Глава 1. Безопасность Империи
Через две недели лайнер исправно сел в Чиндаге, главном космопорте Белларона, одной из развитых и не так уж давно присоединенных серетанских колоний.
Чиндаг был, конечно, и поменьше и победнее нашего Савойса, не говоря уже о великолепной Деместре, столице Империи. Да что там, в Деместре один общественный туалет если не больше, то роскошнее этого так называемого космопорта.
Задерживаться здесь мне не хотелось. Хотя я и подозревала, что через полгода работы на спутнике этот космопорт станет казаться мне вершиной цивилизации.
Я раскрыла свою планшетку. Включилась в местную сеть и через 5 минут выяснила, что никаких рейсов на Белгази не бывает.
У Белларона 12 лун — случай достаточно уникальный. Хотя Белларон и стандартного типа, климат и условия на нем из-за этих лун — змей знает, какие. Белгази — четвертый спутник, один из мелких. Судя по всему, кроме этой хреновоенной базы, там ни змея нет.
А на базу, конечно, регулярных рейсов нет. Я попыталась выяснить, не делают ли там остановку какие-нибудь грузовики — забрасывают же на эту змееву каменюку продовольствие как-то! И выяснила, что да, ходит системный трейлер раз в две недели. Вот как раз вчера ушел.
Здесь все дешево, денег на две недели у меня хватит. Но что-то нет настроения торчать так долго в этой дыре. Ладно, посмотрим.
Я быстренько сориентировалась в обстановке и для начала решила покушать. На лайнере нас кормили последний раз перед входом в систему, четыре часа в системе, три на таможне… Короче, жрать хотелось основательно.
На втором этаже обнаружилась вполне симпатичная ксиоровая прозрачная забегаловка под романтичным названием «Волна». Не рискуя доверять местным блюдам, я взяла обычный бифштекс, картофельный салат и зелень, бокал чая по-савойски и не смогла отказаться от пирожного. Ужин оказался на удивление приятным. Я уселась к углу спиной, так что все кафе и входная дверь отлично просматривались. По правилам, нужно еще предусмотреть путь отхода, но какого змея мне сейчас сдались эти правила?
Меня пока никто разоблачать и ловить не собирается.
Я ела и глазела на беллари. На этой планете, в отличие от многонационального Серетана, смогла развиться лишь одна раса. Внешность у них очень характерная, что облегчит мне агентурное задание. Пока что все беллари казались мне на одно лицо. Лицо своеобразно красивое: очень большие, миндалевидные, широко расставленные глаза, внешними уголками кверху. Радужки желтовато-зеленые или зелено-серые. Смугловато-золотистая кожа, прямые длинные носы, прямые жесткие волосы от рыжеватых до почти черных, но в основном — темно-русые.
Одевались они обычно, по крайней мере здесь, в космопорте. И в «Волне», и вокруг на скамейках было немало детей, мамаш с грудничками, наглых подростков. Я сразу вспомнила из курса политологии, что основная проблема Белларона — высокая рождаемость, перенаселение, с чем Империя борется отработанным путем пропаганды.
Белларийские детишки показались мне симпатичными — их огромные глаза напоминали раскинутые блестящие перламутровые крылья редких бабочек. По соседству со мной расположилась семья с четырьмя детьмя, двое младших, мальчик и девочка, носились друг за другом вокруг стола, причем малыш то и дело налетал на стулья, а девочка сердилась. Время от времени мать начинала на них кричать, злобно, но негромко, дети затихали, но тут же начинали игру заново. Я понимала в их речи почти все.
Конечно, колониальные языки в нашу программу не входили. Но в лайнере я не теряла времени даром. У Даргела — капитана би, с которым мы еще поработали до отъезда — мне удалось получить мнемообруч и пленки с языком беллари, так что теперь я говорила на нем довольно сносно. К тому же и попрактиковаться в лайнере удалось, в основном третий класс занимали шумные небогатые большие семьи беллари. Вот такие, как эта. Молодой симпатичный отец негромко разговаривал с женой-толстушкой.
Малыш, спасаясь от сестры, вдруг побежал в мою сторону, зацепился за ножку стула и, конечно, брякнулся, скользнув ручонками по моим ногам. Я мгновенно подхватила готовящегося зареветь бутуза на руки.
— Лио! — закричала мамаша сердито и, смерив меня взглядом, начала усиленно извиняться на линкосе с жутким акцентом, — простите, шэни, это не есть хорошо получиться…
Она забрала у меня ребенка. Я улыбнулась ободряюще.
— Ничего, — сказала я на беллари, — такой замечательный мальчик.
Надеюсь, что акцент был не слишком сильным. Впрочем, неважно, я совершенно не похожа на беллари, этот расовый тип невозможно подделать. Однако мои слова на родном языке произвели на семейство прямо-таки волшебное действие. Мадам расцвела.
— Вы простите, он такой шустрый, мне никак за ним не уследить, — зачастила она, — надеюсь, мы вам не слишком мешаем?
— Конечно, нет, — сказала я, — ведь я же не сплю, верно?
Беллари рассмеялись, на мой взгляд, преувеличенно. Мадам продолжила беседу.
— Так долго ждать этого лихтера… А вы тоже ждете корабль?
— Я… собственно, да, — не посвящать же простодушное семейство в детали моих приключений.
— А вот мой муж летит на работу, завербовался, представляете? — поделилась беллари. Муж скромно покраснел и потупил глаза.
— А куда, если не секрет? — спросила я из вежливости.
— На Белгази, — сообщил муж. Я едва не подскочила.
Через минуту все проблемы были решены. Молодой отец семейства, Танг Втан, завербовался на военную базу кибертехником, на два года с отпусками. Рейсы туда нерегулярные, но вот сегодня очередной курьер отвезет Танга на работу. Прихватить и меня? Никаких проблем!
Из кафе мы прямо отправились к служебному отделению. Разыскали капитана лихтера, и пока я объяснялась с ним и демонстрировала документы, Танг Втан прощался со своей многочисленной семьей.
Через два часа лихтер стартовал.
Я осмотрелась в помещении — мне выделили крохотную комнатку чуть больше камеры дисотсека, на третьем, нижнем ярусе, рядом с ангарами.
В принципе, неплохо, для базы на безатмосферной планете теснота — это норма. У меня отдельная комната лишь потому, что все остальные звездолетные техники — мужчины. Они живут в комнатах по двое-трое. Я обернулась к сопровождающему — беллари Крни, которому старший техник поручил ввести меня в курс дела.
— Спасибо, Крни. Замечательная комната.
— Вы можете оставить вещи здесь. У нас люди честные, но… — он протянул мне электронную защелку. Я набрала шифр и прикрепила защелку к двери. Оставив в комнате мой чемодан, мы вышли.
Почему это Крни меня на «вы» называет? Неужели я своим видом внушаю страх и почтение? Или это нормальное обращение к жителю метрополии? Национальные комплексы?
— Ангары я вам показал, — продолжил беллари, когда мы выбрались в основной коридор, — хозчасть, пищеблок и прочее вы найдете. Радзан будет свободен после трех, мы вас записали на прием. Корабль подробнее осмотрим позже, во время работы. Теперь я советую вам познакомиться с латом Сварном, нашим пилотом. Вылет у него через шестнадцать часов, готовить машину мы начинаем за четыре часа. К этому времени прошу вас подойти в ангар.
Я бросила взгляд на спайс. Слишком правильная, старательная речь Крни начинала раздражать.
— Лат Сварн проживает на первом ярусе, комната 126. Впрочем, подождите…
Крни набрал номер на своем наручном спайсе. Вскоре раздался недовольный голос — в нем слышалось что-то родное, серетанское, я даже обрадовалась.
— Что еще, Крни?
— Простите, Лат. Здесь новый техник. Когда можно подойти к вам, чтобы познакомиться и получить указания?
— О, Адоне-творец! — пробурчал голос из спайса, — ну сейчас пусть идет. Через четверть часа меня здесь не будет, понял, белг?
Белг — прозвище, оскорбительное для беллари. Я покосилась на Крни, но он и ухом не повел.
— Благодарю, лат, — он отключил спайс.
— Вы серетанка, Синагет…
— Можно просто Синь.
— Вы серетанка, и без труда найдете общий язык с латом. Думаю, я буду лишним.
Видно, парню не очень-то хочется встречаться с Ларкиссом Сварном, пилотом нашей подшефной машины.
— Да, конечно, Крни, я разберусь. Спасибо. Комната 126, да?
На первом ярусе и воздух был почище и вообще — попросторнее. Оно и понятно. Все-таки офицер. Не легионер, правда, обычный армеец. Здесь всего несколько пилотов-легионеров, понятно — база захудалая. И руководитель, Дербис, легионер.
Стены широкого коридора первого, верхнего яруса Базы, увивал темно-зеленый виноград, нежным кружевом пушилась традесканция. Да, здесь жить можно, это не наше подземелье… Я прошла мимо ксиоровой стены, заглянула внутрь. Что-то вроде кафе, столики, салфетки, очень мило. Внезапно я стала свидетелем пикантной сцены — раскрылась внутренняя дверь кафе, и в проеме мелькнуло что-то розовое, кружевное, ослепительная белая кожа, раздался женский смех. Я застыла на месте и успела увидеть роскошную с неестественно белыми волосами девицу, совершенно голую, которую чья-то смуглая рука тащила в глубь помещения. Дверь снова захлопнулась, я опомнилась и пошла дальше.
Комната 126 располагалась неподалеку от кафе. Я постучалась и получила приглашение войти в следующем тоне:
— Давай, вали!
Дверь отползла. Я шагнула внутрь, и пилот лат Ларкисс Сварн предстал моему взору.
Я поморщилась. Внешний вид пилота и порядок в помещении тянули на четыре или пять нарядов или даже пару суток ареста. Ларк валялся на смятой койке, грязная рубаха наполовину торчала из штанов, морда небрита дня два, окурки торчат батареей из вертикальной щели в стене, чуть не до потолка, на полу какие-то подтеки. Тем временем густые белесые брови Ларка медленно ползли вверх. Он вскочил и даже сделал попытку заправить рубаху в штаны.
— Э…а…
— Звездолетный техник Синагет Ледариэн, — представилась я, — прибыла по вашему приказанию.
— А… гм… — пилот, видимо, не знал, как реагировать, наконец, он нашелся, — садись.
Он смахнул со стула пепел и какие-то крошки. Я выполнила указание начальства.
— Так ты, значит, мой новый техник, — Ларк привел себя в относительный порядо и сел напротив меня, закинув правую ногу на левое бедро, — да без чинов, не дергайся. Как бишь тебя зовут?
Я повторила свое имя.
— А покороче?
— Синь.
— Отлично, Синь, — Ларк достал сигарету, протянул мне пачку. Я отрицательно покачала головой.
— Надо же, — Ларк раскурил сигаретку, — уже баб техниками ставят. Ну ладно, я думаю, мы сработаемся? — он похабно подмигнул. Я выпрямилась и пристально на него посмотрела.
— Я хотела узнать, когда приступать к работе. Машину мы уже посмотрели.
Ларк вздохнул.
— Расслабься, малышка, — сказал он, — вылет у меня завтра в двенадцать, с утра приступите к работе. Да этот змеев белг тебе все покажет, не дергайся. Время еще есть. Ну как тебе наша база?
— Бывает хуже, — ответила я дипломатично.
— Ты с Серетана, что ли?
— Ага, из Савойса.
— А я с Белларона, — сообщил Ларк, — знаешь, как эти белги осточертели, аж сил нет… Слушай, а ты как насчет грапса? У меня вишневка есть.
Он полез в шкафчик и зашуровал там. Но мне что-то не хотелось с ним пить. Хотя и неплохо, наверное, было бы… Я заколебалась. Тут мне в голову пришло «Правило агентурной работы номер 1», преподанное нам незабвенным офицером-би Гведиком:
«Агент от выпивки не отказывается».
Ларк разлил грапс по стаканам. Грохнул на стол шмат колбасы и отрезал от него пару кусков.
— Только не свисти, — предупредил он озабоченно, — а то залетим.
Ну да, пилот же. Сухой закон.
— Господин лат, а…
— Да без чинов, Синь! Попросту — Ларк.
— Как-то непривычно, — засомневалась я.
— А брось, тут все так. Только из училища, что ли?
— Да, что-то в этом роде.
— Ну там, на работе, ясный пень, будешь по форме обращаться. Ну, — Ларк поднял стакан, — за дружбу и любовь!
Тост, по-моему, двусмысленный, но я решила его поддержать. Грапс оказался сладковатым и противным. Ларк снова припрятал бутылку. Он явно повеселел.
— Ларк, ну а если тревога?
— А, какая тревога, о чем ты, золотая рыбка? Четыре года здесь служу, и сроду ничего такого не было. У нас одни плановые вылеты. Кому, блин, нужно на нас нападать? А ты, Синь, из какого Савойса? Это где легионерская школа, что ли?
— Ага, — кивнула я, — притом из самой школы.
— Ух ты, легионерша, что ли? — вытаращился на меня Ларк.
— Ага.
Ларк накрыл своей лапищей мою ладонь и засмеялся.
— Не думал, что баб берут в Легион.
— Не баб, а девушек, — я осторожно высвободила руку, — берут, хоть и немного.
Ларк вдруг замер, словно прислушиваясь к происходящему в животе, и звучно икнул.
— Пардон… Ну, я рад, что с тобой познакомился. Думал, блин, мне опять белга поставят. А ты ничего, — откровенно заявил он, глядя на меня, — щупловата только малость.
Он подошел сзади, вскочил на краешек стола и покровительственно положил руку мне на плечо.
С точки зрения моего агентурного задания Ларк вряд ли представлял ценность. Как мужчина он меня тоже не привлекал. Я выскользнула из-под его руки и встала.
— Разрешите идти, господин лат?
Я выпрямилась и смотрела на Ларка неподвижно-официально. Пилот, видно, застеснялся такого обращения.
— Да че ты, — забормотал он, — торопишься, что ли?
— С вашего разрешения, мне нужно посетить тана Радзана.
— Ну ладно, иди, — растерялся Ларк. Я двинулась к двери, он крикнул мне вслед, — поговорим потом. Заходи в гости вечером!
К Радзану, техническому начальнику Базы, идти было еще рано.
Я спустилась к себе на третий ярус. Здесь располагались ангары, открывающиеся в глубокий кратер, а из кратера корабли уже стартовали в небо. За ангарами — технические помещения и комнаты обслуживающего персонала, одна из которых принадлежала мне.
Наводя в комнате марафет, я размышляла, почему на базе такая смесь — и легионеры, и армейцы, а среди низшего персонала куча штатских. Тот же Втан, например. Хорошо бы, конечно, списки изучить. Да кто мне, простому технику, даст такую сверхсекретную вещь?
В результате приложенных усилий комната приобрела более жилой вид. Я решила, что при первой возможности сопру краску и перекрашу стены из цвета утренней мочи в нормальный белый. Обшарпанное покрытие пола нуждалось в замене, но тут уж ничего не поделаешь. Я вытерла везде пыль (похоже, автоматических уборщиков здесь не знали… хорошо еще, нас на 1-2й ступени учили все делать самостоятельно). Разложила свои вещи в шкафу. На подушку и на монитор бросила вязаные коврики, подаренные Кари. На стенку повесила снимки — мы с девчонками в парадках, сидим на крыле носителя «Рубина», обнявшись и свесив ноги. Вид на Савойс со стороны бухты. Мой любимый «Единорог» в полете, в лазоревом небе, серебряные крылья в четвертой позиции, ракеты и сопла посверкивают на солнце.
Радзан понравился мне больше, чем Ларк. Тоже обычный армеец, в Легионе и не готовят технический персонал. Но аккуратный, скромный и в то же время уютный, кругленький весь какой-то. К тому же и обстановка его кабинета настраивала на деловой лад.
Радзан покопался в своей планшетке, перевел на меня взгляд.
— Вы, значит, из школы Легиона? Рад, очень рад.
Удивительно, что никто не спрашивает, почему я не закончила школу, почему мне дали эту вакансию. Впрочем, не спрашивают — и хорошо.
Начтех посмотрел мне в лицо и заговорил.
— Ледариэн, я должен вас предупредить. Постарайтесь не допускать грубых нарушений дисциплины. Я это говорю потому, извините, что вы женщина. У нас тут была девушка-кибертехник. И произошел несчастный случай, погиб человек. На почве ревности… ну вы понимаете. Я не вмешиваюсь и не ограничиваю вашу личную жизнь, но насколько это от вас зависит, постарайтесь… э… поскромнее. Вы поняли меня?
— Поняла, господин тан, — я кивнула, — я постараюсь вести себя скромно.
Ну и порядочки, судя по всему, у них тут на базе.
— Ну вот и отлично. У вас контракт на 5 лет? — похоже, Радзан воспрянул духом, — если будут какие-то вопросы, обращайтесь ко мне. Машину посмотрели? По технической части проблемы есть?
— Машина хорошая, — ответила я, — мне приходилось на таких летать.
И бросила на него гордый взгляд — пусть знает, что я не всегда была техперсоналом. Да и готовилась не к этому.
— Ну вот и хорошо. Идите, Ледариэн. И… будьте осторожнее, — заключил Радзан.
Вечером я размышляла, лежа на койке и глядя в потолок.
Пора вспомнить о главной цели моего пребывания здесь. Даргел обещал, что если удастся выявить заговор (а он, судя по всему, довольно серьезный), мой контракт будет разорван досрочно, и меня переведут в одно из армейских (или, по моему желанию, гражданских) училищ на последний курс. В Легион не возвращаются — изгнание навсегда. Но кто мешает мне выбрать подходящую специальность?
Может, и гражданскую, почему бы и нет? Меня тянет в армию, но может, это просто потому, что я ничего иного и не знала… А интересно, хорошо быть обычным ребенком? Я уже не помню времени, когда не вскакивала с постели, едва продрав глаза, и не натягивала одежду, одновременно заправляя койку, за одну минуту… Мне кажется, я делала так с рождения. Но ведь наверное нет. Я же видела фильмы, читала — дети живут совсем иначе. Как нас научили всему этому — тоже не помню. Но вообще-то уже и на первой ступени с нами довольно жестко обращались.
А какую специальность я выберу? Ну, если, конечно, удастся раскрыть заговор. Но даже если нет, буду работать здесь, откладывать деньги, а потом поступлю куда-нибудь. Куда? В медицину не тянет. С людьми работать не могу, люди меня раздражают. Больше всего нравится… наверное, все-таки летать. Ощущение власти над машиной. Небо. Космос. Красота невероятная. Риск, опасность- все это здорово, ну, страшно, конечно, но зато потом есть чем гордиться. Реакция у меня отличная, смелости хоть отбавляй, кости крепкие, да и вообще на здоровье не жалуюсь. Технические способности тоже имеются. Эх, наверное, придется в пилоты идти.
А куда еще? Не в модели же. Что я еще люблю в жизни? Читать. Я читаю все, в любых количествах и в любых условиях. Но куда мне пристегнуть это умение, и эрудицию, и грамотность? Еще я сочиняю иногда… Вроде стихов что-то. Правда, это, по-моему, на стихи-то не похоже.
Ты прав — между нами
Глубокая пропасть,
И в эту-то пропасть по тоненькой строчке
Все падают, падают, падают точки,
Минуты забвенья — как годы отсрочки.
Но кому нужно в наш век это умение? Кем мне стать — журналистом, литератором? Сочинять рекламные слоганы? Или семейные сериалы?
Нет уж, пошли бы они в задницу. Лучше пилотом. Оно и привычнее как-то.
Стоп! Я едва не застонала. Би, называется… секретный агент. Я только что собиралась обдумать ситуацию на базе, а вместо этого уже десять минут размышляю змей знает о чем!
Натара Койла из меня не получится.
Нет, надо собраться.
Итак, ситуация на базе. Здесь есть беллари — в основном, техперсонал. Рядовые или вовсе штатские. Если заговор зреет, то, вероятно, среди них. Заговор наверняка связан с антиколониальными замашками Белларона. И возможно, замешан кто-то из серетанцев, но начинать надо все равно с беллари.
И еще на базе есть один би. Даргел не сказал мне, кто именно. Я должна работать в полной изоляции, без поддержки командования, инкогнито. Ладно, выясним все постепенно.
Стук в дверь прервал мои размышления.
Я быстро села, привела волосы в порядок, метнула взгляд в зеркало и подошла к двери.
На пороге стояла целая делегация. Все серетанцы. Все из секции обслуживания. Я насчитала шестерых. Первый, стоявший ближе всех, держал в одной руке темную бутыль, в другой — чахлые три стебелька с белыми мелкими цветочками. Этот «букет» он протянул мне.
— Вот… это вам! Простите, что скромно, но… это из нашей оранжереи.
Две секунды долг агента во мне боролся с огромным желанием выставить всех к змею и побыть в одиночестве. Наконец долг победил. Со вздохом я приняла цветы и посторонилась.
— Заходите.
— Квинт, — представился первый техник, сарт, судя по нашивкам.
— Очень приятно, Синь, — я протянула ему руку. По очереди прошли остальные, пожимая мне руку и представляясь.
— Ивел, — совсем молодой голубоглазый парнишка.
— Аффин Нейл, — еще один сарт.
— Снарк, — какой-то штатский солидного возраста и маленького роста.
— Кесс.
— Луллий.
— Ну что же, мне очень приятно, — сказала я, когда все расселись в моей тесной комнатушке, — только вот угостить, к сожалению, нечем. Не ожидала.
— А насчет этого не переживай, — Квинт выставил бутыль на стол.
Мигом все появилось. Кто-то, кажется, Кесс, распаковал большой сверток, в котором обнаружились и консервы, и копченая колбаса, и галеты. В качестве стаканов послужили использованные и чисто вымытые колпачки от продувных баллонов. Квинт водрузил на стол целую батарею. Разлили грапс — чистый, сорокаградусный. Я заняла единственный стул в комнате, причем села так, чтобы рядом был лишь накрытый стол — чтобы никто не примостился рядом и не полез меня лапать. Здешние нравы я уже представляла.
В Школе у нас были, конечно, уроки секса. Так что в этом я разбираюсь. Но на это дело я готова исключительно по любви или по служебной необходимости. Например, если выявлю ценного информатора. Но пока ничего подобного со мной не произошло, я собираюсь воздерживаться от случайных контактов.
Техники ели, пили и обсуждали все, что в таких случаях положено обсуждать. У кого-то лопнул тросик в переборке, прокладки сегреновые тут в большом дефиците, опять сволочи-белги себе запасов нахапали, а с нами не делятся, а если пилот такой-то будет и дальше так относиться к балансировке сплетений, то скоро одним кораблем на базе станет меньше. Я по мере сил поддерживала беседу на местные темы, расспрашивала.
— А что, неужели на базе больше нет девушек?
— Почему? Наверху есть. В медотсеке, в кафе, в центре связи тоже, — пояснил Квинт, — да только с нами-то они, сама понимаешь… они лучше с господами пилотами.
— А я слышала, тут была девушка-кибертехник.
— А, Вилс. Белга, но ничего так, симпатичная. Дак ее убрали.
— Как убрали? — испугалась я.
— Ну, уволили, — объяснил Аффин.
— Из-за нее, вроде, какой-то несчастный случай произошел, — подбодрила я его.
— А, это тебе белги насвистели?
— Нет, господин Радзан. А что за случай?
— Да белг один подрался с нашим техником, с Виктором, — мрачно сказал Квинт, — из-за этой дуры. Ну и все. Дрались они наверху, бикр проткнул, и дело с концом. Белга, конечно, на землю увезли, под суд. Девку уволили. А Виктора-то уже не вернешь.
— С этими белгами всегда так, — подал голос Луллий, — кривоглазые, одно слово. Змеи.
Так, на базе имеется минимум два конфликта, подумал мой внутренний агент би. Национальный и, так сказать, вертикальный — между пилотами и персоналом. Из этого следует, что мне необходимо сблизиться с беллари — эти парни наверняка ничего не знают о заговоре. Но сблизиться с беллари — значит вызвать враждебность этих славных парней.
Ничего не поделаешь. Долг превыше всего.
Глаза у техников уже заблестели, голоса стали громче и увереннее. Снарк вытащил из чехла гитару.
— Эх! — и весело ударил по струнам.
— Давай, Снарк, сбацай чего-нибудь! — потребовал Квинт.
— Пусть вот Ивел сначала, для затравки… он у нас соловей.
Снарк передал гитару молодому застенчивому парню. Тот подумал, заиграл нежным перебором, а потом запел высоким тенорком, слегка фальшивя.
Это была не оши-ибка!
Ты не любишь меня.
Зачем мое сердце разбила?
Любовь у меня украла?
Снова распустятся ви-ишни
В нашем весеннем саду.
Я для тебя третий лишний,
Дороги к тебе не найду.
Подобную ахинею он выл минут пять, при этом то и дело взглядывая на меня большими застенчивыми прозрачными глазами. Кадык на его тонкой шее смешно дергался вверх и вниз при пении. Когда Ивел закончил песню, я лениво приложила одну ладонь к другой несколько раз.
— Браво, Ивел! Ну а кто еще у вас поет? Ты, Снарк?
Гитара перекочевала к Снарку, мужичку в возрасте, с лысиной. Правда, из разговоров я поняла, что Снарк занимает приличную должность — главный инженер связи. Пел он хриплым голосом, но довольно правильно. Репертуар у Снарка оказался блатной, что-то там про парнишечку, которого судьба до тюрьмы довела, про злых квиринских ско и лихих шибагов… Но одна песня у Снарка мне понравилась, даже очень, она скорее относилась к каким-нибудь космическим работягам вроде нас.
Молчит Пространство за стеной,
Мотор шуршит во мгле.
Давайте выпьем в эту ночь
За тех, кто на земле.
Дымится разведенный спирт
В химическом стекле,
Мы будем пить за тех, кто спит
Сегодня на земле!
Техники замерли под эту песню, будто ушли в себя. Перестали пялиться на меня, ерзать, даже Квинт, давно стремящийся занять удобную позицию рядышком, приутих.
За тех, кому стучит в окно
И глядя на них, я подумала, может быть, и неплохо, что никто не ждет меня на земле. Да, от этой боли я избавлена. Да только что я — пылинка в Космосе, дунул и нет. А у них на земле корни, семьи, родители, дети. Они умрут, а какая-то их часть останется в мире…
Чтоб никогда не знать разлук
Их завтрашним мужьям.
Не место для земных обид
У нас на корабле.
Мы будем пить за тех, кто спит
Сегодня на земле.
— Спасибо, — сказала я тихо, когда Снарк закончил песню.
— А ты не играешь случаем? — поинтересовался он. Сама не зная, зачем, я кивнула. Снарк протянул мне гитару. Опаньки! Я и не знаю, что спеть в такой компании… Подумав, я завела старинную, еще наземной эпохи, легионерскую песню.
День и ночь, рассвет да закат,
Солдаты идут, солдаты не спят.
Где ж ты, враг, а враг не дурак.
В засаде сидит, и тоже не спит.
Песня вызвала бурное одобрение. В принципе, я о себе знаю, что неплохо пою, и голос у меня ничего, и играю нормально. Но сейчас у меня сложилось впечатление, что даже если бы я провыла полную чушь дурным голосом, восторг был бы точно таким же. Вопли, аплодисменты, и притом каждый старается похлопать меня по плечу. Квинт, так тот просто насел на меня сверху. Вывернуться было можно, только если при этом слегка покалечить самого Квинта, а этого мне честно не хотелось делать.
Наконец все как-то утихомирились и засобирались. Я очень мило, за руку прощалась со всеми у двери. Квинт между тем подошел к столу и начал поглощать остатки пиршества. Я села на стул и выжидательно уставилась на сарта.
Он прекратил есть, перегнулся через стол и схватил меня за предплечье. Видимо, это должно было означать легкую, неуловимую ласку. Я высвободилась.
Квинт заглянул в пустую бутыль, потряс ее с сожалением.
— Все выпили, змеи… Эх, — он поставил бутыль под стол, — откуда же ты взялась, а, Синь? Красавица смотри какая! И умница. И поешь замечательно.
— Из Легиона, — сказала я. Мне рекомендовали не только не скрывать правду, а усиленно ее распространять, иначе заподозрят неладное. Моя биография в самом деле нетривиальна.
— Да ну? — удивился Квинт. Он обогнул стол, присел на корточки рядом со мной и попытался закинуть руку куда-то мне за поясницу, но ему это не удалось. Тогда он сел на пол у моих ног, мило положив голову мне на колени. Я не знала, как на это отреагировать, просто встала и отошла к монитору, делая вид, что перебираю микропленки в ящике. Квинт двинулся за мной.
— А это? Небось, сама вязала? — он схватил салфетку.
— Нет, подруга. Вот она, — я показала Кари на стереоснимке. Квинт вгляделся.
— Красивая. Дак ты легионер, что ли?
— Нет. Не закончила, — ответила я лаконично, — вот, перевели сюда.
— Нормально, — Квинт подошел ко мне и обнял за плечи. Я поняла, что настал момент это прекратить.
— Квинт… знаешь, я устала уже. Завтра мне в шесть утра на работу.
— Так давай… хм… — Квинт указал широким жестом на койку, — приляжем.
— С тобой, что ли? — я попыталась отодвинуться, но Квинт усилил нажим.
— Ну а почему бы и нет? Че, не нравлюсь?
— Квинт, ты извини, но нет желания. Совсем, — сказала я, — шел бы ты лучше к себе.
Но Квинт уже сопел мне в ухо, и рука его полезла за ворот. Я вздохнула, развернулась и произвела классический бросок через плечо.
Через некоторое время Квинт поднялся с пола, постанывая и потирая вспухающую на лбу шишку. Я бросила его неаккуратно, в этой тесноте он приложился головой о спинку кровати. Мне стало совестно.
— Извини, — я намочила салфетку, приложила к его шишке, — я же предупреждала.
— Ой, змей! — техник со стоном поднялся, сел на кровать. Рядом со мной, — так ты что? — спросил он мрачно, — я тебе не нравлюсь, или как?
— Или как, — сказала я, — вообще не собираюсь этим заниматься. Пока. Во всяком случае, не так сразу.
— А чего ждать-то, — недовольно буркнул Квинт. Я не ответила, вместо этого через некоторое время спросила.
— Слушай, а почему именно ты? Вас было много, и я, вроде, никому… Что, заранее решили, что ты останешься?
— Да, — буркнул Квинт. Мне стало смешно.
— А как вы решали? Жребий, что ли, кинули?
— Я в карты выиграл, — Квинт поднялся, — ну ладно, я потопаю, что ли…
— Спокойной ночи, — сказала я. Квинт отправился переживать свой облом, а я — первый прокол в агентурном деле.
На следующий день мне выдали бикр, что меня очень порадовало.
Во-первых, это тебе не скафандр. Это очень удобная, на все случаи жизни одежда, вроде плотного комбинезона. Бикр можно не снимать хоть неделями, в нем и спать, и вообще — жить. А в безатмосферном пространстве просто надел шлем, перчатки — и держит не хуже скафандра.
Во-вторых, бикр не стянуть с человека так просто, что является дополнительной защитой от посягательств на мою честь. Не позволяет он и залезть рукой за шиворот или в штаны.
Говорят, бикры изобрели на Квирине уже сотни лет назад. Но у нас они почему-то появились не так давно. Впрочем, змей разберет эти наши отношения с Федерацией.
Крни после вчерашней компании показался мне необыкновенно милым и культурным человеком. Он вежливо, по-деловому давал мне указания, и дело у нас шло быстро.
Мне всегда нравилась эта машина, «Страгон». Ну не квиринский ландер, конечно… Но все же для Серетана это — высший класс, многоцелевой, быстрый и достаточно мощный кораблик. Подготовка к вылету заключалась в предполетном осмотре, дозаправке, подвешивании ракет, программировании электроники и еще разных мелочах. Основная работа, по осмотру и ремонту, объяснил Крни, будет, когда Ларк вернется, сегодня вечером.
Ларк в сопровождении своего штурмана Нейла, появился уже без четверти девять. Крни вытянулся перед ним.
— Господин лат, машина к старту готова.
— Ладно, — Ларк посмотрел на меня со значением, игнорируя Крни, — привет, малышка! Как спалось на новом месте?
— Отлично, господин лат, — ответила я. Пилот и штурман полезли в кабину.
Пока Ларк летал, я занялась тщательным осмотром Базы.
Что мы имеем? Подозрение о наличии на базе террористической организации возникло у командира, тана Дербиса, где-то два месяца тому назад. Подозрение это было связано со странным сообщением — командиру донесли, что найден подпольный склад оружия. Это было проверено, и выяснилось, что склада никакого нет. Уже нет. Но он явно был, судя по наспех оставленным следам. Найти никого из заговорщиков не удалось.
Кроме того, Дербис приказал проверить поток почты, идущей на Белларон, и в этом потоке были выявлены регулярно повторяющиеся, вроде бы бессмысленные сообщения, не годные для расшифровки основной станцией… но кто сказал, что их не принимает на Беллароне и не расшифровывает кто-то другой?
Проще всего для меня было бы пойти к Дербису и поговорить с ним… Кто донес о складе? Разрешите сходить в центр связи и установить мою собственную, выданную Даргелом программу-сканер, которая выявит не только бессмысленно оцифрованные сообщения, но и их автора… Но вот как раз это мне было запрещено делать. Я должна была оставаться для всех простой девчонкой-техником. Особенно для беллари. А что простому технику делать у командира базы?
А вот погулять по базе, почему бы и нет? Я не особенно надеялась обнаружить что-либо, что ускользнуло от глаз легионеров и более опытного агента (любопытно все же, кто это… и жаль, что мы должны работать независимо друг от друга). Но все же осмотреть базу было необходимо.
Я начала, конечно, с третьего яруса. Вчера мы уже осмотрели здесь все вместе с Крни, но теперь-то я ходила с индикатором лучевого оружия, надетым на левое запястье, отслеживающим зарядные блоки. Однако индикатор молчал, визуально мне тоже не удавалось обнаружить ничего подозрительного.
Второй ярус начинался с Центра Связи. Я постояла у двери. Жаль, что нет повода зайти вовнутрь… надо будет его измыслить как-нибудь. Потом. Я двинулась дальше и едва не столкнулась с большой, затянутой в белое фигурой, вылетевшей из двери.
— Осторожнее, — сказала она недовольно приятным контральто. Адоне-творец, это была та самая девица, которая мелькала в кафе в чем мать родила… Красивая искусственная блондинка, выше меня на голову, в коротком белом костюме, высоко открывшем великолепные стройные ножки, мощная грудь прямо-таки распирала ткань, ногти сверкали модным звездным лаком с темно-малиновой полосой.
— Извини, — пробормотала я. Девица вгляделась повнимательнее.
— Новенькая?
— Да, я звездолетный техник. А ты — здесь работаешь?
— Я старший оператор связи, — с гордостью сказала девушка. Я поняла, что надо срочно завязывать контакты.
— Тут на базе мало женщин…
— Конечно, мало, — согласилась девушка.
— Меня зовут Синь, — я протянула ей руку. Старший оператор пожала ее двумя холеными длинными пальцами.
— Лилиан.
— Ты с Серетана?
— С Белларона, — неохотно сказала она, и я поняла, что за этим кроется некий комплекс. И не преминула надавить.
— А я с Серетана, из Савойса. Вот… две недели назад еще была в метрополии.
— На продажу ничего нет? — заинтересовалась Лилиан, — Духи, бижу…
Я горько пожалела о своей непредусмотрительности. Впрочем… есть кое-что.
— Немного. Точнее, один флакончик могу показать, если заинтересует, из Деместры.
— Деместра, — Лилиан закатила глаза, — слушай, заходи вечером ко мне в гости, а?
— Сегодня не смогу, — вздохнула я, — мой пилот возвращается в восемь, работка ждет.
— А завтра… мы все встречаемся тут в кафе на первом ярусе. Придешь?
Мы договорились на завтра, и я побрела дальше.
К сожалению, первый осмотр базы оказался безрезультатным.
Мы с Крни молча, нахлобучив шлемы, наблюдали, как «наш» «Страгон», медленно паря над покрытием, влетел в ангар на гравиподушке и опустился беззвучно и точно прямо в свое гнездо.
Конечно, это иллюзия, но мне казалось, что «Страгон» тяжело дышит, втягивая в первую позицию дельтовидные крылья, а от лазорево-серого тела его валит пар, и сыплется окалина. На самом деле так поблескивал тусклый свет ламп на чешуйках верхнего слоя обшивки. А мне чудилось, что дракон вернулся в стойло с поля битвы и пытается отдышаться.
Колпак стал подниматься вверх, и что-то дрогнуло у меня внутри… Хотелось бы мне сейчас быть на месте Ларка. Погасить пульт и тяжело, устало откинуться в кресле. Снять шлем и выглянуть из кабины. Спуститься вниз по откидной лесенке…
Ларк спрыгнул на пол с нашей стороны, его штурман с другой. Я вспомнила, что нам говорили техники в таких случаях, подошла к Ларку.
— С возвращением.
Ларк, лицо которого блестело потом, криво улыбнулся и хлопнул меня по плечу.
— Привет, малышка.
— Ну как слетали?
— Все в ажуре. Ну работай, мы еще увидимся, — Ларк заковылял к выходу. Крни проводил его взглядом, ничего не выражающим, и обернулся ко мне.
— Синь, пожалуйста, начните с кабины. Нужно извлечь пленки и доставить их в штабной отсек. Ну и дальнейшее вы знаете. А я займусь двигательной частью.
— Слушаюсь, шен Крни, — подражая ему, ответила я, — все будет сделано. В наилучшем виде.
Часа через два вся работа в кабине была закончена. Крни все еще возился в хвостовой части. Я вылезла из машины и стала тестировать крепления лап.
И сама не заметила, разгибаясь, как въехала головой в чей-то мягкий живот.
— Ларк!
Пилот стоял рядом со мной, ухмыляясь. Он вдруг схватил меня под мышки и посадил на сочленение лапы.
Оба мы были в бикрах, так что я не особенно нервничала.
— Ну что, как я понимаю, вы тут уже заканчиваете? — спросил он.
— Ну… скоро заканчиваем.
— Заканчивать — не кончать, — заметил Ларк. Положил руку мне на колено. Я вздохнула, поняв, что началась новая серия ухаживаний.
— Слушай, крошка, у меня к тебе есть такое деловое предложение. Что, если мы с тобой после работы в кафешке посидим? Ужин там, трали-вали…
— А трали-вали обязательно? — поинтересовалась я.
Ларк засопел.
— Ну понимаешь, я, конечно, могу сказать, что безумно влюблен… тем более, это правда. Ты такая, блин, финтифлюшка, ну такая лапочка…
— Ларк, я все понимаю. Но прости…
— Че, не нравлюсь? — спросил он точно так же, как вчера Квинт.
— Ну что ты, Ларк… ты хороший, — сказала я ласково.
— Дак ты же из Легиона! — воскликнул он в отчаянии, — ну что за недотрога такая! Чем ты в школе-то занималась?
Я онемела.
— Так, Ларк… Но ведь не так же!
Ларк помолчал, потом сказал.
— Слушай, крошка, тут тебе все равно жить не дадут. Больше тысячи мужиков — шутка, что ли? Ну приемы ты знаешь, конечно… ну и что, вдвоем-втроем придут. У тебя, если хочешь, все равно шанс только один — завести одного кого-нибудь. Чтобы не со всеми подряд хоть, понимаешь? Чтобы защищал кто-то.
— Ты, например?
— Ну а что? — набычился Ларк. Я помолчала, обдумывая предложение.
— Знаешь, Ларк… мне надо подумать. Хочется, чтобы это было нормально, в хорошей обстановке.
— Дак я тебе организую такую обстановку! Свечи, цветы, винцо, музычка… закачаешься! — обрадовался Ларк. Я повторила.
— Дай мне немного времени. Я подумаю.
Собственно, был свой резон в словах Ларка. Конечно, разговор был откровенный, если не сказать — похабный, но мы же взрослые люди…
Нет. Ларк меня абсолютно не привлекает. Не люблю мужчин с интеллектом, стремящимся к нулю. На базе около трехсот пилотов, есть и легионеры, так что, если уж потребуется, можно и получше выбрать.
Собственно говоря, мне нужен беллари. Пожалуй, ради дела я готова уронить легионерскую честь, но беда в том, что беллари, похоже, совсем не реагируют на девушек. По крайней мере, на серетанских девушек. Или боятся реагировать — наши ведь и вломить могут.
Так что изучать беллари мне придется как-то иначе.
На следующий вечер я со вздохом вынула со дна чемоданчика заветный флакон — прошлогодний подарок Симса, влюбленного в меня безнадежно. Он закончил Школу и был направлен куда-то на Аудран. Перед самым выпускным Симс решился подойти ко мне. Просто подарить духи. До того я даже не подозревала о его чувствах.
Симс, в общем-то, неплохой парень. Мы обменялись несколькими письмами, потом все как-то заглохло. Так и не знаю с тех пор, где он, жив ли вообще.
Вот только духи остались. Недорогие, но для местных даже шикарные — «Весенние сумерки после дождя». И сам флакон красивый, двойной, внутри розовый светящийся кристалл, снаружи серебристая дымка, напыленная на силовое микрополе.
Блеск, одним словом.
Мне очень понравилось ходить по базе в бикре. Но подумав, на этот вечер я все же переоделась, и очень обрадовалась этому, войдя в кафе. Все девушки были разряжены, как на дискобан — коротенькие, пышные, пестрые платьица или черные гладкие, конечности высоко обнажены, дешевая, но победно сияющая бижутерия на руках, ногах, в ушах, носах и прочих самых нетривиальных местах.
Короче, последний писк колониальной моды.
Я, конечно, все равно смотрелась в этой компаниии белой вороной, все, что у меня было типично женского — синяя простая юбка-волан, закрывающая коленки, и белая рубашка от парадки. Ну еще серьги и кулон, простенькие, но зато настоящий сапфир на серебре. Это выглядело скромновато, но — вот был бы номер, заявись я в эту компанию в бикре!
Девушек собралось чуть больше десятка. Из них четверка большеглазых беллари, видимо, женское население базы национализмом не страдало. Правда, беллари сидели все равно отдельно. Я устроилась к ним поближе.
Угощение, надо сказать, было получше, чем у техников. Я подумала, что стоит посещать такие девичники, хотя бы ради того, чтобы нажраться как следует. Выставили хорошее хавойское красное, копченую рыбу, лимоны, твердый пахучий сыр, два экзотических салата, зеленую вермишель, сардельки, и наконец- выпечку. Распоряжалась всем длинноногая темноволосая девица по имени Сниро, она, вроде бы, и работала здесь, в кафе. Я решила после подойти к Сниро и спросить, складчина ли это, может, мне нужно что-то заплатить. Неудобно же за чужой счет надираться.
Я познакомилась с несколькими сидящими рядом девчонками, высмотрела Лилиан — та блистала в центре стола, высокая грудь обсыпана блестками, обнаженные плечи и руки по последней моде сверкают «лампасами» из вставленные в кожные отверстия стразов. И в волосы вплетены стразовые нити — короче, Лилиан светилась, как новогодняя елка.
Я стала прислушиваться к разговорам. Рядом со мной со знанием дела обсуждали технику орального секса. Сзади трое девчонок разговаривали о тряпках — где что сейчас продается, да что в моде, да что они купят на следующую получку. Я решила, что самым ценным будет пообщаться с беллари. Они старательно пытались говорить на линкосе, но то и дело соскакивали на свой язык — собственно, могли бы и не стараться, их никто не слушал. Кроме меня. Я искала удобного момента вступить в беседу. Одна из беллари сказала.
— Дома мы всегда конфликтовали с мамой. А вот здесь я живу, и как-то все обиды забываются.
Я повернулась к зеленоглазым. Произнесла на их языке.
— Мне кажется, если бы у меня была мама, я бы никогда с ней не ссорилась.
Девчонки встрепенулись, заулыбались — неважен был смысл моих слов, важно то, что к ним обратилась Чужая. На их родном языке.
— А у тебя нет мамы? — спросила первая беллари.
— Нет. Она умерла, когда я была маленькой. Я выросла в военной школе.
Беллари и одеты были иначе. Блузки и свитерки по моде, до горла и без рукавов. Но внизу — широкие белларийские шелковые штаны, никаких суперукрашений, ни подчеркнутой сексуальности, минимум косметики… Мы быстро разговорились.
Все беллари — две из них были медсестрами, две операторами связи — оказались молоденькими, чуть старше меня, незамужними девчонками. Однако семейная жизнь была им хорошо знакома и близка, и об этом мы в основном говорили. Племянник Мариты, как выяснилось, тоже учился в военной школе. У Бнзи сестра вышла замуж неудачно и переживала проблемы со свекровью. Короче, у каждой белларийки была куча братьев, сестер, теток, племянников, бабушек и прочих родственников, и вот о них мы весь вечер разговаривали. Мне, кроме смутных детских воспоминаний, рассказать было нечего. Но и слушать интересно. Беллари совсем уже забылись и вовсю трещали на родном языке.
Я подумала, под влиянием всех этих разговоров, что когда стану свободной и богатой, обязательно постараюсь найти своих родственников. Хоть одного какого-нибудь троюродного племянника! Ну хоть могилы… знать, откуда я родом. Это очень важно!
Беда в том, что происхождение мое и в самом деле очень темно. Как я попала в приют? Как — в Легион? Неизвестно. Скорее всего, я не серетанка. На Серетане я уже рылась в информационных сетях, и никаких следов не нашла.
Иногда мне кажется, что это глупо и бессмысленно, выяснять свое происхождение. Зачем? Если у меня и есть родня, сомневаюсь, что меня примут с распростертыми объятиями. Неизвестно еще, что это за люди… Собственно, поэтому я никогда в этих поисках не усердствовала.
Беллари дружной стайкой, попрощавшись со всеми, ушли в десять вечера. Мне волей-неволей пришлось вступить в общую беседу серетанских девушек (правда, все они выросли на Беллароне и серетанками были лишь по самосознанию и расовым признакам).
Но разговор с ними как-то не клеился. Я старалась побольше слушать и мило улыбаться — как беллари.
Вообще странно… Похоже, что с девчонками-беллари мне проще и легче, чем с серетанками. И интереснее!
Хотя в семейной жизни я понимаю не больше, чем в сексе или модных курортах… так что темы эти мне одинаково чужды.
В общем, психологическая загадка.
Лилиан как-то оказалась рядом со мной. Я вынула флакончик «Весенних сумерек», решив, что подходящий момент настал.
Лилиан со знанием дела покрутила флакон в руках. Чуть приоткрыла колпачок и занюхала с выражением экстаза на лице.
— Что, из Деместры?
Я кивнула. Вроде Симс там покупал.
— И… сколько?
— Сто шестьдесят, — ляпнула я наобум.
— Белларских? — уточнила Лилиан. На Серетане флакон бы стоил примерно тридцать золиков… курс четыре к одному, наценка… Нормально. Я кивнула.
— Беру, — бросила Лилиан. Мы подошли к ближайшей планшетке и совершили операцию по перебросу денег на мой счет. Лилиан приложила к монитору свой холеный, со сверкающим лаковым ногтем длинный пальчик.
Как, интересно, она с такими ногтями на клавиатуре работает? Впрочем, да… красота требует жертв.
Мы вернулись за стол. Там шла речь о какой-то знакомой Сниро, которая не захотела вербоваться вместе с ней на базу.
— Говорит, не хочу оставлять ребенка. А ему уже три года! — осуждающе заметила Сниро.
— Какая чушь! — Лилиан выбрала сигаретку из вороха в вазе, села, закинув ногу на ногу. Шикарно закурила, держа сигаретку между двумя пальцами, — я своего отдала в пансион в три месяца, а не в три года! И ничего.
Вот это новость… Оказывается, Лилиан — мама. А почему, собственно, меня это так удивляет? Я, наверное, самая молодая здесь. Сколько Лилиан — двадцать пять, двадцать семь?
А может, и сорок. Внешность же ни о чем не говорит.
Нет, удивляться нечему. Но я не сдержалась.
— А сколько ему сейчас, Лилиан?
Старший оператор повернулась ко мне, выпустив колечко дыма.
— Четыре.
— Но это же ужасно! — вырвалось у меня, — и он все время так и живет в пансионе?
Лилиан выпрямилась. Смерила меня внимательным взглядом — от туфель до глаз. Затянулась и сказала презрительно.
— Деточка! Нечего рассуждать о том, о чем понятия не имеешь. Вот будет свой ребенок, тогда узнаешь, что есть прекрасные пансионы.
— Можно выбрать, — поддержала ее Сниро, — я, например, уверена, что моя дочь получает великолепное воспитание. И она счастлива!
— Счастлива? — переспросила я. В общем-то, надо было остановиться, не мое это дело. На меня тут же посыпался град возмущенных реплик.
— Всякие соплячки будут тут учить!
— Я общаюсь с дочерью три месяца в году. Все равно для нее важна я, а не воспитатели!
— А что, лучше сидеть на шее мужа? Выпрашивать денежку? Еще чего! Мне нужно обеспечить и себя, и ребенка.
— Не понимаю, — Лилиан стряхнула пепел. Видно, я задела ее за живое, — чем это хороший пансион хуже мамаши, которая сидит дома и ничего не успевает? Мой ребенок имеет все, что нужно. Отпуск я провожу с ним. В пансионе два ребенка на воспитателя, занятия по развитию. Он привык, ему там нравится… Чушь какая!
— Лили, не оправдывайся, — негодующе сказала Сниро. Мои уши горели. Нет, капитан Даргел, вы ошиблись. Агент из меня никакой. Агент должен находить общий язык с любым человеком, всегда думать лишь о деле. А я поддалась эмоциям…
Я поднялась.
— Ну, я пойду, наверное.
— Иди-иди. Скатертью дорожка! — сказала рыжеволосая красотка Арцина.
— И подумай на досуге, — добавила Лилиан.
Это верно, думала я, спускаясь на третий ярус. Я ничего не знаю о вашей жизни, я еще молода. Только и вы-то ведь кое-чего не знаете…
Ночи в холодной темной казарме, на жесткой койке, ночи, когда не спится, потому что рядом всхлипывает Мика — ночь напролет. Утром на занятиях она будет клевать носом, но сейчас ее это не волнует. В начале первой ступени плачут почти все. Я отплакала свое в приюте.
А потом привыкают — вы знаете, как дети привыкают к тому, что мамы нет?
А краску от стен холодного дисотсека по ночам в семилетнем возрасте не отковыривали?
А внезапно пришедшее понимание — ни к кому из старших привязаться нельзя. Ты всем безразличен в этом мире, все смотрят сквозь тебя. Родных людей нет, и ты должен бороться за себя сам…
А вы видели когда-нибудь по ВФ мать подруги, маленькой девочкой рыдавшей в подушку, мило болтающую о том, какое великолепное, лучшее на Серетане воспитание и образование она дает своей дочери?
А побледневшее лицо этой самой дочери, ее презрительный плевок сквозь зубы?
Нет, боюсь, нам не понять друг друга. Клянусь лишь, что когда у меня будет ребенок, я буду с ним рядом — любой ценой.
Как бы то ни было, отношения с Лилиан безнадежно испорчены. Об этом я мрачно размышляла через несколько дней, вися в обвязке под крылом и закрепляя на нашем «Страгоне» ракеты, услужливо поданные наверх роботом.
А жаль, очень жаль! Мне так или иначе нужно проникнуть в сервер Центра Связи. Можно попробовать взломать сеть. Но я не хакер, не хочу рисковать.
Нужен доступ к самому Центру Связи! К Дербису идти нельзя, с Лилиан я поругалась, рядовые операторы тут не помогут.
Есть еще главный инженер связи Снарк. Это было бы удобно, он и работает в основном вечером, когда операторов уже нет…
Я закрепила последнюю ракету. А вот интересно… Ведь каждый раз Ларк возвращается пустой. В кого все эти ракеты летят? Нам ведь об этом не сообщают, мы всего лишь техперсонал…
Я вскарабкалась в кабину. В общем-то, все уже сделано. Мне хотелось не столько проверить электронику, сколько просто посидеть за пультом.
Повоображать…
Полгода назад я сама водила такой «Страгон». Пусть учебный.
Я провела пальцем по регуляторам — ряд желтых огоньков внутри панелей с готовностью вспыхнул. Сектор оружия… сектор реактивной тяги… гравитор… сплетение…
Эх, разогреть бы сейчас сплетение, поднять корабль… втянуть лапы, медленно, еще сдерживая рвущуюся мощь, вывести в кратер, поднять нос… и рвануть на реактивной струе ввысь, к дальним сияющим звездам, к близкому диску Белларона.
Вздохнув, я погасила пульт. Прислушалась — там, внизу, похоже кто-то стоял. Я выбралась из кабины, спустилась по лесенке.
У трапа стоял Дасан, пилот-армеец, я как-то видела его с Ларком. Полная противоположность последнего. Уроженец Влареты, темноглазый, черноволосый, с маленькой бородкой по обычаю… Дасан мне не нравился, казался резким и хамоватым.
Сейчас Дасан улыбался, но его улыбка выглядела как-то неприятно.
— Здравствуй, Синь, — он ненавязчиво преградил мне дорогу. Я остановилась.
— Здравствуйте, господин лат.
— Ну что ты… для тебя — просто Дасан. Слушай, ты ведь закончила работу? Это тебе.
Он вынул из-за спины небольшую блестящую коробку, перевязанную ленточкой. Шоколад…
Я приняла коробку. Вроде как-то неудобно отказаться.
— Спасибо.
— Ты красивая, — тихо сказал Дасан, наклонившись к моему уху. Его бородка защекотала мне щеку. Опять, с тоской подумала я. Как бы это объяснить им всем сразу — отцепитесь, граждане!
Дасан обхватил меня рукой за талию и склонившись к моему лицу, говорил негромко. Его слова словно щекотали слух, он даже шептать умудрялся сексуально. Однако меня это, к сожалению, совершенно не трогало.
Я в бикре, но при желании и бикр можно снять. Ангар вентилируется и отапливается.
— Сходим в кафе? — предложил Дасан, — работу ты ведь окончила?
— Нет, — я осторожно вывернулась из-под его руки.
— Слушай, хочешь мой корабль посмотреть? Вон, — показал Дасан, — это тебе не «Стрига», это все-таки «Найверс».
Да, у него действительно был «Найверс», корабль наведения и разведки, один из немногих, супер, красавец, я еще такого и не видела, и при других обстоятельствах с удовольствием посидела бы в кабине.
Может, и правда? Я искоса глянула на Дасана. Что ж, красавец-мужчина, правда, не в моем вкусе. Бородатых не люблю и… слишком какой-то он наглый. Лучше уж Ларк, дурачок, конечно, но не злой.
И вообще… я буду сама выбирать.
— Извини, Дасан. Я устала. Хочу домой.
— Ну пойдем, лапочка, — он взял меня за руку, — что же ты? Ведь ты же красавица — и одна? Тебя этак белги изловят в темном углу…
— Меня не так просто изловить, — я попыталась выдернуть руку, но хватка Дасана вдруг сомкнулась. В глазах армейца блеснул огонек.
— Сколько тебе лет, девочка? Ты не слишком уверена в себе?
— Слишком не бывает, — бросила я, — отпусти руку.
— Пойдем по-хорошему, — произнес Дасан с угрозой. Я едва не рассмеялась.
— Нет, Дасан, извини, не хочется.
Ребром ладони я ударила его по локтю. Он на мгновение отпустил руку, но тут же попытался провести нижний захват. Я поняла, что с основами килокай он знаком. А может, и не только с основами. Но против легионера… Я постаралась уложить Дасана поаккуратнее. Но в этот момент — я едва успела повернуться, но заблокироваться — уже нет — сзади на меня налетела еще одна мощная фигура в бикре. Я пропустила удар по шее, хоть и не в полную силу, но на пару секунд это затормозило меня, а за это время Дасан встал и успел прыгнуть. На этот раз я вовремя поставила блок, но второй ударил снова. Я развернулась к нему, уходя от удара, и тут меня схватил Дасан. Через несколько секунд все было кончено. Моя наивная попытка справиться с нападающими, не причинив им серьезных травм, привела к закономерному поражению. Дасан брызнул мне в лицо чем-то таким, отчего сразу перехватило дыхание, и пока я приходила в себя, второй нападавший захлестнул мои ноги тонким белларским шнурком-змейкой, мгновенно сомкнувшимся намертво. Теперь я узнала второго — это был штурман Дасана, кажется, Элиль. Дасан сзади цепко держал меня ладонями за горло, а руки они сразу связали змейкой. Газ этот — видимо, «Морт», парализатор… мышцы ослабли, как ватные.
— Девочка, — почти ласково сказал Дасан, — неужели ты всерьез думала, что можешь справиться с мужчиной?
Я приказала себе не реагировать на явную глупость. Просто не стоит воспринимать это как оскорбление.
— Ты не хотела по-хорошему, — скорбно продолжил Дасан, — а теперь мы будем тебя трахать вдвоем. А это тебе для начала.
Он ударил меня по щеке. Ну подожди, сволочь… Когда-нибудь тебе все равно придется меня развязать. И надеюсь, к тому времени действие спрея кончится.
Внезапно раздался звук быстрых шагов, мои мучители обернулись на него. Прямо перед нами стоял незнакомый пилот, и первое, что я разглядела — нашивки легионера на бикре.
— В чем дело? Дасан?
— Шел бы ты отсюда, — прорычал Дасан, — это наше дело, семейное.
В следующую секунду я узнала легионера.
— Элджи! Помоги, скорее!
— Дасан, тебе лучше ее отпустить, — произнес Элдженет ледяным тоном. Элиль сопел за моей спиной.
Элдженет Морис смотрел Дасану в глаза, не отрываясь. Тот отвел взгляд.
— Ах, это твоя сучка… так бы и сказал, — змейка скользнула по моему рукаву, распускаясь. Дасан и его штурман двинулись прочь, но Элджи поймал армейца за рукав.
— Постой немного, еще не все. Извинись перед девушкой.
— Ты охренел? — поразился Дасан. Я увидела лицо Элдженета, серо-стальное, страшное.
— Мы с этой девушкой учились в одной школе. Ты только что обозвал ее грязными словами. Тебе лучше извиниться.
В глазах Дасана замелькали всякие замысловатые угрозы и обещания… Но Элдженет не отпускал руки армейца, и по лицу его было видно, что ни змея он не боится, никаких темных в углу и доносов, а вот он вполне может Дасана отлупить вместе со штурманом, с моей помощью — хоть прямо сейчас… и еще сообщить командованию о случившемся. Дасан все это, видно, понял и, не глядя на меня, пробурчал.
— Ладно. Извини.
Элдженет отпустил его ретироваться и зализывать душевные раны. Повернулся ко мне.
— Привет, Синь.
Элдженет, лучший друг Лус, ничего не знал о случившемся. Я предположила, что Лус просто не представляла, как написать об этом. Конечно, Элджи был поражен, увидев меня здесь.
Мы сидели в кабине его «Страгона-10а» и я подробно рассказывала ему всю историю.
— А ты-то как здесь оказался, в этой дыре? Я считала, что ты на самом Беллароне.
— Да тоже была история, — неохотно сказал Элдженет, — ладно еще летаю, а не в моторе ковыряюсь… Ну дела! Синь! А я трое суток в разведке был на земле, не и… не знал ничего, что ты здесь.
— Я здесь уже пятый день. Но как ты вовремя подоспел!
— Ты не обращай внимания на этого Дасана, — посоветовал Элдженет, — в основном здесь ребята хорошие. Хотя… тебе трудновато будет. Знаешь, тут девицы так себя ведут, что наши как-то уже автоматически считают, раз женщина на базе — значит, с ней все можно. Это, конечно, Дасана не оправдывает.
Он помолчал.
— А вообще, если что, всегда обращайся ко мне. Давай я тебе номер на спайс скину.
— Спасибо, — с чувством сказала я. Элдженет нажал несколько кнопок на моем спайсе.
— Я помогу, и еще у меня пара друзей есть. Мы тебя защитим, если что…
— Дасан говорил, что мне надо беллари опасаться…
— Да что ты! — возразил Элдженет, — беллари абсолютно безобидны. С ними никаких проблем не бывает.
— Спасибо, — повторила я. Элдженет вдруг широко улыбнулся.
— А здорово это у вас получилось… ну вообще! «Фургон для перевозки свиней».
Похоже, я могу вздохнуть свободно.
Прошло уже две недели после того инцидента, и больше меня никто не трогает. Даже никаких невинных заигрываний. Время от времени мы встречаемся и болтаем с Элдженетом, он держит себя как мой брат (в каком-то смысле, так оно и есть. Лус же я считаю своей сестрой!)
Однако плохо то, что мое расследование практически не подвигается. Облазила всю базу, кроме личных помещений, с индикатором зарядных блоков — никакого эффекта. Как проникнуть в Центр Связи — не знаю. Знакомых, вроде бы и много, но все они вряд ли имеют отношение к заговору. Искать надо среди беллари…
В конце концов мне удалось сойтись с одним беллари поближе. Как я уже говорила, беллари казались мне, да и всем серетанцам, наверное, на одно лицо. Яркие своеобразного разреза большие глаза, похожие черты лица как-то затмевали индивидуальные особенности.
Мы различали лишь — посветлее, потемнее…
Однажды у нас с Крни сломался монтажный кибер. Крни, как настоящий джентельмен, всегда брал на себя более тяжелую работу. Вот и в этот момент он сказал мне (слава Адоне-творцу, мы уже перешли на «ты»):
— Синь, отведи, пожалуйста, кибера в ремонтный отсек. Я закончу монтаж.
— Хорошо, Крни.
Я отправилась с кибером к ремонтникам. Крни остался вручную закреплять тяжелые платы — сплетение все равно нужно было закрыть.
Я заглядывала в ремотсек только мельком. И сейчас пробиралась мимо мигающих лампами пультов, мимо лязгающих сборочных линий, с любопытством приглядываясь к окружающему. Вскоре я наткнулась на первого ремонтника-беллари, с волосами цвета темного меда, в маске, он паял что-то внутри изолированного корпуса робота.
Беллари поднял маску, взглянул на меня, и мне показалось…
— Танг Втан!
— Да, — ответил он удивленно — а вы… а, вспомнил!
Он улыбнулся.
— Вы — Синь. Прибыли на базу вместе со мной.
— Танг, я вам кибера привела.
Танг обошел вокруг нашего страдальца, поводил индикатором.
— Что, с функциями беда?
— Только простейшие рефлексы, — пожаловалась я, — следования, ориентировочный…
— Да, дело серьезно, — Танг переключил питание кибера на сетевой источник, — если хотите, я посмотрю прямо сейчас. Вы посидите, это продлится с полчаса. Или можете потом прийти, его забрать.
— Я посижу, — я вскарабкалась на стоявший рядом дефектный пульт. В ангаре еще есть работа, но Крни закончит.
Танг занялся проверкой рефлексов. Одновременно он болтал со мной.
— Вы отлично говорите на беллари. Откуда?
— Когда я узнала, где буду работать, решила выучить язык. С помощью мнемоизлучателя это несложно.
— Редко видишь человека, с уважением относящегося к… другим народам.
— Мне просто интересно. То есть, — смутилась я, — конечно, и уважаю тоже… Но у вас очень красивый язык. Богатый. Мне кажется, у вас должна быть развита литература…
Танг отложил индикаторы и подошел ко мне.
— У нас есть великолепная литература, — сказал он негромко.
Тут выяснилось, что Танг как раз очень неплохо разбирается в белларской литературе. И может порекомендовать мне…
— Но давайте сначала закончим ремонт.
Танг быстро и умело устранил проблему, что-то перепрограммировав в психике кибера.
— Видите? Проблема в третьем каскаде, здесь спиральный ход замкнуло на циклический…
Я с умным видом кивнула. И решила сделать Тангу комплимент.
— Мне кажется, вы работаете на уровне инженера, а не техника…
— Я и есть инженер, но не кибертехник, а звездолетчик, — кивнул Танг. Я посмотрела на него с удивлением.
— Почему же вы не по специальности работаете?
Танг как-то весь потух, сжался, посмотрел на меня, словно размышляя, стоит ли говорить. Затем сказал.
— Я не хочу заниматься звездолетами. Да, сюда я завербовался… ради денег. Но хотя бы не корабли…
— Почему, Танг?
— Почему? — он помолчал, — а вы поинтересуйтесь когда-нибудь, куда летают ваши корабли. И зачем.
После работы я зашла к Тангу. Он сказал, что уже перекинул на мой адрес список книг, которые рекомендуются для первого ознакомления с великой белларской литературой. Мы начали болтать и довольно быстро перешли на «ты». Я чувствовала к Тангу что-то вроде сродства — как и я, он исполнял здесь работу примитивнее той, к которой был подготовлен. Как и я, он хоть и не был пилотом-специалистом, летать умел и мог бы (и наверное, хотел бы) поднять любую из наших машин в небо.
Кроме того, если уж честно, из всех людей на базе, включая даже Элдженета, этот беллари показался мне самым эрудированным, умным и интеллигентным. С ним было по-настоящему интересно. И что немаловажно, мое общение с ним он совершенно не рассматривал в качестве неких авансов и вообще не проявлял никаких личных мужских интересов в отношении меня. Он говорил со мной так же, как говорил бы, наверное, и с мужчиной. Впрочем, это было характерно и для Крни, и для всех беллари. Позже я поняла, что это связано с их семьями. Большинство беллари на базе оставили на земле семьи, а они — люди крайне порядочные по отношению к женам и детям. По их представлениям супружеская измена — что-то очень неприличное и недопустимое.
И все же с Крни мне было немного не по себе, он всегда держался очень вежливо и — как бы на расстоянии. На работе все прекрасно, но сойтись с ним поближе я не могла. С Тангом же получилось само собой — с ним можно было болтать обо всем на свете.
Он рассказал мне о своей семье. Оказывается, он женился в 22 года, у беллари приняты ранние браки. Его жене было 18, еще моложе, чем я сейчас. С тех пор у них родилось четверо детей, и вот сейчас жена ожидает пятого…
— Когда я вернусь, через месяц придет срок. Я и завербовался, чтобы заработать на ребенка…
Я вспомнила о политике Серетана и ляпнула.
— Я читала, что Серетан проводит у вас политику ограничения рождаемости. В смысле, что ваша бедность — от перенаселения, и чтобы ее обуздать…
Танг застонал.
— О Господи, Синь, ты же умная девушка, а повторяешь всякую чушь. Во всей Галактике люди стремятся к размножению… но это даже неважно. На самом Беллароне занят лишь один материк, и то не полностью. У нас исторически так сложилось — суровый климат, частые стихийные бедствия. Мы должны были рожать много детей, потому что и смертность была высокой. Наконец, серетанские войны, связанное с ними сокращение населения… Мы еще и сейчас не зализали демографические раны, а вы тут как тут — со своей политикой ограничения рождаемости!
— Но Танг, вот ты сам сказал: была высокая смертность. А если ее нет? Ведь логично, что тогда и рождаемость не должна быть высокой.
Танг энергично замотал головой.
— Должна, Синь! Должна, чтобы человечество росло во Вселенной! Чтобы осваивать новые земли. В Галактике места хватит… Пойми, вы рассуждаете так: лишние люди — лишние рты. Но люди — это не рты, это прежде всего руки! Чем больше людей, тем больше работников, строителей, ученых…
— Но, Танг! — попыталась я найти последний аргумент, — кому же хочется ехать куда-то в необжитые края, лететь в новую колонию… Не лучше ли рожать мало детей, зато всем жить в комфорте?
— Не только не лучше, а невозможно, — возразил Танг, — человечество живет в постоянной борьбе с природой. Перестань оно расти и развиваться — и природа задавит… Ну представь, что у тебя один ребенок, и он умер. Все. А теперь — что у тебя несколько детей, и умер только один из них. Мы знаем случаи гибели целых планет, но это гибла одна планета из многих, а не единственная…
Он помолчал.
— А еще ведь есть сагоны. Единственное, в чем люди превосходят их — в численности…
— И я уж не говорю о духовных последствиях, — добавил он наконец, — дети — и труд, развитие, борьба. Или же отсутствие детей — и сытый, ленивый комфорт…
