— Первое, что нам надо сделать, — это вернуть корону, — спокойно говорил Игреон Асвартен, расхаживая по своему кабинету. — Без короны у тебя нет никаких шансов. Даже если ты сумеешь приблизиться к Ыхлагу на расстояние удара.

Трой сидел молча, внимательно и угрюмо слушая учителя. Кроме него, в кабинете находилось еще двое — Верховный маг и граф Шоггир.

— Затем надо провести церемонию коронации. Ибо само наличие короны еще ничего не решает. На голове некоронованного она всего лишь приятное глазу украшение. Не более…

— А она обязательно должна быть у меня на голове? — все так же угрюмо спросил Трой.

— Непременно. Физический контакт очень важен. Я думаю, нашего бедного ныне покойного императора застали как раз в тот момент, когда у него на голове не было короны. Иначе бы у нападавших ничего не вышло. Он бы развеял их в пепел раньше, чем им удалось бы хоть что-то предпринять.

Все, кто был в кабинете, переглянулись. Увлекшись, ректор Университета иногда начинал говорить очевидные вещи. Какая голова? Ну где может быть корона императора поздней ночью? Даже если он еще не спит, а занимается в спальне какими-то… другими делами. Ну не извращенец же он, в конце концов.

— Так вот. Коронация, как вы все знаете, возможна не ранее чем через год после того, как умер прежний носитель короны. Считается, что это время корона «в трауре» по усопшему. Так что время у нас пока есть. Но немного. Ибо совершенно точно, что это же знает и Ыхлаг. И потому он, несомненно, позаботится о том, чтобы по прошествии этого времени наши шансы получить корону сильно уменьшились. Если вообще не оказались бы нулевыми.

Все переглянулись. Да уж, это не вызывало сомнений.

— Далее. Место коронации. — Игреон Асвартен остановился и потер лоб. — Столичный храм Сумрачных сестер отпадает. Или, вернее, переносится в конец списка. Ибо даже если мы сумеем туда попасть, вряд ли у нас будет достаточно времени, чтобы завершить церемонию. Но это не беда. Есть еще по крайней мере два места.

Верховный маг заинтересованно подался вперед.

— Во-первых, святилище Каменного зуба. — Ректор покосился на разочарованные лица присутствующих и тихонько рассмеялся. — Ну… этот вариант будем считать лучшим только по сравнению со столичным храмом. А более предпочтительным я считаю башню Гвенди в Эгмонтере…

Когда совещание закончилось и гости ректора начали покидать его кабинет, Игреон Асвартен негромко позвал:

— Трой.

Герцог Арвендейл, уже шагнувший за порог, вздрогнул и остановился. Секунду он медлил, будто пытаясь убедить себя, что ослышался, а затем нехотя повернулся.

— Да, учитель.

— Все еще дуешься?

Трой досадливо сморщился.

— При чем тут дуешься? Я НЕ МОГУ быть императором. Ну ладно, возможно, мне удастся подобраться к Ыхлагу на расстояние удара, возможно, я сумею не рассыпаться в пыль в тот момент, когда он займется мною всерьез, возможно, я даже сумею отправить его туда, откуда он пришел. Но дальше-то что?

Игреон Асвартен покаянно развел руками:

— Трой, я понимаю, это сложно…

— А-а, — Трой отчаянно махнул рукой, — что вы можете понимать? Я с герцогством-то не знаю, что делать! Пока только вроде как научился сохранять вид, что все идет, как я и планировал, даже если сам ни бельмеса не соображаю, что происходит. Слава богу, у меня есть Лиддит. А тут…

— А разве она куда-то денется? — мягко возразил учитель.

— Да не в этом же дело! — в крайнем отчаянии воскликнул Трой.

Игреон Асвартен покачал головой. В таком состоянии Трой пребывал уже третий день. И никак не хотел из него выходить. А это ставило под угрозу все их планы. Да и жизнь самого Троя. Если человек, которому предстоит, преодолевая неимоверные препятствия и происки врагов, сделать невозможное, твердо уверен в том, что в конце его ждет не награда, счастье или хотя бы отдых, а, наоборот, тяжкое наказание, то у него может появиться соблазн… нет, не уйти в сторону и не скинуть с плеч эту кажущуюся неподъемной ношу. Ректор Университета был уверен, что Трой упрямо пойдет до конца, если будет считать, что таков его долг. В этом молодом человеке вообще было вложено природой ли, кровью ли, учителями ли столько истинного благородства, что он порой удивлялся… Просто человек в таком состоянии духа мог во время очередного испытания… несколько раньше решить, что ему это не по силам, чем оно станет так на самом деле.

— Трой… сядь, — тихо попросил Игреон Асвартен и кивнул ему на свое кресло. Ученик недоуменно посмотрел на своего учителя. Кресло ректора — вещь почти сакральная. Когда он, еще будучи начинающим учеником, убирался в его кабинете, ему запрещалось не то что садиться в это кресло, а даже просто сдвигать его с места. Даже чтобы протереть под ним пол. И вот учитель…

— Сядь, — вновь повторил Игреон Асвартен, на этот раз властно указывая на кресло рукой.

Трой еще раз покосился на учителя, а затем медленно подошел к столу ректора и осторожно опустился в его кресло.

— Удобно ли тебе? — заботливо спросил Асвартен.

Трой пожал плечами.

— Да, учитель.

Игреон Асвартен понимающе кивнул.

— Ты прав. Там вполне удобно. Вытяни правую руку.

Трой повиновался.

— Видишь, твои пальцы нащупали шар. Стоит его сжать, как спустя минуту в дверях появится повар с подносом, на котором будет стоять кувшин горячего эвли. А если ты сожмешь его дважды, то еще быстрее, чем повар, появится акка Колиер. Ты помнишь его?

Трой кивнул. Это был личный секретарь ректора. Но он пока не понимал, к чему ведет учитель…

— Там, — Игреон Асвартен указал вниз, — в крепости у подножия Столпа на случай, если я решу куда-то отправиться, постоянно наготове ждет меня удобная карета и сотня охраны. А еще, — он сделал широкий жест рукой, обведя кабинет по кругу, — эта башня. Она моя пожизненно.

Трой молчал. Ректор вздохнул:

— Как ты думаешь, я согласился стать ректором Университета из-за этого?

Трой медленно покачал головой, а его глаза сделались задумчивыми. Игреон Асвартен вновь прошелся по кабинету.

— Власть — бремя, гранитная плита, которая обрушивается на тех, кто способен удержать ее на своих плечах, не тогда, когда они этого хотят, а тогда, когда они это могут! Даже если они сами не подозревают об этом. И… вспомни, что писал авва Ирин: «Можешь — значит должен!»

— Но я… не хочу, — грустно прошептал Трой. — Мне… страшно. Почему бы не поручить это тому, кто достоин и может не менее меня, но еще и хочет!

— Если бы ты мог себе представить, — грустно улыбнулся Игреон Асвартен, — сколь многие из тех, кто хочет, более того, страстно желает, на самом деле… не могут, — Он сделал короткую паузу и заговорил уже совершенно другим тоном:

— Там, на западе, есть земля, называемая Глыхныг, что означает «земля, попираемая орками». Но люди там уже давно забыли, что означает название их земли на языке орков. Они думают, что это такое же слово их языка, как и любое другое. И означает оно всего лишь «родина». Так вот они… воплотили твое желание. У них действительно, для того чтобы принять на себя бремя власти, не нужно ни воспитать в себе благородство, ни доказать тем, кто уже несет на себе это бремя и знает, каково оно, что ты достоин его. Нужно лишь желание. И… способности к демагогии. И, пожалуйста, ты начнешь восхождение к вершинам власти — ступень за ступенью. Пока не поднимешься к самым вершинам. Ну или на сколько у тебя хватит беспринципности, которую они стыдливо называют прагматизмом, и способностей… в основном, опять же, к демагогии. Они вообще любят использовать слова не для того, чтобы обнажать суть вещей, а, наоборот, чтобы прятать ее, маскировать… Ну да я сейчас не об этом… Так вот, могу тебе сказать, что редко кто из их вождей, которых они выбирают на некий довольно небольшой срок, уходил со своего поста, не будучи обруганным и оплеванным большинством населения. И это закономерно. Поскольку любой из них, придя к власти всего лишь на короткий срок, к тому же с помощью других прагматичных, рвущихся вверх по лестнице власти, вынужден думать не столько о домене, которым ему править до самой своей смерти и который он потом передаст детям. Причем передать этот домен он может только весь, целиком, а не отпилив от него самый сладкий кусочек и наплевав на остальное. Нет, он вынужден думать о том, что он сумеет отпилить, пока находится у власти. И даст отпилить другим прагматичным. Остальное — вторично…

Трой изумленно смотрел на учителя. Столь нелепая конструкция никак не укладывалась у него в голове.

— А как же люди? Крестьяне, ремесленники, купцы, наемники, служилое сословие? Неужели они этого не видят?

Игреон Асвартен вздохнул:

— Есть древнее изречение: «Можно бесконечно долгое время обманывать небольшое число людей. Можно не очень долго обманывать весь народ. Но никому и никогда не удавалось обманывать весь народ бесконечно долгое время».

— И… что? — спросил Трой. Ему казалось, что это изречение как раз и подтверждает его удивление по поводу того, что люди все еще терпят этот обман.

— Я же говорил — их вожди властвуют очень недолго. И потому имеют возможность обманывать. А когда часть правды выходит на поверхность, то есть чаще даже и нет, просто состояние дел становится таковым, что терпеть уже больше невозможно, — они отправляют такого правителя в отставку. Обвиняя во всех неудачах не то, как устроена власть, а конкретного человека и его окружение. И взамен избирают другого, чаще всего такого же. При этом старый даже не несет никакого наказания за все, что он совершил. Ну… или чисто символическое. Они называют это толерантностью.

— И Палата пэров не отбирает у таких домены? — не поверил Трой.

— У них нет ни Палаты пэров, ни доменов. Все временно — власть, владение… и потому они так торопятся. К тому же… прагматичные уделяют большое внимание тому самому обманыванию народа. Ты не поверишь, но люди земли Глыхныг гордятся этой своей системой временности вождей. Она дает им иллюзию, что они сами участвуют в управлении своей землей. Ибо если, мол, вождь неспособен, то мы его просто не выберем на следующий срок или, если уж совсем допечет, тут же отстраним от власти. И выберем более способного. Не понимая, что выбирать придется из точно таких же, поскольку выбор у них всегда идет из числа уже отобранных. Как бы ни казалось некоторым, что эти кандидаты пробиваются сами. Ибо чтобы иметь шанс пробиться, необходимо вступить в союз с прагматичными и теми, кто за ними стоит. Потому что без их поддержки, без денег, без возможностей, без того, чтобы тебя славословили на площадях, ты не попадешь в обойму тех, из кого выбирают… — Игреон Асвартен сделал паузу и затем закончил; — Хотя даже и у них бывают удачи. И тогда этот человек возносится практичными на самый верх пьедестала. Предоставляя им новые возможности для обмана и сокрытия сути…

Трой некоторое время сидел, потрясенный рассказом. А затем тихо спросил:

— Но… как такое могло случиться?

— Орки, — коротко ответил учитель, а затем пояснил: — Им надо было придумать такую власть, которая не могла бы осуществлять долгую волю. Во всяком случае без их разрешения и поддержки.

Трой озадаченно потер лоб.

— Так западные орки что же, не жрут людей?

Игреон Асвартен усмехнулся:

— Ну почему же, жрут. И еще как… Регулярно и планомерно! Просто они убедили людей земли Глыхныг… а вернее, те сами убедили себя, конечно, при не большой помощи орков, что это «не слишком большая плата за те преимущества, которые предоставляет нам наш образ жизни». Люди — существа довольно легко внушаемые. Во всяком случае — простые люди, не обремененные такой тяжелой, не совсем понятной и на первый взгляд бесполезной вещью, как благородство. К тому же среди людей всегда находятся прагматичные, готовые сделать все что угодно, лишь бы пробиться к вершинам в той пирамиде власти, которая действует в данный момент.

Трой некоторое время сидел, переваривая сказанное, а затем невольно вздрогнул. Игреон Асвартен улыбнулся.

— Вот видишь. Неужели ты хочешь, чтобы и у нас было так же? Даже если это снимет с тебя обязанность стать императором.

Трой скрипнул зубами:

— Ну уж нет. Своих арвендейльцев я им не отдам. Подавятся! — Он встал. — Учитель, я все понял. Давайте закончим этот разговор. Я думаю, нам пора. Мне бы очень не хотелось упустить корону и потом отправляться за ней в эту вашу землю Глыхныг…

Когда Трой покинул кабинет, Игреон Асвартен долго сидел, глядя на дверь, закрывшуюся за его спиной, а затем откинулся в кресле и, опершись затылком о кожу спинки, прикрыл глаза. Он был совсем не уверен, что Трою не придется отправляться в землю Глыхныг. Вернее, он был почти уверен в обратном…

Университет они покинули этим же вечером. Переночевали в крепости у подножия Столпа, а с рассветом тронулись в путь. Трою и Элиату Пантиопету (который воспользовался случаем и вновь полностью зарядил свой знак-амулет) предстояло добраться до Подгорного царства, где им надлежало заключить союз с Подгорным троном. А граф Шоггир с небольшой свитой из числа арвендейльцев должен был отправиться в Светлый лес с той же задачей.

До Пармелины они добрались вместе, а затем их пути разошлись. По дорогам ходили слухи один страшнее другого. Говорили, что орки уже не просто проводят разведку и охотятся за продовольствием, а просто режут и поедают людей. Что в столице то ли состоялась, то ли вот-вот должна состояться Великая черная месса, на которой будут жестоко умерщвлены пленники, взятые темным богом Ыхлагом в императорском дворце. О том, что владетели собрали войско и попытались отбить столицу, но темный бог уничтожил всю собранную армию.

Каррохам они миновали, когда погода явно повернула на весну. Несмотря на то что в лесу и по обочинам дорог еще лежали сугробы, солнышко уже начало припекать, а сами дороги (кроме мощенных булыжником императорских столбовых трактов) изрядно развезло.

Гномов они встретили далеко от ворот Подгорного царства, у сторожевой башни, которая, как еще перед первым визитом в Подгорное царство рассказывал Трою Гмалин, означала начало владений Подгорного трона. В тот раз она была пуста. В отличие от этого…

— Что нужно людям во владениях Подгорного трона? — довольно нелюбезно обратился к ним гном, за кованный в тяжелую броню и стоявший впереди полу сотни столь же грозно упакованных воинов, перегородивших им дорогу.

Трой спрыгнул с Ярого и, отвесив учтивый поклон, спокойно представился:

— Я — герцог Арвендейл. Наш император погиб, и меня выбрали представлять людей, пока не будет коронован новый. Я бы хотел встретиться с царем Под Горой.

— Зачем?

— Чтобы обсудить, как мы можем помочь друг другу избавиться от страшной опасности, нависшей над нашими народами.

Лицо гнома исказила ненависть.

— Это вы, люди, виновники той опасности, что нависла над нашим народом. Мы, гномы, не имеем к ней никакого отношения!

Трой, с трудом сдержавшись, спокойно ответил:

— Да, мы признаем, что один из нашей расы является виновником. Но это ни в коем разе не означает, что большинство из нас не готово положить свою жизнь, чтобы вернуть темного бога туда, откуда он появился. И если мы потерпим неудачу, то вы, гномы, останетесь с ним один на один. Не будет ли более разумным…

— Нет! — взревел гном. — Подгорный трон не будет иметь никакого дела с теми, чей родич вызвал в наш мир темного бога! Уходите и не возвращайтесь. Ибо в следующий раз вас встречу не я, а арбалетные болты. — Он развернулся и исчез в глубине своего небольшого, но для путников достаточно опасного хирда.

Трой еще несколько мгновений стоял, борясь с охватившим его гневом, а затем повернулся и бросил взгляд на Верховного мага. Тот медленно покачал головой. Трой вздохнул и, вскочив на Ярого, развернул его и тронулся в обратный путь…

До таверны дядюшки Глума они добрались, когда уже вовсю бежали ручьи. Трой сбросил поводья в руки подбежавшего коновода и, подойдя к Арилу, крепко обнял его. А затем, отстранившись, с тревогой спросил:

— Что случилось?

— Граф Илмер погиб, — глухо ответил Арил, — и еще полторы тысячи вместе с ним.

Трой мгновение помолчал, переваривая страшную новость, а затем с натугой спросил:

— Как это произошло?

Арил искривил рот в горькой усмешке:

— Мы забыли, что имеем дело с богом… — Он немного помолчал, а затем продолжил: — Сначала все складывалось хорошо. Мы приучили свинорылых принимать нас всерьез, поэтому их отряды, рыскавшие по округе, становились все больше и больше. Но, поскольку к нам тоже подошли подкрепления, это было только нам на руку. Меньше гоняться за каждым отдельным орком… До того момента, пока граф не решил устроить крупную засаду. Мы специально сделали так, чтобы они решили, будто мы собираем весь скот, оставшийся в округе, в одно место, и им захотелось бы отбить его. Граф подготовил искусную засаду. В которую, по нашим расчетам, должны было попасть почти пять тысяч орков… Но тут вмешался ОН… — Голос Арила пресекся, но он справился с собой и продолжил рассказ: — Как все произошло я, конечно, не видел. Но что после этого осталось — да. А осталось выжженное пятно диаметром в две лиги, в котором было превращено в пепел все, даже камни домов… Он не пожалел и своих. Хотя я сильно сомневаюсь, что их там были те самые пять тысяч… — Арил замолчал.

Трой снял шлем и некоторое время стоял, безмолвно отдавая дань памяти славному воину и тем, кто погиб вместе с ним, а затем спросил:

— А как сейчас?

— Не очень, — ответил Арил. И пояснил: — Наши успехи привели к тому, что они начали жрать людей… жителей Эл-Северина. Где-то через неделю после того, как свинорылые поставили это дело на поток, они выгнали из города несколько калек, у которых сожрали, скажем, обе руки. Или ногу. Чтобы они рассказали нам, как обстоят дела. Так что мы теперь даже не можем сильно щипать их фуражирские отряды. Так — пяток стрел с дальнего расстояния, чтобы оставшихся хватило довести караван с едой до городских ворот.

Трой понимающе кивнул.

— И еще, — продолжил Арил, — у них появились халгалы…

— Кто? — не понял Трой.

— Халгалы. Предатели. Прислужники орков. Они теперь несут стражу на улицах и стенах. На внешнюю стену орки их не допускают, да и в Высоком городе их не видать. Зато в Большом городе — на каждом шагу… — Арил зло сплюнул, а Трой внезапно вспомнил: «…среди людей всегда находятся прагматичные, готовые сделать все что угодно, лишь бы пробиться к вершинам в той пирамиде власти, которая действует в данный момент».

Они-то как раз и отбирают тех, кто идет оркам в котлы и на вертела…

Трой молча сжал плечи побратима. Арил тяжело вздохнул и поднял глаза на своего побратима и суверена:

— Ну а вы как? Получилось что?

Трой молча кивнул, решив не углубляться в подробности.

— Ты мне скажи, корона еще в городе?

— Должно быть, да. Во всяком случае, на запад мы не пропустили ни одного отряда. Да и не отправлялось туда достаточно сильных. Только патрули.

— А они не могли сначала двинуться на юг и только потом на запад?

Арил пожал плечами:

— Да, пожалуй, нет. Не думаю, что они рискнут везти корону без сильной охраны, а из более-менее приличных отрядов от нас вырвался только один. Изрядно пощипанный. Еще зимой, вскоре после того, как ты уехал. И тот ушел по Рудному тракту. А потом его все равно кто-то достал…

Трой кивнул. Он даже знал, кто…

— Хорошо, значит, будем считать, что корона еще в городе.

Следующие двое суток они потратили на то, чтобы спланировать рейд в город. И хотя многие были против, считая, что шансы на успех мизерны, а вот на то, что Трой будет схвачен или убит, напротив, очень высоки, спор прекратил сам Трой. Он сказал:

— Сидя здесь, где мне ничего не угрожает, я корону не найду.

— Но почему идти должны вы, ваша светлость? — не сдавался Бон Патрокл.

— Потому что больше всего шансов найти корону именно у меня, — просто ответил Трой. — Хотя бы потому, что я уже делал то, на что, как все считали, тоже не было никаких шансов.

На это возразить было нечего…

Через внешнюю стену перебрались у Золотых ворот. Там было самое яркое ночное освещение во всем Нижнем городе, а поскольку орки в темноте видели гораздо лучше людей, то это было скорее преимущество, чем недостаток. Тем более что от Золотых ворот до стены Большого города было ближе всего. Да и между Большим и Высоким с этого направления также было самое малое расстояние.

В группу под командой Троя вошли трое — сам Трой, Крестьянин, все время с таким упорством увязывавшийся за Троем, что ему подумалось — он во что бы то ни стало решил занять место его личного телохранителя, и Глав. Арил с сотней занял позицию на опушке, чтобы в случае чего прикрыть отход. Хотя на то, что им удастся вернуться обратно этой же ночью, никто не рассчитывал.

Нижний город они проскочили быстро. Орки настолько привыкли к тому, что люди здесь стараются вообще не высовывать нос за двери, а уж тем более ночью, что даже не патрулировали улицы Нижнего города. Просто сидели у костров, на которые пошли близлежащие деревья, заборы и, похоже, двери некоторых домов, чьи проемы сейчас были занавешены старыми одеялами…

Стену Большого города тоже преодолели быстро. А вот затем пошло хуже. Улицы в Большом городе оказались полны народа. То есть, конечно, по сравнению с Нижним. Едва они вышли из боковой улочки, примыкавшей к стене, как на Трое повисла какая-то пьяная женщина.

— Ой, какой красавчик! И вовсе неправда, что в халгалы идут одни уроды. Красавчик, а угости меня выпивкой. Не пожалеешь, обещаю… — Она противно захихикала. Трой замер, не зная, как реагировать. Положение спас Глав. Он лихо шлепнул дамочку по заднице.

— Не приставай к моему другу, красавица. Он немой. А вот я…

Женщина окинула Троя разочарованным взглядом:

— Фи… опять урод. — Но тут же с готовностью развернулась к Главу: — А ты тоже ничего.

— Ну так веди, — громко рассмеялся Глав. — Только куда-нибудь в славное местечко, а не в эти забегаловки поблизости. Куда-нибудь поближе к Высокому.

Они так и прошли через весь Большой город следом за Главом с пьяной проституткой. Впрочем, вряд ли она была проституткой в прежние времена. Уж слишком из хорошей ткани были сшиты ее платье и чепец…

Быстренько влив в проститутку почти целую бутылку дешевого вина, все трое выскользнули из таверны и нырнули в узкую улочку, примыкавшую к скале, на которой возвышался Высокий город. Трой помнил, что где-то здесь была тропа, по которой они с Алвуром поднимались на скалу к тайной дверке в стене, укрытой вьюном. Вот только как отыскать ту едва заметную тропку ночью…

После почти часа поисков они остановились передохнуть у темной стены одного из богатых домов. Окно над головой Троя оказалось приоткрытым. И спустя мгновение он услышал голоса.

Сначала дрожащий девичий:

— Ну пожалуйста, ваша милость…

— Что? Небось теперь вспоминаешь, как смеялась надо мной с подружками тогда в таверне, — послышался в ответ глумливый мужской. — Вот тебе твоя гордость таперича и отольется. Раздевайсь!

— Но, ваша милость, я могу надеяться, что мой отец…

— Не-а, — заржал мужчина. — Твой папаня пойдет в котел хозяевам. И точка! Нечего было тогда велеть своим работникам гнать меня со двора. А вот если ты будешь со мной не шибко нежной, то вслед за ним туда же отправятся и остальные твои родичи. И мать, и бабка, и брат, и сестренка… А что, хозяева любят нежненькое мясцо…

Трой в бессилии скрипнул зубами. Вряд ли он сейчас мог помочь этой незнакомой девушке… Да уж. Сколь чудовищными могут быть «простые люди, не обремененные такой тяжелой, не совсем понятной и на первый взгляд бесполезной вещью, как благородство». Страшнее орков…

Тропку они отыскали ближе к утру. И дверка также оказалась на месте. Под спутанной массой засохших стеблей. Вот только отодвинуть ее от стены одним движением, как это делал Алвур, Трой смог только после того, как, по какому-то наитию, прикоснулся к вроде как совершенно безжизненной путанице прошлогодних стеблей Тайной ветвью.

Меллирон оказался срублен, а вся поляна истоптана орочьими следами. Трой вздохнул: что ж, этого стоило ожидать. Однако чуть вдалеке виднелось несколько тоже достаточно высоких деревьев…

День они провели в кроне дуба, росшего почти прямо над оградой императорского дворца, зорко наблюдая за тем, что происходило во дворе.

Когда Глав первый раз увидел то, чем стал теперь Эгмонтер, он едва не свалился с ветки. А затем торопливо дернул за плечо Троя, смотревшего в этот момент в другую сторону. Трой резко развернулся. Некоторое время они оба сопровождали взглядом получеловека-получервяка, с высокомерным видом ползущего по дворикам и лестницами императорского дворца, а затем Трой насторожился.

— Куда это он пошел? — тихо прошептал он. А затем торопливо извлек из-за пазухи план императорского дворца. — Темницы! — Трой задумался. Похоже, кое-кто из прежних обитателей этого дворца еще жив. И, возможно, они могли натолкнуть их на правильный путь.

В темницы они проникли сразу после полуночи. Был вариант снять орков-часовых, тем более что те несли службу из рук вон плохо. Но Трой воспользовался тем, что Тайная ветвь с легкостью резала не только доспехи, но и камень, и прорубил проход из тесной, темной и, судя по паутине не только в углах, но и на дверном проеме, уже давно, как видно, никем не посещаемой кладовки, в которую они пробрались, прямо на нижнюю площадку лестницы, ведущей вниз, к камерам. Вырубленный блок они просто выставили внутрь кладовки, чтобы, когда будут возвращаться, аккуратно вставить его на место.

Дверь в коридор, куда выходили двери камер, Трой отворил, просунув клинок между краем двери и косяком и срезав язычок замка. Несколько мгновений они прислушивались, не насторожились ли орки-часовые, а затем бесшумно скользнули внутрь.

— Эй, есть кто живой? — тихо позвал Глав, приникнув к маленькому зарешеченному окошку. Несколько мгновений в камере ничего не происходило, а затем послышались шаркающие шаги и хриплый голос ошеломленно произнес:

— Люди?…

Трой тихо приказал:

— Отойдите от двери. Мы сейчас ее откроем.

Когда дверь камеры распахнулась, на ее пороге возник тот самый придворный, который встречал его во дворце и сопровождал к императору.

— Господин мажордом…

— О Светлые боги, герцог Арвендейл! Как вы здесь оказались?

— Мы ищем корону, — не стал углубляться в ненужные разговоры Трой. — Вам ничего не известно о том, где она может находиться?

— Мне — нет, — мотнул головой мажордом, — но на две камеры дальше заперт граф Лагар. К нему почти каждый день приходит… вернее, приползает этот червяк Эгмонтер. Возможно, ему удалось что-то выведать?…

— Граф, если вы меня слышите, не приближайтесь к двери, — отрывисто приказал Трой в такое же узкое окошко на камере графа Лагара. После чего отступил на шаг и легко взмахнул Тайной ветвью. Дверь распахнулась.

— О темны… — привычно начал мажордом, увидев графа Лагара, распятого на пыточном щите, но тут же осекся. Как будто вспомнив, КТО находится всего лишь этажом выше.

— Приветствую, господа, — с натугой произнес граф Лагар. — Как видите, я не мог бы подойти к двери, даже если бы очень захотел… Что привело вас в столь негостеприимное место?

— Мы ищем корону, — повторил Трой. — Сейчас мы вас снимем, а потом выведем отсюда. Орки не слишком хорошо наладили стражу, так что…

Граф Лагар хрипло рассмеялся:

— Вы не сможете забрать меня с собой. У меня уже давно отнялись руки и ноги, и потому вам придется меня тащить. А вы не можете протащить меня на руках через весь город. И через все три стены. Как бы вам этого ни хотелось. Во всяком случае со сколь-нибудь реальными шансами на успех… Но что касается того, чем вы интересуетесь, то мне известно, где находится корона. — Он осекся и тяжело, со всхлипом вздохнул. А потом попросил:

— Господа, у стены кувшин с водой…

Трой молча поднял кувшин и поднес ко рту, покрытому кровавой коркой. Граф Лагар судорожно глотнул, потом еще…

— Благодарю, — он перевел дух. — Так вот, наш великий червяк Эгмонтер регулярно посещает меня и рассказывает о своих успехах и достижениях на службе хозяину. Поэтому я знаю, что корона покинула город еще две недели назад.

— Невозможно! — воскликнул Глав, тут же испуганно прикрыл рот рукой и тихо проговорил: — В последние две недели ни один отряд орков не…

— Ее увез не орк, а человек, — оборвал его граф. — Некто Беневьер. Старый слуга Эгмонтера и большой специалист по обделыванию темных делишек. Так что сейчас он или на подходе к Долгому морю, или уже плывет по нему.

Трой и Глав в отчаянии переглянулись. Впрочем, была еще надежда на Эрика…

— Господа, — вновь подал голос граф Лагар, — поскольку мне не суждено идти с вами, я… прошу вас о последней милости.

Трой молча кивнул и взмахнул Тайной ветвью, примеряясь, как бы поаккуратней отделить графа от пыточного щита, но тот прохрипел:

— Нет. Здесь. На месте. Пусть он до самого последнего момента не догадывается… — и, искривив рот в жуткой гримасе, которую лишь человек с большим воображением мог бы принять за усмешку, договорил: — Жаль, я не увижу его рожи в тот момент, когда до него дойдет, что я мертв.

Трой несколько мгновений вглядывался в переполненные мукой… но и гордостью, черт возьми, глаза бывшего первого министра и склонился перед ним в самом глубоком поклоне, на который только был способен. А затем воздел меч…