их почему-то совсем не чувствую. Почему так, кстати?
— У стальных сколопендр панцирь их ауру блокирует. А сама аура слабенькая, тварь ведь совсем тупая, — пробормотал я в ответ и опять стал медленно приближаться к ручью.
Я услышал, как Лари соскочила с лошади, уже здорово нервничающей, и встала рядом со мной, подняв дробовик. Кони вообще понемногу начали сходить с ума, и Балину пришлось железной рукой наводить порядок. И ведь совсем не значит, что они чуют живых сколопендр — их как раз запах мертвых пугает. Только суету вносят.
— Стой! — раздался голос Маши. — Ни шагу.
— Что случилось? — крикнул я, не оборачиваясь и не отводя глаз от камней и зарослей травы.
— Я их почувствовала. Там еще две или три, они прямо за тем камнем, что перед тобой.
Я почувствовал легкое истечение магии, и прямо из-за плеча у меня вылетел маленький золотистый светлячок, метнувшийся к камню и повисший над ним. Примитивная указка, одно из самых простых заклинаний. Но иногда бывает полезным, как сейчас.
Я на ощупь расстегнул клапан большого кармана на животе, нащупал большой цилиндр зажигательной гранаты. Свел усики, размахнулся… и за камнем полыхнуло огромным шаром почти белого пламени. Волна жара заставила нас попятиться, упырья трава мгновенно почернела вокруг и рассыпалась пеплом, а из пламени выскочили сразу три огромные сколопендры, кажущиеся светящимися в отблесках фосфорного огня, и заструились прямо к нам.
— Демоны темные! — аж подскочила с испугу Лари и открыла частый огонь из «тарана».
Ракурс был неудобный, но убить одну и попасть во вторую она все же смогла. Я тоже пальнул картечью по той, что была слева, промахнулся, прицелился опять, чувствуя, как холодеет спина и ужас наполняет желудок, — она была уже опасно близка. Но тут вмешалась Маша. Тварь вдруг закрутило по земле и потащило назад, в огонь. А заодно и двух других — мертвую и подранка. Их тащило медленно, но неотвратимо. Мне даже показалось, что Маша делает это намеренно, давая тварям насладиться предвкушением смерти. Интересно, может ли столь скудный разум это осознавать?
Сколопендры, захваченные арканом Силы, бились и корчились с такой скоростью, что разглядеть их было почти невозможно — лишь размытые силуэты, треск сочленений панциря и разлетающиеся во все стороны мелкие камешки с тропы. Их подволокло к уже начинающей опадать стене огня, затем словно пинком втолкнуло внутрь. В языках пламени замельтешило нечто бесформенное, потянуло отвратным запахом, словно дерьмо в резиновой покрышке сгорело, а затем все шевеления стихли.
— Вот так, — явно гордясь собой, заявила Маша.
— Ага, примерно, — согласился я, переводя дух и перезаряжая стреляный ствол «вампирки».
— Неплохо, — с уважением кивнула Лари.
Гномы промолчали, только Орри перехватил «дегтярь» поудобней.
— Думаешь, все? — спросил я, наблюдая, как все ниже и ниже опускается костер, вызванный разогнанной магией смесью напалма и белого фосфора.
— Ничего больше не чувствую, только приманка на месте, — покачала головой Маша. — Но лошади успокоились.
Лошади действительно вели себя тихо, лишь перетаптывались на месте, опасливо глядя на огонь, который быстро опадал. И вскоре стих совсем, оставив после себя выжженное и закопченное пятно земли, опаленные бока валунов и покрывшуюся быстро уносимый жирным пеплом поверхность ручья.
Я сел в седло, да так и доразведал тропу до подъема на противоположный склон, не слезая, лишь «вампирку» перекинув поперек седла. Раз Маша сказала, что никого не чует, значит, там и нет никого наверняка. Я ей чем дальше, тем больше теперь доверяю.
Кони пошли вверх по склону, по тропе, вновь ставшей мягкой от опавшей листвы. Дорога втянулась под кроны могучего леса, буро-зеленые снизу и золотистые сверху стволы деревьев тянулись куда-то в невероятную высь, закрывая небо над головами. Откуда-то появилось много невероятно крикливых птиц, поднявших отчаянный шум, но кони шли спокойно, все мои «внутренние радары» сигналов тревоги не подавали. И это радовало, потому что нападение сколопендр на нас было явной ловушкой. Сами-то путешественники от вампирской усадьбы до конечного пункта наверняка каким-нибудь амулетом пользовались вместо «пропуска».
Дело шло к вечеру, жаркий день смягчился подувшим вдоль лощин прохладным ветерком, а я начал беспокоиться. Пора бы уже и обещанному пристанищу появиться — ночевать здесь, на полянке, совсем не хочется. В молчании и некотором напряжении проехали еще полчаса. А затем как камень с души: в маленьком распадке раздвоенной вершины холма показалось крепкое каменное строение без окон, лишь с крошечными бойницами да с немалой высоты башней на нем. Вот оно, убежище, Арланом-вампиром обещанное.
Откуда в этой глуши такая капитальная постройка? Невероятно. Однако все стала ясно, когда мы подъехали ближе. В зеленой густой траве затерялись массивные гранитные плиты старой дороги. Вот оно что! До Пересечения сфер тут проезжий тракт шел — отсюда и постройка такая основательная. Затем, после того как катаклизм заново перекроил лицо этого мира, тракт, скорее всего, потерял свое значение, а может, и просто оборвался, упершись в непреодолимые скалы. А убежище уцелело, потому как на века было строено.
Его даже подновили не так чтобы очень давно. Местами трещины в известке заделали свежим раствором. Следят за местом. Колючий плющ облепил стены старого укрепления, создавая им дополнительную защиту. Мало того что в окнах башни бронзовые решетки, не хуже чем в хорошей графской тюрьме, так и плющ этот лучше любой колючей проволоки, а вонзившиеся в тело шипы, случись такие заполучить, без знахаря и не вытащишь. Если ты сам не знахарь, разумеется.
Въезд в укрепление вел через массивные ворота из толстых досок, обитых все той же бронзой. Бронза не железо, стоит дороже, и тут не поскупились на обустройство. Воротца маленькие, калитка скорее, но конный проедет. Разумно все сделано, но на машину не рассчитывали — старая постройка, до пришлых появилась. На доски заклятие от гниения наложено, и его недавно подновляли. Даже бронзовые руны начистили, не поленился кто-то.
Спешились у ворот, я сразу за «вампирку» свою схватился. Надо проверить: не заселился ли кто здесь, пока людей не было?
— Схожу с тобой? — полувопросительно-полуутвердительно сказала Лари, подходя сзади.
— Не вопрос, пошли, — даже обрадовался я.
С демонессой поспокойней будет: чего она стоит в драке — все успели убедиться. А при конях колдунья с двоими гномами останется — тоже неплохо.
Я потянул тяжелую воротную створку, открывавшуюся наружу, заглянул внутрь. Полумрак, стойла для лошадей, солома на полу, вязанки сена. Свет пробивается похожими на золотые мечи лучами через маленькие бойницы под потолком. Под бойницами выложена каменная полка, куда ногами стать можно, если отстреливаешься. Сами бойницы маленькие, под арбалет сделаны. Сбоку выложено из камня кольцо колодца с воротом. Можно лошадей напоить. Но пока рано.
Мы вошли. Тихо, где-то высоко, под крышей башни, воркуют голуби. Пол птичьим пометом засеян. Этих серунов тут только не хватало. Сосредоточился, пытаясь почувствовать хоть что-нибудь — магию или взгляд. Слабый ток Силы лишь от заклятия на досках ворот, и все.
Посреди конюшни крепкая деревянная лестница, уходящая в квадратный люк в потолке — вход в башню. Вторая ступень обороны, случись чего. Лошадей в стойлах на первом этаже размещают, сами же в башне ночуют, подняв лестницу и захлопнув тяжелый люк с засовом. На вершине башни выставляют пост.
Если кто нападет и случится отбиваться, то сначала можно это делать через бойницы конюшни, затем, если не удержались, можно укрепиться в башне. Сейчас-то ее взорвать можно, хоть и не запросто — из таких каменюк она построена, — а раньше только планомерную осаду начинать следовало. Добротное убежище.
Лари быстро вскарабкалась по ступенькам в башню, я следом. Огляделись. Все те же маленькие бойницы, крепкий пол, набранный из мощного деревянного бруса на дубовых балках толщиной в туловище человека. На них легкий след магии — тоже от гниения заклятия, да и сами балки магией кололи: кто еще от дубового ствола мог такую массу отделить?
Голуби свили свои гнезда уже под навесом над вершиной башни. Гонять я их не стал — если кто сумеет забраться через верх из злобных тварей, то сначала птиц переполошит. Гуси спасли Рим, а голуби пусть нас спасают. Навес подлатали недавно, заново перекрыли свежей доской — от нее еще попахивало свежеспиленным деревом. Нормально. Следили за местом. А кто, интересно? Из замка, куда мы собираемся, или кто другой?
Никого. Совсем никого, даже снизу не подкопаешься в это место — на скале строено, на каменном монолите. Надежное, ночь скоротаем. Дрова припасены, надо будет завтра с утра, как солнце взойдет, нарубить немного в леске поблизости. Не годится общественный припас на себя тратить, ничего взамен не оставляя.
— Заводи коней! — крикнул я с башни вниз, после чего сказал Лари: — Я пока тут постою, огляжусь.
— Хорошо, — кивнула та и бесшумно соскользнула вниз по лестнице.
Панорама с этой точки и вправду открывалась такая, что дух захватывало. Идущее к закату солнце окрасило контур синеватых гор, возвышавшихся на горизонте. Оловянный хребет, почти непреодолимый. От него, превращаясь из туманно-синих в темно-зеленые, рядами спускались пологие горы Лесного хребта. Те самые, через которые мы сегодня целый день ехали и через которые ехать завтра, покуда ведет нас дорога. Дорога узкой полоской петляла среди них, исчезая за одним из поворотов.
В узкой долине с пологими склонами текла река, заросшая камышом по берегам, отчего ее поверхность в свете уходящего солнца казалось медной саблей, лежащей на темно-зеленом, почти черном бархате. Наперебой пели птицы — даже не верилось, что именно сейчас из нор и логов выбирается всякая нечисть, выходя на свою нескончаемую охоту. Ну ничего, еще немного времени есть, покуда она выползет окончательно. Уйдет солнце за горы, скроется весь его диск целиком, и уже тогда надо будет приглядывать за окрестностями. А пока, по-хорошему, график дежурств надо определить.
Маша с Лари обосновались на нижнем уровне башни и уже колдовали возле маленького бронзового очага с таганком на нем, разжигая небольшой костерок. Попросив одну из них подняться на башню, как солнце зайдет окончательно, я спустился в конюшню, где гномы уже разогнали коней по стойлам и теперь расседлывали. Я присоединился к ним, замечая, что кавалерийская сноровка никуда не делась. Подкинул подвяленного сена в кормушки, скрутил травяной жгут для обтирки. В общем, делом занялся.
Гномы, не столь сноровистые, как бывший драгун, тоже поглядывали на меня, стараясь повторять все, что делаю. Хоть и устали в седле, но не жаловались, обтирали конские бока, затем, когда с этим покончили, обтерли всех, обиходили и расседлали, по очереди поднимали из неимоверно глубокого колодца бадейки с водой, вращая ворот, поили коней, развешивали на морды торбы с овсом. Ни дать ни взять — конюхи. Я еще раз прошелся по лошадям, прозвонил подковы, выковырял пару камешков из-под них. Так не заметишь, оставишь, а лошадь захромать может. Но пока все было в порядке, лошади дневной поход перенесли отлично — спасибо этой низкорослой, крепкой породе с прямой спиной и широкой грудью.
Затем Маша позвала нас наверх, где у нее на таганке приготовилась похлебка из концентрата. Еще из тех запасов, что мы с ней в Великореченске покупали. И ведь совсем недавно было…
Я подошел к воротам, тщательно проверил запоры и засовы, огляделся. Нет, кроме разве что змей и сколопендр, никто сюда не заберется через узкие бойницы. Да и змеи вряд ли — колючий плющ изорвет им всю шкуру. А вот сколопендры могут. В конюшню. А в башню уже не получится. Тут все по уму построено: вековой опыт у аборигенов. Одна разница, что в горах такие убежища из камня строят, а в наших краях — из крепких бревен. Еще через узкие бойницы туманные болотники могут просочиться — та еще гадость, но тут для них высоко. В смысле они вообще на холмы не поднимаются, только в низинах живут. Почему? Никто не знает.
Достал из поясной сумки флакончик с вытяжкой из железы мантикоры, капнул пару капель на дверь. Должно отпугнуть всех, кроме других мантикор. Или, по крайней мере, внушить осторожность.
Залезли наверх поочередно, я последний, втянули за собой лестницу воротом. Даже ворот поставить не поленились — за что и спасибо. Начали распаковывать вещи, кому что для ночевки надо, достали котелки. Запах от варева шел вкусный — недаром консервный заводик гнома Халли, что из рода Дарри Рыжего, на всю округу славился.
Я отхлебнул колодезной воды, набранной в большую баклагу, крякнул. Хороша здесь вода — сама свежесть, и ледяная, как дыхание хримтурсов. Ну жить можно, а уж переночевать и подавно.
Отложил «вампирку» на свой рюкзак, взялся за СВТ-К. На башне на посту сидеть — двустволка не нужна, там только с винтовкой. Да и стрельбы вообще избегать следует до крайних случаев, разве только армия упырей на штурм укрепления пойдет. А так… что толку? Поголовье нечисти уменьшить не получится, дорогие патроны потратишь, да и нашумишь. А мало ли кого звук стрельбы приманит. Поэтому обязанность часового башкой крутить да не спать, а не палить сверху во что попало.
Посидели, поболтали, Маша еще сторожок поставила на ворота. Я из рюкзака достал амулет от комаров и летающей дряни, активировал щелчком да на шею повесил. А то налетят сейчас на свет… Потом все понемногу спать пристроились, к огню поближе. Ночи в предгорьях пока прохладные. Завалился к Маше под бок, обнял ее, да и уснул почти мгновенно. И, как ни странно, никаких волнений относительно того, что нас завтра ждет. Даже не задумался об этом за сегодня ни разу.