42
Когда лошади были расседланы и привязаны к корявому деревцу, стоявшему посреди плато, орк Углук, Бертран и мессир Маноло отправились нарезать для них травы, поскольку на каменном плато ее не было.
Спускать лошадей вниз к дороге, чтобы попастись, было неразумно. Ночью их могли задрать дикие звери или заколоть злоумышленники.
— Сегодня мы встали на ночлег слишком рано, — заметил Аркуэнон, развязывая узлы на седельных сумках, в которых хранилась солонина и вода.
— Ты верно заметил, но это лучшее место для ночлега. Дальше до самого ущелья уже не будет ни одной подходящей площадки — лишь небольшие пятачки, которые простреливаются с окружающих скал.
— Мы не останемся здесь до утра? — спросил Аркуэнон, внимательно глядя на Каспара.
— От тебя ничего не скроешь, — усмехнулся тот. — Мы поднимемся через три смены.
— Хочешь пройти самые опасные места ночью?
— Увы нет. — Каспар вздохнул. — Самые опасные места нам придется проходить при дневном свете, чтобы видеть, куда мы стреляем. А ночью придется красться.
Неподалеку от сваленных с мула седельных сумок неподвижно лежал на животе гном Фундинул. Он тихо постанывал, прижимая к себе топор в чехле.
— Что случилось, дружище? Неужели ты действительно так плохо себя чувствуешь?
— Ох, ваша милость… Наверное, я умру раньше, чем этот мул привезет меня куда-нибудь.
— Не переживай. Самое тяжелое уже позади. Завтра боль начнет отступать и тебе станет легче.
— Правда? — Гном оживился и приподнял голову.
— Уверяю тебя. Через такие мучения проходят все новички, будь они гномами, людьми или орками. Все, независимо от расы и от того, на чем они ездят — на муле или на лошади. Скажу больше, Фундинул, те, кто учится ездить на лошади, испытывают мучений куда больше, чем те, кому посчастливилось достать себе мула.
— Во-о-от! — обрадовался гном. — Правильно, что я не выбрал для себя лошадь, а то бы сейчас, наверное, уже умер. Правда?
— Не знаю, — ответил Каспар, с трудом сдерживая улыбку. — Но у нас с тобой сегодня должен состояться важный разговор.
— Важный разговор? — еще больше оживился гном. — Мы будем говорить про Углука, да? Обсуждать поведение этого прожорливого орка?
— Да нет, про Углука мы говорить не будем. С Углуком и так все ясно.
— Он обжора, ваша милость. Если он и дальше будет уничтожать наши запасы с такой скоростью, мы останемся без солонины.
— Это не страшно, Фундинул. Углук опытный и сильный воин и ему нужно больше, чем мне или тебе. Тогда он пригодится в бою.
— Я тоже могу пригодиться в бою, ваша милость, но я не ем, как два десятка огров! И раз уж зашел такой разговор: когда у нас начнутся столкновения с передовыми отрядами противника?
— Боюсь, что очень скоро, Фундинул. А тебе не терпится начать поскорее?
— Не то чтобы не терпится, ваша милость, но ехать на этом муле до самого моря, а потом умереть — было бы обидно. Ждать не хочется — вот в чем дело. Ну и вообще. Требуется размять кости.
— Ну, возможность размять кости у тебя появится уже завтра утром.
— Правда?
— Правда.
Вернулись Углук, Бертран и мессир Маноло. В тюках, сделанных из собственных плащей, они притащили нарезанной травы, которую и вывалили перед лошадьми. Те не мешкая приступили к еде, только мул почему-то застыл в нерешительности. Заботливый Фундинул подтащил его к траве и не уходил, пока мул не начал есть.
Бойцы отряда сели в круг и стали ужинать уже поднадоевшей солониной, запивая ее водой. Черствые лепешки были на исходе. Зеленые яблоки закончились еще вчера. А зажечь костер, чтобы сварить горячую пищу, они не могли. Лазутчики были повсюду.
— Сегодня мы будем спать только три смены, — сказал Каспар, обращаясь ко всем.
— Мы пойдем в темноте? — спросил Бертран.
— Да, но бояться этого не стоит. Я хорошо знаю эти места, а Аркуэнон прекрасно видит в темноте. Я прав, Аркуэнон?
— Это будет несложно, — подтвердил эльф.
— Вот и хорошо. Мы встанем после третьей смены, спустимся на дорогу и продолжим путь до ущелья. Это примерно десять миль. Потом еще две мили на восток — по ущелью. Дойдем до входа в каньон и остановимся, чтобы подождать рассвета.
— Там есть где укрыться? — спросил Бертран.
— Да, там имеются углубления в стенах — что-то вроде пещер.
— А что будет потом, ваша милость? — поинтересовался Углук, сосредоточенно пережевывая солонину.
— Потом наступит очередь Фундинула.
— Меня, ваша милость? — удивился гном.
— Тебя. Ты поедешь один на своем муле вверх по дороге, которая идет по дну каньона.
— И куда же я поеду, ваша милость?
— Ты отправишься прямиком в руки к врагам.
— В руки к врагам?! — воскликнул гном, сразу позабыв про боль в седалище. — Вы что, хотите, чтобы я умер один — как одинокий героический гном?
— Нам не нужна твоя героическая смерть, но нам нужна твоя способность притворяться.
— Притворяться? Что-то я не замечал за собой такого таланта, ваша милость. Может, у Углука это лучше получится?
— Подожди, сначала выслушай меня. Гном тяжело вздохнул.
— Ты должен будешь отвлечь противника, — продолжал. Каспар. — И вот что тебе нужно для этого сделать: поехать по дороге, на которой у самого выхода из каньона будет находиться засада из рейтар и, возможно, лучников из Синих лесов. Поедешь ты безоружным…
— Я не поеду безоружным! — закричал Фундинул. — При мне будет мой боевой топор!
— Нет, — твердо сказал Каспар. — Твой топор мы доверим Бертрану. Он дворянин и очень хорошо относится к оружию.
— Но, ваша милость, когда же я получу его обратно?
— Ты получишь его сразу, как только мы прискачем на место засады следом за тобой. Бертран будет первым, кто доскачет до тебя и передаст тебе топор.
— Бертран! — взволнованно заговорил гном. — Пожалуйста, следи за моим топором!
— Не беспокойся, Фундинул, — заверил его Бертран. — Буду следить за ним, как за невестой.
— Так, с топором разобрались, — подвел итог Каспар. — Теперь возвращаемся к твоему заданию, Фундинул. Ты будешь ехать один, пока из кустов не выскочат солдаты, которые начнут кричать, насмехаться над тобой и всячески тебя оскорблять.
— Зачем им меня оскорблять? Что я им сделал?
— Просто им покажется, что ты выглядишь очень смешно.
— Вот еще новости! Да я их — топором!
— Тебе нужно будет потерпеть совсем немного. И ты должен изображать из себя не героя — Фундинула, а какого-нибудь другого, перепуганного гнома. Совсем несообразительного и полностью растерявшегося.
— Одним словом — деревенщину, — хмыкнул Углук.
— Правильно. Увальня и деревенщину. Ты будешь таращить на них глаза, всего бояться и говорить, что ты ничего не понимаешь. Что ты едешь один, сам не знаешь куда и что ты заблудился. Одним словом, болтай что попало.
— И долго я должен болтать что попало, ваша милость?
— Ровно столько, сколько понадобится нам, чтобы галопом прискакать тебе на выручку — от места, где мы будем дожидаться рассвета, до места, где тебя будет ждать засада.
— Ой, как это непросто, ваша милость, — произнес гном, покачивая головой.
— Но ты же сам хотел поразмять кости.
— Я хотел, ваша милость, но чтобы так…
— Что ж, будем считать, что ты все понял.
— Будем так считать, — несколько неуверенно ответил гном и почесал в затылке.
