Глава 24
Восставший из бездны
Как бы ни буянили гормоны, трудно было не узнать роботов типа «Сагмияр». Боевые машины легкого класса, массово производились в Кьелтарогга до конца 9-й Галвойны. В зависимости от модификации применялись в наземных войсках и на флоте. Для планет земного типа встроенный антиграв обеспечивал полет на высотах до сотни метров. По тактико-техническим характеристикам превосходил всех роботов такого класса, за исключением земных «Вурдалаков». Пехотная модификация вооружена лучевой пушкой средней мощности, пробивавшей трехметровую броню с дистанции до километра. На флот поставлялась другая модель с бластером пониженной — чтобы не повредить обшивку собственного корабля — мощности. Впрочем, человека лучи робота разорвут на куски с любой дальности…
— Насколько я помню, роботы бронированные, — шептал Чаклыбин, запинаясь. — Охотничьим ружьем даже в упор не пробить.
— Армейская винтовка тоже не взяла бы, — признал Андрей. — И бластер.
Они старались не шевелиться, даже дышали с задержкой. Мренеби вообще было на грани обморока. После приблизительно минутной немой сцены тот робот, который подкрался сзади, вдруг сказал человеческим голосом, то есть на земном языке:
— Возьмите оружие на ремень. Роботы отведут вас в боевую рубку. Если не станете делать глупостей, роботы вас не убьют.
Повторять распоряжение не пришлось. Продолжая удерживать их на прицеле, два робота поплыли в полуметре над палубой. Передний указывал дорогу, второй следовал, чуть отставая. Оба бластера смотрели на гуманоидов.
Роботы-убийцы вели пленников переходами жилой палубы. По сторонам, в открытые люки, были видны жилые помещения, спортзал, оружейная комната. Три ломских трупа лежали возле шахты лифта, рядом застыл еще один «Сагмияр». Роботы-конвоиры загнали людей и ломо в лифт и спустились на несколько этажей. Дальнейший путь пролегал через инженерно-техническую палубу, и люди одновременно поняли, что видят элеватор для транспортировки тяжелых боеприпасов — крупнокалиберных торпед и снарядов для гравимагнитной пушки.
— Мы на транспорте снабжения. — Чаклыбин помотал головой, словно отгонял наваждение. — Не верится. Похоже на боевой корабль. Андрей, это трансформер!
— Рин-илдрос? — Теперь головой мотал историк. — Когда они складывались, втягивая башни и надстройки, то становились меньше в размерах. Рин-илдрос был бы раза в полтора короче.
Робот подтолкнул замешкавшихся гуманоидов. Они прошли еще несколько отсеков, на стенах светились устрашающие письмена. Насколько смог Андрей разобраться без словаря, размещенные здесь механизмы представляли опасность для здоровья. Изредка попадались изображения тарогского черепа — видимо, тут опасность для здоровья достигала летальной степени.
Последней каплей стал отсек, до жути напоминавший зарядное устройство боевого деформатора. Судя по маршруту, они находились в носовой части корабля, то есть деформатор не мог быть частью главного двигателя. А раз не движок, то метатель гиперкоконов — третьего не дано.
— Что-то мы долго идем, — заметил Всеволод. — Тот командный пункт остался далеко позади, причем на другом ярусе.
Впервые после ухода из ангара подало голос специальный инспектор:
— Нас ведут расстреливать!
— Обычно роботы кончают ломов без церемоний, — тонко пошутил Андрей.
С громким жизнерадостным смехом люди миновали очень толстую переборку и вступили в следующий отсек, где их ждали три «Сагмияра», преграждавшие подступы к громоздкому сооружению. На массивный постамент был водружен упиравшийся в потолок цилиндр — судя по переливам цветов на поверхности, это была знаменитая тарогская броня «материя плюс энергия». Андрей понял, что видит настоящую рубку — самое защищенное место корабля.
Пришедший к такому же выводу Чаклыбин забормотал: дескать, аварийщики нашли запасной пункт управления в кормовой части, но на борту прячется некто, лучше спасателей знающий устройство старого корабля. Причем эти неизвестные нашли способ управления роботами, привели в действие механических убийц и занялись отстрелом ломов, но людей не тронули.
Специнспектор напомнило, что детектору видны все живые существа на корабле, но люди не приняли доводов ломо — ведь понятно, что никакой детектор не сможет заглянуть сквозь боевую броню тарогов. Андрей уже не сомневался, что в рубке прячется дружище Вокто, но в таком случае было непонятно, за каким дьяволом коллега позволил дуракам из аварийно-спасательной службы направить судно к Бсархаду.
До разгадки оставалось совсем недолго: роботы расступились, позволяя невольным пассажирам пройти в рубку. Вокто Ксодраана в рубке не было. В рубке вообще не было никого, если не считать «Сагмияра». Только пульты управления полетом… и оружием. Любой, кто смотрел хотя бы несколько фильмов про войну, не мог не узнать приборов торпедной, артиллерийской, бластерной стрельбы.
Механический голос произнес из динамиков:
— Мы скоро придем. Ни в коем случае не убивайте среднеполую крысу.
Чаклыбин задумчиво поинтересовался:
— Надо ли считать их друзьями, если они убивают ломов, а нас пощадили?
— Вариантов мало, — вздохнул Андрей. — Пока не убили — значит, не слишком враждебны.
Если был прав инженер, сказавший что путешествие продлится шесть хаклу, до прибытия в систему ломской прародины оставалось чуть больше десяти минут. Таинственные командиры роботизированного воинства задерживались, поэтому люди воспользовались последними крохами времени для удовлетворения собственного любопытства. Приставив к виску Мренеби ствол «Слона» и щелкнув затвором, Андрей потребовал рассказать, почему ломская спецслужба так обеспокоена разоблачением преступлений, совершенных корпорациями.
Поначалу специальный инспектор пыталось отбрехаться: дескать, неэтичные поступки корпораций косвенно бросают тень на государство. Однако, схлопотав каблуком по ребрам, оно стало более откровенным. Вероятно, ломо не сомневалось, что скоро на борт ворвутся спасители и не будет иметь значения, как много узнали малокультурные пародии на гуманоидов.
Оно рассказало, что в действительности спецслужбы Ломандара пытались ограничить влияние лишь «Прусло Кромо», которая с некоторых пор стала раздражать корпорацию «Жескеч». Именно «Жескеч» с давних, еще довоенных, времен полностью контролировала политику, экономику, социум и другие, менее важные сферы ломской цивилизации. Разоблачение темных делишек «Прусло Кромо» ломы только бы приветствовали. Однако Машукевич и Чаклыбин подписали себе смертный приговор, открыв некоторые тайны «Жескеч». И вообще, Солнечную Державу ждут большие неприятности из-за наглого заключения соглашений с «Дветигул». Как только закончится предназначенный для наивных идеалистов спектакль под названием «парламентское расследование», обе корпорации всерьез возьмутся за людей, имперцев и «Дветигул»…
Чуть поскрипывая, раздвинулись бронированные створки. В рубку быстрым шагом вошли Бригадир и «старик». Приветственно махнув руками людям, они подбежали к пультам, осмотрели мониторы, и пожилой тарог с явным облегчением произнес:
— У нас еще есть время. И достаточно боеприпасов.
— Так точно, кабтейлунк, — рявкнул Бригадир.
Чаклыбин охнул.
Вошли еще двое — тарог-инженер и шерлон. Следом робот «Сагмияр» притащил, сжимая манипуляторами, полузадушенного «полковника». На мониторе перед Бригадиром появился тот шерлон, который принимал процедуры под капельницей. Согнувшись, как от острой боли, он прохрипел:
— Машины на ходу, Денорто в порядке, а я умираю… Боззу, Ваглайч!
Лицо шерлона перекосилось, из края рта и ноздрей потекла грязная кровь. Вяло взмахнув рукой, он упал, исчезнув из виду.
— Прощай, друг, — глухо произнес Бригадир и скомандовал: — Экипажу занять места.
Двое вошедших последними сели в кресла перед артиллерийским и навигационным пультами. Расправив плечи, «старик» усталым движением ладоней отбросил упавшие на лицо волосы и спросил:
— Это весь экипаж?
Тарог-инженер, сидевший за пультом управления огнем, подтвердил:
— Так точно, кабтейлунк. Мы четверо, и один в машинном отделении.
— Скоро и наше время наступит, — безразлично произнес «старик». — Старший офицер, разберись с мразью.
Сейчас он перестал быть сутулым лохматым стариком и действительно стал похож на Кордо Ваглайча. Андрей подумал, что видит отряд экстремистов, сохранивших память о кабтейлунке. Но все равно непонятным оставалось, для чего понадобилось им захватывать древнее судно неизвестного предназначения. Еще он подумал, что шесть хоклу или два с четвертью часа прошли, но корабль остается в гиперпространстве, а система Бсархада еще не появилась на локаторах точной навигации.
Между тем Бригадир потребовал от пленных ломов передать на фрегат прикрытия, чтобы начали транслировать пароль входа в столичную зону. Под угрозой медленной мучительной смерти «полковник» произнес необходимые слова, после чего Бригадир, он же «старший офицер», осведомился:
— Они больше не нужны, кабтейлунк?
Похожий на Ваглайча «старик», повернувшись к людям, осведомился рассеянно:
— Они вам нужны?
Удивленно переглянувшись, люди одновременно покачали головами. Чаклыбин озвучил ответ:
— Вроде бы допросили, больше вопросов не имеем.
Шерлон, работавший возле дальнего пульта, сообщил недовольным голосом:
— Какие-то сигналы от людей.
Всеволод подтвердил, что ломы высыпали на них нанороботов. Бригадир потребовал отключить шпионскую технику, Мренеби нажало сенсоры на карманном пульте, и шерлон подтвердил, что сигналы прекратились.
Кивнув, тарог, которого называли «кабтейлунком» приказал:
— Убей обоих.
Сверкнули выстрелы бластера, «полковник» сполз на палубу, размазывая по переборке кровавую полосу. Мренеби задергалось в безнадежных попытках вырваться из мертвой хватки робота. Старший офицер направил ствол на ломо, и оно проверещало:
— Не убивайте, я много знаю! Машукевич, ваш агент, этот врач из мафии, он сказал вам, каким образом «Прусло Кромо» организовало убийство Енисейского?
Явно потрясенный, «старик» воскликнул:
— Порфирия убили? — и добавил сокрушенно: — Какое несчастье!
Слова специального инспектора шокировали Андрея. Разумеется, подполковник не раскрывал ему столь секретных сведений. Простому аспиранту, привлеченному для второстепенных операций, не следовало знать слишком много. С другой стороны, Мренеби оказалось подлой тварью, готовило всем на борту мрачное будущее.
— Руководству известно все, — сказал он, скрывая волнение. — Среднеполое нам не нужно.
Старый тарог легонько шевельнул ладонью, и Бригадир застрелил ломо. Затем, выпустив контрольные импульсы в головы «полковнику» и Мренеби, приказал роботам убрать трупы.
Люди чувствовали себя не вполне уютно. Ремонтники-спасатели убивали спокойно, деловито и профессионально. Как тут не возникнуть опасению, что следующими будут устранены два гуманоида земной разновидности. Однако, покончив с ломами, тароги и шерлоны спокойно занялись навигацией: водили руками над сенсорными панелями, считывали данные с мониторов, изредка обменивались непереводимыми междометиями.
После некоторых колебаний Всеволод, имевший солидный опыт боевых эпизодов, шепнул приятелю: дескать, обрати внимание, что у нас оружие не отобрали. Этот факт действительно внушал надежду, но за людьми продолжали присматривать боевые роботы, и кто знает, возможно ли поразить «Сагмияров» охотничьим ружьем или даже трофейным ломским лучеметом. Еще тревожил вопрос — почему продолжается полет в гипере, хотя названный двухчасовой срок уже минул.
Они бы так и продолжали заниматься мысленными спекуляциями, но вдруг в рубку вплыл робот. Шерлон, сидевший перед пультом управления пусковыми установками, громко произнес:
— Старший офицер, вернулся борт-журнал.
— Давно пора, — проворчал Бригадир.
Шерлон забрал у робота небольшой диск и передал «старику». Тот, поблагодарив кивком, вставил журнал в рекордер на пульте перед собой. Шерлон сделал шаг в сторону своего кресла, но захрипел, опустился на колени, затем повалился набок, слабо подергивая конечностями и царапая мягкую обивку палубы скрюченными пальцами.
— Моя очередь, кабтейлунк! — отчаянно вскричал умирающий. — Я верю, что вы доживете и отомстите за всех… Боззу Ваглайч! Боззу Одо-Одо!
— Боззу куона! — печально произнес «старик», вытянув кулак вперед, чуть вниз и вправо. — Я тоже надеюсь, что мы проживем эти крохи времени.
Развернув кресло к людям, он поглядел на них внимательно и строго, словно приценивался.
Не отводя взгляда, тарог проговорил мягко, словно извинялся за случайно причиненные мелкие неудобства:
— Примите мои сожаления. Этот корабль обречен. Мой экипаж все равно умрет от радиации, мы получили слишком большую дозу, но и вы двое не сможете спастись. Примерно через треть вашего часа «Делатту Жорлофай» выпрыгнет из гипера в окрестностях Бсархада. Хочется верить, что мы успеем сделать несколько прицельных выстрелов, но потом система обороны ломов уничтожит нас.
— Нас бы все равно убили, — брякнул Андрей. — Ломы дали это понять.
— Умрем сражаясь, — решительно сказал Бригадир, взмахнув кулаками.
Сняв с себя и сложив на палубу ненужные в космическом бою ружье и бластер, Чаклыбин произнес неожиданно весело:
— Мы — офицеры, нас готовили для битвы. Но объясните, черт подери, кто вы такие и как собираетесь драться на этом транспорте.
— «Делатту Жорлофай» — вовсе не транспорт. — Тарог покачал головой. — Неужели вы — военный историк — не понимаете, что имя моего великого друга мог получить лишь самый сильный корабль флота Кьелтарогга?
Он безумен, понял Андрей. «Старик» и впрямь воображал себя погибшим тридцать пять лет назад вождем всех тарогов и шерлонов. Потому и загримировался под Кордо… Как и дружище Вокто. И этот ремонтник, и Ксодраан были поклонниками кабтейлунка, память о котором пытались вытравить из коллективного сознания побежденной цивилизации. Андрей догадывался, что в Кьелтарогга существует тайная организация реваншистов, и боевики этой организации захватили старый корабль.
Грубый человек Чаклыбин сказал вслух то, о чем лишь думал Андрей:
— Простите, уважаемый, но мы не понимаем, кто вы такие, где нахватали радиации и что собираетесь делать.
Бригадир и «старик» смотрели на них, расширив глаза. Тарог-артиллерист тоже повернулся к людям. У всех троих был такой вид, словно они были уверены: не узнать их немыслимо.
Бригадир насмешливо поинтересовался:
— Как же вы писали книги про кабтейлунка, если не узнали Кордо Ваглайча?
— Кордо Ваглайч пал в битве у звезд Буршент и Нудбешкар в последние дни войны, — отрезал Андрей.
Два тарога и шерлон переглянулись, и «старик» сказал:
— Очень интересно. Вы уже говорили, что в том сражении мы якобы испытывали рин-илдрос. Расскажите, пожалуйста, как современная история представляет тот бой возле Нудбешкари и Буршенти.
Помня, что не стоит спорить с безумцами, Андрей в нескольких фразах изложил официальную доктрину. Подумав, он — уже подробнее — сформулировал результаты последних исследований, в том числе упомянув и гиперонные боеприпасы, тайно изготовленные трансгалактическими корпорациями. Разумеется, он перечислил корабли, входившие в эскадру кабтейлунка: флагманский «Авеескелло», четыре рин-илдрос типа «Звездное пламя» и три зобиар.
Внимательно выслушав его, «старик» сообщил, что на самом деле было не совсем так, но повествование человека содержит информацию, которой не было у него во время сражения. Затем он сообщил, что недостроенный «Авеескелло» оставался на верфях его родной планеты Лорсавойль, поэтому он вышел в космос на однотипном «Делатту Жорлофай».
— Это действительно был испытательный рейд, последние ходовые и огневые испытания «Делатту Жорлофай», но из перехваченных переговоров ломов мы узнали, что огромный флот движется для бомбардировки наших планет и высадки десанта, — рассказывал тарог, и в его голосе лязгал металл. — Их отряды должны были встретиться в системе Нудбешкари. Я сообщил об этом Чорвейлу, но главные силы были слишком далеко и не успевали. Поэтому я повел эскадру на перехват. Мы вошли в систему прежде, чем ломские отряды соединились, и атаковали их корабли.
Сумасшедший старик осмотрел приборы, отдал невнятные приказания и продолжил повествование:
— О дальнейшем вы сказали правильно. Первым ударом удалось вывести из строя большие корабли ломов, затем началось избиение десантных барж и судов снабжения. Сражение распространилось на соседние системы, в том числе на Буршенти. Потом подтянулись эскадра Чорвейла Адораша и огромный флот ломов — наверное, не меньше двух Лухат-Моттан. Нам пришлось разделиться — мы остались в системе Буршенти, а Чорвейл с тремя бариках и квартетом акронов дрался возле Нудбешкари. Силы были неравны, но наши корабли оказались крепче и лучше вооружены.
Он замолчал, устремив взгляд на голограмму звездного скопления прямо по курсу. То ли думал о чем-то своем, то ли придумывал продолжение приключений кабтейлунка, с которым отождествлял себя. Над пультом засветилась схематическая голограмма корабля, в котором они находились: толстенький цилиндр с закругленными концами.
— Мы побеждали, хотя врагов было вдвое больше, — вставил Бригадир. — Пушки этого корабля творили чудеса.
— Мы расстреляли два барикаха и один акрон. — Инженер, сидевший за пультом управления артиллерией, назвал вражеские линкоры, применив тарогские термины. — Наверняка бластеры и гравимагнитные тоже кого-то зацепили, но я не обращал внимания на мелочь.
Следивший за приборами одержимый, считавший себя кабтейлунком, неожиданно выкрикнул:
— Мы прошли рубеж опознавания, можно начинать! — Затем «старик» вновь обратился к людям: — Да, сражение заканчивалось в нашу пользу, но у нас не было гиперонных боеголовок. И не стал бы я применять такие снаряды в системе, заведомо зная, что излучение накроет наши корабли. Просто шальной выстрел поразил грузовое судно, перевозившее запрещенные снаряды. Дальше понятно — чудовищная вспышка, счетчики радиации зашкалило, все живое в системе моментально погибает.
— Спаслись только вы, — насмешливо закончил Андрей.
— Вы были в рубке, под усиленной защитой? — перебив его, возбужденно спросил Чаклыбин, словно поверивший бреду одержимых. — Но где вы скрывались эти десятилетия?
Криво улыбнувшись, «старик» собрался ответить, но вдруг со стоном приложил руку к животу.
— Кажется, начинается, — сообщил он. — Обычно от первой боли до смерти проходит около двух хаклу…
— У меня началось около хаклу тому назад, — отрапортовал артиллерист.
— И у меня тоже, — сказал Бригадир. — Вам, кабтейлунк, придется заканчивать бой в одиночестве.
«Хаклу — это чуть больше двадцати минут, — мысленно подсчитал Андрей. — Если они говорят правду, то через три четверти часа их не станет». Он окончательно перестал верить неадекватным аварийщикам. Ни человек, ни тарог не может так спокойно обсуждать свою скорую смерть. Между тем «старик», неожиданно вспомнив о людях, возобновил рассказ:
— На самом деле гиперонное излучение распространяется не мгновенно. Волне требовалось около четверти хаклу, чтобы достичь места, где стоял «Делатту Жорлофай». Командир сохранил хладнокровие и направил корабль к ближайшей черной дыре. Излучение настигло нас в последние мгновения перед погружением в воронку. Во внешних отсеках экипаж погиб мгновенно. Те, кто были укрыты несколькими слоями брони, прожили еще немного. Те, кто в момент лучевого удара находились в главной рубке, получили меньшую дозу. Как видите, мы пока живы.
— Кажется, понимаю, — медленно произнес Чаклыбин. — Вы хотите сказать, что провели некоторое время в черной дыре, а снаружи прошли десятилетия? Но вырваться из черной дыры способен лишь очень крепкий и мощный корабль.
— Когда-то «Делатту Жорлофай» был самым мощным и крепким, — гордо сказал тарог. — Ни ваши, ни ломские линкоры не могли сравниться с этим чудовищем. И сейчас мы покажем, на что способны!
Он указал на голограмму, изображавшую корабль. Корпус изменял форму, словно вытягивался. Из цилиндра выступали контуры крупногабаритных устройств, словно вырастали орудийные башни, генераторы гиперкоконов и защитных полей, казематы бластеров, скорострельных пушек ближней самозащиты, катапульт антиматерии, торпедных аппаратов.
Невозможно было понять, каким образом он очутился здесь и сейчас, но после Буршенты не сохранилось ни одного корабля подобного типа. Символ уничтоженного государства мог явиться лишь из бездны времени. И это означало, что на борту действительно находится прежний экипаж. И не случайно все слушают старого тарога, так похожего на настоящего кабтейлунка…
— Трансформер! — с опозданием сообразил Андрей. — Рин-илдрос!
— Ну что вы, историк. — Старший офицер укоризненно покачал головой. — Рин-илдросы были вдвое короче. Это хор-бариках — следующий шаг. Трансформер, но более мощный, чем бариках. Неужели вы не слыхали про такие корабли? Допустим, «Делатту Жорлофай» не вернулся на базу, но ведь на верфях Лорсавойль достраивались однотипные «Авеескелло» и «Нирендуф». Куда же они делись после войны?
Отведя взгляд, Андрей напомнил:
— Планета Лорсавойль была подвергнута сильнейшей бомбардировке. Там уничтожено все на глубину трех километров. Считается, что Кордо Ваглайч атаковал ломский флот с яростным желанием отомстить за гибель родного мира.
Три гуманоида одновременно повернули головы, направив взгляды на людей.
— Какое горе, почти девять миллиардов жителей… — прошептал Ваглайч, на мгновение закрыв лицо ладонями, но почти тотчас же вскинул голову и проговорил абсолютно спокойным голосом: — Они подло отомстили нам, разбомбив беззащитную планету. Что ж, у нас нет никаких причин жалеть этих преступных тварей, которые так любят разглагольствовать о всеобщих правах!
Из интеркома простонал голос, полный страдания:
— Прощайте, братья Одо-Одо… Боззу Ваглайч!
— Боззу куона! — хором ответили тароги, шерлон и Чаклыбин, а Ваглайч добавил: — Прощай, Денорто.
Схема хор-барикаха на голограмме завершила трансформацию, превратившись в страшилище, развернувшее к бою самые страшные средства уничтожения. Погибать на таком чуде техники было бы просто непростительно, поэтому капитан запаса Машукевич заверил кабтейлунка, что сумеет увести корабль даже в случае гибели экипажа.
До выхода из гипера оставалось около восьми минут, и они использовали каждую секунду. Пока Чаклыбин бегал на катер, Андрей под руководством старшего офицера освоил азы управления суперлинкором. Потом запыхавшийся Всеволод вернулся с аптечкой, и люди вкачали тарогам и шерлону лошадиные дозы витаминов, антибиотиков и радиофагов. Оба человека надеялись, что инъекции поддержат жизнь новых друзей до возвращения на Кьель, а там врачи-тароги сумеют спасти соплеменников. Кордо их надежд не разделял и выразился: дескать, хорошо, если ваши лекарства задержат смерть хотя бы на пару хаклу, — тогда они сумеют восстановить справедливость и умрут с чувством исполненного долга.
В промежутках между процедурами Всеволод и Андрей сфотографировались вместе с Ваглайчем. Посмеиваясь, кабтейлунк расписался фотокарандашом на голограммах и одобрительно заметил, что люди ведут себя как настоящие гуманоиды — не теряют самообладания на грани неминуемого.
Собравшись духом, Андрей задал вопрос, так давно не дававший ему покоя:
— Вы встречались с Енисейским?
— Да, во время конференции на Кинро-Баздоп состоялась конфиденциальная встреча… — На мгновение оторвав взгляд от приборов, Кордо удивленно посмотрел на историка: — Неужели об этом тоже неизвестно?
— История всегда украшена неизвестностью, кабтейлунк… Можно узнать, о чем вы говорили?
Кабтейлунк выполнил какую-то операцию — кажется, запрограммировал плавное уменьшение скорости. Затем четко выговорил:
— Это был великий политик, которого не понимали современники. После первого же обмена мнениями я понял, что встретил настоящего друга и верного союзника. Порфирий просил меня соглашаться на любые уступки, лишь бы оттянуть войну хотя бы на год. Тогда бы мы выступили единым строем, и дворняжкам пришлось бы отступить без боя — никто не мог устоять против совместной воли двух гуманоидных рас. К сожалению, этого не получилось. Рагвены ударили первыми.
— Нападение на Глешнеке — дело клешней «Прусло Кромо».
— Могу поверить, от этих подонков можно было ждать любой подлости. — Кордо тихонько выругался. — Нам не оставили пространства для маневра. Сначала бомбардировка, потом нападение ресовских и рагвенских войск. Гнусные твари буквально втащили нас в войну. Енисейский сделал то, чего я не ждал, — совершил вторжение в ближние кластеры, хотя человеческая армия была совершенно не готова. — Рассмеявшись, кабтейлунк добавил доверительно: — Когда мы прощались, Порфирий пошутил: дескать, людям и тарогам нечего делить… кроме Мрагвенда.
Затем, не дожидаясь наводящих вопросов, Ваглайч подтвердил, что на завершающем этапе войны войска ССМ и Кьелтарогга рвались навстречу друг другу, чтобы создать общий фронт: договоренность о такой встрече была достигнута на Кинро-Баздоп. По словам кабтейлунка, Енисейский сообщил ему мнение великого Чарманова, который был уверен, что в случае успеха тарогов и людей против них будет брошена объединенная сила Галактики. И еще Кордо рассказал о тайном обмене технологиями: люди Солнечной Державы и Кьелтарогга передали друг другу лучшие образцы оружия.
На этом разговоры закончились — хор-бариках покинул гиперпространство, переместившись в обычное пространство на расстоянии дюжины световых минут, или половины светового хаклу, от планеты Бсархад.
Три умирающих от радиации бойца осуществили идеальный выход из гипера. Хор-бариках «Делатту Жорлофай», самый сильный и защищенный боевой корабль, построенный за последние тринадцать столетий в этом рукаве Галактики, двигался на скорости в четверть световой, находясь между Бсархадом и красноватым солнцем-переростком. Излучение звезды в определенной степени ставило помехи на локаторы системы обороны. Далекий белый карлик, второе светило системы, оставался в стороне от вектора предстоящего сражения, поэтому на тактические схемы никак не влиял.
Кордо пропел непонятную фразу, двое ответили кабтейлунку похожими песнопениями. Кормовые бластеры выхаркнули серию выстрелов, уничтожив фрегат, вырвавшийся в трехмерное пространство вслед за хор-барикахом. Экипаж продолжал петь что-то, чего не могли перевести кибертолмачи людей. Неведомым образом Андрей вдруг понял, что подобное а'капелла не имеет ничего общего с теми ариями, которыми развлекались они с Хароновым. Это был архаичный язык тарогов, идеально приспособленный для военных приказов. Новые языки построены на философии гуманизма, на них сложно отдать приказ уничтожить, убить. Язык древних воинов не знал этических ограничений. Становилась объяснимой непроизносимость фраз на старом диалекте: фразы полагалось не выговаривать, а петь…
Постанывая от усиливающейся боли, старший офицер напевал рапорт, сопровождая певучие фразы движением фотокарандаша. Пятно света задерживалось на элементах обзорной голограммы, и Андрей понял, что шерлон перечисляет объекты, выбирая возможные мишени.
— Часть оборонительных комплексов демонтирована, орбитальные сооружения переданы гражданским организациям, — скороговоркой сообщил Андрей, стоя рядом с креслом кабтейлунка. — Когда я служил, нам учебный фильм показывали. На внешних крепостях оставлены мощные средства, включая генераторы гиперкоконов, а вокруг планеты — только средний калибр и торпедные пускатели. В системе постоянно дежурит Лухат-Моттан — несколько крейсеров, фрегаты, два носителя ударных космолетов. Но это оружие предназначается для поражения современных кораблей, настоящую броню вряд ли пробьет.
— Скоро выясним, — процедил Ваглайч. — Сколько внешних крепостей осталось в строю?
— В наше время было восемнадцать, — напомнил инженер-артиллерист.
— Не меньше четырех, — вспомнил Андрей.
— Шесть или семь, — возразил Чаклыбин. — И три крепости ближнего пояса на стационарных орбитах.
Артиллерист, которого уже крючила подступающая агония, прорычал:
— Я держу на прицеле девять объектов, которые могут быть оборонительными сооружениями. Мишени для первого залпа выбраны: три — тахионными пушками, две — гиперкоконами.
Он собирался расстреливать окраины системы с корабля, летящего почти рядом со звездой, с дистанции в четыре световых часа. Мелькнуло сомнение — возможно ли вести прицельный огонь на таких расстояниях. Параллельно проскользнула даже не мысль, а чувство раздражения многословием современного языка. То ли от боли, то ли из желания сделать рапорт понятным для союзников — офицер-тарог отказался от старинного диалекта, на котором необходимая информация была бы сжата в короткий напев.
Ваглайч ответил архаичной песней, и голограммы обзора покрылись облаками помех. Невероятная энергия, вырвавшаяся из орудий, заглушала все типы излучений, на которых работали локаторы. Сквозь вихри крутящихся вспышек Андрей разглядел мигание сигналов — компьютерная сеть суперлинкора сообщала о приближении вражеских кораблей. На мониторах комплекса связи появились прорвавшиеся сквозь помехи текстовые сообщения. Вероятно, штаб обороны системы требовал объяснений от спецназовцев, захвативших тарогский корабль.
Артиллерист доложил, что первым залпом уничтожены две цели. Кабтейлунк приказал бить непрерывно, распределив огонь: главные пушки работают по дальним объектам в кормовой полусфере, бластеры и гравимагнитные — по летящим навстречу кораблям Лухат-Моттан. Офицер-тарог дал второй залп, Кордо выпустил несколько импульсных серий по головному крейсеру. Затем включился дополнительный щит силовых полей, отчего изображения стали неразборчивыми, но экипаж хор-барикаха прекрасно считывал информацию с экранов.
Дальнейшие разговоры велись исключительно на древнем языке, с которого кибертолмачи переводили примерно каждое четвертое слово. Люди перестали понимать, что творится. Немногие приборы, показания которых удавалось разобрать, сообщали, что «Делатту Жорлофай» неторопливо нарастил скорость от четверти до половины световой и хаотично меняет траекторию, чтобы сбивать прицел вражеским кораблям. Трижды голограммы заполнялись помехами, сопровождавшими залпы главного калибра. Несколько раз громадный корабль сотрясался — похожие ощущения помнились Андрею со времен недавней войны в Конусе: примерно так же «Собака Баскервилей» принимала близкие взрывы вражеских снарядов.
Люди остаются людьми даже на краю неминуемой гибели. Не имея в этой битве каких-либо занятий, они просто комментировали происходящее, обмениваясь мнениями и догадками.
— Вроде бы дальние станции все перебиты, — возбужденно сказал Чаклыбин. — Кажется, тот мужик произнес что-то вроде «их больше нет».
— Эту фразу можно понять, как «они больше не видны»… — Андрей не хотел обмануться чрезмерным оптимизмом. — Кажется, мы один крейсер и два фрегата грохнули.
Всеволод подтвердил, что слышал перечисление подбитых кораблей противника. Писатель озабоченно добавил:
— Кажется, одна торпеда прорвалась через защитное поле. Гляди, башни нет.
Действительно, со схемы хор-барикаха исчезла башенная установка, совмещавшая тахионную пушку, мощный бластер и батарею заградительного огня ближней самообороны. Зато теперь, когда пропала необходимость расстреливать крепости на внешних орбитах, вся артиллерия сосредоточилась на рванувшихся навстречу кораблях. Крейсер, сопровождаемый дюжиной корветов и фрегатов, устремился лоб в лоб, непрерывно выстреливая лучи и торпеды. Позади контратакующего флота, рядом с планетой медленно маневрировал неповоротливый носитель, из ангаров которого могли выпорхнуть до трех сотен скоростных малотоннажных истребителей, штурмовиков и торпедоносцев.
Прокричав очередную песенную фразу, старший офицер обвел махину носителя световым пятном фотокарандаша, и сразу несколько орудий выбросили заряды в указанную цель. Одобрительно зарычав, Кордо помечал фотокарандашом остальные мишени. Теперь работала вся артиллерия хор-барикаха, включая малый калибр. Один за другим исчезли с мониторов фрегат, крейсер, еще два фрегата, потом вдалеке взорвался носитель космолетов. Людям удалось понять следующий приказ Ваглайча:
— Огонь по крепостям!
Прежде чем остатки экипажа сумели выполнить приказ кабтейлунка, в «Делатту Жорлофай» попали две торпеды, срезавшие часть надстроек и пробившие корпус в средней части, точно между двумя башнями. Сразу после сдвоенного удара выстрелили уцелевшие пушки хор-барикаха — промчавшийся совсем близко фрегат и показавшийся из-за Бсархада носитель космолетов превратились в огненные шары.
— Спасибо союзникам, я еще жив, — неожиданно расхохотался старший офицер. — Без ваших лекарств должен был откинуть щупальца еще до начала боя.
— Да, мы увидели этот бой, — согласился тарог-артиллерист. — Но мы уже уходим…
Бсархад приближался, экипаж бормотал невнятные фразы, кто-то выкрикивал «боззу» кабтейлунку, Одо-Одо, победе и народам Кьелтарогга. Мимо хор-барикаха промчались начавшие тормозить остатки флота обороны системы, на стационарной орбите Бсархада превращались в обломки крепости, все диапазоны электромагнитных и гравитационных частот были забиты шквалом сообщений. «Делатту Жорлофай» тоже тормозил, готовясь описать петлю, чтобы вернуться к оставшейся без защиты планете.
Когда хор-бариках, сбросив скорость до одной пятой световой, пролетел мимо Бсархада, старший офицер отчетливо произнес слабеющим голосом:
— Отомсти за нас, кабтейлунк…
Он уронил голову на грудь и повис в кресле, удерживаемый лишь ремнями. Артиллерист что-то невнятно прохрипел и тоже затих.
— Вот и остались только мы, — прокомментировал Кордо Ваглайч, не отрываясь от пульта. — Скоро моя очередь. Если спасетесь, передайте тарогам и шерлонам, что я жил и умираю во имя Кьелтарогга.
Прочувствовав высокий трагизм сцены, Андрей опустил взгляд. Сохранивший самообладание Чаклыбин почему-то попросил Ваглайча выключить борт-журнал.
Дальнейшие действия писателя выглядели вовсе противоестественно. Всеволод отобрал у Андрея видеофон и планшет, отключил режим записи, а затем хлебнул свой сенсомодулятор.
Кордо Ваглайч, кабтейлунк Кьелтарогга, умер в момент, когда хор-бариках «Делатту Жорлофай» малым ходом возвращался к Бсархаду. В последние секунды уходящей жизни кабтейлунк успел расстрелять оставшиеся корабли разгромленного Лухат-Моттан и даже всадил гиперкокон в центр планетного диска. Тем не менее сражение не было выиграно, потому что в районе белого карлика выходил из гиперпространства и перестраивался для сосредоточенного удара большой отряд крейсеров, подтянувшийся из других звездных систем.
Андрей откатил в сторонку кресло с мертвым артиллеристом, а Чаклыбин встал к пульту, с которого прежде работал старший офицер. Между людьми сидел в своем кресле мертвый кабтейлунк. Оставалось надеяться, что гамма-эмпатизатор позволит Всеволоду, как это уже случилось в танке, настроиться на ментальный спектр Кордо.
Судя по дальнейшему, это удалось. Корабль беспрекословно подчинялся гуманоидам чужого вида. Немногие оставшиеся пушки слушались Андрея, посылая смерть на указанные мишени. Первым залпом они разнесли до плазменного состояния орбитальную крепость, затем залпы главного калибра обрушились на крейсеры, и те, сломав строй, кинулись врассыпную, но некоторых все-таки зацепило гиперкоконом и облаками тахионов.
Тем временем хор-бариках малым ходом приблизился к планете на миллион километров. Одной рукой Чаклыбин вел корабль, другой обводил мишени. Выбранные Всеволодом объекты смутили Андрея, он невольно выкрикнул:
— Это не тактика Кордо. Ты неправильно вжился в него.
— Исполняй, тварь! — кинув свирепый взгляд, взревел писатель.
Андрей вдруг понял, что сейчас в Чаклыбине живет совсем другой монстр — Рамзес Джангархан. Не интеллигентный философ, волею случая вознесенный на вершину власти, но безжалостный тиран, высшей целью которого было процветание человечества.
Повинуясь приказу, Андрей задействовал все пушки, сметая с орбиты Бсархада последние сооружения: обломки крепостей, готовые к старту лайнеры со спешившей спастись элитой, энергостанции, производственные и космодромные платформы, гигантский космический город Бурнкекокши — резиденцию правительства Ломандара. И еще под ударом сверхмощных орудий разлетелись орбитальные резиденции трансгалактических корпораций «Жескеч» и «Прусло Кромо».
К ним уже неслись торпеды, выпущенные с кораблей, подходивших из разных концов великой державы, однако Чаклыбин обогнул Бсархад и расстрелял орбитальные сооружения на другой стороне планеты. И лишь после этого, когда первой волне торпед оставалось меньше минуты подлетного времени, Всеволод врубил двигатели на сверхсветовой разгон.
Вдвоем и с немалой подмогой автопилота люди кое-как взяли курс на владения человечества и запустили деформаторы пространства. За ними погнались крейсеры, и почти полчаса сохранялась опасность, что противник догонит. Но потом локатор показал впереди много больших кораблей, при виде которых ломы поспешно покинули гипер.
Шедшие навстречу корабли передавали сигналы опознавания: линкор «Фельдмаршал Кутузов», линкор «Тираннозавр-Рекс», линкор «Ариман». Это были свои.
С борта «Зевса» передали приказ назваться и взять курс на скопление Трамплин.
