Космос. Пиратский сектор
Прошло десять дней с нашего отлета с Синто, и мы уже третий день находились на пиратском корабле Назарова. Вчера мы изменили план.
— Не смогу я тебя ему отдать. — Рад, теперь я зову его только так, ударил кулаком по столу. — Чем я думал, спрашивается… — он был очень зол на себя.
— Очень хорошо, я тоже считаю, что роль жертвы — не для меня.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Да? А какая — для тебя? Да ты жертва настолько, что мне тебя жалко стало, понимаешь?
Его можно было понять, все эти дни я не напрягалась и была сама собой — то есть просто молодой девушкой, бесхитростной и милой, он несколько растаял от этого.
— Рад, ты меня еще не знаешь, а заранее превращаться я не хочу. Не беспокойся, за сутки до начала операции я предъявлю тебе монстра.
Он не поверил, но спорить не стал. Следующие дни он на меня крысился по поводу и без, я молча терпела. Когда начались последние бортовые сутки до входа в пиратский сектор, я, как и обещала, занялась собой. Первый вопрос — волосы, по-хорошему их надо срезать, укоротить до минимума, но в последний момент я решила, что не пойду на такую жертву. Просто заплела в высокую косу, а укороченный хвостик спрятала внутрь, теперь, если кто стукнет по затылку, будет амортизатор, подумалось с улыбкой. Достала заготовленную одежду — кольчугу-самоделку из скафандра, сапоги, опять же срезанные с легкого скафандра, разместила оружие и наконец занялась главным — головой, а точнее, мыслями. Я поставила «зеркало» и все же добавила агрессии, не поставила «крысодлака», как на Дезерте, но любые ограничения на применение силы убрала напрочь. Когда все было сделано, я подошла к зеркалу. То, что я видела в отражении, больше всего напоминало какого-то модификанта неопределенного пола. Застывшее лицо, худая шея, мускулистые руки и плечи. Я наложила тени вокруг глаз, чтобы усилить сходство с модификантом, хорошим здоровьем они, как правило, похвастаться не могут. Еще раз глянула на себя и отправилась к Раду. Он завтракал, я вошла дергано-плавной походкой и застыла напротив него, он не донес ложку ко рту.
— Боевой модификант?.. Но это здоровые мужики… Тебя ж куда?..
Я не отвечала, просто смотрела застывшим взглядом. Он задумался.
— Хорошо, я подобрал тебя на Деправити, у тебя какой-то сбой, верно?
— Памяти нет, — все же подключилась я.
— Да… Купил отбраковку как телохранителя, — он уже во всю лепил легенду. — Сказали, чтоб активировал тебя, когда буду один, и ты будешь реагировать только на меня.
Я кивнула.
— Ты немая? — спросил он озабоченно.
— Нет, говорю редко и только с тобой. На других не реагирую.
— Хорошо… Но как объяснить, что боевой модификант — девчонка?
— Зачем объяснять? Лучше подумай, у кого купил.
— Да… у кого купил…. — он задумался. — Есть! Можно на одного свалить, он псих, и его мало кто знает. Может, все и выйдет…А ты как? Выдержишь? Будут проверять…
— Выдержу.
Дредфул когда-то был астероидом, собственно, он им и остался, его поверхность облепили доки, ангары и купола, целые и разбитые. Мы сели в открытый ангар, оказавшийся вполне современным. После посадки нам подогнали гермотрубу, через которую мы вылезли без скафандров. Первое испытание — было очень страшно входить в трубу в одних кислородных масках, но страх остался где-то на дне сознания. На выходе Рада приветствовали как старого знакомого, сразу заинтересовались мной, пошли расспросы, но Рад всех отшивал. Один усатый придурок попытался, ради эксперимента, ударить меня под дых. Вывернула руку, готова была свернуть шею, но Рад окриком остановил и заставил отпустить. Это вызвало волну поздравлений Рада с хорошим приобретением и проклятия усатого. Перешли на обсуждение груза и небольшого ремонта, который требовался кораблю. Рад принялся остервенело торговаться. Старшим в этой компашке из четырех человек был невысокий дядька неопределенного возраста со сканером на одном глазу. Договорившись, Рад наконец выдал:
— У меня есть кое-что для Хозяина…
— А ну-ка, что?
— Я сказал — для Хозяина.
— Что же, хочешь сам с ним торговаться? Обнаглел. А вдруг Хозяин посчитает, что его зря беспокоят? Иди ты…
— Ты, Пиксель, не части. Я тоже жить хочу, и если говорю, что для Хозяина, значит, ему подойдет. Я тут яхточку одну потрепал…
— Ты? В своей развалюхе? Один?
— Да повезло, попались какие-то придурки почти без оружия, врата их обманули.
— Да, фартовый ты летун…
— За летуна и ответить можно, — с угрозой заметил Рад.
— А ты не пыжься — летун и есть. Не пират, а так себе…
— Я честный контрабандист, — уже с улыбкой заметил Рад.
— Контрабандисты яхт не треплют… Ладно, скажу Хозяину… Ты на сколько?
— А за сколько управитесь?
— Дня четыре…
— Пиксель, кому ты свистишь? Работы на один день.
— Ага, на смену в восемь часов, только у нас по восемь часов никто не работает.
— Два дня.
— Демон с тобой, два дня.
Во время разговоров я застыла без движения, как и положено модификанту. Пиксель отвел нас в свой отсек, довольно большой, но заваленный всяким хламом, и оставил одних, пригрозив, чтоб мы не сожрали его обед. Больно надо есть всякую дрянь. Вернулся он часа через два, Рад успел подремать, я тоже провела время с пользой.
— Вам повезло, Хозяин сегодня что-то празднует, в хорошем настроении, так что пошли.
— Ну, пошли.
Мы петляли коридорчиками, перелазили через завалы и проходили по вентиляционным шахтам в течение получаса. В конце концов оказались в большом зале, где было полно людей. Они ели, «вмазывались», занимались сексом — это было, как в низкопробном фильме. На глаза попалась особенно мерзкая сексуальная сцена на троих, Рад скривился, а Пиксель выкрикнул что-то подбадривающее. Меня все это просто не касалось, моей задачей была охрана Рада и себя. Что-то жирное попыталось повеситься на Рада с воплем: «Красавчик» — и было ловко отброшено мной, несмотря на вес. Это получилось легко, это что-то уже не стояло на ногах. Пиксель уважительно на меня посмотрел, а Рад воспринял как должное.
— Вон он, — Пиксель указал на возвышение и цапнул чью-то жратву, заработав челюстями. В указанном направлении на красивой перине среди подушек лежал какой-то обрюзгший мужик с серым лицом.
— Удафи, — пожелал Пиксель с набитым ртом.
Мы стали пробираться к возвышению. Оно оказалось окружено сценами, на которых происходило сексуальное действо на потеху Хозяину. Мы предпочли не всматриваться в происходящее. Рад подошел к ступенькам и застыл, я замерла в шаге позади него. Через пару минут Хозяин оглянулся и увидел нас.
— А-а, Летун, ну проходи, садись, — и он указал на ступеньку, сев на которую Рад оказывался на уровне его ног. Рад подчинился, я примостилась рядом.
— А что это ты притащил? Это и есть то, что ты хочешь предложить? — спросил Хозяин, рассматривая меня.
— Нет, Хозяин. Бисти только моя, и даже если б хотел перепродать вам ее — не могу…
— Импринтинг, — блеснул познаниями Хозяин.
— Да.
— Так что же? — раздраженно спросил пират.
Рад достал из-за пазухи упаковку с ампулами. Антидоты.
— Шестого поколения.
Хозяин взял, повертел, посмотрел производителя и срок годности.
— Одна?
— Да, и одна пятого.
— Давай, чего ждешь? Или думаешь, что я тебе денег дам?
Рад достал вторую упаковку.
— Уважаемый, это подарок, залог нашего партнерства.
— Ишь как запел, «партнерства». Ты, мелочь, будешь говорить мне о партнерстве… — Хозяин говорил это не злобно, было видно, что он доволен подарком.
Пока они переговаривались, я осматривала зал в надежде встретить наш объект. Дойдя наконец до секс-сцен я встретилась с ним взглядом и узнала тут же…У меня чуть не слетели все щиты и настройки, он был именно таким, каким я предполагала его увидеть. Моложе своих лет, бледный, лицо цело, не изуродовано, и… виктимный… кажется, это так называется. Я отвела взгляд, восстанавливаясь.
— Уважаемый, я всегда поставлял вам только высококлассные заправки в синтезаторы и хорошие медикаменты, а это не так то просто, замечу я вам…
— Да если б ты привез мне гадость и после сунулся еще раз, висел бы на его месте, — и Хозяин кивком указал на что-то неопределенное в темном углу. — А ну посвети…
И луч прожектора высветил растянутое за руки тело, залитое кровью. Похоже, били кнутом, человек был еще жив. Рад изобразил страх и презрение.
— Кто это?
— Тецианец.
— А я как раз хотел предупредить вас на счет него, но вижу, что вы и сами во всем прекрасно разобрались. Пожалуй, не буду вас больше отвлекать.
— Иди, если хочешь, а зверушку оставь. Девка?
— Девка. Только не могу оставить без надзора.
— Ну, так надзирай. Она вообще как? Умелая?
— Да она как-то не по этой части, я ее не трахаю… Мне б кого-то понормальнее…
— Найдем тебе понормальнее, — и Хозяин подал знак кому-то за нашими спинами. Показалась страшная женщина, а может, и не женщина, но с большими грудями. — Так по какой она части, твоя зверушка? А ну, подь сюда, — это уже мне. Я не пошевелилась.
— Иди, — Рад продублировал команду, я приблизилась. — Она боец, неплохой, убивать умеет…
— И что, вот так, только тебя и слушает?
— Да… — страшила грудастая стянула с Рада штаны и занялась делом, его перекосило от отвращения.
— Нравится? — Пират указал на окровавленное тело.
— Отвечай, отвечай на вопросы, — Рад вцепился руками в подушку; похоже, ему пока ничего не угрожает.
— Грязно, — выдала я.
— Грязно? — удивился пират. — А что бы ты сделала? Умеешь причинять боль?
— Да.
— А сама? Ты любишь боль? — его глаза нехорошо заблестели.
— Мне все равно.
— То есть? Не может быть все равно… — и Хозяин порылся между подушками, я увидела недоеденное яблоко и сносный фруктовый нож в пределах досягаемости. Пират тем временем нашел, что искал.
— Что вы хотите? — Это Рад смог отвлечься от процесса, который его не слишком радовал.
— Хочу проверить, все ли ей равно, — каким-то радостно возбужденным голосом ответил Хозяин.
— А ну, стой смирно, — сказал мне Рад. — Только не повредите ее слишком… — униженно попросил он Хозяина. Тот нашел «коптилку», простейший гаджет с нагревательным элементом, на котором тлели листья мо-джа. Пират схватил меня за руку, я безвольно позволила это, он выставил «коптилку» на максимум, та засветилась, я перевела взгляд на лицо Хозяина, он ел меня глазами. Неожиданно он прижал гаджет к руке пониже локтя. Никакой реакции. Я полностью отказалась от боли в те два часа, что мы провели в отсеке Пикселя, и хоть я рисковала повредиться и не заметить этого, как выяснилось, оно того стоило. Хозяин удивился и посмотрел на ожог, потом опять мне в лицо и снова приложил «коптилку» и повел вниз по руке, оставляя багровый след. Я перевела взгляд с руки на его лицо и стала смотреть ему в глаза. Он остановил «коптилку», вжимая мне в руку.
— Уважаемый, уважаемый, не портите мне телохранителя, пожалуйста, у нее ж рука работать не сможет, — заголосил Рад. Хозяин наконец убрал гаджет, в воздухе чуть слышно пахло паленым мясом.
— Ну надо же… — протянул Хозяин с разочарованием.
Рад отпихнул грудастую, которая никак не могла добиться результата, и натянул штаны. Похлопал себя по карманам, достал баллончик медицинского спрея и покрыл мне рану пленкой. Хозяин с усмешкой наблюдал за этим.
— Ты точно ее не трахаешь? Похоже, ты вообще импотент.
— За нее деньги уплачены, и немалые, не хватало, чтобы она у вас здесь что-то подцепила, лечи потом. И я не импотент, обстановка не располагает.
— Я не люблю импотентов, — гнул свое Хозяин.
— О господи, Хозяин, я мог думать лишь о том, что могу подцепить от этой твари и как потом лечиться, кончишь с такими мыслями, как же.
Хозяин расхохотался и опять кого-то поманил. Рад, не теряя времени, чем-то брызгал у себя в штанах. К нам подошел чернокожий мальчишка, и Рад, понимая, что ему предстоит, натянул резинку. Секс-спектакль начался по новой, на этот раз Рад смог расслабиться и через несколько минут все благополучно завершилось. Хозяин потерял к нему интерес и опять переключился на меня.
— Так что, Бисти, умеешь причинять боль?
— Отвечай, — опять подключился Рад. Хозяин поморщился.
— Умею.
— Выбирай любого или любую, — хозяин широким жестом обвел зал.
Я осмотрела зал и опять споткнулась взглядом о Хореса. Хозяин заметил.
— Хороший выбор, я как-то подзабыл про него, — он сделал знак, и два дюжих мужика подтащили к нам парня.
— Пойдем, здесь нет условий, — и мы отправились вслед за Хозяином вон из зала. Я заметила, что Рад собран и готов к бою. Пират привел нас в пыточную, посреди комнаты свисали цепи и широкие наручники, опять как в каком-то фильме; похоже, он фанатеет от низкопробных боевиков. Телохранители легко подвесили Хореса, он не сопротивлялся и тут же обмяк как кукла.
— Хитрец, наловчился падать в обморок, ты уж порадуй меня, расшевели его.
— Выполняй.
— Ты что, так и будешь гавкать все время? — раздраженно спросил Хозяин Рада.
— Извините, но это необходимо, — заискивающий тон давался Раду все лучше. Он переместился поближе к одному из телохранителей. Я разрывала тряпье на Хоресе, что же делать? Телохранители опасны, но если постараться, можно их грохнуть. Но насколько опасен Хозяин? Вроде, не очень, но может успеть позвать на помощь, и сбегутся… Дверь не заперта… Тряпье сорвано, передо мной спина в глубоких шрамах…
— Отстегните его.
— Зачем?
— Так не интересно, висит себе, — отвечаю я задумчиво.
Хозяин улыбается, и один из телохранителей начинает возиться с наручниками. Я смотрю на Рада, он все понимает. В секунду, когда раздается щелчок вторых наручников, я наношу удар в шею. На грани видимости Рад размазывается, сбивая второго телохранителя и Хозяина. Мой телохранитель еще жив, но не может даже пикнуть, зато второй пытается поднять тревогу. Я прыгаю к нему и перебиваю горло. Хозяин широко раскрытыми глазами уставился в потолок, мертв. Хорес в удивлении смотрит на нас.
— Чего уставился? За тобой пришли, — зло говорит Рад. О Судьба, только не это, мальчишка в шоке и, кажется, собирается разрыдаться.
— Отставить, — приказывает Рад. Как ни странно, это приводит пацана в чувство. — Бежим.
И мы выскакиваем из комнаты — Рад, Хорес и я замыкающая. К нам уже бежали, наверняка пыточная была под наблюдением. Стреляют из лучевика, мелькает сожаление, что я не в армкамзоле. Рад бежит, похоже, зная куда. Мы несемся, петляя, как летчики в имит-полетах; я по-прежнему не чувствую боли, убьют — я и не пойму. Рад на бегу подпрыгивает и отдирает какую-то панель, с радостной улыбкой хватает лучевик из сховки и перебрасывает его мне. Можно жить. Я убираю, первых троих преследователей, не успевших понять, что к чему, остальные становятся осторожнее и не спешат поворачивать за угол. Бежим. Хорес молодец, под ногами не путается. Бежим, экономно отстреливаемся. В голове бьется мысль — как же мы без скафандров доберемся до корабля? Трубу-то нам не подадут, а если и подадут, то пробить ее раз плюнуть, хотя до корабля еще добраться надо. Преследователи поотстали. Путь нам преградил завал; видно, что-то обвалилось совсем недавно. Рад в растерянности замер, но Хорес первым полез под балки, мы за ним. Опять бежим, ползем, преследователей не видно и не слышно.
— Вот, слава тебе господи, на месте, — Рад вытягивает из какой-то щели скафандр, Хорес пытается отдышаться. У меня возникают побочные эффекты, я начинаю ржать, представляя, как Рад с хвостом, как у белки, прыгает, оглядывается и прячет то лучевик, то скафандры. Хорес с испугом глядит на меня, а Рад дает хорошую затрещину.
— Спасибо.
— Не за что. Надевайте, живо.
— Но их два, — говорю я, глядя на него: он что, дурак?
— Да, их два, и ты, твою мать, подчиняйся приказам, некогда все объяснять, — заорал Рад. Подчинилась.
— Так, корабль под вами, пол тонкий, выжигай дыру и вперед, — он отдал мне электроотмычки. — Когда окажетесь в корабле, будьте готовы принять трубу. Ждете тридцать минут с этого момента, не дольше. Ясно? — я киваю и смотрю на часы на забрале.
— Не слышу!
— Ясно.
Он убежал. Мы с Хоресом переглянулись, я посмотрела на пол, выбрала плиту поржавее и начала прожигать. Хвала Судьбе, которая нас, неразумных, хранит, заряда лучевика хватило, выбили люк и спустились по тросам скафандров. Никого, даже странно, они ж должны были понять, кто убил Хозяина, и поставить засаду. Я стояла на стреме с лучевиком, пока Хорес возился с отмычками, открывая корабль. Всё, мы внутри, я начинаю предполетную подготовку.
— Он не придет, он ушел умирать, — говорит Хорес за моей спиной. Я в удивлении оборачиваюсь: что он несет?
— Он хотел увезти отсюда какую-то хоул, она полтора года назад попала сюда с Депры, через несколько месяцев и он объявился, все глазами ее ел, а в предыдущий приезд — убил…
— Ты-то откуда знаешь? — сорвалось с языка.
Хорес пожал плечами.
Нет, просчитались психологи-аналитики, нельзя было меня посылать.
— Снимай скафандр, живо! Корабль поставить на курс сможешь? Жди, — я глянула на часы, — пятнадцать минут, не вернусь — уходи.
Уже закрывая люк, отстраненно подумалось, что ничто не помешает Хоресу увести корабль, не дождавшись нас.
Как я и надеялась, Рад и не думал помирать, а, по крайней мере, думал подороже продать свою жизнь. Я с тяжелым лучевиком оказалась очень кстати, пираты не подпускали Рада к трубе и выходу в ангар, они были так увлечены перестрелкой, что не среагировали на зуммер при открытии люка. Ударив им в спины широким лучом, я легко решила все проблемы. Ошалевший Рад выбежал ко мне и без лишних слов стал надевать скафандр. Управился он за считанные секунды. Я уже открывала промежуточный люк, когда прицельный выстрел сбил панель управления, створки сошлись наглухо. Я выстрелила в ответ, Рад уже бежал к трубе, я бросилась за ним. Внутренний вход в трубу мы открыли, а дальше я просто принялась пропаливать пластик, повалил дым. Рад отстреливался. Наконец образовалась дырка, в которую можно было пролезть; мы вывались из трубы, пролетев пару метров. Преследователи нас не беспокоили, сработала защита от разгерметизации, запершая вход в трубу.
Момент истины… Нас впустили в корабль. Хвала Судьбе, которая нас, неразумных, хранит.
Когда мы отлетали, Рад израсходовал почти все боеприпасы, ведя прицельный огонь по лайфстаф-коммуникациям, над астероидом повисло облачко пара. Хорес смотрел на это со смесью ужаса и восторга.
— Ад замерз, — еле слышно сказал он.
Мне не нравилось массовое убийство, которое мы учинили, и не по каким-то морально-этическим причинам, а потому что нам еще лететь и лететь, и неизвестно, кто нам попадется на пути.
Я ушла к себе в каюту, все равно от меня уже ничего не зависит. Сняла «зеркало». Истерики не последовало, зато навалилась чудовищная усталость. Захотелось уснуть без сновидений и проснуться через неделю на Дезерте, так чтобы все происшедшее оказалось просто дурным сном. Я дала этой усталости захватить себя и уснула. Проспала я долго, слыша сквозь сон, как заходил Рад, обработал ожог и ушел. Через несколько часов Рад опять объявился и принялся меня тормошить.
— Ты спишь шестнадцать часов. Не многовато ли? Вставай, Викен-Синоби, вставай.
— Зачем? — пробормотала я.
— А затем, что ваш объект, похоже, решил покончить с собой, — жестко сказал Рад. Эта информация немного разогнала туман у меня в голове.
— Что ты говоришь? — раздраженно спросила я.
— Он уже несколько часов надиктовывает все, что знает, и, судя по его постной роже и горящим глазам, что-то задумал. — Рад был зол. — И вообще, чего ты разоспалась? Вроде, не успела никакую заразу подхватить…
— Это нервное, наверное…
Рад хмыкнул.
— А говорили, что ты можешь перетрахать, а потом перебить хоть все население дредфула и на следующий день будешь, как всегда, мило улыбаться.
Я в удивлении уставилась на него, он понял это по-своему.
— Ладно, извини, никак в себя не приду… Извини… Ты держалась молодцом. И на помощь пришла… Не ожидал.
— Рад, кто тебе такое сказал? — перебила я его.
— Ну, не в таких выражениях, конечно. — Рад понял, что не то ляпнул. — Сказали, что, мол, психика мобильная, ограничений нет и последствий быть не должно, поэтому вариант «жертва» шел первым.
— Кто?
— Да Грюндеры, я с другими не общался. Чего ты завелась? Ну, извини, что спошлил, из роли не вышел, — уже опять зло сказал Рад.
Опять навалилась усталость. Вот, значит, почему только я подходила — перетрахать, а потом перебить… Попадись мне психолог-аналитик, давший такое заключение, я б ему показала и перетрахать, и перебить.
— Эй, не отъезжай. Я не хочу, чтобы мои старания пропали даром… Не хватало, чтобы этот пацан сдох, после того как его вытащили.
— Тебе-то что, — в свою очередь зло сказала я. — Он же надиктовывает все, что знает. Передашь своим.
Рада перекосило.
— Вот что, сыкушка, ты мне мозги не трахай, поздно прикидываться настоящей синто. Побежала за мной, и никакого логического объяснения этому нет, так что хочешь — не хочешь, а ты нормальный человек…
Что за бред он несет? Точно, супергерой умом повредился на радостях.
— Ваши твари запихнули его к пиратам, и он не просто там болтался, а смог узнать довольно много, выполнял задание. А теперь вспомни! Вспомни, где ты его увидела и что с ним делали, вспомни его спину! И если вы, суки, не сможете его реабилитировать, если вы выбросите его на помойку, Господом Богом клянусь, что буду вашим врагом до конца дней своих, — орал Рад.
Я молча смотрела на него, не зная, что сказать и как реагировать.
— Я же вижу, ты нормальная, хоть и расписывали тебя, как… — недоговорил он и уже другим тоном продолжил. — Помоги ему.
— Рад, настоящий синто — это тот, кто живет ради цели. И цель эта — не скопить побольше денег, а чего-то добиться, в чем-то стать лучше. И синто никогда своих не бросают, — сказала я. Существует еще одно правило, которое соблюдается всеми синто: не восстанавливать против себя чужаков, тем более, если они профессионалы-диверсанты.
— Да если б знали о том, что ребенка на такое посылают, — не допустили бы, он считался погибшим, — продолжила я. Чувствовалось, что Рад остывает. — Конечно, я постараюсь помочь ему. Но задумайся хотя бы на минуту, как поступили бы твои руководители в этой ситуации, как бы они отнеслись к нему?
— Его бы отправили в почетную отставку.
— Вот-вот. И каково ему бы было в этой почетной отставке?
— К чему все эти разговоры?
— Да к тому, что мы не хладнокровные сволочи, какими так удобно нас считать. Мы люди своего дела, а дела бывают разные… Принеси мне что-нибудь протеиновое и витаминное, иначе я не встану.
Рад вышел, а я опять провалилась в забытье. Он вернулся с едой и медсканером, взял кровь на анализ. Я вяло ела, не чувствуя вкуса и мечтая опять уснуть.
— Все чисто, значит, и вправду нервное… Ну ты уж постарайся, возьми себя в руки, мне не справиться с ним одному. Я не знаю, что ему сказать, да и… Давай я тебе стимулятор введу.
— Подожди полчаса; я надеюсь, столько времени у нас есть? — Надо придумать план, а голова не работает.
— Полчаса есть, он еще что-то вспоминает, дотошный малый.
— Оставь стимулятор и приглядывай за ним, я выйду максимум через час.
Еда подействовала, и стимулятор не понадобился. Наконец в голове сложилось подобие плана, и я отправилась в столовую.
Хорес уже прекратил запись и сидел с ногами на стуле, обхватив колени руками. Рада не было — это к лучшему. Я неуверенно покрутилась, что-то наливая себе. Хорес смотрел в пол, уходя от малейшего контакта. Я уже прикидывала, с чего начать, чтоб втянуть его в разговор…
— Вы и вправду синто? — раздался за спиной усталый голос. Я обернулась.
— Да, а что?
Он пожал плечами.
— То, что я побежала за Радом?
Он кивнул.
— Я некст Викен-Синоби, я не разведчик и не диверсант.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Тогда почему же?..
— Хорошо ставлю «зеркало», долго его переношу, происходящее под «зеркалом» не несет никакой эмоциональной окраски.
Он кивнул: «Понятно», и опять уставился в пол. Я села рядом, почти касаясь его; он попытался отодвинуться, но, сидя на стуле, у него мало что получилось, он отвернулся.
— Тебе неприятно мое присутствие? — спросила я.
Он дернулся и зло ответил:
— Да.
— Почему?
Он развернулся ко мне.
— А вам? Вам нравится находиться со мной? Вот так, рядом? Вам нравится быть близкой с тем, кого придется устранить? Ведь слово «убить» не употребляется, да?
Мне захотелось съездить кулаком по этому злобному и перепуганному лицу, вместо этого я горько сказала:
— Зачем ты так? Мне, конечно, досталось несоизмеримо меньше, чем тебе, но мне и это тяжело вынести.
— Да что тебе досталось… — буркнул он уже не зло, помолчал, подумал, решился: — Что меня ждет? Что со мной будет? — спросил он, глядя в глаза.
— Я не знаю точно. Наверное, поселишься где-то в сельской местности, будешь жить в свое удовольствие, но работать в системе безопасности не будешь наверняка.
Он горько рассмеялся.
— Ага, сотрут память, наложат личность фермера, и буду жить я в свое удовольствие.
— Прекрати, пожалуйста. Мы виноваты перед тобой, и скорей всего искупать вину никто не собирается, но убивать или стирать тебя… Ты действительно думаешь, что мы на такое способны?
— Ты, некст слабого рода, которого Синоби запихнули в пекло лишь потому, что в тебе их кровь, что ты можешь обо всем этом знать?
— Вообще то у меня первый ранг, и мой отец член Совета Безопасности, он посол.
— Ничего не понимаю. Значит, ты не нужна отцу в качестве некста, если он допустил такое? Ты хоть понимаешь, насколько нам всем просто повезло? Сколько было моментов, когда смерть была совсем рядом?
— Да, я отдаю себе отчет, что нам везло, но и мы не делали грубых ошибок, был сплав профессионализма и везения. — «Что ты несешь, — возразила я себе, — нашлась профессионалка». Тем не менее продолжила: — Я могла отказаться… Но тогда бы я всю жизнь жила с сознанием того, что могла вытащить синто из пекла и не сделала этого, с сознанием того, что я предатель, отказавшийся спасать своего.
— Ты считаешь меня своим? Ты считаешь меня синто? Несмотря на то, что годы взросления прошли среди пиратов?
Кажется, я начинаю понимать его сволочного папашу; похоже, голова у парня работала автономно от эмоций.
— Я — да. А вот остальные — вряд ли. Поэтому я и сказала о домике в сельской местности.
Он задумался.
— Наверное, это неплохо — домик, садик… Наверняка лучше, чем смерть? А?.. Только как я ни стараюсь, я не могу себя представить там, среди цветущих деревьев. Я не помню Синто, я не помню, что значит быть синто. Я не смогу проявлять почтительность к тем, кто послал меня на это… задание, — его голос был полон боли.
— Если все так, то почему ты не улетел? Это было бы хорошей местью всем нам. Почему ты надиктовывал все это время?
— Улететь… — он грустно усмехнулся. — Я смог выжить лишь потому, что у меня не было будущего. Я надеялся, что смогу дожить до того момента когда сброшу вам накопленную информацию, это бы дало смысл моей жизни и моим… приключениям. Я думал о смерти как о спасении, а теперь… Я б улетел, если бы стоял вопрос — или вы, или я, — добавил он твердо.
— Чего бы ты хотел? Если бы у тебя была возможность менять реальность по своему усмотрению, что бы ты сделал?
Он непонимающе смотрел на меня.
— Ну что? Убил отца? Сбросил бомбы на Синто? Что?
Он подумал, покачал головой.
— Я стер бы себе память до того момента, до разговора с отцом, — сказал сам себе. — Я хотел бы стать снова глупым ребенком и отказаться. Отказаться.
Я подтянула к нему стул и обняла, он замер в моих объятьях, а потом расслабился.
— Ты остался синто, — шепнула я ему в ухо. Он мотнул головой:
— Я был готов бросить вас.
— Но не бросил же… Я сделаю для тебя все, что в моих силах, и больше.
Тут его как следует трухнуло, он вскочил и уставился на меня.
— Я сделаю для тебя все, что в моих силах, и больше, — повторила я, глядя ему в глаза.
— Нет! Нет, я не принимаю клятвы, — он мотал головой и пятился; глядя со стороны, можно было подумать, что я пытаюсь влить в него отраву.
— Можешь не принимать, — спокойно ответила я, — я все равно сделаю для тебя все, что в моих силах.
Он схватился за голову и заметался из стороны в сторону, два шага туда, два обратно, столовая-то у нас крошечная.
— Да что вы там, с ума все посходили за эти годы? Я. Был. Готов. Бросить на смерть. Тебя. Вас. Спасавших меня, между прочим!
— Был готов, но не сделал, — мое спокойствие было похоже на стену: бейся, сколько хочешь, все равно не прошибешь.
Побегав еще какое-то время, он обмяк и сел на пол, все так же держась за голову. Я примостилась рядом, он не среагировал. Опять приобняла его одной рукой, а другой взяла его за руку.
— Ничего не кончилось, — тихо сказала я, — все только начинается. Сначала будет очень сложно, придется общаться с безопасниками, тебе нужно будет доказывать, что ты нормален. А потом начать жизнь заново.
— Я не нормален. Я какой угодно, только не нормальный.
Что там говорили предки, кажется: «Как ты яхту назовешь, так она и поплывет». Я уже битый час его называю, плыть он все равно не хочет, наверное, он не яхта. Этот бред носился у меня в голове, разгоняя дельные мысли. Что делать, что еще сказать? Припомнился Совет и имя, резанувшее как нож.
— Даниэль, мое имя Ара-Лин, и я помогу тебе, ты только дай нам обоим шанс. Не сдавайся сейчас, когда все самое страшное позади.
Он посмотрел на меня.
— Ара-Лин… Красивое имя.
Я улыбнулась:
— А Даниэль — сказочное, и оно тебе очень идет. — Хорес действительно был похож на эльфа.
— Оно не сказочное, — удивился он, — оно французское.
— Да?.. А я думала — эльфийское.
— Не забалтывай меня, — сказал он грустно.
— Почему? — я очень мягко применяла то, чему меня учила Лана. — Даниэль, ну пожалуйста, дай нам шанс.
— Нам — это кому?
— Мне и тебе. Нам.
— Нам… А мы есть?
— Есть. — О, Судьба, во что я играю? Что я обещаю ему сейчас? Что бы ни пообещала — придется отдать. И я обняла его крепко-крепко. Мы стояли на коленях и обнимались, пытаясь раствориться друг в друге, слиться во что-то единое. Эротики в этом не было ни капли. Когда у нас затекли колени и потемнело в глазах оттого, что мы не могли нормально вздохнуть, мы чуть отстранились, Хорес впился мне в руку, и мы пошли ко мне. Само собой получилось так, что мы легли рядышком и уснули — и он спал мало, и я все же была уставшей. Мне было неудобно, он прижимался ко мне так, как будто его уносило при разгерметизации, но я все равно провалилась в сон. Проснулась от того, что на меня кто-то смотрел, не враждебно, но изучающее. Я мгновенно все вспомнила и улыбнулась не открывая глаз. Когда я их все же открыла, то увидела напряженно-вопрошающий взгляд Хореса.
— Отдохнул? — спросила я с улыбкой. Он моего тона, от улыбки он расслабился и улыбнулся в ответ.
— Да. Отдохнул.
Я опять завела вчерашний разговор, только теперь уговаривала его не принимать близко к сердцу подозрения безопасников, не ждать, что к нему проявят чуткость, не возводить на себя напраслину и прочее. Он слушал, кивал, но, похоже, информация от него отскакивала. Я не выдержала.
— Ты можешь повторить хоть часть того, что я сказала?
Он повторил все. Я была обескуражена. Разговор наш велся в постели, в которой мы лежали одетые, и хоть мы и прижимались, обнимая друг друга, между нами не было ни намека на что-то сексуальное. Когда я замолчала, мы просто лежали молча, это было так хорошо, все напряжение ушло, нас было просто двое, мы были рядом и ничего большего друг от друга не хотели.
Не знаю, сколько времени так прошло.
— Нас встречают, стыковка через пятнадцать минут, — раздался голос Рада из динамиков. Хорес вздрогнул.
— Уже? — в его глазах заплескалась паника.
— Пожалуйста, помни все то, что я говорила. Пожалуйста. И жди. Не знаю, год или даже дольше.
— Год? Я не увижу тебя год?
— Увидеть, может, и увидишь. Но… Ты сам имеешь представление о санации.
— Хорошо, я потерплю год или даже больше. Но ты придешь ко мне? Поклянись.
Я улыбнулась.
— Я ведь уже поклялась. Я сделаю для тебя все, что в моих силах, и больше.
Он взял мои руки в свои.
— Я сделаю для тебя все, что в моих силах, и больше — сказал он и поцеловал мне пальцы.
Я кивнула. Он вскочил и вышел. В изнеможении я откинулась на подушку. Ну вот, теперь у меня есть тайный муж. Не совершила ли я ужасную подлость, дав измученному человеку надежду, которую не смогу оправдать?
Встречающие забрали Хореса на свой корабль. Я надиктовала короткий отчет, смысл которого сводился к тому, что спасенный вполне адекватен, и наотрез отказалась лететь на Синто. Мысль о том, что мне придется общаться с безопасниками, что из меня могут вытянуть подробности моего разговора с Хоресом, приводила меня в ужас. Я твердила, что мне надо на Дезерт, в конце концов Рад согласился меня туда доставить, а встречающие не смогли помешать, не имея полномочий применять ко мне силу.
Когда мы остались одни, Рад спросил:
— Что между вами произошло?
«Тебя это абсолютно не касается», — подумала я, но хамить ему не стала.
— Я отвечу, если ты мне скажешь, для кого был второй скафандр и почему он достался нам.
Рад нахмурился и буркнул: «Иезуитка». Мы замолчали, я задумалась о своем.
— Мы работали вместе, — вдруг сказал Рад, — она была хорошим спецом и хорошим человеком. И не справилась с заданием на Депре…
— На Деправити? — переспросила я. Он кивнул.
— Я искал ее, узнал, что она жива, нашел у пиратов…
Я ничего не могла понять: ей что, не стерли память? Ведь не мог же он не знать, как обрабатывают новых рабов кланы Деправити.
— Ты, наверное, думаешь, что я дурак… — Я отрицательно замотала головой, это слишком серьезное оскорбление.
— Я дурак, — продолжил он. — Я думал, что от нее что-то осталось. Понимаешь, она была похожа на себя прежнюю, жесты, улыбка… Я не мог поверить, что ее больше нет, что в ее теле поселилась тупая похотливая тварь. А когда поверил… Я б и парня тогда убил, и себя, наверное, но он заговорил на русском и почти без акцента. Нашел ведь способ меня удивить и переключить. Он попросил связаться с вами, просто сообщить, где он. Вот так.
М-да… Всякое бывает на этом свете. На Деправити убивают не так уж часто, только если в целом виде пленник оказывается дешевле, чем в разобранном. Им стирают память физическим способом, травмируя мозг, и зомби-техниками накладывают личину. Рабы хороши только тогда, когда покорны и не думают о том, что они рабы. А сексуальные рабы тем более, никому не надо чтобы игрушка вдруг повредила своего хозяина. То, что Рад так долго не хотел признавать очевидное, говорит о силе его чувств к «хорошему спецу и хорошему человеку».
— Ты в отставке? — спросила я.
— Нет, в бессрочном отпуске.
— Вернешься?
— Наверное… Да, вернусь к работе.
— Это хорошо. — Я действительно была рада за него, что он все-таки потихоньку восстанавливается и приходит в себя.
— Так что ты с ним сделала? — напомнил он.
— Ты ж видел, столовая ведь была под наблюдением.
— Я ничего не понял.
— Ты ведь не расскажешь?
— Смотря что…
— Иезуит.
— Не спрыгивай.
— Я дала клятву поддержки и помощи, муж и жена, как правило, обмениваются такими клятвами, но не всегда. Это очень серьезно, очень. Хоть это всего лишь слова.
— Странные вы люди, синто…
— Странные, — подтвердила я.
— Ты сдержишь клятву? — спросил он, посмотрев мне в глаза.
— Я очень постараюсь, — ответила я, не отводя взгляда.
— Это не игры, — сказал он мрачно.
— Я понимаю, — горько отозвалась я.
