ГЛАВА ПЯТАЯ
Полнолуние — время пробуждения, время прозрения и время страха.
Каждый раз, когда над миром встает полная луна, мы закрываем кельи на прочный засов, и никто из нас не знает, кого мы увидим в этих кельях утром. Это плохое время для всех, время испытаний и время понимания.
Каждый охотник должен когда-нибудь взглянуть в лицо полной луны и узнать, кто же он есть на самом деле. Время полной луны — это время, когда истончается скорлупа человеческого тела и наружу выходит тот, кто живет внутри тебя.
Это тяжелое испытание, немногие его выдерживают. Но тот, кто сумел это выдержать, приобретает бесценное знание, которое поможет ему на его пути. Каждый охотник должен помнить и о том, что это то знание, которое способно убить и его и тех, кто будет находиться рядом с ним в момент прозрения.
Это всегда борьба между человеком и демонГом, и никто не знает, кто из них победит. За многие годы мы научились узнавать тех, в ком силен демон и слаб человек, и мы убиваем их раньше, чем придет время полнолуния.
Это нелегкое решение, однако это единственный наш способ выжить, и мы всегда скорбим, понимая, что в этом нет ничьей вины: ни нашей, ни тех, кого мы убиваем.
Есть и практическое решение этой проблемы. Каждый охотник живет в отдельной келье, каждая келья снабжена запором, и, когда приходит время полнолуния, патриархи опускают механизм, который запирает все двери.
А утром они открывают кельи и смотрят, кто из охотников стал демоном, а кто остался человеком.
Это их долг и их скорбная обязанность.
Скорбная потому, что им приходится убивать своих вчерашних охотников и товарищей. Долг потому, что иначе те, кто изменился, убьют всех нас.
Иногда среди тех, кого мы убиваем, есть и те, в ком не победил ни демон, ни человек, они просто потеряли свой разум.
Из книг монастыря охотников за демонами.
Калитка захлопнулась. Врон услышал, как задвигается за ним засов, вздохнул, натянул на себя выстиранные и заштопанные кем-то штаны и рубаху, повесил сапоги на плечо и побежал по дороге.
До Бурса он добежал довольно быстро. Около ворот все так же стояли стражи и гадалка, но сегодня в город спешило много людей, поэтому на него никто не обратил внимания.
Он расспросил какую-то женщину, несущую в корзине гусей на продажу, где находится деревня старика. Женщина оказалась словоохотливой, и, несмотря на то что гуси перебивали ее своим громким гоготаньем, он все-таки услышал, что деревня расположена недалеко от города Горна, почти там, где он и встретил старика.
Это было далеко, но Врон чувствовал себя прекрасно, его раны затянулись, а тело не требовало ни пищи, ни воды.
По дороге в Горн шло много людей, поэтому он не мог бежать так быстро, как бы ему хотелось. Но к вечеру дорога опустела, и он, сняв с себя одежду, побежал во всю свою силу.
В прохладе ночи появились комары и мошки, чему он был рад, потому что уже почувствовал легкий голод.
Звезды светили ярко, дул слабый ветерок, охлаждая разгоряченное бегом тело, и это было приятно.
Когда краешек солнца выглянул из-за гор, он уже лежал на вершине холма, с которого просматривалась вся деревня. Врон не знал, в каком доме жил старик, поэтому внимательно разглядывал широкую улицу, к которой с обеих сторон прилепилось полтора десятка домов, в слабой надежде увидеть старика.
Чем больше он смотрел, тем больше ему не нравилось то, что он видел. Что-то в этой деревне было не так. У Врона появилось желание уйти отсюда, и немедленно, пока его не заметили. Он задумался над своими ощущениями и понял, почему у него возникло такое желание. В деревне было слишком тихо.
Конечно, было еще раннее утро, но все равно должны были мычать коровы, лаять собаки, кричать петухи. А над деревней стояла густая, вязкая тишина.
Врон хорошо знал деревенскую жизнь. Как только на небе появлялось солнце, так сразу во дворах начинали суетиться люди: слишком много было забот по хозяйству, чтобы можно было долго спать.
А в этой деревне было что-то не так. У него возникло странное ощущение, что все люди отсюда ушли, причем спешно, торопясь. Почему он решил, что торопясь? Врон снова задумался.
… А потому, что ни один хозяин не оставит ворота своего двора открытыми, а он видел во многих дворах распахнутые створки… Эта мысль ему еще больше не понравилась.
Он натянул штаны, спустился с холма и медленно пошел по улице, настороженно вслушиваясь в гнетущую тишину.
Врон заглянул внутрь первого из дворов. Все вроде было как обычно, роились мухи над бурой лужей навоза, а рядом с ней лежала перевернутая на бок телега…
Врон напряг свое зрение.
В шаге от телеги валялась голова лошади, объеденная собаками…
Он вздрогнул, легкий озноб пробежал по телу. Врон вошел во двор и подошел поближе. Нет, это не могли быть собаки, ни у одной из них не могло быть таких клыков, способных раскусить лошадиную голову почти пополам.
Если не собаки, то кто? Медведь? Тигр? Но ближайший лес находится слишком далеко отсюда. Тогда кто?
Врон тяжело вздохнул и двинулся к следующему дому. Уже за десяток шагов он почувствовал густой неприятный запах разложения. Врон поежился от гнетущего предчувствия, приоткрыл створку ворот и увидел во дворе тело мужчины с выеденными внутренностями и оторванной головой; рядом с ним лежала мертвая собака с переломанным хребтом.
Он прислушался. По-прежнему было тихо, только стучали створки ворот, которые раскачивал ветер.
… Что делать? Все убиты. Но, пока он не найдет старика, он не может уйти отсюда, хотя бы потому, что ему больше некуда идти. Он должен найти старика или его тело…
Врон пошел дальше, стараясь двигаться как можно тише.
Он заглянул в следующий двор, там тоже повсюду лежали изуродованные тела людей и животных.
По запаху Врон понял, что люди были убиты несколько дней назад.
… Возможно, когда он разговаривал со стариком, в его деревне уже происходили эти страшные убийства.
Но тогда получается, что старик должен был остаться в живых. Приехав обратно в деревню, он должен был вызвать стражников из города, но тогда почему здесь никого нет?
У Врона по телу снова прокатился неприятный холодок.
Он остановился, продолжая настороженно прислушиваться.
… Что же делать? Снова возвращаться в монастырь? Или все-таки отправиться в лес? Если в лес, то ему нужен хотя бы нож, чтобы сделать лук и стрелы. Нужна веревка, чтобы из нее можно было сплести силки. Фляга для воды, да и топор бы тоже не помешал. Он может это все взять в любом из домов и уйти — мертвым теперь это ни к чему, а ему пригодится…
Врон открыл пронзительно заскрипевшую дверь следующего дома и осторожно заглянул внутрь. Во дворе не было видно засохших луж крови и не ощущался неприятный запах разлагающейся плоти.
Топор он нашел сразу — тот валялся около двери дома, лезвие его было ржавым и побитым, но это было легко исправить.
Нож в доме тоже нашелся. Он висел в ножнах на стене в небольшой комнате, у него было широкое длинное лезвие, массивная рукоятка, сделанная из дуба, и он выглядел так, словно был только что с кузницы.
Врон взял его в руку и сразу почувствовал, что это настоящий охотничий нож, тот, о котором он мечтал с самого детства, оружие, с которым можно было идти даже на крупного зверя.
Рядом на аккуратно заправленной кровати лежал широкий пояс. Врон надел его на себя, прицепил ножны и почувствовал себя немного увереннее.
— Вот и все, что мне надо, — сказал он тихо. — Теперь можно уходить. Если меня застанут в деревне стражи, они могут подумать, что всех этих людей убил я. А их убил не я… — Врон задумался. — Их убили демоны, — сказал он вслух, и звук его голоса в этой мертвой тишине прозвучал громко и пугающе. Он вздрогнул. — Хоть я в них и не верю, потому что никогда не видел. А может, это и не демоны, а какие-то хищные звери. Хотя откуда они здесь могли взяться?
Он вышел на улицу.
… Где же все-таки старик? Если он был далеко отсюда, когда на деревню напали, то где он может быть сейчас? А что, если сидит дома и боится высунуться на улицу?
«Если он дома, — подумал Врон, — то я должен его увидеть. Я не могу упустить свой шанс как-то устроить свою жизнь. Лес от меня никуда не денется…»
Врон постоял, выжидая, но потом решил осмотреть деревню до конца, хоть и понимал, что это глупо и опасно. Оставалось только три дома, в которых он не был, и он, настороженно прислушиваясь, направился к ближайшему из них.
Во дворе первого из домов он сразу увидел высохшие пятна крови и, не заходя внутрь постройки, отправился дальше. Солнце уже висело высоко над головой, становилось жарко, близился полдень.
Он заглянул через открытые ворота в следующий двор. Здесь оказалось много трупов, больше десятка. У Врона даже возникло ощущение, что их сюда специально стаскивали со всей деревни. От тяжелого запаха тления к горлу подступила тошнота, и он отпрянул назад; старика среди мертвых не было.
Остался последний дом, стоявший чуть поодаль от всех остальных. Врон нерешительно на него посмотрел, и чем больше он на него смотрел, тем сильнее ощущал, что там и находится тот, кто устроил эту бойню. Он повернулся, чтобы уйти, но потом, ругая себя за глупость, опять развернулся и твердо шагнул вперед.
Врон осторожно открыл ворота и вздрогнул — посередине двора над трупом лошади склонился демон.
Он был огромным, его чешуйчатая кожа играла зеленоватыми отблесками на солнце.
Лицо, если это можно было назвать лицом, было продолговатое, очень похожее на голову лошади, которую пожирал демон. Рот был полон острых длинных зубов. Мускулистые руки и ноги были снабжены когтями, тоже длинными и острыми, размером с его пальцы.
Услышав стук захлопнувшейся створки, демон оглянулся, и Врон встретился взглядом с огромными желтыми зрачками, которые от яркого солнца превратились в узкие вертикальные щели.
Демон взревел и одним прыжком оказался в метре от Врона. Юноша отшатнулся назад и уперся спиной в закрывшиеся створки ворот.
Не отрывая взгляда от ужасных глаз, он нашарил нож на поясе.
Демон взревел и сделал шаг вперед. Врон взмахнул ножом, целясь в глаза, и одновременно отскочил в сторону.
Демон поднял лапу, и лезвие отлетело от твердой кожи, не оставив даже царапины.
«Правильно говорил Слип, — подумал отстраненно Врон. — Кожа у демонов действительно крепкая, от такой и стрелы и копья будут отскакивать».
Демон шагнул к нему, из пасти закапала желтая слюна, и тогда Врон, наконец испугавшись, закричал так пронзительно, как никогда не кричал в своей жизни, и побежал к высокому крепкому забору.
Он подпрыгнул, но, несмотря на то что страх прибавил ему силы, не смог достать до верха. За спиной раздался странный звук. Врон оглянулся и увидел, что демон стоит там же, где стоял. Возможно, ему почудилось, но он вдруг понял, что демон смеется…
— Человек, — проревел тот. — Сейчас я сыт. Я проголодаюсь только к вечеру. Тебе некуда бежать, а если даже и перелезешь через этот забор, то я тебя догоню. Может, пока поговорим? А то мне скучно.
Врон еще несколько раз подпрыгнул и убедился в том, что этот забор для него непреодолимая преграда. Он прижался к шершавым доскам и затравленно посмотрел на демона.
— Ты меня отпустишь? — спросил он дрожащим от страха голосом. — Если мы поговорим?
— Нет, — взревел демон. — Не могу, ты расскажешь обо мне, и тогда сюда придут другие. Они похожи на нас и почти так же сильны. К тому же старый не разрешал пока вас убивать, а я нарушил его запрет. Если оставлю тебя в живых, он может узнать.
Врон выдохнул воздух, ноги все еще дрожали и едва держали вес его тела. Он прижался к забору, сердце понемногу успокоилось и перестало бешено биться. Юноша вытер вспотевшие ладони о рубашку и, несколько раз промахнувшись, все-таки засунул нож в ножны.
Похоже, что демон пока не собирается его убивать, и ему нужно как-то суметь продержаться до вечера, тогда солнце уйдет, и он наберет силу. Врон вздрогнул.
… Почему до вечера? Как он наберет силу? Откуда у него возникли эти глупые мысли?
— Ты знаешь человеческий язык? — спросил он, удивляясь появившемуся в нем хладнокровию и спокойствию.
— И мы и вы говорим на нем, — усмехнулся демон. По крайней мере так Врон воспринял эту ужасную гримасу, мелькнувшую на его лице. — Это наш общий язык.
Врон понемногу успокаивался. Что-то внутри него продолжало твердить ему, что не надо нервничать и волноваться понапрасну, надо просто беречь силы до вечера, до предстоящей жестокой схватки.
Демон немного неправильно выговаривал слова, да еще мешал рык, вырывающийся при произношении некоторых букв.
— Если хочешь, давай потолкуем, — предложил Врон. — Убежать я от тебя не смогу.
— Если не побежишь, то я вернусь к своей еде, — прорычал демон. — А если побежишь, то догоню и отгрызу ноги, чтобы не бегал. Ты тогда будешь плохо говорить, но зато не будешь бегать. Побежишь или будем разговаривать?
Врон, упираясь спиной о доски забора, медленно опустился на землю.
— Ешь, — сказал он. — Я не побегу.
— Хорошо, — проревел демон, возвращаясь к лошади. — Может быть, ты не так глуп, как все остальные. — Он одним движением руки с острыми когтями вырвал огромный кусок мяса из крупа и затолкал его в рот, продолжая следить за Вроном одним глазом.
— Зачем ты убил всех людей? — спросил Врон.
— Развлечение. Охота. Интересно, да и кушать хотелось.
— Ты же сам сказал, что тебя за это убьют другие люди, — осторожно напомнил Врон. Демон расхохотался:
— Люди — нет, они глупы и неуклюжи. Другие, похожие на нас, сильные и умные, они — может быть, если я не буду осторожен.
— Кто это другие?
— Ты же знаешь, от тебя и сейчас пахнет ими, — проревел демон. — Они называют себя охотниками за демонами. Из-за этого запаха я тебя и не убил сразу, потому что решил, что ты мне расскажешь о них.
— Может быть, и расскажу, если ты меня не тронешь и сам ответишь на мои вопросы, — проговорил Врон, с отвращением следя за тем, как демон засовывает новые куски лошадиного мяса себе в рот.
— Не тебе ставить мне условия, человек, — проревел демон. — Но я готов с тобой беседовать, я уже сказал: мне скучно.
— Откуда вы приходите к нам? — спросил Врон.
— Есть проход, — ответил демон, проглатывая мясо и вытирая окровавленный рот. — Идем в него, охотимся, потом возвращаемся.
— Ты сказал, что тебе запретили убивать — почему?
Демон встал с колен, подошел поближе к вздрогнувшему от страха юноше и одним легким движением опустился на зеленую траву, растущую возле забора.
— Многие не возвращаются. Нам велено просто смотреть, говорить с людьми, узнавать.
— Кто приказал, кто запретил? — полюбопытствовал Врон.
— Самый старый из нас и самый опытный. Он умный и много знает про вас, людей. Теперь ты расскажи про охотников.
— А если я не стану тебе о них рассказывать?
— Тогда я тебя съем.
— А если расскажу?
Демон опять рассмеялся, звук был скрипучим и доносился из глубины вибрирующего горла.
— Может быть, возьму с собой, чтобы ты рассказал старому. Тогда будешь жить, у нас есть люди, они работают, ухаживают за нашими детьми… Обычно мы берем женщин.
— Женщин? — спросил Врон. — Зачем?
— Некоторые могут рожать от нас. Иногда интересно получается. Иногда такие же, как мы, иногда другие, иногда люди.
— Как это может быть? — удивился Врон. — Мы разные, мы не похожи друг на друга. Как они могут рожать от вас?
Демон снова расхохотался и улегся на спину, продолжая следить за юношей одним огромным ярко-желтым глазом. Врон с тоской покосился на солнце, оно почти не двигалось; ему казалось, что он уже целую вечность разговаривает с демоном, а оно едва переместилось.
«До вечера не доживу, — печально подумал юноша. — Он не станет так долго со мной разговаривать».
— Когда-то мы жили здесь, — помедлив, ответил демон. — Потом ушли дальше. Людей тогда здесь не было, они пришли позже, но что-то общее в нас есть, поэтому ваши женщины рожают от нас. Не все, а только некоторые, не знаю почему…
— Вы ушли? Куда?
— Ты много спрашиваешь, человек, а должен спрашивать я. Зачем тебе это нужно знать? Ты скоро или умрешь, или сам окажешься там, куда мы ушли.
— Мне интересно, — ответил Врон. — Я в первый раз увидел живого демона. Если ты мне ничего не будешь рассказывать, то и я тебе ничего не расскажу. — Он еще ниже сполз на землю и подумал: «Мне нужно дожить до вечера. Мой рассказ много времени не займет, а вот рассказ демона, скорее всего, окажется длиннее…»
Демон перевернулся на бок и в упор посмотрел на юношу.
— Если не будешь говорить, я тебя убью и съем. Лучше говори…
— Убьешь меня — ничего не узнаешь, — покачал головой Врон. — Есть меня ты сейчас тоже не будешь, ты сыт, проголодаешься только к вечеру. Расскажешь все, что мне интересно, а я расскажу то, что тебе интересно, это справедливый обмен.
Демон задумчиво поковырял в зубах длинным когтем.
— Ты прав, человек, сейчас я сыт. Уйду отсюда, когда наступит ночь. Люди слепы — когда темно, легко ходить, хорошо охотиться. Время есть, можно рассказать. Я не знаю, куда мы ушли. Это и рядом, и далеко. Есть проход, его можно открыть, только нужно знать как. Там тоже есть трава и деревья, только все другое. Там есть еда, много разных зверей, больше, чем здесь. Хорошая охота.
— Зачем же вы приходите и убиваете нас?
— Много причин. Мы вас не любим. Вы живете там, где когда-то жили мы. Убили всех зверей, на которых мы охотились. Убили тех из нас, кто решил вернуться.
— Мы живем здесь, — согласился Врон. — Это теперь наша земля, мы убили только тех зверей, которые нападали на нас, остальных не тронули. И вас убиваем только за то, что вы на нас нападаете.
Демон коротко и грозно взревел, потом снова перекатился на спину, безразлично глядя на него желтым глазом:
— Здесь были леса, теперь их нет. Вы их сожгли, чтобы посадить свою траву, которую вы едите. Не стало леса, ушли звери, даже те, которые на вас не нападали. Мы тоже ушли, но теперь мы решили вернуться.
— Зачем вам возвращаться, если вам хорошо там?
— Уже не так хорошо: мы поссорились с троками, теперь они убивают нас так же, как и мы вас. Мы вернемся, здесь нет троков, есть только вы. Одних мы съедим, другие будут сажать зерно, мы его тоже едим.
— Кто такие троки? — спросил Врон.
— Они тоже когда-то жили здесь, вы должны помнить их. Они летают, потому что у них есть крылья. Они извергают огонь из своей пасти, когда рассержены и хотят убить. И они размером с холм.
— А… — догадался Врон. — Это ты говоришь о драконах. Зачем же вы с ними поссорились?
— Это нельзя назвать ссорой, — ухмыльнулся демон. — Мы просто решили, что нам будет лучше без них. И мы напали на них, но они оказались сильнее…
— Ясно, — пробормотал Врон. — Теперь вы решили поссориться с нами… Демон рассмеялся:
— Это наша земля, мы здесь жили, вы пришли потом. Мы не будем с вами ссориться, мы будем вас есть, нам нравится человеческое мясо…
— А мы будем защищаться и убивать вас, — сказал Врон.
— Убивают только некоторые из вас, остальные безвредны, — прорычал демон. — Расскажи мне о тех, кто может убивать нас. Ты обещал…
Врон вздохнул и снова посмотрел на солнце — оно по-прежнему едва двигалось.
… До того как наступят сумерки, у него уже будет болеть язык от этих разговоров…
— Я обещал, и я расскажу, — медленно проговорил он. — Вас убивают ваши дети. Если бы вы не трогали наших женщин, они бы от вас не рожали тех, кто потом вас убивает…
— Дети? Наши дети? — Демон снова задумчиво поковырял когтем в зубах. — Тогда понятно. Надо будет с ними поговорить, объяснить, что они такие же, как мы. Будем вместе охотиться на людей.
— Их не так уж много, — грустно усмехнулся Врон. — На вас охотятся те ваши дети, в которых человеческой крови больше, чем крови демонов. Они не пойдут с вами, они больше люди, чем демоны.
— Так думают люди, но они не знают наших детей, — усмехнулся демон. — Мы потолкуем с ними, и они пойдут с нами, потому что кровь демона позовет их.
— Если ты уверен в том, что кровь демона в них победит человеческую, то объясни мне, почему они сейчас вас убивают?
— Они ничего не знают, потому что их воспитали люди, — проревел демон. — Я решил: оставлю тебя живым, пойдешь со мной. Все, что поведал мне, расскажешь старому демону.
Врон вздохнул с облегчением — теперь до вечера демон его не тронет. А вечером он сможет с ним сразиться, потому что у него появится сила.
Пока он сам не понимал, почему так уверен в том, что сможет победить огромного сильного демона с крепкой шкурой, которую не берет даже нож.
— А что мы будем делать сейчас? — спросил Врон.
— Я лягу спать, а ты будешь сидеть там, где сидишь. Если ты попробуешь двигаться, я услышу и отгрызу тебе ногу. Тогда ты не сможешь бегать, но говорить будешь.
— Если я не смогу ходить, то как я пойду с тобой в твое царство?
— Я понесу тебя, я привык носить на себе добычу.
— Тогда я не буду двигаться, пока ты спишь, — пообещал Врон, поджимая под себя ноги. — Мне нравится ходить самому, на своих ногах.
— Хорошо, — сказал демон и сомкнул веки. Врон вздохнул и стал снова размышлять над своей судьбой.
… Вот он ушел из монастыря, посчитав, что ему слишком опасно там находиться. И что же? Теперь он встретился с демоном, который убил всех людей в деревне и едва не пожрал его. Впрочем, вероятно, смерть его лишь дело времени…
Вечером демон понесет его в свое царство, и, скорее всего, его там убьют и съедят, как только он расскажет старшему демону о монастыре. Получается, что, если он хочет жить, ему самому нужно убить демона.
Но он не охотник за демонами, и ничего не знает о них, и не умеет их убивать. К тому же охотники нападают тройками, а он один.
… Но когда наступит вечер, в нем проснется сила…
… Какая сила? И откуда она может появиться?
Врон заворочался, устраиваясь поудобнее, и сразу увидел, как демон встрепенулся, желтый глаз осмотрел его и, убедившись в том, что он все еще находится на своем месте, снова закрылся.
… Сейчас ему нужно думать о том, как убить демона и при этом остаться в живых. Конечно, то, что он легко залечивает свои раны и способен оживать даже после смерти, это хорошо, но вряд ли это ему поможет. Впрочем, если демон не съест его всего, то, вероятно, он снова оживет, правда, это будет больно, но разве у него есть выбор?
Может быть, он все же выживет и сможет вернуться в монастырь, чтобы предупредить охотников о том, что демоны решили вернуться?
Сбежать вряд ли удастся: демон очень быстр, он легко догонит его и тогда точно исполнит свою угрозу и отгрызет ему ноги. Любопытно, сколько он потом будет снова их отращивать: день, два, месяц?
Врон тяжело вздохнул и закрыл глаза, оставив решение этой проблемы на вечер.
… В конце концов, что он может сейчас изменить?
Если до этого все происходило само собой, то и дальше будет так же. Если ему суждено умереть, то он умрет…
С этими мыслями он незаметно для себя уснул и пробудился только тогда, когда услышал рядом хруст разгрызаемых костей: демон доедал лошадь.
— Вставай, человек, — прорычал он. — Сейчас я поем, и мы отправимся в путь.
Врон грустно усмехнулся:
— Постараюсь не быть тебе обузой.
— Ты и не сможешь, — рассмеялся демон, проглатывая огромные куски дурно пахнущего лошадиного мяса. — Я просто тебя убью, если ты попытаешься это сделать.
Врон покорно кивнул и посмотрел на небо: солнце уже садилось, и от всего вокруг протянулись длинные тени.
Тень от его тела стала очень плотной и темной и начала увеличиваться. Врон с любопытством наблюдал за ней.
Она вытягивалась, росла и уже вылезла за тень забора, под которым он сидел. Это выглядело странно и немного пугающе.
Тень продолжала увеличиваться, вот она подросла настолько, что коснулась демона. Сначала только краешком, но Врон сразу почувствовал, что у него внутри что-то начинает происходить.
Он прислушался к своим ощущениям. По всему телу прокатилось странное тепло, стали набухать мышцы, кровь быстрее начала циркулировать по венам и артериям. Он почувствовал, что его кости стали расширяться, а все тело увеличиваться в размере…
Демон, что-то почуяв, отодвинулся от его тени, не прекращая жевать лошадиное мясо, и Врон почувствовал огорчение, словно его оторвали от вкусной еды.
Его тень снова удлинилась, коснувшись обглоданного крупа лошади, и Врон ощутил неприятный вкус тухлого мяса во рту. Потом тень дотянулась до демона, и опять он почувствовал энергию и силу, которая стала расти в нем.
Демон отскочил на несколько шагов назад, принюхиваясь и возбужденно осматриваясь.
— Что это было, человек? — спросил он. Врон беззаботно улыбнулся.
— Я не знаю, о чем ты спрашиваешь, — сказал он. — Я сижу и слежу за тем, как ты ешь. Демон подозрительно покосился на него, потом на остатки лошади.
— Лошадь не могла так быстро испортиться, — взревел он.
— Ты что-то почувствовал? — спросил Врон, с улыбкой наблюдая, как его тень продолжает подкрадываться к демону.
— Мне стало как-то нехорошо, — прорычал демон. — Как будто я отравился и заболел, но сейчас все прошло. Может быть, мне не надо было есть это мясо? Но раньше я ел и не такое, да и за два дня даже при такой жаре лошадь не могла так испортиться.
Демон еще раз подозрительно взглянул на Врона и снова подошел к лошади, принюхиваясь. Он наступил на его тень, и Врон вновь ощутил силу, текущую к нему. Демон истошно завопил и высоко подпрыгнул.
— Опять то же самое, — прорычал он и угрожающе повернулся к Врону. — Похоже, это делаешь ты, человек, мясо здесь ни при чем. Сейчас я до него даже не дотронулся, а уже почувствовал себя больным.
Врон пожал плечами:
— Ты же видишь, я просто сижу. Я даже не двинулся с места.
— Это так, — согласился демон. — Но я все равно, пожалуй, съем тебя, почему-то ты мне уже не нравишься, а своим ощущениям я доверяю. К тому же свежее мясо лучше. А старому я все расскажу сам.
Демон протянул к нему свою лапу и рывком поднял его с земли, так что ноги Врона повисли в воздухе.
Он разинул свою пасть, полную острых зубов, и угрожающе прорычал:
— Последний раз тебя спрашиваю: как ты это делаешь и почему я и сейчас чувствую слабость?
Врон расхохотался, сила буквально переполняла его, и чем крепче сжимал его демон, тем больше ее прибавлялось. Его мышцы продолжали увеличиваться, рубашка рвалась, уже не вмещая его тело. Он легко разжал лапы демона и встал на землю.
— Ты думаешь, ты справишься со мной, демон? — крикнул он, как ему показалось, громовым голосом. — Зря ты дал мне столько времени, я отдохнул и набрал силу…
Солнце уже исчезло за горизонтом, и его тень стала огромной и уже полностью покрывала демона.
Врон сжал одной рукой пасть демона, а другой рукой схватил его лапы с длинными острыми когтями.
Рубашка протрещала в последний раз и лопнула, повиснув рваными полосками ткани, открывая тело Врона, бугрившееся мощными мышцами.
. — Ты обманул меня, человек, — промычал чуть слышно демон, рот которого Врон стиснул пальцами. — Ты скрывал свою силу.
Демон попытался вырваться, но Врон держал его крепко, к тому же с каждым мгновением он продолжал становиться сильнее.
Кожа демона побледнела, его тело стало сохнуть. Там, где еще мгновение назад ощущались стальные мышцы, теперь лишь хрустели кости.
Он еще что-то прорычал, но уже чуть слышно, потом затих. Врон разжал руки — сморщенное высохшее тело демона со слабым стуком упало на землю. Юноша недоуменно посмотрел на свои руки, затем на демона.
— Как это случилось? — пробормотал он. — Я не мог убить демона одними руками, тем более что я его даже ни разу не ударил…
Он посмотрел на свои руки, грудь и ноги. Его видавшие виды штаны тоже трещали по швам. Он снял их, сбросил лохмотья, бывшие когда-то рубашкой, остался в одной набедренной повязке и ахнул, когда смог по-настоящему оглядеть себя.
Он стал выше ростом, а его телу теперь мог позавидовать даже кузнец — самый сильный человек в его деревне.
Его мышцы увеличились раза в три, а может, и еще больше. Не изменилась только голова, теперь казавшаяся непропорционально маленькой на мощной шее и широких плечах. Грудная клетка расширилась, а руки и ноги приобрели такие объемы, что на них и смотреть было страшно.
— Что со мной происходит? — Он еще раз оглядел свое тело и горестно простонал. — Я боюсь того, что появляется во мне. Неужели гадалка права и я уже больше не человек?..
Он пошел по двору, ничего не видя перед собой, потому что его глаза застилали слезы, уперся в забор и какое-то время недоуменно смотрел на него, потом перепрыгнул через него и побежал, словно спасаясь от самого себя. Его шаги были велики, и он мчался с такой скоростью, что даже демон теперь не смог бы его догнать.
Он пробежал чахлый лесок, перепрыгивая через кусты и поваленные стволы деревьев, и выскочил на покрытую камнем дорогу. По ровной поверхности бежать было легче, временами ему казалось, что он летит в ночной тишине, подобно птице.
Шаг его был легок и широк, а ночной воздух охлаждал его разгоряченное тело. Мысли стали спокойнее, а потом совсем исчезли, осталось только ощущение странного беззвучного полета.
Когда небо стало серым перед рассветом, он уже был около монастыря охотников. Он поискал ручей и, найдя его, погрузился в него с головой. Прозрачная ледяная вода сразу помутнела от слизи, которая стала обильно выделяться из пор кожи. Его тело начало уменьшаться, съеживаться, и когда он вылез из воды, то стал почти таким же, каким был до боя с демоном. Огромные мышцы исчезли вместе со слизью, оставив после себя только слабость и боль в костях и суставах.
Врон лег на траву и мгновенно заснул, и сны его были полны кошмаров, в которых он снова сражался с демоном и не мог его победить. В этих снах было много боли…
Пробудившись, он увидел, что за время сна снова покрылся толстым слоем дурно пахнущей слизи.
Врон залез в ручей и сидел там до тех пор, пока кожа не очистилась и не исчезло ощущение удушья, которое напоминало о себе даже во сне.
Он придирчиво оглядел себя и не нашел в себе ничего необычного. Потом надел штаны и сапоги и сел на поваленный ствол дерева.
Врон хотел еще раз обдумать то, о чем ему не терпелось рассказать патриархам, но в его голове были только уныние и печаль и ни одной толковой мысли.
Тогда он тяжело вздохнул, подошел к дверям монастыря и постучал так, как ему сказал привратник: три раза, потом один, потом два.
… В конце концов, он же убил демона, значит, и он имеет право стучаться так же, как охотники за демонами…
Калитка заскрипела и открылась.
— Я ждал тебя. — Старик внимательно осмотрел его и недовольно покачал головой. — Вижу, тебе снова не повезло, пристанище ты себе не нашел, кроме того, чувствую, что с тобой стряслась какая-то беда. — Привратник сделал приглашающий жест. — Заходи, патриархи скоро придут во двор, я позвал их сразу, как только почувствовал, что ты где-то рядом. Что за беда с тобой приключилась?
Врон вздохнул и только собрался с духом, чтобы рассказать о демоне, но старик приложил палец к губам:
— Ничего не говори, я уже вижу, что это касается нас всех.
Двор монастыря был пуст. Старик улыбнулся и сказал:
— Многие еще не проснулись, к тому же скоро завтрак.
— Идти мне и впрямь больше некуда, — пробормотал Врон. — Наверно, мое место здесь, среди других, таких же как я, неудачников.
— Я знал это с самого начала, — усмехнулся привратник. — Иначе не пустил бы тебя сюда. А то, что ты сказал насчет неудачников, это неправда. Сюда приходят только те, кто все равно не сможет жить среди людей. И это вопрос не неудачи, а предопределенности судьбы.
— А я бы хотел жить среди людей, — сказал Врон.
— Многие наши охотники тоже, — пожал плечами привратник. — Но у них это не получается, так же как и у тебя. Хочешь убедиться в этом еще раз? Давай, я снова готов открыть тебе калитку.
Врон сел на каменную скамью.
— Может быть, позже я сделаю еще одну попытку уйти, — сказал он устало. — А сейчас мне надо отдохнуть и прийти в себя, если, конечно, вы мне это позволите. И еще я должен сообщить патриархам о том, что я встретился с демоном. Он мне сказал, что они собираются скоро вернуться сюда…
— Не надо мне ничего говорить, — замотал головой привратник. — Я не люблю слушать страшные истории, а вот патриархам они нравятся…
Врон поднял голову и увидел, как патриархи выходят из храма. На этот раз на них не было доспехов и оружия, они облачились в коричневые хламиды. Патриархи не спеша, степенно, о чем-то разговаривая, подошли к скамье. Врон встал и склонил в поклоне голову.
— Недолго ты отсутствовал, — сказал носитель меча. — Я рад тебя видеть, потому что ставил на то, что ты вернешься, а все остальные проиграли свою похлебку, поэтому они вряд ли рады тебе по-настоящему.
— Две похлебки ты не съешь, — улыбнулся носитель копья.
— Я разделю выигрыш с привратником, хоть он и не участвовал в нашем споре, — сказал носитель меча. — Но он открыл ему ворота, значит, помог мне выиграть. И тебе, юноша, сегодня не придется ужинать, ты тоже проиграл.
— Разве это важно, кто выиграл, а кто проиграл? — спросил Врон. — Я принес вести, и они не очень хороши.
— Как всегда, юноша, как всегда, — ответил носитель меча. — Мы редко слышим что-то приятное, в основном только про всякие беды и несчастья. Люди приходят к нам только тогда, когда случается беда. Выигрыш в споре для нас более важен, потому что вносит немного разнообразия и удовольствия в нашу жизнь. Итак, ты встретился с демоном…
— Как вы смогли это узнать? — спросил Врон.
— Это просто, юноша, — ответил носитель копья. — У тебя на пояс, е висит нож, по первому взгляду неплохое оружие, но от него пахнет демоном. Этот запах нам хорошо знаком, слишком часто мы с ним встречаемся.
— Я действительно встретился с демоном, — признался Врон. — Он убил всех жителей небольшой деревни и хотел унести меня в свое царство.
Патриархи переглянулись, потом посмотрели на привратника, тот утвердительно кивнул.
— А вот это странно, обычно они забирают женщин, — покачал головой носитель меча. — Выходит, ты, юноша, знаешь что-то такое, что очень интересно старому демону.
— Вы и про него знаете? — удивился Врон.
— Почему бы и нет? Мы давно охотимся на демонов и, как старые враги, много знаем друг про друга. Он знает про нас, а нам кое-что известно про него. У старого демона на груди должна была остаться отметина от моего меча после нашей последней встречи, а у меня до сих пор ноет правый бок, который он мне разорвал своими когтями. Так что же ты знаешь, юноша, что ему так интересно?
— Его интересуют охотники на демонов, потому что вы единственные, кто по-настоящему для них опасен, — ответил Врон. — Они собираются вернуться на нашу землю. Демон в деревне сказал, что они когда-то жили здесь.
— Что-то не сходится, — покачал головой носитель копья. — Демоны знают про нас, они не раз встречались с нами в бою, и многие из них погибли. Нет, похоже, демона заинтересовало не это, им нужно было выведать у тебя что-то другое.
— Может быть, им интересно, кто вы? — предположил Врон. — Когда я ему сообщил, что вы дети демонов, демон в деревне задумался, а потом сказал, что они будут говорить с вами и после этого разговора кровь демонов в вас победит человеческую.
Патриархи нахмурились, потом мрачно переглянулись.
— Это иногда случается, но мы стараемся этого не допускать, — изрек, тяжело вздохнув, носитель копья. — Многие из охотников, в ком сильна была кровь демона, уже умерли от нашей руки, остальные могут совладать с нею.
— Я так ему и сказал, — улыбнулся Врон, — но он мне не поверил.
— Должно быть, дела у демонов стали совсем плохи, если они обратили свой взгляд на нашу землю, — сказал носитель меча. — Может быть, это и есть та причина, по которой наступило такое затишье. Вполне вероятно, они действительно готовятся к возвращению и боятся нас насторожить, чтобы мы не подготовились к битве.
— Он сказал, что они вернутся сюда, потому что здесь их родина.
— К сожалению, это и наша родина тоже, — вздохнул носитель копья. — Придется сражаться, и мы можем и не выстоять. Мы даже не знаем, сколько их придет…
— Демон сказал, что вернутся все.
— Все? Сколько же их там может быть? — задумчиво проговорил носитель лука. — Тысячи, десятки тысяч? Кроме демонов, есть же еще демоны-женщины, мы ни разу с ними не сражались, а в наших книгах написано, что они ни в чем не уступают мужчинам, а в некоторых случаях даже опаснее. К тому же у демонов есть и дети, про которых мы совсем ничего не знаем.
— Да, скверную новость ты нам принес, юноша, — мрачно промолвил носитель меча. — Теперь вечерняя похлебка будет мне не в радость. Скорее всего, мы проиграем эту войну, и все люди здесь погибнут, если все обстоит так, как ты сказал. Сегодня же нужно послать гонцов в города, чтобы они предупредили благородных и простых жителей.
— И еще нужно, чтобы по первому сигналу люди собирались в города, — сказал носитель копья. — За стенами какое-то время можно отсидеться, только нужно приготовить запасы продовольствия…
— Все это не поможет, — угрюмо заметил носитель лука. — До этого мы имели дело только с демонами, которые приходили сюда, чтобы поохотиться на людей и поесть свежего мяса. Это были одиночки, и мы легко с ними справлялись. Самое большое количество, которое мы встречали, это было пятеро демонов, и мы тогда потеряли в схватке с ними пятнадцать наших лучших охотников, а убили только двоих.
— Если придет сотня демонов, — кивнул носитель меча, — то мы потеряем всех охотников и сам монастырь. А если их будет еще больше, то уже никто не справится с ними. Стражи могут убить одинокого демона, и то лишь тогда, когда их сотня, и из этой сотни остается на ногах в лучшем случае три десятка. Они не сумеют никого защитить, даже находясь за высокими городскими стенами
— Людям нужно уходить, оставив эти земли демонам, как было когда-то, — сказал носитель копья. — Я не вижу другого выхода.
— Люди не уйдут, — ответил ему носитель лука. — Кто-то просто не сможет бросить свою землю, кто-то решит, что это неправда, а кто-то подумает, что он сможет жить рядом с демонами.
— Пока мы только говорим о том, что услышали от этого юноши, — сказал носитель меча. — Мы еще ничего не знаем точно. Может быть, то, что он нам сообщил, неправда?
Патриархи посмотрели на привратника:
— Ты проверял его, ты слушал его. Ты читаешь его мысли. Насколько мы можем верить ему?
— Юноша говорит правду, — пожал плечами привратник. — Он рассказал то, что действительно слышал от демона. Если вы спросите, говорил ли правду демон, — я вам не отвечу, это мне неизвестно. Но, если вы спросите, может ли такое произойти, — я вам отвечу — да, это возможно. Вопрос только в том, когда это случится, если случится вообще… Я думаю, у нас еще есть время, чтобы подготовиться. И нужно подумать над тем, почему демон был так уверен в том, что если они поговорят с нами, то кровь демонов в нас победит человеческую…
Патриархи переглянулись и вздохнули.
— Это возможно, — сказал носитель копья. — Несмотря на то что наши охотники — это, как правило, второе или третье поколение демонов, кровь демонов во многих по-прежнему сильна, хоть они уже и пережили не один десяток полнолуний.
— Да, — вздохнул носитель меча. — Демона, с которым разговаривал юноша, нужно убить, пока он не добрался до прохода в свое царство. Нельзя, чтобы старый демон решил, что он нащупал у нас слабое место и что у него есть шанс победить. Необходимо отправить несколько троек охотников, а может быть, и всех, на поиски в разных направлениях, чтобы перекрыть дороги к проходу…
— Мне кажется, вы опять о чем-то не подумали, — улыбнулся привратник. — Юноша стоит перед вами, неужели вы уверены в том, что демон его отпустил?
Патриархи переглянулись.
— Действительно, мы забыли спросить тебя о главном, юноша, — сказал носитель меча. — Как тебе удалось убежать от демона? Нам ведь известно, что практически это невозможно, они быстрее любого из людей, а ты — человек и даже не полукровка, мы знаем это.
— А я и не говорил, что мне удалось убежать, — напомнил Врон.
— Да, этого ты не говорил, — согласился с ним носитель лука. — Ты нам совсем ничего не сказал. Привратник прав, тут есть странность. Не скажешь ли ты нам тогда, почему демон решил тебя отпустить?
— Я говорил вам, что он собрался унести меня к себе, в царство демонов, и это правда, — вздохнул Врон. — Но потом он передумал…
— Это похоже на демонов, они часто меняют свои решения, — усмехнулся носитель лука. — Они как дети: изменилось настроение, изменилось и решение. Итак, он передумал, и… что произошло потом?
— Я убил демона, потому что он захотел убить меня, — мрачно сообщил Врон. — И до сих пор не понимаю, как я это сделал.
Наступило молчание, патриархи недоверчиво разглядывали юношу, а носитель копья даже потрогал его руку и недовольно сморщился после этого.
— Может быть, ты нам все-таки хоть что-то расскажешь? — спросил носитель меча. — Еще никому не удалось выжить в схватке с демоном один на один.
— Я сам ничего не знаю, — вздохнул Врон. — Мне нечего вам сказать.
— Не убил же ты его ножом? — спросил носитель копья. — Хоть от ножа и пахнет демоном, но на нем нет запаха его крови.
— Я убил его голыми руками, хоть и понимаю, что в это трудно поверить, — опять вздохнул Врон. Патриархи снова переглянулись.
— Это невозможно, — сказал носитель меча.
— Невозможно, — повторил носитель копья.
— Один, без оружия, — покачал головой носитель лука. — Что-то не сходится в твоем рассказе, юноша. В моей голове возникают плохие мысли. Может быть, демон отпустил тебя только для того, чтобы ты открыл двери монастыря, когда они нападут на нас, и сейчас ты боишься сознаться в этом?
Врон беспомощно пожал плечами:
— Демон мертв, я сказал правду. Снова повисло тягостное молчание, которое разрядил привратник.
— Перестаньте мучить юношу своим недоверием, — проворчал он. — Все, что он сказал, легко проверить. Отправьте тройки Ласки и Амии туда, где юноша встретился с демоном, — они либо найдут тело, либо расскажут о его обмане. Я их предупредил, чтобы они были готовы к охоте. А до тех пор вы должны верить юноше. И кроме того, за умерщвление демона вы ему должны праздничный ужин.
— Праздничный ужин достается тому, кто убил демона, — возразил носитель копья. — А мы пока не уверены в том, что это случилось. И тройки могут не вернуться, если демон все еще жив и окажется очень сильным, такое бывало не раз.
— Я знаю, что юноша сказал правду, — пожал плечами привратник. — Вы вправе ему не верить, но я скажу повару, чтобы он начинал готовить праздничную еду.
— Нет, — покачал головой носитель меча. — Мы будем ждать возвращения троек, а после этого решим: или устроим праздничный ужин для этого юноши, или что-то другое — может быть, казнь?
Патриархи дружно встали со скамьи и пошли к зданию. Привратник посмотрел им вслед и задумчиво сказал:
— Они не поверили тебе и еще больше не хотят верить в то, что ты справился с демоном голыми руками. В это трудно поверить даже мне, хоть я и слышу твои мысли. В наших книгах записано, что однажды Рис Мудрый убил демона голыми руками, но это было очень давно…
Врон устало сел на теплую после патриархов скамью.
— Я и сам до сих пор не могу поверить в то, что я его убил. Хорошо хоть, что ты мне поверил, иначе они меня бы уже убили…
— Мне это было сделать проще всего, — заметил привратник. — Я слышу чужие мысли и всегда знаю, когда человек лжет. А патриархи сейчас думают только об одном: чья кровь в них самих окажется сильнее — человеческая или демонов? Ты хочешь поесть или, может быть, тебе нужна одежда? Я вижу, на тебе нет рубашки, наверно, ее постигла еще более худшая участь, чем твои рваные штаны…
— Есть не хочу, — огрызнулся Врон. — Да и одежда, скорее всего, мне тоже не нужна…
— Не надо так не надо, — мягко сказал привратник. — Ты догадываешься, почему я посылаю тройку Ласки на поиски демона? Я знаю, эта девушка нравится тебе…
— Нравится, и даже очень, — вздохнул Врон. — А почему ты посылаешь ее, я не знаю.
— Она найдет демона и, может быть, станет после этого относиться к тебе немного лучше, — улыбнулся привратник. — А Амия поможет ей поверить в то, что ты на самом деле убил этого демона. Ты же его убил?
— Демон мертв. Если никто не побывает в деревне прежде, чем они там окажутся, то они его найдут, — сказал Врон. — А Ласка очень красивая девушка, и я не верю, что в ней есть кровь демона.
— Не верь своим глазам, малыш, — сказал привратник. — Многие из нас кажутся совсем не такими, какие мы есть на самом деле. У нас не принято говорить о том, у кого какие предки, потому что у каждого с этим связана своя боль и своя беда. Ты и сам не желаешь, чтобы кто-то знал о том, кто ты есть на самом деле…
— Пока не хочу, — ответил Врон. — Может быть, потом, когда я сам пойму, кто я. Скажи, почему всегда после разговора с тобой мне кажется, что ты больше знаешь обо мне, чем я сам?
— Ну, наверно, потому, что я действительно знаю о тебе больше, — улыбнулся привратник. — Но ты тоже скоро все узнаешь о себе, когда придет время.
— И еще мне странно, что ты единственный, кто совсем не встревожился, узнав о том, что демоны собираются вернуться. Почему? Ты опять знаешь что-то такое, о чем пока не догадываются другие?
— Я только чувствую, — сказал привратник. — Но я не уверен до конца, поэтому говорить никому ничего не буду. Если я не ошибаюсь, то пройдет совсем немного времени, и то, о чем я сейчас догадываюсь, скоро будут знать все.
Из храма вышла Ласка и стремительно направилась к ним. Она была одета по-походному: в мужские штаны и куртку; два ремня, на которых висели мечи, пересекали ее грудь. Лицо ее было мрачным и решительным.
— Где находится деревня и как она называется? — спросила Ласка у Врона. Он назвал деревню и объяснил, как туда добраться. Девушка хмуро кивнула в знак того, что поняла.
— То, что ты наплел патриархам, слишком глупо, чтобы быть правдой, Врон, — сердито проговорила она. — Похоже на фантазии хвастливого мальчишки. Что, не смог придумать что-то более похожее на правду?
У Врона в груди разливалось приятное тепло, когда он смотрел на нее.
— Я рассказал им то, что произошло на самом деле. Девушка фыркнула:
— А ты не подумал о том, что будет, когда я вернусь и весь твой рассказ окажется просто глупой выдумкой? Ты же понимаешь, что я не смогу солгать патриархам?
Врон кивнул.
— Да, понимаю, — смущенно улыбнулся он. — Я и не жду от тебя ничего другого.
— Да уж, — вздохнула девушка, покосившись на храм. Оттуда вышел уже знакомый Врону Отрог и вместе с ним еще один высокий мужчина с кошачьими зрачками. Оба были вооружены длинными копьями и мечами, за спиной Отрога еще висел и длинный лук.
Они двигались легко и стремительно, приблизившись, оба поклонились привратнику и мрачно смерили взглядами Врона. Юноша вздохнул и чуть кивнул головой в ответ.
— Мы пошли, — сказала Ласка привратнику. — Выпусти нас.
— Я буду ждать вас, — буркнул старик и медленно побрел к воротам.
— Мы вернемся завтра к вечеру, — шепнула Ласка Врону. — Если будет возможность, постарайся улизнуть из монастыря до этого момента. Если все твои слова окажутся неправдой, а я уверена, что так оно и будет, тебя ожидает уже не поединок, а сожжение на костре.
— Спасибо за заботу, — огрызнулся Врон. — Но я никуда не побегу.
— Ну и дурак, — оскорбилась Ласка, повернулась и легко зашагала к воротам. Мужчины потянулись за ней.
Привратник, закрыв за ними калитку, обернулся к Врону:
— Идем, я отведу тебя в твою келью. Там я запру тебя на засов, ты не сможешь оттуда выбраться, пока не вернутся тройки. Но, если ты хочешь уйти, я открою тебе калитку, только решай прямо сейчас.
— Мне больше некуда идти, — отрезал Врон. — Пусть будет то, что будет.
Двери монастыря снова открылись, и оттуда появилась Амия, а с ней ярко-желтый охотник, которого он уже видел, когда Ласка дралась с Амией. За его плечами был закреплен длинный лук, на поясе висел колчан со стрелами. Рядом с ним шел еще один охотник, тоже знакомый ему по схватке у бассейна, он был вооружен длинным копьем.
Амия приблизилась к привратнику и поклонилась.
— Открой нам дверь, хранитель врат, мы идем на охоту. Потом Амия посмотрела на Врона и усмехнулась.
— Придумал сказку — интересно зачем? Хочешь прославиться как охотник на демонов? Врон пожал плечами:
— Я рассказал правду.
— Ласка, может быть, и соврала бы патриархам, чтобы тебя оправдать, — предупредила она, — но я расскажу то, что увижу, поэтому нас и посылают вслед за ними.
— Я знаю, — кивнул Врон.
— Глупец, — фыркнула Амия и гордо прошагала через распахнутую калитку, ярко-желтый и другой охотники прошли мимо него, словно его тут и не было. Привратник помахал им рукой и закрыл калитку.
— Трудные отношения складываются у тебя с нашими охотниками, — сказал он задумчиво. — Ты совсем недавно появился здесь, а уже многие тебя не любят. Самое забавное в том, что они и сами не знают почему…
— А ты знаешь? — спросил Врон.
— Ты волк среди овец, только овцы думают, что это они волки, — усмехнулся старик. — Самое забавное, так это то, что ты и сам думаешь, что ты — овца. Идем, тебе надо отдохнуть.
Старик отвел его в уже знакомую ему келью глубоко под землей и запер на засов. Врон лег на деревянный топчан и закрыл глаза. Почти сразу он почувствовал, как топчан покачивается под ним, мягко и ровно.
Врон испуганно открыл глаза. Покачивание прекратилось. Но, как только он снова смежил веки, оно возобновилось. В голове стали вспыхивать яркие разноцветные круги, а по всему телу прокатилась волна тепла. Один раз, второй, третий…
Потом Врон заснул, но и во сне он ощущал, что с его телом что-то происходит. Тепло сменялось жутким внутренним холодом, и его начинало трясти, потом снова накатывала волна теплоты. Кости его скрипели, мышцы дрожали мелкой дрожью. Но проснуться он не мог, глаза закрывала мутная пелена, в которой проступали образы людей и демонов.
Он видел привратника, который легко размахивал огромным мечом, отбиваясь сразу от двух песочного цвета демонов, и он уже совсем не казался таким старым и немощным. Он увидел демона с серо-зеленой кожей, кое-где отслаивающейся от старости и покрытой многочисленными шрамами и белыми пятнами.
Потом он увидел, как умирают патриархи и окровавленную Ласку, пробивающуюся к ним сквозь строй песочного цвета демонов; она размахивала своими мечами, и на лице ее читался страх. Это были тягостные и неприятные видения, но одни кошмарные образы сменялись новыми, а он никак не мог проснуться.
Только услышав сквозь сон, как заскрипели ржавые петли отворяемой двери, он с трудом сумел открыть глаза.
Врон провел ладонью по своему телу и ощутил выступившую на коже неприятно пахнущую слизь. Он вздохнул и сел. У двери стоял один из охотников, держащий в руке плошку с горевшим в масле фитилем.
— Поднимайся, — сказал он. — Тебя ждут патриархи. Что это у тебя на теле? Какая-то плесень? Тебе известно, что она светится в темноте?
Врон встал, покачиваясь от слабости.
— Мне надо умыться, — пробормотал он.
— Да, умыться тебе не помешает, иначе можно нарваться на неприятности, — сказал охотник. — Я передам патриархам, что ты задержишься.
Врон благодарно кивнул.
Выйдя на площадь, он посмотрел на темное небо с яркими звездами и понял, что проспал всего несколько часов.
В бассейне вода была темной и обжигающе холодной, он нырнул и стал погружаться в глубину. Мимо него промелькнула тень, потом она приблизилась к нему. Врон вгляделся в нее и наконец сообразил, что это Отрог. Охотник показал ему рукой вниз и засмеялся, выпустив изо рта сноп пузырей.
Врон отмахнулся от него, но тот схватил его за ноги и потащил в глубину.
Там он прижал его к песчаному дну и наклонился над ним, вглядываясь в его лицо. Несмотря на то что было очень темно, Врон читал любопытство на лице Отрога.
Наверно, тот надеялся увидеть, как он начнет задыхаться от недостатка воздуха и будет биться, вырываясь из цепких длинных рук…
Отрог сжимал его крепко, и после нескольких безуспешных попыток вырваться Врон перестал сопротивляться и теперь просто ждал, когда тот его отпустит.
На лице Отрога любопытство сменилось сначала разочарованием, потом удивлением. Врон спокойно лежал на каменном дне, наслаждаясь прохладой. Его тело впитывало кислород через поры кожи, и этого ему вполне хватало.
Наконец, поняв, что Врон и не думает задыхаться, Отрог отпустил его и даже подтолкнул вверх. Юноша стал всплывать. Отрог плыл рядом, то обгоняя его, то снова возвращаясь к нему. Вынырнули они из воды одновременно. Отрог одним рывком взобрался на край бассейна и подал юноше руку.
— Кто ты? — спросил он, вытаскивая его. — В тебе есть кровь морских демонов или это что-то другое?
— Я не знаю, — пробормотал Врон. — Наверно, что-то другое.
— Ясно, — кивнул Отрог. Его кожа, блестевшая серебром в свете звезд, стала меркнуть. — Похоже, мы с тобой можем плавать, как рыбы. Поиграем в следующий раз? А то мне скучно, мне нравится вода, но никто не может долго в ней находиться. Даже Ласка редко доплывает до дна.
— Может быть, потом, если у нас будет на это время, — ответил Врон. — Как ты здесь оказался, ты же ушел вместе с Лаской?
— Мы только что вернулись, — улыбнулся Отрог. — Мы нашли твоего демона и даже принесли его с собой, чтобы показать патриархам. Что ты с ним сделал? Выпил его кровь? В нем теперь веса меньше, чем в ребенке.
Врон надел набедренную повязку и штаны и смущенно пожал плечами.
— Я не могу тебе объяснить, потому что и сам ничего не знаю, — сказал он.
— Не хочешь ничего рассказывать мне — не «адо, но патриархам тебе придется это рассказать, — твердо проговорил Отрог. — Таков закон. Они должны знать, кого они приютили.
Отрог закрепил на поясе перевязь с длинным кинжалом, натянул сверху черную хламиду и, ухмыльнувшись, ушел. Врон посмотрел ему вслед и вздохнул.
Если тройка Ласки уже вернулась, значит, он спал не несколько часов, а день, ночь и еще один день — и даже этого не заметил. Юноша грустно улыбнулся и направился к храму.
У дверей его ждала Ласка.
— Ты все-таки не последовал моему совету? Не знаю, хорошо это или плохо, — сказала она, покачав головой. — Если и вправду ты убил того демона, то ты опасен и очень странен, даже для нашего монастыря. Пойдем, я провожу тебя к патриархам, они ждут.
Она повернулась и быстро зашагала вперед, так что Врон едва поспевал за ней. Они прошли через обеденный зал, потом Ласка свернула за угол к лестнице, которая вела наверх. Пройдя несколько пролетов, Ласка вывела его в длинный коридор, в который выходило всего несколько дверей.
Она открыла одну из них, и они очутились в просторной комнате, на стенах которой было развешано оружие и воинские доспехи, а на полу лежали дорогие пушистые ковры. В углу горел камин, давая яркий свет. Посередине комнаты лежал ссохшийся труп демона, а вокруг него стояли патриархи, задумчиво рассматривая его. Ласка резко остановилась, и юноша едва не налетел на нее.
— Я привела Врона, — сказала Ласка. — И я ухожу.
— Да, конечно, ступай, — пробормотал носитель меча. Он рассеянно взглянул на юношу, потом снова склонился над демоном. — Мы впервые сталкиваемся с таким способом убийства. Демон выглядит так, как будто из него была удалена вся телесная жидкость. Я видел такое только однажды, когда в пустыне мы нашли такой же труп. Но там поработало солнце, а здесь?
Старики обменялись взглядами, потом сели в кресла, расставленные вокруг камина. Врон у двери оказался за их спинами.
— Ты проходи, юноша, — негромко проговорил носитель меча. — У нас нет больше кресел, но ты можешь сесть на ковер.
Врон молча проследовал через комнату и сел у ног патриархов.
— Мы оказались в затруднении, — коротко сообщил носитель меча. — С одной стороны, демон мертв, с другой — на нем нет ни одной раны, которая бы говорила о том, что ты с ним сражался. У нас даже возникло ощущение, что он умер сам от какой-то болезни, которая высушила его изнутри.
— Наши охотники рассказали, — продолжил носитель копья, — что в деревне все люди убиты демоном, а это уже совсем запутывает дело. Если их загрыз демон, то он не мог быть таким больным, чтобы умереть к твоему приходу. А если он не был болен, то отчего он тогда умер?
Врон вздохнул и протянул руки к огню, ему было холодно, и холод шел изнутри.
— Ты утверждал, что убил демона голыми руками, — сказал носитель лука. — Но мы не нашли ни следов удушения, ни переломов ребер, которые происходят от сильного сжатия…
— Я уже говорил: я не знаю, как я его убил, — сказал Врон. — Сначала он схватил меня и хотел загрызть, но я как-то вывернулся, а потом сам схватил его, чтобы избежать клыков и когтей. Что было потом, я не знаю, но он вдруг ослабел, а затем стал таким, каким вы его видите. Может быть, он действительно был больным?
Врон лукавил, но не мог же он сказать патриархам, что он через свою кожу высосал всю жизненную силу демона, а вместе с ней и все ею соки, при том что он и сам не знал, как это у него получилось.
И не мог же Врон сказать им, что после этого он сам вырос и приобрел такую силу, что легко перемахнул через высокий забор, а потом пробежал огромное расстояние без остановки от деревни до монастыря и что после этого он уже два дня истекает дурно пахнущей слизью…
Это было бы еще более невероятно, чем высохший труп демона…
— Его история — самая странная из тех, что мы когда-либо слышали, — задумчиво произнес носитель меча. — С одной стороны, демон мертв, и мы должны этому радоваться, а победителя чествовать и кормить праздничным ужином, а с другой стороны, это совсем непохоже на честную схватку, здесь что-то другое. Если бы я верил в колдовство, то я бы сказал, что ты — колдун и использовал против демона какое-то мощное заклинание.
— Есть еще одно не очень приятное объяснение, — мрачно добавил носитель копья. — Вполне возможно, что ты несешь в себе какую-то страшную болезнь, и мы сейчас, разговаривая с тобой, подвергаем себя и весь монастырь смертельной опасности. Что ты сам думаешь об этом, юноша?
— Я не думаю, что это болезнь, а если болезнь, то не заразная, — сказал Врон. — Я же еще никого не заразил, разве не так?
Патриархи переглянулись.
— Мы не знаем, как поступить с тобой, — сказал после продолжительного молчания носитель меча. — Случай очень необычный и странный. И мы не можем подвергать опасности наших охотников, если это все-таки окажется болезнью…
Врон вздохнул.
— У нас созрело одно решение, и оно нам не очень нравится, и думаем, что оно не понравится и тебе…
— Я готов к любому решению, — грустно промолвил Врон. — Я понимаю вас, я сам в то, что случилось, до сих пор не могу поверить…
Патриархи снова переглянулись.
— Мы надеемся, что выбор ты сделаешь сам, — сказал носитель меча.
— Почему вы все время ставите меня перед выбором? — спросил Врон. — Неужели вы сами не можете что-то решить?
— Ты несешь в себе тайну, ты странен, все, что происходит с тобой, необычно, даже для нашего монастыря, — ответил носитель копья. — У нас возникло ощущение, еще тогда, когда мы увидели тебя в первый раз, что ты не принадлежишь самому себе. Кто-то очень могущественный ведет тебя по твоему пути.
— Никто меня никуда не ведет, — мрачно отозвался Врон. — Я сам по себе, просто все как-то перевернулось в моей жизни, и я ничего не понимаю. Я надеялся, что хоть вы мне расскажете, что со мной творится.
— Мы этого не знаем, — покачал головой носитель лука. — Мы думаем, мы что-то видим, но не ведаем что. Привратник знает о тебе больше, но не хочет ничего рассказывать.
— Он говорил, что ты должен идти в царство демонов, чтобы узнать, что там происходит, — коротко сообщил носитель копья. — Если ты вернешься живым, то тогда он нам скажет, что ты из себя представляешь.
— В царство демонов? — удивился Врон. — Но демон сказал, что туда нет для людей пути, что только демоны знают проход.
— Это правда, — согласился носитель меча. — Никто из людей не знает туда пути. Нам неизвестно, откуда приходят демоны и куда уходят, иначе около прохода в их царство мы бы давно поставили свою заставу, а не гонялись бы за ними по нашим лесам и полям. В древних книгах записано, что проход не находится на одном месте, это как-то связано с тем, что наша земля вращается.
— Вот видите, — вздохнул с облегчением Врон. — Выходит, мне туда не попасть.
— Так и было бы, если бы не было привратника, — сказал носитель лука. — Ты не задумывался, почему его все называют привратником, а иногда хранителем врат?
— Потому что он стоит у ваших ворот и открывает их тому, кому считает нужным.
— Да, — подтвердил носитель копья. — Он действительно открывает ворота, любые ворота и в любое место. И то, что недоступно обычным людям, для него пустяк. Он был всегда — возможно, он вечен. Иногда мы думаем, что он прислан нам богами, только не знаем, для каких целей, а сам он не говорит.
— А иногда нам кажется, что он один из древних людей, — улыбнулся носитель меча. — Он тоже несет в себе тайну, как и ты. Он сможет открыть тебе проход в царство демонов, если ты согласишься туда пойти?
— Мне нужно подумать, — ответил Врон. — Насколько мне известно, в царство демонов еще ни один человек не ходил.
— Ни один человек, кроме Риса, — уточнил носитель лука. — Рис был в царстве демонов, но не рассказывал никому, что он там видел. Поэтому мы не знаем, что тебя там ждет.
— Я это знаю, — пробормотал Врон. — Меня убьют демоны и съедят…
— Любого другого — да, но если ты несешь в себе болезнь, смертельную для демонов, то вряд ли они тебя будут есть, — улыбнулся носитель меча. — Может быть, ты их всех заразишь смертельной болезнью, и тогда они все умрут, а ты окажешь людям неоценимую услугу, о которой они всегда будут помнить. Ты станешь героем.
— Это не болезнь, это… — начал было Врон, но остановился. А что он мог им сказать, если он сам ничего не знал? Он задумался.
… Может ли он отказаться? Наверно, может, патриархи же говорили, что этот выбор он должен сделать сам. Но что будет, если он откажется? Возможно, что и ничего. Он останется прозябать в монастыре, а все охотники будут на него смотреть косо и постараются держаться от него подальше, думая, что он заражен болезнью. И даже Ласка перестанет с ним разговаривать. Он снова будет один, хоть и в окружении людей, так какая разница, уйдет он или останется?
— Я пойду в царство демонов, — наконец объявил он. — Только не знаю, смогу ли я вернуться.
— Ты должен знать, что мы рассказали людям об угрозе со стороны демонов, — сообщил носитель меча. — Благородные собирают под свое крыло всех, кто способен держать оружие. Кузни работают день и ночь, куют мечи и наконечники для копий и стрел.
— Ты должен вернуться, как бы трудно это ни было, — сказал носитель копья. — Нам очень нужно знать, когда демоны нападут на нас и сколько их будет.
— Наверно, потом вы сможете послать кого-нибудь другого, того, кто сумеет вернуться, — сказал Врон. — Если привратник умеет открывать проход, то какая разница, кто туда пойдет?
— В том-то и дело, что привратник сказал, что только ты сможешь туда пойти и вернуться и больше это не под силу никому, — вздохнул носитель копья. — Мы верим ему, он хранитель врат.
— Мы отправляем тебя не умирать, это было бы слишком просто, — заметил носитель меча. — Ты должен вернуться, поэтому не задерживайся там слишком долго, как бы тебе там ни понравилось.
— Понравилось? — удивленно переспросил Врон. — Неужели это возможно?
— Если бы мы знали, что там, — вздохнул носитель меча. — Но мы можем только надеяться, что привратник в тебе не ошибся…
