Часть I
Тучи сгущаются

— И-и-и-эх!

Тяжеленная каменная плита с гулким скрежетом натужно вошла в паз, вырубленный в каменной же стене, после чего полтора десятка полуголых гномов отлепились от бронзовых рычагов, которыми орудовали, и, шумно дыша, с облегчением выпрямились. Трой усмехнулся и, качнув головой, вышел из ниши, скрывавшей нижнюю площадку винтовой лестницы, прорубленной в толще камня.

— И где это видано, чтобы глинид ворочал рычагом наравне с подмастерьем?

Кряжистый гном, присевший на единственный каменный выступ (в то время как остальные просто прислонились к стене или опустились на пол), вскинул голову и повернулся на голос. В следующее мгновение его лицо осветилось улыбкой.

— Трой! Какими судьбами?

Он вскочил и двинулся к Трою, широко разведя руки. Трой также раскинул руки и слегка присел, иначе гном заключил бы его в объятия где-то на уровне пояса. А это было чревато… скажем, тем, что стальные клещи гномьих объятий выдавили бы наружу все содержимое кишечника… ну, или каким другим конфузом.

— Фу-ты, — проворчал гном, оторвавшись от друга, — всю куртку тебе потом измазал.

— Ничего, ей это уже не повредит. Скорее даже поможет. Да и вообще, я вот заметил, что твой пот действует на кожу как масло для закалки на хорошую сталь. Вон у тебя какая шкура дубленая.

Гном хрипло захохотал. А спустя мгновение к его громыхающему голосу присоединилось еще полтора десятка луженых глоток.

— Ну ладно, мастера, — отсмеявшись, повернулся к остальным гномам первый, — вы тут теперь и без меня справитесь. А я пойду, потолкую с нашим герцогом. — И, подобрав с пола валявшуюся там среди остальных простую полотняную рубаху, он накинул ее на плечи и кивнул Трою на винтовую лестницу, со стороны которой тот и появился.

— Идемте, ваша светлость.

В быстром темпе поднявшись по лестнице на двенадцать ярусов (отчего у Троя слегка закружилась голова, а гном перенес сие совершенно спокойно, по крайней мере внешне) они прошли длинным сводчатым коридором и вышли в другой, прямо-таки огромный коридор, вернее даже, большущий зал с потолками высотой в тридцать локтей, растянувшийся на немыслимую длину. Гмалин, заметив, что Трой восхищенно вертит головой, горделиво вскинул бороду.

— Ну как тебе наш город?

— Да-а-а… — Трой покачал головой. — Я бы даже сказал, покруче Подгорного будет…

— Пф, — презрительно фыркнул гном. — Подгорного… скажешь тоже. Да Крадрекраму не было равных под толщами. Сюда собрали самых искусных мастеров всего народа гномов. Им же предстояло отстаивать свое искусство и перед людьми, и перед этими… ушастыми зазнайками. И если людей никто за искусных мастеров не считал, хотя и у вас случаются удачи, конечно… то про ушастых такого не скажешь… А уж они-то постарались.

Трой понимающе кивнул.

— Да, Алвур говорит, что Эллосиил — настоящий шедевр. Он просто переполнен жизненной силой. Только они заканчивают очистку какого-нибудь участка леса от испарений темных заклятий, как там все буквально прет в рост. Даже срубленные меллироны выбросили побеги. Причем у его мастеров создалось впечатление, что древние мастера эльфов сплели Эллосиил как единую огромную живую сеть, включающую в себя не только сам город, но и весь лес в целом. Именно по этому, несмотря на столь мощную эманацию Тьмы, наполнявшую его столько веков, он так и не погиб. И теперь даже там, где сельфрилы вырублены на много шагов, они сами, едва начинают оживать, тут же выбрасывают и укореняют побеги, снова формируя стену. Алвур говорит, что даже если бы их мастера не старались, то лет через пятнадцать Эллосиил и так бы возродился во всем своем великолепии естественным образом… Нынешние эльфы не умеют творить столь искусные плетения.

Гмалин понимающе кивнул:

— Да-а, значит, Алвур оторвал себе благодатные места. — Он хмыкнул. — Знаешь, а о Крадрекраме тоже можно так сказать. Все нижние уровни буквально пронизаны ходами раш. И по самым древним из них уже поднялись такие рудные жилы, что просто залюбуешься. — Он вдруг расхохотался. — А знаешь, я сейчас понял, что Подгорный трон ни за что не сможет не признать меня владетелем Крадрекрама. Мало того что я взял Крадрекрам «на секиру», так и доспехи из чешуи раш просто невозможно не признать шедевром. Но даже если они рискнут это сделать, мне будет достаточно послать им один из найденных самородков, и Подгорному трону просто некуда будет деваться. — Тут гном хитро сощурился: — А не желает ли мой суверен получить свою десятину немедленно, причем золотом?

Но его суверен не успел ответить, потому что парой мгновений раньше они свернули в боковую арку и, пересекши небольшой круглый зал, подошли к невысокой, но очень широкой каменной двери, уютно устроившейся в украшенной искусной резьбой арке. Резьба эта была выполнена так, что часть орнамента, начинавшегося на поверхности двери, плавно перетекала в украшения арки. И наоборот. Гмалин, толкнув дверь, сделал гостеприимный жест:

— Прошу!

Когда Трой, слегка пригнув голову, нырнул под низкую для него притолоку, гном, вошедший первым, обернулся и кивнул ему на полукруглый диванчик. Одной стороной диванчик примыкал к небольшому озерцу, устроенному прямо в полу и отделенному от него бордюром, сложенным из крупных, с собачью голову, опалов, а другой — к кованному из золота и еще какого-то металла с сине-серым отливом массивному столику.

— Устраивайся. Я сейчас, только ополоснусь чуток. — Хитро прищурившись, гном закончил не без ехидства: — Свежий бардамар сейчас будет.

Когда Троя инстинктивно передернуло, он довольно захохотал и исчез в еще более низком дверном проеме, отделяющем гостиную личных покоев владетеля Каменного города (как теперь официально называли Крадрекрам) от его опочивальни и примыкавшей к ней умывальни. Трой с интересом огляделся. В личных покоях Гмалина он еще не был ни разу. Да и вообще Каменный город посещал всего второй раз, потому и изумленно пялился всю дорогу до того места, где Гмалин… слегка разминал мышцы, как, впрочем, и весь путь обратно до его личных покоев. Причем первый раз посещение вряд ли можно было назвать познавательным и безмятежным. Хотя… познавательным, впрочем, как раз можно. Только вот на красоты Крадрекрама он тогда обращал не слишком много внимания…

Хозяин справился быстро. Не успел еще старенький и белый как лунь гном, прикативший даже не сервировочный столик, а скорее тележку, солидно загруженную десятком серебряных корзинок с едой и бутылей с питьем, сервировать придиванный стол, как владетель Каменного города возник на пороге своей гостиной. На этот раз в солидном кряжистом гноме постороннему взгляду было нипочем не признать того работника, который еще полчаса назад надсаживал мышцы и глотку, ворочая каменную плиту бронзовым рычагом. Этот гном явно был слишком властен, богат и надменен, чтобы унижаться до черной работы. Трой несколько мгновений любовался на грозного властителя, одетого в роскошный камзол, с массивным золотым знаком владетеля, висящим на цепи толщиной почти в гномий большой палец. Рука его, опирающаяся на посох, как, впрочем, и вторая, горделиво упертая в бок, была унизана кичливо-массивными перстнями с вызывающе крупными камнями. Трой не выдержал и расхохотался. Гном, сервировавший столик, испуганно замер и покосился на своего владетеля. Тот окинул Троя вполне соответствующим его одеянию надменно-кичливым взглядом и искривил губы, видно собираясь сказать что-то презрительное, но только лишь вздохнул и, сердито швырнув посох на край диванчика, уселся рядом.

— Ну что за беда с этими молокососами. Никакого уважения ни к статусу, ни к бесценным реликвиям народа гномов. Тоже мне герцог…

— Уфф, — перевел дух Трой. — Э-э… прошу простить. Никак не хотел оскорбить высокого владетеля. Особенно столь грозного и неприступного. Само как-то… — Он виновато развел руками.

Гном сокрушенно качнул головой, но потом ухмыльнулся и ткнул Троя в плечо могучим кулачищем.

— Эх, Трой, как я рад, что ты все-таки до меня добрался…

После того как было опрокинуто некоторое количество кружек доброго эля (и бардамара, впрочем, тоже), а большая часть серебряных корзинок опустела или распрощалась почти со всем своим содержимым, гном откинулся на спинку диванчика и, довольно хлопнув себя по брюху, благожелательно изрек:

— Ну что ж, червячка заморили. Можно переходить к делам.

Трой окинул взглядом устроенный побратимом разгром и, хмыкнув, в свою очередь попытался откинуться на спинку. Это не совсем удалось, поскольку высота спинки была заметно меньше, чем требовалось даже для человека нормальных размеров. Не говоря уж о Трое.

— Ну так с чем пожаловали, герцог? — благодушно спросил гном.

— Да так… проведать старого приятеля.

— Угум, — глубокомысленно кивнул гном. — Значит, сейчас как следует перекусим — и на боковую. Так, что ли?

— Ну… не совсем.

— А чего? Выпивки — море, бабы — не мешают. Какие проблемы? — скорчил недоуменно-наивную рожу гном.

— Ну, во-первых, больше не лезет… — признался Трой.

Гном хитро прищурился.

— А во-вторых?

— Во-вторых, — Трой посерьезнел, — во-вторых, у нас большие проблемы, Гмалин.

Гном хмыкнул:

— Если ты думаешь, что сообщил мне что-то новое… — Заметив, видно, что-то в глазах Троя, он оста вил шутливый тон и уже серьезно спросил: — Ты выяснил еще что-то?

Трой вздохнул:

— Да. После твоего отъезда из замка конные патрули засекли еще один орочий отряд. Вернее, их было несколько. Шестнадцать, если уж быть точными. Но остальные просто пробирались на запад, рассчитывая как-то проскользнуть через ущелья мимо вашего Каменного города либо спуститься вниз по реке. А этот отряд был необычный.

Трой замолчал. Гном терпеливо выждал минуту, потом спросил:

— И что же в нем было такого необычного?

— Его возглавлял шаман, — со вздохом ответил Трой. — Наверное, он был единственным из шаманов, сумевшим уцелеть, и то только потому, что из него вышибло дух во время той бойни у Зимней сторожи. Он провалялся без сознания почти три дня, и потому его сбросили в похоронный ров как мертвого, а потом ему пришлось почти день выбираться из-под нескольких слоев орочьих трупов.

Трой снова замолчал. Гном покачал головой.

— Понимаю. Он многих положил?

— Почти две сотни… Конечно, не он один, а весь отряд, но без него мы бы столько не потеряли.

— И что?

Трой помрачнел.

— У нас нет того года, на который мы рассчитывали.

Гном некоторое время сидел молча, переваривая новость, которую ему только что сообщили. В принципе в их прежних расчетах все было логично. Они нисколько не сомневались, что местные орки отправили гонцов к западным, рассчитывая удержаться в замке до их подхода. Но пока гонец доберется до застав, пока информация о случившемся пересечет море, пока соберут орду да плюс время зимних штормов — по всему выходило, что у них есть как минимум год на обустройство обороны. А за этот год Гмалин со своими гномами должен был привести в порядок оборонительные сооружения Каменного города, да и само население города должно было серьезно возрасти — по меньшей мере в четыре-пять раз. Большинство гномов-изгнанников просто не успело подойти к месту сбора до начала похода, до кого-то еще не дошел призыв Гмалина, кто-то как раз был в пути, когда армия уже вступала в Арвендейл, некоторые так и вообще не тронулись с места, заразившись от людей крестьянским прагматизмом и считая шансы на успех не слишком хорошими. И все же, услышав о том, что Крадрекрам свободен, большая часть этих «прагматиков» не преминула бы стронуться с места и устремиться сюда. Так что к весне Каменный город должен был быть совершенно подготовлен к обороне и заполнен гораздо более многочисленным гарнизоном. Что вкупе с вновь сформированной герцогской дружиной и опытным ополчением Арвендейла не дало бы западным оркам никаких шансов прорваться через горные долины. И тут выясняется, что этого времени у них нет.

— Дерьмо! — с чувством выругался гном. — У меня всего шесть сотен мастеров и подмастерьев, а только чтобы заполнить номера расчетов метательных машин требуется полторы тысячи. Да и сами машины… — Он махнул рукой.

— Совсем никакие? — тихо спросил Трой.

— Да нет, — Гмалин пожал плечами, — местные мастера умели строить. Для машин, которым исполнилось полторы тысячи лет, они на удивление в приличном состоянии. Но… — он вздохнул, — именно для машин, которым такая прорва лет. Каменные детали почти все в нормальном состоянии, кое-какие из черной бронзы и синей стали требуют перековки, но с этим можно справиться за пару недель, зато все дерево… — Гном замолчал, а затем тихо спросил: — Сколько у нас времени?

Трой качнул головой:

— Я не знаю. Вполне возможно, что передовые разъезды на варгах появятся в долинах со дня на день. Хотя я рассчитываю, что у нас есть как минимум неделя. Возможно, две. Больше — вряд ли.

— Почему?

— Дело в том, что орда западных уже здесь. На этом берегу Долгого моря. И те западные орки, которых мы видели на реке, когда покидали Арвендейл в прошлый раз, как раз из той орды. Они уже давно готовили набег. Даже не набег, а войну. И уже несколько лет переправляли воинов через море. Да еще все это время подгребали под свою руку мелкие племена. Большинство мелких согласились сразу и с удовольствием лижут зад не только вождю похода, но и любым вождям западных, которые оказываются от них на расстоянии длины языка. Некоторых западные привели к повиновению силой. Только вот местные, арвендейльские орды все не соглашались влиться в Гурьбу западных. Считали, что могут сохранить некоторую независимость, так как западные не пойдут через горы, в которых хозяйничают раш, а другими путями большую орду не проведешь. И потому западные двинутся на империю в обход, с севера, по побережью, а они, мол, отделаются только поставками продуктов и отрядами добровольцев. Но шаман рассказал, что западные мобилизовали всех шаманов местных мелких орд и привезли почти сотню своих. И потому вполне были вправе рассчитывать на то, что столь большой Круг шаманов сумеет удержать раш в глубинах. Хотя бы на то время, пока орда будет идти долинами. Так что мы чудом успели. По весне города Арвендейла должна была захлестнуть огромная волна орков, противостоять которой у них не было ни малейшего шанса. А затем орки хлынули бы в западные пределы империи.

— Значит… они уже на подходе.

— Рассчитывать на иное было бы глупостью, — кивнул Трой.

— Но точно ты не уверен?

— Нет, — мотнул головой Трой, — но я привел почти полтысячи всадников из числа Тысячи охотников, что сформировал старшина Игелой. И собираюсь отправить разъезды за пределы долин так далеко, как это только возможно. Пусть наблюдают за подходами, ну и заодно устраивают засеки, завалы, рушат мосты и переправы, где только возможно.

Гном понимающе качнул головой:

— Хорошо, но все равно надолго это их не задержит. То, что смогут сделать полтысячи лесорубов-людей, несколько десятков тысяч орков разнесут в щепы очень быстро.

Трой согласно кивнул.

— Да, но в нашем положении каждый день на вес золота.

Гмалин, покосившись на Троя, хмыкнул.

— Согласен. Но даю десять против одного, это еще не все, с чем ты приехал.

Трой кивнул в ответ:

— Да, ты прав. И не сомневаюсь, что мое предложение тебе не понравится. Но я не вижу другого выхода. Если ты его найдешь — я с удовольствием им воспользуюсь.

Гном нахмурился:

— Говори.

Трой мгновение помялся, а затем, резко выдохнув, начал:

— Ты сам знаешь, что с наличным количеством гномов не сможешь ни восстановить метательные машины, ни укомплектовать их расчеты. Поэтому я привел три с половиной тысячи мастеров-людей. И еще, сейчас сюда идут обозы с высушенным лесом. В основном с дубом, буком и грабом. И… — голос Троя стал заметно тверже, — я как суверен этой земли, ее недр, лесов, полей, вод и небес, прошу владетеля Каменного города позволить мастерам людей помочь гномам.

Некоторое время в чертоге висела напряженная тишина, а затем Гмалин покачал головой:

— Трой, Трой, мальчик мой… что же ты со мной делаешь?

Трой молчал.

— Как ты мог подумать, что я хотя бы рискну вынести подобный вопрос на хирдтинг? Ты хочешь, чтобы меня выгнали из Каменного города поганой метлой и запретили приближаться к любому поселению гномов на арбалетный выстрел?

Трой молчал.

— Ты представляешь себе, на сколь древние и непреложные законы гномов ты посягаешь? НИКОГДА ни люди, ни эльфы, ни кто бы то ни было не появлялись внутри поселений гномов дальше, чем у вторых врат. Если такое происходило — это означало, что город гномов пал.

Трой помолчал еще пару мгновений, а затем тихо спросил:

— А я?

— Ты?… Ты — другое дело. Ты — мой побратим, побратим не просто гнома, а владетеля… ну, и наш герцог в конце концов. А еще тот, кто УЖЕ входил в Кам… Крадрекрам, сам по себе являвшийся страшной легендой гномов. И тот, кто вернул Каменный город народу гномов. Ты понимаешь, какое расстояние между тобой и каким-нибудь мастером из числа обычных людей?

Трой некоторое время сидел неподвижно, никак не реагируя на тираду Гмалина, а затем тихо заговорил:

— Учитель рассказывал мне, что наиболее устойчивы те законы, которые люди и сами уже привыкли соблюдать в виде традиции или привычки. И если эта самая традиция или привычка будет оформлена в виде закона, то его соблюдение не потребует ни от людей, ни от правителя никаких особых усилий. Ибо в этом случае большинство будет вести ту жизнь, что и так вело, а правитель получит право честно наказывать немногих ослушников. Потому сначала следует приучить людей к этому, являя им образец того, чего ты хочешь добиться, и всемерно поощряя тех, кто следует ему. И лишь потом вводить закон.

Трой сделал паузу. Гмалин молча слушал. И Трой продолжил:

— А вот тот закон, который идет вразрез с привычками и традициями либо, более того, принимается правителем, дабы заставить людей изменить привычку или традицию, чаще всего бесполезен и даже вреден. Ибо в этом случае правителю придется на несколько лет, а то и десятилетий отставить все свои основные дела и ревностно следить за тем, чтобы люди соблюдали закон, а не привычку или традицию. А также за своими стражами, которые будут служить ему в этом деле с гораздо большей неохотой, ибо будут подспудно считать, что поступают с подданными своего господина нечестно и несправедливо. И других вариантов нет, ибо в любом ином случае подобный закон не будет соблюдаться почти никем, и, значит, правитель не только не выполнит ту задачу, которую хотел решить, вводя этот закон, но и подвигнет подданных гораздо пренебрежительнее относиться к большинству остальных законов. Ибо если можно не соблюдать один закон, который мне не нравится, то зачем соблюдать еще дюжину тех, что мне нравятся немногим больше? А воспитывать у подданных такую привычку — гибельно для любого правителя.

Трой замолчал. Гмалин также сидел молча, ожидая, пока его друг выскажет все, что собирался.

— Но иногда случаются моменты, когда возможно изменить любой закон. Неважно, сколь сильную традицию или привычку несет он в себе. Это случается только в тот момент, когда соблюдение закона, а также охраняемой им привычки или традиции гибельно.

Трой снова замолчал. Гном, тоже не говоря ни слова, смотрел на Троя. Ибо явно понимал, что тот еще не закончил.

— Но это возможно, — снова заговорил Трой, — только в том случае, если, во-первых, народ действительно осознает, что соблюдение закона гибельно, а во-вторых, не менее ясно понимает, что этот закон, освящаемый традицией и привычкой, суть именно закон, традиция и привычка, а не непременная часть жизненных основ, нарушение которых разрушит и саму жизнь.

Трой сделал очередную паузу и упер в Гмалина напряженный взгляд. Гном медленно кивнул. Трой улыбнулся.

— Если бы передо мной сидел владетель Подгорного трона, а вокруг бы простиралось Подгорное царство — я бы даже не заикнулся. Потому что даже если бы Подгорный трон попал в подобное отчаянное положение, он все равно и помыслить не пожелал бы о том, чтобы обратиться к подданным с подобным предложением. Но здесь не Подгорное царство. И твои подданные — не закосневшие в тысячелетней неизменности его обитатели, многие из которых ни разу в жизни не видели человека и потому судят о нем только понаслышке — из уничижительных баек и анекдотов. Все вы изгои, прожившие среди людей не один десяток лет. Изгои, которые только что обрели дом и рискуют его лишиться. Неужели ты думаешь, что твои подданные настолько глупы, чтобы не понимать этого, и ничем не отличаются от спесивых обитателей Подгорного царства, делающих вид, что лишь с большим трудом способны терпеть рядом с собой низшую расу?

Трой замолчал. Гмалин несколько мгновений переваривал его слова, а затем ухмыльнулся:

— А ты, значит, считаешь, что пара-тройка десятилетий рядом с людьми может что-то изменить в каменной голове гнома? Мы потому и сбегаемся сюда толпами, что нам осточертела жизнь среди вашего племени, а здесь есть шанс вновь устроить все так, как нам нравится. И то может осуществиться, только если вам удастся сохранить ваш новый дом. Иначе разговор о любых шансах — просто сотрясение воздуха. А я не вижу иного способа это сделать. К тому же никто не говорил, что твоим подданным, да и тебе в конце концов это должно непременно понравиться. Ты и твои подданные должны лишь согласиться это вытерпеть. Причем лишь до тех пор, пока мы не отразим врага и не отстоим наш новый общий дом. А уж там дальше устраивайте свою жизнь как пожелаете.

Гном грустно усмехнулся:

— А вот это уже вряд ли получится.

Трой ожидающе смотрел на него, но глубоко в его глазах Гмалин увидел искру понимания. Но не высказать до конца свою мысль не смог.

— Кровь людей на священных мостовых Каменного города, пролитая ради его защиты, вряд ли позволит нам сделать вид, что ничего не было, и как ни в чем не бывало вернуть прежние порядки. Да и ты ведь тоже не собираешься нам этого позволять, не так ли?

Трой медленно кивнул:

— Да, кое-что я хочу изменить. Ибо не могу допустить даже малейшего шанса на то, чтобы повторилась история прежнего Арвендейла. Когда люди, гномы и эльфы жили вроде как вместе, но каждый сам по себе. И когда на герцогство обрушился враг, он сумел разгромить всех поодиночке. Причем так, что ни первые, ни вторые, ни третьи даже не подозревали, что произошло с остальными.

— Ну да, ты еще эльфов сюда приволоки, — проворчал гном, но, бросив на Троя косой взгляд, поспешно отвел глаза.

Ибо выражение лица его друга и герцога ему о-о-очень не понравилось. Впрочем, при чем тут выражение? Гномов не хватало даже на то, чтобы укомплектовать расчеты метательных машин, что уж говорить о бойницах стрелков? Но следующих предложений, которые могли бы поступить от Троя, Гмалин сейчас слушать не желал. С этими бы разобраться. Поэтому он поспешно переменил тему:

— Ну ладно, с делами закончили. Пора и пообедать. Хирдтинг соберем после ужина. Торопиться с этим делом не стоит. Пусть мастера и глиниды изрядно поднабьют брюхо и придут в благодушное настроение. А то они могут не дать тебе даже изложить до конца твои бредовые фантазии, что бы ты там ни думал по их поводу.

— Мне?

— А кому? — возмутился гном. — Неужели ты думаешь, что я рискну хотя бы открыть рот на хирдтинге? Ты у нас герцог — вот и отдувайся.