Глава 11
СРЕДИ ВОЛЬНЫХ ЛЮДЕЙ
Грудвару стоило немалых усилий остановить осатаневших от бешеной скачки чеклаков.
Как только повозку перестало бросать из стороны в сторону, Граис обессиленно опустился на пол своей клетки.
— Грудвар, — негромко позвал он.
Бородач спрыгнул с чеклака и забрался на повозку. Потерев зажигательные палочки, он подпалил пучок соломы.
— Ну как? — Лицо бородача сияло радостной самодовольной улыбкой. — Не растрясло?
— Что все это значит, Грудвар? — спросил Граис.
— Пришлось порубить шалеев, чтобы вытащить тебя, — ответил бородач.
— Кто эти люди, напавшие на лагерь?
— Вольные, — коротко ответил Грудвар. — Нам пришлось поторопиться, чтобы не упустить обоз.
— Откуда вольным стало известно, что меня везут в Халлат?
— Сообщил верный человек из столицы.
— Значит, нападение на лагерь было устроено с единственной целью — освободить меня? — едва ли не с возмущением воскликнул Граис.
— Ты нужен вольным, Граис, — ответил Грудвар. — Ты просто необходим нашему движению. Без тебя разрозненные отряды вольных никогда не смогут объединиться.
— При чем здесь я?
— Ты живой символ сопротивления.
— Я уже говорил тебе, что не собираюсь принимать участия в борьбе!
— Поговорим об этом позже. — Грудвар бросил на землю догоревший пучок соломы и сел на место возницы.
— А что теперь?
— Теперь мы отправимся в лагерь вольных. Он расположен в горах, неподалеку от столицы. Командует им человек по имени Касат из Сумия. Он тебе понравится.
Грудвар взялся за вожжи.
— Ты так и собираешься меня везти — в клетке? — возмущенно спросил Граис.
— Будем возиться с замком — только время потеряем. — Грудвар посмотрел на все еще темное ночное небо и, слегка взмахнув вожжами, тронул чеклаков. — Хорошо было бы затемно добраться до лагеря. Там и вытащим тебя из клетки.
Граис устало опустился на пол и, забившись в угол, обхватил голову руками.
Еще никогда у него не было столь неудачной операции. Что бы он ни пытался предпринять, все время находились какие-то посторонние внешние силы, которые, вмешиваясь в самый неподходящий момент, полностью спутывали все его планы. Словно некто, заинтересованный в провале его миссии, наблюдал за каждым шагом ксеноса и всегда успевал совершить ответные действия, сводящие на нет все его усилия… Но такого просто не могло быть!.. Следовательно, слепой случай играл ксеносом?.. Тоже маловероятно… Тогда в чем причина всех его неудач? Анализируя их, Граис не мог найти своих ошибок. Он действовал абсолютно правильно, и тем не менее результаты были совершенно противоположны тем, которых он ожидал.
Теперь, после того как Граис вторично бежал из-под стражи, хотя, как и в первом случае, в том не было ни его заслуги, ни его вины, рассчитывать на встречу и мирные переговоры с кахимским наместником уже не приходилось Сам того не желая, Граис превратился в самого опасного и тщательно разыскиваемого преступника Йера. Теперь наместник просто-таки обязан был отдать приказ о том, что всякий, узнавший Граиса из Сиптима, должен собственноручно казнить его, предоставив в качестве доказательства голову преступника, за которую, наверное, будет объявлена далеко не символическая награда.
Впору было сворачивать операцию и возвращаться в Центр. Тем более что имелся и вполне благовидный повод — вышедший из строя психопреобразователь…
Помимо желания и воли у ксеноса складывалось абсурдное впечатление, словно кто-то заранее протоптал для него закрученную кольцами тропинку, а теперь внимательно следил за тем, чтобы он с нее не сворачивал… Полнейший бред!.. Направлять действия ксеноса так, чтобы он даже не замечал этого, смог бы только ксенос, превосходящий его по уровню квалификации. Те же работники Центра, что по имеющимся у него данным находились сейчас на Тессе-3, были всего лишь наблюдателями, в задачу которых входил только контроль ситуаций в тех или иных регионах. Значит, все же следовало искать ошибки в собственной работе…
С повозки был сорван матерчатый полог, и теперь, когда начало светать, Граис мог видеть, в каком направлении правит Грудвар. Они уже выехали из леса и теперь двигались на север по каменистой дороге, которой, похоже, редко кто пользовался.
Грудвар искоса поглядывал на светлеющее небо и что-то недовольно ворчал в бороду. С Граисом они больше не разговаривали. Йерит, должно быть, обиделся на то, что пленник, вместо того чтобы благодарить за освобождение, сразу же накинулся на него с упреками.
Дорога все время поднималась в гору и становилась все уже и круче. Граис даже начал опасаться, что скоро повозка не сможет по ней пройти. Но Грудвар правил чеклаками уверенно, — дорога была ему хорошо известна.
Солнце поднялось уже достаточно высоко, и начало припекать, так что и Грудвару, и Граису пришлось накинуть на головы платки, чтобы укрыться от палящих лучей, когда дорога пошла под уклон и вскоре нырнула в глубокое и длинное ущелье, заросшее колючим кустарником.
Ущелье вывело их к небольшому плато, попасть на которое можно было только по незаметному для чужих глаз проходу в скале или же по висячему мосту, переброшенному через стремительный горный поток, огибающий площадку с двух сторон.
Возле прохода в скале дорогу преградили четверо охранников.
По мнению Граиса, на воинов эти люди были мало похожи. Скорее они напоминали юнцов, впервые взявших в руки оружие и оттого очень гордых и довольных собой. Несмотря на их разномастную одежду и вызывающее улыбку вооружение, вид у великолепной четверки был непомерно серьезный.
Грудвара охранники знали в лицо и не стали задерживать повозку. Один из них махнул рукой в сторону прохода, а остальные проводили любопытными взглядами клетку с пленником.
— Ты меня решил на посмешище выставить? — спросил у Грудвара Граис— Люди смотрят на меня, как на дикого зверя.
— Да нет же, — не оборачиваясь, несколько раздраженно ответил Грудвар. — Сейчас доедем и вытащим тебя из клетки.
Лагерь вольных состоял из двух десятков лепящихся к скале кособоких домиков, на строительство которых, судя по их нелепому внешнему виду, пошло все, что попадалось под руку. Возле домов, как обычно, бестолково размахивая крыльями, копошились в пыли тощие, облезлые труквы. Чуть дальше, на небольшой лужайке, паслись чеклаки, лавахи и еще какая-то четвероногая живность. Люди, которых мог видеть Граис, были заняты самыми что ни на есть прозаическими делами: кто-то прибивал доску к стенке дома, кто-то вытрясал пыльную одежду, кто-то помешивал варево в котле, установленном на чахлом костерке, кто-то занимался стиркой… Поселок показался Граису более похожим на бедную деревеньку, нежели на разбойничий лагерь.
Возле крыльца одного из домов собралась группа оживленно обсуждающих что-то людей. Именно к этому дому и направил повозку Грудвар. Заметив гостей, люди сразу же притихли, обратив свои взоры на запертого в клетке пленника.
— Учитель!..
Выбежав вперед, на повозку запрыгнул Фирон. Руками он схватился за прутья клетки, словно намеревался разорвать их.
— И ты здесь, Фирон? — удивился Граис, увидев ученика. — Что ты здесь делаешь?
— Я прибежал в лагерь вольных сразу же, как только узнал, что тебя везут в столицу на казнь.
— Так это был ты? — с нескрываемым удивлением уставился на ученика Граис.
— Да! — радостно кивнул тот. — Я знал, что вольные спасут тебя!..
— Меня они не спасли, Фирон, — грустно заметил Граис, глядя на ученика, — а тебя погубили.
— Погубили? — Фирон даже перестал держаться за прутья. — Как это?
— Дважды в реку войти нельзя, — сказал загадочно Граис и отвернулся.
Он окинул быстрым взглядом окружающих повозку людей и заметил стоящую чуть в стороне от основной группы сестру Фирона Миду. Девушка смотрела не на повозку с клеткой, а куда-то в сторону. Ее, казалось, совершенно не интересовало, что происходило вокруг.
— Как? И Мида тут? — Граис снова обернулся к Фирону. — А ей то что нужно?
— Сестра всегда со мной, — еле слышно произнес Фирон, все еще находясь под впечатлением слов Граиса. — Она в городе не осталась бы одна.
Мелькнуло и знакомое грушеобразное лицо Слима, приятеля Грудвара, бежавшего вместе с ним из тюрьмы. Заметив, что Граис смотрит на него, Слим быстро улыбнулся, приветственно взмахнул рукой и в одно мгновение куда-то исчез.
Когда Грудвар остановил повозку, вперед вышел невысокий мужчина лет сорока с острым подбородком и длинным носом. Глаза его были похожи на узенькие щелки, сквозь которые он словно бы не смотрел на мир, а подглядывал за ним. Длинные рыжие волосы, выдававшие уроженца севера, были зачесаны назад и стянуты шнурком на затылке — так, по рассказам стариков, поступали в прежние времена йериты, дававшие обет убить десять врагов за одного мертвого родича.
Такие же прически были еще у нескольких человек, что обступили повозку.
Из-под сомкнутых в щелочку век рыжий йерит окинул внимательным, изучающим взглядом всю троицу на повозке.
— Это он? — спросил йерит, обращаясь одновременно к Грудвару и Фирону.
— Да! — не сводя восхищенного взгляда с учителя, выдохнул Фирон.
Грудвар молча наклонил свою косматую голову.
— Так почему же он все еще в клетке? — недоумевающе спросил рыжий.
— Мы не смогли открыть замок, — ответил Грудвар.
— Позовите кузнеца, — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал рыжий.
Сразу трое человек бросились выполнять приказание своего предводителя. Судя по тому, как уверенно держал себя рыжий, это и был тот самый Касат из Сумия, предводитель вольных, о котором говорил Граису Грудвар.
Пришел кузнец со своими инструментами и, пару раз ковырнув замок каким-то замысловато изогнутым крючком, без особых усилий открыл его.
— Добро пожаловать в лагерь вольных, Граис из Сиптима, — приветственно вскинул руку рыжеволосый, когда Граис спрыгнул с повозки на землю.
— Ты, должно быть, Касат из Сумия, — посмотрев на него, уверенно произнес Граис.
— Да. — Касату почти удалось скрыть свое изумление такой осведомленностью Граиса. — Я командую этими людьми.
— И кто же дал тебе это право? — Сделав шаг вперед, Граис подошел к Касату почти вплотную и теперь смотрел на него сверху вниз.
Ксенос готов был поклясться, что успел заметить недоумение и испуг, мелькнувшие за узкими щелками глаз Касата. Однако рыжий йерит быстро сумел взять себя в руки.
— Ты, должно быть, желаешь отдохнуть. — Приветливо улыбнувшись Граису, Касат сделал рукой приглашающий жест в сторону дома. Вопроса, который задал ему Граис, он словно бы и вовсе не услышал.
— Для начала я хотел бы узнать, как и почему я здесь оказался? — не двигаясь с места, задал новый вопрос Граис.
— Об этом мы тоже поговорим. — Рука Касата зависла в воздухе, по-прежнему указывая на дверь. — Хотя мне казалось, что тебе известно гораздо больше моего.
— Не придавай слишком большого значения слухам, — усмехнулся Граис, направляясь к двери.
Касат, повернувшись к людям, стоявшим вокруг крыльца, высоко вскинул руки с раскрытыми ладонями.
— Вы видели Его! — громким, но при этом вибрирующим от показного волнения голосом произнес он. — Так расскажите об этом остальным! Пусть узнают все, что великий учитель Йера Граис из Сиптима присоединился к нам! — Опустив руки, Касат поманил к себе одного из йеритов и уже без ложного пафоса, негромко и по-деловому отдал распоряжение: — Пошли гонцов с известиями к Туркану, Аствиру и Малтуку.
— Два замечания ко всему сказанному, — развернувшись в дверях, громко произнес Граис. — Во-первых, я вовсе не великий. Велик один лишь Поднебесный. А я всего лишь помогаю людям найти самый короткий и прямой Путь к нему. Во-вторых, я оказался в этом лагере совершенно случайно и не знаю, надолго ли задержусь здесь.
— Твоя скромность, Граис, заслуживает наивысшей похвалы, — приложив руку к груди, учтиво поклонился ему Касат.
— Так же, как и твоя самоуверенность, Касат, — поклонился в ответ ему Граис и вошел в дом.
Там было темно и неуютно от сваленных кое-как вещей и кособокой самодельной мебели. Тусклый свет проникал в помещение через единственное окно, затянутое белой промасленной тряпицей. Посреди комнаты стоял большой квадратный стол, сколоченный из трех толстых досок. Вместо стульев — деревянные чурбаки. В дальнем левом углу чадил очаг, сложенный из больших закопченных камней. В другом углу — стопка истертых, выцветших циновок, служивших постелями для тех, кто здесь ночевал. Даже для временного убежища обстановка в доме была невероятно убогой.
— Присаживайся, — Касат указал Граису на один из чурбаков и сам сел на соседний. — Судя по тому, как тебя охраняли, ты действительно тот самый Граис из Сиптима о котором говорил Фирон.
— У тебя в этом есть какие-то сомнения? — спросил Граис.
Касат усмехнулся и покачал головой.
— Дело не только во мне, — вновь взглянув на Граиса сказал он. — Нужно, чтобы и у остальных не было в этом ни малейшего сомнения.
— Ты говоришь о людях из этого лагеря? — взглядом указал в сторону двери Граис.
— И не только о них. Ты нужен мне для того, чтобы объединить отряды вольных.
— Большинство из которых — просто разбойники, промышляющие на больших дорогах, — заметил Граис.
— Какая разница, — не смутившись, ответил Касат. — Пока разбойники грабят караваны империи, они делают одно с нами дело.
В помещение вошел мальчик лет десяти с двумя деревянными плошками в руках. Подойдя к столу, он поставил свою ношу и мгновенно удалился. Теплый запах еды быстро распространился по дому.
— Угощайся, — Касат пододвинул одну из плошек Граису. — Еда не ахти какая, но что уж есть…
В плошках был отварной патрат с мясом — еда, которую в домах бедняков подают на стол не чаще одного раза в год, только в праздник Благодати Поднебесного.
— Прежде всего я хочу понять, как и почему я оказался здесь, — не притрагиваясь к еде, сказал Граис— Кто сообщил вам о том, что меня арестовали и везут в столицу?
— Фирон, — коротко ответил Касат, помешивая ложкой горячую еду.
— А откуда об этом стало известно ему?
Касат молча пожал плечами.
— Ну так позови сюда Фирона! — воскликнул Граис. — И Грудвара тоже. Я и ему хочу задать пару вопросов.
— Хорошо, — хмуро сказал Касат и не спеша, как бы неохотно встал.
Приоткрыв дверь, он высунул голову наружу и что-то крикнул. Вернувшись к столу, Касат снова принялся помешивать еду в своей плошке.
— Если я правильно понял то, что рассказывали о тебе Грудвар и Фирон, — ты не поддерживаешь движение вольных. Так? — сказал йерит, обращаясь к Граису.
— Нет, — сухо ответил ксенос.
Ему вовсе не хотелось вести долгие разговоры на тему, которая казалась ему не стоящей даже гнилого ореха. К тому же сейчас его больше интересовало то, что расскажут Фирон и Грудвар, нежели мнение Касата о движении вольных.
— Может быть, скажешь — почему? — снова задал вопрос Касат.
— Не сейчас, — сказал Граис.
— Что ж, — усмехнулся Касат, — времени у нас предостаточно.
Дверь распахнулась, и в дом вошли Фирон и Грудвар.
— Присаживайтесь, правоверные, — сказал им Касат, указав на свободные чурбаки.
Граиса удивило то, как робко и неуверенно держались Фирон и Грудвар. Неужели этот рыжий коротышка внушал им такое почтение?
— Фирон, расскажи мне, каким образом ты узнал о том, что меня арестовали и везут в столицу? — спросил Граис.
— Мне рассказал об этом Минос, учитель, — ответил Фирон. — Он специально для этого прискакал из Меллении. Не знаю уж, откуда ему стало известно о том, что я связан с вольными…
— Минос?! — удивленно переспросил Граис.
— Да, учитель, — поспешно кивнул Фирон.
Час от часу не легче! Сначала Минос сдает его шалеям, а после садится на чеклака и несется во весь опор в Халлат. чтобы предупредить Фирона об аресте учителя. Где же здесь логика — даже пускай не логика, а обыкновенный здравый смысл?..
— Где сейчас Минос? — спросил Граис у Фирона.
— Не знаю, — развел руками Фирон. — Он уехал сразу же, как только рассказал мне, что ему было известно о твоем аресте.
— А он не говорил о том, что сам указал на меня шалеям?
— Минос? — искренне удивился Фирон.
— Тебе же было известно, что Минос близкий друг Сирха. Почему же в таком случае ты поверил ему?
— Мне было известно, что ты собирался встретиться с Сирхом, — словно бы оправдываясь, залепетал Фирон. — Я слышал о побеге из тюрьмы троих заключенных, одним из которых, по слухам, был ты… А потом уже здесь, в лагере, Грудвар подтвердил, что, расставшись с ним, ты отправился в Меллению.
Граис внимательно посмотрел на Грудвара.
— А в чем, собственно, дело? — поежился под его колючим взглядом бородач. — Все ведь и произошло именно так, как предупреждал этот ваш Минос.
— Фирон, — снова перевел взгляд на своего бывшего ученика Граис, — ты давно знаком с Грудваром?
— Да уже года три, — быстро глянув на бородача, ответил тот. И, что-то прикинув в уме, быстро кивнул: — Да, точно, три года.
— А когда ты последний раз виделся с Миносом? — спросил Граис— Я имею в виду, до последней вашей встречи.
— Точно и не помню, — озадаченно покачал головой Фирон. — Очень давно…
— Так с чего же он вдруг прискакал к тебе за помощью? Откуда ему было знать, что ты связан с вольными?
— Вот этого не знаю, — снова покачал головой Фирон.
— Что, собственно, тебя беспокоит, Граис? — вмешался в разговор Касат. — К чему этот допрос? Ты на свободе — и это главное.
— Да, — иронично усмехнулся Граис. — Вот только свобода моя ограничена пределами этого лагеря. Охота на меня уже, наверное, объявлена по всему Йеру.
— Но, если бы мы не освободили тебя…
— Не бери на себя роль Поднебесного! — резко оборвал Касата Граис— Только ему одному известно, что было бы в том или ином случае!
Касат не нашелся что на это ответить.
Грудвар негромко хмыкнул и, откинув голову назад, Поскреб ногтями шею под бородой.
— Послушай, — сказал он, не глядя на Граиса, — ты что, действительно думаешь, что будешь жить вечно?
Граис ничего не ответил, а только безнадежно покачал головой.
— Учитель, — тихо произнес Фирон, — ты отказываешься помочь тем, кто взывает к тебе о помощи?
— Нет, Фирон, — уверенно посмотрел в глаза своему ученику Граис. — Я пытаюсь спасти тех, кто собирается совершить самоубийство.
— Каждый из нас готов умереть за свободу Йера! — с пафосом произнес Касат.
— Конечно, — саркастически усмехнулся Граис. — Нет ничего проще, чем умереть. Должно быть, особенно приятно, когда умираешь за некую высокую идею.
— Тебе доставляет удовольствие смеяться над нами? — Грудвар неприязненно посмотрел на Граиса из-под черных мохнатых бровей. — Быть может, тебе известен другой путь к спасению нашей страны от захватчиков?
— Конечно, известен, — без тени сомнения ответил ему Граис. — Точно так же, как и любому здравомыслящему человеку. И вам в том числе, хотя вы не хотите признаться в этом даже самим себе.
— Только не мне, — решительно тряхнул кудлатой головой Грудвар.
— Для того чтобы победить, нужно прежде всего остаться живым, — негромко произнес Фирон. — Ты это имел в виду, учитель?
— Именно, Фирон, — одобрительно улыбнулся ему Граис. — И еще: посредством нормального упорядочивают государство. Посредством аномального применяют оружие. — Граис повернулся к Касату. — Вольные, взявшись за оружие, сразу же встали на неверный путь. Но, кроме этого, они еще и не умеют сражаться, поэтому единственное, что им остается, — умереть, веря в то, что они идут по Пути к Поднебесному. Но смерть, которой можно было бы избежать, — это всегда поражение. Это говорю не я, а Поднебесный.
— Граис, — Касат отодвинул в сторону деревянную плошку с едой и, подавшись вперед, навалился грудью на стол, — таких проповедей мы уже наслушались от Сирха. Поэтому и ушли в горы, чтобы начать свою борьбу. Сейчас йериты нуждаются не в призывах к смирению, а в таких речах, которые позовут их в бой!
— Это тебе сказали сами йериты? — наивно вскинув брови, спросил у Касата Граис.
— Мы не в игры здесь играем! — крепко стиснул кулаки Касат. — Мы готовимся к войне с Кахимской империей! И если ты, Граис, йерит, если ты любишь свою страну и свой народ, ты должен быть с нами!
— Грудвар еще в тюрьме просветил меня насчет моего долга перед йеритами, — кивнул в сторону бородача Граис. — Почему вы все считаете, что именно я смогу объединить йеритов, сплотить и поднять их на борьбу?
— Потому что в Йере нет ни одного человека, который не знал бы твоего имени, — сказал Фирон.
— Лучше бы они так же хорошо помнили мое учение, — заметил Граис. — Я призывал людей только к смирению перед властью, а не на борьбу с ней.
— Как бы там ни было, Граис, хотел ты этого или нет, но для всего Йера ты стал символом борьбы против власти империи, — неожиданно убедительно и веско произнес Грудвар. — Я бы сказал, что ты уже не принадлежишь только самому себе. Ты уже стал частью истории. Право решать, как поступать и что делать дальше, безусловно, принадлежит тебе. Но помни о том, что сейчас ты стоишь не только на собственном Пути к Поднебесному, но и на Пути, по которому идет весь Йер.
Граис устало прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Казалось, еще немного — и от непомерной печали он почернеет.
— Если бы ты только мог себе представить, Грудвар, насколько ты прав, — медленно произнес он. — И именно поэтому я не стану предпринимать ничего, что могло бы подтолкнуть йеритов к восстанию. Война, начатая йеритами против Кахимской империи, будет проиграна, даже не начавшись.
— Откуда такая уверенность? — презрительно скривил губы Касат.
— Лучше всего будет, если все вы соберете вещи и разойдетесь по домам, — не вдаваясь в долгие объяснения, сказал Граис.
— Я считал, что ты любишь свою родину, Граис, — с грустью в голосе произнес Касат.
— Родину? — Граис пристально посмотрел на Касата. — Это смотря что понимать под этим словом. Я лично понимаю под ним судьбу мальчишки-пастушка, которого встретил в лесу несколько дней назад, жизнь такой прекрасной девушки, — он повернулся к Фирону, — как Мида. Ей же матерью предстоит быть, детей воспитывать — вот что значит для нее счастье единственное. А здесь? Как сложится ее жизнь здесь? Под стрелами и копьями шалеев?
— Ты нас пытаешься разжалобить, Граис, — в голосе Касата прозвучали угрожающие интонации. — А вот я так скажу: если любишь родину, то не призывай сдаваться еще до начала битвы!
— Тот, кто любит свой народ, не посылает его на смерть.
— У меня такое впечатление, Граис, будто мы с тобой говорим об одном и том же, но на разных языках, а поэтому и не понимаем друг друга, — разочарованно произнес Касат.
— Возможно, — Граис приподнялся. — Я очень устал и хотел бы отдохнуть. Куда мне можно пройти?
Если Касат был прост и понятен Граису, то Грудвар озадачил его даже больше, чем в тюрьме. Тогда Граис подивился тому, как расчетливо и точно действовал бородач, словно все детали побега были ему заранее известны. Сейчас же Грудвар был единственным человеком в комнате, который слушал Граиса с неподдельным интересом. И, как чувствовал Граис, слова его находили у Грудвара понимание. Нетрудно было сообразить, что бородач не отличался широкой образованностью, однако живой и быстрый ум позволял ему легко схватывать и воспринимать совершенно новые для него идеи. Про себя ксенос отметил притом, что Грудвар пользовался еще и несомненным авторитетом среди вольных, такой союзник был бы ему весьма кстати.
Фирон, почти не принимавший участия в беседе, сидел ссутулившись, зажав руки между коленей. Он растерянно' переводил взгляд с одного говорившего на другого и жалко улыбался. Граис никак не мог понять, чем так сильно сумел привязать к себе далеко не глупого Фирона пустослов и демагог Касат, однако отчетливо осознавал, что Фирон разрывался между учителем и предводителем вольных. На его помощь рассчитывать не приходилось.
— Вот и отлично. — Касат сложил вместе ладони с широко расставленными пальцами. — У нас еще будет время поговорить. Ты ведь не собираешься покидать наш лагерь прямо сейчас?
— Мне некуда идти, — развел руками Граис— Поэтому сейчас я вынужден воспользоваться вашим гостеприимством.
— Пожалуйста. Конечно, тебе надо отдохнуть. Мида проводит тебя. — Касат посмотрел на Фирона, и тот сразу же вышел за дверь.
— Да пребудет с тобой милость Поднебесного, Граис из Сиптима, — сказал, прощаясь, Касат.
— Так же, как и с тобой, Касат из Сумия, — ответил Граис и направился к двери.
Он вышел из дома. Через некоторое время скрипнула дверь, послышались чьи-то шаги. Граис не сомневался — следом за ним идет Грудвар.
— Что произошло с Фироном? — спросил Граис, обернувшись к бородачу.
— А что с ним произошло? — сделал удивленное лицо бородач, хотя прекрасно понял, о чем его спрашивал Граис.
— Ты говорил, что и прежде знал Фирона, — сказал Граис.
— Верно, знал, — кивнул Грудвар.
— Прежде, насколько я помню, он не был таким скованным и замкнутым, как сегодня.
Грудвар, прищурившись, искоса глянул на Граиса.
— Ответь мне на один вопрос, — сказал он.
— Я слушаю тебя…
— Это правда, что пятнадцать лет назад Фирон, твой ученик, сдал тебя шалеям?
— Правда, — ответил Граис. — Но правда и то, что я сам его об этом попросил.
— Это действительно так? Ты не пытаешься сейчас оправдать Фирона?
— Мне нужно было встретиться с наместником, — сказал Граис. — А другого способа попасть к нему, кроме как позволить схватить себя, у меня тогда не было.
— Почему ты не сдался сам?
— В то время по Йеру бродило множество странствующих проповедников. Кое-кто из них называл себя моим именем. А мне нужно было, чтобы наместник не сомневался, что перед ним истинный Граис из Сиптима. Поэтому я и попросил Фирона указать шалеям место, где я ночевал.
— Понятно, — кивнул Грудвар. — Теперь я, наверное, смогу объяснить тебе поведение Фирона. Он прожил пятнадцать лет, нося клеймо предателя. Вольные тоже далеко не сразу поверили ему. С твоим возвращением он связывал надежду на воскрешение своего доброго имени. А вместо этого… — Грудвар замолчал, потом как бы неохотно продолжил: — Если бы сегодня Фирон выступил в твою поддержку, это выглядело бы как предательство по отношению к вольным.
— Я бы не хотел, чтобы так получилось, — сказал после небольшой паузы Граис— Но поступить иначе я тоже не могу… По-видимому, рассчитывать на Фирона мне теперь не приходится…
— Тебе нужна помощь? — быстро спросил Грудвар.
— Пока нет, — ответил Граис— Но всегда неплохо иметь человека, на которого можно положиться.
— Если бы ты кое-что объяснил мне… — не закончив фразы, Грудвар умолк, ожидая, что скажет Граис.
Граис посмотрел на бородача с некоторой долей недоумения. Грудвар смутился и отвел взгляд в сторону, — хитрость была не самой сильной его стороной.
— И что же ты хочешь узнать? — спросил Граис.
— Да я и сам толком не знаю, — дернул плечом Грудвар. — Да только, когда ты разговаривал с Касатом… ты словно бы и не сомневался в том, что все будет точно так, как ты скажешь.
— А известно ли тебе, друг мой Грудвар, — улыбнулся Граис, — что во многом знании сокрыто много печали?
Бородач задумчиво почесал затылок.
— Да у меня и так в жизни радостей не много, — сказал он, тщательно обдумав и взвесив слова Граиса. — Так что терять-то мне вроде нечего.
— Не думал я, что снова обзаведусь учеником, — Граис оценивающе посмотрел на Грудвара и решительно добавил: — А впрочем, почему бы и нет…
— Граис!
Они оба обернулись — в нескольких шагах от них стояла Мида.
Девушка смотрела настороженно, но уже не так испуганно, как тогда в Халлате, в своем доме. Больше того, Граису показалось, что какое-то любопытство сквозило в ее взгляде.
— Она тебя проводит, — заторопился Грудвар, — она знает здесь все хозяйство.
И бородач быстро исчез.
— Идем за мной.
Мида развернулась и направилась вперед. Обогнув стоящую на пути скалу, они оказались около трех маленьких строений, возведенных, судя по их виду, наспех и совсем недавно. Мида подошла к крайнему домику, выглядевшему поприличнее остальных, и открыла дверь.
— Тюфяк с соломой и одеяло, — тихо сказала она. — Воду я принесу.
Девушка хотела было уйти, но, взглянув на Граиса, остановилась в нерешительности.
— Я буду здесь один? — спросил Граис.
— Здесь живут дозорные — сегодня их смена — они охраняют вход в лагерь.
Граис неторопливо опустился на тюфяк, вытянул ноги.
— Я завтра уйду отсюда, — как бы разговаривая сам с собой, произнес Граис. — Я об этом сказал Касату.
— Почему? — спросила Мида. Она стояла у порога и с интересом рассматривала Граиса. — И как ты будешь один? Тебя поймают и убьют.
— Ты раньше так не говорила, — теперь уже Граису пришла очередь удивляться. — А уйду я потому, что борьба вольных приведет к трагедии: кахимцы перебьют весь Йер. Так уже было много раз, поверь мне.
Она молчала, но не уходила, потом присела на корточки и стала водить пальцем по грязным камням.
— Я слышала ваш разговор, — вдруг сказала она. — Касат перед тобой трепетал.
Она произнесла это с каким-то тайным злорадством — Граис даже пододвинулся чуть ближе к двери.
— Он командир, — начал говорить Граис, — он преследует свои цели — ради этого он и сидит в этих горах. Но вот Фирон…
— О Фироне не надо говорить. — Мида вдруг поднялась, стряхнула грязь с ладоней и вышла за порог. — Воду я принесу. — И закрыла дверь.
