Глава 31
ЧТО СКАЗАЛИ ЭЛФИН

Когда Мэт сам повел Эгинин на чердак, к клетушкам дамани, шончанка выразила удивление. Сита и Ринна, конечно же, знали туда дорогу, а ему сначала пришлось сходить за плащом и прочими вещами. Две сул’дам шли следом за Мэтом и Эгинин по тускло освещенным коридорам – с потупленными взорами, откинув плащи за спину. Домон, как пастух, двигался позади сул’дам. Когда он окидывал взглядом поперечные коридоры, косичка на его голове качалась туда-сюда, порой бывший контрабандист протягивал руку к поясу, словно у него там висел меч или дубинка. Но в завешанных гобеленами переходах было тихо, слышались только их шаги.

– У меня наверху маленькое дельце, – сказал Мэт Эгинин самым небрежным тоном и улыбнулся. – Тебе самой утруждаться не стоит. И минутки не займет.

Казалось, его лучшая улыбка произвела на шончанку не больше впечатления, чем и вчера, в ее комнате в гостинице.

– Если теперь ты мой корабль подведешь под крушение... – угрожающе прорычала она.

– Только не забывай, кто составлял план, – проворчал он, и Эгинин хмыкнула. О Свет, женщины вечно думают, что могут влезть в дело и прибрать всю власть к рукам и что мужскую работу они сделают лучше!

Во всяком случае, больше она не сетовала. Они быстро поднялись на верхний этаж, потом по узкой темной лестнице на обширный чердак. Здесь светильников горело еще меньше, чем в коридорах внизу, и в лабиринте узких проходиков между крошечными комнатушками с деревянными стенами царил полумрак. Никого не было видно, и Мэт слегка перевел дух. Только слегка, потому что Ринна вздохнула с явным облегчением.

Они с Ситой хорошо знали, где кто из дамани размещен, и не слишком торопясь, но и без промедления направились в глубь чердака. По пятам за ними следовал Домон. Все это не внушало Мэту особого доверия. Но будь желания лошадьми, нищие ездили бы верхом. Человек должен обходиться тем, что у него есть. Особенно когда у него нет выбора.

Эгинин окинула Мэта напоследок суровым взглядом и вновь рыкнула, на сей раз нечленораздельно, затем зашагала вслед за остальными. Мэт скорчил ей в спину рожу. У Эгинин была такая походка, что ее можно было бы принять за мужчину, когда бы не платье.

Мэта и вправду ждало здесь дело, и, может, не такое уж маленькое. И нельзя было сказать, что он сгорает от нетерпения им заняться. О Свет, как бы ему хотелось отговорить себя самого! Но он должен, проклятье, должен это сделать! И как только Эгинин вслед за Домоном и сул’дам исчезла за углом, Мэт кинулся к ближайшей комнатенке, в которой, как он помнил, держали женщину из Морского Народа.

Мягко и беззвучно открыв деревянную дверь, Мэт скользнул в густую как смоль темноту комнатки. Спящая внутри женщина похрапывала. Он медленно, ощупью, продвигался вперед, пока не стукнулся коленом о кровать, потом быстро скользнул рукой по укрытому одеялом телу и успел вовремя зажать женщине рот, когда та проснулась.

– Я хочу, чтобы ты ответила на один вопрос, – прошептал Мэт. Кровь и пепел, а если он ошибся комнатой? Вдруг она – не Ищущая Ветер, а одна из проклятых шончанских женщин? – Что ты сделаешь, если я сниму ошейник с твоей шеи?

Убрав руку и затаив дыхание, он ждал ответа.

– Я освобожу своих сестер, если будет на то милость Света. – И Мэт, расслышав выговор Морского Народа, снова вздохнул всей грудью. – Если будет на то воля Света, мы переберемся через гавань, туда, где держат наш народ, и освободим столько, сколько сумеем. – Голос невидимой женщины оставался тихим, но с каждым словом в нем все жарче вскипала ярость. – Если будет на то воля Света, мы вернем свои корабли и прорвемся в море. Ну? Если это грязный трюк, накажи меня, и покончим с этим. Или убей меня. Я дошла до крайности, готова была сдаться, хотя меня вечно сжигал бы стыд за то, что я предала себя. Но ты напомнил мне, кто я такая, и теперь я не сдамся никогда. Слышишь? Никогда!

– А если я попрошу тебя подождать три часа? – спросил Мэт, по-прежнему сидя рядом на корточках. – Помнится, Ата’ан Миэйр отмеряют час с точностью до минуты.

То был другой человек, чьи воспоминания теперь принадлежали ему – воспоминания о плавании на корабле Ата’ан Миэйр из Аллораллена в Барашту и о ясноглазой женщине Морского Народа, которая плакала, отказавшись последовать за ним на берег.

– Кто ты? – прошептала она.

– Если это важно... меня зовут Мэт Коутон.

– Я – Нестелле дин Сакура Южная Звезда, Мэт Коутон. – Он услышал, как она сплюнула, и понял, что она делает. Он тоже плюнул себе на ладонь, и их руки нашли друг друга в темноте. Ее ладонь оказалась такой же мозолистой, как и у него, пожатие было крепким. – Я подожду, – сказала она. – И я не забуду тебя. Ты великий и хороший человек.

– Я просто игрок, – ответил он. Ее рука потянула его руку к ошейнику на шее, и под пальцами Мэта металлическая полоска со щелчком разъединилась. Женщина испустила очень долгий вздох.

Мэт всего один раз показал Нестелле, куда нужно приложить пальцы и в чем хитрость запора, и она поняла сразу, но он заставил ее закрыть и открыть ошейник трижды, прежде чем остался удовлетворен. Если уж он так поступил, нужно удостовериться, что все сделано как надо.

– Отмерь три часа, как можно точнее, – напомнил Мэт.

– Со всей возможной точностью, – прошептала она.

Она могла все погубить, но если он не воспользуется такой возможностью, кто тогда? В конце концов, он ведь везунчик. Может, в последнее время везение его не так бросается в глаза, но он все-таки нашел Эгинин – именно тогда, когда она была ему нужна. Мэту Коутону по-прежнему везет.

Выскользнув из комнатушки так же бесшумно, как и вошел, Мэт закрыл дверь. И язык у него присох к гортани. Прямо перед собой он увидел широкую спину седой женщины в платье с красными вставками. За ней, выпрямившись во весь рост, стояли Эгинин, рядом – Теслин, прикованная к Ринне серебристой привязью ай’дама. И ни следа ни Домона, ни Ситы, ни Эдесины, которую он так и не видел в глаза. Эгинин свирепо сверкала глазами, словно львица над добычей, зато Теслин, перепуганная до полной растерянности, хлопала широко открытыми глазами и дрожала, а у Ринны был такой вид, будто ее вот-вот вырвет.

Не смея дышать, Мэт осторожно шагнул к седоволосой женщине и вытянул руки. Если он одолеет ее раньше, чем она закричит, ее можно будет спрятать... Где? Сита и Ринна наверняка захотят убить ее. Неважно, чем держит их Эгинин, но эта женщина может теперь их узнать.

На миг суровый взгляд Эгинин встретился со взором Мэта поверх плеча седоволосой сул’дам, а потом она вновь обратила свои голубые глаза на стоявшую перед ней женщину.

– Нет! – резко сказала Эгинин. – Сейчас нет времени менять мои планы. Верховная Леди Сюрот сказала, что я могу использовать любую дамани, какую пожелаю, Дер’сул’дам.

– Конечно, миледи, – ответила седоволосая в явном замешательстве. – Просто я хотела заметить, что Тесси еще по-настоящему не обучена. Вообще-то я и пришла заглянуть к ней. Теперь ее подготовка идет очень хорошо, миледи, но...

По-прежнему не дыша, Мэт на цыпочках попятился. Он спустился по темной узкой лестнице, руками опираясь на стены и стараясь перенести на них часть своего веса. Он не помнил, скрипели ли под ногами ступени, когда он сюда поднимался, но мало ли что... Не все же на везение полагаться. На удачу надейся, а сам не плошай. Только так можно прожить подольше, а ему очень хотелось прожить долгую жизнь.

У подножия лестницы Мэт остановился, отдышался, пока не перестало бешено колотиться сердце. Вернее, пока оно слегка не поумерило свой стук. Может, оно и до завтра не перестанет колотиться. Кажется, с того мгновения, как он увидел седую женщину, он и вовсе не дышал. О Свет! Если Эгинин полагает, что взяла дело в свои руки, это, конечно, прекрасно, но все же!.. О Свет! У нее что, петли для этих двух сул’дам припасены?! Ее план? Однако насчет того, что нет времени, она права. И Мэт побежал.

Он бежал, пока бедро не пронзила острая боль, и он налетел на инкрустированный бирюзой столик. Чтобы не упасть, Мэт вцепился в гобелен, изображавший цветущий летний луг. Шелк такого обращения не выдержал, и ткань с треском оторвалась наполовину от желтого мраморного карниза. Стоявшая на столике высокая ваза опрокинулась на пол, и по красно-синим плитам брызнули осколки белого фарфора, а по коридору эхом прокатился грохот. Дальше Мэт уже заковылял. Но заковылял, как мог быстро. Если кто-то явится на шум, он не должен обнаружить Мэта Коутона, стоящего столбом над учиненным беспорядком. Его там и рядом не будет – он должен оказаться, самое меньшее, в двух коридорах от злополучного столика.

Прохромав остаток пути до покоев Тайлин, Мэт прошел через гостиную и ввалился в спальню, не сразу сообразив, что там зажжены все лампы. В камине был вновь разожжен огонь, рядом в золоченой корзине лежали аккуратно сложенные поленья. Тайлин, закинувшая руки за спину и собравшаяся расстегнуть пуговицы, подняла взгляд на возникшего на пороге Мэта и нахмурилась. Ее темно-зеленое дорожное платье было измято. Трещало пламя, в дымоход взлетали снопы искр.

– Не думал, что ты уже вернулась, – сказал Мэт, стараясь сообразить, что к чему. Вроде он все обдумал, что могло пойти не так нынче ночью, но мысль о возвращении Тайлин даже не приходила ему в голову. И способность думать теперь ему, кажется, вовсе отказала.

– Сюрот узнала об исчезновении в Муранди какой-то армии, – опустив руки, медленно ответила Тайлин. Ответила равнодушно, а это значило, что все свое внимание она переключила на Мэта Коутона. Она пристально разглядывала юношу. – Что это за армия и как армия может исчезнуть, я не знаю, но она решила немедленно вернуться. Мы все бросили и улетели – она, я да еще женщина, которая правит этими летучими тварями. У причалов Сюрот реквизировала двух лошадей, и мы сразу прискакали сюда. А она даже не во дворец направилась, а в гостиницу на той стороне площади, где живут все ее офицеры. По-моему, спать она сегодня не собирается и им, похоже, не даст...

Замолчав, Тайлин плавной походкой, мягко ступая по коврам, приблизилась к Мэту и провела пальцем по его простой зеленой куртке.

– Беда с прирученным лисом, – тихо промолвила она, – рано или поздно, но лис вспоминает, что он все-таки лис. – Ее большие глаза словно вбирали Мэта в себя целиком, без остатка. Вдруг Тайлин схватила Мэта обеими руками за волосы и, пригнув к себе, поцеловала, да так крепко, что у него закружилась голова. – Вот так, – прерывающимся голосом прошептала она, наконец отпустив его, – я по тебе скучала. – И, ничуть не изменив выражения лица, Тайлин отвесила Мэту такую затрещину, что у него зазвенело в ушах и из глаз искры посыпались. – А это за то, что хотел улизнуть, пока меня не было. – Повернувшись к Мэту спиной, она откинула на плечо гриву волос цвета воронова крыла. – Пуговицы расстегни, мой миленький лисенок. Мы приехали так поздно, что я решила не будить своих камеристок, но из-за этих ногтей не могу справиться с пуговицами. Одна – последняя – ночь вместе, и завтра я отпущу тебя на все четыре стороны.

Мэт потер щеку. Н-да, она могла и зуб ему выбить! Ладно хоть, мысли теперь зашевелились. Если Сюрот в «Страннице», значит, в Таразинском дворце ее нет, и чего не надо, она не увидит. Удача его еще не покинула. Остается беспокоиться только о стоящей перед ним женщине. И есть лишь одна дорога – вперед.

– Я ухожу сегодня ночью, – сказал Мэт, положив ладони на плечи Тайлин. – И забираю с собой пару Айз Седай с чердака. Идем со мной. Я пошлю Тома и Джуилина найти Беслана и...

– Уйти с тобой? – не веря своим ушам, произнесла Тайлин, отодвигаясь и поворачиваясь к нему лицом. Ее гордое лицо выражало презрение. – Голубок, мне не представить себя в роли твоей любимицы, и у меня и в мыслях нет становиться беженкой. Или оставить Алтару на произвол того, кого выберут на мое место Шончан. Я – королева Алтары, да поможет мне Свет, и сейчас я свою страну не брошу. Ты и в самом деле намерен освободить Айз Седай? Если хочешь, желаю удачи тебе и сестрам, но, по-моему, сладкий мой, это неплохой способ насадить свою голову на копье у ворот. Слишком миленькая у тебя головка, не хочется, чтобы ее отрубили и обмазали смолой.

Мэт попытался вновь обнять ее за плечи, но Тайлин отступила, пронзив юношу взглядом, от которого у него опустились руки. И Мэт сказал со всей настойчивостью, на какую только был способен:

– Тайлин, я всех заставил думать, что скоро уйду и что хочу сбежать до твоего возвращения. Поэтому Шончан будут знать, что ты не имеешь к этому никакого отношения, но...

– Я вернулась и застала тебя врасплох, – решительно перебила его Тайлин, – и ты связал меня и засунул под кровать. Когда меня найдут утром, я буду сердита на тебя. В ярости! – Она улыбнулась, но глаза ее сверкнули огнем той самой ярости, несмотря на все, что она говорила до того о лисах и о том, что отпустит его на все четыре стороны. – И я объявлю награду за твою поимку и скажу Туон, что продам тебя ей, если у нее еще есть желание купить. В своем гневе я буду безупречной Верховной Леди. Они мне поверят, утеночек. Я уже говорила Сюрот, что собираюсь обрить голову.

Мэт слабо улыбнулся. Он-то ей верил. Если его поймают, она на самом деле его продаст. «Женщины – это погруженный в ночной мрак лабиринт в зарослях шиповника» – гласит старое присловье, и даже им самим неизвестен путь по нему.

Тайлин самолично проследила за тем, как он ее связывал. Казалось, она даже гордилась этим. Пришлось связать ее полосами, отрезанными от ее юбок, – как будто она застала его врасплох, но он ее одолел. Узлы должны быть тугими, чтобы она не смогла освободиться. И когда узлы были затянуты, Тайлин не преминула проверить их на прочность, причем дергалась так энергично, будто и впрямь хотела вырваться. Может, так оно и было; когда у нее ничего не вышло, она, скривив рот, зло зарычала. Лодыжки и запястья пришлось связать вместе и закрепить узел на пояснице, на шею накинуть петлю, второй конец которой привязать к ножке кровати – чтобы она не смогла, как бы ни извивалась, выползти в коридор. И, разумеется, на помощь она тоже не должна была позвать. Когда Мэт бережно засунул в рот Тайлин ее шелковый платок и закрепил кляп другим платком, она улыбнулась, но глаза метали яростные молнии. Лабиринт в зарослях шиповника в ночном мраке.

– Я буду скучать по тебе, – тихо промолвил Мэт, запихивая Тайлин под кровать. К своему изумлению, он понял, что и в самом деле будет скучать. О Свет! Он торопливо схватил плащ, перчатки, копье и по пути потушил все лампы. Женщины способны завести мужчину в этот лабиринт так, что он и понять этого не успеет.

В коридорах было все так же пусто, в тишине слышались только его шаги, но, когда Мэт добрался до вестибюля перед конюшенным двором, пережитое было облегчение тут же его оставило.

Одинокий стоячий светильник по-прежнему бросал дрожащие тени на гобелены с неизменными цветами, но ни Джуилина с его подружкой, ни Эгинин с остальными тут не было. За то время, что Мэт разбирался с Тайлин, они должны были успеть собраться здесь и ждать его. За галереей с колоннами ничего не было видно – ливень укрыл все плотной черной завесой. Не зашли ли они в конюшню? Похоже, Эгинин меняет планы, как и когда ей угодно.

Ворча себе под нос, Мэт набросил плащ и собрался было шагнуть под проливной дождь, чтобы заглянуть в конюшню. За сегодняшнюю ночь женщины достали его просто донельзя.

– Значит, ты все-таки хочешь уйти. Я этого не допущу, Игрушка.

С губ Мэта сорвалось ругательство, он повернулся на пятках и оказался нос к носу с Туон. Из-под прозрачной вуали на него смотрело строгое смуглое лицо. Узкий обруч, удерживавший вуаль на бритой голове, был густо усажен огневиками и жемчугом, украшенный самоцветами широкий пояс на талии девушки и длинное ожерелье на ее шее стоили целое состояние. Ну и времечко выбрал на драгоценности засматриваться, сколько бы они ни стоили!.. Что она, во имя Света, тут делает, почему не спит? Кровь и пепел, если она побежит, позовет стражу, чтобы его задержали!..

Мэт в отчаянии потянулся к тощей девчонке, но она увернулась и резким ударом выбила у него из руки ашандарей. У Мэта даже онемело запястье. Он думал, девушка кинется наутек, но вместо этого она обрушила на него град ударов – дубасила сжатыми кулачками, рубила ребром ладони, как топором. У Мэта были быстрые руки – как уверял старый менестрель, рук проворней он не видывал, – но сейчас Мэт успевал только отражать ее удары. Он и думать забыл, что минуту назад собирался сгрести ее в охапку. Будь на его месте кто другой, ему, может, и показалось бы смешным, что приходится защищаться изо всех сил, чтобы девчонка не сломала ему нос или еще что-нибудь – для такой крохи у нее оказались на диво сильные удары. Мэт возвышался над Туон башней, хотя и был среднего роста, однако она нападала на него с такой сосредоточенной яростью, словно была выше и сильнее и вполне могла победить. Почему-то через несколько мгновений ее полные губы растянулись в улыбке, и Мэту показалось даже, что большие прозрачные глаза ее вспыхнули от удовольствия. Чтоб ему сгореть, нашел время думать о женской красоте! Как, кстати, и самоцветы ее оценивать!

Вдруг девушка ловко отступила и поправила обеими руками драгоценный обруч, державший вуаль. Теперь ее лицо выражало вовсе не удовольствие. Оно стало сосредоточенным. Тщательно расставив ноги, ни на миг не отрывая взгляда от лица Мэта, девушка начала медленно подбирать белые плиссированные юбки, дюйм за дюймом прихватывая их складками выше колен.

Мэт не понимал, почему она до сих пор не позвала на помощь, но понял, что она собирается пнуть его ногой. Мешкать не следовало! Он кинулся к Туон, но все произошло в один миг. Боль пронзила бедро, Мэт упал на подогнувшееся колено. Туон подхватила юбки чуть ли не до пояса, и перед ним мелькнула тонкая, обтянутая белым чулком нога. Однако удар ее не достиг цели, придясь выше головы Мэта, потому что девушка вдруг оказалась в воздухе.

Оторвал девушку от пола, обхватив ее руками, никто иной, как Ноэл. Мэта его нежданное появление должно было удивить не меньше, чем удивило девушку, однако он отреагировал быстрей, чем она. Едва девушка раскрыла рот, чтобы закричать наконец, Мэт, вскочив на ноги, принялся затыкать ей рот ее же вуалью, сбив на пол драгоценный обруч. Разумеется, она оказалась не такой сговорчивой, как Тайлин. Чтобы девчонка не укусила его за руку, пришлось придерживать ей челюсть. Она сердито мычала, глаза полыхали яростью куда жарче, чем во время атаки. Туон извивалась в руках Ноэла и норовила лягнуть его, но старик, уклоняясь от бешеных пинков, умудрялся то перехватить свою ношу, то повернуться сам. И хотя был на вид довольно хилым, держал ее как будто без особого труда.

– И часто у тебя с женщинами такие неприятности? – улыбаясь щербатым ртом, негромко поинтересовался Ноэл. Он был в плаще, за спиной висел узелок с пожитками.

– Всегда, – мрачно ответил Мэт и крякнул, получив коленом по больному бедру. Ухитрившись одной рукой развязать свой шейный платок, он ценой укушенного большого пальца закрепил засунутую в рот Туон вуаль. Свет, что делать теперь с девчонкой?

– Не знаю, это ли ты планировал, – сказал Ноэл, на удивление ровно дыша, словно и не удерживал отчаянно вырывавшуюся девушку, – но я тоже, как видишь, ухожу сегодня ночью. Я собирался уйти денька через два-три, но боюсь, завтрашний день не сулит ничего приятного человеку, которого ты здесь приютил.

– Разумное решение, – пробормотал Мэт. О Свет, как же он забыл предупредить Ноэла?

Он опустился на колени и, уворачиваясь от пинков Туон – кое-какие все же достигли цели, – поймал ее ноги. Вытащил из рукава нож, надрезал платье и оторвал от подола длинную полосу, которой и связал ей лодыжки. Хорошо, что он успел попрактиковаться в этом с Тайлин. А то как-то не привык женщин связывать. Оторвав от платья вторую полосу, Мэт подхватил с пола обруч с самоцветами и встал, охнув от натуги. А потом охнул еще раз, погромче, получив от Туон последний удар, – уже двумя ногами. Боль отдалась в бедре огнем. Мэт водрузил диадему девушке на голову, и Туон взглянула ему прямо в глаза. Она перестала дергаться без толку, но испуганной не казалась. Свет, да он на ее месте обделался бы.

Затем наконец-то появился Джуилин, в плаще, полностью экипированный, с коротким мечом и зазубренным мечеломом на поясе и тонким бамбуковым посохом в руке. За его правую руку цеплялась стройная темноволосая женщина в плотном белом одеянии, которые носили на улице да’ковале. Она была миловидной, с пухлым ротиком, с большими темными глазами, и пугливо косилась по сторонам. Увидев Туон, она пискнула, выпустила руку Джуилина, словно обжегшись о горячую плиту, и скрючилась на полу у двери, уткнув голову в колени.

– Пришлось долго уговаривать Теру бежать, – вздохнул ловец воров, бросив на нее озабоченный взгляд. Только так он и объяснил свое опоздание, а потом обратил внимание на ношу Ноэла. Сбив на затылок свою нелепую, похожую на ведро, красную шапку, Джуилин почесал голову. – И что мы с ней будем делать? – спросил он напрямик.

– Оставим в конюшне, – ответил Мэт. Если, конечно, Ванин убедил конюхов разрешить ему и Гарнану поухаживать за лошадьми. Прежде эта часть плана не представлялась необходимой – так, еще одна мера предосторожности. Но только до этой минуты. – На сеновале. Найдут ее не раньше утра, когда станут сбрасывать в стойла свежее сено.

– А я думал, мы ее похищаем, – вздохнул Ноэл, опуская связанные ноги Туон на пол и перехватывая девушку сзади под руки. Маленькая шончанка высоко вскинула голову, словно драться было ниже ее достоинства. Даже с кляпом во рту на лице ее явственно читалось презрение. Она отказалась от сопротивления, но не потому, что борьба была безнадежной, а потому, что сама решила не сопротивляться.

В коридоре, ведущем в вестибюль, послышались шаги, стук сапог приближался. Наконец-то, Эгинин. Хотя, судя по событиям всей этой ночи, вполне могут быть и Стражи Последнего Часа. Причем огирский караул.

Мэт поспешно указал своим спутникам на темные углы, где их не могли увидеть от дверей, затем подхромал к черному копью и поднял его. Джуилин потянул Теру за руки и, поставив на ноги, потащил налево. Она скорчилась в уголочке, а он встал перед нею, сжав обеими руками свой посох. Посох казался ненадежным оружием, но ловец воров управлялся с ним весьма ловко. Ноэл поволок Туон в противоположный угол и, держа ее одной рукой за локоть, сунул вторую руку под куртку, где носил длинные ножи. Мэт встал посреди комнаты, подняв перед собой ашандарей. За спиной у него чернела дождливая ночь. Вряд ли он был способен сейчас двигаться как надо, тем более что после пинков Туон бедро болело не переставая, но он был готов к худшему и, кто бы ни появился из коридора, без боя сдаваться не собирался. По крайней мере, нескольким противникам он оставит на память свои метки.

Когда в дверном проеме возникла Эгинин, Мэт с облегчением оперся на копье. За нею появились две сул’дам, последним шел Домон. Наконец Мэт увидел Эдесину и даже вспомнил, что как-то обратил на нее внимание во время прогулки дамани: стройная привлекательная женщина с длинными, до пояса, черными волосами. Несмотря на привязь ай’дама, тянувшуюся к запястью Ситы, Эдесина выглядела спокойной. Айз Седай на привязи, но Айз Седай, уверенная, что скоро с нее снимут ошейник. Теслин, напротив, так и дрожала от нетерпения, облизывала губы и жадно поглядывала на дверь, ведущую во двор конюшни. Ринна и Сита тоже не отрывали взора от заветной двери.

– Мне пришлось ублажать дер’сул’дам, – чуть ли не с порога заявила Эгинин. – Они очень беспокоятся за своих подопечных. – Заметив Джуилина и Теру, она нахмурилась; рассказывать ей о Тере не было особой причины, раз уж она взялась помогать дамани, но, видимо, этот сюрприз в шерстяном одеянии не пришелся ей по вкусу. – Конечно, то, что она видела Ситу и Ринну, кое-что меняет, – продолжала Эгинин, – но... – Тут ее взгляд упал на Туон с кляпом во рту, и она вдруг замолчала, словно лишившись дара речи. Ее и без того бледное лицо побелело еще больше. Туон ответила свирепым взором, в котором читалась непреклонная беспощадность палача. – О-о Свет! – хрипло произнесла Эгинин, падая на колени. – Ты, безумец! Смерть от долгих пыток ждет того, кто посмел поднять руку на Дочь Девяти Лун!

Обе сул’дам ахнули и без колебаний тоже хлопнулись на колени, причем не только потянули за собой обеих Айз Седай, но и, схватив за ай’дам у самого ошейника, заставили их уткнуться лицами в пол.

Мэт хрюкнул, как будто Туон еще раз пнула его прямо в живот. Во всяком случае, ощущение он испытал, как от хорошего пинка. Дочь Девяти Лун. Элфин сказали ему правду, как ненавистно ни было ему осознать это. Он умрет и будет жить снова, если этого уже не случилось. Он откажется от половины света мира, чтобы спасти мир, и ему вовсе не хотелось думать, что это значит. Он женится...

– Она – моя жена, – негромко промолвил Мэт. Кто-то сдавленно охнул; Мэту показалось, что это был Домон.

– Что?! – взвизгнула Эгинин, повернув голову к нему так резко, что стянутые в хвост волосы хлестнули ее по лицу. Он никогда бы не подумал, что она способна визжать. – Не говори так! Ты не должен так говорить!

– А почему? – спросил он. Элфин всегда дают правильные ответы. Всегда. – Она моя жена. Ваша проклятая Дочь Девяти Лун – моя жена!

На него уставились все, кроме Джуилина, который снял шапку и уставился в нее. Домон покачал головой, Ноэл тихо рассмеялся. Эгинин обалдело раскрыла рот. Две сул’дам пялились на него как на буйнопомешанного, несущего полнейший бред. Туон тоже уставилась на него, но с совершенно непроницаемым выражением лица, в ее темных глазах не отражалось никаких чувств. О Свет, что он там собирался сделать? Во-первых, отправиться, пока не...

В комнату вбежала Селусия, и Мэт застонал. Неужели всем в этом проклятом дворце вздумалось прогуливаться по ночам? Домон попытался схватить Селусию, но она увернулась и проскочила мимо. Полногрудая, золотоволосая со’джин имела сейчас отнюдь не величавый, как обычно, вид, она заламывала руки и озиралась, как загнанный зверек.

– Простите меня, что посмела заговорить, – сказала Селусия полным страха голосом, – но то, что вы делаете, – глупость почище безрассудства. – Застонав, она кинулась к стоявшим на коленях сул’дам, присела между ними и положила руки им на плечи, словно надеясь обрести защиту. Взгляд ее голубых глаз беспрестанно метался по комнате. – Каковы бы ни были знамения, все еще можно исправить! Только откажитесь от своих намерений.

– Спокойней, Селусия, – миролюбиво сказал Мэт. На него она не смотрела, но он все равно старался говорить и двигаться как можно дружелюбней. Ни среди своих, ни среди чужих воспоминаний он не находил такого, которое подсказало бы, как вести себя с женщиной в истерике. Разве что спрятаться. – Никому ничего плохого не будет. Никому! Обещаю тебе. Успокойся же!

По лицу Селусии почему-то пронеслась тень ужаса, но она опустилась на колени и сложила руки на бедрах. Внезапно все ее страхи исчезли, и женщина вновь обрела прежний царственный вид.

– Я буду повиноваться вам, пока вы не сделаете моей госпоже ничего худого. А если с ней что случится, я вас убью.

Услышь Мэт подобные слова от Эгинин, они заставили бы его призадуматься. Но речи этой сдобной пышечки с круглыми щечками, хоть она и была ростом выше своей хозяйки, он сразу выбросил из головы. Свету ведомо, женщины – существа опасные, но с горничной он справиться в состоянии. И то ладно, истерика прекратилась. И почему это с женщинами такое случается?

– Вы их обеих на сеновале оставите, да? – спросил Ноэл.

– Нет, – ответил Мэт, глядя на Туон. Она ответила ему прямым взглядом, по-прежнему с непроницаемым выражением лица. По-мальчишески тонкая, маленькая женщина, а ему нравятся женщины с мясом на костях. Наследница шончанского трона, хотя у него от знатных женщин мурашки по спине бегают. Женщина, которая хотела его купить, а теперь, по всей вероятности, мечтает воткнуть ему под ребро нож. И ей суждено стать его женой. Элфин всегда дают правдивые ответы. – Мы забираем их с собой, – сказал Мэт.

Наконец на лице Туон появилось какое-то выражение. Она улыбнулась, словно вдруг узнала некий секрет. Она улыбнулась, а Мэт задрожал. О-о, Свет, как же он задрожал...