Глава 8
— Открывайся. Открывайся! Да открывайся ты! — Князь Западного леса, скорее пьяный, чем трезвый, барабанил в дверь сокровищницы со всей фамильной силой. Будь жилище архимага давно не ремонтированным человеческим замком, оно бы уже развалилось по камешкам. Но сильнейший маг мира к вопросу строительства подошел серьезно, а потому его обитель могла сопротивляться неожиданному вторжению. Какое-то время. Своего бывшего учителя, наблюдавшего за ним через сложную систему чар, эльф не замечал, а пяток охранников-умертвий, пытающихся его загрызть, просто игнорировал. Пробить магический щит, в который нетрезвая венценосная особа вбухала силы больше, чем имеется у средних размеров отделения гильдии магов, они смогли бы лишь к завтрашнему утру.
«Это не нападение, — решил Келеэль. — Иначе тут была бы вся гвардия, имеющая неплохие шансы расправиться даже со мной, пусть и ценой больших потерь. Да и с чего бы ему так поступать? И потом, зачем колотиться в дверь, за которой его ждет совсем не дружелюбный костяной дракон?! А не знать о нем он не может, все-таки я ему показывал свои богатства вместе с их сторожем. Ну некоторую их часть».
Створки, способные неделями противостоять тарану, наконец слетели с петель и унеслись в глубь помещения, впрочем практически мгновенно вернувшись наружу от мощного ледяного выдоха. Дракон, которого когда-то убил и поставил к себе на службу архимаг, впервые за сотни лет готовился исполнить свои основные обязанности. Ему случалось участвовать в драках, когда пятитысячелетний эльф нуждался в некоторой поддержке, но вот чтобы кто-то вламывался в святая святых Келеэля… Такое было впервые. Пару раз его, правда, обносили, не без этого, но те воры либо не совались в сокровищницу, либо смогли не попасться ее сторожу на глаза.
— Ты-то мне и нужен, — обрадовался правитель Западного леса клыкастому черепу, размерами куда больше его самого, выглянувшему в коридор. Древний волшебник выбрал в роли заготовки для своего творения действительно грандиозный экземпляр разумного летающего ящера. Собственно, самый большой, который смог найти и убить без особых проблем с остальным крылатым племенем. У них ведь все просто: кто сильнее, тот и вождь. А заполучить во враги сразу стаю огнедышащих ящеров волшебник не желал. Попортят еще его уютное гнездышко, отстраивайся потом.
Новый ледяной выдох угодил прямо в князя. Он пошатнулся. Впрочем, вряд ли в этом была повинна магия, способная заморозить небольшой пруд. Скорее, на эльфа оказывал воздействие выпитый им алкоголь.
— За мной, ящерица дохлая, — велел правитель Западного леса, открывая портал. Правда, почему-то не к себе домой, а на один из ближайших к реальности слоев Бездны.
Вместо ответа костяной дракон попытался обидчика проглотить. Громадные зубастые челюсти, лишенные плоти, упали сверху на обманчиво хрупкую фигуру и увязли в окружившем ее сиянии. От острых как бритва клыков по защитным чарам медленно расплывались черные облачка источающих защитную магию энергий. Попади между ними камень или зачарованный доспех, разотрут в пыль. Архимаг облегченно выдохнул. Он едва успел отдать своему творению ментальный приказ действовать в четверть силы и, по возможности, не причинять нарушителю вред. Иначе вместо правителя государства, в котором жил пятитысячелетний волшебник, в зубах ящера оказались бы быстро остывающие кровавые ошметки.
— Хе! — ухмыльнулся князь и попятился к порталу. Его защита обхватила голову костяного дракона, впервые с момента смерти испытавшего нечто вроде растерянности, и потащила следом за собой. Чтобы не сломать шею, творение некромантии вынуждено было сделать шаг. Затем еще один. Скелет гигантской рептилии мотнул черепушкой, пытаясь сбросить магические оковы, и отыграл немного расстояния, но после резкого рывка оказался к порталу ближе, чем был. — Сила есть — мозгов не надо.
«Может, я пьян?» — тихонько спросил себя архимаг, наблюдая, как у него воруют костяного дракона, оставляя в сокровищнице богатства, за которые иной император продал бы сам себя в вечное рабство вместе со своей империей.
— А учителю я нового поймаю, — донесся голос князя уже с другой стороны портала. — О! И суккубочку! Иди ко мне, милая… А ну назад, скотина!
Отчаянный женский визг, от которого у простого смертного взорвало бы мозг, просигналил, что алкогольными галлюцинациями правитель Западного леса страдать не начал. Одна из обитательниц реальности, куда он зачем-то полез, действительно заинтересовалась аномалией и, очевидно, перепугалась до смерти, раз решила атаковать существо, превосходящее ее на пару порядков, а не попыталась просто удрать. Правда, неизвестно, кого именно атаковать — эльфа или костяного дракона, который, воспользовавшись ситуацией, смог вывернуться из портала почти наполовину.
«С тобой я потом разберусь, воспитанничек, — посулил правителю собственного государства древний маг и перенесся обратно к кристаллу, в котором при помощи иллюзии отображалась кипевшая в пустыне битва. — И способности пьянеть лишу!»
Армии людей и сумеречных эльфов, которых, правда, по сравнению с наемниками из человеческого племени было совсем немного, сходились все ближе и ближе. А между ними на свободном пока еще пространстве замерли два существа, к которым термин «простые смертные» подходил с большим трудом.
Верховная жрица Нарады Животворящей Алия Мессе стояла на сотканной из чистого белого пламени колонне, буквально купаясь в потоках света, который изливался на нее с небес. Тело женщины прикрывали необычайно легкие и вместе с тем прочные доспехи из мифрила, равные по стоимости небольшому герцогству в одном из людских государств. Лицо ее скрывал глухой шлем, в котором глазные щели были прикрыты пластинами горного хрусталя. Из-за них тем не менее пробивалось режущее глаза сияние. Служанка богини воззвала к покровительнице, и теперь энергия, щедро даруемая небожительницей, изливалась во внешнюю среду, будучи не в силах удержаться слабой плотью и сильной волей.
Но куда большее внимание привлекал к себе правитель сумеречных. Облик слившегося с духами Михаэля разительно изменился. Он больше не напоминал аморфное облако, а стал похож на гигантского эльфа. Скрещенного с демоном. Фигура, вне всякого сомнения обладающая парой рук, ног, крыльев и одной головой, была скрыта темной тучей, от которой буквально разило Злом и Бездной. От стоящих на песке ступней разбегалось в стороны ярко-зеленое пламя.
«Это не настоящее, — решил Келеэль, рассматривая облик подопечного. — Обманка, правда, искусно созданная. Собственно, сам подобные делать и научил полгода назад. По его просьбе. Думал, он хочет всерьез заняться некромантией и добавить нежити способности распугивать нестойких духом солдат. Или снабдить подобным свойством „Буратинаторов“. А оно вон как обернулось».
— Уходи, — разнесся над полем, где медленно сходились в битве армии, голос существа, в котором опознать обычного эльфа, пусть и владеющего некоторыми оригинальными методиками колдовства, а не кого-то из повелителей инфернальных планов, мог лишь сильнейший маг мира, не одну тысячу лет изучавший демонологию. — Между нами нет вражды. Пока нет. И потому я предлагаю договориться.
«Идиот, — констатировал Келеэль. — На фанатиков признаки слабости и неуверенности оппонентов, считаемых заклятыми врагами, действуют как ведро крови на голодного вампира. А верховная жрица является им по определению».
В подтверждение его слов Алия Мессе вскинула вверх правую руку, и в ней как будто возник луч солнца, принявший облик короткого копья. Дротик, способный пробить скалу, устремился к Михаэлю. Песок, над которым он пролетал, спекался в однородную массу, а редкая трава вспыхивала, словно сухая солома от поднесенного факела. Выпад высшей жрицы сложно было назвать обычной магией, скорее уж это была чистая божественная сила, самое надежное оружие против нежити и демонов. Подобным ударом можно было с одного маха упокоить слабенького костяного дракона или недавно поднявшегося из могилы лича, стереть в порошок стаю демонов или изгнать в родной план не успевшее набраться силы воплощение темного божества. Но на Михаэля он впечатления не произвел, исчезнув в облаке, укутывающем слившегося с духами шамана от ступней до кончиков крыльев, и распавшись на сонм упавших вниз безобидных искорок.
— У тебя еще есть возможность передумать, — произнес правитель сумеречных эльфов, разводя в стороны руки, между которыми зловеще заполыхала медленно разрастающаяся багровая точка.
Жрица, по-прежнему не разомкнувшая губ, ответила очередным воплощенным в реальность гневом божества. На этот раз ее заклинание приняло вид тысячи мелких светящихся фигур, каждая из которых размерами едва ли уступала ребенку, но была вооружена длинной шпагой. Крыльев у созданий не было, но в воздухе они определенно чувствовали себя как дома, устремившись к противнику стаей рассерженных шершней. Вдогонку им понеся огненный шар размером с дом. За ним облако молочно-белого тумана. Следом очередное световое копье, сменившее почему-то колер на нежно-сиреневый. Алия Мессе использовала различные типы чар, чтобы проанализировать защиту врага и, найдя в ней слабое место, раздавить его неослабевающей волной божественной силы. Кроме того, свою госпожу поддержали идущие в составе войска жрецы и маги, отправившие в далекую, но грандиозную цель, мимо которой промахнуться было сложно, свои заклинания.
Михаэль отразил все атаки. Раздавшееся в стороны черное облако просто задушило в своих объятиях светящиеся фигурки, которые не смогли рассечь шпагами обволакивающую их тьму. Огненный шар перехватила на половине пути созданная из льда сосулька, вызвавшая преждевременную детонацию заклятия. А сиреневый туман, прошедший сквозь облако, Михаэль просто втянул себе в рот и ноздри, словно гном-курильщик табачный дым.
«Надо разобраться, что там происходит», — решил Келеэль, шпионы которого едва справлялись с тем, чтобы проанализировать защитную магию шамана и не выдать своего присутствия. Это было сложно. Очень. Для кого-то, кроме него и богов, вообще невозможно. Даже высшая жрица, пользующаяся поддержкой покровительницы, но отнюдь не являющаяся ею самой, смогла понять, что делается, но не как именно делается. Ей с разделяющего их с шаманом расстояния было видно лишь, как ее чары бьются в построенную на тьме защиту непонятного создания, чьим учителем считался сильнейший черный маг мира. Заклинания же, способные собрать о противнике информацию и передать ее по назначению, в битвах высших магов почти не использовались. И это было известно обоим врагам. Правителю сумеречных эльфов из бесед с архимагом, а высшей жрице из личного опыта. Поскольку обратно волшебство должно было вернуться через охранные чары своего создателя, оно неминуемо будет содержать подсказку, как его прикончить, миновав все щиты до единого. Если провести аналогию с обычной схваткой, можно было сказать, что рискнувший сделать такой шаг в единый миг оказывался без брони против закованного в латы противника. Ударить врага становилось легче, но воспользоваться подобным преимуществом мало кто успевал. А потому дуэли высших магов и жрецов по сути сильно напоминали фехтовальный поединок между двумя рыцарями: выиграет тот, кто первым обрушит на соперника удар, превышающий прочность его брони и направленный в уязвимое место.
«Неплохо», — оценил наконец защиту Михаэля архимаг, все-таки разобравшийся с тем, как она устроена.
Внешнюю границу ее составляли настоящие эманации тьмы, которые держали в себе недовольные таким соседством, но все же подчиняющиеся воздушные элементали. Но были они по сути дела маскировкой, призванной ввести жрицу в заблуждение. Дальше начинались щиты, в которых слившиеся разумом с Михаэлем сущности всего лишь держали в воздухе измельченный уголь, от души напитанный разными видами энергий. В результате защита шамана стала слоистой, словно пирог, приготовленный искусным кулинаром. Вуаль из вытянутого с нижних планов зла чередовалась с вполне нейтральной пленкой обычной черной пыли, за ней шла весьма широкая перемычка, заполненная перемолотыми в труху кристаллами, содержащими тем не менее ману воды, завершающуюся еще одной полностью безобидной перемычкой. Собранное в единое целое, это поддерживал дух-сервер, один из тех, что шаман поставил следить за источником магической энергии — меллорном, сделав, таким образом, нематериальную сущность фактически богатым дворянином среди себе подобных. Возможность сохранить привилегированный статус, очевидно, оказалась сильной приманкой, чтобы заставить эти создания участвовать в бою против служанки божества. Они тоже частично слились с сознанием шамана, но определенно обладали большей автономностью, помогавшей им не только противодействовать вражеским чарам, но и помогать друг другу. К примеру, сейчас тот из них, что был крайним, отступал внутрь защиты вместе со своими слоями из более мелких духов сквозь создаваемые другим прорехи. А за спиной оказавшегося будто бы в случайном месте Михаэля находилось несколько кучек заряженного разными силами угля, немного присыпанных песком. Громадные черные крылья, как и разбегающееся от ног зеленое пламя, были всего лишь бутафорией, призванной ввести в заблуждение. Роль первых играли гигантские куски окрашенных тряпок, не иначе служивших парусами какому-нибудь невезучему пирату, зеленое пламя создавалось слабенькой огнесмесью, сварить которую мог любой алхимик. Горела она не жарко и не особо ярко, но долго. А несколько мелких духов, невидимых из-за окутывающего гигантскую фигуру темного облака, ее периодически подливали.
Всего сильных слуг у Михаэля оказалось пятеро, столько же слоистых щитов, для стороннего наблюдателя представлявших монолитный кусок тьмы. И в них непрерывным потоком вонзались заклинания Алии Мессе, состоящие по большей части из чистого света, лишь немного приправленного различными добавками. Против могущественного демона или темного мага, напитанного энергиями низших планов, что мог сойти там за коренного обитателя, это бы сработало лучше всего. Вот только мелкие духи воздуха, немного загримированные благодаря удерживаемой ими угольной пыли, заряженной энергиями зла, порождениями Бездны вовсе не были. Против них подобные чары работали едва лишь в половину силы. А иногда и вовсе в четверть. Если помощникам шамана удавалось подставить, к примеру, слой, содержащий огненную ману, под удар пламенной стрелы, способной запечь слона.
Редкие контратаки Михаэля тоже не приносили результата. Особо мудрить он не стал, ограничившись самым удобным для слившихся с ним сущностей оружием — молниями. Ветвистые потоки электричества устремлялись к стоящей на световой колонне фигурке резко меняя направление под действием божественной силы, врезались в песок у ее подножия. Вероятно, шаман мог сплести из заряженного угля и пары духов более сложную комбинацию, но тогда он рисковал выдать сущность своей защиты, а потому старательно изображал из себя то ли громовержца, то ли тропический шторм. Высшая жрица упорно пыталась его испепелить, не без основания полагая, что ей это рано или поздно удастся, но отвлекаться на помощь своим уже не решалась, видимо опасаясь утратить инициативу. А армии, огибающие своих предводителей по широкой дуге, чтобы не попасть под их шальную атаку, уже успели сойтись и теперь рьяно сокращали численность друг друга.
Мраморные статуи, в которые божественная сила вдохнула жизнь, давно сблизились с «Буратинаторами», и теперь между ними кипела некая смесь перестрелки в упор и рукопашной, грозившая затянуться. Срывавшиеся с раскрытых ладоней потоки жгучего света обугливали дерево, но не поджигали его. Залпы оружия, называемого сумеречными огнестрельным, выбивали крошку и щебень из своих целей, но храмовые стражи не могли умереть от ран или почувствовать боль. Каменные руки цеплялись за дерево и ломали его, пусть и не сразу, гигантские лезвия, прицепленные к не менее гигантским ружьям, работающим подчас, как вульгарные дубины, справлялись с твердой породой лучше, чем любая кирка. Огнеметы, установленные в фальшивых головах, окатывали врагов потоками пламени, не причинявшего тем видимого урона, а заклинания прекративших бомбардировать Михаэля магов, которыми те бросались преимущественно из рядов обходящей свалку исполинов пехоты, старались их поломать, заставив поджечь деревянный корпус. Расслабляться личным солдатам владыки царства Эрсийского не давала парочка сестер-драконов, кружившая над ними и окатывающая людей пламенем. Животы и бока гигантских рептилий были утыканы стрелами, но для чешуйчатых дам, защищающих свой дом, те были не опаснее заноз. А катапульт идущее спешным маршем через раскаленную пустыню войско с собой не захватило. На потуги же магов сбить их снарядами из спрессованного песка обладающие великолепной природной защитой от магических энергий разумные ящеры плевали потоками огня, воспламеняющими все и вся.
«Силы примерно равны, — сделал вывод Келеэль, разглядывая побоище искусственных титанов. — У творений Михаэля лучшая атака с расстояния, а вот священные мраморные статуи будут покрепче, чем дерево, пусть даже насыщенное духами и укрепленное кое-где металлом».
Путь, который прошли храмовые стражи, прежде чем схлестнулись со своими противниками, устилали воронки. В некоторых еще горело пламя. На земле лежало штучек пять неразорвавшихся ракет, до последнего момента прячущихся в наплечниках «Буратинаторов», несколько отломанных конечностей из белого камня и даже одна большая куча, некогда бывшая полноценным големом. Ему, очевидно, прямым попаданием уничтожили так называемое сердце — центральный энергетический узел конструкции. Какие повреждения от обстрела понесли остальные храмовые стражи, сказать было сложно, ведь они, даже потеряв руку или ногу, все равно шли, ну или ползли в бой. На подходе к основной ударной силе сумеречных эльфов их встретил ружейный залп, также причинивший некоторый урон. Возможно, даже самые дальние от сражающихся груды обломков были уничтожены им, но потом творения верховной жрицы все-таки показали сокрушающую мощь, навалившись живыми скалами на врагов.
— Там они понесли самые сильные потери, — сказал Келеэль, разглядывая пять буквально растерзанных на куски деревянных корпусов, лежащих практически в линию. Возможно, кто-то из находящихся внутри эльфов чудом выжил, а возможно, и нет. Компанию им составлял всего один каменный исполин, рассыпавшийся на куски. — А потом дрогнули и начали отходить к Сумраку, одновременно заманивая врагов на минное поле. Сгрудились в кучу, те, кто с края, пытались отмахиваться, а стоящие в центре стреляли. Это принесло некоторые результаты.
На изрытом гигантскими ногами песке, явно показывая путь, по которому прошли сражающиеся, лежали «Буратинаторы» и статуи. И теперь уже вторых было куда больше, чем первых: видимо, прицельные выстрелы в упор оказали на храмовых стражей «лучшее» воздействие, чем пальба издалека. В конце же пути, уже в досягаемости ружей выдвинувшегося вперед ополчения, два десятка деревянных конструктов, большая часть которых выглядела весьма побитой, из последних сил сдерживала примерно три дюжины уродливых, подкопченных и иззубренных залпами картечи големов, в которых опознать прекрасные статуи светлого мрамора было проблематично. Им в этом очень помогали летающие платформы. Две. Обломки третьей догорали за спинами сражающихся гигантов, и от них медленно ползла к городу оставляющая за собой кровавый след эльфийка с перебитым позвоночником. Во всяком случае, ноги ее не слушались, а потому перворожденная изрядно рисковала попасть под ступню одного из борющихся рукотворных великанов. Впрочем, к ней уже спешил оседланный песчаный скорпион, на котором тряслась лично целительница Настя, а значит, велики были шансы, что девушку не затопчут мимоходом, а спасут и даже вылечат.
«Все-таки не женское это дело — война, — неодобрительно вздохнул Келеэль, рассматривая иллюзию. — Хорошо хоть, это не кто-то из настоящих дроу, а так, бывшая. И по-моему, та самая, что пыталась мне по голове заехать кистенем».
С другой стороны от обменивающихся заклинаниями шамана и верховной жрицы отчаянно грызлись между собой две массы, разделить которые было занятием, скажем прямо, проблематичным. Большое число трупов и характерные ямы показали, что сначала конная лава попала все-таки на участок, который занимали закопанные в землю взрывающиеся артефакты. Тех, кто все же прорвался через мины, встретили песчаные скорпионы. Мощным таранным ударом, равно как и длинным оружием, они, как и рыцари, не обладали, а потому многие из них нашли свою смерть, будучи проколоты копьями, но вот в начавшейся затем свалке две клешни и ядовитое жало оказались куда эффективнее, чем клинки, топоры и булавы. Многоногие убийцы без особых проблем переползали через препятствия в виде трупов или бьющихся в агонии тел, прикрытые хитиновой броней везде, кроме живота и морды, не испытывая и капли страха, а вот люди вместе со своими лошадьми похвастаться тем же не могли. Хотя бывали и исключения.
«Красиво работает, мерзавец!» — оценил Келеэль технику владения двумя мечами уже виденного им паладина. Рыцарь, принесший присягу небесам, вертелся как волчок в своих латах, соскочив с убитого то ли взрывом, то ли магией коня, и разделывал гигантских скорпионов, как котят. Причем вместе с наездниками. Человека пытались окружить шестеро сумеречных воителей, среди которых архимаг признал и Викаэль, но добились они лишь того, что их стало четверо, причем сильно израненных. Еще двое отправились в царство мертвых, попрощавшись с головами. Об белоснежные доспехи, способные поспорить цветом с выпавшим мгновение назад снегом, ломались жала и клешни, а пули и заклинания отскакивали, будто бы целя в тех, кто их выпустил. Во всяком случае, спутница жизни Шиноби, практически выбывшая из сражения, рычала то ли от боли, то ли от злости, бинтуя простреленное плечо.
Всадники рубили с седел длинные многосуставчатые ноги и гарцевали, спасаясь от мощных клешней, но их первая ошибка, как правило, оказывалась и последней. Хаоса побоищу придавала пехота царства Эрсийского, подошедшая вплотную к своей кавалерии и пустившая в небо тучи стрел. На взгляд архимага, куда больше вреда они причиняли самим людям, чья броня, особенно со спины, все же не отличалась особой монументальностью.
— А где же бомбы, одной из которых едва не снесли тюрьму Древнего леса? — в волнении кусая губы, пробормотал архимаг, наблюдая за тем, как укутывающее шамана черное облако медленно, но верно уменьшается под градом магических ударов. Духи отправлялись в свой мир или даже вовсе уничтожались безжалостными световыми копьями или огнем, несущим в себе частичку божественной силы, а замену им посреди схватки найти было невозможно. — Где они? Без них или чего-то подобного Михаэль обязательно проиграет.
Будто услышав его, одна из сущностей, служащая хранителем меллорна, предала своего господина, отправившись на родной план. Примерно пятая часть защиты правителя сумеречных эльфов была снесена первым же ударом. Волшебство изливалось из служанки богини полноводной рекой, сносящей все преграды. Алия Мессе усилила натиск. Видимо, она решила, что ее противник выдыхается, и стремилась скорей его добить, чтобы помочь собственным войскам. Но у шамана еще оставались козыри. Взлетевший с верхушки пирамиды дракон как стрела рванулся вперед и, не долетев до световой колонны на порядочное расстояние, метнул свою ношу. Луч света ослепил ящера и, возможно, даже выжег ему глаза, потому что монстр, ревя от боли, кувыркнулся вниз, на песок, где и затих, слабо дергая головой и бестолково плюясь кислотой во всех направлениях. Но его снаряд достиг цели. Зеркало, служащее порталом на элементальный план воды, упало вблизи от верховной жрицы, попало под удар какой-то нежно-зеленой божественной гадости, похожей на облако летучего яда, но не разбилось. Сложные артефакты редко когда уничтожались столь грубыми методами. Вот испортить их работу можно было легко. А окончательно поломать — нет. И в следующий миг взорвалось несколько бомб, прикрученных к его раме. В обиталище сущностей, чьим домом и сутью являлась вода, попал огонь. И они взбесились, как орки, увидевшие в своем храме гнома, поглощающего священный напиток, предназначенный в жертву богам и духам.
Лавина элементалей, выглядевшая со стороны как небольшое цунами, атаковала всех, кто попался ей на пути. То есть жрицу и не успевшего уползти далеко слепого дракона. Шарик попытался взлететь, узнав о приближающейся опасности, видимо, при помощи слуха, который был у него развит в силу принадлежности к пещерной разновидности разумных ящеров. Но сделал это недостаточно быстро, был сметен волной и, загребая песок, попытался бежать по дну внезапно образовавшегося моря. У него оставался шанс. Некоторые гигантские рептилии, живущие рядом с морем, охотились под водой на крупных рыб или молодых китов, да и другие их сородичи любили при случае обжить заполненную воздухом подводную пещеру, куда не могли так просто заявиться охотники за их сокровищами. Но потерявший большую часть разума дракон избрал неверное направление, рванув к жрице, при помощи своей госпожи изгоняющей духов на родной план бытия, попал в воронку, открывшуюся между реальностями, и был туда затянут. О дальнейшей судьбе еще живого Шарика можно было не задумываться. В ближайшие мгновения он неминуемо утонет.
Дуэль между Михаэлем и Алией Мессе продолжалась. Шаман, восстановивший большую часть защиты, все так же оборонялся, но теперь окружавшая его фальшивая тьма размывалась атаками жрицы куда быстрее.
Келеэль в поисках бомб обследовал при помощи своих шпионов сначала крыши зданий и небо над городом, потом шатер, наплевав даже на риск обнаружения. В разгар битвы подобное никого не удивит, скорее наоборот. И максимум, чем ответят наблюдателям, так это каким-нибудь уничтожающим заклятием, а не попыткой поимки и тщательного их обследования. Пробившие зачарованную ткань взгляды обнаружили сгусток силы, который мог быть лишь сдерживаемым в небольшом объеме ураганом, и несколько священнослужителей и магов высших рангов. Вероятно, они намеревались отражать атаку удушающего газа, когда она наконец последует. Никто в царстве Эрсийском не знал, что у Михаэля попросту больше нет достаточных его запасов. Месторождение соли, из которой архимаг по его подсказке выделил зеленое облако ядовитого летучего вещества, называемого шаманом хлором, осталось на месте, но к нему никто попросту не наведывался. Сумеречные, не исключая повелителя, алхимией владели плохо, а Келеэль без особой необходимости подачки не сделал. Да и не просил его о помощи никто, видно не желая потом отдавать долги сильнейшему, а значит, и наиболее высокооплачиваемому магу мира. Зачарованную почти птицу, которая жила в окрестностях города с самого его основания, мгновенно испепелило солнечным лучом, ударившим снизу вверх.
— Никаких следов, — задумчиво пробормотал древний волшебник. — Он что, выжидает, чтобы попробовать подловить противника контратакой, когда она будет наиболее уверена в своей победе, а значит, и уязвима? Рискованно и не слишком благородно по отношению к подданным, которые без помощи его магии погибнут в куда большем количестве. Люди-то ладно, но ведь на весь Сумеречный лес эльфов все еще лишь жалкая сотня приходится!
И тут практически рядом со световой колонной, на которой стояла жрица, открылся портал в Бездну. Из него кто-то, архимаг догадывался кто, выбросил сначала костяного дракона, а потом суккубу в жалких обрывках и без того невеликой одежды. Алия Мессе оперативно встретила гостей световым копьем, которое досталось самому крупному из врагов, как она думала, попытавшихся напасть на нее внезапно. Сотворенный Келеэлем монстр, получив по рогатой голове смесью из противных его природе энергий, обиделся, потерял один из шипов, украшающих его череп, и плюнул в ответ ледяной сосулькой, растекшейся смрадной ядовитой жижей в опасной близости от служанки божества. Демонесса же, оценив главные, с ее точки зрения, достопримечательности местности в виде сражающихся друг с другом армий, кого-то архидемоноподобного и злой верховной жрицы, чей статус выдавали переполнявшие женщину силы, рванула к закрывающемуся порталу с воплями: «Я буду хорошей! Честно!» — сверкая на бегу ягодицами, с которых спадали жалкие обрывки черных кружев. Схлопывающееся заклинание придержали. И даже от не самого слабого огненного шара, пущенного вдогонку крылатому обольстительному порождению зла, добывающему себе средства к существованию и увеличению личного могущества при помощи энерговампиризма любовников, прикрыли.
«Ну слава всем темным богам, — хмыкнул Келеэль. — Если князь пошел по бабам, значит, пик траура по погибшей жене преодолен. А плодов от такого союза все равно не получится, слишком уж его фамильная сила с энергетикой существа Бездны несовместима. А моим птенчикам, хе-хе, думаю, пора атаковать».
Отделившиеся от ног птицеподобных демонов лезвия унеслись вниз к намеченной пятитысячелетним некромантом цели. Но к сожалению, ее не достигли, будучи испепеленными над самой головой служанки Нарады Животворящей. Правда, из-за них она пропустила удар громадной шаровой молнии, едва не сбросивший ее с колонны. Акценты битвы немного сместились. Теперь Алия Мессе была по горло занята тем, что пыталась упокоить долбящегося об ее защиту клыками, когтями и магией костяного дракона, вероятно сильнейшего среди себе подобных, а Михаэль, как мог, ему помогал, понемногу восстанавливая свою защиту и стегая служанку божества всеми доступными ему в таком состоянии боевыми плетениями. Им даже удалось еще пару раз добраться до ее доспехов, которые, разумеется, оказались артефактными и спасли за счет вложенной в мифрил магии свою хозяйку если не от смерти, то от серьезных ран точно. Но к сожалению, долго так продолжаться не могло.
Небеса разверзлись, и явился грозный женский лик, от одного вида которого в душе простых смертных начала бурлить сложная смесь уважительного страха и благоговения. Нарада Животворящая ответила на призыв своей подчиненной. Ее гнев был обращен на нежить, уже практически дотянувшуюся до высшей жрицы пастью, объятой темным огнем. Создание Келеэля рухнуло, ярко пылая всеми своими костями и в очередной раз доказывая тот факт, что маг, каким бы могущественным и опытным он ни был, не может сравниться со слугой небожителей. Если, конечно, заранее не подготовит для заведомо превосходящего противника ловушку или не нанесет удар внезапно. Небо очистилось, ниспадающий на Алию Мессе поток энергии заметно ослабел. Целиком и полностью преданная покровительнице, она все же имела предел пропускаемых через себя сил и долго удерживать богиню в материальном мире не могла. Теперь некоторое время ей придется довольствоваться куда меньшей помощью свыше, чтобы исключить риск надорваться и оказаться беззащитной перед лицом разъяренного врага. Напоследок скелет ящера взорвался, обдав все вокруг градом осколков, острых как бритва, но вряд ли высшая жрица это даже заметила. У нее были другие дела, поважнее.
— Я закончил, — разнесся над пустыней усиленный магией голос Михаэля. Сквозь темное облако, все еще скрывающее очертания громадной фигуры, свитой из ветра, проглядывал полыхающий багровым огнем кинжал. Служанка божества напряглась, почуяв недоброе, изливающийся на нее с небес свет еще больше сгустился и как будто заполнил все пространство. — Это мой лучший трюк!
— Энергия пламени и тьмы, слитая воедино? — недоуменно пробормотал архимаг. — Что же тут такого особенного? Самая обычная связка. Весьма часто используемая, кстати. Она ее отобьет и не поморщится.
Шаман, вернее, сонм духов, ведомый его разумом, медленно и величественно поднял оружие на уровень груди и резко вонзил его в себя. Кристалл волшебника полыхнул светом, от которого стало больно глазам.
«Проклятье!» — выругался Келеэль, решив, что его обнаружили. Но практически мгновенно понял, что это не так. Просто на поле боя произошла вспышка. Яркая. Чудовищная. Казалось, на землю упало солнце.
На месте световой колонны осталась глубокая воронка, в которой могла бы поместиться пирамида, выполняющая в Сумраке функции дворца. Ударная волна распространилась во все стороны, опрокинув неповрежденные «Буратинаторы», статуи храмовых стражей, коней, скорпионов, людей и эльфов. Верховная жрица сидела на обретшем плотность солнечном луче, как на скамейке, и ошалело мотала головой. Вокруг нее медленно угасала скорлупа божественной защиты, выдержавшая удар, но все-таки не полностью оградившая женщину от его последствий.
— Это раз! — прогремел над полем боя голос Михаэля, и клинок снова пошел к груди.
Алия Мессе вскочила. В руке у нее заполыхало новое копье, но кидать его она не стала, понимая, что не успеет остановить шамана. Да и не сможет. Ну разве что упросит покровительницу явиться прямо сюда во плоти.
Новый взрыв превратил лагерь войска царства Эрсийского в кратер извергающегося вулкана. Гигантский шатер уцелел. Видно, чары, наложенные на него и изнутри, и снаружи, сдержали колоссальную мощь, но вот и обоз, и простые воины превратились даже не в пепел, а в нечто еще более мелкое и прожаренное. Уцелевшие, но порядочно потрепанные жрецы и колдуны выпустили ураган, который держали в резерве, и теперь над их головами раскручивалась воронка исполинского смерча, от которой в разные стороны разбегались недовольно полыхающие молниями тучи.
— Это два! — Шаман вынул из груди багрово полыхающее даже сквозь тучу лезвие. — А вон бежит три!
Бамбуковые конструкты — от големов их отделяла пропасть, в которую мог бы ухнуть горный хребет, и еще место бы осталось, — выметнулись из-за баррикад на границе Сумрака и выстроились в линию. Их пустотелые конечности задрались к небу, распахнулись, и оттуда в небо полетели истекающие зеленым дымом снаряды, которые падали на землю рядом с пехотой и кавалерией, потрепанной, но сохранившей более половины своего состава. Люди, увидев медленно наползающее на них тяжелое зеленое облако, заволновались. Причем не только те, которые входили в состав войска царства Эрсийского, но и ополчение, служащее сумеречным эльфам.
— И я могу сказать четыре! — прогромыхал голос Михаэля. — Но тебе решать, жрица, пришедшая в мой дом с огнем и мечом, произойдет это или нет. У меня еще достаточно сил. Меньше, чем у тебя, но есть. Вот только когда они иссякнут, здесь уже не будет живой человеческой армии, подчиненной вашему правителю. А долго ли продержится без нее твоя страна или после междоусобной грызни за власть и завоевательных походов соседей канет в безвестность? Решать тебе, жрица. Ну и твоей богине, конечно, чьи храмы разрушатся, а паства рискует умереть. Я последний раз предлагаю тебе мир.
Войска, которые понемногу отходили от последствий ужасающего по силе взрыва, приостановили смертоубийство, дожидаясь ответа Алии Мессе. Лишь кое-где продолжала кипеть схватка. Там бойцы впали в ярость так, что рисковали не заметить и гибели целого мира, занятые друг другом. Присмотревшись, Келеэль опознал Кайлану, ее супруга и свиту из подчиненной ему нежити. Они пытались добить командующего кавалерией паладина. Тот уже потерял левую руку вместе с прикрывающим ее доспехом, но кровь из раны не текла; оторванная конечность летала, как молния, полосуя на ремни умертвий и отбивая кнут дроу. А «Буратинаторы» добивали храмовых стражей. Сразу три конструкта, вроде бы уничтоженные напрочь, поднялись с песка и атаковали мраморные статуи с тыла. Разбитое в щепу дерево снова срослось под воздействием магии. Темной магии. Некромантии. Кабина одного из «Буратинаторов» осталась беззащитна из-за обширных пробоин, и пилот, в котором архимаг узнал Азриэля, дергал за управляющие рычаги, будучи практически раздавленным. Глаза в заметно деформированном черепе Рустама светились мертвенно-бледным огнем, из груди торчали здоровенные, не меньше иных мечей, щепки. Много. Жить с такими ранами он бы не смог. А вот существовать вполне. Уход за грань и возвращение оттуда никогда не проходят бесследно, а этот эльф умирал и воскресал за год дважды. Келеэль уже видел пару раз, что он общается с Асазором, но не придавал этому факту значения. Как выяснилось, зря. Недавний покойник, очевидно, открыл в себе неслабый дар некроманта и теперь использовал его, чтобы заставлять свое тело и тело своей машины, да и, возможно, соседних, двигаться, несмотря на полученные фатальные повреждения.
— Ничего, коллега, — пробормотал архимаг, рассматривая эту картину. — Верю, ты выдержишь и сможешь в этот раз не уйти за грань, а дождаться, когда твое тело починят. Такие твари, как мы, цепляются за жизнь, даже будучи убитыми. И потому нас не любят те, кто решает свои проблемы кардинально. Мертвый маг смерти и безобидный маг смерти — это отнюдь не синонимы. А второе место по частоте мести из могилы занимают, дай-ка подумать… Ха! Пожалуй, шаманы! Они, правда, сами воскресают редко, как-никак привыкли наполовину в мире духов быть и возвращаться причины не всегда находят, но зато гадят своим обидчикам из-за грани обязательно.
— Между нами не может быть мира, темный! — Голос верховной жрицы оказался молодым и звонким, словно ей было не восемь сотен лет, а максимум шестнадцать. — Но перемирие возможно. Сроком на пять лет.
— На пятьдесят, — поднял планку в десять раз Михаэль. — Иначе дети моих погибших вассалов даже не успеют вырасти, чтобы взять в руки оружие и защищать свой дом. Мне невыгодно соглашаться на заведомо проигрышные условия.
«В Сумраке уже новорожденные эльфы есть? — всполошился архимаг. — Как же так? Почему я об этом не знаю?!»
— Десять, — пошла на уступки Алия Мессе.
— Пятьдесят, — стоял на своем шаман. — И клятву будешь давать не от своего имени, а от имени богини, чтобы другие верующие не решили прийти еще одной армией в гости на следующей неделе.
— А ты нахал, — покачала головой жрица и послала в Михаэля световое копье. Оно, впрочем, разбилось о защиту из духов, как и все предыдущие. — Ты истощен и изранен, я вижу и чувствую это. Продолжим бой, и он станет для тебя последним.
— Пусть так. — Багровый нож, различимый даже сквозь окутывающую правителя темную тучу, начал приближаться к его груди. — Но это моя жизнь. И только я решаю, где и как ее прервать. Здесь и сейчас весьма подходящее место. Твое решение? Если его не будет в течение десяти ударов сердца, приготовься к смертельной битве!
«Что да, то да, — согласился с учеником архимаг. — Жаль, конечно, такой потенциал терять, но место в легендах нашего народа он себе попыткой создания собственного леса навеки обеспечил. Даже без героической смерти при попытке защитить его от варваров. Значит, и подражатели могут появиться, а это было бы весьма полезно. К тому же, уверен, парень не доведет дело до печального финала, а сбежит. Пусть со стороны все выглядит так, что он принес себя в жертву, но мне известна правда. Михаэль если и пострадал в битве, то несильно. И уж удрать через портал сможет. А там его князь прикроет. Гм. Если он уже от суккубы оторвался. А это вряд ли. Знаю я их. Хорошо знаю. Ну ладно, тогда гвардия и придворные маги. Зря им, что ли, деньги платят?»
— Твоя взяла. — Судя по звуку, усиленному чарами, служанка божества сплюнула прямо внутрь собственного глухого шлема. — Отведи от людей свой ядовитый туман и останови разрушение стражей храма. Между нами мир. На пятьдесят лет. Даю тебе в том слово Нарады Животворящей, сказанное устами ее верховной жрицы Алии Мессе!
