Глава 15
Волшебство, магия — это просто способ существования некоторых людей и других созданий.
Терри Гудкайнд
Проснулся Харальд в преотвратнейшем настроении. Приснилась какая-то муть, обрывки сна остались висеть в голове клочьями тумана. Сердце терзала тоска, — тем более неприятная, что от сильных эмоций Владетель за последние полгода отвык. Мучило ощущение какой-то крупной ошибки, невосполнимой потери, которую готов совершить.
В синем, как огромный сапфир, небе, висело желтым яблоком жаркое, совсем не августовское солнце, когда Харальд выбрался из шатра. Осмотрелся с недовольным видом, вызвав легкую дрожь у охраны, и велел готовить крестьян к ритуалу. Ровно в полдень людская кровь должна начать заполнение канавок на теле магического чертежа.
Не успел Владетель решить, чем заняться, как перед ним возник запыхавшийся фон Жахх.
— Там, — произнес он, дыша, словно собака на жаре. — С болота… люди, около двадцати….. Впереди герольд.
— Вот как? — с искренним изумлением воскликнул Харальд. — Переговоров хотят? Что же, идем.
Из туманного марева, висящего над зеленой шишковатой шкурой болота, действительно выдвигался отряд конных, Впереди скакал издалека узнаваемый в своей одежде герольд, а над всадниками реял флаг. В первый момент Харальд не мог понять, что его не устраивает в этой картине. Ну, едет представительство Владетельницы вести переговоры, все как положено… А потом мелькнула мысль: «А флаг-то оранжевый!»
— Ну-ка, поправь меня! — обратился Владетель к одному из воинов. — Какого цвета у них штандарт?
— Оранжевый, господин, — приложив руку козырьком ко лбу, сообщил воин.
Харальд в полном ошеломлении отвернулся от солдата. Как же так? Ведь цвет Хельги — синий!
Переговорщики остановились, не доехав до края болота саженей десять. Было видно, как плещется вокруг копыт вода.
Герольд, не теряя времени, выехал вперед и произнес могучим, хорошо поставленным басом:
— Владетельнипа Лия желает поговорить с Владетелем Харальдом наедине.
«Лия!» — Запах болотных растений резко ударил в нос, вызвав головокружение. Перед глазами замелькали яркие картинки жизни в замке Халл. Среди них незваным гостем протиснулось удивление: «Как же так? Выходит, Хельга умерла?»
С трудом овладев собой, Владетель произнес:
— Я готов к разговору. — И резким взмахом руки отослал свиту.
Когда воины Харальда отошли, из группы всадников выехала женщина на прекрасной белой кобыле. Смотрелась лошадь, словно произведение искусства, рисунок или статуя, ведь не может быть живое существо столь идеально грациозным!
Когда он поднял глаза, Лия уже была рядом. Она совсем не изменилась, все так же сверкали синевой огромные глаза, и толстая русая коса опускалась за спину. Лишь на лбу и около глаз появилась легкая сеточка морщин, свидетельствуя, что между последней встречей в замке Халл и сегодняшней прошел не один год.
— Здравствуй, — просто сказала она. Голос ее тоже не изменился, и от его звуков Харальд вздрогнул.
— Здравствуй, — с трудом нашел он самый простой ответ. — Так ты теперь Владетельница?
Вопрос прозвучал глупо, но Лия ответила без тени улыбки:
— Да, уже год.
— Что же случилось? — слова застревали в горле, и Харальду пришлось прокашляться, чтобы выдавить их наружу. Пришла неприятная мысль о том, что Лию, доведись ему все же штурмовать замок, пришлось бы убить.
— Ты откуда такой взялся? — синие глаза выразили удивление, столь искреннее, что Харальд смутился.
— Я был далеко и совсем недавно вернулся, — ответил он неопределенно.
— И сразу начал воевать? — Лия смотрела серьезно, и он, обрекший на смерть множество людей, не выдержал этого взгляда. — У нас было восстание, возглавил которое Мерам Змея, если помнишь такого…
— Помню, — с кривой усмешкой кивнул Харальд, ощутив гнев. Положительно, сегодняшний день выдался самым богатым на эмоции с момента бегства из-за гор!
— Он поднял родовитых почти половины Владения. Хельга надеялась расправиться с ним легко, но этот хитрец каким-то образом пустил в ход магию. Противостоять Владетельнице он, естественно, не смог и погиб. Но последствия его заклинания сказались позже, после того как восставшие родовитые были разбиты. Хельга заболела, и не нашлось от той хвори никаких лекарств. Полгода назад Владение осиротело, но почти сразу признало меня, и, как видишь, цвет мой — оранжевый…
— Вижу, — кивнул Харальд. — Но вот что мне теперь делать, не понимаю.
— Не может быть. — Лия улыбнулась недоумевающе, а кобыла возмущенно фыркнула, словно говоря: «Не знаешь? Ну и завоеватель нашелся».
— Я шел мстить, — неохотно проговорил Харальд. — А теперь выяснилось, что мстить некому, и война эта не имеет смысла.
— Радостно такое слышать, — вздохнула всадница, — Я ведь понимаю, что слабее тебя и войска у меня меньше. Думала — придется торговаться с Владетелем. одержимым жаждой завоеваний. Но все оказалось гораздо проще.
— Для тебя — проще, для меня — нет, — ответил Харальд мрачно. — Еще утром я в общих чертах знал, что мне делать в ближайшее время, а теперь — в полной растерянности.
Подобного подвоха со стороны судьбы трудно было ожидать. Ему и в голову не приходило спросить, кто именно правит в замке Халл! Владетельница — и Владетельница, и, кроме Хельги, никого на этом месте нельзя было представить. Ей Харальд желал отомстить с особенным размахом. Все рухнуло в один миг, черная, но такая притягательная мечта исчезла, сменившись красивой, но непривлекательной картинкой. С Лией воевать он не видел смысла.
— Ну, ничего, — вывел Владетеля из задумчивости красивый голос собеседницы. В нем прозвучало нечто такое, что заставило Харальда мигом подобраться и очень внимательно взглянуть на синеглазую всадницу. — Можно же чего-нибудь придумать! Приезжай ко мне в гости, например!
Глаза Лии сверкали, щеки разрумянились, и Харальд вдруг ощутил, что перед ним — женщина, и очень красивая. Без общения с противоположным полом он обходился с прошлой осени и не чувствовал себя обделенным. В этот же момент ощутил некоторую неловкость.
— Зачем? — спросил невпопад. — Ведь между Владетелями это не принято! Ты запросто сможешь меня убить и оттяпать кусок земли, пока наследники дерутся за Владение.
— Не принято, ты прав, — Владетельница одарила его таким взглядом, что по спине забегали мурашки, — Но я зову тебя не как Владетель — Владетеля, а как женщина — мужчину. Это совсем другое дело.
— А, — только и смог сказать Харальд, и тут Лия окончательно сразила его, добавив:
— Ты мне всегда нравился!
Книга, с которой Харальд не расстался, даже идя на переговоры, вдруг стала нестерпимо холодной. Сквозь кожу сумки и ткань одежды она ощущалась, как ком льда, прислоненный непосредственно к коже.
— Что-то я не помню такого, — ответил наконец Харальд, совсем не то, что хотел сначала, и с трудом сдержался, чтобы не выругаться.
— Ты был слишком увлечен страстью к знаниям, — произнесла Лия, и васильковые озера ее глаз затопила искренняя печаль. — Если бы ты тогда чаще оглядывался по сторонам, то заметил бы…
Холод без препятствий проникал в тело, вливался в грудь успокаивающим потоком, и Харальд ощутил, что все произошедшее сегодня перестает его волновать. «Хельга умерла — жаль, но ничего не поделаешь. Остались еще Иссахар и Свенельд. Надо заняться ими. А для этого необходимы новые знания, нужно свободное время…» — думал он, ощущая, как гаснет нежданно возникшее желание, растворяется разочарование, дымом в небе рассеивается волнение…
— Я не могу поехать к тебе, — сказал он скучным скрипучим голосом.
Лия с удивлением посмотрела на собеседника. Глаза его, только что живые и теплые, словно подернулись изморозью, в светлых волосах зазмеились серебристые прядки, будто полосы инея. Владетельница вздрогнула от накатившего непонятно откуда холода.
— Надеюсь, что войско твое все же покинет мои земли? — спросила она. Невинный вопрос вроде бы разогнал морок. Лия вновь ощутила себя среди душного летнего дня, но вот лед в бирюзовых глазах Харальда никуда не исчез.
— Без всяких сомнений, после выполнения некоторого количества условий…
После перечисления требований щеки Лии загорелись от гнева: каков наглец, требует почти треть Владения! Пусть сначала победит!
Прерывающимся от волнения голосом она сказала:
— Харальд, тебе вовек не взять мой замок, даже не подойти к нему! А пока ты будешь возиться, я соберу войско и преспокойно ударю тебе в спину!
— Не так, — Владетель покачал головой. — Я ведь очень умелый маг и отыскал способ пройти через болото. Видишь вон тех смердов?
На толпу крестьян человек в тридцать, окруженную воинами, Лия обратила внимание давно, но никак не могла понять, зачем они здесь.
— Вижу, — кивнула она.
— Так вот, если ты не согласишься на мое предложение, — Харальд говорил ровным будничным голосом, совершенно спокойно, — я вынужден буду выпустить из них кровь…
— Мне-то что? — вскинулась Лия. — Сотней больше — сотней меньше, еще наплодятся.
— Не в этом дело. — Владетель поморщился. — Я выпушу из них кровь, и с ее помощью подниму из болота твердь. Ровнехонькую дорожку до твоего замка. Войско по ней пройдет и катапульты проедут.
— Вот, значит, за что тебя прозвали Кровопийца? — спросила Лия, лихорадочно пытаясь понять, говорит собеседник правду или блефует. Ведь магия подобной мощности — штука редкостная, мало кому подвластная.
Но Харальд йа ее вопрос лишь пожал плечами, лицо же его не выразило ничего. Застыло, будто снежная маска.
— Сколько времени ты мне дашь на обдумывание? — поинтересовалась Владетельница, так и не придя к окончательному решению.
— До послезавтра, — ответил Харальд. — Через два дня в полдень я начинаю ритуал.
— Ладно. — Лия натянула удила, поворачивая лошадь. — Ответ ты получишь, Владетель Харальд!
Находясь вполоборота к собеседнику, она вполголоса пропела:
О, где же ты воин на белом коне,
О, где же ты, мой герой?
Харальд стоял неподвижно, словно глухой. Когда всадники скрылись, он повернулся к своим.
— Отгоните их на место! — махнул рукой в сторону крестьян и зашагал к шатру, над которым неподвижно висел девственно-белый флаг. Два дня можно и подождать.
Снег шел с нарастающей силой, из низких серых туч валили огромные хлопья, чуть не с березовый лист величиной. Мокрыми паутинками оседали на лице и умирали, оставляя лишь след прикосновения.
Харальд сам не мог понять, зачем сегодня, в первый календарный день зимы, забрался на крышу донжона. Ни с того ни с сего захотелось посмотреть на мир сверху, хотя всего миру-то — замковый двор, стена, а за ней — заснеженный, прикрытый белой простыней лес.
В замок Владетель вернулся совсем недавно, много времени перед этим потратил на то, чтобы принять присягу от новых вассалов. Лия тогда не стала доводить дело до сражения, согласилась на предложенные условия, и вскоре почти два десятка родовитых поменяли сеньора. Некоторые из них, правда, не сразу осознали, что происходит, но восьмитысячная армия нового сюзерена, готовая к штурму, значительно повысила сообразительность даже самых непонятливых.
Но когда Владетель вздумал двинуть войско на юг, к новой войне, несмотря на наступающую осень, то столкнулся со всеобщим недовольством. Роптали родовитые, ворчали солдаты. Столкнувшись с возможностью всеобщего бунта, пришлось распустить отряды на зимовку; родовитых — по замкам, а наемников — в города. Войну удастся возобновить только весной, когда просохнут дороги. И он это обязательно сделает, так что Иссахар и Свенельд не уйдут от мести…
При мыслях о мщении Харальд вздохнул — до него еще так далеко. Почти пять месяцев. В январе, по устоявшемуся санному пути, начнут свозить дань от вассалов — тоже еще морока. Поскольку доверить некому, придется заниматься самому.
Сквозь прорехи в снежном занавесе прорвался ветер, холодными лапами тронул лицо, нагло полез под одежду, словно наемник — разгульной девице. Харальд вздохнул еще раз и направился к лестнице. Внизу ждет книга, которую предстоит не раз раскрыть, прежде чем появится уверенность в том, что Белый Владетель на голову выше своих будущих соперников в магии.
Новый, тысяча пятьсот шестьдесят седьмой год наступил незаметно. Никакого торжества с приглашением вассалов, как это принято у других Владетелей, Харальд устраивать не стал. Он был ужасно занят. Пока не сошел снег, старательно наращивал свои магические силы. Целыми днями не вылезал из подвала — вылавливал стихийных существ. Для этой цели замок у истоков Серебряной реки оказался расположен наилучшим образом.
Как известно всякому магу, стихийные существа живут в том же мире, что и люди, только видеть их и осязать в обычном состоянии практически невозможно. Магу, чтобы заполучить их в свое распоряжение, приходится выполнять ритуал «уплотнения», в результате которого ближайший вихревик, водянец или исполин становится видим и осязаем. Маг словно забрасывает сеть в непрозрачную воду, причем ширина ячеи для каждой стихии разная. Сеть может прийти и пустой, если вокруг верст на пять от мага нет созданий той стихии, к которой он обращается. При удачном исходе дела сеть показывается на поверхности, являя глазам «рыбу», довольно опасную и способную даже убить «рыбака». Задача мага — не выпустить пойманное существо из-под контроля и сковать в ограниченном пространстве — клетке, сосуде или еще в чем-то подобном. Управлять таким смиренным созданием уже не так сложно,
У подножия же Северных гор, в полосе земли примерно верст в двести шириной (где меньше, где больше), стихийные существа время от времени, и достаточно часто, «уплотняются» по непонятным причинам самопроизвольно. Именно из-за того, что в лесу можно попасть под кулак исполина, около реки — стать жертвой водянца, а вылезший из-под земли огневик может очень быстро сжечь избу, в тех землях почти никто и не живет. Разве что отчаянные крестьяне, решившие, что такая опасность лучше, чем поборы и притеснения родовитых.
Харальд нападений не боялся, поставив магическую защиту вокруг замка. Правда, никакие колдовские заслоны не преграда для стихийного существа в «неуплотненном» состоянии, но вероятность того, что какой-либо огневик «уплотнится» внутри крепостных стен, — ничтожно мала. Рукотворное же «уплотнение» по воле мага проходило в этих землях во много раз легче, чем на юге, не требуя столько сил и длительной кропотливой подготовки.
Устройства вроде простенькой клетки, в которой держал первого своего вихревика, Харальд заменил сосудами из плотного стекла, и к началу весны в специальном хранилище находилось более двух десятков стихийных созданий — больше, чем на руках у любого ныне живущего Владетеля.
Замок Фолли Харальд избрал как место сбора войск по многим причинам. Во-первых, укрепление это находится в юго-западном углу Владения, недалеко от границы с землями Иссахара. Во-вторых, сам замок достаточно велик, чтобы на несколько дней вместить Владетеля и его свиту. В-третьих, рядом находится город с тем же названием, так что с размещением тех из родовитых, кто прибудет раньше, проблем не возникнет.
Со стены замка, где стоял Владетель, хорошо виден воинский лагерь. Палатки торчат серыми горбами, словно грибы-дождевики. Пнешь такой гриб в лесу ближе к осени, и вылетит из него облачко черного дыма. Но здешние грибы — иные, споры у них небриты, обвешаны оружием и весьма опасны, особенно для красивых женщин и богачей.
Каждая группа палаток помечена шестом с флагом. На нем — герб командира отряда. Родовитые поначалу не желали объединять войска в единый лагерь, каждый намеревался встать там, где душе будет угодно. Но против прямого приказа Владетеля ни один не пошел. Поняли — хуже будет.
На военном совете Харальд обратил внимание на возбужденный вид вассалов. За зиму отдохнули и теперь готовы в бой, сносить с плеч вражьи головы без счета, а затем — грабить и насиловать!… Воистину, война — радость для родовитого, развлечение, равного которому нет.
Осмотрев лагерь, над которым причудливыми разноцветными украшениями реют гербы, Владетель перевел взгляд на город. Над ним столбами стоят дымки: май месяц, по утрам еще холодно. Жирным червем тянется от города к замку дорога, и крупными жуками ползут по ней телеги. Завтра выступать, и обоз почти весь готов. Меж телег кое-где блестит, ловя свет восходящего солнца, оружие; не все родовитые успели к сроку. Что же — тем хуже для них, пойдут вместе со всеми, без всякого отдыха. Тем же, кто не придет вообще, лучше самим повеситься на воротах собственного замка.
Харальд оторвался от наблюдений и зашагал к башне, намереваясь спуститься во двор. Телохранители, зевая, двинулись за ним.
Маленькая речка, не имеющая даже названия, просто кипела под ногами лошадей, столько всадников одновременно оказалось в воде. Волны бросались на берега, словно в попытке укрыться. Слышался гогот и крики, пахло сыростью.
Речушке «посчастливилось» оказаться на границе двух Владений в том самом месте, где один из Владетелей решил пойти войной на другого.
Харальд наблюдал за переправой молча. Ссутулившись, сидел он на лошадиной спине, замерев, словно хищник перед броском. Рядом застыл фон Жахх, мрачный и собранный, позади — охрана. Владетелю было скучно. Нетерпение грызло его изнутри, подобно тому, как червяк — яблоко. Хотелось поскорее добраться до врагов, выпустить из них кровь и вернуться в замок, в тишину, к книге, плывущей цветными пятнами, к новым знаниям…
Но нельзя победить врага, не добравшись до него, издали можно лишь потрясать кулаками Приходилось смирять нетерпение и вместе со всеми преодолевать версту за верстой.
Замок встретился на пути очень кстати. Войско не может долгое время просто идти, не обагряя клинки кровью. От монотонного марша среди солдат начинается брожение, которое чревато нарушением дисциплины и мародерством. А увлекшись безнаказанным, незаслуженным грабежом, любые воины теряют боеспособность В сердцах их поселяется алчность, изгоняя желание сражаться. Зачем? Ведь главная задача выполнена, можно, в принципе, возвращаться домой, валяться на лавке и тратить награбленное на девок и пиво.
Другое дело — грабеж заработанный. Когда после штурма, стоившего жизни многим соратникам, воины врываются в город или замок, их сердца разрываются от ярости и жажды крови, и никакие богатства не утолят эту жажду, а лишь новые битвы.
С такими мыслями смотрел Харальд на высокие стены, сложенные из светло-желтого камня. За первым рядом стен возвышался второй, подход к замку преграждал широкий ров. Ворота выглядели мощно и уверенно, но даже выбив их, нападающие не добились бы успеха. К внутренним воротам, что наверняка совсем с другой стороны, чем наружные, пришлось бы пробираться меж двух стен, под обстрелом с обеих сторон. Над донжоном, толстым и широким, будто дубовый пень, гордо реял штандарт — три серебристые рыбины, стоящие на хвостах, на ярко-синем поле.
Несмотря на предполагаемые трудности штурма, Харальд отдал приказ готовить лестницы и вязанки хвороста В ближайших лесах тотчас же застучали топоры, туда потянулись вереницы солдат. Назад возвращались, как муравьи в свое жилище, нагруженные вязанками хвороста.
На штурм пошли ранним утром, под прикрытием густого тумана. Ритуал, исполненный Харальдом, сделал свое дело великолепно — вода во рву ушла в открывшиеся на дне отверстия, беззвучно утекла, так что защитники спохватились лишь в тот момент, когда обнаружили у стен черные наросты лестниц. Над замком пропела труба, словно убрав невидимую преграду для слуха, и со стен хлынули обычные звуки боя — звон стали, крики и ругань воинов…
Когда солнце вылезло из-под толстого одеяла тумана, стало ясно, что штурм удался. Воины Харальда добивали последних сопротивляющихся, а над одной из башен наружной стены реяло белое знамя.
Но противник отнюдь не был обескуражен. Туман рассеялся, появилась возможность стрелять, и на внутренней стене, более высокой, возникли лучники. До Харальда донеслась команда, отданная громко и четко, и тотчас ударил залп, собравший немалую жатву. Уцелевшие воины в панике заметались, но укрыться оказалось практически негде. А лучники стреляли раз за разом, не спеша, прицельно.
Понимая, что еще немного — и стена будет потеряна, Харальд открыл заветную сумку. Там, в пахнущей кожей темноте, лежали, тесно прижавшись друг к другу, бутылочки, похожие на аптекарские. Зажав в руке холодный сосуд, Владетель сосредоточился, вытащил пробку и вытряхнул «лекарство». Из узкого горлышка потекла струя черного, непередаваемо вонючего дыма. Стоящие рядом солдаты зажимали носы, лишь маг не делал никаких попыток защититься. Дым вырос в колонну высотой около семи саженей, затем словно затвердел, обрел форму. Перед магом возникло уродливое человекообразное существо, словно сложенное из земляных глыб На толстых руках бугрились могучие мускулы, а там, где у людей лоб, яростно сверкал огромный изумрудный глаз.
Харальд молча указал на замок. В нижней части липа раскрылась щель, долженствующая изображать рот, и исполин, гулко топоча, двинулся к укреплениям Владетель шел позади, отставая на несколько саженей.
При ходьбе от гигантского тела отваливались куски почвы, а ужасный запах куда-то делся, сменившись ароматом сырой земли. Не снижая шага, исполин перешагнул через ров и с ходу врезался в ворота. Затрещали доски, брызнули во все стороны щепки. Второй удар, и на месте ворот появилась дыра с неровными, словно обгрызенными краями. Харальд на миг обернулся, коротко махнул рукой. Повинуясь жесту, побежали наемники, выстраиваясь в длинную колонну, готовясь атаковать пролом.
Внутренняя стена оказалась крепким орешком даже для чудовищно сильного исполина. Он ревел и бесновался, но огромные каменные блоки лишь скрипели да роняли крошку, не желая поддаваться силе. Но стрелять с шатающейся опоры стало невозможно, и лучники вынуждены были прекратить обстрел.
На миг черная фигура замерла, а затем мгновенно оплыла, оставив быстро оседающий ком рыхлой земли. Растративший силы исполин потерял «плотность» и вернулся к изначальному состоянию. Будучи готов к такому повороту событий, Харальд использовал второй пузырек. Не успели защитники замка опомниться, как в стену вцепился второй великан, немного ниже ростом и с глазом, напоминающим рубин… На этот раз стена не устояла. Оставляя на желтых обломках комья земли, исполин ввалился во внутренний двор крепости и там последовал судьбе собрата. Но свою задачу он выполнил, и воины Харальда, прикрываясь щитами, деловито и молча ринулись в пролом. Словно река через дырку в плотине, прорвались они в центр замка и оттуда принялись осаждать внутреннюю стену и донжон.
Бой продолжался еще долго, почти до полудня, но Харальд в нем не участвовал — дождался того момента, когда над пнем главной башни замка взвилось белое знамя, и лишь тогда приказал двигаться дальше.
Родовитый фон Прик стоял перед Харальдом вытянувшись, по черной щетине на загорелых щеках сбегали капли пота, обувь заляпана грязью, на плаще — пыль. Немалый путь проделал за последние дни глава лазутчиков. Именно ему, хозяину захолустного замка в дальнем углу Владения, доверены летучие конные отряды, которые волками рыщут по всем направлениям, намечают путь, выискивают следы противника.
Сейчас в серых глазах фон Прика читалась тревога. Впервые за весь поход он осмелился лично побеспокоить Владетеля и наверняка не из-за того, что где-то обнаружилась банда мародеров или развалился мост над речушкой…
— Что случилось, Торгил? — спросил Харальд.
— В пятидесяти верстах на юго-восток обнаружена большая армия, идущая под желтым штандартом.
— Владетель Дан? — Харальд потер подбородок и нахмурился. — И сколько с ним человек?
— Около восьми тысяч, — отрапортовал командир лазутчиков.
— Идут на соединение с Иссахаром?
— Да, — кивнул Торгил. — Иссахар и его десять тысяч воинов ждут у небольшого городка Кендри, что на берегу Серебряной реки.
— И кто успеет туда первым — мы или они? — мозг Владетеля лихорадочно работал, просчитывал варианты.
— Они, — ответил глава лазутчиков уверенно. — Только если мы будем идти день и ночь, лишь тогда сравняемся с нии. Но в каком состоянии будет войско?
— Все так. — Харальд закусил губу. Того, что против него выступит еще и Дан, он никак не ожидал.
— Кгхм, — фон Прик кашлянул. — Это еще не все плохие новости, господин.
— Да, что же еще? — Владетель поднял глаза.
— Несколько моих людей сумели переправиться на ту сторону реки. — Торгил говорил медленно, но Ха-ральд не торопил его, ибо успел убедиться в том, что молодой родовитый очень полезен на своем месте, а смириться с его маленькими недостатками — задача не из сложных. — С запада тоже движется армия. Под знаменами Владетеля Свенельда. Около пяти тысяч воинов.
— Да, это — плохие новости. — Слова падали капельками в пустую огромную чашу головы. Харальд ощутил, что череп его непомерно раздулся, не в силах вместить невероятную новость — трое Владетелей соединились против общего врага!
Такого не бывало никогда. Значит, не было таких противников, против которых необходимо объединяться. А теперь вот — есть. Правда, совсем не радостно осознавать, что этот враг — ты и что тех воинов, что ты ведешь за собой, может не хватить…
— Ладно, спасибо, можешь идти, — махнул рукой Харальд, выныривая из раздумий.
Торгил коротко поклонился и исчез. Лишь застучали по сухой земле сапоги. Владетель остался наедине с тяжкими думами.
В том, что командир лазутчиков не ошибся, Харальд убедился почти сразу, когда увидел войско, раскинувшееся на широкой равнине перед маленьким городком, опоясанным тем не менее стеной. Поле некогда было засажено рожью, но теперь от нее остались лишь отдельные жалкие колоски. Одной стороной равнина упиралась в березняк, белеющий колоннами стволов, а другой — обрывалась в реку, достаточно широкую в этих местах. В темной, как пиво, воде, отражался Другой берег, сплошь заросший ивняком.
Во вражеском лагере выделялись три больших шатра, расположившихся в линию в самой его середине. Обиталища Владетелей отмечали полотнища соответствующих цветов. Алый, как свежепролитая кровь, желтый, будто мед, и голубой, как небесный купол.
Войску Харальда дали выйти на поле и построиться в боевой порядок, и лишь после этого двинулись в атаку. Зачем воевать подло, если имеешь численный перевес почти в два раза, а магический — в три? Если считать по-обычному, то меньшее войско не имеет в такой битве никаких шансов. Но Харальд крепко надеялся на заветные бутылочки, рассчитывая, что для противника они окажутся неприятным сюрпризом.
Запели трубы, и затем над миром раскатился металлический лязг — войска столкнулись.
Костер плевался в ночь багровыми искрами. Крохотные огоньки стремились вверх, словно надеясь достигнуть черного потолка неба и повиснуть там новыми звездами. Но пока — не получалось.
Харальда знобило, несмотря на то что сидел он близко к огню. Обложка книги в руках казалась обжигающе холодной, а лес, шумяшии рядом, тысячами шепотков обсуждал сегодняшнее поражение. Не смертельное, но очень чувствительное.
Он, как мальчишка, переоценил свои силы. Решил, что магическим умением сумеет одолеть врагов. А те сломали его трубой силой. Чего стоит виртуозное владение кинжалом, если противник вооружен длинным мечом? И в магии — то же самое. Трое Владетелей, пусть менее умелых, чем он сам, но зато — трое.
Если бы еще войск было поровну! Узнав о таком перевесе, разумный военачальник отступил бы, пошел бы на хитрость, но не стал бы лезть в открытый бой Все проклятая самонадеянность…
Войско ввязалось в бой, люди умирали, и текла кровь, но не было на ратном поле боевой магии. Никакой. Потому что Владетели, противостоящие завоевателю, явно его опасались и сосредоточили все усилия на том, чтобы отражать чужие заклинания, и успешно с этим справлялись, в то время как их войско, не особенно напрягаясь, подавляло меньшего численностью противника.
Все усилия Харальда пропадали втуне. Лишь выпустив в бой одновременно пять огневиков, он смог ошеломить неприятеля. Почти полностью оказался уничтожен крупный отряд конницы, и войска Харальда прорвали правый фланг…
Но в бой были брошены резервы, остановившие атаку, и все потянулось по-прежнему. Когда Харальд понял, что все потеряно и надо отступать, пока не поздно, несколько тысяч его воинов нашли смерть на поле, некогда засаженном рожью…
Надрывно заорали трубы, призывая солдат к отходу, а потерпевший поражение Владетель потянулся к сумке, выгребая из нее последние сосуды с плененными стихийными существами.
Преследователи наступали на пятки, и отделить своих от чужих не было никакой возможности. Немало воинов Харальда погибло под ногами исполинов или захлебнулось в текучих телах водянцов, прежде чем тем удалось врубиться в наступающие отряды.
Союзники, похоже, считали противостоящего им Владетеля обессиленным и не сразу отреагировали на изменение ситуации. Трещали кости, испуганно ржали лошади, и шли мгновения, давая возможность отступающим построиться и отойти в порядке, избегая позорного бегства.
Те шесть тысяч измученных воинов, что спали сейчас вокруг Харальда, — все, что у него осталось. И никто, ни демоны, ни ангелы, не помогут со столь ничтожной ратью выстоять в грядущей битве. А в том, что она состоится, сомнений не оставалось. Иссахар и его союзники приложат все силы, чтобы покончить с Белым Владетелем сейчас, пока он слаб. Не сегодня, так завтра его догонят и принудят сражаться в заведомо невыгодных условиях.
Можно, конечно, бросить войско, в сопровождении охраны умчаться на север, пересидеть в замке. Но оставить вассалов, тех, кто пошел за ним, — навсегда подорвать к себе доверие как к сеньору… Да и в замке найдут, и если даже и не убьют, то Владение раздерут по кусочкам, разделят, словно вороны — лошадиный труп.
Тяжко вздохнув, Харальд оторвался от горестных дум и осмотрелся. Мир вокруг продолжал жить, не обращая внимания на мелкие заботы людей. Хранил молчание небосклон, усеянный разноцветными песчинками звезд, шуршал в темноте лес, поддаваясь ласке ветра, и откуда-то от солдатских костров тянуло запахом кати.
Харальд обвел пейзаж взглядом, и глаза его остановились на книге, лежащей на коленях. В этот момент, насколько было видно в неверных бликах пламени, ее обложка была ярко-желтой, с рыжими и алыми кляксами. Из-за краешка выглянуло темное пятно и тотчас спряталось, словно устыдившись.
Книга равнодушно молчала, холодная, словно кусок льда, но только на нее осталась надежда. Лишь она способна подсказать, что можно сделать, чтобы поражение превратить в победу.
Неожиданно оказалось, что раскрыть книгу стоит большого труда, словно обложка ее стала свинцовой.
Страницы отливали болезненной желтизной и на ощупь казались шершавыми, будто сосновая кора.
Харальд огладил подбородок. Лишь задав правильный вопрос, можно получить от книги тот ответ, что тебе нужен. Но в том-то и дело, он не знал, о чем именно надо спрашивать! В конце концов решившись, Харальд спросил первый раз, и мир исчез, остались лишь черные, плохо различимые закорючки на желтых, словно кожа больного, страницах. Читать было неудобно, время от времени текст начинал плыть, а в глазах от напряжения появлялась резь. Тогда Харальд откладывал книгу и опускал веки или взирал на небо, стараясь ни о чем не думать. Но потом вновь брал в руки тяжелый том и продолжал продираться сквозь мешанину текстов, что предлагала книга.
Он очень много узнал о жутких заклинаниях, способных за короткие мгновения превратить огромные площади в выжженную пустыню. Одно плохо, осуществить такое можно лишь после длительной и тщательной подготовки, сведя воедино многие десятки компонентов. На это у Харальда просто не было времени.
Другие, более изощренные способы отправить на тот свет многие тысячи людей требуют обильных человеческих жертв. Лишь погубив сотню воинов, мог Владетель надеяться на то, что добьется желаемого. Но вряд ли его воины пойдут на такое, а ловить окрестных крестьян, что давно попрятались по лесам, дело долгое…
Были еще варианты, но такие, при которых неизбежна гибель самого заклинателя. Возможно, такая магия потребна тому, кто стоит на краю гибели, и иного пути, как уйти, прихватив с собой побольше врагов, у него нет. Харальд пока не дошел до такой крайности.
Страницы шуршали, переворачиваясь, от неудобной позы затекла поясница, несколько раз пришлось вставать, чтобы подбросить дров в ненасытную оранжевую пасть костра, но ответа все не было, и в душе Владетеля подняло голову, надеясь на скорую победу, отчаяние.
На востоке занялось бледное свечение, свидетельствуя о том, что там, где-то за горизонтом собирается с силами солнце. Над лесом воцарилась тишина, даже ветер стих в предвкушении рассвета.
Негнущимися пальцами Харальд открыл новый разворот. Ужасно болела голова, читать было очень тяжело, и смысл прочитанного становился понятен не сразу. Данная страница содержала описание несложного ритуала, кардинально отличного от всех тех, о которых довелось узнать этой ночью. В чем это отличие, получилось осознать лишь с третьей попытки, но когда пришло понимание, то в горле Владетеля родился хриплый, бессмысленный смех, смех усталости и болезненной, вымученной радости, почти рыдание, полное надежды…
Когда Харальд отсмеялся, то обнаружил, что на него с удивлением смотрит проснувшийся фон Жахх.
— Что уставился или у меня рога выросли? — шутка получилась несколько натянутой, но сложно ожидать другой от смертельно уставшего человека, пусть даже он — маг. — Вставай, мне будет нужна твоя помощь.
