99

Уже смеркалось, когда отряд под командованием тысячника Марвиля добрался до поляны.

Пленников под усиленной охраной развели под разные деревья, где они сидели, пока тысячник делал разведку местности.

Когда сумерки сгустились, Марвиль вернулся. По его приказу Каспару связали ноги, однако освободили руки, и он, морщась от боли, стал разминать запястья.

— Я приказал всех покормить, — доверительным тоном сообщил тысячник.

— Спасибо, если уместно благодарить в такой ситуации, — устало усмехнулся Каспар.

— Уверен, что уместно. Это еще не все хорошие новости, Фрай.

— Неужели? — Каспар сделал вид, что удивлен, но уже догадывался, о чем пойдет речь. Если Марвиль полагает, что завтра сюда прибудет шестой боец отряда, и хочет захватить его, без содействия захваченных пленников ему не обойтись. Всегда можно незаметно подать знак и тем самым предупредить об опасности, к тому же пленники могут попытаться бежать. При десяти гельфигах в прикрытии это было бы безумием — шансов прорваться никаких, однако в этом случае Марвиль рисковал предъявить хозяину покалеченных или даже мертвых лазутчиков. А он хотел отличиться, он очень хотел отличиться, Каспар это понял.

— Ешь давай, Фрай. — Тысячник самолично подал Каспару листок лопуха, на котором лежали половинка кукурузной лепешки, кусок сыра и горстка чернослива.

Каспар не заставил себя упрашивать, хотя есть ему не хотелось — он до сих пор чувствовал тошноту. Однако следовало набраться сил, чтобы использовать шанс, если таковой появится.

— Я вот о чем хотел поговорить с тобой, Фрай, — придвигаясь ближе, начал тысячник. — Я хочу, чтобы завтра мы были заодно…

Каспар перестал жевать.

— Да ты ешь.

— Зачем нам быть заодно, тысячник? Чтобы заработать быструю смерть?

— Нет, дело идет к тому, что о смерти можно забыть.

— Вот тебе раз, мне кажется, прежде ты говорил иначе.

— Я хотел напугать тебя, Фрай, сломать, чтобы ты был сговорчивее.

— А зачем быть сговорчивее? Чтобы поймать шестого члена отряда?

— И это тоже, но колдун — не главное.

— А что главное? — Каспар доел лепешку с сыром и перешел к черносливу.

— Ты действительно думаешь, что хозяин послал меня поймать вас живыми, чтобы потом прикончить?

— Да, думаю, он захочет сделать это сам.

А вот и нет. То, что вы захвачены и унижены, уже достаточно для искупления вашей вины, но при одном условии…

— Каком условии? — спросил Каспар, забыв выплюнуть косточку.

— Вы должны перейти на сторону хозяина. Все шестеро. Он такого высокого мнения о вас, что решил переманить на свою сторону.

— С чего ты так решил?

— Я не решил, я знаю.

— Я не верю тебе. — Каспар выплюнул косточку и отвернулся.

— Чудак ты, Фрай! Если не веришь мне, спроси своего орка, хозяин предлагал ему службу, но орк чего-то не понял и сбежал, покалечив пару наших.

— Послушай, но я же несколько часов назад положил целую кучу твоих солдат.

— Не кучу, а только пятерых, остальные ранены. Но что такое пять солдат, если вы за два раза уложили три с лишним сотни, не считая строевых лошадей! — В голосе тысячника звучал неподдельный восторг.

«Жаль, уже темно и я не вижу твоих бегающих глазок, мерзавец», — подумал Каспар, а вслух сказал:

— Ладно, что ты хочешь, чтобы мы сделали?

— Вот это другой разговор, — обрадовался Марвиль.