73

Не дойдя до шатра шагов пятьдесят, Мансур приказал всем остановиться.

Черный ворон продолжал кружить над колонной, а когда люди остановились, сел на вершину шатра — там, где торчала макушка опорного столба.

Ворон сел, но не стал перебирать перья или чиститься, как обычная птица. Он просто сидел и не мигая смотрел на приведенные жертвы. Ворон был уверен, что ему что-то перепадет.

— Ну и чего же мы стоим? — спросил Каспар, обращаясь к Мансуру, который, судя по всему, не решался пойти и проверить, живет ли вообще кто-то в этом шатре.

Шатер производил впечатление давно заброшенного жилища, вокруг него, кроме черепов и костей, не было ничего, даже следов.

— Замолчи, нечестивец, — прошипел Мансур. — Мудрецы сами выйдут к нам и дадут знак, когда посчитают нужным. Если будет на то их воля, мы простоим тут неделю, и только они будут решать, уйти нам или продолжать ждать.

— Что-то не нравятся мне эти разговоры, ваша милость, — негромко заметил гном. — Тут такой ужас по ногам пробирает, что даже мурашки… А солнце-то садится.

— Подожди, Фундинул, — сказал Каспар. — Думаю, скоро все выяснится.

Сколько им пришлось ждать, определить было невозможно. Все находились в каком-то оцепенении. Только ветерок продолжал лениво трепать старую ткань шатра да редкие венчики из конского волоса, которыми были украшены шлемы степняков.

Наконец стоявший первым Мансур пошевелился, ожил и, повернувшись к пленникам, коротко бросил:

— Пошли…

— Тебе дали какой-то знак? — удивился Каспар.

— Да ты что, Проныра, ослеп? — Мансур зло и насмешливо усмехнулся, как будто разговаривал с дурачком. — Один из мудрецов только что выходил из шатра, чтобы позвать нас…

Каспар и его бойцы невольно переглянулись. Однако спорить было бесполезно.

Каспар двинулся за Мансуром и, мельком взглянув на макушку шатра, не обнаружил там ворона, хотя не помнил, чтобы тот улетал.

Откинув полог, который вблизи оказался полуистлевшей тряпкой, Фрай вошел следом за Мансуром и удивился тому, что внутри шатра оказался выстланный каменной плиткой пол.

Изнутри шатер казался намного больше, чем снаружи.

Это сразу бросалось в глаза.

Одна его часть — со стороны входа, была погружена во мрак. Другая, отгороженная цепочкой светильников на высоких ножках, освещалась их дрожащим пламенем. На той половине, скрестив ноги, сидели люди. Их было четверо. Хотя освещения было достаточно, Каспар не мог разглядеть их лица.

— Они что — спят? — прошептал Фундинул, который первым подошел к Каспару и стал справа от него.

— Я не могу сказать тебе. Я даже лиц не могу рассмотреть, — ответил Каспар так же тихо.

Слева от него стал мессир Маноло. За ним Углук и Бертран. Далее — Аркуэнон.

Мансур вышел вперед — к самой черте масляных светильников и, остановившись, склонил голову, наверное продолжая молчаливый диалог с мудрецами.

Каспар решил спросить мессира Маноло, не случалось ли ему слышать о подобных ритуалах, однако заметил, что и мессир со странным выражением лица смотрит куда-то в пол. При этом его тело сотрясала мелкая дрожь.

Углук, видимо, тоже чувствовал себя неуютно. Он поводил плечами и то и дело чесал себя за ухом.

Стоявший рядом Бертран, казалось, был спокоен, однако его руки судорожно мяли край жилета.

Аркуэнон выглядел безупречно, вновь нацепив на лицо маску отчужденности и равнодушия.

В какой-то момент откуда-то сверху донесся шорох, и от этого звука все светильники в шатре полыхнули ярким огнем, который осветил четыре фигуры. Лишь после этого Каспар заметил, что мудрецы не сидят, а парят над полом на высоте примерно полутора локтей. Это поразило Фрая. Наверное, он должен был испугаться, но чувствовал только туповатое удивление.