Книга: Пёс. Боец
Назад: Глава 3 Визит в Памфию
Дальше: Глава 5 В плену интриг

Глава 4
Адель

Бессонная ночь, бешеная скачка в стремлении как можно сильнее запутать следы и при этом выйти к следующей цели – все это не могло не отразиться на самочувствии людей. Но те держались довольно бодро. Скорее всего, это обусловлено тем, что таких хорошо укрепленных замков им брать еще не приходилось. А если учесть тот факт, что они не понесли потерь, сойдясь с мастером и его учеником, то действительно было от чего ощущать душевный подъем.
Как и ожидалось, в сокровищнице нашлось не так много всего. Пять сотен золотых, шесть тысяч серебром, драгоценной утвари на шесть тысяч – разумеется, серебром. Кое-какое оружие, которое удалось уместить на десяток вьючных лошадей. Георгу вовсе не улыбалось сковывать отряд громоздким обозом, даже если это навьюченные лошади. Был такой опыт.
Нет никаких сомнений: в доме они нашли бы одних украшений на куда большую сумму, чем стоит вся их добыча. Но мастер оказался прав – своими людьми Георг дорожил больше, чем добычей. Так что штурм был возможен лишь в крайнем случае, который так и не представился.
Трое освобожденных рыцарей вновь облачились в свои доспехи. Вернее, в доспехи сотника, которые он им одолжил. И восседают они не на своих лошадях. И кони, и доспехи – трофеи молодого барона и его людей. Разумеется, за самих рыцарей Георг ничего не получит, хотя кто знает – вдруг они расщедрятся. Все дешевле выйдет, чем платить выкуп барону. Тот, по счастью, отправив в замок свою добычу, пока не извещал родственников, решив дать им помариноваться в неизвестности, чтобы стали более податливыми. Теперь выкупа ему не видать как своих ушей.
Было жаль расставаться с таким трофеем, как баронет, но жизни тех, кто сейчас хотя и с трудом, но самостоятельно восседает в седлах, барону Авене куда дороже. Такое скорое восстановление стоило каждому из них по десятку лет, отнятых от их жизней, так как мастер задействовал жизненные силы раненых. Но не сказать, что те были в претензии. Наемники вообще не верили, что сумеют дожить до старости, так что, можно сказать, вылечились задаром.
– Так вы назоветесь, в конце концов, или предпочитаете оставаться безымянным разбойником?
Проклятье! Как она тут оказалась? Ведь приказал же! Георг недовольно оглянулся и упер гневный взгляд в тут же понурившегося Брука. Странно, этот балагур никогда не потакал слабому полу. Как же это он поддался ее уговорам и рискнул нарушить приказ? Впрочем, Георг вдруг заметил, что не больно-то гневается на подчиненного, а слушать голосок молоденькой баронессы ему очень приятно. Да и могло ли быть иначе? Его выводы подтвердились – при свете дня она куда красивее, чем при луне, да еще и с аккуратно прибранными волосами.
Георг все же осуждающе покачал головой, чем вызвал еще большее помрачение на челе Брука. Тот еще и в седле заерзал, показывая всем своим видом, насколько он сожалеет о случившемся. Ну, никто тебе не виноват.
– Брук, доложи десятнику: после похода – десять миль в полном снаряжении.
– Слушаюсь, сэр, – тяжко вздохнул ветеран.
В Кармеле за своевольный характер он как-то получил подобное наказание. Потом был их рейд, множество схваток. Наемник не раз отличался и при дележе добычи заслужил двойную долю. Однако от наказания это его не избавило. Он уже был рад отдать свою дополнительную долю, но Георга такой обмен не устроил. Бруку пришлось пробежать всю дистанцию до последнего фута.
Баронесса прекрасно поняла по виду наемника, чего тому стоило исполнение ее просьбы, и тут же попыталась за него вступиться:
– Прошу вас, не гневайтесь на моего конвоира. Это в некотором роде моя вина.
– При чем тут вы? Он получил приказ охранять вас и находиться в середине отряда, а вместо этого сопроводил вас сюда.
– Но он просто поддался моим уговорам.
– А не должен был.
– Вы не понимаете. Это все господа рыцари.
– Эти-то что натворили?
– Они просто утомили меня своими ухаживаниями и непонятным соперничеством между собой. А ведь я им не делала никакого намека. Вы даже не представляете, каково это – подвергаться столь настойчивым ухаживаниям.
– Отчего же? Вот ехал я, никого не трогал, думал о своем, а тут вы лезете со своими расспросами.
– Да… Да как вы… Вы решили… Вы говорите с леди!
– Понимаю, что не с мужчиной.
– Вы… Вы… Хам и грубиян!
Леди резко осадила лошадь, развернулась и поскакала в центр колонны. Брук тут же пристроился рядом, чтобы не упустить из виду подопечную, за которую уже успел огрести наказание. Георг провожал ее не менее возмущенным взором. Нет, нормально?! А кто тебя, собственно, сюда звал? Ехала себе в месте, определенном для добычи, ну и ехала бы. Так нет же, лезет с расспросами, да еще и… Ну, Брук!.. До последнего фута!
Однако возмущение вскоре само собой улеглось, и появилось что-то похожее на сожаление. Вот ведь! Не думал же ни о чем таком, что кружит сейчас головы этим повесам, двое из которых – баронеты, а один – целый виконт. Он вообще воспринимал эту девушку как пленницу, за которую можно получить богатый выкуп, раз уж на месте мастер был готов выложить за нее изрядную сумму. Так что, вполне возможно, самый дорогой трофей – именно она. Но вдруг обнаружил, что думает о ее глазах, мечущих молнии. Боже, что за глаза! Они и впрямь карие, не показалось тогда в лунном свете. В этих бездонных темных озерах можно утонуть безвозвратно.
Стоп! Что это ты расчувствовался? Трофей – и точка! Или у тебя найдется достаточно средств, чтобы выплатить откуп парням? Хм… А это-то что за мысли?! Зачем она ему? Да нет, бред. Мало ли он видел пригожих девиц. Подумаешь, не благородные, так и что с того? Он и сам совсем недавно обзавелся титулом. Конечно, он вроде как… Но об этом и думать нечего. Барон Авене, наемник. Все!
– Интересная девушка, сэр.
– Ты о чем, Дэн?
– Ну, я припомнил один наш разговор. Помните, вы как-то сказали, что быть фермером или крестьянином – это не для вас, а вот если бароном…
– Помню-помню. И что с того?
– Ну так вы барон. Если уж есть одно, то отчего бы не быть и другому? А она вся из себя благообразная.
– Дэн, она наша пленница.
– Ну и что? Уверен, парни с легкостью уступят вам свою долю.
– Дэн!
– Все, молчу, сэр.
Где-то сзади раздался мелодичный девичий смех. Георг вдруг ощутил, как в нем начинает подниматься волна гнева. Нет, ну что ты будешь делать! А может, и впрямь… Нет, не жениться, а просто отпустить ее, пока беды какой не вышло. С парнями расплатится. Уверен? Откуда тысяча золотых? Хм… а почему тысяча? Ведь никто, кроме него, не слышал сумму, которую предлагал мастер. Ну и что? Обманешь раз – обманешь снова. Заслужили парни это? А вообще зачем ты сюда забрался? Может, еще баронство продашь? А вот эта мысль вызвала еще большую волну гнева. Расстаться с тем, что дал ему отец, пусть не признав напрямую, он никак не мог.
Это место Георг выбрал совсем не случайно. Неподалеку отсюда находилась очередная их цель. Она куда скромнее прежней, но зарываться не стоило. Наверняка весть о неизвестном несвижском отряде, действующем на территории Памфии, разнеслась по всем окрестностям. Так что теперь можно рассчитывать на захват лишь слабо укрепленных замков. Опасно, не без того, но игра стоит свеч.
Добыча – это хорошо, однако не стоит забывать, что он должен отрабатывать королевское жалованье. Впрочем, он уже осознавал – дело тут вовсе не в чести наемника и не в договоре. Дрался ли он за Несвиж? Вряд ли. Все же, наверное, барон Гатине был прав: в первую очередь он сейчас дерется за родную кровь. За младшего брата, которого никогда не знал и за которого начал ощущать ответственность старшего. Бред! Ну да, бред. Но отчего-то это чувство никак не хотело отпускать. Наоборот, с каждым днем оно становилось все сильнее и сильнее.
Хотя он никогда и не был обделен любовью и лаской, но то, что рос в неполной семье и всегда хотел иметь брата или сестру, как другие, а главное, отца, все же наложило свой отпечаток. И вот у него есть брат, а у того не все ладится, и он нуждается в помощи. Хм… Король нуждается в помощи простого наемника.
– О чем вы думаете? У вас так потешно меняется выражение лица. И не надо искать моего конвоира, вы сами сказали, что я вольна в пределах лагеря.
– Я и не собирался…
– Собирались.
– Хорошо, собирался. Чем обязан?
– Просто хотела поговорить с вами. Эти господа изрядно утомили меня за день.
– Не думаю, что смогу развлечь вас лучше.
– Странный вы.
– Обычный наемник.
– Обычный наемник не стал бы отказываться от возможности заполучить добычу куда меньшего объема и большей стоимости, чем все, что у вас во вьюках. Он не стал бы слишком заботиться о сохранении жизни своим людям и рисковать, отправляясь на переговоры с мастером. Он нипочем не обменял бы жизни своих людей на жизнь баронета, за которого можно было бы получить богатый выкуп, ведь мастер все равно помог бы ему. Из плена можно выкупить, с того же света не возвращаются.
– Но вас-то я не отпустил, хотя мастер и настаивал.
– Почему же тогда не настояли на том, чтобы оставить и баронета?
– Переговоры могли затянуться, а время терять было никак нельзя.
– А вы еще спрашиваете, что в вас странного. Знаете, судя по всему, ваши люди и без того любили вас, но теперь они готовы пойти за вами даже в ад.
– Как и я за ними.
– Барон Авене, – словно смакуя, произнесла баронесса нараспев. – Господи, опять это выражение. Да не болтали ваши люди лишнего, успокойтесь. Это господа рыцари.
Ага. Ну да. Он же им представился, когда их освободили. Правила приличия требовали. Не сказать, что они не удивились, но объяснения их вполне удовлетворили. Правда, гибели короля они откровенно огорчились. Не преминули и высказаться по поводу нового короля. Хм… Оказывается, братец – мужеложец, во всяком случае, рыцари заявили об этом со всей уверенностью. Они были просто убеждены, что такой монарх может привести королевство только к поражению. Ну-ну. Мужеложец он или нет, но там, на поле боя, он доказал, чего стоит на самом деле. Конечно, рыцарей там не было, в это время они либо сражались в полном окружении, либо уже были пленены, но он-то все видел.
– А отчего вы так печетесь о моих людях и всякий раз бросаетесь на их защиту?
– Не люблю, когда из-за меня страдают другие.
– А как же ваши люди? Ведь это мы убили их там, в замке.
– Вы несносны!
Девушка подскочила и в очередной раз покинула своего грубого собеседника, будучи вновь в отнюдь не приподнятом настроении. Не нравится? Ну так и нечего лезть с разговорами. Ты всего лишь пленница, за которую наемники намерены получить богатый выкуп. Но вот что-то заскребло в груди… Да пошло оно все!

 

Нет, ну что она к нему лезет? Ведь все верно. Это он и его люди убили ее воинов. Вот именно – воинов. Идет война, и он сражается. Что с того, что он наемник и отрабатывает свое жалованье? Он же не разбойник. Вот если бы сейчас не было войны… Но война идет, и он состоит на службе у короля. Что же касается всего остального… Ну и что тут особенного? Мужчины воюют, убивают друг друга, берут трофеи и преподносят своим дамам драгоценности, которые не купили, а захватили. Так устроен мир, и она не собирается ничего менять, она просто принимает его как данность, вот и все.
Ладно. А зачем ей этот мужлан? Грубиян, каких свет не видывал. То ли дело хотя бы вот эти господа. И родовиты, и богаты, и обходительны, и куда красивее его… Хм… это вряд ли. Нет, они вполне красивы, но этот… Необузданный зверь. Есть в нем что-то дикое и притягательное. О боже, о чем это она?!
Интересно, а почему именно Авене? Безусловно, то, что король был при смерти, когда подписывал указ, объясняет многое. Но почему именно Авене? Почему один из титулов несвижских королей? Ведь не сам же он писал указ. Это на смертном-то одре. Конечно же секретарь, короли вообще редко пишут сами. И что, тот не мог подсказать? Хотя про короля Берарда поговаривали, что он был тот еще правитель. Взять хотя бы ту историю с любовницей, которая во многом и послужила причиной того, что Бесфан решил остаться в стороне от этой войны.
А может, она слишком много думает о нем лишь потому, что не привыкла, чтобы с ней обходились подобным образом? Вокруг нее всегда вились молодые люди, просто переполненные обхождением и приличными манерами. А этот… Ну да. Все именно так и есть. Он просто интересен ей, потому что необычен! Он как диковинный зверь, посаженый на цепь и представленный на обозрение публике.
Помнится, у короля Джефа был такой, его продали горцы за огромные деньги. Они утверждали, будто это одна из тех тварей, которые всякий раз стараются перейти через перевал. Мать убили, а вот детеныша сумели изловить. Ну да, в самом деле. Теперь понятно, отчего она всякий раз старается найти его взглядом, когда он едет впереди, приблизиться к нему и поговорить. Ведь это так необычно и волнительно – пообщаться с диким зверем.
– Леди Адель, этот мужлан вам нагрубил?
– С чего вы взяли, сэр Артур?
– Не старайтесь нас обмануть. Мы ведь не слепые. – Боже, и этот туда же!
– Я благодарен барону за освобождение, но всему есть предел.
Ого, похоже, у барона появилось сразу трое ненавистников. Интересно, а что вы будете делать дальше? Нет, мужчины все же невозможны. Такое впечатление, что они на каком-нибудь балу. Так и есть – дружно направились к костру, возле которого расположился барон Авене, а ведь она ни словом, ни жестом… Хм… любопытно, он будет сражаться сразу с троими или все же по очереди? Сердце отчего-то затрепетало, наполнившись сладкой истомой.
– Сэр, вы непочтительны с леди, грубы и невоспитанны. Я намерен преподать вам урок хорошего тона. Примите мою перчатку. – Сэр Артур, приняв картинную позу, с неменьшей бравадой бросил латную перчатку к ногам ошалевшего от подобного обращения Георга.
– Полностью присоединяюсь к сэру Артуру. – Сэр Гарри ничуть не уступает своему товарищу по несчастью.
– И я! – Ну, сэр Рид всегда был менее многословен, чем эти господа.
Адель даже задержала дыхание, завороженно наблюдая за представшим ее взору действом. Барон Авене сначала растерялся, потом на его лице появилось недоумение, наконец, гнев… И вдруг все прошло. Вот он опять спокоен, на его губах – ироничная улыбка. Боже, как она ему идет! Вот он нашел ее взгляд… Ну же, где тот необузданный зверь, которого она в нем сумела рассмотреть?! Где та дикая ярость?! Покажи, чего стоит настоящий мужчина!
– Мои, – сказал Георг ровным голосом.
В лагере сразу настала такая тишина, что слышно было лишь потрескивание костров.
– Что – ваши? – недоуменно спросил сэр Артур, неформальный лидер этой тройки. – Вы приносите свои извинения?
– Нет, господа. Я хочу сказать, что вы бросаете мне под ноги не свои перчатки, а мои. Кои останутся таковыми до тех пор, пока вы не выкупите свои доспехи, оружие и лошадей. Впрочем, я могу и не пожелать позволить вам их выкупить.
– Какая разница? Это просто символ вызова, и вы прекрасно это поняли.
– Не стоит кипеть, как котел, сэр Артур. Разумеется, я все понял. Просто хотел вам напомнить, что леди Адель, как и эти доспехи, принадлежит мне. Она моя пленница, и я волен поступать с ней так, как мне вздумается. Брук!
– Я, сэр!
– Свяжи пленницу, чтобы не вздумала бежать. И заткни рот кляпом. Ее голос подобен боевому гону, не хватало еще, чтобы она привлекла внимание вражеского отряда.
– Слушаюсь, сэр!
Что?! Да как он смеет! Баронесса Гринель едва сумела удержать себя в руках. Этот хам и мужлан не дождется! Она не станет перед ним унижаться, вымаливая поблажки! И не доставит удовольствия, как тогда ночью, когда ее пленили. Нет, сэр, вы не увидите сладостной для вас картины и ваши уши не услышат столь желанного крика возмущения. С гордо поднятой головой Адель молча позволила связать себе руки, затем – пристроить поудобнее на расстеленном плаще, дала связать ноги и, наконец, водворить на уста кляп.
Брук старался быть как можно более обходительным. Но он ведь простой, грубый и неотесанный воин, поэтому, несмотря на его старания, пару раз ей было по-настоящему больно. Однако она и виду не подала, только не сводила с барона Авене пристального взгляда, полного ненависти. И вдруг эта улыбка… Губы едва дрогнули, но она сумела рассмотреть. Он сожалеет о случившемся? Нет, он явно сожалеет. Боже, как же этому волколаку в человеческом обличье идет улыбка. Гад! Она его не простит!
– Итак, господа. С баронессой Гринель мы все выяснили. Теперь что касается вашего вызова. Более абсурдной причины и придумать невозможно, но вызов есть вызов. Я его принимаю, но драться буду лишь по окончании войны. Да, господа, если вы еще не забыли, идет война, и наш долг – не драться друг с другом, а сражаться с врагами королевства.
– Вы трус и подлец!
– Сэр Артур, поберегите свой пыл для памфийцев. Пусть я трус, но не преступник, каковыми, по сути, являетесь вы трое. Так уж сложилось, что вы оказались в моем отряде и под моей командой, а у нас царит железная дисциплина и любое неповиновение карается смертью. Так что найдете меня после войны в моем баронстве Авене, в графстве Гиннегау.
– Надеетесь, что мы погибнем в войне! – не унимался сэр Артур.
– Спасаю ваши жизни, господа. Еще один факт неповиновения или попытка поднять смуту – и я буду вынужден быть менее терпимым. Мы на войне, на вражеской территории, и я не намерен подвергать своих людей опасности из-за троих несдержанных дворян. У вас есть время до утра. Либо вы сражаетесь вместе со мной, либо можете катиться на все четыре стороны. Все. Всем отдыхать.
Кто бы сомневался! Этот разбойник опять сумел все обставить самым лучшим образом. Разумеется, для себя. Вряд ли барон, владелец небольшого замка, даже не окруженного рвом, сможет противостоять наемникам, даже вздумай те атаковать днем. Гарнизон этого неприметного замка состоял лишь из десятка воинов. Этого достаточно, чтобы разогнать шайку разбойников, но явно мало, чтобы противостоять ночной атаке сотни обученных бойцов. Правда, богатыми трофеями на этот раз наемники похвастать не могли.
Вот странное дело. Каждый раз, когда Адель начинала думать об этом человеке, в ее груди закипала злость, ей хотелось плеваться и изрыгать проклятия. Разумеется, она сдерживалась, хотя, видит бог, сделать это нелегко. Казалось бы, не думай о нем. Придет время – он получит за тебя выкуп, и ты забудешь о его существовании, так зачем изводить себя и каждый раз накручивать? Нет, не забудет. Еще чего! Она отомстит! Да, именно так. Он пожалеет о своем поведении.
После удачного штурма барон Авене отправил два десятка к месту сбора, о котором было известно лишь его людям. В этот небольшой отряд вошли и все раненые. Им предписывалось доставить в безопасное место караван с добычей, в том числе и пленницу. Кстати, караван несколько разросся, увеличившись еще на десяток вьючных лошадей. Купец, попавшийся на пути наемников, наверняка проклял тот день, когда решил взяться за торговлю. Впрочем, вполне возможно и скорее всего, здесь были далеко не все его средства. Но все равно – убытки очень внушительные, вспомнить хотя бы количество тканей, что перекочевали во вьюки наемников.
Барон справедливо рассудил, что о прибыли теперь можно позабыть, так как большая казна подразумевает под собой крепкий замок. Взятие одного такого укрепления могло обернуться слишком большими потерями, что, соответственно, сразу же сделает невозможным исполнение воли короля. Поэтому он решил довольствоваться мелкими замками и торговыми трактами.

 

В пути они провели неделю, двигаясь довольно споро, если учесть, что делать это приходилось по ночам. Несмотря на отсутствие рыцарей (все трое предпочли остаться с бароном и сражаться, перешагнув через свое высокомерие), Адель и не думала скучать. Впрочем, чопорное и навязчивое поведение ее нечаянных воздыхателей навевало на нее скуку, наемники – совсем иное. Да, они грубоваты, хотя и заметно, что всячески стараются за собой следить, но отчего-то общение с ними ей было куда приятнее и интереснее.
Брук, ее неизменный конвоир, как выяснилось, был балагуром и заводилой отряда. Ему нередко доставалось за его длинный язык и неуемную натуру. Этот наемник как будто подвизался скрашивать ее плен: шутки и рассказы сыпались из него как из рога изобилия. И хотя он всячески старался сдерживаться, это у него получалось плохо, а потому все повествуемое им было щедро сдобрено крепкими шутками на грани приличий, порой слегка перешагивающих через них. Правда, справедливости ради нужно заметить, что Брук больше крутился вокруг Риммы, служанки баронессы, добровольно отправившейся в плен за своей госпожой.
Адель как-то не задумывалась над этим. Первую ночь ей и вовсе пришлось провести связанной, так что было не до служанки. (Кстати, Римму никто не связывал. Она, получается, сбежать не могла и поднять тревогу была неспособна. Грубый неотесанный болван!) Но, оказывается, девушке удалось без труда заполучить отдельную лошадь, на которую навьючили два плетеных короба с женскими платьями, бельем и прочими мелочами. Так что даже в походных условиях баронессе и ее служанке не грозило превратиться в замухрышек.
Когда Адель поинтересовалась у Риммы, как ей удалось этого добиться, та пожала плечами и заявила, что она ничего и не добивалась, просто подошла к господину барону и попросила. Тот без разговоров предоставил ей все требуемое, как и людей, которые притащили из дома упакованные ею короба.
Значит, господину барону вовсе не безразлично, как она выглядит. И что бы это значило? Да ничего не значит. Сэр Арчи, в доме которого ее принимали, тоже проявил заботу о плененных рыцарях. Они содержались в сухом и чистом помещении, кормили их тем же, чем питались хозяева замка, им сохранили их одежду и даже предоставили смену белья, обстирывая и позволяя принимать ванну. Они могли гулять в саду и заниматься воинскими упражнениями с учебным оружием. Мало того, дай они слово, что не попытаются бежать и спокойно дождутся выкупа, то жили бы в доме на правах гостей, а не пленников. Нет никакого смысла измываться над пленным, если ты намерен получить выкуп. Точно так же поступал и барон Авене, стараясь создать максимум возможного комфорта.
Разумеется, так поступали со своими пленниками не все. Хватало и тех, кто содержал их в черном теле, но это все же скорее относилось к людям, между которыми существовала давняя вражда. Но в основном благородные держали себя в рамках, ведь может так статься, ты или твои близкие окажетесь в плену, тут ни в чем нельзя быть уверенным, а как известно – что посеешь, то и пожнешь.
Потаенным местом оказалась ферма, скрытая от посторонних глаз в глухом лесу. Здесь уже находилось несколько наемников. Четверо из них были ранены, но уверенно шли на поправку, а шестеро являлись обозниками отряда. Заправлял всем старший обозник, одноногий мужчина средних лет, с седой шевелюрой.
Адель оказалась безраздельной владелицей большой комнаты и смогла принять (о боже!) настоящую ванну. Пусть роль последней исполняла большая лохань, но зато наполненная горячей водой. С этим никак не могло соперничать купание в реке или ручье, чем ей приходилось обходиться во время недельного перехода. К тому же вода все еще была весьма холодной. Оставалось лишь удивляться, как она при всем при этом умудрилась не заболеть.
Потянулись дни вынужденного безделья и сидения в глухом лесу. Пару дней, с небольшими перерывами, лил дождь, что заставило баронессу исполнять роль затворницы. На третий выглянуло солнце, и вместе с этим поднялось ее настроение. Теперь можно пройтись, посидеть в тени деревьев, пообщаться с наемниками. Адель вовсе не смущало то обстоятельство, что эти люди ей не ровня. К сословным различиям она относилась вполне терпимо. Куда страшнее скука, с которой она и боролась доступными ей способами.
Умная и красивая женщина, скромная и с милым голоском, способна развязать язык практически любому мужчине, если только он не тупой, твердолобый вояка со свихнувшимися мозгами. Хм… А ведь он, оказывается, не такой. Наемники говорят о нем с нескрываемым восхищением.
– Да, строгий и жесткий, а иначе ведь с нами нельзя, – пожимая плечами, разглагольствовал Брук. – Если начнешь потакать, мы такое наворотим, мама не горюй. Но зато он за нас горой. Я уже три года с ним хожу, и за это время мы потеряли дай бог пару десятков, а сколько всего натворили – это просто жуть. Одних только замков взяли приступом около дюжины. А сколько народу покрошили! Нет, госпожа, вы не подумайте, сэр Георг никогда без дела простых людишек не бьет. Это я про воинов. Опять же, помнится, двоих наших он приказал повесить за то, что они после штурма решили поразвлечься со служанкой против ее воли.
– Сам казнил своих людей за насилие?
– Ну да. У нас ведь в отряде дисциплина почище, чем в загросских легионах. Сказано – не грабить и не насиловать, значит, так все и будет. Кто против, тем лучше не подписывать договор, потому как потом – либо ногами вперед, либо честно дослуживать оговоренный срок.
– И вы соглашаетесь на такое?
– Мы выбрали такую жизнь, госпожа. А то, что делает сэр Георг, позволяет нам продлить эту самую жизнь. К тому же не все так уж плохо. Мы ведь не все время в походе, отдых тоже бывает, а тогда уж равных нам нет. И монета в кошеле звенит, не в пример многим, и гуляем от души, и шлюхи нам рады. Гхм… Простите, госпожа.
– Брось, Брук. Можно подумать, я не высовываю своего носа из замка и понятия не имею, что есть трактиры и все сопутствующее.
– Все одно. Что-то я это… Негоже так-то. Простите.
– А что, барон Авене женат?
– Дык откуда такое счастье-то? Он же еще недавно был простым наемником. Ну, не совсем простым, но все одно. Наемник и семья – это что-то невозможное.
– Ах да, я и забыла. И что, у него вообще никого нет?
– Как же, есть. Матушка у него имеется. Он в ней души не чает. Каждый год на день ангела к ней ездит, даже если в сотнях миль от нее. Ничто его не остановит.
– И скоро этот день?
– Уже скоро, госпожа.
– И что, даже несмотря на войну, отправится?
– Говорю же, его ничто не остановит.
– Счастлива мать, имеющая такого сына. А как ее зовут?
– Ох, что-то я совсем засиделся, делом нужно заняться. Простите, госпожа, пойду я.
Мило. Из Брука, к сожалению, не удалось вытянуть ничего: ни откуда барон родом, ни где проживает его матушка, ни даже ее имя. Оказывается, этот волколак в человеческом обличье имеет чуткое сердце, способное беззаветно любить, пусть даже эта любовь относится к матери. Так что же вы за человек такой, сэр Георг барон Авене?
Хм… Кстати, напрасно Брук считает, что ничего не выдал. Так уж случилось, что в ближайшее время отмечается праздник только одной святой, остальные святые – мужчины. Значит, Аглая. Это ни о чем, конечно, не говорит толком. До дня Аглаи еще целая неделя. За этот срок всадник, да еще со сменными лошадьми, может покрыть изрядное расстояние. Впрочем, она и не старалась выведывать что-то специально, а действовала скорее из-за врожденного любопытства. По натуре Адель была далеко не глупой особой.
Сэр Георг появился на ферме уже на пятый день после прибытия их каравана. Люди были сильно измотаны, имелось множество раненых. Отряд потерял убитыми одиннадцать человек, что, как она уже знала, являлось весьма серьезной утратой для этого отряда наемников.
Прислушиваясь к разговорам воинов, она поняла, что сотня дважды попадала в серьезные переделки, лишь чудом и талантом командира сумев избежать полного разгрома, а то и уничтожения. Наемники недоумевали по поводу открывшейся на них охоты, барон же был доволен. Ему удалось выполнить волю короля и заставить памфийцев сильно всполошиться. Затея с походом в Памфию полностью себя оправдала. Слушая это, Адель только улыбалась как человек, которому известно то, что неведомо другим. Никакие действия наемников не вынудили бы короля настолько потерять над собой контроль, даже с учетом вспыльчивого характера Джефа. Хотя им, несомненно, удалось этого добиться. Вот только причина кроется в ином.
Не имея никакого желания подвергать парней излишней опасности, Георг решил отсидеться в глуши. И людям нужен отдых, и о раненых необходимо позаботиться. Тем более что цель рейда достигнута полностью – памфийцы как с цепи сорвались. Большие отряды рыскали по всему графству, разыскивая столь опостылевших наемников. Из лесного лагеря выходил лишь десяток спецназовцев, которые осуществляли разведку местности. Нельзя исключать возможность того, что противнику удастся выследить местоположение наемников.
Сама того не осознавая, Адель вела отсчет проходящим дням, с каждым разом мысленно сужая круг и вычисляя место, где бы могла находиться мать барона Авене. Она и сама не знала, зачем ей это нужно, да и нужно ли вообще.
С возвращением наемников сама собой развеялась и скука, на которую просто не осталось времени. Баронесса, как и ее служанка, подвизалась ухаживать за ранеными, хотя никто ее об этом не просил. Ее поведение было тем более удивительно, что она являлась пленницей этих людей. Именно их, а не лично барона Авене, так как каждый из них имел свою долю в предполагаемом выкупе за баронессу. Казалось бы, она должна их ненавидеть, но отчего-то не могла пройти мимо еще недавно полных сил, а сегодня страдающих мужчин. Странно это все.
Единственное, что доставляло неудобство, – это все продолжавшиеся ухаживания со стороны рыцарей. Они прошли через все стычки, не получив ни царапины, и откровенно сокрушались по этому поводу. Ведь будь иначе – и та, что занимала их мысли, проявляла бы о них заботу так же, как сейчас заботилась о простых воинах.
Оказывается, за те несколько дней, что рыцари провели бок о бок с бароном, они сумели по достоинству оценить и его характер, и воинское умение, и способности командира. Барон правильно все рассчитал: удалив баронессу, он убил сразу двух зайцев – избавился от камня преткновения и сумел предстать перед рыцарями в ином, выгодном для себя свете. Друзьями они не стали, но зато господа нашли в себе мужество признать, что барон чего-то стоит и как минимум достоин уважения. Правда, о том, чтобы сделать окончательный шаг к примирению, они не думали. А может, рыцарю просто не подобает идти на попятную. Как бы то ни было, между господами и сотником наметилось перемирие, чему Адель, к своему удивлению, была рада.
Имелось еще кое-что, радовавшее ее. Барон стал более… нет, не почтителен, а терпим, что ли, к своей пленнице. Она больше не слышала от него грубостей, он вообще старался избегать ее общества. Как надеялась Адель, это вызвано опасением в очередной раз не сдержаться. Она не тешила себя иллюзиями. Перемена его поведения вызвана вовсе не изменением его отношения к ней лично. Это скорее необходимость: не стоит провоцировать рыцарей, продолжавших изображать перед ней из себя павлинов. А еще он по-настоящему заботился о своих людях и не мог не оценить заботу Адели о них.
– Баронесса!
– Слушаю вас, сэр! – вытирая руки чистой тряпицей и обратив на него взор своих огромных глаз, тут же откликнулась Адель.
– Я хотел узнать, всего ли у вас в достатке.
– Благодарю. Бинтов, мазей и бальзамов вполне хватает. Ваш Сэм – просто находка. Такое впечатление, что у него имеется все, а чего нет, то он достанет очень быстро.
– Хм… Я имел в виду не это. Всего ли в достатке у вас лично? Может, есть какие пожелания?
– Хочу домой.
– Кхм… Понимаете… Дело в том… Невозможно.
– Боже, я вовсе не имела в виду, чтобы вы отпустили меня просто так. Но ведь вы даже не поинтересовались, куда направить гонца, чтобы начать переговоры по выкупу.
– Сожалею, но и это невозможно. Сейчас совсем неподходящее время. Мы находимся на территории, занятой королем Джефом. Вряд ли решение вопроса о выкупе было бы мудрым. Поэтому я и интересуюсь, можно ли что-то сделать, чтобы скрасить ваш быт.
– Благодарю. Я не такая уж неженка – того, что есть, вполне достаточно.
– Вот и хорошо. Да… Но если что пожелаете… Просто я направляюсь в город, поэтому…
– В Хемрод? В столицу графства?
– Ну да. Здесь в округе только один город. Мне нужно собрать кое-какие сведения. Так вот, если есть пожелания, то я мог бы приобрести…
– Если не составит труда, я хотела бы душистое мыло.
– Ничуть не трудно, – тут же встрепенулся барон.
– Благодарю вас.
Хм… Значит, Хемрод. Вот где проживает ваша матушка, барон Авене. Очень интересно. А вы, получается, ее очень любите. Ситуация становится все интересней. Ой, какой он забавный! Подумать только. Стоял тут, мялся, как прыщавый юнец, едва открывший для себя, что девочки сильно отличаются от мальчиков. На его фоне трое рыцарей смотрелись куда более решительными.
Несмотря на свой относительно юный возраст, а ей едва минуло девятнадцать, Адель уже успела вкусить сладость власти над мужчинами. Она даже могла считаться завзятой сердцеедкой. Но и только. Баронесса позволяла за собой ухаживать, вздыхать по себе, соперничать рыцарям между собой, но даже не думала вселять в кого-то серьезную надежду.
В замке барона Гело она оказалась по настоятельному приглашению его супруги. Так уж случилось, что ее поездка совпала с началом войны. Вернее, это она подгадала таким образом, чтобы эти события совпали. Многие бароны старались заполучить ее в невестки или жены, уж больно завидная партия. Адели стоило больших трудов умудряться обходить расставляемые ловушки.
Барон Гело имел большой вес в Памфии, а потому проигнорировать настойчивые просьбы баронессы погостить у них Адель никак не могла. Она прекрасно понимала, что ее завлекают в очередную ловушку, чтобы поближе познакомить с молодым баронетом, отсюда подобрано и время поездки. Однако ее расчет оказался неверным.
Едва прознав о том, что баронесса Гринель в гостях, барон Гело тут же направил своего сына домой под благовидным предлогом. После памятного сражения у него в плену оказались три рыцаря: один из них был пленен его сыном, двух других барон выкупил у бедных рыцарей, рассчитывая впоследствии получить вдвое против уплаченного. Вот баронет и отправился в путь, сопровождая законную добычу своего отца в его родовой замок.
Баронет оказался весьма настойчивым и напористым молодым человеком, а потому ему удалось настоять на ночной прогулке в парке. Не сказать, что Адель не смогла устоять перед его обаянием, но баронет, в отличие от других претендентов, сумел-таки вызвать кое-какую симпатию с ее стороны. В конце концов, оставаться в старых девах она не собиралась, в безграничную любовь, воспеваемую в рыцарских романах, не верила и была весьма практична. Барон Гело имел вес и влияние, которые потом перейдут его сыну. Батюшка не станет противиться подобному браку. Наоборот, он будет пребывать в уверенности, что устроил дочери весьма достойную партию.
Двое суток, пока отсутствовал Георг, Адели приходилось стоически выдерживать все усиливающиеся атаки со стороны своих ухажеров. С каждым разом они становились все настойчивее и навязчивее. Наконец сэр Артур предложил ей руку и сердце. Он заявил, что вопрос с выкупом полностью берет на себя и если она пожелает, то уже через несколько дней его родовой замок распахнет перед ней ворота. Да уж, ни много ни мало – стать супругой виконта с перспективой на титул графини.
Хотя не сказать, что это самое выгодное предложение, сделанное ей. Баронесса не особо верила в любовные бредни, но все равно не могла перешагнуть через себя и связать судьбу с тем, кто ей не очень симпатичен. К виконту она симпатии не испытывала. Он обладает привлекательной внешностью, обходителен, не трусливого десятка, но все же не то. На взгляд Адели, он уступает даже баронету Гело, не то что…
Нет, она не отказала. Еще чего не хватало – накалять страсти, когда ее собственное положение весьма шатко. Она обещала подумать над предложением виконта, чем тут же вызвала два следующих предложения. Господи, да они что, сговорились?! Ну какого ответа они от нее ждут? Просто бред какой-то!
Вернувшийся из своей отлучки Георг обнаружил, что ситуация резко изменилась. Баронесса ничего ему не рассказала. Она с благодарностью приняла привезенные гостинцы и удалилась к себе. Как показалось барону, девушка чем-то сильно расстроена. Но вот чем? Он всячески пытался понять, что он на этот раз сделал не так, и не находил ответа. О кипящих в лагере страстях ему поведал неизменный Дэн. Он в таких красках расписал происходившее, что у Георга мелькнула мысль: старшему десятнику впору рыцарские романы писать, а не мечом махать на поле боя.
– Этот виконт, чтоб ему трижды опрокинуться, ходит среди парней и втолковывает всем, что готов перекупить у нас пленницу. Причем не скупится, готов уплатить тысячу золотых. Представляешь?
Они беседовали наедине, поэтому по заведенной традиции были на «ты». Этого не смогло изменить и свалившееся на Георга баронство.
Ничего удивительного в рассказанном не было. Вполне обычная практика. Многие проделывают подобное, выкупая пленников, пользуясь самыми различными ситуациями. К примеру, какой-нибудь бедный рыцарь сумел захватить именитого пленника. Казалось бы, вот она, удача. Но ты поди еще получи за него достойную плату. Какая разница, что он дал тебе слово, что не станет пытаться бежать? Он ведь не может поручиться за своих родных, которые вместо того, чтобы готовить выкуп, вполне могут снарядить отряд и вызволить пленника из неволи. Вот и получается: мало, чтобы тебе повезло и ты сумел заполучить такой богатый приз, попробуй еще сбереги его. Так что случаи, когда обедневшие бароны или простые рыцари продавали своих пленников за меньшую, но зато гарантированную сумму, не так редки. К тому же плата следовала гораздо быстрее, ведь переговоры о выкупе могли продлиться и несколько месяцев.
– Тысяча золотых – это хорошая цена. Я бы сказал – очень, – мрачным тоном произнес Георг.
– Ты что, Георг? Неужели подумал, что парни пойдут против тебя? Ты по-прежнему наш командир, и решение принимать тебе.
– Она наша пленница. Каждый из парней имеет право на часть выкупа за нее.
– Хм… Тут, видишь ли, вот какое дело… Нет, виконту никто грубить не стал, все чинно. Но отдавать ее никому и в голову не приходит. Тут это… Ну, я с парнями поговорил… Короче, никто не будет возражать, если ты заберешь ее себе.
– Не понял.
– Ну что ты не понял? Если ты там жениться решишь…
– Что?!
– Ну или отпустить ее с богом, – тут же открестился Дэн. – То они и ухом не поведут.
– А если получу выкуп?
– Тогда они, конечно, от своей доли не откажутся. Но отдавать ее этому виконту или кому другому из них нипочем не хотят. Не нравятся они им.
– А почему это они отпустить ее очень даже не против?
– Нравится она им. И мне нравится. Хорошая девка. Правильная. А главное… Мы… А она за нашими ранеными ходит, ничуть не чурается. И ведь не просил никто.
– Нравится, не нравится… Дэн, меня только два дня не было!
– Ну что поделать. Жизнь – она на месте не стоит. А золото… Всего нам не получить, а на нужное всегда найдем.

 

Георг сидел за столом и бездумно пялился на огонек свечи. Сомнительно, чтобы он в этот момент осознавал, что́ именно перед его взором. Он словно отрешился от этого мира и пребывал в прострации. Спроси кто, чем вызвано подобное состояние, и он не нашелся бы, что ответить. Причина охватившей его хандры ему была неведома. Вернее, он понимал, из-за чего это происходит, но никак не мог осознать, отчего это с ним случилось.
Дверь отворилась с привычным уже скрипом, и в комнату вошел один из наемников. Георг вздрогнул и поднял на него взгляд. Однако вошедший хранил молчание. Потом сделал шаг в сторону, и за ним в помещение вошел еще один посетитель. При виде него барон Авене вскочил, и в его руке тут же оказался клинок. А как прикажете реагировать, когда среди ночи к вам входит человек, закутанный до пят в плащ, да еще и с надвинутым на лицо капюшоном, из-под которого не разглядеть лица? К тому же из памяти еще не истерся случай, когда в замке Гело его людей пачками зачаровывали мастер и его ученик.
– Барон, не наделайте глупостей, – неожиданно раздался из-под капюшона знакомый голос.
– Мастер Волан?!
– Да, мой мальчик. Можешь идти обратно на пост, ты меня не видел, забудь. – Это уже наемнику. – Ну здравствуй, Георг. Или правильно будет барон Авене?
– Вам-то чего извращаться?
– Это радует. Как у тебя с вином?
– Есть пара бутылок лонского.
– Не совсем то, чего мне хотелось бы, но подойдет, – откидывая капюшон и присаживаясь напротив, произнес поздний гость.
– Как вы здесь оказались?
– Война привела. Ну и по просьбе Жерара. Раз уж я все равно собирался в эти края, он не смог удержаться, чтобы не отправить тебе весточку.
– Война? Но ведь вы говорили, что мастера стараются не вмешиваться в войны.
– Я говорил о мастерах в общем. Что же касается темных, каковым я являюсь, то они не чураются ничего для достижения своих целей. Для заключительного этапа моих исследований мне понадобилась война.
– Решили приобрести навыки воина?
– Боже упаси. Терять время на это… Нет. Чтобы постоять за себя, мне достаточно того, что я уже знаю. Пару лет назад по моей просьбе Жерар отловил волколака, обеспечив меня некоторой работой. Так вот, основное закончено. Осталось поставить точку, и работу можно считать завершенной. Но если подобное проделать в мирное время, это будет сопряжено с некоторыми трудностями, а вот в мутной водице военного положения очень даже можно попробовать, с наименьшим риском.
– Ясно. Вернее, ничего не ясно.
– Ничего, еще поймешь.
– Какие новости на севере?
– Просто замечательные. Относительно, конечно. Наш мужеложец доказал загросцам, что чего-то да стоит.
– Наш?
– Ну коли уж я на стороне Жерара, а он на стороне короля Несвижа… Так вот, генерал Тито никак не ожидал, что ему надерут задницу.
– Тито? Но почему Тито? И кто это?
– Его назначил совет Загроса. Там решили, что Варен становится слишком популярным, а Несвиж им не казался серьезным противником. Ошибочное мнение. Собранная Загросом армия наголову разбита, множество пленных и убитых. Одним словом, как говорят загросцы, – полный триумф. С Загросом уже подписан мир. В настоящий момент Гийом спешно приводит свою армию в порядок и начинает переброску войск на юг, чтобы разобраться с памфийцами. Но ему, как всегда, недостает времени.
– Это я понимаю. Здесь новости тоже неутешительные.
– Знаю. Карсон и Кане пали. Падение Кубеля – вопрос нескольких дней. А значит, Гийому никак не поспеть к тому моменту, когда графство Хемрод полностью окажется во власти Джефа. Но ты вроде решил эту проблему и держишь памфийского короля за причинное место.
– О чем это вы?
– Я о твоем трофее, который буквально выбил короля Джефа из колеи.
– Ничего не понимаю. О каком трофее вы говорите?
– Разумеется, о баронессе Гринель.
– При чем тут баронесса Гринель?
– Ты хочешь сказать, тот поход в Памфию был предпринят не специально для того, чтобы захватить ее?
– Нет. Мне нужна была добыча, чтобы после войны начать обустраивать баронство. Замок Гело вполне подходил для этого.
– То есть ты пошел на захват одной из твердынь севера Памфии лишь ради того, чтобы поправить свои финансы?
– Да.
– Ты не собирался захватывать баронессу Гринель?
– Нет. Я, конечно, рассчитывал в случае удачи захватить пленников, но штурмовать дом, где находится мастер, не рискнул. Людей можно было положить изрядно.
– А баронесса?
– Да сдалась она вам! Она вообще случайно попала к нам в руки.
– Пустить стрелу наугад и попасть в яблочко. Это на тебя похоже. Ты действительно не знаешь? Нет, он не знает. Он точно не знает.
– Да чего я не знаю?!
– Леди Адель, баронесса Гринель, – дочь короля Джефа. Разумеется, незаконнорожденная. Он, в отличие от Берарда, не признал отцовство, но она его дочь, в которой он души не чает, как и кронпринц.
– Она…
– Ну да.
– Так вот отчего памфийцы как с цепи сорвались!
– Ага. Жерар просил передать, чтобы ты немедленно переправил ее в графство Гиннегау. Это заставит короля несколько пересмотреть свои планы, а Гийому позволит успеть подвести армию.
– Ее здесь нет.
– Кого нет?
– Леди Адели здесь нет.
– И куда ты ее отправил?
– В Хемрод.
– Там же… Ох, парень, повезло тебе, что сюда не заявился лично барон Гатине. Клянусь, он бы тебя высек, несмотря ни на что. Поверь, его никогда не останавливала даже королевская кровь, когда нужно кому-то вправить мозги. Но тебе повезло, потому что вместо него тут я.
– А вам плевать?
– Именно. Слушай, а это лонское очень даже ничего. Не знаешь, какого года урожай?
– Что? Нет, не знаю.
– Разрази меня гром, Георг. Ты влюбился. Не отнекивайся. Как мальчишка. Уж я-то знаю в этом толк.
– Ну и что?
– Да нет, ничего. Замечательно. А она ответила взаимностью? Все, молчи, сам знаю. Попал ты, парень.
– Да я в общем-то ни на что не надеялся. Я простой наемник, получивший титул в награду за храбрость, а она… Хм… Получается, птица еще более высокого полета.
– Вообще-то…
– Ну и кто об этом знает?
– А хочется, чтобы узнали?
– Нет. Пусть идет как идет. За прошедшее время я уже привык думать о себе как об опоре брата. Вредить ему, даже поневоле, не хочу и не буду. На мне долг крови, даже если об этом знают лишь трое.
– Жерар будет тобой гордиться.
– А вы? – Георг помимо воли грустно улыбнулся и взглянул Волану в глаза.
– Прости, но я уже говорил, для меня Несвиж – ничто. Я дорожу только Жераром. Но если хочешь знать мнение стороннего, то я тебя одобряю. У человека должна быть большая цель. Для меня это искусство, для Жерара – Несвиж, для тебя – частично обретенная семья.
– Спасибо. Теперь бы еще придумать, как сдержать памфийцев.
– Ну, здесь, возможно, я смогу как-то помочь. Не зря же я сюда прибыл.
Дверь опять скрипнула, и в проеме показался Брук. Ни для кого не было секретом, что этот балагур и грубиян запал на служанку баронессы. Крепко запал, так что спать не мог, проводя ночи в общении со своей избранницей. Он уже получил согласие баронессы на брак, как и обещание Георга сразу после окончания кампании расторгнуть договор по обоюдному согласию. Кто бы мог подумать!
– Сэр, все исполнено. Леди Адель доставлена в Хемрод.
– Без происшествий?
– Все сделали в лучшем виде.
– Вот и ладно. Отдыхай.
– Слушаюсь, сэр.
– Да, Брук… Передай десятнику: я снимаю с тебя взыскание.
– Да, сэр.
Ага. На лице сразу же – облегчение. Ничего удивительного, десять миль в полном снаряжении – это не горшочек с медом умять. Может, ну его? Расторгнуть договор прямо сейчас. Кто знает, как оно все обернется, не хватало еще… Нет. Сейчас на это не пойдет и сам Брук. Они ведь сражаются не только за золото и уж точно не за Несвиж, они сражаются друг за друга, и оставить товарищей в такой ситуации он не сможет.
– Нет, все же любовь – это тяжелейшая форма заболевания. – Сделав изрядный глоток вина, Волан с видом человека, знающего цену своим словам, уставился на Георга.
– Ну так и занялись бы этим недугом. Вы ведь любите разные загадки, да посложнее.
– Я еще не сошел с ума – взваливать на себя неразрешимое. Нет, был один мастер, который захотел вывести формулу любви, вот только не ту цель в жизни он выбрал.
– Адель! Милая моя баронесса! Как я рад видеть вас в добром здравии. – Джеф Первый церемонно припал к ручке баронессы Гринель.
Со стороны могло показаться, что король проявляет дань уважения по отношению к женщине из благородного сословия, но Адель почувствовала, как подрагивает его рука, как вздрогнули губы, коснувшиеся ее запястья. Он по-настоящему волновался за нее. Нет, не так. Он боялся за судьбу своей дочери, он был вне себя от ярости. Все так, вот только назвать ее дочерью и проявить отцовские чувства король не мог себе позволить даже в узком кругу или наедине. И это при том, что он бросил армию и примчался в Хемрод, едва до него дошла весть о том, что она находится здесь.
Но он не навестил Адель в гостинице, где остановилась баронесса. Нет. Подобное недостойно короля и никак не отвечает интересам короны. Сейчас он находился в ратуше, прибыв якобы по делам, куда и вызвал ее. И снова она была не первой, кого принял король. Ей даже пришлось какое-то время обождать в приемной, пока его величество принимал членов городского совета.
Кстати, первым, кто выразил свои поздравления по случаю избавления от плена, был барон Клод. Он же задал кое-какие вопросы. Оказывается, им уже известно, кто именно командует отрядом, доставившим столько неприятностей памфийской армии. Слова Адели только подтвердили этот факт.
– Благодарю, ваше величество, все просто замечательно, – сделав учтивый поклон, ответила баронесса.
– Это радует. Я приношу вам свои извинения за то, что вы оказались в такой незавидной ситуации, но клянусь, обидчик поплатится за свое деяние.
– Но со мной не произошло ничего страшного. Мало того, обо мне проявляли заботу и предоставили максимально комфортные условия, какие только возможны в походных условиях. Кроме того, меня сопроводили в Хемрод, не требуя какого-либо выкупа.
– Это учтут, когда будут судить этого негодяя.
– Но он рыцарь и барон, воин, состоящий на службе короля Несвижа.
– Выскочка и негодяй. Не стоит больше о нем вспоминать. Очень рад, что с вами все в порядке. Кстати, завтра в столицу отбывает один отряд, так что, я думаю, они смогут взять о вас заботу и препроводить домой. Барон Клод, это не вызовет сложностей?
«Проклятый лицемер! Ну почему ты не можешь обратиться ко мне запросто? Почему при всем трепетном отношении ко мне ты должен прятаться за этой маской, даже когда мы одни? К чему эта игра, если все вокруг все знают? Про барона вообще лучше не вспоминать, уж ему-то известно такое, о чем иные и не догадываются. Почему не сказать, что это эскорт, который отправится не по каким-то там делам, а будет сопровождать именно меня?!» Адель злилась на этого человека и в то же время любила его. Господи, как же сложна жизнь!
– Никаких трудностей, ваше величество, – тут же заверил короля барон.
– Баронесса подтвердила личность разбойника?
– Ваше величество, он не разбойник, – попыталась восстановить справедливость Адель.
– Да, ваше величество, – все так же бесстрастно произнес главный королевский шпион. – Это барон Авене, произведенный в рыцарское звание и получивший титул по последнему указу короля Берарда.
– Вот и хорошо. Баронесса, больше не смею вас задерживать.
– Ваше величество, я весьма признательна за то, что вы проявляете такую заботу, но, к сожалению, вынуждена отказаться от вашего предложения. Хемрод – замечательный город, и я хотела бы задержаться здесь ненадолго.
– Не думаю, что это правильное решение, баронесса, – построжавшим голосом произнес король.
– Вы приказываете мне уехать?
– Нет, я не приказываю. Но думаю, что на территории Памфии вы будете в большей безопасности.
– А разве Хемрод – не часть Памфии?
– Баронесса!
– Ваше величество, коль скоро вы мне не приказываете, то я все же хотела бы задержаться в городе. Новые впечатления – это всегда так увлекательно. С вашего позволения, ваше величество.
– Да. Вы можете идти. Барон Клод! – Когда дверь за девушкой закрылась, король обратил взор на своего поверенного.
– Я обо всем позабочусь, ваше величество.
– Хорошо. Тебе удалось выяснить еще что-нибудь об этом наемнике?
– Пока не все, но уверяю вас, уже совсем скоро я смогу представить его вам. Живого или мертвого.
– Живого, барон. Только живого.
– Слушаюсь, ваше величество.
Сразу покинуть ратушу у Адели не получилось. Едва она вышла из комнаты, занятой королем, как к ней подошел один из рыцарей и со всей учтивостью попросил проследовать за ним. Она прекрасно знала этого молодого человека, поэтому пошла следом без капли сомнений. Путь предстоял недолгий. Вскоре она оказалась у двери, на которую любезно указал рыцарь. Сам он встал рядом с видом человека, готового преградить путь любому, кто пожелает пройти следом за ней.
– Адель, сестренка!
Едва войдя в полутемное, из-за зашторенных портьер, помещение, она тут же оказалась в крепких и таких родных объятиях. Кронпринц Джон, в отличие от их отца, не стеснялся проявлять свою любовь по отношению к сестре. Правда, только наедине. Но и на людях он вел себя с ней настолько любезно, что каждому было понятно: эта девушка ему безмерно дорога.
Их дружба и родственные узы имели глубокие корни. Будучи старше на несколько лет, Джон всегда опекал младшую сестру, хотя она и была результатом внебрачной связи короля и замковой служанки. Никто и никогда не смел обижать маленькую Адель, если поблизости оказывался малолетний принц, так как он всегда наказывал обидчиков с детской непосредственностью и пылом. Многие дети придворных щеголяли синяками, поставленными дланью кронпринца.
Разумеется, подобное поведение не могло найти одобрения со стороны короля, и принца Джона нередко наказывали за это. Но мальчик упорно проявлял характер, не желая мириться с тем, что ему надлежит игнорировать сестру. Как и любой ребенок, он мечтал о братьях и сестрах, однако, к сожалению, рос один. Из всех детей короля выжил лишь Джон, королева же теперь была бесплодной. Однако отцу все же удалось добиться того, что вскоре после появления при дворе Адели мальчик стал более сдержанным, во всяком случае на людях. Шли годы, и дети все больше сближались. Эта маленькая бестия смогла проложить дорогу и к сердцу самого короля, хотя он по-прежнему проявлял некоторое отчуждение. Удивительное дело, но даже королева относилась к незаконнорожденной с долей ласки. Она не ненавидела ее и не старалась всякий раз унизить или оттолкнуть, хотя имела на это право.
Вообще появление Адели на свет случилось только из-за недогляда самого короля. Ее мать, хоть и простолюдинка, была очень привлекательной. Однажды, будучи в возбужденном состоянии, король просто завалил ее в постель, не в состоянии совладать с собой при виде прибирающейся в его спальне девушки. Потом он просто забыл о данном происшествии. Служанку удалили со двора, когда скрывать ее положение стало уже невозможно. О том, кто является отцом будущего ребенка, ее не спрашивали, а она предпочитала помалкивать, боясь навлечь на себя гнев. Знай Джеф Первый об этом – и плод непременно вытравили бы, но он пребывал в неведении. Когда же девочка родилась, у него не поднялась рука на свою кровь.
Малышку и ее мать поселили в деревне, где они жили в полной безвестности. Однако политика – грязное дело. В Памфии назревал заговор, и девочку решили похитить. Как заговорщики собирались использовать незаконнорожденную при живом кронпринце, было абсолютно непонятно. Некоторые полагали, что все это происки загросцев, те любили подлые интриги, для плетения которых не помешает даже такой незначительный козырь. Другие считали, что к данному происшествию имеет отношение Несвижский Пес, барон Гатине. Во время похищения ее матушка погибла. Саму девочку удалось вызволить из рук похитителей, но докопаться до имени того, кто все это организовал, все же не получилось.
Вот так и вышло, что Адель оказалась при дворе – это было самое безопасное место. Когда она вошла в девичий возраст, король с согласия королевы дал ей титул баронессы, но она по-прежнему оставалась при дворе. Правда, при этом вела более или менее свободный образ жизни, имея возможность наносить визиты. В результате одного из таких она и угодила в руки несвижского барона.
– Джон, ты меня задушишь!
– Прости, милая! Я так переживал.
– Я тоже рада тебя видеть, братец! – Уж с ним-то не нужно сдерживаться. В глазах девушки заблестели слезы, и она тут же поспешила спрятать лицо на крепкой груди Джона.
– Не обижайся, пожалуйста, что не встретился с тобой раньше. Просто боялся, что не сдержусь, а отец… Ну, ты же знаешь отца.
– Я все понимаю.
– Адель… Этот разбойник… Ты в порядке?
– Господи, Джон, он не разбойник! Он такой же рыцарь, как и любой другой. Он служит своему королю.
– Но при этом действует неподобающим настоящему рыцарю образом.
– Он просто сражается за свою родину, вот и все.
– Он простой наемник и сражается за золото.
– С некоторых пор он несвижский барон и вассал короля Несвижа.
– Возможно, но крови он нам попил изрядно. При штурме двух укрепленных замков мы не понесли таких потерь, какие нанес нам он. Да еще и забрался так далеко от границы.
– А ведь ты восхищаешься им, братец. Ну признай, ну же!
– Хорошо. Признаю. Но это все равно не избавит его от участи, уготованной ему королем.
– Вы сначала возьмите его.
– Сестренка!
– Да?
– Что я слышу?
– Что?
– Этот Авене – он красавчик?
– Волколак в человеческом облике.
– Но милый волколак.
– Джон…
– Не пытайся меня обмануть, Адель, я слишком хорошо тебя знаю. Еще ни о ком ты не говорила так и ни за кого так не вступалась, как за него… Да еще и после того, что он сделал… Ну же!
– Я не знаю.
– Вот пока не знаешь, запомни одно: он человек, вышедший из черни. Он не пара тебе, и лучше бы ты это уяснила сразу. Этот новоявленный барон – не пара тебе, – глядя сестре в глаза и слегка тряхнув ее за плечи, твердо повторил он.
– Мне – это кому? Мне – полукровке? Мне – незаконнорожденной? Я тоже из черни и родилась не в замковой опочивальне, а в лачуге, – с вызовом ответила девушка, вскинув подбородок и вперив в брата упрямый взор.
– Не забывай, кто твой отец.
– А он помнит о том, что я его дочь?
– Адель, Адель, сестренка, не надо так. Ведь я помню о том, кто ты.
– Помнишь ты и помнят все ухажеры, что вьются вокруг меня, надеясь составить выгодную партию. А он – нет.
– Брось. Неужели ты думаешь, он примчался сюда, оставив армию накануне штурма, только ради того, чтобы выяснить, как обстоят дела в Хемроде?
– А сказать об этом нельзя? Одной лишь мне. Я не прошу большего. Назвать дочкой, хотя бы когда никто нас не слышит. Но нет. Это не подобает королю.
– Адель, ну ты же понимаешь…
– Нет. Этого я не понимаю. Я ничего не требую, я ни на что не претендую. Разве я хочу так много?
– Для него это непомерная цена.
– Прости, братец. Я пойду. На меня столько в последнее время навалилось. Я хочу отдохнуть.

 

Как всегда бывает в таких случаях, отдохнуть так и не получилось. Впрочем, по большому счету, это была просто отговорка. Конечно, Адель перенервничала, но не произошло ничего такого, с чем бы она не могла справиться без особого труда. Рана эта была застарелой, а боль – привычной. По возвращении в гостиницу ее встретила служанка Римма и сообщила, что ей легко удалось выяснить, где проживает матушка сэра Георга и кто она такая.
В отличие от людей барона Клода, которые исходили из того, что никому не известный наемник имеет столь же неизвестных родных, если они вообще есть, Римма рассудила иначе. Она решила, что матушка такого человека наверняка известна каждому встречному-поперечному. Ну что тут скажешь – рассуждение, притянутое за уши. Тем не менее она оказалась более удачливой. А может, все дело в том, что люди барона рыли не в том направлении, да и не факт, что они вообще знали о слабости барона Авене.
Если коротко, то, едва задав вопрос гостиничной служанке, Римма тут же получила желаемый ответ. Правда, та ничего не знала о наличии у матушки Аглаи детей, вернее, своих детей, потому как дети вокруг нее вились постоянно. Поход к трактиру, где проживала женщина, и острый слух Риммы сделали свое дело, пока служанка бродила по улицам.
На улицах просто не могли не говорить о сэре Георге, который, несмотря на войну, все равно извернулся и навестил матушку в день ее ангела. Мальчишки на дорогах играли в «наемника сэра Георга», крушившего памфийцев направо и налево. Что с того, что половина мальчишек и сами памфийцы? Они далеки от политики. Георг вышел с их улицы – значит, свой; остальные чужие – а значит, враги. Прямолинейная детская логика.
Узнав новости, баронесса Гринель не смогла усидеть в гостинице, благо в ее распоряжении имелись и карета, и десяток гвардейцев. Тут король и не думал сдерживать свою родительскую опеку, и все выглядело натурально: официально Адель являлась королевской воспитанницей и находилась под опекой короля, как и другие девушки или женщины.
Существовала такая практика. Если отсутствовал прямой наследник по мужской линии и о женщине некому было позаботиться, то король брал над ней опеку. Он устраивал ее дальнейшую судьбу, выступая в роли свахи. Женщина, а главное, ее владения выступали в роли заслуженной награды за верную службу. Мнение подопечных в этой ситуации не учитывалось, однако неволить Адель король не хотел.
К изумлению баронессы, появление кареты в сопровождении десятка солдат под командованием настоящего рыцаря не произвело особого впечатления на обитателей квартала. Потом она припомнила то, что рассказала ей Римма, и пришла к выводу, что подобным зрелищем местных, пожалуй, не удивить. Кто только не приезжал за помощью к матушке Аглае! Насмотреться они уже всякого успели.
– Здравствуйте, госпожа. Чем могу быть полезен? – поспешил навстречу баронессе хозяин, едва ее нога переступила порог трактира.
Хм… А ничего так. Чистенько. Она не так мало путешествовала, поэтому могла сравнить с другими подобными заведениями, где ей приходилось останавливаться в пути. Этот трактир вполне мог соперничать с той престижной гостиницей, где она остановилась. Даже неистребимый кислый запах вина и пива здесь сильно приглушен, а завсегдатаев-выпивох просто нет. Сам хозяин тоже одет в чистое, словно специально поджидал появления высокородных гостей. И это в таком квартале! Чудны дела твои, Господи.
– Трактирщик, здесь ли проживает лекарка Аглая?
– Здесь, ваша милость, – тут же отозвался Адам.
– Позови, – пристраиваясь на чистую лавку за чисто же отскобленным столом, потребовала она.
– Дык нету ее, госпожа.
– Тогда отправь за ней.
– Прошу меня простить, госпожа, но она сама решает, когда ей возвращаться домой. Я ей не указ. Но если вас привела сюда беда, то не извольте беспокоиться, она сама очень скоро вернется.
– С чего ты взял, что меня привела сюда беда?
– Дык матушку Аглаю по другому поводу благородные и не разыскивают, только когда хворь одолевает, вот я и решил…
– Я похожа на больную? Нет, трактирщик, я здорова, так что отправь человека разыскать ее и привести.

 

Боже, только этого не хватало! Матушку Аглаю решила навестить какая-то благородная девчонка из чистого любопытства. Ну и что прикажете делать?! Нет, Адам, конечно, отправит Грегора, вот только предугадать, куда направится матушка Аглая, просто невозможно. Она вполне могла изменить прежний маршрут и пойти вообще в другую сторону. А если она с детворой направилась на речку за городские стены… Искать ее можно бесконечно долго. Адам и раньше сталкивался с подобным, но одно дело – когда у людей горе, тогда избежать гнева высокородного куда проще. Да и матушка Аглая всегда чувствовала, что в трактире появился больной, а потому сама спешила домой, гася своим появлением признаки недовольства. А как это сделать сейчас? К тому же на улице десяток воинов. Странно, что она вообще вошла сюда одна.
Адам отправил вышибалу, даже не рассчитывая на успех. Если Грегор и найдет матушку Аглаю, то поди еще объясни, что ее хочет видеть какая-то там госпожа. А силой Грегор ее не потащит, и сам бы Адам не потащил. Никому бы и в голову не пришло пытаться заставить эту женщину сделать что-либо против воли. Вот же незадача!
Желая скоротать время, посетительница подозвала к себе трактирщика и стала расспрашивать о его странной постоялице. Адам был рад этому обстоятельству. Рассказывать он мог долго и увлекательно, а там глядишь – все само собой устроится, матушка Аглая вернется. Поэтому красавица выслушала всю историю этой странной женщины, которая, оказывается, безумна и в то же время наделена божьим даром. Адам ничего не скрывал. А зачем? Эта история и без того известна всем окрест и даже за пределами Хемрода.
Переживал Адам зря. Грегор все еще не появился, а он сам только закончил свой рассказ, когда матушка Аглая переступила порог трактира, направившись прямиком к молодой баронессе. И вот что странно. В этот момент она совсем не походила на безумную. И выглядела не так, как выглядела обычно при нахождении в трактире больного. Адам не смог бы описать отличия, но они имелись. Уж за столько-то лет он научился различать настроения матушки. Такой возбужденной и радостной она бывала лишь в те дни, когда встречала Георга, своего родного сына.
– Доченька! Приехала! Как я рада. Ну что ты вскочила – присядь. Рассказывай, как там сыночек. Все ли у него ладно?
Адам только и смог, что, открыв от удивления рот, бухнуться на скамью. Все именно так. Именно так матушка Аглая всегда встречала Георга. Это что же значит?.. Георг… Да нет же. Он был здесь совсем недавно и ни о каких таких планах не говорил. Оказаться родной дочерью матушки эта девушка не могла, у той был только один ребенок, сын. Предположить, что у нее имеется еще один, просто нереально, ведь видно, насколько незнакомка молода. Это что же получается… Ага. И когда же новоявленный барон мог жениться, да еще и без благословения матушки? Бред.

 

Адель и сама не могла понять, отчего она повела себя подобным образом. Абсолютно незнакомая женщина – а она сразу потянулась к ней. На вид эта женщина с приветливой улыбкой не особо старая, хотя ее голова покрыта сединой, а лицо испещрено морщинами. Возраст легко угадывается – едва ли больше пятидесяти. Что-то в ней есть притягательное и родное. Девушка словно взглянула в лицо своей матушке, которую помнила очень смутно.
Отчего-то появилось неодолимое желание познакомиться с ней поближе. Сначала они разговаривали за столом в зале, потом прошли в комнату, занимаемую матушкой Аглаей, и проболтали там всю ночь. Говорили обо всем и ни о чем. На рассвете Аглаю все же свалила усталость, и она улеглась спать, держа руку девушки в своей. Адель просидела рядом с ней еще пару часов, всматриваясь в светлый лик и думая о чем-то своем. О чем? Она и сама не знала. Мысли текли сами собой, не задерживаясь в памяти ни на мгновение. Потом она аккуратно высвободила свою ладонь и тихонько, на цыпочках, чтобы, не приведи господь, не потревожить сон спящей женщины, выскользнула из комнаты.
Зачем же она так стремилась найти ее? Ах да! Она хотела отплатить этому грубияну и невежде. Хм… А ведь не такой уж и грубиян. Нет, вначале… Но потом… А эта улыбка… А то, как он мялся, словно безусый юнец… Боже, каким забавным может быть этот волколак в человеческом облике. Как там сказал братец – «милый волколак». А что, очень милый. А его матушка… Да к такой женщине примчишься, даже если тебя будут отделять от нее тысячи миль. Отомстить обидчику, навредив ей… Нет, этого она сделать не могла.
Впрочем, как оказалось, у Адели и обиды-то не осталось, лишь сожаление. Она всячески старалась разыскать в себе следы неприязни, но не находила, потому что вместо этого ее мысли заполняли сладостные воспоминания и облик Георга. И почему он ее отпустил? Испугался гнева короля, когда узнал, кем она является? Нет. Он точно не знал, кто она, отправляя ее в Хемрод. Решил избавиться от яблока раздора, чтобы утихомирить рыцарей? Тогда проще было отправить ее в другое место или избавиться от рыцарей. А может, он просто испугался, что она отдаст предпочтение кому-то из этих надутых павлинов, наперебой предлагавших ей руку и сердце? А что, очень даже может быть. Мужчины – просто сущие дети!
Несмотря на бессонную ночь, усталости как не бывало. Адель совершила утренний туалет, позавтракала и чувствовала себя полной сил. Что ж, похоже, они ей понадобятся. Она не ожидала, что произойдет именно так, но это случилось. Сразу после завтрака появился посыльный с приказом короля. Леди Адели баронессе Гринель предписывалось немедленно отбыть в столицу. Джеф Первый никогда не злоупотреблял своей властью по отношению к дочери, но тут, похоже, масла в огонь подлил братец. Ее высылали, несмотря на ее пожелания. Не подчиниться воле короля не было никакой возможности.
Небольшой эскорт, состоящий из кареты и пяти десятков гвардейцев, покинул пределы Хемрода еще до обеда. Путь Адели лежал в Клеве, столицу королевства Памфия.

 

– Ваше величество, примите мои искренние поздравления по поводу падения последнего оплота несвижского сопротивления, – поклонился барон Клод.
– Он далеко не последний. Взятие Кубеля всего лишь позволяет полностью принять под контроль графство Хемрод. Судя по твоим докладам, на этом трудности еще не заканчиваются.
– К сожалению, это так. Все сильно недооценивали Гийома. Этот мужеложец оказался талантливым полководцем. Кто бы мог подумать – в его-то годы да при таких наклонностях…
– Урок на будущее, барон, – никогда не делай скоропалительных выводов.
– Я обязательно это учту. Каковы ваши дальнейшие планы?
– Разумеется, выдвинуться к границе и укрепиться там. Нам еще предстоит сражение с Гийомом. Как только мы его разобьем, можно начать переговоры о мире. Учитывая, что загросцы потерпели поражение, приходится рассчитывать разве что на захват графства Хемрод.
– Я бы сказал – не «захват», а «возвращение законных владений».
– Вот когда ты прав, Клод, тогда прав. Странное дело, ты уже второй, кто осмеливается мне напоминать о том, что Хемрод – это Памфия.
– И кто был первым?
– Баронесса Гринель. Кстати, что там по этому разбойнику? Когда ты наконец доставишь его ко мне?
– Думаю, уже совсем скоро. Благодаря баронессе Гринель мне стали известны некоторые обстоятельства, которые будут способствовать его поимке. А вернее, он сам прибудет к нам, по доброй воле. Я недавно получил известия из Хемрода, позволяющие думать именно так.
– Ты говоришь загадками. Как баронесса могла тебе помочь? И отчего этот наемник сам отдастся в твои руки?
– У этого неуловимого Авене, как и у любого другого человека, есть слабое место. Он безгранично любит и почитает свою мать.
– Тебе удалось обнаружить ее?
– Не мне, баронессе Гринель. Я даже предположить не мог, что он сын особы, столь известной в Хемроде и за его пределами. Я уже отправил ему весточку, пустив слух о том, что его матушка в наших руках. Он сам явится к нам, стремясь оградить ее от неприятностей.
– Надеюсь, она уже в заточении.
– Хм… Видите ли, ваше величество…
– Она еще не арестована? Отвечай.
– Его мать – небезызвестная матушка Аглая. Ее арест может пагубно сказаться на настроениях горожан, которые почитают ее чуть ли не за святую. Во избежание открытого бунта, думаю, достаточно просто дать понять барону Авене, что она в опасности. Тогда он сам сдастся. Еще не мешало бы направить в Хемрод дополнительные силы. Этот наемник весьма непредсказуем, решителен и опасен. Как бы он не надумал воспользоваться беспорядками в городе, если таковые возникнут.
– Ты это серьезно, барон? Ты действительно считаешь, что город, добровольно вернувшийся под мою законную руку, взбунтуется из-за какой-то там женщины, а ее сынок с сотней бойцов сумеют его захватить? Здоров ли ты, Клод?
– Ваше величество, в Хемроде всего две сотни ваших солдат. Этого вполне достаточно для организации совместной с ополчением обороны, если несвижцы захотят захватить город. Однако этого явно недостаточно, если взбунтуются сами горожане. Всего пять сотен солдат, направленных в Хемрод, склонят чашу весов в нашу пользу.
– Я ожидаю прибытия Гийома с его армией. Мы понесли значительные потери. И ты просишь направить в город, расположенный в нашем глубоком тылу, пять сотен солдат?
– Чтобы перебросить армию, Гийому понадобится три недели, вопрос с бароном Авене можно разрешить куда быстрее.
– Ты шпион, а не воин, поэтому тебе простительно твое заблуждение. Гийом может реквизировать речные суда и, используя флотилию, сплавиться сначала по Суне, а затем по Беллоне, затратив на переход значительно меньше времени. До его появления я должен разрешить проблему с приграничными замками и утвердиться в графстве.
– Для этого вам вполне достаточно имеющихся сил. Как только вопрос разрешится, высвободившиеся войска можно будет отправить обратно. Я не арестовал матушку Аглаю, но она находится под неусыпным надзором. Это, конечно, может послужить причиной недовольства горожан, но не перерастет в открытый бунт. В то же время покажет барону Авене серьезность наших намерений.
– Иными словами, ты надеешься все провернуть тихо.
– Именно, ваше величество.
– Действуй.
Назад: Глава 3 Визит в Памфию
Дальше: Глава 5 В плену интриг