Долгая дорога домой

Планета была исключительно красивой. Материки Селесты располагались практически вдоль экватора, создав на планете своеобразный пояс. В более высоких широтах бывали холодные, пронизывающие ветра, еще ближе к полюсам начинали попадаться айсберги, постепенно сливаясь в сплошной ледяной щит, но это мешало только многочисленным промысловым судам, занимавшимся отловом “китов" — собственно, к китам животные, имевшие в длину более ста метров имели весьма отдаленное отношение, но кто-то когда-то впервые их увидев крикнул “Смотрите, это что, кит?" и название так и прижилось. Чудовища, подобно земным китам, были мирными, питались всякой плавающей в воде мелочью и ко всем своим достоинствам обладали нежным мясом, которое Селеста не без пользы для своего бюджета экспортировала чуть ли не на все планеты Федерации. Собственно, моря планеты не поставляли никакого другого продукта, кроме разве что нескольких видов водорослей, внешне похожих на огромные мягкие кусты, на которых росли большие, до полуметра в диаметре полосатые шары, имеющие сходство с арбузами, за что и получили название “арбузник". Содержимое шаров представляло собой готовый к употреблению напиток, по вкусу сильно похожий на апельсиновый сок, но густого зеленого цвета. К тому же сок арбузника не портился при длительном хранении, что позволяло без особых проблем перевозить его на дальние расстояния.

Такая бедность растительного мира несколько озадачила биологов и несколько исследовательских станций не один год пытались разобраться, почему такая благодатная планета больше похожа на аккуратный парк, заботливо взращенный старательным садовником. Были даже мнения, что эта планета — специально созданный заповедник, слишком уж хорошо все здесь было организовано, однако никаких доказательств в пользу этой теории найдено не было, никаких следов разумной деятельности не обнаружено, и о гипотезе «искусственного» развития Селесты вскоре забыли.

Материковая часть планеты лежала в приятном субтропическом климате, в меру жарком и достаточно влажном. Фермеры Селесты снимали до четырех урожаев в один местный год, который длился незначительно больше земного. Относительно малое количество горных цепей, огромные территории, пригодные под пашни и прекрасный климат сделали жителей Селесты поставщиками продовольствия не только для Земли, но и для других планет Содружества. В век струнных переходов огромные расстояния уже не играли особой роли, поэтому Селеста, открытая раньше, чем большинство более близко расположенных к Земле колоний, год от года расцветала все больше и больше. Часть прибрежной территории была отдана пляжам и огромным отелям с полным комплексом услуг для туристов, было несколько крупных городов, население ни одного из которых, впрочем, не превышало полумиллиона человек — в основном люди предпочитали жить на фермах или в маленьких поселках, разбросанных по огромному материку.

Леннокс, административный, культурный и промышленный центр Селесты был вполне современным городом, с крупным космопортом и населением, согласно последней переписи, четыреста восемьдесят пять тысяч человек. Широкие улицы города были заполнены народом, в основном туристами, которых не могло остановить даже военное положение. Здесь были не только люди, хотя Homo Sapiens все же составляли подавляющее большинство. Дик заметил двух таркитов, что-то оживленно обсуждавших с гидом — человеком. Невысокие фигуры циклопов производили впечатление огромной внутренней силы, собственно, впечатление не было обманчивым — физически средний таркит намного превосходил человека. Впрочем, циклопы были исключительно мирным народом, кстати, упорно не желающим принять участие в войне ни на стороне людей, ни на стороне рекнов. Этот нейтралитет, впрочем, не мешал истребителям рекнов нападать на торговые корабли Тарка — уже с первых недель войны стало всем ясно, что рекны не забивают себе свои волосатые головы соблюдением каких бы то ни было условностей. Поэтому торговый караван, орбитальный госпиталь или боевой крейсер — все в равной мере рисковали подвергнуться атаке.

Большая толпа “бабочек" — а точнее, клиотов проследовала к одному из огромных голозалов. Вообще, в последнее время на Селесте появлялось все больше представителей других цивилизаций — проблемы войны их трогали мало, поэтому поток туристов с Клио и Тарка не уменьшился, даже несколько возрос — в огромных санаториях Селесты стало больше свободных мест. Правда, клиотов слегка раздражал тот факт, что на Селесте они не могли летать, но инсекты давно поняли, что их планета, сочетавшая низкую гравитацию и приличную атмосферу была редчайшим явлением природы. Поэтому они не без удовольствия осваивали специально разработанные для них легкие дельтапланы и по многу часов парили над прибрежными пляжами курортной планеты. Тарки — те вообще наслаждались чудесным климатом… впрочем, для тех, кто бывал на их родной планете, любой климат показался бы чудесным. Наименее суровое из атмосферных явлений Тарка — “легкий" ветерок метров 30–40 в секунду. Солнце вообще редко показывалось из-за низко летящих мрачных туч. Поэтому, когда Федерация помогла таркитам достичь уровня межзвездных перелетов, потоки туристов хлынули практически на все планеты Содружества.

Территориально Селеста находилась предельно далеко от областей, контролируемых Рекном, поэтому нападения в самом начале войны планета избежала. Потом часть Четвертой эскадры была переведена в систему Селесты для обеспечения охраны планеты и сопровождения продовольственных караванов, после чего планета в общем-то могла считать себя вполне защищенной от агрессии. Впрочем, все понимали что Селеста — далеко не самый лакомый кусочек для флота Рекна — аграрная планета, практически не имеющая серьезной промышленности не стоила того, чтобы гнать сюда огромный флот. Таким образом, появление вблизи Селесты авианосца Рекнов было воспринято не столько как серьезная угроза, сколько как нелепая случайность. И тот факт, что одновременно с ним в систему вошла “Элеонора" и противнику пришлось спешно ретироваться, нисколько не добавил серьезности сложившемуся мнению. По-прежнему четыре крейсера Федерации лениво вращались по своим орбитам, пока большая часть их экипажей осаждали бары и публичные дома на планете, по-прежнему спокойно формировались караваны с продовольствием и с небольшим эскортом уходили к Земле. “Элеонора" давно ушла дальше, и никто из местного руководства Флота не знал, куда.

Лейтенант недавно покинул медицинский центр, где провел большую часть дня — Клаудиа находилась в реанимационной капсуле и лаборатория биорезерва уже приступила к выращиванию потерянной конечности. Пройдет не больше недели, и ногу прирастят, еще через несколько дней девушка сможет самостоятельно ходить и будет выписана из госпиталя. В последнее время регенерационная медицина достигла довольно заметных высот, и теперь на планетах Федерации практически не встречались люди, лишенные руки или глаза. В любой катастрофе, а так же и в бою, если человек вообще оставался жив, то он, как правило, быстро выздоравливал. Исключение составляли мозговые травмы, которые еще далеко не всегда поддавались излечению. Собственно, это было одной из тех причин, по которым Дик торчал в медцентре — девушка пережила серьезный шок и он опасался за ее рассудок. Впрочем, врачи относились к новому пациенту более чем спокойно — восстановление потерянной ноги было элементарной операцией, на которой не стоит заострять внимание, и непонятно, почему этот молодой человек осаждает приемный покой и мешает людям нормально работать.

Сейчас парень шел в местный штаб Патруля, где был уже трижды, и, похоже, это еще далеко не последнее посещение. Штаб находился почти на окраине города, чтобы взлетающие истребители не беспокоили отдыхающих. Собственно, если вызвать флаер, то путь от медцентра до штаба занял бы считанные минуты, но Дик все же предпочел пойти пешком — в глубине души он прекрасно понимал, что ничего нового ему не скажут. В общем-то его интересовал только один вопрос — когда он сможет вернуться на свой корабль. Если бы на “Алебарде" можно было долететь до Земли, он давно уже был бы с друзьями, но расстояние было слишком велико. Да и истребитель почти сразу после прилета беглецов на Селесту передали на один из ТАКРов Четвертой — тот потерял один тяжелый истребитель в стычке с “Крайтом" — это был единственный ущерб группы “курортных" крейсеров — основной удар наносила “Элеонора" и потери, в основном, понесла именно она.

Когда Дик подошел к штабу, было уже около шести часов вечера. Он поднялся по ступеням дома, построенного в несколько необычном для Патруля стиле — с многочисленными колоннами, барельефами и прочими украшениями. Впрочем, данный стиль был вполне обычен для Леннокса — город изначально задумывался и проектировался как туристический центр и строгим корпусам Патруля здесь не было места. Еще пять дня назад, когда их “Алебарда" приземлилась здесь, на небольшой бетонной площадке позади этого здания, и после того, как Дик на скоростном флаере доставил Клаудию, Дортмунда и Краббса в медчасть, он впервые явился к майору Лекомбу, командующему базой Патруля на Селесте. Старый француз, в молодости астронавигатор, давно списанный из Флота по возрасту, уютно устроился на чудной планете и даже война не могла поколебать его благодушного настроения. Он любезно объяснил Старку, что находящиеся на орбите силы Четвертой не подчиняются ему и он не может отдать приказ, чтобы лейтенанта Старка доставили на Землю. Насколько ему известно, крейсера в настоящий момент не нуждаются в пилотах — универсалистах, они полностью укомплектованы и, как безусловно известно уважаемому лейтенанту, не имеют лишнего места для “безлошадного" пилота. Майор также заметил, что его наземные силы, состоящие из тридцати “Крисов" также полностью укомплектованы пилотами и в ближайшем будущем не ожидается изменение ситуации. Он искренне посочувствовал лейтенанту и порекомендовал ждать ближайшего каравана на Землю — вместе с ним Старк мог бы добраться до своего дорогого авианосца.

За прошедшие дни Дик еще дважды приходил сюда, и оба раза майор без тени раздражения вежливо сообщал ему, что никаких новостей об “Элеоноре" у него нет, никакого дополнительного рейса на Землю в ближайшее время не ожидается, что никаких изменений в графике отправки караванов не произошло. “И вообще, молодой человек, наслаждайтесь отдыхом — считайте, что после плена вам прописали месячный отпуск. Подумайте сами, когда вам еще представится возможность побывать на лучшей курортной планете Федерации? Наслаждайтесь жизнью, юноша, вы еще успеете повоевать…"

Дортмунд и Краббс пробыли в госпитале всего по паре дней — этого оказалось достаточно, чтобы полностью залечить их раны. Эванс в настоящий момент уже получил новое назначение и отбыл на ТАКР “Мюрат". Краббс тоже покинул планету — после гибели своего подразделения он получил назначение на пост командира роты рейнджеров в один из полков Шестой дивизии Морской пехоты. В настоящее время дивизия находилась на Ленне, сражаясь с экспедиционным корпусом Рекна. С Селесты на Ленн шел небольшой транспорт с продовольствием, поэтому Краббс счел своим долгом присоединиться к команде трейдера. Собственно, в его случае было проще — гибель “Сюзанны" упрощала для них процедуру получения нового места службы — Дик же, наоборот, по прежнему был приписан к “Элеоноре" и должен был прибыть на свой корабль при первой же возможности.

Впрочем, факт отсутствия каких бы то ни было возможностей добраться домой в некотором роде даже радовал Дика — он имел возможность каждый день ошиваться в медцентре и наблюдать за лечением Клаудии. Прекрасно понимая, что его присутствие нисколько не изменит ее самочувствия — она даже не видела его, находясь в бессознательном состоянии в регенерационной капсуле, он тем не менее не мог просто пойти на пляж или в голозал. Еще в ангаре “Крайта", держа на руках истекающую кровью Клаудию, он поймал себя на мысли, что плен, бегство, сражение — все это очень сблизило его с девушкой и он чувствовал ответственность за нее. Поэтому сейчас, подходя к кабинету Лекомба, он в глубине души не слишком желал, чтобы у майора вдруг появился свободный корабль, готовый доставить его в любую точку Федерации.

— Увы, мой друг, мне по-прежнему нечем вас порадовать. Конвой с продовольствием на Землю отправляется через двадцать три дня и никаких причин ускорить отправку в настоящее время — майор сокрушенно развел руками — увы, таких причин по-прежнему нет.

Лекомб сидел в большом кабинете, отделанном деревянными полированными панелями, за большим столом, покрытым искусной резьбой. Ему было скучно — долгие дни, заполненные однообразными бумагами, сводками и прочей ерундой нагоняли на него тоску. Он давно уже потерял форму, превратившись из подтянутого навигатора в полного, даже слишком полного пожилого человека. Появление этого лейтенанта принесло некоторое разнообразие, за что майор был очень ему благодарен. Он искренне сожалел, что не может помочь парню добраться до своего корабля — да и в самом деле, пусть парень погреется на солнышке прежде чем снова на месяцы засядет в одной из этих консервных банок.

— Да, Старк, все хотел спросить, как там ваша девушка? — майор вспомнил красотку, которую этот парень вынес на руках из приземлившегося на площадке истребителя со знаками различия Рекна. Кстати, появление на орбите планеты Имперского тяжелого истребителя наделало переполоху среди “курортных" крейсеров. И вообще, лейтенанту крупно повезло, что монтаж орбитальных боевых станций еще не закончен, иначе его поджарили бы в считанные секунды. Его и так могли сбить, если бы у него не хватило ума открытым текстом орать в микрофон, что они “свои"…

— Ничего — пожал плечами Дик, — скоро будут ногу приращивать. Я сегодня был в госпитале, сказали, все будет нормально. А, кстати, где этот… которого мы привезли, волосатый?

— Ну, вы его не слишком аккуратно везли. Видимо, в истребителе он обо что-то хорошо шарахнулся и проломил себе череп. У них вообще кости более тонкие, чем у людей. В общем, сейчас он в реанимации. Я, кстати, сообщил в центр, так что может они пришлют за вашим пленником курьера. Ты наведывайся, может и подвернется возможность улететь на Землю пораньше.

— Спасибо… Ну ладно, я пойду.

— Да, парень, иди. Если что, я тебя найду, но и ты не забывай старика, заглядывай.

Дик лежал на золотистом песке и слушал тихий шорох волн. Сегодня Клаудиа выходит из госпиталя, правда вечером, еще через восемь часов. Можно было, конечно, проторчать все это время у больницы и Дику, в общем-то, так и хотелось сделать, но он буквально заставил себя пойти на пляж и расслабиться — все равно девушка не выйдет раньше. Он видел ее вчера, она уже нормально ходила, впрочем, иначе и не могло быть. Система регенерации, по сути, заключалась в следующем. Допустим, человек потерял ногу или руку. Пока он находится в бессознательном состоянии в регенерационной капсуле, в лаборатории из взятой у него клетки выращивался недостающий орган. После его готовности — а рост происходил очень быстро, производилось сращивание органа с телом — все подходило идеально, ведь это был по сути собственный орган человека. Еще через три дня, когда процесс регенерации полностью восстанавливал разорванные связи тела и выращенного органа, человека приводили в сознание. В случае с Клаудией отсутствие ноги было для нее лишь страшным сном — придя в себя, она вновь была абсолютно целой и невредимой, лишь малозаметный шрам указывал место, где встретились живая и псевдоживая материи. При наличии же достаточного времени врачи устраняли и шрам.

Теплая волна набежала на его ноги и парень почувствовал, как вода старается стянуть его с пляжа в море. Он встал и почти без разбега прыгнул в зеленоватую воду, подняв кучу брызг, сверкавших на солнце всеми цветами радуги. Дно резко понижалось и уже совсем рядом от кромки прибоя глубина достигала четырех — пяти метров, вода была исключительно прозрачна и полностью лишена проклятия земных пляжей — медуз. Дик отплыл довольно далеко от береги и, перевернувшись на спину, качался на волнах, разглядывая чистое голубое небо, без единого облачка. Потом снова нырнул, и, погрузившись на восемь или девять метров, увидел чуть в стороне от себя большой зеленый куст арбузника. На большинстве пляжей эти водоросли безжалостно уничтожались — многие люди, попав ногами в длинные мягкие листья начинали паниковать и звать на помощь, хотя нежные водоросли легко рвались и, конечно, не представляли никакой серьезной угрозы. Но уследить за всеми арбузниками было сложно — растение не имело корневища как такового — роль корней исполняли своеобразные присоски, которыми оно прикреплялось к камням или, как в данном случае, к “тарелке" — так прозвали странное животное, похожее на большую, более полуметра в диаметре, тарелку, перевернутую вверх дном, нижняя часть которой представляла собой бахрому крошечных щупалец, которые перемещали ее по дну и заодно отправляли в бесчисленные ротовые отверстия капельки любой органики. Работники санаториев всячески приманивали тарелки к пляжам — чем их больше, тем чище вода и прибрежное дно.

В данном случае тарелка заполучила безбилетного пассажира, но ей это было абсолютно безразлично. она медленно двигалась по дну, подбирая едва видимые глазу частички ила. А арбузник, полностью созревший, торжественно колыхался на ее панцире, подставляя листья пронизывающим воду солнечным лучам. Дик подплыл к кусту и аккуратно, стараясь не повредить все растение, оторвал один из больших полосатых шаров, не менее сорока сантиметров в диаметре. Потом вынырнул вместе с добычей и поплыл к берегу. Выбравшись на песок, он ткнул пальцем в поверхность шара — палец без особого усилия проткнул зеленую кожицу и парень приник ртом к отверстию — восхитительная прохладная жидкость прекрасно утоляла жажду.

Лейтенант снова перевернулся на живот и задумался. Клаудиа… он уже снял для нее номер в отеле, по соседству со своим — она попросила об этом вчера, когда он пришел проведать ее. Девушка только вышла из состояния сна и всего около часа назад покинула регенерационную капсулу. Крошечная полупрозрачная туника открывала прелестные ножки, и Дик при всем желании не смог заметить шрама, хотя прекрасно помнил то место, где его меч встретился с нежной кожей девушки. Похоже, Клай была рада его видеть — они около часа болтали в небольшом парке госпиталя, на прощание она нежно поцеловала парня в губы, заставив его затрепетать от восторга. Дик еще раз обругал себя идиотом за то, что в этот час он не мог придумать ничего лучшего, как рассказывать Клаудии про их приключения, которые она пропустила по причине обморока. Мог бы придумать тему для девушки и поинтереснее, тупица. Но почему-то в тот момент, сидя рядом с изумительно красивой блондинкой, Дик никак не мог привести в порядок свои мысли. Сейчас он, конечно, мог бы… Впрочем, скоро Клай выйдет из больницы и они отметят это событие. И дай-то бог ему не быть снова таким же скованным и … тупым!

Волна снова прокатилась по его ногам и Дик открыл глаза. Солнце постепенно клонилось к закату, похоже, что он умудрился заснуть. Конечно, его загорелая кожа должна была успешно перенести столь длительное воздействие солнца, но все же рисковать не стоило и парень потратил несколько минут, чтобы сбегать в ближайший медпункт, где робот диагностировал легкий солнечный ожог и смазал начавшую краснеть спину парня каким-то бесцветным кремом, который сразу прекратил жжение кожи. До выхода Клаудии оставалось еще около часа и Старк не торопясь пошел по зеленым улицам Леннокса к госпиталю. Огромный комплекс имел свой пляж, поэтому, разумеется, находился на самом побережье. Впрочем, почти все города Селесты тянулись вдоль берегов, похожие на узкие многоцветные ленты. Город был на удивление тихим, несмотря на большую толпу людей и нелюдей на улице. Поскольку флаеры скользили над улицами практически бесшумно, а туристы в конце солнечного дня были в достаточной мере разморены от жары, поэтому над улицами витало состояние спокойствия и умиротворенности, словно и не было никакой войны, словно и не задыхалась Земля в плену радиоактивных кратеров.

Вообще все эти дни Дика не покидало ощущение какой-то нереальности происходящего. Где-то там его друзья сражались и умирали, защищая Землю и другие миры Федерации от агрессии псоглавов, где-то полыхали вспышки рвущихся торпед и голубыми сполохами переливались перегруженные защитные поля кораблей, а здесь туристы все так же подставляли бока нежному солнцу, все так же по вечерам зажигались огни ресторанов на центральной улице Леннокса. Такое впечатление, что война — это что-то нереальное или, во всяком случае, столь далекое, что ее не стоило брать в расчет. Даже экипажи “курортных" крейсеров, еще по сути не разу не участвовавшие в серьезном сражении, проводили больше времени в барах и на пляжах, чем в учебных классах или на боевом дежурстве.

Дик не заметил, как дошел до госпиталя. Снаружи ни за что нельзя было сказать, что за этими стенами кроется все лучшее, что создала за последние века медицина Федерации. Он взглянул на часы — еще около получаса. Дик оглядел огромный комплекс, построенный в форме кольца и рассчитанный на десять тысяч пациентов. В настоящее время едва десятая часть мест была занята ранеными бойцами, доставленными из разных концов территории Содружества. На курортную планету везли только тех, кому нельзя было помочь на месте или тех, кому после операции полагался длительный отдых. Внутри кольца был крошечный парк для выздоравливающих, а южная часть комплекса выходила прямо на пляж. В мирное время огромный центр, как правило пустовал, да и сейчас, с началом войны, стало очевидно, что быстрее поставить человека на ноги на месте, чем везти к черту на кулички, на самую окраину территории Федерации. Правда, как ему вчера сказал кто-то из медиков, сегодня утром прибывает… то есть, уже прибыл транспорт с Земли, доставивший огромное количество людей с радиационными поражениями кожи, которых надо приводить в порядок, поэтому сегодня, возможно, медцентр заполнится “под завязку". Эти люди, как он понял, останутся на Селесте навсегда или, по крайней мере, до окончания войны.

Раздвинулись стеклянные двери и по ступенькам легко сбежала Клаудиа, сразу выделив Дика из толпы и направившись прямиком к нему. Тонкие руки обвили шею юноши и нежные губы девушки прижались к его губам.

— Что-то ты рановато, мне говорили, что эскулапы отпустят тебя в семь часов. — Дик должен был хоть что-то сказать, чтобы прикрыть словами краску, проступившую на загорелом лице.

— А ты не рад? — капризно надула губки Клаудиа, но тут же весело рассмеялась — Утром прибыл транспорт с Земли и врачам сейчас не до таких, как я — там несколько тысяч людей с разной степенью облучения, много очень тяжелых. Я, собственно, могла уйти и раньше, но ты где-то шатался и я ждала, когда ты появишься. Ну что, надо отметить мое выздоровление, ты не возражаешь? Куда мы пойдем?

— Честно признаться, я даже не знаю… Тут есть парочка совершенно шикарных ресторанов (и бешено дорогих, притом — добавил он про себя), можно заглянуть туда, я там еще не был.

— Пойдет… Только заскочим в какой-нибудь магазин, не могу же я выйти в общество в этой… м-м-м… пижаме.

— Что ты, ты просто ослепительна! У меня даже нет слов…

— Спасибо, и тем не менее я должна привести себя в порядок. Магазин, косметолог, парикмахер… к девяти я буду готова. Встречаемся в отеле, зайдешь за мной, о’кей? Ну, целую!

Дик пожал плечами, провожая взглядом изумительную фигуру девушки, исчезающую за дверьми ближайшего огромного магазина, торгующего всем, от косметики и вечерних туалетов до пляжных зонтиков и крема для загара. Можно было предположить, что так горячо любимый всеми женщинами процесс покупок займет у Клай еще больше времени, чем она рассчитывала. Он решил, что тоже должен выглядеть на должном уровне — парадная форма Патруля была готова давно, как раз для подобного случая, поэтому он направился в отель, чтобы побриться и смыть с себя остатки пляжного песка.

Без двух минут девять, в идеально сидящем черном мундире с новенькой звездой и полагающимися к парадной форме аксельбантами и шпагой, он стоял у соседнего номера. Не успел он дотронуться до звонка, как дверь распахнулась и его глазам предстало зрелище, повергшее его в состояние нокдауна.

Клаудиа, казавшаяся еще более стройной в длинном красном облегающем платье без плеч, подчеркивавшем высокую грудь, осиную талию и великолепные, без малейшего изъяна бедра, стояла перед ним, наслаждаясь произведенным впечатлением. Благодаря тоненьким шпилькам, она стала почти одного роста с Диком, а ее пышно накрученные волосы сверкающим водопадом рассыпались по плечам. Глаза и губы представляли собой произведение искусства лучших визажистов столицы, а длинные ногти, цвет которых точно соответствовал платью и полным, чувственным губам, приковывали мужской взгляд. Дик смотрел на девушку как на богиню, словно впервые ее увидел. Некоторое время он безуспешно пытался что-нибудь выговорить, но слова застряли в горле. Клаудиа первая нарушила молчание:

— Я готова воспринять выражение твоего лица как самый лучший комплимент, который мне когда-либо делали мужчины. Спасибо, очень приятно. Но надеюсь, ты не собираешься вот так стоять тут до утра? Мы, кажется, намеревались пойти в ресторан?

— Д-д-да, к-конечно… — наконец выдавил из себя парень и немного опомнившись продолжил — Знаешь, я не просто потрясен, я убит наповал! Господи, как же ты хороша! Прошу, леди.

Клаудиа взяла его под руку и они направились к выходу из отеля. Огромный, сверкающий огнями ресторан “Селеста" находился в двух шагах от них — парочке не пришлось брать флаер. Буквально через десять минут они уже сидели за маленьким столиком в уютном кабинете, отделанным живой зеленью, слушали нежную музыку и изучали меню. Кроме названий напитков, все остальные блюда были совершенно незнакомы ни Клаудии, ни, тем более, Дику. Поэтому в конце концов они просто попросили официанта подать лучшее, на что способна кухня ресторана и старое вино с Земли, цену которого Дик решил даже не рассматривать — в конце концов деньги на его личном счету были более чем солидные — по закону военного времени он и его товарищи получили призовую премию за захват истребителя, которая позволяла ему по крайней мере несколько таких вечеров не думать о последствиях.

Потом, пытаясь восстановить в памяти события этого вечера, Дик вспоминал изумительное вино в высоких хрустальных бокалах, вспоминал вальс, под звуки которого он кружил Клаудию по залу, гордость от того, что глаза всех находившихся в зале мужчин не могли оторваться от красавицы в красном платье, вспоминал теплое дыхание девушки и ее руки, обнимающие его, ее губы, вновь и вновь соприкасающиеся с его губами. Странные, но непередаваемо вкусные блюда, названия которых сложно было даже выговорить, а не то что запомнить, и снова танцы под звуки живого оркестра — редкости, доступной только в самых изысканных и дорогих ресторанах. Вспоминал, как они медленно шли к отелю по улице, освещенной многочисленными огнями, как он на руках занес прижавшуюся к его плечу девушку в ее номер, как уложил ее в постель… и как ее губы и руки не позволили ему уйти. А потом была ночь, и снова он обнимал молодое стройное тело и шептал что-то нежное и в ответ слышал слова “родной", “любимый", “единственный"… И опять ласки становились все настойчивее, все откровеннее, доводя его до высшей степени блаженства.

Они заснули под утро, полностью истощенные, прижавшись друг к другу, на огромной кровати с антигравитационной подушкой — чудесном ложе, просто созданном для любви. И в эти последние ночные часы Дику почему-то не снилась Джоанна — впервые за много месяцев…

Когда Дик проснулся, Клаудии уже не было рядом — из ванной доносился плеск воды. Некоторое время он пытался сообразить, где находится, потом постепенно вспомнил события вчерашнего вечера. Одежда, живописно разбросанная по спальне, напоминала о том, что события развивались стремительно и неудержимо. Дика в общем-то нельзя было назвать совсем уж новичком в подобных делах, хотя его опыт ограничивался двумя — тремя непродолжительными романами, которые у него были еще до Академии. Во время учебы как то было уже не до этого — слишком напряженный курс практически не оставлял свободного времени, да и рядом была Джоанна, к которой он испытывал чувства, явно превышающие простую дружбу. А потом началась война, и чувства отодвинулись на второй план, если не дальше. Но в эту ночь он понял, что так мало знает о женщинах и об искусстве любви — Клаудиа не шла ни в какое сравнение с теми девушками, с которыми его ранее сводила судьба — явно более опытная, она прекрасно знала, как доставить мужчине максимум наслаждения и при этом не забыть и о себе. Дик не вполне отдавал себе отчет в том, что послужило причиной столь бурной страсти — взаимная симпатия, выросшая на благодатной почве перенесенных вместе плена и бегства, чувство единения, возникшее, когда он освобождал девушку из под рухнувшего истребителя и на руках нес к кораблю или просто количество выпитого за ужином вина и романтическая обстановка, и не знал, продлятся ли чувства Клаудии в дальнейшем, но он не жалел о случившемся, хотя червь сомнения все же грыз его душу — где-то в самых отдаленных ее закоулках гнездилась мысль о том, что этой ночью он в какой-то степени предал Джоанну и все, что их связывало. С другой стороны он понимал, что далеко не каждому мужчине в течение жизни случается пережить подобные фантастические ощущения.

— Ты уже проснулся? — Совершенно обнаженная красавица появилась в дверях ванной комнаты, ее чудесные волосы рассыпались по плечам, на которых подобно маленьким бриллиантам сверкали капли воды. — Дорогой, ты был бесподобен! Я еще никогда не испытывала ничего подобного — она подошла к окну и откинула в сторону тяжелые шторы. Потоки яркого солнечного света залили комнату, волосы девушки под лучами заиграли чудесными золотыми бликами. Она обернулась, давая Дику возможность еще раз насладиться волнующими изгибами ее бесподобного тела. — Кстати, как насчет того, чтоб напомнить мне кое-что из твоей техники? — Она с чисто кошачьей грацией прыгнула в постель, прижавшись к парню всем телом. Дик почувствовал нарастающую волну возбуждения и его руки пришли в движение, лаская нежную кожу девушки.

Внезапный звонок видеофона оторвал их друг от друга, нарушив романтический настрой обоих. Клаудиа пробормотала что-то не совсем вежливое в отношении того типа, который посмел позвонить в самый неподходящий момент и, накинув что-то весьма отдаленно напоминающее пеньюар, подошла к экрану видеофона и нажала кнопку приема. На экране появилось жизнерадостное упитанное лицо майора Лекомба.

— Добрый день, мисс. Очень рад, что застал вас дома — искать вас на пляже представляется мне делом практически безнадежным. Я майор Лекомб, начальник контингента Патруля, базирующегося на Селесте.

— Очень приятно, майор. Наслышана.

— Хорошо. Я вынужден побеспокоить вас по неотложному делу. Вам надлежит к 12–00 прибыть в штаб-квартиру Патруля… не буду объяснять дорогу, найдете. Прибыл представитель Земли и ему необходимо задать вам ряд вопросов, касающихся подробностей последних событий. Кроме того, не сочтите за труд, если встретите лейтенанта Старка, его номер, к сожалению, не отвечает, передайте ему, что он также должен присутствовать при этом разговоре. — Выражение лица майора ясно давало понять, что он прекрасно знает, где можно в настоящий момент найти лейтенанта Старка и абсолютно уверен, что Клаудиа превосходно справится с полученным заданием.

— Ясно, сэр. Будет исполнено.

— Отлично. До встречи в штабе. — Лекомб отключился. Клаудиа высказала потухшему экрану все, что она думает о майоре, представителе Земли и Патруле в целом и повернулась к Дику.

— Козел! — с чувством сказала Клаудиа в адрес погасшего экрана, затем повернулась к Дику — Ну, что будем делать?

— У нас всего полчаса. Едва хватит времени, чтобы одеться и вовремя добраться до штаба, он расположен черт знает где. Так что, давай приводи себя в порядок, через пятнадцать минут мы должны выйти. — Дик с некоторым сожалением встал с кровати и стал одеваться. Парадная форма оказалась в общем-то в нормальном состоянии, так что она вполне подойдет к данному случаю. Шпагу он решил не брать — эта железка на боку изрядно его раздражала, хотя при необходимости и ей он мог воспользоваться весьма эффективно. Но вот как раз этой самой необходимости ни у кого не возникало со дня создания Патруля, поэтому Дик относился к данной традиции скорее как к атавизму. И вообще непонятно, чем руководствовались создатели Патруля, избирая в качестве парадного оружия не бластер или, на худой конец, вибромеч, а архаичную шпагу. “Впрочем — усмехнулся про себя парень — Алмейда без шпаги выглядит как-то не так, недостаточно импозантно. Ему эта деталь безусловно идет."

Он подошел к видеофону и вызвал флаер. Машина должна была прибыть через пять минут — вполне достаточно для того, чтобы не торопясь подняться на крышу отеля — стоянки всех летательных аппаратов изначально старались располагать на крышах высотных домов, улицы были безраздельно переданы пешеходам. К этому времени Клаудиа была уже почти готова, форма Патруля шла ей так же, как и любая другая одежда — Дик подумал, что даже в монашеской рясе она сохранит свое очарование.

Когда молодые люди поднялись на взлетную площадку флаеров, машина, вызванная Диком, уже ждала их. Небольшой двухместный аппарат с компьютером, в котором были заложены чуть ли не все объекты планеты, теоретически мог бы доставить их в любую точку континента, хотя для дальних расстояний использовались более быстроходные транспортные средства. В городской черте флаер подчинялся исключительно автопилоту, поэтому, когда офицеры устроились в креслах, Дику оставалось только назвать конечный пункт, и машина, плавно оторвавшись от площадки, не торопясь направилась к указанной цели. Внизу медленно проплывали крыши отелей и санаториев, кое-где были видны другие машины, ожидающие клиентов, но в целом воздушное движение не было особо насыщенным — отдыхающие, составляющие подавляющее большинство населения Столицы, предпочитали пешие прогулки — большинству из них некуда было торопиться. Впрочем, Дика как раз не устраивал режим полета, предназначенный для обеспечения хорошего обзора окрестностей. Он отдал команду ускорить полет и машина резко изменила темп передвижения. Теперь ее скорость составляла около ста километров в час — не предельная для флаера, но все же достаточно приличная и, кстати, максимально допустимая для городской территории.

Машина аккуратно опустилась на взлетной площадке около здания Штаба Патруля, когда на часах было без трех минут двенадцать. Дик и Клаудиа зашли в здание и ровно в назначенный срок постучались в дверь Лекомба. Кроме майора в кабинете находился невысокий человек в мундире Патруля со знаками различия полковника. Дика удивила эмблема на мундире офицера — никогда раньше ему не приходилось встречать людей из этой службы, хотя он, разумеется, знал, кому принадлежит герб “Щит и меч".

— Лейтенанты Старк и Лаудер прибыли по вашему приказанию.

Офицер встал, его невысокий рост с лихвой компенсировался широтой плеч и каким-то особым выражением твердости и даже жесткости в холодных серых глазах.

— Я полковник Сергеев, Служба Безопасности Патруля.

Дик почувствовал, что его глаза непроизвольно округлились от удивления. Он много слышал об этом человеке. Сергеев возглавлял СБ уже много лет, и в голосе Ченнинга, когда тот упоминал о нем, всегда сквозили нотки уважения. В свое время один из лучших выпускников факультета Ксенологии, выдающийся специалист по психологии и психоанализу, досконально знающий языки, обычаи и мировоззрение всех известных разумных рас, Сергеев мог сделать головокружительную карьеру среди специалистов своего класса, но тем не менее предпочел уйти на малозначительный пост аналитика СБ. Через четыре года он уже занимал пост заместителя начальника СБ, а спустя три года возглавил Службу. Дик вспомнил, что его фамилия несколько раз упоминалась в связи с торговыми сделками, когда Рекну позволяли приобретать военные технологии Земли — Сергеев тогда был чуть ли не единственным человеком, всеми силами пытавшимся помешать этой торговле, но на маловажную в то время Службу Безопасности никто не обращал особого внимания — Человечество слишком долго жило в условиях мира и благополучия. В конечном итоге тот факт, что рекны так и не приобрели права на производство машин класса “Крис" был заслугой исключительно Сергеева и сейчас их очевидное превосходство над давно уже устаревшими “Стилетами" не раз выручало Патруль в тяжелых ситуациях. Дик подумал, что если бы во время бегства его атаковали “Крисы", шансов благополучно уйти на струну было бы ноль целых, ноль — ноль — … В общем, очень мало. И вообще, тот факт, что Сергеев явился сюда лично говорит прежде всего о том, что случилось нечто по-настоящему важное.

Сергеев протянул руку Дику и тот пожал сухую крепкую ладонь полковника. Клаудиа также удостоилась подобной чести, хотя по ее реакции Старк понял, что фамилия эсбиста ей ни о чем не говорила.

— Прежде всего мне бы хотелось поздравить вас с благополучным освобождением из плена. На моей памяти это, пожалуй, первый случай, когда наши люди сами сумели не только вырваться с авианосца, но и нанести ему более чем серьезные повреждения. В связи с этим — он подошел к столу и взял две небольших бархатных коробочки — я уполномочен сообщить вам, что вы награждены орденами “За мужество" первой степени. Позвольте вручить вам награды. Ваши товарищи тоже их получат, в самое ближайшее время.

Полковник приколол к груди Дика небольшой по размеру, совсем неброский, но так редко вручаемый значок — высшую награду Патруля, которой удостаивались лишь самые-самые… Вообще, в мирное время эта награда вручалась от силы два-три раза в году. Дик чувствовал некоторое смущение и даже сомнение в уместности награды — по сути, он ничего выдающегося не сделал, всего лишь удачно сбежал. Предваряя его слова, полковник продолжил.

— Вы должны понять, что вполне заслужили высокую награду — по сути, ваши действия не просто спасли ваши жизни, хотя это и немаловажно. Вы вывели из строя “Крайт", что подтверждается нашей разведкой. Авианосец не только не вернется в строй в ближайший год, но, возможно, вообще будет пущен на слом — слишком велики повреждения. А для нас сейчас каждый потерянный противником корабль — хоть временное, но облегчение. Кроме того, это первый на протяжении войны случай, когда в плен захвачен офицер рекнов столь высокого ранга. Собственно, помимо вручения наград, я прилетел сюда для того, чтобы забрать майора Рейкера на Землю. Вам надлежит лететь со мной. Кстати, лейтенант — он повернулся к Старку — ваша “Элеонора" в настоящий момент находится в Системе, так что вы сможете вернуться к исполнению своих обязанностей пилота.

— Рад слышать это, сэр! — Дик действительно хотел вернуться к друзьям, хотя, не отдавая в этом себе отчета, уже не так сильно, как вчера — события прошедшей ночи пробудили в глубине его души желание продолжить знакомство с Клаудией. Он прекрасно понимал, что вероятность назначения ее на “Элеонору" не слишком велика, поэтому был бы не прочь слегка продлить отпуск. С другой стороны было совершенно ясно, что каждый пилот сейчас на вес золота — Флот ведет непрерывные бои.

— Лейтенант Лаудер, вы также получаете новое назначение. Часть опытных офицеров “Элеоноры" переведена на вновь строящиеся корабли, поэтому вам надлежит заполнить одну из образовавшихся вакансий. — Дик не мог скрыть своей радости и ему показалось, что Клаудиа тоже в восторге от полученного назначения. Или только показалось…? Во всяком случае для себя он решил, что в голосе девушки определенно слышались радостные нотки.

— Когда уходит Ваш корабль, сэр?

— В 20–00. В вашем распоряжении… — Сергеев взглянул на часы — пять часов на сборы. Челнок отправляется в 19–45, явитесь за пять минут до отлета. Можете идти.

— Есть, сэр!

Сергеев проводил взглядом молодежь. Девушка хороша, даже в его годы такие красавицы заставляют кровь быстрее течь в жилах. И парень, похоже, втрескался по уши, ловит глазами каждое ее движение. Большой жизненный опыт и образование психолога говорили ему, что та, в свою очередь, отнюдь не потеряла голову — полковник на своем веку много видел таких крошек, точно знающих, что им нужно и не сковывающих себя какими-либо моральными принципами. “Впрочем — что это я? — удивился он собственным мыслям — Нормальная девчонка, красивая, молодая, умный и смелый парень — сам бог велел…". Но все же неясное беспокойство не оставляло Сергеева и чтобы отвлечься, он постарался снова мысленно вернуться к насущным проблемам. Полковник повернулся к Лекомбу, который на протяжении последних минут, не желая мешать размышлениям шефа СБ демонстративно уставился в какие-то свои бумаги.

— Пьер, здесь можно где-нибудь найти спокойное место? Я хотел бы поговорить с Рейкером до отлета, есть пара неясностей. — Сергеев не стал уточнять, что эта “пара неясностей" была единственной причиной, по которой шеф СБ лично явился на этот курорт.

— Конечно. Собственно, Рейкер сейчас находится на гауптвахте, в камере. Камера не просматривается и не прослушивается, так что можешь говорить спокойно. Ключ возьмешь у дежурного.

— Пьер, ты уж извини, что я сразу ныряю в дела — Сергеева и Лекомба связывало хоть и не слишком близкое, но довольно давнее знакомство, было время, когда они работали вместе.

— Да я понимаю, служба есть служба… Ты всегда был человеком дела, это я тут растолстел и обрюзг от сытой и спокойной жизни. Хотя как комендант гарнизона Селесты очень хочу, чтобы так продолжалось и впредь — майор усмехнулся — Кстати, надо решить вопрос о замене “курортных" крейсеров другими кораблями, а то их экипажи тут сопьются от безделья.

— Посмотрим… Ну ладно, я пошел, поговорю с Рейкером. Проследишь, чтоб нам не мешали, о’кей?

Сергеев спустился в подвал, где располагалась гауптвахта, забрал у дежурного ключ и приказав тому не беспокоить его ни при каких ситуациях, отпер дверь камеры. Это было чистое и с какой-то точки зрения даже не лишенное уютности помещение примерно три на три метра. Про себя Сергеев подумал, что его каюта, пожалуй, гораздо менее комфортна — собственно, гауптвахта не была предназначена для издевательств над штрафниками — скорее цель была в изоляции и уж это достигалось целиком и полностью. Ни окон, ни головизора, ни телефона — никакой связи с внешним миром, кроме приходов охраны. Неделя — две в этой комфортной клетке надолго врезалась в память и обычно ни у кого не возникало желания попасть сюда вторично. К камере примыкал небольшой туалет с душем, на стенах висели книжные полки, в углу стояла кровать, на которой лежал рекн.

Рейкер проснулся от щелчка замка и с интересом наблюдал за человеком, входящим в его кабинет. Он сразу узнал Сергеева и тому было много причин. Прежде всего, все лидеры Патруля были известны рекнам и считалось обязательным знать каждого из них в лицо, но Рейкер и лично был знаком с полковником — судьба свела их несколько лет назад, когда Рекн объявил о своем желании закупить партию “Алебард". Тогда Сергеев имел шанс успешно всунуть палки в колеса Имперскому Флоту, но деловые круги Земли не прислушались к его мнению. Рейкер же входил в состав комиссии по приемке «покупок», поэтому хорошо помнил этого офицера, не раз выступавшего против торговли оружием вообще и боевыми истребителями в частности.

— Рад вас видеть, майор — Сергеев был искренен. Хотя рекн и был противником, но шеф СБ всегда старался относиться к собеседнику как к личности, а Рейкер был незаурядным пленником — лучший или один из лучших пилотов Империи, по крайней мере до начала войны, приятный собеседник, прекрасно разбирающийся и в вопросах дипломатии, и имеющий достаточно развитое чувство юмора.

— И я рад. Кстати, примите поздравления, хоть и явно запоздалые. Кажется в нашу прошлую встречу вы были еще подполковником.

— Благодарю. Война, знаете ли, способствует карьере. Хоть я и не слишком к этому стремлюсь. У меня к вам несколько вопросов, прежде чем мы вылетим в Систему, не возражаете?

— Что вы, Николай Петрович, сколько угодно. Да и я не в том положении, чтобы вам отказать. Вы хозяин, я м-м-м… пленник.

— Гость, Рейкер, гость. Но такой, какого хозяева очень не хотели бы отпустить восвояси. Поверьте, для нас большая честь встретиться со столь известным пилотом, хотя мысль о том, что Империя лишилась столь серьезной поддержки, радует меня еще больше. Кстати, что вы думаете о том, кто привел вас на наше рандеву?

— Вы имеете в виду этого пылкого молодого человека? — Рейкер, сам будучи неплохим психологом, понял мысль Сергеева, похоже полковник положил глаз на универ-лейтенанта. — Парень далеко пойдет, если никто не помешает. Впрочем, я бы не рискнул ему в чем-либо мешать. Отличный пилот, я бы сказал, лучший из всех, с кем я был когда-либо знаком. Немного не умеет держать себя в руках, когда это надо, но это с возрастом обычно проходит. Импульсивен, честен, смел… Кстати, побег он провел блестяще, ты уж проследи, чтобы парня отметили…

— Уже. Но собственно, некоторые обстоятельства вашей с ним встречи и привели меня сюда.

Сергеев несколько секунд молча разглядывал лицо рекна. В отличие от некоторых других разумных рас, представителей которых люди так и не научились отличать друг от друга, рекны обладали большой гаммой индивидуальных отличий, очевидных даже ранее с ними незнакомому человеку. Может быть поэтому мимика рекнов была вполне доступна человеческому пониманию и сейчас полковник к некоторому своему удивлению видел, что Рейкер расслаблен, словно не понимает или намеренно не хочет понимать, что находится не в гостях, а на допросе, в ходе которого сам или под воздействием психотропных препаратов вынужден будет дать информацию, которая в той или иной степени повредит его родной Империи. Ему было не совсем понятно такое состояние собеседника. Не может же он всерьез рассчитывать на старые симпатии — наверняка прекрасно понимает, что СБ ни перед чем не остановится и все равно получит нужные сведения.

— Не переживайте, Николай Петрович — майор догадался о сомнениях Сергеева и первым нарушил затянувшееся молчание. — Я действительно рад нашей встрече, но не только потому, что именно вы прилетели на Селесту. Я дано ждал этой встречи и, скажу без ложной скромности, если бы не мое вмешательство, вряд ли этот приятный молодой человек имел бы сейчас право на награды…