17
Предательство Зимина, появление подводной лодки с вооруженными людьми, внезапная стрельба, кровь — все это повергло Игоря Шевцова в состояние шока. Он действовал бездумно, как автомат. Когда загрохотали выстрелы, он толкнул Шерон локтем в грудь — не потому, что надеялся спасти ее, просто она стояла рядом и чуть сзади. Когда девушка полетела в воду, Шевцов, ни секунды не мешкая, прыгнул за ней. Еще в воздухе он ощутил боль в ноге — пуля прошла навылет по касательной чуть ниже бедра.
Шевцов с всплеском погрузился в зеленую воду, немедленно окрасившуюся кровью. Пули Грега Брюса буравили морскую толщу, как крохотные ракеты, уносившися вертикально вниз, волоча за собой жужжащие пузырчатые шлейфы.
Погружение Шевцова было остановлено каким-то податливым препятствием под ногами. Игорь подумал об акулах. Он никогда не видел акул воочию, но сомневался, что «податливые» — это о них… Он сделал энергичный гребок и уцепился за комбинезон Шерон.
Что дальше? Всплывать к поверхности — значит подставить себя и девушку под огонь. В сущности, приходилось выбирать между двумя смертями — от пуль или от удушья, и обе были ужасающе близки…
В полуметре впереди, под притопленным левым крылом «Магеллана», темнело что-то продолговатое, неясно видимое. Шевцов догадался, что это выпущенная при посадке левая стойка шасси. Командир говорил, что в полость войдет лишь немного воды, а потом ее задержит сжатый воздух… Воздух! Там можно дышать! Пусть это небольшая отсрочка, но это жизнь.
Шевцов обхватил Шерон левой рукой и погреб правой к огромному колесу. Опоры уходили внутрь мрачного цилиндра-шахты, куда пряталась стойка шасси, когда была убрана. Вдоль стойки Шевцов проник в шахту, волоча девушку за воротник комбинезона.
В верхней части цилиндра они вынырнули. Да, тут был воздух, душный и спертый, занимавший не более кубического метра в объеме… И здесь царила почти кромешная тьма среди многочисленных угловатых механизмов, о которые Шевцов несколько раз больно ушибся. Жалкие порции отраженного и преломленного света просачивались снизу, из пронзенной солнечными лучами зеленой воды, но его было слишком мало, чтобы разглядеть лицо Шерон. Девушка дышала — это Шевцов ощущал. Она не произносила ни слова. Была ли она без сознания? Или, как и он, понимала, что их задача — продержаться здесь, а при разговорах и движениях расходуется больше кислорода?
Соленая вода причиняла нестерпимую боль раненой ноге Шевцова. Казалось, в обнаженную мышцу вгрызлись тысячи микроскопических крабов и вырывают из нее кусок за куском. Тяжко, размеренно стучало в висках. Воздух, пахнущий раскаленным железом и машинным маслом, становился все отвратительнее, как будто кто-то медленно вводил в сгущенную атмосферу яд из гигантского шприца. Но это был углекислый газ, источаемый их легкими и секунда за секундой отнимающий у них жизнь. Дыхание Шевцова и девушки участилось. Голову Игоря сдавливали чудовищные тиски, вязкие малиновые амебы плыли перед его глазами. Он задыхался.
Оставаться здесь дольше было нельзя.
Шевцов набрал полную грудь невыносимо омерзительного густого воздуха, ловя последние атомы кислорода, оттолкнулся от изогнутой железки и нырнул, поддерживая девушку. Он не думал, что в состоянии добраться до поверхности… Слово «думал» вообще было неприменимо к нему в эту минуту, но помогла сама морская вода. Она выталкивала их, как поплавки. Шевцов ударился головой о погруженный наполовину в океан край крыла, схватился за него, рванулся и… Вдохнул восхитительный морской воздух, в котором было сколько угодно кислорода, кубические километры прекрасного живительного кислорода, на весь мир, бесплатно и вдоволь для всех.
За комбинезон он вытянул девушку на крыло. Грудь ее вздымалась снова и снова, Шерон дышала, она была жива! Цвет ее лица поражал противоестественной бледностью, парадоксальным образом проступившей сквозь темную кожу, глаза были закрыты, но она дышала. А остальное было не важно.
Все остальное, кроме… Тех, кто напал на «Магеллан», конечно. Едва сознание Шевцова прояснилось, при первых же вздохах он бросил настороженный взгляд вдоль корпуса шаттла к кабине, прислушался. Кроме тихого плеска волн, не было слышно ничего. Оставив Шерон лежащей на крыле, он подплыл к почти касавшейся воды откинутой створке одного из люков «Магеллана», подтянулся, вполз на нее, так же ползком подобрался к кабине.
Никого, но так близко, так зловеще маячит в океане рубка уходящей субмарины с двумя фигурами на палубе, в одной из которых Шевцов узнал Зимина! Если сейчас показаться им на глаза, они будут стрелять. А если промедлить, вот-вот нагрянут спасатели… У Шевцова же имелись резоны не встречаться пока вообще ни с кем. Туманные резоны эти еще не оформились в логическую схему — это произойдет позже, а теперь только интуитивное, смутное, но непререкаемое знание шептало из магической глубины: нельзя.
Игорь втиснулся в узкую щель между лепестком люка и бортом, не поднимаясь во весь рост, на четвереньках пробрался к крышке отсека, где хранились надувные лодки. После ряда безуспешных попыток он вытащил одну, протолкнул в щель. Лодка упала на воду, забурлила химическая реакция — баллоны расправились, наполняясь газом.
Вслед за лодкой Шевцов сбросил два весла. Похоже было, что на субмарине не заметили его вылазки — он орудовал на левом борту шаттла, обращенном к побережью. Когда лодка надулась и заплясала на волнах, как тугой оранжевый апельсин, Шевцов с прежними предосторожностями сполз по створке люка, стараясь презирать терзающую ногу боль. Он выловил пустотелые пластиковые весла, подгреб к девушке и перетянул ее в лодку. Она по-прежнему была без сознания. Шевцов как мог уложил ее поперек баллона-поплавка и направил лодку к берегу.
В утренней тишине равномерное «сплэш-сплэш» весел звучало почти вызывающе. Тупоносая лодка упорно не желала идти ровно, и вдобавок скорость… Да какую там скорость можно развить на весельной спасательной лодчонке?
Шевцов миновал изрядную часть пути, когда заметил над горизонтом черных стальных шмелей — вертолеты «Блэк Тандер». Он охнул и налег на весла. Почему-то он считал, что ему отпущено больше времени — ненамного, но все-таки больше.
Весла выгибались, лопасти уже не плескали, а гудели в прозрачной воде. Этот бросок к берегу отнял у него больше сил, чем адский подводный заплыв из цилиндра шасси, но он успел. Когда туши вертолетов повисли над распростертым в море «Магелланом», лодка уже уткнулась носом в обрыв, надежно прикрытая переплетением древесных ветвей и невидимая с воздуха.
Он взял немного правее. Нос лодки зашуршал на прибрежных камнях. Шевцов ступил в соленую воду, скривившись от нового приступа боли. Он наклонился, с усилием подхватил девушку на руки и понес в глубь леса по руслу ручья. У небольшого овального озерца он опустил Шерон на траву. Девушка еще не пришла в себя, но ее дыхание было ровным, страшная бледность исчезла со смуглого лица. Это походило на сон, а не на обморок. Как любой космонавт, Шевцов обладал первичными медицинскими навыками. Он осмотрел Шерон и не обнаружил ничего тревожащего. Последствия шока, обморок, переходящий в нервный сон, и все. Должно пройти без следа.
Шевцов вернулся на берег, выпустил газ из поплавков лодки. Потом он отнес лодку назад к озеру и утопил вместе с приличных размеров булыжником. Весла он затолкал в расщелину между скалами у обрыва и лишь после этого занялся раненой ногой.
Пуля вырвала клок икроножной мышцы — к счастью, стержневых кровеносных сосудов там не пролегало, и крови было относительно немного. Шевцов расстегнул комбинезон, разорвал нижнюю рубашку, как сумел перевязал ногу. Рана была неопасной, но болезненной и вызывала хромоту, хотя после промывки озерной водой боль уменьшилась.
Шерон зашевелилась. Шевцов встал на колени возле нее, просунул ладонь под затылок и приподнял ее голову. Девушка пыталась что-то сказать, ее губы вздрагивали. Шевцов приблизил ухо к ее рту.
Едва слышно она повторяла раз за разом вопрос:
— Где я?..
— В безопасности. — Игорь принужденно улыбнулся, только для нее.
Шерон вдруг рванулась из его рук, резко села. Невидящий взгляд ее широко распахнутых глаз неопределенно блуждал вокруг.
— Что случилось? Где мы? Где остальные?
— Все погибли, — сказал Шевцов. Быть может, ему не следовало с мгновенной безжалостностью возвращать девушку в пучину недавнего ужаса, но она отреагировала с абсолютным безразличием. Шерон кивнула, словно речь шла о позабытой мелочи, настолько маловажной, что о ней и помнить ни к чему.
— А, да…
Вдруг она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Игорь обнял ее, прижал к себе. Когда Шерон успокоилась и во второй раз подняла на него глаза, взгляд ее был осмысленным.
— Это ты притащил меня сюда? — спросила она, осматриваясь. — Я хочу пить… Мы должны идти, скорее найти полицию…
Игорь непреклонно покачал головой. Пока он возился с лодкой, девушкой и собственной раной, его подсознательные запреты перебрались на уровень здравого рассудка и выстроились в неопровержимую систему умозаключений. Он не был уверен, готова ли Шерон понять его, и решил дать ей еще немного времени.
Из озера он принес холодной воды в ладонях, напоил девушку. Когда она судорожно глотнула воду, ее взгляд упал на повязку поверх его комбинезона.
— Ты ранен?..
— Зацепило… Это пустяки.
— Но ты сможешь идти? Я имею в виду — далеко? Кто знает, где здесь ближайшая дорога…
— Идти я смогу, — ответил Шевцов. — Но прежде чем куда-то идти, скажи мне вот что. Ты понимаешь, что с нами произошло?
Она неуверенно покачала головой, прядь мокрых волос упала ей на лоб.
— Кажется, да… Этот ужасный Зимин… Он мне с самого начала не нравился! Думаю, он сговорился с кем-то на станции «Маунтин», и они посадили нас прямо в лапы каких-то гангстеров… Так?
— Не так, — раздельно проговорил Игорь, — не совсем так. Тут не просто преступление, а целый огромный заговор, и я думаю, что Зимин — всего лишь винтик. Чтобы сделать такое, нужен ряд вещей. Знать все о нашем полете вплоть до мельчайших подробностей. Знать все эти секреты, я имею в виду — и технические тоже. А русская подводная лодка? И еще тысячи деталей, о которых мы с тобой даже не догадываемся и которые не по зубам обычным гангстерам! Это люди с невероятными возможностями, они везде — в России, в спецслужбах, в Пентагоне, в НАСА.
— Ну и что? — Шерон не сразу осознала сказанное.
— А то, что мы единственные свидетели. Только мы знаем о Зимине, и они не остановятся ни перед чем, чтобы найти нас и уничтожить.
— Боже! Как я не подумала… Тогда тем более скорее в полицию!
Шевцов печально усмехнулся:
— Помнишь убийство президента Кеннеди? Читала о том, сколько свидетелей обращалось в полицию? И чем это кончалось? Они исчезали. Никому из них не дали и рта раскрыть. А здесь народ покруче, чем те, которые убрали президента. Стоит лишь кому-то, хоть одному полицейскому, или чиновнику, или сотруднику спецслужб пронюхать, что мы живы, и через полчаса об этом по цепочке узнают ОНИ, даже если наш полицейский чист, как алмаз. И тогда нас ничто не спасет. Теперь поняла?
— Я не полная дура, — недружелюбно сказала Шерон. — Но что же тогда делать? Мы не можем вечно скрываться… Да мы вообще не можем скрываться! Мы знаменитости, а после гибели «Магеллана» — суперзвезды. Любой мальчишка узнает нас за милю… И у нас нет денег.
— Все это так, — согласился Шевцов. — Я и не собираюсь всю жизнь прятаться в норе, как крот. Мы придумаем способ, как нам выбраться и посчитаться с ними. Но для этого надо хотя бы остаться в живых. Для начала достать деньги, обычную одежду, автомобиль…
— Как ты себе это представляешь?
— Гм… Где мы примерно находимся? Шерон помолчала, прикидывая:
— Где-то в Луизиане. Ближайшим городом к западу должен быть Порт-Артур… Нет, погоди, Лейк-Чарлз поближе. На юге — Батон-Руж, хотя нет, я все перепутала. Юг прямо перед нами, то есть на юге океан, Батон-Руж на севере. А к востоку — Лафайетт, озеро Понтчартрейн и Нью-Орлеан, но он слишком далеко.
— Да нет, от городов лучше всего держаться подальше… Есть тут какие-нибудь фермы?
— Не знаю, какие тут фермы, сплошные болота да леса… Эх, вот если бы угнать вертолет, — вздохнула она.
— Ты умеешь водить вертолет?
— Конечно. У меня и свой есть, «Хани Би». Правда, сейчас он в ремонте… А ты?
— Я же летчик. С вертолетом как-нибудь управлюсь… Но если бы у нас и был вертолет, куда бы мы улетели?
— Ко мне, в Висконсин. У нас с мамой там домик на берегу озера Мичиган, очень уединенный.
— Отлично. Вот туда-то ОНИ и явятся в первую очередь. Впрочем, идея мне по душе, хотя бы чтобы раздобыть деньжат… А вот задерживаться там никак нельзя.
— Но вертолета все равно нет, — уныло напомнила Шерон.
— Ладно… Пошли.
— Куда?
— Куда глаза глядят. Если наткнемся на ферму, подождем темноты и попробуем что-нибудь… гм… взять в долг.
Повозившись со своей повязкой, Шевцов переодел просохший комбинезон наизнанку, чтобы скрыть броские эмблемы НАСА. Девушка поняла его и быстро оделась подобным же образом. Они шли на север, пока не уперлись в бетонную полосу автострады Бомонт — Нью-Орлеан. Машин не было. Они поспешно пересекли дорогу и снова углубились под сень леса.
— Стой! — внезапно скомандовал Шевцов.
— Что?
— Вон там.
Среди плотно стоящих деревьев проглядывал деревянный забор, а за ним верхушка двухскатной крыши.
— Ферма? — шепнула девушка.
— Черт ее знает… В чаще лесной? — усомнился Шевцов. — Во всяком случае, это дом. А коли так, в нем живет кто-нибудь, кого можно обокрасть.
— Вот это да! — покачала головой Шерон. — Ты просто Диллинджер…
— Станешь тут… Как бы узнать, не пустует ли сейчас этот дом?
То, что сделала Шерон в следующую секунду, было настолько неожиданным, что Игорь не успел вмешаться. Она подобрала увесистый камень и размашистым движением перекинула через забор. Зазвенело разбитое стекло, глухо залаяла собака, очевидно запертая в сарае. Ожидаемых проклятий и появления владельца дома с двустволкой не последовало.
— Ну здорово! — восхитился Шевцов.
— Идем. — Девушка схватила его за руку и легко побежала к калитке.
Они без проблем открыли нехитрый засов и очутились в ухоженном дворике. Под навесом стоял джип, на который восторженно указала Шерон. Два сарая с пудовыми замками примостились у забора — пес лаял из дальнего.
— Какой смысл заводить собаку, если она не охраняет имущество, — пробормотал Игорь.
— А она для того и заперта, чтобы не укусила случайных гостей вроде нас, — пояснила Шерон. — Американцы — приветливые люди. Не в городах, конечно. Но уже в ста милях от Нью-Йорка никто не запирает дверей на ночь.
Они подошли к скромному двухэтажному коттеджу из некрашеного дерева. Снаряд Шерон попал в центральное окно мансарды. Дверь оказалась не только незапертой — в ней вообще не было замка. Шерон первой вошла в уютную светлую комнату. Мебель незамысловатая, но везде чистота и порядок. Ни телевизора, ни радиоприемника на виду.
— Это домик лесничего, — заключила она после беглого осмотра. — Вот его фуражка, а вот ружья. Знаешь, мне неловко грабить такого доверчивого человека.
— Мы не грабим, а только одалживаем, — успокоил ее Шевцов. — Когда доберемся до Висконсина, вышлем ему деньги за все… Только надо убедить хозяина не обращаться в полицию.
— Как? Дождаться его возвращения?
— Нет, он не должен нас видеть… — Игорь побарабанил пальцами по дубовой крышке стола. — Вот что. Мы напишем записку.
— Какую?
— Напишем, что мы два друга… Да, так лучше… Двое мужчин, ограбленных до нитки во время рыбалки… У нас забрали все, включая одежду, нам надо как-то добраться домой… Пообещаем вернуть ему деньги за все взятое… И при первой же возможности обязательно вышлем эти деньги.
— Не очень-то я верю в такую записку, — вздохнула девушка. — Но делать нечего, пиши…
(Старый лесничий Том Хантер и без всякой записки не стал бы беспокоить полицию. За сорок лет его одинокой жизни в Национальном парке Луизианы, куда забрели Шерон и Шевцов, он крайне редко сталкивался с плохими людьми и непоколебимо — по-своему, по-простому — верил в человечество. Он верил, что если люди взяли у него что-то, так потому, что отчаянно в этом нуждались, и непременно отплатят добром.)
В шкафах нашлась только грубая мужская одежда. Шерон в полотняных брюках и простой куртке выглядела забавно, как хулиганистая девчонка из предместья. Шевцов прихватил лопату, чтобы зарыть комбинезоны в лесу. Ключа зажигания обнаружить не удалось, пришлось напрямую соединить оборванные провода под приборной доской старого джипа. Когда мотор зачихал и завелся, девушка захлопала в ладоши.
Шевцов загнал машину подальше в лес по заросшей дороге, которой по виду не пользовались лет десять. Там они зарыли комбинезоны. Шевцов забросил лопату в кусты, достал из кармана найденные в домике деньги (они взяли примерно половину всей суммы) и пересчитал.
— Сто двадцать шесть долларов ноль-ноль центов. Будем экономить, случай пополнить запас может подвернуться не скоро.
— Куда теперь? — спросила Шерон.
— Пока никуда. Подождем здесь, пока стемнеет, а потом поищем какой-нибудь мотель.
— Ты с ума сошел?
— Нет. — Шевцов засунул деньги обратно в карман. — Если один из нас снимет комнату, а второй потом заберется в окно, — это не опасно. Кто станет разглядывать в потемках нас и нашу машину? И психологический момент на нашей стороне. Что бы ты сказала, если бы к тебе на огонек завернул Мик Джаггер?
— Сказала бы, что это не он.
— Правильно. То же скажет и портье в мотеле, если наши лица ему кого-то напомнят. Но вряд ли… Через мотели проходят тысячи людей.
— Но зачем нам этот мотель? — с досадой проговорила Шерон. — Переночуем в джипе, в лесу.
— Чтобы посмотреть телевизор, — объяснил Шевцов. — Я хочу быть в курсе новостей. И чтобы привести себя хотя бы в относительный порядок.
— Ага… Тогда вот что. Если портье или хозяин окажется белым, заказываю номер я, а если черным — ты.
— Почему? — удивился Игорь.
— Потому что белым все черные кажутся с первого взгляда на одно лицо, и наоборот.
— Гм… Не такая уж ты и черная.
— Моя мать, миссис Джексон, черная, как эбеновое дерево. Она потомок рабов из южных штатов. Отец, напротив, — чистейшая слоновая кость.
— Значит, ты сборный экземпляр? А мои предки из-под Самары… Есть такой город посередине России.
До темноты они почти не разговаривали. Шерон специально захватила бинты и кое-какие медикаменты из аптечки в коттедже лесничего, теперь она несколько раз меняла повязку на ране Шевцова. Рана не гноилась, хотя вокруг нее кожа покраснела. Шерон боялась инфекции, но прошло еще недостаточно времени, чтобы утверждать что-либо наверняка.
