20
Cуперфигура

Ее будит безжалостный писк наручных часов. Она испуганно садится в огромной кровати, пытаясь вспомнить, что это за комната.

На часах шесть утра. Памела Мэйнуоринг зарегистрировала ее на рейс, вылетающий в полдень из аэропорта Нарита.

Убедившись, что на электрическом чайнике горит красная лампочка, Кейс запахивает халат, подходит к окну и раздвигает занавески. Тусклый городской пейзаж, погруженный в аквариум дождливого дня. Студенистый темный массив Императорского сада колышется на дне аквариума.

Звонит мобильный телефон. Кейс возвращается к кровати и находит его среди простыней.

– Алле?

– Это Бун. Как твоя голова?

– Еще не проснулась. Слушай, я поговорила с Памелой...

– Да, знаю. Я тоже с ней поговорил. В восемь тридцать я тебя встречу в фойе. Мы летим одним рейсом.

Недостаток автономности ее слегка раздражает.

– До встречи, – говорит Бун и вешает трубку.

Вода в чайнике закипает. Кейс распахивает дверцу мини-бара и начинает перебирать разноцветные пакетики в поисках кофе.

Гостиничный спортзал настолько огромен, что может служить наглядным пособием для изучения закона перспективы. Тут есть все, и даже тренажер для пилатеса – псевдоклассическая японская версия, деревянные части которой покрыты черным лаком, а обивка похожа на акулью кожу. Кейс успевает отработать свой комплекс, принять душ, высушить голову и упаковать вещи. Ровно в восемь тридцать она спускается в фойе.

Бун появляется через минуту. В одной руке он держит красно-коричневый чемоданчик, а в другой дорожный монстр-чемодан фирмы «Филсон», похожий на сумку «Л. Л. Бин», обколотую анаболиками.

Кейс подхватывает свой нейлоновый корейский чемодан, и они с Буном направляются к лифтам, огибая бамбуковую рощу.

Кейс просыпается, когда стюардесса протягивает ей горячую салфетку. На секунду ей кажется, что она еще на пути в Токио, а все остальное просто приснилось.

Мысль эта ужасна; Кейс поворачивает голову, чтобы проверить, здесь ли Бун. Шея отзывается болью. Бун тут как тут, мирно посапывает в соседнем кресле – тих и временно аннулирован, как всякий человек, спящий в маске.

По дороге в аэропорт они почти не разговаривали. В зале ожидания Кейс немного вздремнула. Перед этим они прошли усиленную проверку, включая томографию обуви и небольшой допрос перед инфракрасным датчиком, регистрирующим микроизменения в температуре кожи вокруг глаз. Согласно теории, у пассажиров, которые лгут насчет принадлежности багажа, в этих местах возникают локальные очаги покраснения. Японцы также верят, что группа крови определяет характер. По крайней мере верили десять лет назад, во время прошлого визита. Буна эта процедура привела в восторг; он заявил, что в Америке тоже скоро появятся такие детекторы.

Когда они садились в самолет, Кейс рассказала, что Таки прислал Капюшончику кое-что еще. Но показать пообещала позже, когда выспится.

Она не знает, откуда берется это неосознанное желание отсрочить разговор, утаить информацию. Наверное, нужно время, чтобы привыкнуть к партнерским отношениям. Сюда примешивается еще одно чувство, в котором сейчас не хочется копаться: какой-то неприятный осадок, оставшийся от посещения квартиры в Хонго. А еще ей просто нужно время, чтобы переварить информацию о городе «Т». И вообще, этот Бун чересчур назойливый.

Но что же это за буква «Т»? Кейс садится, превращает кровать в кресло, достает из сумки «Айбук». Включив его, она находит письмо Капюшончика и открывает картинку.

Сейчас карта кажется еще более загадочной, чем в первый раз.

Парнишка по имени Таки. Может, он все это выдумывает, чтобы порисоваться перед Кейко? Правда, Капюшончик с Деррилом сами нашли его на японском сайте, где он упомянул о водяном знаке на одном из фрагментов. Кейко тогда еще не было в природе. Нет, Таки не выдумывает. Для выдумщика он слишком печален. Кейс представляет, как это могло быть. Таки, воодушевленный письмами Кейко, добился встречи с темными зловещими фигурами, чтобы в обмен на какую-нибудь странную услугу получить от них карту, извлеченную из белой вспышки.

Но скромность и осторожность не позволили ему принести карту на встречу в Роппонджи. Он принес только номер. А потом сработала отретушированная фотография Джуди Цудзуки, и бедный Таки, придя домой, послал карту Капюшончику, думая, что посылает ее своей большеглазой возлюбленной в белых гольфиках.

Кейс вспоминает Айви, хозяйку Ф:Ф:Ф из Сеула. Интересно, что бы она посоветовала?

Эта мысль заставляет ее нахмуриться. Только сейчас она понимает, что работа с Бигендом и Буном перекосила ее отношения с Ф:Ф:Ф и друзьями-фрагментщиками. Даже Капюшончик, который помог в этой авантюре, понятия не имеет, на кого она работает и что у нее на уме.

– Что это? – Бун стоит в полутемном проходе, заглядывая через плечо. Черная маска сдвинута вниз, на горло, и в совокупности с черной футболкой это делает его похожим на священника. Не хватает только белого квадратика, чтобы закончить костюм: молоденький семинарист с припухшими от сна глазами.

Кейс поднимает спинку кресла, и Бун присаживается в изножье, на небольшой стульчик для гостей. Она передает ему «Айбук».

– Этот парнишка, Таки – ему очень понравилось фото. Он даже до дома не мог дотерпеть, заходил по дороге в каждое интернет-кафе и отправлял Кейко имэйлы. А когда добрался до своего компьютера, сразу послал ей вот это.

– Сколько их здесь, сто тридцать пять? – Очевидно, Бун имеет в виду номера.

– Я не считала, но похоже, что да. Номер, который он мне дал, находится у пересечения ножки и перекладины буквы «Т».

– Очевидно, каждый пронумерованный участок соответствует определенному фрагменту. Если это карта виртуального мира, то составлена она как-то неверно. В нарушение правил картографии виртуальных миров.

– А может, картография тут ни при чем?

– В каком смысле?

– Может, схема составляется на ходу, по мере того, как появляются новые фрагменты. Откуда мы знаем, что виртуальный мир существует?

– Даже если он и существует, автор может картографировать его по-своему, каким-то неочевидным способом. Создатели первых игр для «Нинтендо» рисовали схемы на длинных рулонах бумаги. Другого пути просто не было. А рулон – это удобная вещь, его можно промотать и увидеть, как развивается сюжет. География тогдашних игр была двумерной, действие прокручивалось на экране в одну сторону...

Бун неожиданно замолкает.

– Что случилось?

Он трясет головой:

– Мне нужно еще поспать.

Отдав ей лэптоп, он встает и уходит на место.

Кейс рассматривает картинку на экране; «Айбук» лежит на коленях, как теплый зверек. Что делать, когда самолет приземлится в Хитроу? Ключи от квартиры Дэмиена лежат в папке «Штази», на дне багажного изделия. Первым делом она направится туда. Правда, остаточная боль во лбу наводит на некоторые сомнения.

Справились ли немецкие замки со своей защитной ролью? Кейс очень смутно представляет, кто живет в соседних двух квартирах. Судя по всему, обычные люди, которые каждое утро ходят на работу. Днем ничто не мешает злоумышленнику зайти в подъезд и спокойно поковыряться в замках.

Можно, конечно, пойти в какую-нибудь гостиницу, «Синий муравей» оплатит все счета. Но она уже устала от гостиничной обстановки. Решено – она поедет в Камден-таун. Сначала до Паддингтона на «Экспрессе Хитроу», а там можно взять такси.

Облегченно вздохнув, Кейс убирает компьютер и переводит сиденье в режим кровати.

Пройдя паспортный контроль, они выходят в зал прилетов – и сразу же видят Бигенда. Единственное улыбающееся лицо в толпе хмурых шоферов, держащих плакатики с именами. У Бигенда тоже плакатик: кусок картона, на котором красным фломастером написаны слова ПОЛЛАРД И ЧУ.

Кроме шуток, у этого мужчины слишком много зубов! Ковбойская шляпа опять насажена по самые уши, как на чурбан. И плащ тот же, что и в прошлый раз.

– Сюда, пожалуйста! – Бигенд отнимает у Буна тележку с багажом и устремляется к выходу.

Недоуменно переглядываясь, они следуют за ним и выходят на улицу, где толпа прибывших пассажиров с наслаждением выкашливает дым первых затяжек. Бигенд решительно минует вереницу лимузинов и такси. Его «хаммер» одиноко припаркован на другой стороне дороги – там, где парковка, конечно же, строго запрещена. Бун забегает вперед; они с Бигендом открывают багажник и начинают грузить чемоданы.

Кейс подходит к машине, Бигенд открывает для нее переднюю дверь, она садится. Бун закрывает багажник и забирается на заднее сиденье. Кейс наблюдает, как Бигенд сворачивает разрешение на парковку.

– Вам не обязательно было нас встречать, Хьюберт, – говорит она, потому что надо что-то сказать. К тому же это правда.

– Вовсе нет! – двусмысленно отвечает Бигенд, заводя мотор и отъезжая от тротуара. – Просто хочу поскорей услышать, что вы раскопали.

Они удовлетворяют его любопытство. В основном говорит Бун, причем по мере его рассказа Кейс постепенно осознает, что он решил опустить две немаловажные детали: драку с итальянцами и картинку, которую послал Таки. Свой рассказ он начинает с того, как они с Кейс решили слетать в Токио, чтобы проверить информацию о цифровом водяном знаке, якобы обнаруженном на одном из фрагментов.

– Ну и что, проверили? – спрашивает Бигенд, поворачивая руль.

– В общем, да, – отвечает Бун. – Нам удалось раздобыть двенадцатизначный номер, которым, судя по всему, был помечен один фрагмент.

– И что дальше?

– В Токио за Кейс следили.

– Кто?

– Двое мужчин. Скорее всего итальянцы.

– Что за итальянцы, кто они какие?

– Мы не знаем.

Скосив глаза, Кейс видит, как Бигенд поджимает губы.

– У вас есть какие-нибудь соображения? – спрашивает он, бросив на нее быстрый взгляд. – Почему за вами следили? Какие-то прошлые дела?

– Мы надеялись, Хьюберт, что вы поможете нам с ответом, – вставляет Бун.

– Вы думаете, это я организовал слежку?

– На вашем месте я бы, наверное, так и сделал.

– Что ж, похвально, – кивает Бигенд. – Но пока что вы не на моем месте. А я так не работаю. Мы ведь с вами партнеры.

Они едут по вечернему шоссе; первые капли дождя начинают стучать в лобовое стекло, и Кейс думает, что привезла с собой токийскую погоду. Включаются дворники – лопатообразные штуки, укрепленные сверху, над стеклом. Нажав кнопку на приборной панели, Бигенд понижает давление в колесах.

– С другой стороны, – продолжает он, – надеюсь, вы понимаете возможные последствия. Партнерство со мной повышает вероятность, что за вами будут следить. Такова специфика крупной игры.

– Но кому известно, что мы ваши партнеры? – спрашивает Кейс.

– «Синий муравей» не ЦРУ, а рекламное агентство. Люди болтают. Даже те, кому это запрещено по долгу службы. Секретность – одно из важнейших условий, особенно когда планируешь новую рекламную кампанию. Но утечки все равно есть. Я, конечно, проведу расследование. Попытаюсь выяснить, кто мог знать о том, что вы на меня работаете. Однако сейчас меня больше интересуют мнимые итальянцы.

– Мы от них отвязались, – говорит Бун. – Кейс как раз получила номер от своего знакомого, и я решил, что самое время оторваться от хвоста. Позже я попробовал их разыскать, но безрезультатно.

– А кто этот знакомый?

– Один человек, которого я нашла через фрагментщиков, – объясняет Кейс.

– Именно на это я и рассчитывал.

– От него, похоже, ничего больше не удастся получить. – Слова Буна заставляют Кейс удивленно оглянуться. – Но если водяной знак настоящий, то это уже хорошая зацепка.

Кейс смотрит прямо перед собой, пытаясь сосредоточиться на мерном движении дворников. Бун лжет Бигенду. Вернее, говорит не всю правду. И теперь ей кажется, что она тоже не до конца откровенна. Может, настало время рассказать о происках Доротеи и вторжении азиатских шлюх – хотя бы для того, чтобы спутать Буну карты? С другой стороны, она не знает, зачем он лжет. Возможно, у него есть уважительная причина. Кейс решает подождать, пока они окажутся наедине, и поговорить начистоту.

Машина резко сворачивает с шоссе и ныряет в лабиринт лондонских улиц. Начинаются светофоры.

После Токио все здешние пропорции кажутся странными. Другие стандарты, другие масштабы. Эти два города очень разные, хотя в чем-то неуловимо похожи, в обоих есть неповторимый древний шарм. Можно сказать, они похожи своей непохожестью. Кейс думает, что даже если бы дома в Лондоне строили из дерева и бумаги, а в войну сожгли, как случилось с Токио, то неповторимое обаяние этих улиц и площадей все равно проступало бы сквозь безликие нагромождения стали и бетона.

«Хаммер» останавливается у подъезда Дэмиена; Бигенд будит задремавшую Кейс – к ее немалому смущению и замешательству.

Бун помогает ей донести чемодан.

– Я зайду с тобой, – говорит он.

– Нет, не надо. Я в порядке, просто слишком устала.

– Позвони, как проснешься. Дай знать, что все хорошо.

На подлете к Хитроу он нашпиговал ее лэптоп многочисленными телефонными номерами.

– Хорошо, – отвечает Кейс, чувствуя себя, как последняя идиотка.

Открыв дверь, она выдавливает из себя улыбку и заходит в подъезд.

Стопка журналов, лежавшая на площадке, куда-то исчезла. А вмести с ними и черный мусорный вкладыш.

Подойдя к квартире и приготовив немецкий ключ, Кейс вдруг замечает полоску света под дверью.

Она замирает и прислушивается – в одной руке сумка, в другой ключи. Голоса за дверью; один из них принадлежит Дэмиену.

Надо постучать.

Дверь открывает молодая высокая блондинка. Идеально вылепленные скулы и огромные, чуть раскосые васильковые глаза. Блондинка холодно оглядывает Кейс с головы до ног:

– Вам кого?

У нее странный акцент, который Кейс поначалу принимает за часть какого-то розыгрыша. Но экстравагантная, тщательно прорисованная нижняя губа женщины кривится с таким искренним и несомненным презрением, что всякая мысль о шутке пропадает.

И тут из-за плеча этой суперфигуры выглядывает голова Дэмиена, остриженная под ноль. В таком виде его почти невозможно узнать. Обняв блондинку за талию, он расплывается в широченной улыбке.

– Познакомься, Марина. Это моя подруга Кейс. Где ты пропадала, Кейс?

– В Токио. Извини, я не знала, что ты приехал. Я пойду в гостиницу.

Но Дэмиен и слышать об этом не хочет.