ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Дэвид Нортон был честным вором. Высокие моральные качества достались ему по наследству от предка-полицейского, тоже, кстати, Дэвида Нортона. Предок был далёкий, всех «пра» до «деда» и не сосчитать, он жил лет через пятьдесят после той войны, когда джапы на китаёз бомбу сбросили, но Дэвид был уверен в том, что они родственные души. И не важно, что один ловил преступников, а второй сам был преступником, дело ведь не в этом, а в отношении к работе. В репутации. Для вора репутация — первейшее дело. Любому клиенту хочется знать, насколько честно ты выполняешь условия сделки.

Серго Мамаев, контрабандист, который помог Дэвиду убраться с Земли, сам вызвался поручиться за него перед нужными людьми.

— Ты, — говорит, — вор честный. Такие везде нужны. Я скажу кому надо.

Поэтому Дэвид не очень удивился, когда к нему обратились с тем заказом. Не так сильно удивился, как мог бы. Хотя, конечно, он не рассчитывал найти работу ещё до переезда, и тем более, он не ожидал получить заказ от церцетариев. Он тогда про церцетариев знал только то, что Серго рассказывал, а Серго расскажет — только слушай.

Серго говорил, что в Шэн Землю называют Старая Терра. И что там надо постоянно следить за собой, чтобы не выдать в себе землянина. Плохо быть уроженцем Старой Терры в Шэн. Опасно. Хуже, чем колдуном в первобытные времена. Колдунов когда-то разыскивали и уничтожали. Землян в нынешние времена … вы будете смеяться, но разыскивают и уничтожают. Чудные люди. Космос покорили, пангалактическую империю отгрохали, а нравы хуже первобытных.

Из рассказов Серго выходило, что в церцетарии служит чуть ли не каждый третий гражданин Шэн. То есть, подданный, а не гражданин, будь они неладны.

А церцетарии, оказывается, добрались и до Земли. И так вышло, что Дэвид взялся на них поработать, в обмен на то, чтоб самому подданным стать. В счет, так сказать, будущих ланчей. Церцетарии, со своей стороны, брались обеспечить ему настоящие документы, легенду, способную выдержать любую проверку, и даже предков соответствующих информации в генетической карте.

Там, в Шэн, без генетической карты никуда. Нет тебя. Даже в магазин не сходишь. Без карты одна дорога — в церковь, и просить, чтоб новую сделали, если утеряна. Ну, или подделывать, если с настоящей проблемы.

Подделки бывают разного качества, а Дэвид в генкартах ни в зуб ногой. И хоть он понимал, что Серго его кидать не будет, а, всё-таки, не устоял перед возможностью получить легальные документы. Ему сказали, мол, о том, кто он, что он и откуда, и о генкарте тоже, забудут сразу, как только он сдаст заказ и примет оплату. Дурдом на выезде, ёлы… они за кого его держат? Понятно, что эта самая генкарта будет для церцетарии и маячком, и путеводной звездой и красной ковровой дорожкой к землянину Дэвиду Нортону. Но всё равно дураком надо быть, чтоб отказаться. В комплекте фальшивок, пара-тройка настоящих корочек никогда не лишняя.

А Серго сказал, что если церцетарии чего обещают, то делают. Мол, как сказали, так и будет. Серго, он тоже с прибабахом, как все имперские, только ему ещё хуже, чем остальным. Мотается туда-сюда, с Земли в Шэн, из Шэн на Землю. От такой жизни кто хочешь рехнётся. И церцетариям поверит. Они, всё-таки, люди, церцетарии-то, человека к людям инстинктивно тянет. А на Земле людей уже, считай, не осталось. Чем дальше, тем сложнее разобрать, где человек, а где ложноножка искиновская.

Дэвид, когда у него спросили, чего б ему самому-то хотелось, попросил в предки Нортона-старшего внести. Церцетарии согласились, им всё равно. Вот так получилось, что Дэвид вместе с пра-пра-… с Дэвидом-старшим, короче, в эмиграцию подался.

Нет, не сразу. Сначала он заказ принял, аванс забрал. Дело понравилось, заковыристое было дело — как раз по нему. Ни много, ни мало, а добыть пустой эдзоу.

Никаких денег не хватит, чтоб эдзоу купить. Не продают их за деньги. Их вообще не продают, но если места знать, то да, есть такие сэконды, где, услуга за услугу, тебе и эдзоу раздобудут. Но Дэвиду заказали не такой, из которого предыдущие мозги вытряхнули, микросхемы спиртом протёрли и в сэконд снесли, а новьё, ни разу не юзаное, но протестированное и готовое к работе.

Задачка…

Откуда они там у себя в Шэн вообще про эдзоу узнали? Хотя… если они давно на Земле шуршат, то ничего странного. Нашуршали.

Хитрая штука эдзоу. На человеческий с джаповского переводится то ли, как «доппельгангер», то ли как «отражение», а, может и вовсе не переводится — Дэвид разное слышал. Искусственное тело, конструкт, который голыми руками может головы людям отрывать. Джапы делали их для своих самураев, для тех, кто отрёкся от обычной жизни ради воинских подвигов. Хотя, видел Дэвид эдзоу, всё там есть, и в мужских моделях, и в женских — все, что надо, чтобы от жизни не отрекаться, а наоборот жить так, чтоб остальные от зависти скорчились.

Зачем такая штука церцетариям? Загадка.

Любопытство для вора, скорее, достоинство, чем недостаток. Однако не тогда, когда дело касается заказа. Поэтому Дэвид ничего не стал выяснять сверх того, что для работы нужно было. Эдзоу он раздобыл, потом залёг на дно, и не светился, пока Серго его с Земли не вывез. На одном кораблике они улетели, Дэвид и краденый эдзоу модификации «f». Для баб, значит. Ох, жаль того парня, которому такая баба достанется.

Серго Мамаев — мужик надёжный, с репутацией. Он контрабанду возил дольше, чем Дэвид на свете жил. Так что за сохранность свою и ценного груза можно было не опасаться. За малый процент от аванса сговорились, что Серго доставит эдзоу на одну из планет и спрячет, как следует.

Он имперский, он тут все ходы-выходы знает. Так что, Серго, пока летели, выбирал, куда эдзоу спрятать, а Дэвид напрягал чип на запись всего подряд. Всей информации о Шэн, которую мог получить на корабле. В свободное время фильтровал — что-то переносил в оперативную базу, что-то загонял в архив. Прогонять через себя такие объёмы данных раньше не приходилось, и если за чип Дэвид не беспокоился, то вот за мозги слегка переживал, поэтому в архив отправлял больше, чем на корку. В архив же сложил и нерадостную новость о том, что совершил, оказывается, «преступление сотрясающее основы имперского спокойствия». О как! И не беспокоит, что эти самые основы ему за сотрясение аванс дали, а в ближайшее время выплатят всю сумму.

В Шэн всё не как у нормальных. У них тут киборги вне закона, а киборгом считается любой, кто себе хоть самый паршивенький гаджет установит. Сами гаджеты тоже вне закона, вот их и возят с Земли контрабандой. Дело прибыльное, хоть и опасное. Но головой-то подумать, а? Если за ввоз в Шэн дешёвки, вроде адреналиновых насосов, можно срок на каторге получить, то за эдзоу не то что каторга, за эдзоу рабство светит. А у Дэвида — карт-бланш. Отпущение греха авансом, да за подписью не кого-нибудь, а Великого Кардинала. Что означает эта должность, Дэвид пока не очень понимал. Знал лишь, что ему за эдзоу ничего не будет, а Великому Кардиналу, если что-то пойдет не так, будет все, и еще маленько сверху, потому как он всю ответственность на себя берёт.

Перед людьми отвечает за ввоз эдзоу, и перед богом.

Нормально, да?

Психи они тут все.

Довольно скоро он нашел неожиданный способ коротать полетные будни — стал смотреть имперские фильмы про нашествия землян. Больная фантазия сдвинутых на религии киношников создавала таких монстров, какие нипочём не смогли бы нормально функционировать, они даже просто ходить не должны были. Не говоря уж о том, что реальные кибер-модификации даже близко не похожи на то, что измысливали здешние мастера спецэффектов. А на Земле большая часть населения понятия не имеет о том, что галактика, оказывается, давным-давно освоена и заселена, как мегаполис. И кем заселена? Землянами же! Какие там нашествия?! Даже стратосферные лайнеры запретили еще во времена того, древнего Дэвида Нортона. О том же, чтобы в космос летать никто и думать не смеет. А на орбите — Серго показал, когда улетали, — висят боевые спутники. Да так тесно, что и Земли-то не видно.

Искин имперцев боится сильнее, чем они его. Боится не по-настоящему — он чувствовать не может — но считает наиболее вероятным противником. А здешние, значит, наоборот. Старая Терра — это для них ужасное место, вроде преисподней, сплошь населённое роботами и киборгами. Смешные люди! Роботы с нормальным интеллектом водятся только в Центральной Америке. Ну, а киборги… а что киборги? А кто в наше время не киборг?

Только подданный Шэн.

Ну и ладно, что взять с людей, воображающих, будто их правитель — воплощение бога? Ну, сумасшедшие же. Не государство — дурдом галактического масштаба.

Правда, и оболванивали их здесь, будь здоров. Дэвид, например, был уверен, что нормальный человек нипочём не станет добровольно смотреть программу под названием «Господь любит вас». А если, всё-таки, рехнётся, и включит не тот канал, то хоть пива выпьет под эту нудятину. Всё не впустую время потратит. Но у Серго этого добра нашлось не меньше, чем фильмов. Такая коллекция — за всю жизнь не пересмотришь. И если уж Серго место, которое мог отвести под груз, отдал бохардатам с записями, записи стоили того, чтоб глянуть, что ж там такого интересного. Дэвид однажды после отбоя собрался с силами и глянул.

И обалдел.

Каждый выпуск этой «Господь любит вас» если не боевик, то детектив, если не детектив, то, снова боевик со стрельбой и мордобоем. То рыцари ордена Десницы Господней пиратам похохотать устраивают, то отцы-церцетарии преступников ловят. Весело живут ребята, и другим заскучать не дают.

Дэвид с тех пор подсел. Пока летели, дела там, не дела, а после отбоя запускал очередную запись. На Земле таких развлечений не было. Кино — не тот кайф. Кино смотришь и знаешь: брехня и полёт нездоровой фантазии. А тут, вроде как, съёмки по реальным событиям. Насколько уж они реальные, это на совести тех, кто передачу делает, но местные хавают и добавки просят. Ну, и Дэвид теперь с ними. А что, надо же к местной культуре приобщаться.

Он, когда к эмиграции готовился, на Земле ещё, названия заучивал чисто механически. Орден Десницы Господней — армия. Орден Всевидящих Очей — госбезопасность. Орден Наставляющих Скрижалей — идеологи. А теперь оказалось, что неизвестно ещё, кто тут боевики Десница или Всевидящие. И кто идеологи тоже не вдруг поймёшь. Монахи Скрижалей, или, опять же, Всевидящие. Непонятный народ эти церцетарии, всюду они, куда ни плюнь.

Остальные, впрочем, тоже немногим лучше. Даже рыцари, ну, те, что Орден Десницы. На первый взгляд, вроде, простые парни, воюют себе с пиратами, всегда на виду, не какие-нибудь там бойцы невидимого фронта… А на второй — педерасты. Нет, понять, в общем, можно: мужской коллектив, месяцами в космосе, выбирать не из чего. Но про них же, фильмы снимают. И не только боевики. Мелодрамы! Страшное дело… ёлы.

Дэвиду, так-то, наплевать было, в смысле, гомофобом он себя не считал, но романтические истории об однополой любви все равно вызывали оторопь.

Правда, в остальном, орден Десницы Господней был, пожалуй, единственным, к которому у него не было претензий.

Опять же, тачку чужую угнать — это у них запросто. Свои люди.

Когда выходили из «подвала» вблизи планет, приёмники ловили телепередачи. Дэвид в один из таких промежутков посмотрел интервью с Юлием Радуном. Бывшим марграфом…

Маркграфы — это такие дворяне. Дворяне — местные землевладельцы, а маркграфы — крупные землевладельцы. Вроде глав корпораций на Земле, только как если бы корпорации у них были в единоличном владении. Ещё в Шэн есть аристократы, но они не дворяне, они нелюди, и у них земли как раз и нет. А дворяне — это не аристократы, а нормальные люди с большими деньгами и большим бизнесом. Короче, Юлий Радун был дворянином, был богачом, и у него было всё, даже личная армия.

Пока он не сел за то, что кто-то из его людей убил семерых священников.

Дэвиду он понравился. Ничего мужик, с юмором.

— Очень жаль, — говорит, — что Первый рыцарь Лукас фон Нарбэ оказался на поверку обыкновенным вором. Я, — говорит, — был лучшего мнения о всеимперском герое. Впрочем, поскольку «Хикари» была возвращена мне в целости и сохранности, зла на отца Лукаса я не держу. И если он захочет ещё раз воспользоваться моим кораблём, пусть придёт и попросит. Думаю, мы сумеем договориться. Он, я слышал, редкий красавчик, этот фон Нарбэ, хоть ростом и не вышел.

Радуна Дэвид малость зауважал. Мужик, считай, без ничего остался, пожизненное огреб, а держится молодцом. Хотя, конечно, был бы молодец, не напортачил бы с убийством. Додуматься надо было — на церковь наехать. Здесь за такое и линчевать могут.

— И линчуют, — сказал Серго. — Как только охрана отвернётся, Радун пулю словит. Не того человека он вором назвал. За базар отвечать надо.

Судя по выпускам новостей, на следующее утро после передачи, пастыри в храмах и по телевизору, вместо проповедей отвечали на вопросы прихожан насчёт интервью. И рекомендовали «детям своим» умерить возмущение, и простить Радуну грязные нападки на рыцаря Лукаса фон Нарбэ. Мол, карать и наказывать, в том числе и за непочтительные слова в адрес священников — это дело церкви, а никак не мирян. А заодно объясняли, что «Хикари» — корабль Радуна — отец Лукас не украл, а взял в бою, как за ним и водится. «Сей славный рыцарь верен себе». Сиречь, «Хикари» эта — трофей, и если бы не снисходительность Божественного Императора в отношении традиций нихонцев, она осталась бы в собственности ордена Десницы Господней, поскольку всё, что сделал рыцарь фон Нарбэ, было сделано по законам войны.

Насколько Дэвид понял, прихожане, посмотревшие интервью, призывам пастырей не вняли. Канал, по которому была трансляция интервью, мало того, что взялись бойкотировать, а ещё и стали требовать, чтобы его вообще закрыли.

Его и закрыли.

Вот скажите, поверит нормальный человек, что общественность возмутилась нападками на какого-нибудь там деятеля с хорошей репутацией? Да общественности только дай посмотреть, как кому-нибудь тортом в морду зарядят! Это ж люди, люди везде одинаковые, хоть они киборги, хоть религиозные фанатики.

Новый заказ подвалил ещё во время перелёта.

На Земле случалось, что Дэвид не успевал ещё закончить дела с одним клиентом, а на очереди уже была парочка других. Репутация — это не просто слово такое, репутация — это деньги. Но здесь-то была не Земля, а голый космос, тоненькая нитка улим-дуфунга, внутрисистемной связи, и уж точно никакой репутации. Другой мир, в котором Дэвид не отработал ещё ни одного заказа, даже знакомства свести не успел ни с кем, кроме Серго да ещё дюжины контрабандистов. И, все-таки, ему предложили работу раньше, чем их корабль вошёл в систему Канга.

Канга включала в себя восемь планет. На одной из них, под названием Гемал, Серго с некоторых пор имел эксклюзивный доступ к нескольким секциям грузового терминала. В Шэн, где все порты и портовые службы принадлежали императору, и могли быть только взяты в аренду, никто никогда не замахивался на то, чтоб присвоить себе кусок терминала. О таком вообще не задумывались. Как так присвоить? И, главное, для чего? Контрабанду хранить? Да это ж всё равно, что прятать её прямо в кабинете начальника таможенной службы.

Но кабинет-то — последнее место, где таможня будет искать товар.

Дэвид ещё четыре года назад — четыре земных года назад — придумал, что нужно сделать, чтоб секции нечувствительно выскользнули из-под надзора таможенных систем, и самих таможенников. Серго загорелся идеей — было бы странно, если б не загорелся — прошёл у Дэвида курс по использованию кое-каких земных девайсов, а уже в следующий раз, когда прилетел на Землю, похвалился, что всё получилось, всё работает, и не обещает проблем. Конечно, работает, кто б сомневался! Основная хитрость как раз в земном оборудовании.

В том самом, которого имперцы побаиваются.

Даже Серго.

Дэвид занес в чип номер секции, в которой выделили отсек для эдзоу, занес в чип код, открывающий доступ в отсек. В корке, в смысле, в собственной памяти, в мозгах, ничего не задержалось, и Серго не преминул побурчать, мол, непонятно ему, как так можно, запоминать, так, чтоб оно не запомнилось? Как можно важные вещи клопу в мозгах доверить?

Нейропроцессор не клоп, и запоминает так, что коркой можно вообще не пользоваться, но разве имперцу это объяснишь? Даже контрабандисту, который на Земле столько же времени, сколько в Шэн проводит?

В компьютерных технологиях местным до землян расти и расти. И то, что им краденый эдзоу понадобился — лишнее тому подтверждение. Потому и украли, что своего сделать не могут.

— Работу тебе хотят заказать на Инуи, — сказал Серго. — В Агасте.

И Дэвид по одному его тону понял, что заказ не банальный.

Ещё не зная, что именно нужно увести, уже пожалел, что откажется. Потому что заинтересовался, а интерес обычно означал, что работу стоит взять. Но нет, не в этот раз. До тех пор, пока не будет уверенности, что стряхнул с хвоста церцетариев, от небанальных заказов нужно держаться подальше.

Дэвид поискал в архиве чипа, нашёл планету Инуи в системе Туин, нашёл на этой планете город Агасту — административный и культурный центр. Нашёл в Агасте Императорский Музей Сокровищ и Редкостей. При наличии на планете такого музея, маловероятно получить заказ на ограбление, скажем, очередного научно-производственного центра.

На всякий случай, Дэвид проверил: научных центров на Инуи хватало, но в столице не нашлось ни одного. Агаста была городом высокой культуры. Какое отношение наличие или отсутствие этих самых центров имело к культуре, Дэвид объяснить бы не взялся, но вот, например, на Земле лабораторий было до хрена, а музеев не было вообще.

И культуры тоже не было. Никакой.

Он не тянул с ответом, сразу сказал Серго, что работу брать не будет, но музей в Агасте — подходящее место, чтобы встретиться с представителем церцетарии. Многолюдно, охрана хорошая, где угодно можно надолго остановиться, с кем угодно поговорить, и ни у кого это вопросов не вызовет.

Серго о многом рассказывал, о чем Дэвид сам бы не догадался, а местные, наверняка, вообще не задумывались. Понятно, что когда человек одновременно в двух разных мирах живет, он и в том, и в другом мире примечает то, что аборигенам давно примелькалось. Но были штуки, о которых и Серго не думал. Внимания не обращал. Штуки, о которых Дэвид мог бы уже целую книжку написать. Исследование, ёлы. О том, чем имперцы от землян отличаются. А ведь он, считай, и не видел ничего, кроме новостей по дун-кимато, шоу, да фильмов в безумных количествах.

Дун-кимато — официальное телевещание. На всю империю. С запозданием, ясное дело. Нет такой связи, чтоб из Столицы куда-нибудь в отдаленную систему хотя бы за сутки дотянуться. Но уж какая есть, той пользуются с умом. Считается, что по дун-кимато говорят правду, ничего кроме правды, и чуть ли не всю правду.

Еще есть улим-кимато — в каждой системе своё. Саяри-кимато — это уже в пределах одной планеты. И лод-кимато, чуть не в каждом городе собственное. На втором месте по популярности после всеимперского. Ну, понятно. Родные чудеса всегда чудесней соседских, а родина у них тут — это город, где родился и империя целиком. Промежуточные варианты, типа, там, система, планета, только для спейсменов, для тех, кто в пространстве обитает.

На планетах местных от приезжих отличают по тому, кто как время считает. Те, кто безвылазно на одном месте живёт, разве что в отпуск куда летает, те пользуются планетарными календарями, на каждом шарике — свой собственный. А ещё есть имперский календарь — для официальных документов, туристических проспектов и, всего, что за пределами одной планеты происходит. Так что всегда можно понять: если человек говорит, например: «день» и прибавляет «имперский», значит это планетник, привыкший к родному календарю. А те, кто время только в имперских единицах считают, они без уточнений обходятся. Для них других календарей, кроме общего, вроде и не существует.

Пока добирались из системы Канга до Туин, Дэвид вызубрил имперский календарь до полного автоматизма. Это давало шанс на то, что его где угодно будут считать приезжим. Нормальным приезжим. Из пространства, тут так говорили. И на то, что никто не удивится, когда окажется, что Дэвид не знает каких-нибудь, не описанных в справочниках, планетных обычаев.

Постоянные перелёты, по большей части — удел государственных служащих, так что на планетах к тем, кто значительную часть жизни проводил в пространстве, относились дружелюбно, и где-то даже уважительно. Ещё одна странность шэнского мышления. Это что ж нужно было сделать с людьми, чтоб они стали уважать своё государство?

Политика и религия в одной, общей конструкции, не разберёшь, где заканчивается государство и начинается церковь. И все это на мощном идеологическом фундаменте. Невозможно не быть патриотом, невозможно не верить в бога. Даже когда глядишь со стороны, патриотизм и вера не кажутся глупостью. Быстро действует отрава, ничего не скажешь. А Дэвид ведь ещё даже ни на одной планете не был.

И всё-таки, несмотря на религиозный дурман, дышалось здесь легче! Нет, «легче» слово неподходящее. Вот как назвать, когда из засранного до невозможности сортира выходишь вдруг куда-нибудь, где воздух как в горах чистый? Прямиком, из говна — в рай, а? Если и есть такие слова, Дэвид их не знал.

Они же здесь понятия не имели, что такое тотальный контроль. Абсолютный. Знать не знали, как это, когда людьми машина заправляет, вроде бога, только бога нет, а машина-то настоящая. И весь ты у неё на виду, от рождения до смерти. Вертишься, как подшипник в масле, прячешься, норы роешь, и знаешь, что всё равно ведь рано или поздно найдут, и привет, Дэвид Нортон, честный вор.