Глава 17
РОЗОВЫЕ ЛЕНТЫ

Мэт и Ноэл торопливо вышли из переулка, и порывы холодного ветра, задувавшего на площади Мол Хара, принялись дергать и задирать плащ Мэта, грозя превратить облепившую его одежду грязь в ледяную корку. Солнце наполовину скрылось за гребнями крыш, протянулись длинные тени. Одной рукой опираясь на посох, а другой стискивая оборванный шнур лисьей головы, засунутой в карман куртки, откуда при необходимости он мог сразу ее выхватить, Мэт отдал плащ на милость ветру. У него болело все, от головы до пят, грохотавшие внутри черепа игральные кости о чем-то предупреждали, но он не думал о ноющем теле и никак не успокаивающихся костях. Мэт был слишком занят – он старался глядеть разом во все стороны и гадал, через какой величины дырку способна просочиться та тварь. Мэт поймал себя на том, что с тревогой рассматривает трещины между плитами мостовой на площади. Хотя и представлялось маловероятным, что голам нападет на него на открытом месте.

С окружающих улиц доносился глухой шум, но на площади обнаружилась только худющая собака. Она бежала мимо фонтана со статуей давно умершей королевы Нариене. Некоторые утверждали, что поднятой рукой она указывает на океан, дары которого обогатили Эбу Дар, а другие – что ее рука предупреждает об опасностях. Были и такие, кто говорил, будто ее преемница хотела обратить внимание на одну обнаженную грудь статуи, давая таким образом понять, будто Нариене была не слишком-то добродетельна.

В другие дни, даже зимой, в такой час на Мол Хара прогуливались бы влюбленные парочки, пытали бы счастья уличные торговцы и надеющиеся на милостыню нищие, но с приходом Шончан попрошаек, не ожидавших такого оборота, похватали и приставили к работе, а остальные даже днем держались подальше от площади. И причиной тому Таразинский дворец – громада белых куполов, мраморных шпилей и балконов из ажурного кованого железа, резиденция Тайлин Квинтары Митсобар, милостью Света королевы Алтары – или той части Алтары, что лежит от Эбу Дар на расстоянии нескольких дней конного пути, – Госпожи Четырех Ветров, Защитницы Моря Штормов. И, пожалуй, что куда важнее, резиденция Верховной Леди Сюрот Сабелле Мелдарат, командующей Предвестниками Императрицы Шончан, да живет она вечно. Звание намного более высокое в сегодняшнем Эбу Дар. У каждого входа во дворец стояли на посту стражники Тайлин – в зеленых сапогах, мешковатых белых штанах и золоченых кирасах поверх зеленых же мундиров, а также несли караул мужчины и женщины в шлемах, похожих на головы насекомых, в полосатых доспехах, в желто-голубых, бело-зеленых и в прочих возможных сочетаниях цветов. Королева Алтары должна отдыхать в тишине и в безопасности, и покой ее требуется оберегать. Или, вернее, так сказала Сюрот, а если Сюрот говорит, что Тайлин чего-то хочет, то Тайлин вскоре действительно того хотела.

Недолго думая, Мэт повел Ноэла к воротам, что вели на конюшенный двор. Провести внутрь чужака там было больше шансов, чем по парадной мраморной лестнице, выходившей на площадь. Не говоря уж о том, что там больше возможности счистить с себя грязь перед тем, как предстать пред очи Тайлин. Когда в последний раз Мэт заявился к ней всклокоченный и изгвазданный, сразу после шумной ссоры в таверне, она выказала свое неудовольствие поистине по-королевски громко.

По одну сторону открытых ворот стояли несколько эбударских стражников с алебардами, а по другую – такое же число Шончан, с украшенными кисточками копьями. Все застыли недвижимо, точно статуя Нариене.

– Да будет на вас всех благословение Света, – вежливо пробормотал Мэт эбударским стражникам. С эбударцами всегда лучше быть вежливым, пока ты уверен в их добром настроении. Да и в иных случаях вежливость тоже будет нелишней. И все равно, они были более... уступчивы, чем Шончан.

– И на вас, милорд, – отозвался командир стражников. Коренастый офицер неторопливо вышел вперед, и Мэт узнал его. Сурливан Сарат, славный малый, всегда готов подшутить и хорошо разбирается в лошадях. Качая головой, Сурливан задумчиво постучал по своему остроконечному шлему тонким позолоченным жезлом, указывавшим на его звание. – Побывали еще в одной переделке, милорд? Когда она вас таким увидит, взовьется выше фонтана.

Расправив плечи и стараясь не слишком опираться на посох, Мэт ощетинился. Готов подшутить? Тоже мне, острослов! Если подумать, у этого загорелого мужчины язык что рашпиль. И в лошадях он не такой уж и дока.

– Если мой друг будет спать здесь с моими людьми, вопросов не возникнет? – резко спросил Мэт. – Не должно бы. А для одного человека у моих ребят место найдется. – И не только для одного, по правде говоря. Из тех, кто последовал за Мэтом в Эбу Дар, уже погибло восемь человек.

– У меня вопросов не будет, милорд, – сказал Сурливан, хотя и оглядел костлявого мужчину, стоявшего рядом с Мэтом, и задумчиво пожевал губами. Впрочем, куртка Ноэла выглядела пристойно, как будто хорошего качества, во всяком случае, в вечернем свете, и кружева у него были, и почти белые, не чета Мэтовым. Возможно, его внешний вид и разрешил сомнения офицера. – И поскольку ей незачем знать все, у нее вопросов тоже не будет.

Мэт нахмурился, но прежде чем его необдуманные слова ввергли их с Ноэлом в пучину неприятностей, к воротам галопом подскакало трое Шончан, и Сурливан повернулся к ним.

– Вы и ваша леди жена живете в королевском дворце? – поинтересовался Ноэл, двинувшись было в сторону ворот.

Мэт оттащил его назад.

– Погоди, пусть те пройдут, – сказал он, кивнув на Шончан. Его леди жена? Проклятые женщины! Проклятые кости в проклятой голове!

– У меня депеши для Верховной Леди Сюрот, – объявила верховая шончанка, хлопая ладонью по кожаной сумке, висевшей на прикрытом латной пластиной плече. На ее шлеме было одно тонкое перо, говорившее, что она – младший офицер, однако конь ее, высокий мышастый мерин, производил впечатление быстрого и выносливого. Две других лошади были довольно крепкими, но больше о них сказать было нечего.

– Входите с благословением Света, – с легким поклоном промолвил Сурливан.

Шончанка, сидевшая в седле, ответила ему таким же поклоном, повторив его, как зеркало.

– Да будет и на вас благословение Света, – протяжно произнесла она, и под цокот копыт гонцы въехали на конюшенный двор.

– Очень странно, – задумчиво пробормотал Сурливан, глядя вслед троице. – Они всегда спрашивают разрешения у нас, а не у них, – он качнул жезлом в сторону шончанской стражи по другую сторону ворот. Те не шелохнулись, замершие, точно истуканы, и даже, как заметил Мэт, не взглянули на новоприбывших.

– И что бы они делали, скажи вы, что им нельзя войти? – тихо спросил Ноэл, поправляя узел у себя за спиной.

Сурливан резко развернулся на каблуках.

– Достаточно того, что я дал клятву своей королеве, – без всякого выражения произнес он, – а она дала свои... где бы она их не дала. Предоставьте вашему другу постель, милорд. И предупредите его, что в Эбу Дар о некоторых вещах лучше не говорить и некоторых вопросов лучше не задавать.

Ноэл выглядел сбитым с толку и начал было возражать, что он просто полюбопытствовал, но Мэт как можно быстрее обменялся с алтаранским офицером дальнейшими любезностями и благословениями и погнал новообретенного знакомого через ворота, приглушенным голосом объясняя насчет Слухачей. Может, Ноэл и спас его шкуру от голама, но это еще не значит, что Мэт согласен, чтобы спаситель передал ее Шончан. У них есть еще и Взыскующие, а судя по той малости, что Мэт слыхал – даже у тех, кто спокойно говорил о Стражах Последнего Часа, рот оказывался накрепко на замке, когда речь заходила о Взыскующих, – так вот, судя по той слышанной им малости рядом с Взыскующими Допросники Белоплащников – сущие мальчишки, которые обрывают мухам крылышки, дети скверные, но вполне безобидные.

– Понятно, – медленно промолвил старик. – Этого я не знал. – Судя по голосу, он был недоволен собой. – Должно быть, ты немало времени провел с Шончан. Значит, ты и Верховную Леди Сюрот знаешь, да? Должен признаться, не представлял, что у тебя такие связи в верхах.

– Когда могу, я в тавернах с солдатами сижу, – мрачно заметил Мэт. Когда Тайлин ему позволяет. О Свет, да он все равно что женат! – Сюрот даже не знает, что я на свете живу. – И он всей душой надеялся, что так оно и останется.

Трое Шончан уже скрылись из виду, их лошадей уводили в конюшню, но несколько дюжин сул’дам вывели дамани на вечернюю прогулку и прохаживались с ними, обходя по кругу просторный, мощеный камнем двор. Почти половину облаченных в серое дамани составляли смуглые женщины – у них отобрали украшения, которые они носили, будучи Ищущими Ветер. На деле их было еще больше, их держали во дворце и вдругих местах; на судах Морского Народа, которым не посчастливилось спастись бегством, Шончан собрали богатый урожай. Лица большинства выражали унылое смирение, но семь или восемь глядели прямо перед собой, потерянные и потрясенные, еще не поверившие до конца в случившееся. Подле каждой из таких находилась родившаяся в Шончан дамани, она держала бывшую Ищущую Ветер за руку или мягко обнимала ее, улыбаясь и шепча что-то под одобрительным взглядом женщины, запястья которой охватывали браслеты, соединявшиеся с их серебристыми ошейниками. Кое-кто из впавших в отчаяние женщин цеплялся за шагавшую рядом дамани как за единственную надежду. Одного этого Мэту хватило, чтобы его пробила дрожь, хотя он и без того уже дрожал из-за намокшей одежды.

Мэт хотел поскорее миновать с Ноэлом двор, но движение круга вывело к нему дамани, которая не была ни из Шончан, ни из Ата’ан Миэйр. На привязи ее держала пухленькая, седовласая сул’дам с кожей оливкового оттенка – она могла бы сойти за алтаранку. Еще ее можно было принять за строгую мать с капризным ребенком, именно таким, по-матерински суровым взглядом она взирала на свою подопечную. После полутора месяцев в шончанском плену Теслин Барадон несколько пополнела, однако ее безвозрастное лицо по-прежнему выглядело так, словно она трижды в день ест шиповник. Однако она шагала на своей привязи спокойно и без колебаний подчинялась негромким указаниям сул’дам. Теслин остановилась и очень низко поклонилась Мэту и Ноэлу. На миг в ее взгляде, брошенном на Мэта, полыхнула ненависть, а потом она продолжила неспешную прогулку вместе с сул’дам по конюшенному двору. Смиренно и послушно. Мэту довелось видеть, как в этом самом дворе чересчур суетливых и нервных дамани, перевернув вверх ногами, пороли розгами, пока те не начинали выть. Среди них была и Теслин. Ничего хорошего Мэт от нее не видел, скорее, только плохое, но он никогда не пожелал бы ей подобной участи.

– Уж лучше так, чем быть мертвой, – пробормотал Мэт, двинувшись дальше. Теслин – женщина суровая и упорная и наверняка каждую минуту строит планы побега, однако упрямство могло плохо кончиться. Госпожа Кораблей и ее Господин Клинков погибли, не издав ни единого вскрика, но их это не спасло.

– Ты сам-то этому веришь? – отсутствующим тоном спросил Ноэл, неловко нашаривая свой узелок. С кинжалом его перебитые пальцы управлялись с заметной ловкостью, но со всем прочим, похоже, были не так сноровисты.

Мэт нахмурился. Нет; он не был так уж уверен. Эти серебристые ай’дам слишком напоминали тот невидимый ошейник, который надела на него Тайлин. И что это значит – позволить Тайлин всю оставшуюся Мэту жизнь щекотать его под подбородком, если это избавит его от эшафота? О Свет, как бы Мэту хотелось, чтобы проклятые кости в голове просто остановились, и на этом все кончилось! Нет, неправда. С тех пор, как Мэт наконец догадался, что означают эти катящиеся кубики, он не хотел, чтобы они останавливались.

Комната, которую занимали Чел Ванин и уцелевшие «краснорукие», находилась неподалеку от конюшен, была она длинной, с белыми оштукатуренными стенами и низким потолком, и для тех, кто остался в живых, в ней стояло слишком много коек. Ванин, лысеющий бледный толстяк, лежал на койке в одной рубашке, с открытой книгой на груди. Мэт удивился, он не думал, что тот вообще умеет читать. Сплюнув сквозь щель в зубах, Ванин оглядел измазанную одежду Мэта.

– Опять в драку ввязался? – спросил он. – Думаю, ей это не понравится.

Встать он и не подумал. Ванин мнил себя ничуть не ниже лорда или леди, делая исключение лишь для нескольких человек, причем его выбор вызывал, по меньшей мере, изумление.

– Что за беда, лорд Мэт? – прорычал Гарнан, вскакивая на ноги. Он был человеком основательным и крепким, как телосложением, так и характером. Гарнан сжал челюсти, под кожей задвигались желваки, и от того зашевелился ястреб, грубо вытатуированный на щеке. – Прошу прощения, но вы еще не настолько здоровы. Скажите, какой он из себя, и мы с ним заместо вас расправимся.

За его спиной остальные трое, заметно оживившись, повскакали с коек, двое, не успев заправить рубашки, уже схватились за куртки. Кайриэнец Метвин, с виду совсем юнец, но на десять лет старше Мэта, взял прислоненный в изножье койки меч и вытянул клинок из ножен, проверяя его остроту. Среди них он лучше всех владел мечом и был очень хорош в бою, но Гордеран уступал ему немногим, хотя сложением походил на кузнеца. Обманчиво неповоротливый Гордеран, несмотря на толстые руки, был очень быстр. Двенадцать человек из Отряда Красной Руки отправились с Мэтом Коутоном в Эбу Дар, восемь уже погибли, а остальных засунули в ту часть дворца, где они не могли щипать горничных, ввязываться в драки из-за игры в кости и напиваться до потери сознания, как оно все и было бы, остановись они в какой-нибудь гостинице и знай, что хозяин ее позаботится донести постояльцев до кроватей, слегка облегчив при этом, правда, их кошели.

– Вот Ноэл, он о случившемся расскажет лучше меня, – ответил Мэт, сдвигая шляпу на затылок. – Он будет спать тут, с вами. Сегодня вечером он спас мне жизнь.

Слова Мэта вызвали изумленные восклицания, Ноэл тотчас же удостоился от «красноруких» громких похвал, не говоря уже об одобрительных похлопываниях по спине, чуть не сбивших старика с ног. Ванин снизошел до того, что заложил страницу толстым пальцем и сел на краешек своей постели.

Опустив узелок на свободную койку, Ноэл рассказал всю историю, сопровождая ее вычурными жестами, принижая свою роль и даже выставляя себя в виде фигляра, шлепавшего по грязи и с открытым ртом глазевшего на голама, пока Мэт сражался с ним как завзятый поединщик. Старик был прирожденным рассказчиком и не уступал менестрелю в умении изобразить то, что рассказывает. Гарнан и «краснорукие» добродушно смеялись, понимая, что тот не желает затмить геройство их капитана, и одобряя это. Но смех умолк, когда повествование подошло к тому моменту, когда напавший на Мэта ускользнул прочь сквозь крохотную дыру в стене. Ноэл умудрился изобразить и это. Ванин отложил книгу и снова сплюнул сквозь зубы. В Рахаде голам бросил Ванина и Гарнана полумертвыми. Полумертвыми потому, что охотился за другой добычей.

– Кажется, тварь гоняется только за мной. Наверное, есть на то причина, – бодро сказал Мэт, когда старик закончил рассказ и, похоже, почти без сил опустился на кровать рядом со своим узелком. – Может, когда-то сыграла со мной в кости, чего мне не припомнить. Вам беспокоиться не о чем. Главное – не окажитесь случайно между ней и мною, – он ухмыльнулся, стараясь обратить все в шутку, но никто не улыбнулся ему в ответ. – В любом случае утром я поделю золото. Оплатите дорогу и отправляйтесь на первом же корабле, отплывающем в Иллиан. Заберете с собой Олвера. И Тома с Джуилином, если они согласятся уплыть. – Мэт полагал, что ловец воров наверняка согласится. – И, конечно же, Нерима с Лопином. – Мэт уже привык, что за ним ухаживает пара слуг, но вряд ли они ему здесь понадобятся. – К этому времени Талманес должен быть где-то рядом с Кэймлином. Вы его без труда найдете.

Когда они уйдут, он останется с Тайлин один. О Свет, лучше бы ему с голамом еще раз встретиться!

Гарнан и остальные «краснорукие» переглянулись, Фергин почесал голову, словно не совсем понял. Может, и впрямь не понял. Этот костистый мужчина был хорошим солдатом – не лучшим, но достаточно хорошим, – однако когда дело касалось чего-то другого, кроме войны, сообразительностью не отличался.

– Неправильно это как-то, – наконец заключил Гарнан. – Одно скажу – если воротимся без вас, лорд Талманес с нас шкуру спустит.

Остальные трое закивали. Это понимал даже Фергин.

– А ты, Ванин? – спросил Мэт.

Толстяк пожал плечами.

– Уведу пацана от Риселле, и в первый же раз, как спать завалюсь, он меня выпотрошит что твою форель. На его месте я бы так и поступил. Во всяком случае, тут у меня есть время почитать. А когда работаешь кузнецом-ковалем, тут уж не до книг.

Ремеслом бродячего кузнеца он зарабатывал себе на жизнь, и, по его словам, мог работать еще и конюхом. По правде говоря, Ванин был конокрадом и браконьером – лучшим в двух странах, а может, и не только в двух.

– Вы все рехнулись, – нахмурясь, заявил Мэт. – То, что нужен ему я, еще не означает, что он не убьет и вас, если вы окажетесь у него на пути. Предложение остается в силе. К кому разум вернется, может уходить.

– Я видывал раньше людей вроде тебя, – вдруг произнес Ноэл. Этот старик, горбившийся под бременем лет и крайней усталости, смотрел на Мэта весьма проницательным взором, и глаза его ярко горели. – В некоторых людях есть что-то такое, что заставляет других идти за ними. Кто-то из них ведет к разрушению и гибели, а кто-то – к славе. Думаю, твое имя может войти в исторические книги.

Казалось, Гарнан впал в замешательство, как и Фергин. Ванин же сплюнул и, завалившись на койку, снова раскрыл книгу.

– Ну да, может, если пропадет вся моя удача, – пробормотал Мэт. Он знал, какие именно деяния сохраняются в истории. Будешь замахиваться на такие подвиги, так и погибнуть недолго.

– Лучше почиститься, пока она вас не увидела, – вдруг тонким голосом сказал Фергин. – Грязь для нее – что репей под седлом.

Мэт, схватив шляпу, не говоря ни слова, сердито ринулся прочь. Ну, как мог, так и ринулся, опираясь на дорожный посох. Прежде чем за его спиной закрылась дверь, он успел услышать, что Ноэл завел рассказ о том, как плавал однажды на корабле Морского Народа и учился умываться холодной соленой водой. Во всяком случае, начало было таковым.

Мэт собирался помыться и почиститься, пока Тайлин его не увидела – сам хотел, – но пока хромал по переходам, увешанным цветастыми гобеленами, которые в Эбу Дар называли летними драпировками, призванными наводить на приятные мысли о теплом времени года, по меньшей мере четверо слуг в дворцовых бело-зеленых ливреях и семь горничных высказали предположение, что он, вероятно, желает принять ванну и переодеться, прежде чем королева его увидит. И предложили отвести его в купальню и сбегать за чистой одеждой – так что королева ни о чем и не узнает. Всего о Мэте и Тайлин они не знали, хвала Свету – о наихудшем не знал никто, кроме него самого и Тайлин, – но, проклятье, все равно они знали слишком много! И хуже всего то, что они считали происходившее само собой разумеющимся – все, даже распоследний растреклятый слуга во всем распроклятом Таразинском дворце! С одной стороны, по их убеждению, Тайлин – королева и потому вольна поступать как ей заблагорассудится. С другой – нрав у нее и без того вспыльчивый, а ныне, после захвата города Шончан, она может зло сорвать на ком угодно. И если Мэт Коутон, вымытый, причесанный и разряженный в кружева, смягчит ее гнев и не даст пооткусывать им всем носы, тогда они готовы потереть ему спинку, вымыть за ушами и завернуть в кружева – как подарок на День Солнца!

– Грязь? – спросил Мэт у смазливенькой улыбчивой служанки, что раскинула юбки в реверансе. В темных ее глазах горел огонек, а глубокий вырез лифа выставлял напоказ грудь, которая могла бы посоперничать с бюстом Риселле. В другой день он не преминул бы немножко полюбоваться столь завлекательной картиной. – Какая грязь? Не вижу никакой грязи!

Она обалдело раскрыла рот и забыла выпрямиться, и так, на полусогнутых, и смотрела, как он ковыляет дальше.

Затем с Мэтом чуть не столкнулся свернувший за угол Джуилин Сандар. Выскочивший навстречу Мэту тайренский ловец воров шарахнулся, приглушенно выругавшись, его смуглое лицо успело посереть, пока он разглядел, на когонаскочил. Он пробормотал извинения и заторопился было дальше.

– Джуилин, неужели Том и тебя в свои глупости впутал? – сказал Мэт. Джуилин с Томом жили в одной комнате, располагавшейся в глубине этажа для слуг, и у ловца воров не было причины находиться здесь. В своей темной тайренской куртке, расширявшейся книзу и доходившей почти до отворотов сапог, среди слуг Джуилин смотрелся, словно утка в курятнике, и был так же заметен. К подобному нарушению заведенных порядков Сюрот относилась очень строго, куда строже Тайлин. Появление Джуилина на этом этаже можно было объяснить только одной причиной, другой Мэт не видел: Джуилин тоже имеет отношение к тому, что затевают Том с Бесланом. – Нет-нет, не трудись мне рассказывать. Гарнану и остальным я сделал некое предложение, и к тебе оно тоже относится. Если хочешь уйти, я дам тебе денег на дорогу.

Вообще-то не похоже было, чтобы Джуилин хотел ему что-то рассказать. Ловец воров засунул за пояс большие пальцы рук и ответил Мэту пристальным взглядом.

– И что сказали Гарнан с остальными? И что такого делает Том, что ты называешь глупостью? По тем крышам путь ему известен лучше, чем тебе или мне.

– Джуилин, голам по-прежнему в Эбу Дар. – Том хорошо знал, что такое Игра Домов, был в ней знатоком и вдобавок любил совать нос в политику. – Эта тварь пыталась убить меня. Совсем недавно, этим вечером.

Джуилин крякнул, словно от увесистого удара в живот, и с силой провел ладонью по коротким черным волосам.

– Все равно, – сказал он, – у меня есть причина подзадержаться.

Выражение лица у него слегка изменилось – добавилось упрямства и настороженности, и вроде бы сознания вины. Мэт никогда не видел, чтобы у Джуилина бегали глаза, но сейчас они именно бегали, и означать это могло только одно.

– Забери ее с собой, – сказал Мэт. – А если не захочет, что ж, в Тире и часа не пройдет, как у тебя на каждом колене будет сидеть по красотке. С женщинами всегда так, Джуилин. Если одна говорит «нет», всегда найдется другая, которая скажет «да».

Слуга, торопившийся по коридору с охапкой льняных полотенец, удивленно воззрился на перемазанного грязью Мэта, но Джуилину показалось, будто смотрят на него, и он, выдернув пальцы из-за пояса, попытался принять более почтительную позу. Без особого успеха. Том мог спать вместе со слугами, однако это почему-то выглядело его собственным выбором, этакой эксцентричностью. И никому не казалось странным, что он появлялся в этой части дворца, даже когда бывшего менестреля видели проскальзывающим в покои Риселле, которые некогда были предоставлены Мэту. Джуилин же столько понарассказывал о своем житье-бытье ловца воров и смотрел прямо в глаза стольким мелким, но гонористым лордам и самодовольным купцам, держась так, словно считает себя ничуть их не хуже, что теперь уже все во дворце знали, кто и что он такое. И знали, где его место, а именно – под лестницей, на нижнем этаже.

– Милорд мудр, – сказал Джуилин чересчур громко и отвесил деревянный поклон – как будто марионетку за веревочку дернули. – Милорду известно о женщинах все. Да простит милорд смиренного человека, но мне нужно вернуться. Туда, где мое место. – Повернувшись, он сказал через плечо, все так же громко: – Сегодня я слыхал, будто королева сказала, что, если милорд еще раз вернется в таком виде, словно его по мостовой таскали, она намерена отстегать драгоценную особу милорда розгами.

И это оказался тот самый камешек, который развалил телегу.

Рывком распахнув дверь в апартаменты Тайлин, Мэт переступил порог и запустил шляпу через всю комнату... И замер на месте, с раскрытым ртом. Все, что он собирался сказать, так и осталось на языке. Шляпа упала на ковер и укатилась, куда – он не заметил. От порыва ветра задребезжали высокие окна в виде тройных арок, что выходили на длинный крытый балкон, смотревший на площадь Мол Хара.

Тайлин сидела в резном, как будто из золоченого бамбука, кресле. Она повернулась лицом к двери и вперила в Мэта взгляд поверх края золотого бокала. Вьющиеся блестящие волосы, тронутые на висках сединой, обрамляли красивое лицо, на котором сверкали глаза хищной птицы, и эта птица сейчас вовсе не была довольна. В глаза Мэту сразу бросились какие-то неуместные мелочи. Тайлин слегка двинула скрещенными ногами, задев подол платья, отчего по белым и зеленым нижним юбкам пробежали волны. Светло-зеленые кружева украшали овальный вырез ее платья, наполовину открывавший полную грудь, в ложбинке которой виднелась отделанная драгоценными камнями рукоять брачного кинжала. И в комнате Тайлин была не одна. Лицом к ней сидела Сюрот, хмуро глядевшая в свой бокал с вином и постукивавшая длинными ногтями по ручке кресла. Достаточно привлекательная женщина, несмотря на то, что волосы на голове были выбриты так, что остался лишь длинный гребень, и не считая того, что по сравнению с ней Тайлин выглядела безобидным кроликом. По два ногтя на каждой ее руке были покрыты голубым лаком. Рядом с Сюрот сидела – подумать только! – маленькая девушка, в искусно расшитом цветами одеянии поверх плиссированных белых юбок, голову ее – кажется, обритую наголо! – полностью скрывала прозрачная вуаль. Ее рубины стоили целое состояние. Мэт, даже будучи совершенно потрясенным, сумел оценить и рубины, и золото. Позади кресла девушки, скрестив руки на груди и плохо сдерживая свое нетерпение, стояла стройная женщина с кожей почти столь же черной, как ее платье. Темнокожая незнакомка была высока даже для Айил. Ее волнистые черные волосы были коротко подстрижены, но не выбриты, значит, она не являлась ни Высокородной, ни со’джин. Надменная красота ее затмевала привлекательность и Тайлин, и Сюрот. А женскую красоту Мэт замечал всегда – даже когда чувствовал себя так, будто по голове ему врезали кузнечным молотом.

И столбом Мэт застыл вовсе не из-за присутствия Сюрот или этих двух незнакомок. Игральные кости вдруг прекратили свое вращение и остановились с громом, от которого у него зазвенело в голове. Ничего подобного раньше не случалось. И теперь Мэт стоял и ждал, что вот-вот из языков пламени выскочит Отрекшийся или же разверзнется земля и поглотит весь дворец.

– Ты меня не слушаешь, голубок, – вкрадчиво, но весьма недобро проворковала Тайлин. – Я сказала, ступай на кухню, поешь пирожных, пока у меня не найдется на тебя время. И не забудь принять ванну. – Ее темные глаза блеснули. – О грязи мы поговорим позже.

Ошеломленный, он вновь прокрутил в голове все происшедшее. Он вошел в комнату, кости остановились, и... Ничего не случилось. Ничего!

– На этого человека напали, – промолвила, вставая, крошка под вуалью. Тон ее был холоден, как ветер за окнами. – Сюрот, ты говорила мне, что на улицах безопасно. Я недовольна.

Что-то должно было случиться! Уже должно было! Когда кости останавливались, всегда что-то случалось.

– Уверяю тебя, Туон, на улицах Эбу Дар безопасно, как на улицах самого Шондара, – ответила Сюрот, и ее голос вывел Мэта из ступора. Тон у нее был... встревоженный. Обычно сама Сюрот заставляла тревожиться других.

Подле Сюрот возник худощавый грациозный юноша в почти прозрачном облачении да’ковале и с поклоном предложил ей вина в высоком кувшине синего фарфора. И Мэт опять вздрогнул. До сих пор он не замечал, что в комнате есть еще кто-то. И не один только желтоволосый юноша в неприличной одежде. Стройная, но не без приятных округлостей, рыжеволосая женщина в таком же прозрачном платье стояла на коленях возле стола, где красовались бутыли с вином, кувшины из тонкого фарфора Морского Народа и маленькая позолоченная медная жаровня со стержнями, которыми подогревают вино. Стоявшая по другую сторону стола седая служанка в бело-зеленой ливрее Дома Митсобар нервно водила по сторонам взглядом. В углу обнаружилась еще одна шончанка – она стояла столь неподвижно, что ее не всякий бы заметил вообще: у этой невысокой женщины сбрита была половина золотистых волос на голове, а ее грудь могла бы произвести впечатление посильнее, чем бюст Риселле, не закрывай шею до самого подбородка платье с красно-желтыми вставками. Впрочем, особого желания выяснять, кто выйдет победительницей в этом состязании, у Мэта не было. Шончан очень ревниво относились к своим со’джин. А Тайлин ревниво относилась к любым женщинам. С тех пор как Мэт начал вставать с постели, в ее покоях и духу не было служанок моложе его бабушки.

Сюрот смотрела на грациозного молодого человека так, словно бы гадала, кто он такой, потом молча покачала головой и вновь обратила свое внимание на девушку по имени Туон, которая взмахом руки отослала юношу. Подскочившая к нему служанка в ливрее отобрала кувшин и поспешила наполнить бокал Тайлин, но королева еле заметным жестом отправила ее обратно на место. Тайлин явно старалась не делать лишних движений и не привлекать к себе внимания. И неудивительно – раз Туон пугала саму Сюрот, то, очевидно, она пугала и Тайлин.

– Я недовольна, Сюрот, – вновь сказала девушка, сдвинув брови и строго глядя сверху вниз на Сюрот. Но при ее росте ей даже стоя не пришлось слишком уж опускать взгляд на сидевшую Верховную Леди. Мэт предположил, что она, должно быть, тоже Верховная Леди, только выше Сюрот по положению. – Ты отвоевала многое, и это порадует Императрицу, да живет она вечно, но твоя плохо продуманная атака на востоке была катастрофой, повторения которой нельзя допустить. И если на улицах города безопасно, почему напали на этого человека?

Пальцы Сюрот, сжимавшие ручку кресла и бокал, побелели. Она злобно поглядела на Тайлин, как будто та была причиной полученного выговора, и Тайлин виновато улыбнулась и опустила голову. О, кровь и пепел, ему еще придется за это заплатить!

– Я упал, вот и все. – Мэт как будто фейерверк запустил – судя по тому, как все повернули головы на звук его голоса. Сюрот и Туон словно потрясло то, что он вообще заговорил. Тайлин же смотрела на него как орел, захотевший, чтобы этого кролика зажарили. – Миледи, – поспешно добавил Мэт, но, похоже, положения это не улучшило.

Внезапно высокая женщина вытянула руку, выхватила бокал из руки Туон и швырнула его в камин. В дымоход взвились искры. Служанка дернулась было убрать бокал, пока с ним еще чего-нибудь не сделали, но притихла после прикосновения со’джин.

– Ты ведешь себя глупо, Туон, – сказала высокая женщина, и по сравнению с тоном ее голоса важность малышки показалась сущим ребячеством. Хорошо знакомый Мэту протяжный шончанский выговор как будто совсем исчез. – Сюрот держит здесь все под контролем. То, что произошло на востоке, могло случиться в любой битве. Не трать время на пустяки.

Сюрот, изумленно раскрыв рот, на миг воззрилась на нее, а потом, спохватившись, вновь нацепила на лицо маску холодного бесстрастия. Мэт тоже приоткрыл от удивления рот. Заговорить в таком тоне с кем-то из Высокородных – считай, тебе еще повезет, коли отделаешься плетьми!

Поразительно, но Туон лишь слегка наклонила голову набок.

– Возможно, ты права, Анат, – спокойно сказала она даже с некоторой долей почтительности. – Время и знамения покажут. Но юноша явно лжет. Вероятно, он страшится гнева Тайлин. Он не мог так пораниться при падении, если только в городе нет скал, которых я что-то не видела.

Значит, он страшится гнева Тайлин, вот как? Ну, уж коли о том зашла речь, то немножко страшится. Но только немножко. И Мэту вовсе не пришлось по вкусу напоминание об этом. Он оперся на дорожный посох и постарался успокоиться. Могли бы, в конце концов, предложить ему сесть.

– Я был ранен в тот день, когда ваши парни захватили город, – сказал он с самой своей нахальной ухмылкой. – Ваши повсюду молниями швырялись, огненные шары бросали, просто жуть. Но я уже почти выздоровел, спасибо, что поинтересовались.

Тайлин уткнулась лицом в бокал, но все-таки умудрилась бросить на Мэта короткий и выразительный взгляд, обещавший позже расплату.

Юбки Туон зашелестели по коврам; она подошла к Мэту. Ее смуглое лицо за прозрачной вуалью можно было назвать миленьким, если бы не выражение на нем – как у судьи, оглашающего смертный приговор. И если бы вместо бритой макушки у нее была приличная прическа. Глаза Туон были большими и прозрачными, но совершенно бесстрастными. Как подметил Мэт, все ее длинные ногти были покрыты ярко-красным лаком. Интересно, что бы это могло значить? Свет, да если такие рубины продать, можно купаться в роскоши не один год.

Она протянула руку, ухватила его за подбородок кончиками пальцев. Мэт уже было отдернул голову, но брошенный поверх головы Туон взгляд Тайлин, суливший немедленную и жестокую расплату, его остановил. И Мэт, кипя от гнева, позволил этой девчонке повернуть его голову туда-сюда и внимательно изучить лицо.

– Ты сражался с нами? – требовательно спросила Туон. – Ты дал клятву?

– Я поклялся, – пробурчал он. – А что до другого, то у меня не было возможности.

– Значит, сражался бы, – пробормотала она. И, медленно обходя Мэта вокруг, продолжила его изучение. Потрогала пальцем кружева у запястья, коснулась черной шелковой косынки на шее, приподняла полу плаща, оценивая шитье. Он вытерпел и это, не шелохнувшись и не изменив позы, отвечая Тайлин сердитым взором. О Свет, да он даже лошадей при покупке так не проверял! Может, в следующую минуту ей захочется заглянуть ему и в зубы?

– Мальчик уже сказал, как был ранен, – ледяным, властным тоном заметила Анат. – Если он тебе нужен – купи его, и дело с концом. День был долгим, и тебе пора в постель.

Туон помедлила, рассматривая продолговатое кольцо-печатку на руке Мэта. Рисунок был сделан на пробу, чтобы продемонстрировать мастерство резчика, и изображал бегущую лису и двух воронов в окружении полумесяцев. Мэт купил кольцо случайно, но со временем привык к нему. Он гадал, уж не полюбилось ли ей это колечко. Но Туон, выпрямившись и подняв голову, вновь посмотрела Мэту в лицо.

– Хороший совет, Анат, – сказала она. – Сколько просишь за него, Тайлин? Если он твой любимец, назови свою цену, и я ее удвою.

Тайлин поперхнулась вином и закашлялась. Мэт чуть посох не выронил. Девчонка хочет его купить? Ну, вообще-то, судя по выражению ее лица, она смотрела на него все равно что на лошадь.

– Он – свободный человек, Верховная Леди, – неуверенно промолвила Тайлин, когда смогла наконец заговорить. – Я... я не могу его продать.

Мэт рассмеялся бы, если бы Тайлин не говорила так, словно боялась, что у нее застучат зубы, и если бы проклятая Туон не спросила так запросто его цену. Свободный человек! Ха!

Девчонка отвернулась от Мэта, словно выбросив его из головы.

– Ты боишься, Тайлин, и, во имя Света, совершенно напрасно. – Приблизившись к креслу Тайлин, она обеими руками приподняла вуаль, открыв нижнюю половину лица, и наклонившись, легонько поцеловала Тайлин – в глаза и в губы. Тайлин выглядела пораженной. – Ты сестра мне и Сюрот, – сказала Туон удивительно нежным голосом. – Я сама запишу твое имя как одно из имен Высокородных. Ты будешь Верховной Леди Тайлин, так же, как и королевой Алтары, и даже больше, как тебе было обещано.

Анат громко фыркнула.

– Да, Анат, я знаю, – вздохнула девушка, выпрямляясь и опуская вуаль. – День был долгим и напряженным, и я устала. Но я покажу Тайлин, какие земли планируется передать ей, чтобы она знала и была спокойна душой. Тайлин, карты есть в моих покоях. Не окажешь ли честь сопроводить меня туда? У меня великолепные массажистки.

– Это честь для меня, – сказала Тайлин голосом не более твердым, чем раньше.

Повинуясь жесту со’джин, желтоволосый юнец подбежал к двери, открыл и придерживал ее, опустившись на колени, пока женщины все разглаживали и поправляли одежду, как они обычно делают, собираясь куда-то пойти, будь они шончанки, алтаранки и кто угодно. Впрочем, за Туон и Сюрот тотчас же принялась ухаживать рыжеволосая да’ковале. Мэт воспользовался случаем и отвел Тайлин в сторонку, чтобы их не услышали другие. Как заметил Мэт, голубоглазый взор со’джин то и дело возвращался к нему, но ладно хоть Туон, нарядом которой занималась стройная да’ковале, кажется, позабыла о его существовании.

– Я не просто упал, – тихонько поведал Мэт Тайлин. – Не более часу назад меня пытался убить голам. Может, будет лучше всего, если я уйду. Этой твари нужен я, но она убьет любого, кто окажется рядом со мной. – План этот пришел ему в голову только что, но он решил, что шансы на успех велики.

Тайлин хмыкнула.

– Он... оно... тебя не получит, поросеночек. – Она устремила на Туон взгляд, который, будь он замечен, заставил бы девушку забыть, что Тайлин ей сестра. – И она тоже не получит. – Хорошо хоть у нее хватило благоразумия сказать это шепотом.

– Кто она такая? – спросил Мэт. Что ж, не всегда шансы на успех оборачиваются успехом.

– Верховная Леди Туон, и тебе известно столько же, сколько и мне, – ответила Тайлин так же тихо. – Сюрот подпрыгивает по первому ее слову, а она подпрыгивает, когда заговорит Анат, хотя я готова поклясться, что Анат – что-то вроде служанки. Они очень и очень чудной народ, лапочка. – Она вдруг смахнула пальцем со щеки Мэта грязь. Он даже не знал, что и лицо его вымазано грязью. Орел в ее глазах вдруг встрепенулся. – Ты помнишь розовые ленты, сладенький? Когда я вернусь, мы поглядим, как ты смотришься в розовом.

Тайлин изящной лебединой походкой покинула комнату вместе с Туон и Сюрот, следом за ними двинулись Анат, со’джин и да’ковале, оставив в комнате Мэта и служанку, похожую на бабушку. Та сразу принялась наводить порядок. А Мэт рухнул в одно из резных кресел и уронил голову на руки.

В другое время от этих розовых лент он заговариваться бы начал. М-да, напрасно он пытался воздать Тайлин мерой за меру. Даже голам не столь сильно занимал его мысли. Кости остановились, и... И что? Он столкнулся нос к носу с тремя людьми, которых раньше не встречал, но ничего не произошло. А может быть, дело в том, что Тайлин становится одной из Высокородных? Но раньше, когда кости останавливались, всегда что-то случалось именно с ним.

Служанка позвала других слуг убрать со стола, а Мэт так и сидел, погруженный в тревожные раздумья. В этом положении его и застала вернувшаяся Тайлин. Уж она-то о розовых лентах не забыла, а розовые ленты заставили Мэта надолго позабыть обо всем прочем.