17

Некоторое успокоение Фундинул находил, лишь трогая притороченный к седлу чехол, в котором лежал его верный топор. Он не раз выручал гнома, да и его милость Каспар Фрай взял Фундинула в свою команду только из-за этого топора.

А случилось это так: Фундинул был на мели, хоть в шуты нанимайся, только топор при нем да одежда. А тут его милости бойцов не хватало, чтобы выполнить поручение его светлости герцога Ангулемского. Он и говорит: покажи, гном, что ты умеешь делать топором. Фундинул и принялся махать, только свист стоял. Его милости такая работа понравилась, он и взял гнома на службу.

Потом попался этот варвар, Углук. Фундинул предупреждал его милость, чтобы тот не брал орка на службу, но его не послушали. И что вышло? Прожорливый, а толку никакого.

Позже к ним эльф прибился, они его на чердаке дома нашли, что на Скотной площади. Этого тоже Углук присоветовал.

Эльф, как и положено, попался гордый, независимый, но есть что-то надо, вот он и принял предложение его милости — за деньги из лука стрелять. Эльфа этого сородичи искали, чтобы судить, будто бы убил он кого-то и сбежал. Так бы и сидел бедняга на чердаке, если б не его милость.

Еще был Бертран, тот самый сын фон Марингера, от которого старый граф отказался. Там тоже семейное дело, вроде соблазнил он невесту брата, за что и выгнали его из дома и всего лишили.

В жизни Бертран — сущий ребенок, дворянин, что с него взять, но когда в халифате пришлось выступать на рыцарском турнире, показал себя опытным бойцом — повышибал из седел всех местных рыцарей, хотя и играли они не по правилам.

Был в команде и свой колдун — мессир Маноло. Он не раз спасал весь отряд от неминуемой гибели. Уводил от таких ужасов, что Фундинулу и вспоминать о них страшно.

Гном вздохнул и оглянулся — всадник снова был на дороге. И, кажется, не один. В горячем мареве силуэты размывались, становясь похожими на призраков.

— Надо было попросить у его сиятельства провожатых, — вслух сказал Фундинул, а мул насмешливо замотал головой.

— Чего ушами машешь? — обиделся Фундинул. — Его сиятельство был очень добр к нам и, попроси я его, отрядил бы двух гвардейцев из разъезда, они показались мне хорошими людьми. — Наверное, грабители, — продолжал гном, оглядываясь назад. — Хотят серебро мое забрать.

Впрочем, он тут же вспомнил, что никакие грабители о его серебре ничего не знали, ведь упоминал о кошельке он только при его сиятельстве и других рыцарях. И при гвардейцах из разъезда, но они не могли задумать такое.

— Нет, это просто бродяги, — уговаривал себя гном. — Шустрик, перебирай ногами, надо поскорее проскочить лес, а то плохо нам придется. Ой плохо!

Шустрик перешел на рысь, однако бежал как-то неуклюже — для мула вполне сносно, но лошади точно бы смеялись. Его копыта молотили по пыльной дороге, пугая птиц в придорожном кустарнике, а солнце уже вышло в зенит и жарило нестерпимо.

Впереди была низина, леса которой манили прохладной зеленью, однако лес для Фундинул а означал лишь одно — нападение ехавших за ним грабителей.

— Давай, Шустрик! Скорее! — покрикивал гном, прикидывая, успеют ли они с мулом спрятаться в лесу.

Придорожные заросли были сырыми и местами заболоченными, а значит, оставалась опасность встречи с озерными людьми, однако с ними Фундинул уже научился договариваться, а вот с грабителями…