5
Пострадавшим оказался Кшиштоф Паллец, шестидесятипятилетний пенсионер, проживавший в своем коттедже последние двадцать шесть лет, ранее не судимый, всю жизнь проработавший бухгалтером на табачной фабрике Свифта. Эти и многие другие сведения о себе пострадавший сообщил полицейскому и готов был еще долго рассказывать, если бы капитан время от времени не возвращал его к предмету расследования.
— Это было нападение, офицер! Персональное на падение! — объявил старик, потрясая головой, обернутой мокрым полотенцем. Он был необыкновенно возбужден и горел желанием оказать органам всю не обходимую помощь.
— Я стоял здесь, а он стоял там! — рассказывал старик, перебегая с места на место.
С чего все началось, сэр?
— С чего началось?
Пострадавший на мгновение задумался.
— Ах да, конечно! Дело в том, что я плохо засыпаю и, случается, подхожу к окну — вот к этому… — Он повернулся и указал на окно первого этажа. — Это моя спальня, но раньше я держал в этой комнате птиц.
— И что же вы увидели, сэр?
— Сначала ничего, потом пошел в туалет, а у меня, знаете ли, плохо отходит моча и случаются рези. Я провел в туалете минут двадцать, хотя поклясться не могу, возможно, чуть больше, а когда возвратился в спальню, снова подошел к окну… Собаки в лесу вели себя очень шумно, это меня насторожило.
— Вы имеете в виду парк, сэр?
— Это дальше парк, офицер, а здесь у нас настоящая чащоба! Порядок никто не желает наводить, у вас в городе, может, и не так, а наши местные власти вор на воре и вором погоняет.
— Мистер Паллец, это к делу не относится, — напомнил шериф, который и являлся представителем местных властей.
— Давайте начнем прямо с нападения, мистер Паллец, — предложил Буанзен. Он еще надеялся успеть выпить кофе перед сдачей дежурства.
— Да-да, офицер, я как раз к этому и приближаюсь.
Одним словом, подхожу я к окну и вижу: стоит черный человек.
— Что значит «черный», сэр?
— Черный — значит черный. Голова черная, руки черные, ноги черные.
— То есть вы хотите сказать, что это был бангиец?
— Если бы это был бангиец, офицер, я бы так и сказал — бангиец, а я говорю: он был черный.
Сплошь.
Капитан Буанзен и шериф переглянулись.
— Что он делал, этот черный человек? — спросил капитан.
— Он воровал мое белье… — произнес мистер Паллец таким тоном, словно сообщал о государственной измене.
— Черный человек воровал белье, — повторил капитан. — Скажите, сэр, это было какое-то особенное белье?
— Нет, ничего необычного, вот, посмотрите, при щепки остались, а вещей-то и нет.
— Что же пропало?
— Две пары брюк. Я стираю их сам. Другие носят в химчистку, но это дорого, и я не могу себе этого позволить. К тому же обе пары мне покупала моя покойная жена Эльза, я ведь теперь вдовец, офицер.
— Примите мои соболезнования, сэр, но нельзя ли перейти к самому происшествию.
— Я о нем и рассказываю, офицер. Вот же, пропали двое брюк и две рубашки. Это для меня не происшествие, а целая драма.
— Кто первым стрелял — они или вы?
— Сейчас я и до этого дойду, офицер. Заметив черного человека, я поспешил в соседнюю комнату, там прежде была библиотека, но почти все книги поели лесные термиты, пришлось отдать в школу.
Так вот, о чем это я? Ах да! Ружье! У меня есть чудесное ружье, которое осталось мне от отца, — марки «Берроун». Замечательное ружье двенадцатого калибра!
Старик так разошелся, что полотенце с его головы упало, однако он не обратил на это внимания. Его лицо разрумянилось, глаза блестели.
— Я взял ружье и зарядил его картечью! Вообще-то я охотился только на боровую дичь, а для нее хороша дробь «третий номер», бывало, годился и «четвертый», но для охраны дома — только картечь, скажу я вам.
Только картечь «два нуля».
— Вы зарядили ружье и вышли из дома. Что было дальше? — попытался помочь капитан. Чашка горя чего кофе перед — сдачей дежурства превращалась в несбыточную мечту.
— Я не просто вышел, офицер, я воспользовался черным ходом и появился совершенно неожиданно для злоумышленника. Он как раз рубашками занимался, шельмец.
— Вы что-нибудь сказали ему?
— Нет, ничего особенного не сказал, а только: руки вверх, воришка!
— И он начал стрелять?
— Не помню. Свет померк, и я свалился, а на шее потом синяк образовался — мне это потом наш доктор сказал, Скотт его фамилия.
Буанзен подошел к потерпевшему и осмотрел синяк на шее. Действительно, было похоже на след от удара — точного и хорошо рассчитанного. Чуть сильнее — и мистер Паллец уже никогда бы не очнулся.
Послушав потерпевшего еще немного, капитан Буанзен свернул разговор и, пообещав обязательно разобраться, покинул участок мистера Паллеца.
В сопровождении молчаливого сержанта и деревенского шерифа капитан Баунзен направился к служебной машине. На середине пути он не удержался и спросил с раздражением:
— Неужели нужно было вызывать нас, чтобы разобраться в такой малости, как кража штанов?
— Но ведь была еще перестрелка, сэр…
— Какая перестрелка? Выстрел из охотничьего ружья? — Буанзен открыл дверцу, чтобы сесть в служебный автомобиль.
— Чуть позже была стрельба из автоматического оружия.
— Где?
— Там, в лесу. — Шериф махнул рукой,
— И у вас есть свидетели?
— Не только свидетели, сэр. Вот…
Он разжал кулак и показал Буанзену две гильзы.
— Это что же, автоматическое оружие?
— Так точно, сэр.
— Великоват калибр, вам не кажется?
— Я заглянул в справочник, сэр. Такие патроны используются в трех системах — две из них уже уста рели, а одна еще применяется для спецопераций укороченный автомат SFAT.
И куда же, по-вашему, стреляли из такого автомата? По деревьям?
— Нет, сэр. Злоумышленники расстреляли целый десяток собак.
— Собак? — Баунзен с сержантом переглянулись.
Очень уж нелепо это звучало.
— Да, сэр. Там повсюду кровь, выпущенные кишки — ужас, одним словом.
— Какая мерзость, — покачал головой капитан (дома у него жил спаниель). — Что же получается, собаки напали на них, и они стали отстреливаться?
— По всей видимости, так, сэр.
— Пожалуй, — произнес Буанзен после паузы. — Но зачем ворам, которые промышляют воровством штанов, таскать с собой такие пушки?
— А может, это и не воры, сэр? Мистер Паллец утверждал, что человек был черный. Не исключено, что на нем было маскировочное обмундирование, а на голове шлем.
— Ладно. — Капитан вздохнул. — Мы об этом еще подумаем. Вы! Отдадите мне гильзы?
— Конечно, сэр, возьмите. Я себе еще смогу набрать, там много осталось.
— Вот как? Тогда вот что, шериф, вы сфотографируйте это место. У вас найдется человек с хорошим «хельвейсом»?
— Конечно, найдется, сэр.
— Или снимите на видео, хорошо бы зарисовать схему с нумерацией мест, где найдены гильзы.
— Непременно сделаем, сэр, все как положено.
— Ну ладно, всего вам хорошего.
Пока ехал в участок, капитан Буанзен то и дело поглядывал на подаренные гильзы.
Первоначально он полагал, что пустячный вызов связан с волной ограблений и воровства, прокатившейся по северным пригородам Элинопсеса. А то, что украли старые вещи, капитана совершенно не смутило: наркоманы тащили все, что попадалось под руку, особенно находясь под кайфом или, наоборот, при сильной ломке. Могли свалить в один мешок позолоченные часы и стоптанные шлепанцы.
Рассказу мистера Паллеца о черном человеке капитан тоже не придавал значения — мало ли что привидится пожилому человеку ночью, а уж после удара, которым его наградили, старик мог вообще все перепутать. С подобными пострадавшими и свидетелями капитану Буанзену случалось иметь дело довольно часто.
Все изменили эти две гильзы, которые подобрал в лесу расторопный шериф. Оружие такого калибра, а уж тем более SFAT, купить в оружейном магазине было невозможно. Подобные машинки использовались для работы по защищенным бронежилетами целям.
Далее. Злоумышленников, скорее всего, было двое. Одного видел потерпевший, а второй этому потерпевшему врезал по шее. Версия о количестве подозреваемых подтверждалась и тем, что взяли они два комплекта — две пары брюк и две рубашки.
Какие еще имеются связки? Капитан посмотрел на проносившиеся мимо машины, потом на молчаливого сержанта за рулем и вернулся к гильзам.
Пожар в хранилище, охраняемом агентством «Баярд», — вот что само напрашивалось в эту связку. Дежурному по городу представитель агентства сообщил, будто после нападения группы налетчиков загорелись запасы фейерверков, приготовленных к корпоративному празднику.
«Склад стоит у реки в прибрежной зоне, значит, речники могут рассказать больше», — подумал капитан. Он и сам не знал, зачем ему понадобилось это разбирательство, наверное, действовал инстинкт, как у охотничьей собаки.
