Глава 1
НОЧНЫЕ ВСТРЕЧИ
Но вот кто-то плачет,
А кто-то молчит,
А кто-то так рад,
Кто-то так рад.
«Кино»
— Ты никогда не задумывался, что это все не просто так? — спросил Валик и опрокинул в себя содержимое рюмки.
— Все в нашем мире не просто так, — философски заметил я. Мой друг всегда все усложнял. Ну произошло что-то из ряда вон выходящее, но ведь живем же как-то. Многие из нас давно поняли, что люди не в состоянии изменить то, что произошло. И три года мы уже просто ждем.
— Эти границы не могли возникнуть сами по себе.
— Но ведь возникли.
— Значит, их кто-то воздвиг!
— Грешишь на НЛО? Или на секретные службы бывших сверхдержав? — хмыкнул я, но Валик лишь махнул рукой.
Валентин Митин мой друг. До войны был спортсменом и мастером спорта по тэквондо, о чем свидетельствовали полинявшие дипломы, висящие на стене. После того как на мир упали границы, ему не раз предлагали драться на тотализаторе, но он пошел на принципы и теперь работал вышибалой в «Альпах», самом дорогом заведении в городе. Обладая ростом метр восемьдесят пять и весом чуть меньше восьмидесяти килограммов, он абсолютно не казался опасным человеком, а белые волосы придавали его лицу немного простоватое выражение. Но это впечатление было обманчиво, в чем не раз убеждались не в меру пьяные посетители «Альп».
В его маленькой «двушке» мы сейчас и сидели, разнообразив общение пол-литровой бутылкой водки. Я в принципе не пил ничего, что превышало по крепости двадцать градусов, но так то до войны. А сейчас, когда со слабоалкогольными напитками был большой напряг, приходилось пить все подряд. В том числе и пятидесятиградусный самогон. Был, конечно, вариант не пить вообще, но меня он как-то не устраивал.
Вот так мы и сидели: я, Валик, пол-литра водки, яичница и бутерброды. А что еще нужно человеку для полного счастья? Хотя для полного счастья нам всем было очень далеко. У меня, например, даже своего жилья нет, мой дом снесло под основание. Что самое интересное, школа, стоящая в пятидесяти метрах от дома, уцелела полностью.
— Темный, может, завтра завалимся в «Приют»? — Валик специально издевательски выделил мое прозвище, но я пропустил это мимо ушей. Он не одобрял моего добровольного отказа от имени, но ему меня было не понять.
— И чего я там не видел? — Я удивленно пожал плечами. Валик прекрасно знал, как я отношусь к подобного рода заведениям, но не упускал случая потаскать меня по барам. Ну не люблю я эти забегаловки и клубы. Терпеть не могу. Сам не знаю почему, не люблю, и все.
— Идем. Наши все там собираются завтра.
«Наших» я не видел недели две. Но говорить, что соскучился по ним, я бы не стал. Хотя с другой стороны…
— Ладно, пойдем. Во сколько?
— В полседьмого, — ответил Валик, доедая последний бутерброд.
— Буду. — Я вылез из продавленного кресла и потянулся, разминая затекшую поясницу. Вышел в коридор, надел ботинки и натянул шапку.
— В зеркало посмотрись, косо ведь сидит, — раздалось из глубины квартиры.
— Обойдусь, — буркнул я и закрыл дверь.
Вот и все наши отношения. Встречайся мы с Валиком чаще двух раз в неделю, мы вряд ли остались бы друзьями. Мне почти не о чем было с ним говорить. С остальными, кстати, тоже. Даже в окружении друзей мне удавалось оставаться одному. Возможно, потому, что почти все время мои мысли занимал один человек. Одна девушка. Я не знал, где ее искать, да и вообще, жива ли она. Я не знал, захочет ли она вообще видеть меня. Не знал. И поэтому продолжал свое существование в старом студенческом общежитии, спасаясь от рутины только сложной, но чрезвычайно интересной работой.
Я медленно брел по узкой улице, обходя куски бетонных плит, валяющиеся на дороге. Некому их убирать, да и некуда. Это в самом центре мэр навел какое-то подобие порядка, а в остальных частях города царил полный бардак. Но он теперь даже отдаленно не напоминал тот хаос, что творился на улицах три года назад.
Впереди забрезжили слабые огни проспекта Мира, одной из немногих освещенных улиц в нашем городе. В самом деле, зачем тратить и без того ценное электричество на места, по которым мэр никогда не ходит. Точнее, не ездит, прожигая остатки бензина. Я перешел пустынный проспект и снова углубился в каменный лабиринт кварталов. Кое-где слышался смех молодежи, из окон изредка виднелись отблески огней. Конечно, правительство пыталось наладить какое-то подобие порядка в городе, но это было не так-то просто. Во-первых, уровень преступности вырос так быстро, что тысяча Стражей, работающих посменно, не успевали следить за пятьюдесятью тысячами жителей. Во-вторых, постоянные ураганы и землетрясения разрушали Темный город медленно, но верно. В-третьих, нечисть, лезущая из всех щелей и постоянно норовящая вторгнуться в город изнутри.
В общем, проблем накопилось много, и ликвидировать их можно было, лишь объединив усилия всех живущих здесь людей. Но работать на благо города хотели единицы. Как это часто бывает, затраченные усилия не окупались. Точнее, оплачивались не настолько высоко, чтобы напрягаться. Куда легче и прибыльнее было вступить в одну из многочисленных банд, заполонивших город. Обычные люди редко осмеливались в одиночку показываться на улице после захода солнца, хотя ношение холодного оружия Стражей не запрещалось, а в некоторых случаях даже поощрялось.
Вот так, за размышлениями, я прошел несколько кварталов и свернул направо, к реке. Под ногами захрустела тонкая корочка льда. Речка пересекала город с востока на запад и терялась где-то у западной границы, а может, и выходила за ее пределы. Проверять это никто не рисковал.
Я медленно брел в полном одиночестве и вспоминал, вспоминал, вспоминал…
Третья мировая война началась всего пять лет назад. Два года все воевали со всеми, никто не помнил, из-за чего возник конфликт, но война была жестокой и кровавой. Мне пришлось побывать и на Ближнем Востоке, и на Северном полюсе, и в Африке. И везде, куда бы мы ни приходили, нас встречали либо огрызающиеся стволы орудий и автоматов, либо уже разрушенные, разворованные города. Казалось, войне не будет конца, а армии просто гоняются друг за другом вокруг земного шарика, который внезапно стал очень маленьким и очень тесным. Гоняются и не могут ни догнать, ни остановиться.
Темнота наступила внезапно. В один день. Как будто кто-то накрыл всю землю гигантским покрывалом или проглотил солнце. Никому не удалось зажечь даже спичку. Огонь не желал разгораться, невозможно было высечь даже крошечную искорку. Кто-то принялся палить из автомата прямо в воздух. Но даже тогда не было видно ни единого всполоха. А потом я внезапно ощутил сильнейший подземный толчок и потерял сознание.
Когда я очнулся, оказалось, что каким-то образом очутился в своем родном городе, хотя сознание потерял на берегу Средиземного моря. А еще через несколько недель выяснилось, что весь мир разбит на так называемые квадраты площадью около пятидесяти тысяч квадратных километров. Квадраты имели границы, представлявшие собой потоки воздуха, которые струились над землей. Такое я часто наблюдал в Африке, когда над песком поднимался раскаленный воздух. Но в Африке он хотя бы не мешал передвижению, а здесь…
Воздух границы был непредсказуем, как шарик на рулетке. Он мог встретить человека либо смертельным электрическим разрядом, либо стеной пламени, либо такой низкой температурой, что дыхание замерзало еще в легких, и мертвый человек, падая, разбивался на сотни осколков. Облака ядовитых испарений также были не редкостью, но чаще всего человек просто не мог пройти через воздушный заслон. Окружающее пространство уплотнялось так, что преодолеть его было попросту невозможно.
Очень много людей погибло, пытаясь преодолеть новые границы, пока не оказалось, что в них иногда открываются порталы. Порталы появлялись в разных местах в разное время и вели в другие квадраты. Но где они появятся и куда будут вести, угадать было невозможно. Чуть позже появились люди, которые могли чувствовать открытие таких переходов, но их было очень мало. Наладить постоянную торговлю и связь между квадратами было невозможно, но некоторые люди, объединяясь в группы, мотались по разным областям, добывая, выменивая или покупая наиболее ценные товары. А поскольку бумажные деньги, которые нельзя было нигде обменять, никого не интересовали, то единой валютой негласно стало серебро и золото. Причем первое ценилось в три раза дороже. А соотношение между серебром и бумажными деньгами вообще было пять к одному.
В нашем квадрате сохранилось три больших города, включая мой, с десяток деревень и около двух десятков хуторов. И если населенные пункты остались теми же, хотя и порядком разрушенными, то дороги между ними исчезли полностью. А самое страшное, что на пустых землях, в лесах и на полях, на болотах и в реках, теперь правила нечисть. Я не шучу. Снежные тролли, черные орки, оборотни, вампиры и много-много другой живности, которая только и жила надеждой кого-нибудь сожрать.
Первые несколько месяцев население городов, а особенно мелких хуторов, неумолимо сокращалось, и нас спасло только то, что мы превосходили нечисть по численности. Но затем людям удалось наладить хоть какое-то подобие порядка и обнести города стенами. У каждого города были свои органы самоуправления, которые не подчинялись никому. Каждый город жил отдельным хозяйством, но какое-то подобие торговли все же существовало, хотя перегонять товар между населенными пунктами было очень опасно.
Не обошлось и без положительных моментов. За три года жизни за границами людям удалось сделать очень многое. Особенно повезло тем, кто открыл в себе магическое начало. Магия и алхимия развивались с космической скоростью. В каждом городе была своя Академия и свой Дом Алхимика, свой цех по производству оружия и всяческих магических амулетов.
Жизнь налаживалась для всех. Почти для всех. Особенно для банд, заполонивших города…
Луна ярко светила в спину, и моя длинная черная тень мягко скользила по белому снегу. При таком морозе на небе не было ни облачка и было довольно светло. Я прошел вдоль реки, перешел пару узеньких улиц и уже подходил к общаге, когда рядом с моей тенью замаячили еще две. Поэтому я совершенно не удивился, услышав грубый окрик:
— Эй ты, а ну стоять!
Я медленно обернулся и положил руку на рукоять ножа. Двое. Один повыше, другой пониже. Стандартная ситуация. Залатанные во многих местах штаны, черные куртки, шапки надвинуты на глаза.
Тот, что пониже, подошел вплотную и проговорил, обдав запахом гнилых зубов и перегара:
— Попался, фраерок. Гони деньги, шмотки, и мы тебя отпустим.
Я улыбнулся. Ну эта парочка для меня не проблема. Аматорский подход. Настоящие профессионалы неслышно подходят сзади, бьют по голове железной трубой и снимают трофеи с бесчувственных тел.
Я резко дернул шапку мужика вниз, закрывая ему обзор. Бандит рефлекторно дернулся назад, и вслед полетел мой кулак. Мужик хрюкнул, видимо, я сломал ему нос, а я тут же ударил его ножом в горло. Уже мертвое тело, заливая снег кровью, мешком упало к моим ногам. Второй нападающий дернулся вперед, но я уже был рядом с ним. Коротко и резко ударил в солнечное сплетение, выбивая из легких воздух, а затем свалил на землю легкой подножкой. Когда он пришел в себя, я сидел на его груди, а острие моего ножа было в миллиметре от его глаза.
— Разве ты не знаешь, что Темный город — опасное место? — спросил я у лежащего мужика.
Тот только судорожно сглотнул. Я вздохнул. Ну какой из тебя бандит, если ты боишься совершать даже такое мелкое преступление, как разбой. В нашем городе каждую неделю находят трупы, еще сотни жителей становятся жертвами грабежа, а какие-то мелкие воры пытаются меня ограбить, даже не спросив, кто я такой. Вообще Косой их распустил. Набирает в банду всякую шваль.
— А разве тебе не говорили, что воровать нехорошо? — продолжил я идиотский допрос.
Мужик едва заметно кивнул. Я покачал ножом перед его лицом. Скучный он какой-то. Шуток не понимает. Пора с ним заканчивать.
— Кто вас послал?
— Я… нас никто не посылал, — заикаясь, проговорил он высокий тонким голосом и внезапно пробормотал: — Отпусти…
— А разве ты не знаешь, что с Темным связываться опасно?
Глаза мужика расширились от страха, и он прохрипел:
— Темный… Прости, не узнали, пусти, мы больше не будем!
— Твой напарник действительно больше не будет. Не сможет, по причине дырки в горле, а вот тебе я почему-то не верю.
Обычно я не разговариваю с подобной мразью, но сейчас меня почему-то заинтересовал этот тип. Они определенно ждали где-то неподалеку и знали, что я приду к общаге.
— Нас Косой послал, — внезапно заговорил мужик, — проверить тебя хотел, настолько ли ты хорош, как говорят.
— И как же он об этом узнает, если я тебя сейчас зарежу? И если вы лучшие из тех, кого Косой мог послать на такое дело, то мне его жаль. Его банда не продержится против Рината и полгода.
— Он просил передать тебе приглашение, — пробормотал мужик. — Косой хочет поговорить с тобой.
А вот это уже интересно. Я не знаю, что от меня понадобилось главарю второй по величине банды Темного города, но не думаю, что нечто хорошее. Но это может хоть как-то развлечь меня. Поможет убить время и скуку.
— Ладно, передай Косому, что я встречусь с ним через… — я прикинул время, — два дня.
Бандит дернулся.
— Что-то не так? — угрожающе спросил я.
— Он сказал, чтобы мы привели тебя немедленно.
Я прижал нож к горлу высокого и надавил. Капелька крови выступила на кадыке, и я слегка ослабил нажатие.
— Через два дня, — прохрипел мужик. — Я передам.
— Ну вот и отлично.
Я поднялся с груди бандита, очистил нож от крови о снег и спрятал клинок в ножны.
— Еще раз увижу — убью, — бросил я за спину и, не дожидаясь ответа, пошел к зданию бывшего студенческого общежития № 3.
Сторож дядя Митя неодобрительно покосился в мою сторону, когда я практически на ощупь открыл дверь подъезда и прошел мимо его будки.
— Добрый вечер, дядя Митя, — поздоровался я. — Дайте ключ, пожалуйста.
— Тебе записка, — буркнул сторож, протягивая вместе с ключом аккуратно сложенный листок бумаги.
— Кто принес? — спросил я, не торопясь читать послание.
— Я в туалет отлучился, — замялся дядя Митя, — возвращаюсь, а этот листик уже здесь как-то появился.
— А с чего ты взял, дядя Митя, что эта записка предназначена именно мне? — холодно поинтересовался я. И за что ему деньги платят?
— Так ведь под твоим ключом лежала, — пробормотал сторож, отводя глаза.
Я хмыкнул и поднялся по ступенькам на третий этаж, дошел до своей комнаты и, открыв дверь, зашел внутрь. Щелкнул выключателем. Лампочка кое-как накалилась, слабо освещая площадку около полутора квадратных метров, но и ее света мне хватало. Кровать, письменный стол, стул и табуретка — вот и все богатство моей комнаты. К стене прибита пара полок, на которых стояли три книги. Остальное пространство полок покрывал толстый слой пыли и всякий хлам, вроде спичечных коробков, клочков бумаги и тому подобной мелочи.
Я встал прямо под лампой и, стараясь не загораживать самому себе свет, развернул записку. «Послезавтра на том же месте». Пять слов, и все. Ни подписи, ни числа, ничего.
И тем не менее я знал чья это записка и кто ее написал. Только один человек, вернее, одно существо общалось со мной в таком духе, а значит, послезавтра я с ним встречусь. Слишком редко он выходил на связь и слишком важные сведения обычно сообщал.
Я вышел на кухню, набрал из стоящей в углу бочки воды в чайник и поставил его на печь. Хоть газ в баллонах у нас не кончился, и на том спасибо, а то пока на дровах воду вскипятишь — и пить уже не захочешь. А так через семь минут я заварил чай, соорудил пару бутербродов и вернулся в комнату. Сев за стол, я стал размышлять.
Итак, что мы имеем? Меня хочет видеть Косой, меня хочет видеть мой тайный информатор, меня хотят завтра видеть мои друзья в «Приюте». И встретиться со всеми мне придется в последовательности, обратной той, которую я только что назвал. Что, путано говорю?.. Так я не говорю, я пока еще только думаю. Значит, всем нужно встретиться со мной. Похвально, но как-то странно. То никому не был нужен, то внезапно всем сразу понадобился. У меня возникло такое ощущение, что все они обо мне что-то знают, но не говорят, тянут до последнего. А тут вдруг подворачивается тот самый момент, когда надо срочно все рассказать или случится что-то страшное.
Чай закончился. Как всегда, слишком быстро. Но идти на кухню за новой порцией уже не хотелось. Хотелось спать. Бросив кружку на столе, я разделся и нырнул под одеяло, проваливаясь в объятия коварного сна.
Проснулся от сильного стука в дверь. Какого…? Дадут мне поспать спокойно хотя бы раз в месяц? Я попытался спрятаться от стука под одеялом, но утренний визитер был настойчив. Он просто стоял за дверью и колотил по ней, как по барабану.
Чертыхаясь, я вылез из-под одеяла и едва удержался от желания тут же нырнуть обратно. За ночь в комнате стало очень свежо. Есть у меня одна маленькая слабость, я терпеть не могу холодную пору года, когда приходится надевать на себя кучу свитеров, куртку, шапку и шарф. Когда ветер свистит как сумасшедший и дует во все мыслимые и немыслимые щели, пробирая до костей. Когда солнце, отражаясь от снега, било по глазам не хуже хорошего боксера. Но приходилось мириться и терпеть это издевательство над собой.
Стук в дверь не смолкал, и я, подавив раздражение и желание залезть под одеяло, натянул спортивные штаны и открыл дверь.
— Ну наконец-то! — В комнату ввалился веселый рыжеволосый парень примерно моего возраста. Оглядев неубранную постель и мой внешний вид, он озадаченно почесал в затылке, а потом спросил: — Ты что, до сих пор спал?! А как же служба?
Я хмуро посмотрел на часы. На циферблате маленькая стрелка стояла между семеркой и восьмеркой, а большая закрывала собой цифру шесть. Чуть ниже на электронном экране светилось зеленое 7.30. Я покачал головой, посмотрел на нежданного гостя, потом опять на часы, потом на дверь, а потом опять на парня.
— Егор, ты что, совсем обалдел? — спросил я.
— А чё? — удивленно захлопал глазами рыжий.
— Через плечо! — срифмовал я. — У меня отпуск позавчера начался.
— Да? — Егор удивился еще больше, но потом, словно что-то вспомнив, просветлел. — А это все равно — у нас форс-мажор!
Сказал таким тоном, словно этот форс-мажор был самым лучшим событием в его жизни.
— Какой форс-мажор? — Я с трудом сдержался, чтобы не дать ему в морду прямо сейчас.
— Ну правильно, тебя же вчера не было, — скорее для себя, чем для меня, пробормотал рыжий, а затем обратился непосредственно ко мне: — Мы вчера двух «подснежников» нашли.
— И что, — возмутился я, — из-за этого необходимо вламываться ко мне в квартиру, когда я сплю?
— А я тут не при чем, — отбоярился Егор, — мне сказали тебя найти и приказ передать, я передаю. Тебе приказано сегодня утром явиться в школу.
Я глубоко вздохнул. Все планы, похоже, катились к чертям собачьим. Но приказы не обсуждаются, поэтому через двадцать минут я был уже полностью готов к выходу.
— Подожди за дверью, — сказал я Егору, а когда тот вышел, достал из-под кровати небольшой чемодан.
Ввел нехитрый код и открыл чемодан. Достал оттуда пару сотен рублей и, подумав, пару серебряных кольев. Нож я никогда не прятал, мало ли когда он может понадобиться. Закрыв чемодан, я продел колья в специальные петли, вшитые внутри рукавов куртки, и вышел из комнаты.
Сторож дядя Митя похрапывал, сидя в кресле. Я вздохнул, сунул ключ в карман и вышел на улицу к ожидавшему Егору.
Темный город встречал новый день, стряхивая с себя сонную паутину, разминая затекшие за ночь суставы, разгоняя надоевшую темноту. На улице уже начали появляться люди, торопящиеся по своим делам. У многих были тележки и тачки. Рынок еще только раскладывался, но, поскольку он был единственным, занять торговые места нужно было именно сейчас. Мы с Егором вклинились в общий поток и, дойдя до рынка, обошли его по дуге. Людской поток к этому времени стал еще оживленнее, несмотря на то что мы периодически срезали углы дворами. Я попробовал выпытать у Егора, что же все-таки произошло, но рыжий предпочел отмалчиваться, постоянно ссылаясь на приказ. В итоге еще с километр мы протопали молча, пока не свернули в один из многочисленных дворов, в центре которого стояло серое трехэтажное здание.
У входа в бывшую школу застыли два охранника. Оба — в коричневых балахонах, капюшоны низко надвинуты на глаза. У каждого на поясе висела небольшая булава с набалдашником, ощетинившимся серебряными шипами, широкий нож и ПМ. В руках оба охранника держали по автомату Калашникова, или, по-простому, АК-47. «Сектанты», — думал всякий, кто случайно забегал в подворотню или заходил сюда навеселе по «неотложному делу».
Никто не догадывался, что под прикрытием секты работает еще одна стража Темного города — Инквизиция. Мы с Егором подошли ко входу, на ходу доставая пропуска. Ни один из стражей не шелохнулся, лишь глазами проводив серебряную печать на пропусках. Да, работка у ребят «не бей лежачего». Сектантов и так старались избегать, а когда они вот так молча стояли с автоматами наготове, вообще обходили десятой дорогой.
Мы пересекли холл школы и подошли к окошку дежурного. Дежурил сегодня Костя Павлов, неплохой малый, который попал к нам всего месяц назад. Костя сидел за столом и что-то увлеченно писал карандашом в толстой тетради. Взгляд у него был мечтающий. Заметив нас, Костя резко захлопнул тетрадь, всем своим видом показывая, что нас его записи не касаются.
— Привет, — поздоровался я, протягивая пропуск в окошко.
— Здорово, — ответил Костя, сверяясь с номером пропуска в толстом журнале. — Ты же в отпуске, — удивленно добавил он.
Я вопросительно посмотрел на Егора. Тот вздохнул и достал из-за пазухи сложенный вчетверо лист. Развернул его и протянул Косте. Я успел разглядеть только серебряный герб Инквизиции внизу страницы — скрещенные кол и булава на фоне заходящего солнца. Такие же гербы были на всех пропусках, но на листе рядом с печатью стояла размашистая подпись Великого Инквизитора, а это уже было кое-что. Печать сама по себе должна отметать всякие вопросы, а раз она еще и подкреплялась подписью, значит, дело действительно серьезное.
Костя внимательно прочитал документ и спрятал его в стол, затем протянул нам с Егором журнал.
— Распишитесь, — сказал он, хмуро грызя кончик карандаша и бросая на меня косые взгляды.
— Да что происходит?! — возмутился я. — Что вы все темните?
— Пойдем, — Егор потянул меня за собой, — там тебе все объяснят.
Мы прошли по длинному коридору, спустились по лестнице на нижний этаж и остановились у железной двери, за которой располагались холодильные камеры. Дверь распахнулась, и на пороге возник Старший Инквизитор, облаченный в такую же рясу, что и охранники, только красного цвета.
— Где вас носит? — раздраженно прорычал он. — Время-то уходит.
Дима Томин вообще-то был нормальным мужиком, но, когда надевал балахон Старшего Инквизитора, становился просто непереносимым. Он чувствовал себя ответственным за все, что происходит в нашей школе, и требовал от своих подчиненных неукоснительного соблюдения правил.
— Так, ты заходи, — кивнул он мне, — а ты, — бросил злой взгляд на Егора, — марш переодеваться!
Рыжий вздрогнул как от удара и убежал по лестнице наверх, а я прошел за Старшим в холодильник. Холодильник был как в морге. Несколько морозильных камер у стены и три стола в центре зала. На двух столах лежали тела, накрытые простынями.
Кроме нас в холодильнике находились еще несколько послушников в коричневых балахонах, пара Старших Инквизиторов и Великий Инквизитор в яростно-белом одеянии. В руках Великий держал посох, на поясе у него висела булава, а на голове он носил нечто, напоминающее тиару папы римского, только не такую высокую.
— Опаздываешь, Темный, — бросил на меня хмурый взгляд Великий.
— Меня подняли из постели во время отпуска, ничего не объяснили, а теперь я еще и виноват? — Я встретил взгляд Великого, и через несколько секунд тот опустил глаза.
Дверь тихо отворилась, и в комнату просочился Егор. Он уже облачился в серый балахон и теперь поправлял на поясе булаву.
Один из Старших тут же обернулся к нему и схватил за ухо.
— За что?! — взвыл рыжий, даже не пытаясь освободиться — хватка у Старшего была железная.
— Ты почему ничего ему не рассказал? — прошипел Инквизитор. — Я тебя спрашиваю. Ты хоть понимаешь, насколько это важно? Давно на вахте не стоял?
— Я думал… — начал Егор, но Старший еще сильнее сжал пальцы.
— Думать тебе можно будет, когда получишь красный балахон, а пока твое дело выполнять приказы! — взревел он. Потом немного успокоился и, отпустив ухо парня, продолжил: — Но если ты будешь так нести службу, то ни о каком красном цвете можешь даже не мечтать.
— Да, Старший, — пристыженно пробормотал Егор и спрятался за спины других послушников, потирая красное опухшее ухо.
Я хмыкнул. Егор всегда брал на себя больше, чем мог понести, но при этом ему все как-то сходило с рук. Везунчик, одним словом. Хотя его привел один из Старших, значит, разглядел в парне что-то полезное для Инквизиции. Ладно, время покажет.
— Короче, Темный, — Старший повернулся ко мне, — это они, те самые.
Я подался вперед. Если это «те самые», о которых я подумал, то об отпуске можно благополучно забыть.
— Не может быть, — пробормотал я, растерянно глядя на Старших.
Вместо ответа Инквизитор отбросил одно покрывало. На столе лежал мужчина средних лет. Ничего примечательного в нем не было. С первого взгляда — обычный труп с явными признаками обморожения. Пальцы рук и ног почернели, кончик носа уже отпал, губы были синими, как морская глубина. Кисти рук и щиколотки прикованы к столу, и это было хорошо, потому что если «это» оживет, проблем будет очень много. Я подошел к трупу и осторожно повернул его голову. На правой стороне шеи был выжжен знак: крест, вписанный в круг.
— У второго такой же? — спросил я, заранее зная ответ.
— У второй, — уточнил Старший и откинул следующее покрывало. У меня екнуло сердце. Не дай бог!
К счастью, Бог не дал. Блондинка. Лет двадцать, стройная фигура, длинные ноги, довольно симпатичная. На правой стороне шеи — тавро.
— А ведь у них нет ни одного признака насильственной смерти, — задумчиво пробормотал я, закончив быстрый осмотр. — Не могли же они просто замерзнуть? Или могли?..
— Тебя для этого и позвали, чтобы ты узнал, кто они и откуда? — заговорил Великий Инквизитор, нервно теребя себя за бороду.
— Можно подумать, у вас больше Дознавателей нет, — буркнул я, понимая, что уже никуда не денусь.
— Дознавателей у нас много, а вот некромант только один, — жестко сказал один из Старших.
— Не льстите мне, — грубо ответил я и спросил: — Где их нашли?
— В подвале одного из домов на окраине города, — ответил Старший, до этого молчавший.
— Обоих?
— Да.
— В доме живет кто-нибудь еще?
— Бомжи одни, — передернул плечами Старший.
— Ну?!
— Они наткнулись на них случайно, — начал Старший сбивчивый рассказ. — Спустились в подвал, чтобы спрятаться от патруля Стражей. А там два трупа. Ну бомжи наружу рванули, тут Стражи их и взяли. А потом наши уже оперативно сработали и раньше Стражей трупы изъяли. Только вот оказалось, что это не совсем обычные трупы.
— Скорее совсем необычные трупы, — пробормотал Великий Инквизитор.
Я подошел к трупу мужчины и разжал ему челюсти. Осмотрев полость рта, зло рассмеялся.
— Им вырезали языки, — сказал я, обращаясь ко всем присутствующим.
Кто-то чертыхнулся. Великий Инквизитор растерянно посмотрел на меня.
— И что теперь? — спросил он, ясно понимая, что говорить трупы уже не будут.
— Ничего, — ответил я. — Готовьте зал. Будем экспериментировать.
