Глава 7
НИКТО НИКОМУ НИЧЕГО НЕ ДОЛЖЕН?
Прошло еще две недели, прежде чем худой носатый доктор, посещавший Олега в среднем раз в три дня, сказал пациенту, что все окончательно зажило. Музыкант воспринял слова визитера как разрешение делать все, что хочется. Тем более что Штаб хранил молчание по поводу глухого снайпера. Доктор, из-за худобы и носа смахивавший на невероятно серьезную цаплю, важно покивал, осматривая руку и ногу раненого, выдал что-то заумное на латыни, посоветовал все равно беречься и не напрягать ни то ни другое без надобности, после чего покинул квартиру. На прощание он порекомендовал снайперу как можно больше отдыхать. От этого совета Олег едва не озверел, но кое-как сдержал раздражение, вылившееся лишь тогда, когда за доктором захлопнулась дверь.
Сколько можно отдыхать-то! Всю кровать уже пролежал. Всю музыку переслушал. Перечитал все, что, по его мнению, было того достойно. Винтовку и автомат разобрал, собрал, затем вновь разложил по частям, смазал — заново создал из хитро придуманных умниками кусочков металла смертоносное оружие. С Иришкой дважды или трижды повздорил из-за каких-то мелочей, потом помирился. Приходил Кравченко, с ним тоже поспорили — ну, это-то как раз нормально. Забегал Денис, извинялся за то, что при встрече у автобусной остановки был слишком резок, слишком на Олега давил. Музыкант пробурчал что-то насчет того, что и сам был хорош. Выпили по этому поводу, затем часа три обсуждали музыку. Неожиданно выяснилось, что Денис запоем слушает «Арию», а снайпер эту группу на дух не переносит, полагая ее жалкой подделкой под «Айрон мэйден». На этой почве, да еще накатив по паре стопочек, они опять едва не поцапались. Положение спасла вовремя пришедшая Иришка: при ней выяснять отношения, да еще по такому — это Олег понимал даже будучи не совсем трезвым — смехотворному поводу, им обоим не захотелось.
И все это время снайпера тянуло на охоту. Музыкант давно уже привык, что в первую очередь он — живое устройство для нажатия курка, а все остальное потом. Дело тут не в количестве добытых хвостов и даже не в желании приблизить победу людей над крысами. Просто у человека, как полагал Олег, должно быть предназначение. И точно так же снайпер считал, что свое-то он как раз нашел.
Теперь, если верить доктору, он мог спокойно отправиться в порубежье, а то и в «серую зону», не особо боясь, что рука и нога подведут его в самый ответственный момент. Так Музыкант и поступил.
Прогулявшись на ночную охоту и притащив в Штаб (чисто из вредности) связку из трех хвостов, он заодно узнал от Доцента, что крысы еще пару раз попытались провернуть свою задумку с запиской о помощи и последующей засадой. «Одну записку мы проигнорировали, — рассказал штабист, — а со второй поступили интереснее: отправили две группы с хорошей разведкой. Они вычислили засаду и разнесли там все вдребезги. Твари и опомниться не успели. Так что тебе спасибо». «Да пожалуйста», — бросил в ответ Олег, чем заслужил сердитый взгляд. «Ты, Олег, так ответил, словно мы тебе одолжение делаем. Но ведь мы и вправду благодарны». «Ну ладно, ладно», — попытался извиниться снайпер, но было уже поздно: Доцент развернулся и пошел от Олега прочь по коридору, приняв последние слова Музыканта в спину.
Потом была неудачная ночная вылазка. Как раз с вечера прошел легкий снежок, и Иришка, не любившая, когда ее мужчина отправляется рисковать жизнью только потому, что ему под хвост какая-то вожжа попала, даже пыталась уговорить Олега никуда не ходить. Тот привычно отшутился, бросил напоследок, что только хорошие умирают молодыми, и все равно ушел.
Ночь оказалась неожиданно холодной. Музыкант, ежась в легонькой куртке, решил занять позицию на пятом этаже дома, окна которого выходили на площадь Свободы: он не раз раньше замечал, что выход из метро крысы использовали для того, чтобы выбираться из своих подземных укрытий на поверхность. Вот только этой ночью, похоже, у них не было никаких дел наверху, так что он зря пять часов проторчал у окна. Стоило небу на востоке едва заалеть, не дождавшийся добычи охотник собрался домой. Но когда он миновал уже линию постов, предъявив незнакомому седому коренастому мужчине, чем-то неуловимо похожему на полузабытого уже Ельцина, подписанный Доцентом документ, дававший ему право в любой момент беспрепятственно покидать «нашу территорию», где-то справа визгливо взвыла сирена.
— А, черт! — ругнулся похожий на Ельцина начальник поста. — Тревога!
Он сунул бумагу за подписью Доцента обратно в руки Олега и бегом бросился к телефону.
Музыкант тоже выругался. Но про себя. Сирена — это не шутки. Это значит, что на каком-то участке границы твари взялись за дело всерьез и личный состав поста не может отбиться в одиночку. Оттуда, конечно, уже позвонили в Штаб, и Вась-Палыч, Доцент, Бой-баба и другие спешно отправляют подмогу. Но сирена означает и другое. Она зовет на помощь всех, кто поблизости. Ведь подкрепление может прибыть слишком поздно.
Как не вовремя. Чертовски хочется спать. Серые твари выбрали крайне неудобное для Олега время… Он схватил за рукав пробегавшего мимо парнишку в расстегнутой куртке:
— Где тревога?
— Да там, — парнишка махнул свободной от пальцев снайпера рукой, — на Садовой. Минут за пятнадцать добраться можно, если пешком.
— Если пешком… — повторил Олег, не отпуская пойманного, и вдруг зевнул.
Тот терпеливо ждал, пока странный визитер его отпустит. А может, он просто знал, кто такой Олег, и не хотел с ним спорить.
— Машины у вас нет? — спросил, наконец, снайпер.
— Не-а, — мотнул головой парнишка. — Позавчера на ремонт отогнали, а новой в Штабе не дали. Сказали, у вас обычно тихо, несколько дней без машины обойдетесь.
Что за непруха? Музыкант наконец выпустил рукав куртки, и парнишка побежал дальше. Снайпер же торопливо двинулся в указанном направлении.
Вскоре стали слышны выстрелы. Гулкое эхо автоматных очередей металось по безлюдным улицам и с каждым шагом становилось все слышнее. Еще через несколько минут Олег встретил человека, который шел туда же, куда и он. Низенький парень в короткой черной куртке, придерживая висевший на плече автомат, целеустремленно двигался по середине улицы и даже не услышал, что снайпер его окликнул. Неужели глухой, ехидно подумал Олег и позвал громче — тогда парень наконец услышал и повернулся.
— Привет, Музыкант, — сказал он.
— Вот так встреча. Здорово.
Это был Стасик Панкеев, вестовой из Штаба. Именно он приходил к Олегу в тот день, когда снайпер согласился принять участие в вылазке группы Дмитрия.
— Ты-то чего на войну собрался? — спросил на ходу Олег. — Чего не в Штабе?
— У меня сегодня выходной, — объяснил Стасик. — И живу я поблизости. Вообще-то я… — Он вдруг замолчал, глядя куда-то вправо.
Еще за мгновение до того, как Панкеев прервал свое объяснение, что-то изнутри едва уловимо кольнуло Музыканта, и он скинул винтовку с плеча. А теперь он посмотрел туда, куда устремлен был взгляд Стасика, и увидел крыс.
Они бежали по узкому переулку, и их было много. К счастью, твари тоже были не очень готовы встретить здесь людей, и поэтому у Олега и Стасика был крохотный шанс. Снайпер рванул парня в сторону.
— Бегом!
Стоило им сломя голову броситься к ближайшему открытому подъезду, как снег там, где они стояли, взрыхлили пули. Крысы сообразили, что перед ними всего двое людей, и открыли огонь. Но было уже поздно. Спасительная дверь захлопнулась, отрезав преследуемых от охотников. Музыкант подтолкнул Стасика к лестнице:
— Живо наверх!
— А ты…
— Живо, кому сказал! — рявкнул Олег так, что вестового из штаба тотчас же вознесло на несколько ступеней.
Сам снайпер повернулся к двери, молясь всем известным богам одновременно, чтобы…
Неудача ночью явно компенсировалась везением поутру. Дом был старым, и жильцы так и не удосужились провести себе домофоны. Именно это поставило окончательную точку в спасении Олега и Стасика Панкеева. Потому что тяжелая металлическая дверь, способная выдержать обрушившийся на нее шквал автоматного огня, запиралась изнутри на засов. Конечно, снаружи ее можно было отпереть специальным ключом — толстой металлической пластинкой с бороздками. Однако у крыс, разумеется, такого ключа не было.
— Все, — Олег заторопился вслед за вестовым. — Давай на пятый этаж.
— Почему на пятый? — поинтересовался Стасик, когда они уже стучали каблуками по лестнице между третьим и четвертым этажом.
— Если им припрет до нас добраться, — пояснил Музыкант, — то они в дом все равно попадут. Например, через окна первого этажа. Сейчас в дверь подолбятся, сообразят, что с этого толку не будет, — а потом до них дойдет про окна. Крысы всегда находят правильное решение, но обычно перед этим успеют перепробовать все неправильные.
Они миновали еще одну лестничную площадку.
— Откроют дверь изнутри — оп, и они в подъезде.
Следующая лестничная площадка — позади.
— Но дом-то большой, и как им дальше нас искать? Чем выше заберемся, тем больше у нас шансов… А с первого этажа до пятого добираться дольше, чем до третьего.
Он на мгновение прервался, так как цель, пятый этаж, была достигнута.
— Пожалуй, сюда, — решил Олег, указывая Стасику на дверь, облицованную пластиком, в сумраке подъезда довольно удачно прикидывавшимся, что он — дерево.
Музыкант вынул из кармана набор отмычек и ловко справился с замком, вынудив тот восхищенно щелкнуть и пустить неожиданных гостей внутрь квартиры.
— Ага, — догадался Стасик, входя вслед за Олегом в темную пыльную прихожую. — Типа, чем выше заберемся, тем дольше нас искать?
— Точно, — кивнул Олег. — Что-то типа того. Но так как, если они нас примутся искать всерьез, прятаться нам в конце концов будет некуда, не вижу смысла забираться на чердак.
— А по крышам прыгать? — засмеялся Стасик. — Это… Как подпольщики какие-нибудь?
Музыкант сурово взглянул на парня:
— Стас, давай спокойнее.
Снайпер решил, что способность отпускать шутки, неожиданно посетившая его спутника, является, скорее, негативным признаком: она может свидетельствовать о том, что парень сообразил, что смерть уже не грозит, и это может обернуться истерикой.
— Да я спокоен… — возразил Стасик.
— Сядь куда-нибудь, посиди. Отдохни. Прямо сейчас нас никто не убивает. И говори поменьше. Понял меня?
— Так точно, шеф!
Вестовой попытался даже козырнуть. Больше, к счастью, излишней нервозности парень не проявлял.
Они огляделись. Прихожая была довольно большой, открываясь в коридор, тянувшийся и налево, и направо. Обои в белую и золотую полосу изрядно потемнели от пыли. Углы над входной дверью заросли серой пушистой паутиной. Похоже, жильцы, хотя и не забыли закрыть за собой дверь на замок, покидали квартиру весьма торопливо. Легкий стеллаж, задетый кем-то из хозяев, оторвался от стены, с него рассыпались и раскатились по полу щетки и баночки с обувным кремом. В коридоре лежала тонким каблуком вверх туфелька, которая пришлась бы впору девочке лет четырнадцати.
— Слушай, Музыкант, — уже более спокойно спросил Стасик, — ты же часто вот в таких квартирах бываешь? В брошенных? Ну, судя по тому, что у тебя отмычки с собой…
— Случается, — кивнул Музыкант. — А что?
— Там всегда так? Так… — Стасик запнулся, подыскивая слово. — Так одиноко?
— Конечно. Пошли к окну подойдем. Заодно посмотришь, что в комнатах творится.
Судя по всему, хозяева квартиры надеялись вернуться. Иначе почему бы в комнатах царил почти идеальный порядок? О том, что они понимали, что бегут от опасности и на самом деле стоит поторопиться, напоминали лишь несколько мелочей: оброненная в коридоре туфелька, неплотно закрытый ящик письменного стола, из которого выглядывали мятые уголки высохших пожелтевших бумажных листов, небрежно брошенная на диван женская блузка. Упавшая гардина, по диагонали перечеркнувшая окно, скорее всего, покинула свое место уже после того, как хозяева оставили квартиру.
И пыль. Всюду пыль, не потревоженная пощадившими квартиру мародерами. Музыканту случалось видеть жилища, из которых бежали в панике, теряя по дороге вещи и документы. Попадались ему квартиры, из которых после ухода хозяев неизвестные стервятники вынесли все мало-мальски ценное. Иногда встречались и такие вот: аккуратные, прибранные, мимо которых грабители по каким-то причинам прошли. Но всегда оставалось то, что объединяло их всех: тоскливое чувство пустоты и одиночества.
В подъезде все еще было тихо. По мнению Олега, это могло означать только одно: крысы отказались от преследования ускользнувших от них людей и отправились дальше по своим тварским делам. С одной стороны, это было хорошо: Олег и Стасик могут немного отсидеться, а затем опять вернуться на улицу и еще раз попробовать добраться до атакованного поста, со стороны которого все еще доносился шум боя. С другой стороны, это было плохо: в тылу у наших бродит группа крыс, насчитывающая не меньше десятка тварей. Если им повезет, они могут натворить такого, что мало никому не покажется.
Действительно, когда Музыкант добрался до окна, оставляя четкие следы на годами копившейся пыли, покрывавшей светлый линолеум, с помощью узора делавший вид, что он паркет, крыс на улице уже не было видно. Наверное, они и на самом деле сочли двух людей неопасными и отправились искать другую добычу.
Стасик остановился в дверях, покрутил головой, рассматривая комнату. Затем медленно прошел вперед, встал рядом с Музыкантом и выглянул в окно.
— Ушли?
— Надеюсь. На что мы им сдались? Гоняться за нами, выкуривать — значит, терять время. А у них наверняка есть какие-то планы. Ты же не думаешь, что они за тобой охотятся? — усмехнулся Олег.
— Не думаю… — Парень провел кончиком пальца по пыльному подоконнику, чертя неровную линию. — А ты ведь мне жизнь спас, — вдруг сказал он.
— Что? — Снайпер, признаться, не ожидал такого поворота событий. — Ты чего, Стас? Глупости какие-то… При чем тут «спас», «не спас»… Мы же люди, а там. — Музыкант указал рукой в сторону окна, — были враги. Не мог же я тебя им оставить? И никто бы не оставил.
— Никто? — со странной интонацией протянул парень. — Может быть, и так. Но кажется мне, Музыкант, что ты слишком хорошо о людях думаешь.
Это Олега развеселило.
— Я? О людях? Хорошо? Ну ты, друг, пошутил.
— Почему? — Судя по выражению лица Стасика, вестовой был близок к тому, чтобы обидеться.
Все-таки ты совсем пацан еще, подумал Музыкант. Но в чем-то ты прав: некоторых людей я люблю. Мне нравится заботиться о них, помогать, видеть, как в их глазах вспыхивает радостный огонек… Ты мог бы быть моим сыном. Не по возрасту, конечно: я же тебя старше лет на шесть-семь, не больше. Но по духу, наверное. Или если не сыном, то младшим братом.
— Ты, наверное, не знаешь, что про тебя говорят, — сказал Стасик.
— Почему же? Знаю. Ты не первый, кто заводит об этом разговор. — Олег вспомнил первую встречу с Денисом. — Я — парень со странностями, Стас. Не такой, как все. Меня терпят, но не любят. За редким-редким исключением. Если ты это хотел мне рассказать, то лучше не стоит. Вряд ли я узнаю что-нибудь новенькое.
Он попытался улыбнуться, но вышла не улыбка, а ухмылка, кривая и неубедительная. Просто тема была болезненной.
— Это ты сейчас глупости выдумываешь, Музыкант! — запальчиво выкрикнул Стасик.
— Не шуми, всех крыс в округе приманишь. Почему глупости?
— Потому что… Да потому что на тебя чуть ли не молятся! Кто тебя не любит, Музыкант? Старики, которым ты — как кость в горле! Ты, приспособившийся к нынешней жизни гораздо лучше, чем все они, вместе взятые. Сам подумай — кто из них может так вот запросто, как ты, прогуляться в «серую зону» и вернуться обратно?
Стас, Стас, прогуляться в «серую зону» «запросто» и я не могу, хотел сказать Музыкант, но парень продолжал говорить сбивчиво и торопливо, не давая Олегу вставить ни единого слова.
— А у нас про тебя говорят, что ты герой и Штаб должен с тобой советоваться. Потому что они — из прошлого, а Музыкант — это будущее. Да мне столько народу завидует, что я хотя бы изредка могу с тобой словечком переброситься!
Вот это да, потрясенно подумал Олег. Для Дениса Штаб — прошлое, и для Стасика с его неведомым «народом» он тоже отжил свое. А он, Музыкант, вовсе не глухой неудачник, лишь волею судеб занявший хоть какую-нибудь нишу, а настоящий вождь. И откуда вы только беретесь на мою голову с такими идеями? Не буду. Не хочу. Не умею. Прав был Денис, когда говорил, что новому времени нужны новые мифы. Вот пожалуйста, новая «Илиада»: слепой певец сложит эпос о глухом снайпере. Ребята, вам самим-то не смешно?
Но, похоже, Стасик был абсолютно серьезен.
— Все-таки ты мне жизнь спас, — убежденно повторил он. — Ты сам как угодно можешь считать, но я вот так думаю. Поэтому я в долгу, Музыкант. Не знаю, что бы я мог для тебя сделать, но стоит тебе только попросить…
— Да прекрати ты в конце концов! — заорал на него снайпер так, что оконное стекло недовольно задребезжало. Оно уже отвыкло от громких разговоров в квартире. — Что я тебе? Идол какой-нибудь? Ты еще на колени упади!
Парень не обратил внимания на слова Олега.
— Стоит тебе только попросить, — продолжил он, — и я сделаю. В лепешку расшибусь, но сделаю. Когда тебе нужна будет помощь, ты… — тут он наконец сбился и закончил уже не так энергично: — В общем, ты скажи, а я помогу. Хорошо? Пообещай мне.
Стасик стоял перед ним — невысокий парнишка с тяжелым автоматом на плече, — и если бы этот мир был немного более справедливым и чуточку менее равнодушным к людям, все было бы совсем не так. Тогда Стасик оканчивал бы школу, вечерами обсуждал с родителями, в какой институт лучше поступать, любил самую красивую девчонку в классе, а та отвечала ему взаимностью. Но, вздохнул мысленно Олег, как обычно, имеем, что имеем, и ни каплей больше.
И Музыкант не нашел в себе сил нанести хотя бы крошечный урон этой наивной вере. Поэтому он кивнул в ответ.
— Скажи да, — хмуро потребовал Стасик.
— Да, — пришлось сказать Олегу. — Все? Доволен?
— Ага.
— Тогда давай рискнем отсюда выбраться. Крыс давно не видно, а судя по шуму, бой у поста еще идет. Думаю, нам стоит рассказать им, что у них по тылам шарится банда тварей.
На этот раз им никто не помешал. Олег слегка приоткрыл дверь и выглянул на улицу, готовый в любой миг отпрянуть и захлопнуть дверь. Однако он уже заранее знал, что все обойдется. Шестое чувство молчало и не поднимало тревоги, а снайпер научился доверять ему. Конечно, Стасику Музыкант о своем потаенном чутье не сказал ни слова. Довольно и того, что парень, похоже, сдвинулся на почве веры в то, что Олег какой-то мессия или его пророк. Не стоит после этого чудеса демонстрировать, а то и впрямь уверует и начнет прямо здесь поклоны бить, колотясь лбом в обледенелый асфальт.
Судя по усиливавшемуся шуму, бой разгорался. Где-то на соседней улице ревел автомобильный мотор, и Олег изо всех сил надеялся, что это спешащее со стороны Штаба подкрепление, а не крысы, додумавшиеся до мотопехоты. Все-таки твари иногда выкидывали неприятные сюрпризы. Еще он боялся, что пост ведет бой в окружении, но, к счастью, все оказалось не так плохо.
Пост на улице Садовой в реальности оказался настоящим укрепрайоном. Несмотря на то что крысы здорово подготовились к наступлению, пустив в ход минометы и попытавшись обойти очаг сопротивления, чтобы отрезать его от возможной подмоги, серьезных успехов они не добились. Как раз в тот момент, когда Музыкант и Стасик подошли к посту, твари в очередной раз откатились назад, оставив перед позициями людей не меньше десятка трупов. Здание справа горело, черное полотнище дыма тянулось вдоль улицы. Изредка со стороны порубежья ухал миномет, а потом — несколько секунд противного свиста и хлопок разрыва. Но дым мешал крысам целиться, к тому же у них явно неважно было с корректировкой, поэтому мины в основном рвались в стороне от окопов и блиндажей.
В тылу поста действительно разгружалось подкрепление. Олег увидел несколько знакомых лиц, кто-то даже помахал ему рукой, но большинство этих людей он видел впервые. Из-за полусгоревшего пластикового киоска выскочил здоровенный бульдогоподобный мужчина в зеленой спортивной куртке с ностальгической надписью «Адидас» и заорал на новоприбывших:
— Живее! Живее! Кто главный?
Один из тех, кто приехал на помощь, замахал руками:
— Я!
— Туда, — Бульдог в спортивной куртке ткнул в сторону арки. — Сейчас эти сволочи перегруппируются и снова полезут.
Олег шагнул в сторону и потянул за собой Стасика, чтобы их не прихватили за компанию. Снайпер пришел сюда драться, но по привычке не хотел подчиняться первому встречному. Командовавший здоровяк недобро взглянул на них:
— Эй! А вы? Вам особое приглашение нужно?
— Не кричи, — спокойно проговорил Музыкант. — У вас в тылу, вон там, — он показал в ту сторону, откуда они со Стасиком пришли, — бегают два десятка крыс. Интересная информация? Сообщил бы ты в Штаб, что ли?
— Я-то, конечно, сообщу. — Мужик набычился. — Только чего это ты мне указываешь, дружище?
— А это для того, чтобы ты мне не указывал. Мы друг друга поняли?
— Ты, дружище, не нарывайся, — посоветовал командовавший. — Твое счастье, что сейчас бой идет. От вас вообще есть какой-то толк, кроме того, что вы про крысиных партизан рассказываете? Стрелять-то хоть умеете?
— Немножко, — кивнул Олег. — Я Музыкант. Слышал про меня?
Бульдог прищурился:
— Слышал, слышал. Много… всякого. Снизойдешь, дружище, до нас, убогих? Поможешь? Хоть чуточку?
— Не ерничай. Я мешать не буду и помочь — помогу. Только не надо мной командовать, хорошо?
— Хорошо. — Мужик в спортивной куртке подвигал челюстями, как будто хотел сплюнуть. — Мне про тебя рассказывали, и я спрашивал у людей, за что вы его не любите. А они отвечали: встретишь — узнаешь. Так что теперь я их понимаю… Ну иди, воюй, Музыкант.
— В Штаб не забудь позвонить, — напомнил Олег.
— Да уж как-нибудь… Сгинь с глаз моих, наконец, а? Сделай одолжение, дружище.
Снайпер пожал плечами. Здоровяк, повернувшись затянутой в зеленое могучей спиной, вразвалку заторопился обратно, за покосившиеся остатки закопченного киоска. Где-то слева звонко жахнула мина, над головами свистнул шальной осколок. Стасик втянул голову в плечи.
— Толку-то, — бросил Музыкант. — Если суждено, значит, найдут тебя пуля или осколок, как бы ты ни прятался.
— Неужели ты совсем не боишься?
Молодой вестовой смотрел на него с восхищением и ужасом. Ну елки-палки, бессильно подумал Олег. Опять он смотрит на меня, словно я не человек, а идол.
— Боюсь, Стас, боюсь. Еще как боюсь.
Он почти не врал.
— А как ты с этим справляешься?
— Сам не знаю. Стараюсь, выходя из дома, не забывать запасную жизнь. Лучше сразу две. И постоянно сохраняюсь.
— Издеваешься? — недоверчиво поинтересовался Стасик. Про «сохраняюсь» он, похоже, просто не понял. Ну еще бы — не успел, наверное, до Катастрофы пристраститься к компьютерно-игровой заразе. Может, оно и к лучшему.
— Конечно. Все, хватит стоять на месте. Пошли работать. Что-то мне подсказывает, что нам вон туда.
Он не стал говорить смотревшему на него со смесью ужаса и обожания парню, что еще несколько минут назад дремавшее тайное чувство беспокойно задергалось, сообщая хозяину о надвигавшейся угрозе. Крысы, похоже, вновь зашевелились.
У облюбованного Музыкантом подъезда двери не было. Скорее всего, квартиры в этом доме нередко использовались в качестве дополнительных огневых точек. Шустро взлетев на третий этаж, Олег второй раз за день воспользовался отмычками, без труда преодолев сопротивление чахлого замка, и проник в небольшую двухкомнатную квартиру. Стасик негромко дышал за плечом, вперед не лез, осматривался без особого любопытства — видимо, понял, что во взломе покинутых хозяевами жилищ нет ничего интересного: всюду одно и то же.
Действительно, квартира оказалась до скуки типовой. Две комнаты, короткий огрызок коридора между ними, вездесущая пыль, безликий гарнитур, продавленный диван. Олег выглянул в окно, стараясь не подходить близко к подоконнику. Ага, вот оно!
Часть здания, стоявшего по ту сторону улицы, рухнула, скорее всего, уже давно. Несколько этажей еще держались, напоминая гигантский сколотый зуб, а все прочее рассыпалось огромной кучей битого кирпича, гнутых балок и раскрошившихся перекрытий. Оставшийся после падения мусор полностью перекрыл улицу, и теперь, низко наклоняясь, чтобы их сложнее было заметить, по гребню этой кучи сноровисто бежали серые фигурки, сжимавшие в лапах автоматы. Но там же должно быть прикрытие, сказал сам себе Олег. Не может быть, чтобы командир здешнего поста не оставил никого хотя бы наблюдать…
Словно отвечая на его мысли, где-то слева и снизу завел бесконечную монотонную песню пулемет. Длинная очередь срезала несколько крыс, бежавших первыми. Вот так-то, весело подумал Музыкант и уже приготовился помочь невидимому пулеметчику и спокойно поотстреливать из окна копошащихся внизу тварей, когда пулемет вдруг замолк. Крысы, на какое-то мгновение бросившиеся врассыпную, вновь побежали вперед. Больше им никто не мешал.
— Вот черт, — выругался снайпер, — Стас, слушай меня…
— Что случилось? — встревоженно спросил вестовой и сунулся к окну.
Музыкант удержал его за плечо и быстро проговорил:
— Так, Стас. Во-первых, дай-ка мне свой автомат. Кажется, сейчас мне от него будет больше пользы.
— А я как? — перебил вестовой. — Я-то из чего стрелять буду?
— Ты сейчас ни из чего стрелять не будешь. Ты сейчас пойдешь вниз, отыщешь какого-нибудь начальника — да хоть того мордатого типа, с которым я разговаривал, — и скажешь ему, что тут стая крыс подбирается к ним с тыла. Я их пока задержу.
Стас шагнул к двери, но вдруг остановился:
— Музыкант… А ты один справишься?
— Парень… Ты же сам мне пытался недавно впарить, будто я вроде бога. Что такое для меня десяток-другой крыс? Давай, дуй живее.
Мальчишка наконец исчез. Снайпер еле слышно присвистнул и стянул с уха слуховой аппарат, погружаясь в привычную стихию тишины. Он выглянул в окно и увидел, что цепочка крыс почти уже пересекла улицу. Ну ладно, твари, будет вам сейчас потеха… Он, стараясь не сильно высовываться, хлестнул очередью по бегущим внизу зверюгам, не особо экономя патроны. Конечно, Олег не надеялся в одиночку отразить атаку, тем более что он не знал, сколько тварей собирается перебраться под прикрытием развалин дома на эту сторону и зайти посту в тыл. Но он мог предположить, что сейчас крысы, обнаружив, что одно из окон напротив ожило и стреляет, либо ввяжутся в перестрелку, а тут подоспеет подмога, либо вовсе отступят. Несмотря на то что серые по какому-то мановению неведомых сил стали разумными, храбрости у них не прибавилось. В затяжном бою люди чаще брали верх над противником.
Но получилось не так, как ожидал снайпер. Те твари, которых он не успел зацепить, побежали вперед, и их уже не было видно из окна. Остальные, вместо того чтобы побежать назад или полить свинцом фасад оказавшегося опасным дома, предпочли залечь, укрываясь за обломками, и теперь медленно, ползком, пригибаясь, все равно двигались дальше. Вот проклятье! Конечно, можно взять снайперскую винтовку и выцеливать тварей по одному — все равно спрятаться полностью им не удастся. Но это требует времени, а ведь где-то там, не так уж и далеко, уже бегают те крысы, которым удалось прорваться. Да, скорее всего, их покрошит подмога, которую должен привести Стас, — ему бежать-то не на край света: спустился, пересек двор — и вот он, пост. Но все равно хорошего мало.
Что-то легонько шевельнулось внутри, невидимой пушистой лапкой подтолкнуло снайпера. Не расслабляйся, шепнуло неведомое чувство. Отдыхать потом будем. Это конечно, одними губами прошептал Олег, не слыша собственных слов. Только хорошие умирают молодыми, потому нам сдохнуть пока что не светит. Но когда наши дни здесь окончатся, вот тогда и отдохнем. Ох, как мы оттянемся… Интересно, попаду ли я в рай? И если ответ положительный, то есть ли в раю пиво и рок-н-ролл? Они уже здесь, шепнуло ему таинственное чутье, идут по подъезду. Рыщут, вынюхивают, и, похоже, твари каким-то образом знают, где ты. Откуда? А это уже не мое дело, мое дело — предупредить. Ну, бывай…
И стоило только Олегу сообразить, что дверь за его спиной, разумеется, осталась открытой, как неслышная подсказка его неведомого союзника обрела вполне весомое подтверждение. Он конечно же не слышал ни скрипа распахнутой двери, ни шороха крысиных лап по белесому линолеуму, устилавшему пол, ни писка команд. Но Музыкант успел повернуться и встретить сунувшихся в комнату тварей огнем. Горячий свинец в упор смел первых двух крыс, еще одна бросилась вперед, стреляя наугад, но споткнулась о тело мертвого сородича, так что очередь бестолково ударила в потолок. Судя по движениям губ, крыса истошно визжала, сверху брызнула пенопластовая пыль и бетонная крошка, звонко лопнули лампочки в годами не включавшейся люстре, а снайпер чуть шевельнул стволом и влепил несколько пуль прямо в оскаленную морду. Визг захлебнулся, тварь мягко осела на трупы первых двух неудачников.
Интересно, это все? — подумал Олег. Ну вообще-то не совсем, откликнулось его шестое чувство. Ты не догадываешься, кто пришел по твою душу. О чем ты… — хотел спросить снайпер, но по позвоночнику разлился жидкий огонь, плеснул вверх, раскаленной иглой уколол в основание черепа. Музыкант охнул — настолько требовательным оказалось предупреждение. Он поудобнее перехватил оружие и приготовился встретить своего давнишнего знакомого. Интересно, крыса с флейтой догадалась, за кем они охотились в этом подъезде? Скорее всего, да — ведь внутренний союзник, предупредивший Олега об опасности, намекал, что крысы знали, где искать стрелявшего из окна врага. А это, в свою очередь, означало, что Флейтист тоже как-то может чуять Олега на расстоянии. Как все интересно выходит…
Снайпер задумался и чуть не прозевал тот момент, когда в коридоре что-то задвигалось. Слухового аппарата Музыкант так и не надел, но ему и не нужно было слышать: он отлично видел, как по полу скользят мутные тени. Кто-то крался вдоль стены ко входу в комнату. Это мог быть только враг, и Олег поднял автомат. Палец мягко коснулся спускового крючка…
…Из-за дверного косяка выглянул предмет, увидеть который Олег никак не ожидал — намотанный на ручку швабры белый шарф. Флейтист, наверное, позаимствовал его на полке у двери.
Крыса сдается? Или приглашает на переговоры? Музыкант жестко усмехнулся. О чем им разговаривать? Они, кажется, все выяснили еще тогда, в темном подвале, где снайпер отлеживался после того, как их рейдовая группа попала в засаду. Еще в тот раз было сказано, что никто из них ничего не должен другому, так что в этой истории можно ставить жирную точку. Пулей между глаз. Сейчас он выйдет в прихожую и разделается с говорящей тварью. Потому что она — враг. Потому что она — очень опасный враг. Потому что крыса не должна говорить на языке людей.
Сказать Флейтисту, что он может не бояться, и хладнокровно его убить — что может быть легче? Одно нажатие на курок — и все закончится.
Однажды он уже был у тебя в руках, и ты не смог его убить, шепнула память. Ты не сможешь, дорогой мой. Поздно. Вы уже повязаны. Он для тебя давно уже не просто омерзительная тварь, а ты, к счастью, далеко не бесчувственная боевая машина. Тебе трудно быть подлым по отношению к тому, с кем вы смогли однажды найти общий язык. Вы уже сказали «А», так что теперь волей-неволей придется сказать «Б», и молись, снайпер, чтобы тебе не пришлось перебрать весь алфавит, вплоть до «Я». А разговоры о том, что никто никому ничего больше не должен, — всего лишь разговоры.
Олег вздохнул, опустил автомат и громко сказал, сам себя не слыша:
— Входи. Я не буду стрелять.
Говорящая крыса медленно вошла в комнату. На ее морде ясно читалось напряжение, словно она готова была в ответ на любое движение стоявшего перед ней человека шмыгнуть обратно в коридор, оттуда — в прихожую, а потом мчаться очертя голову вниз по лестнице, в панике перескакивая через ступеньки.
— Это судьба, наверное, — прочитал Музыкант по крысиным губам и кивнул в ответ, соглашаясь: да, судьба.
— Почему ты не убежал? — спросил снайпер.
— Не знаю… не уверен, что то, что я сейчас скажу, будет правильным ответом. Я просто испугался настолько, что не смог бежать. Представил, как выскакиваю в дверь, бегу вниз по ступенькам — а ты догоняешь меня и стреляешь в спину.
Крысу передернуло, задрожали тонкие усы. Олег неопределенно хмыкнул.
— Ну ладно, — буркнул он. — Вот, ты живой, я тебя не убил. Что собираешься делать дальше?
— Я подойду к окну и помашу нашим, — сказал Флейтист, держа руку с флейтой на отлете, как бы показывая Олегу, что не собирается ею пользоваться. — Надо им дать условный знак, что здесь сильное сопротивление. Ты не против? Я не обману, ты же знаешь.
Музыкант пожат плечами и отошел в сторону, пропуская зверюгу мимо себя. При этом он повернулся, не выпуская Флейтиста из поля зрения, и встал спиной к двери. Крыс осторожно выставил лапы над подоконником и несколько раз просемафорил, явно используя что-то вроде языка морских сигнальщиков. Выполнив эту операцию, он обернулся к снайперу:
— Вот и все. Можно немного поговорить, если ты не против. Все равно эта глупая заварушка скоро закончится.
— Ты уверен? — спросил Музыкант. — Что, не получилось с твоей помощью прорваться? Дело было на мази, да я так некстати подвернулся?
— Что-то в этом роде, — неохотно признался его собеседник. — Везение опять на вашей стороне. Не сними ты свой слуховой аппарат, я бы и тебя музыкой зацепил, как пулеметчика внизу. Но тебе подфартило, человек, и это уже не первый раз. Как это у тебя получается?
— Сам не знаю, — ответил Олег.
Этот разговор, едва начавшись, ему уже не нравился. Они говорили ни о чем, словно по долгу службы. Как будто человек и крыса обязаны были обменяться не имевшими значения фразами, прежде чем сказать друг другу что-то по-настоящему важное. Если вообще есть на свете что-нибудь, что важно для них обоих.
— Тебе, наверное, неудобно по губам читать? — вдруг сообразил Флейтист. — Конечно, у меня же мимика не человеческая. Я могу убрать флейту. Надень свой аппарат.
Крыс, не сводя глаз с Олега, медленно положил флейту на подоконник и сделал шаг в сторону.
— Ну? — спросил он. — Ты мне веришь?
— Пожалуй, да, — медленно сказал снайпер и отложил автомат. — Ты ведь меня чувствуешь, я правильно угадал? Как у тебя это выходит?
Он вытащил из кармана слуховой аппарат, зацепил дужку за ухо.
— Как выходит? — переспросил крыс. — Да не знаю. Само собой получается. Меня словно предупреждает что-то. Ты ведь меня тоже как-то чуешь на расстоянии, так ведь? Это тебя не удивляет?
— Удивляет, — признался Олег. — Честно говоря, еще при нашей первой встрече у моста я бы тебя застрелил, если бы тебя твое «что-то» не предупредило. И не мучился бы я теперь вопросом, откуда ты взялся и нет ли чего плохого в том, что я болтаю с тобой, пока снаружи…
Он осекся. Уловил какое-то смутное отражение в зрачке стоявшей напротив крысы. Реакция у Музыканта всегда была отменной. Флейтист только-только начал вскидывать лапы к лицу, как будто надеялся остановить пулю или вовсе схватить ее на лету, а снайпер уже поворачивался, думая лишь об одном — только бы успеть, только бы не опоздать…
…Стоявший в дверном проеме Стасик, глядя на Флейтиста совершенно ошалелыми глазами, как-то очень неторопливо поднимал невесть откуда взявшийся пистолет, и Олег понял, что ему удается пока что двигаться очень, очень быстро, и если у него выйдет еще быстрее…
Музыкант все-таки успел. Носок ботинка хлестнул парня по запястью. Стасик взвыл от боли. Тяжелый пистолет улетел в сторону, с тупым стуком врезавшись в стену.
— Ты чего, Музыкант?! — обиженно выкрикнул Стасик, отскакивая назад и вставая в стойку. — Там же крыса!
Он подозрительно смотрел за плечо снайпера — туда, где осторожно опускала от лица лапы серая тварь. Враг, которого кумир парня, легендарный глухой снайпер по прозвищу Музыкант обязан был убить на месте, но почему-то оставил в живых. Вестовой не понимал, что происходит. В его голове не укладывалось, почему Олег не позволил ему нажать на курок. Что он сделал не так?
Олег не успел ничего ответить. Вместо него заговорила крыса:
— Ты опять спас мне жизнь, — сказала она, обращаясь к Музыканту. — Кажется, это входит в привычку.
— Эй, — предостерег Флейтиста Олег, — может, не стоит при нем говорить?
Он указал кивком на все еще поднявшего к подбородку сжатые кулаки Стасика. Вестовой, наконец поняв, что прямо сейчас драки не будет, встал нормально.
— Музыкант, — тихо сказал он, — что здесь происходит все-таки? Она что, правда разговаривает?
— К сожалению, да, — подтвердил Олег. — И очень плохо, что ты теперь тоже это знаешь.
К Флейтисту уже вернулось деловое настроение.
— Хочешь, — спокойно предложил он, — я сыграю на флейте, и он умрет?
— Не смей! — тотчас же заорал снайпер. — Только лапу к своей дудке протяни, и я тебя на месте задушу.
— Раньше не мог, — философски отозвался крыс, — и, боюсь, теперь тоже не сможешь. Но я понял твою позицию. А если я просто сыграю и заставлю его все забыть?
— Музыкант, он о чем? — с подозрением спросил Стасик.
— Тебе этого лучше не знать. Как-нибудь потом расскажу, — пообещал Олег и добавил, уже обращаясь к Флейтисту: — Не надо. Я тебе говорю, не тяни лапы за дудкой. Не нужно. С парнем я сам разберусь. С тобой-то что делать?
— Если бы я сам знал, что со мной делать, — вздохнул крыс. — Насколько я понимаю, сегодняшнее наступление выдохлось. Ты же не против, чтобы я вернулся к своим? Ну, раз уж ты меня сразу не убил?
— Нет, не против. Зачем вы сюда полезли-то?
— С моей точки зрения — без всякого особого смысла. Кому-то из наших главных втемяшилось в голову испытать новую тактику. Похоже, неудачно. Самое противное во всем этом то, что наши вожаки сами не знают, что они будут делать даже в том случае, если тактика окажется успешной. У них мысли не идут дальше того, чтобы захватить побольше жратвы, съесть ее и опять пойти воевать. За оставшуюся жратву. Гении… Меня тошнит от этой войны. Они даже воевать нормально не научились, но ничего больше вообще делать не умеют. Противно… Ну, я пошел?
Он вопросительно посмотрел на стоявшего в дверном проеме Олега, затем перевел взгляд на Стасика, который, перехватив ладонью ушибленное запястье, во все глаза глядел на невиданное диво — говорящую крысу.
— Иди уж, — махнул рукой снайпер и посторонился. — Вообще-то я с тобой, наверное, поболтал бы. Но понимаю, что твои будут очень сильно любопытствовать, куда ты запропал и как вернулся, если все прочие погибли.
Музыкант вдруг вспомнил, с каким подозрением смотрел на него Доцент, когда он сам возвратился из «серой зоны», после того как все его уже похоронили. Ну, разве что кроме Иришки, Кравченко да самого Доцента.
— Мы ведь можем и в другой раз поговорить. — Флейтист подошел к Олегу практически вплотную, и тот вдруг понял, что от непривычного звериного запаха, который распространяла вокруг себя говорящая тварь, его уже не мутит.
— Когда? — слабо усмехнулся снайпер. — Если в следующий раз в бою схлестнемся? Смотрю, у нас с тобой это стало случаться слишком часто. Теории вероятности от нас двоих скоро станет дурно.
— Да все проще, — спокойно ответил крыс — так, словно у него все уже было просчитано и был наготове продуманный план. — Если, по-твоему, нам и на самом деле есть что сказать друг другу, — найди время и приходи. Есть одно место — я сейчас объясню, как туда добраться. Это в порубежье, но там недалеко до моего жилища. Может, у нас действительно найдутся общие темы для разговора.
— Ну объясняй, только быстрее: твое же время тратим. А ты, Стасик, — Олег перевел взгляд на вестового, — лучше забудь о том, что видел и слышал. В курсе такой поговорки: меньше знаешь — крепче спишь?
