Глава 4. МЕЛКИЕ ПРОБЛЕМЫ

— Там, в лесу, полно стражи, и они, кажется, поджидают тебя, — сообщил Энди, глядя на низкую дубовую дверь, что выводила из подземелья на лесную полянку неподалеку от замка.

— Да плевать я на них хотел, — равнодушно сказал я. — Станут нарываться на неприятности, хоть разомнусь, а то сто лет не тренировался.

— Какой ты, оказывается, старый, — съязвил Энди. — И всегда ты на живых людях тренируешься?

— А ты предлагаешь тренироваться на мертвых?

— А почему бы и нет? Могу оживить для этой цели парочку скелетов, хочешь? — с готовностью предложил Энди, не видевший особой разницы между некромантией и целительством, лишь бы продемонстрировать свое растущее с каждым днем могущество.

— Обойдусь как-нибудь тем, что есть, — буркнул я и потянул за рычаг, открывающий дверь.

В отличие от Энди я был сыт магией по горло, и так этот маленький волшебник измывался надо мной больше часа. От раны, правда, не осталось ничего, кроме розового шрама, зато весь мой обильный завтрак отправился в Бездну, и я был голоден, зол и готов ввязаться в любую драку.

— Ну почему ты такой жестокий, Рик? — с отчаянием упрекнул мою спину Энди. — Почему тебе так нравится убивать?

— Мне не нравится, просто мне не оставили выбора, — бросил я через плечо. Рычаг упорно не желал поворачиваться, и мне уже хотелось не то что поубивать всех, кто встанет на моем пути, а вообще разнести к демонам весь замок.

— Не мучайся, все равно не откроешь! Они эту дверь снаружи здоровенным бревном приперли. Видишь ли, король приказал не выпускать тебя из замка, а им неохота с тобой связываться…

Отличная у Энди способность — читать мысли на расстоянии. Даже черный колдун этого не умел. Если бы умел, наверно, в два счета меня бы поймал, но старик мог читать мысли, только глядя в глаза, так что в этом смысле мне крупно повезло. Но на этом мое везение кончалось. Единственный безопасный путь из замка был отрезан, а у главных ворот меня определенно ждало припасенное для меня заклинание черного колдуна. Я почувствовал, что на смену веселой злости приходит безнадежное уныние, когда хочется сесть на землю, опустить руки и вообще ничего не делать — будь что будет. Правда, Энди не считал мое положение безвыходным.

— Давай я всех стражников усыплю, а ты спокойно выйдешь, — предложил он.

— Через закрытую дверь?

— Необязательно, можно просто сквозь стену. Это совсем нетрудно, я тебя сейчас научу! Смотри, видишь за дверью того стражника? Ну который зевает…

— Как я могу видеть кого-то за дверью? В ней же нет щелей.

— Ты не так смотришь. Ты смотри не на дверь, а так, как будто ее вообще нет. Можешь вообще глаза закрыть.

— Что ты мне голову морочишь?! — вскипел я. — Как можно смотреть с закрытыми глазами, да еще демоны знают куда?

— Ладно, давай по-другому, — вздохнул Энди. — Можешь вспомнить, что там за дверью?

— Чего вспоминать? Обыкновенный лес, как и везде.

— Нет, ты вспомни во всех подробностях именно ту поляну, на которую должен выйти, и иди вперед.

— Ничего у меня не получится. Ты же знаешь, я в магии — как еж в бальных танцах!

— Ну попробуй хотя бы! — взмолился Энди. — Закрой глаза, представь поляну, и пошли! — Он схватил меня за руку и потащил к запертой двери.

— Лучше бы отпирающее заклинание сказал, — пробормотал я, слабо сопротивляясь.

— Какое отпирающее заклинание, когда тут никакого запора! Я тебе что, тягловая лошадь — бревна ворочать! Все, кончай ныть, закрывай глаза и топай! — Вот раскомандовался!

Естественно, ничего у меня не вышло. Я со всего размаху впечатался лицом в запертую дверь, а Энди успешно исчез, в последний момент выпустив мою руку.

— Стой! — раздался из-за закрытой двери голос незнакомого стражника. — Ты куда?

— Оставь его, — послышался другой голос, кажется принадлежавший наемнику Тавлору. — Это ученик черного колдуна. Наверно, за травами пошел. Эй, Эндилорн, твой учитель еще не нашел Рикланда?

— Да я старика со вчерашнего вечера не видел, — честно признался Энди.

— Так, значит, ты не по его поручению? — Из-за двери послышались странные звуки — какая-то возня, сдавленный вскрик и вопль: — Заткни ему рот, чтобы не колдовал! Руки я уже держу.

— Ну все, — облегченно сообщил неизвестный стражник. — Теперь ваш хваленый Рикланд в наших руках, если и вправду это его дружок. Такие, как он, друзей в беде не бросают. Тащите сюда сеть. Мы с Сегартом и не таких ловили.

Вообще-то Энди ничего не грозило. Не знаю, что сделал бы черный колдун, узнав, что какие-то стражники посмели тронуть его единственного ученика, но уж никак не оставил бы такую наглость без последствий. Можно было бы, конечно, оставить все как есть, чтобы наглядно продемонстрировать Энди, кто более жестокий, я или его учитель, но я считал, что Энди влип в эту историю исключительно из-за меня, и соответственно вытащить его из всех этих неприятностей моя прямая обязанность. Ну а сеть… Спасибо, что предупредили!

Я проверил остроту меча, — несколько орков в доспехах слегка подпортили его идеальное состояние, но наточить его так, чтобы он легко разрезал любую сеть, было делом четверти часа. Еще некоторое время ушло на небольшую разминку, после чего я от души пнул запертую дверь и крикнул:

— Эй, откройте!

— Кого там еще демон на рогах приволок?

— Это я, маленькая фея! Принесла вам подарки ко Дню сбывшихся мечтаний! — ответил я самым издевательским тоном, на какой только был способен.

— Малыш, тут засада! Уходи отсю… — послышался голос Тавлора и звук увесистого удара. Тавлор. замолчал, а дверь распахнулась, и в глаза ударил яркий солнечный свет, на несколько мгновений ослепивший меня.

Ходить с закрытыми глазами сквозь стены я так и не научился, а вот драться умел с раннего детства, хоть с закрытыми глазами, хоть с завязанными, хоть в кромешной тьме, главное — слышать звук. А звуков было хоть отбавляй: и топот пяти пар ног, и лязг оружия, и шуршание сети, и возбужденный шепот: «Заходи справа! Быстрей!» Так я и выскочил из мрака подземелья, зажмурившись и ориентируясь по слуху, наотмашь рубанул мечом куда-то, где, по моему предположению, никого не было, а была натянута эта злосчастная сеть.

— Порвал, гаденыш! — выругался рослый парень, которого я разглядел сквозь ресницы, с трудом приоткрыв один глаз. Парень отшвырнул обрывок сети и выхватывал меч. — Принц Рикланд, именем короля ты арестован! — добавил он зачем-то и бросился на меня.

— Король приказал брать живым! — напомнил ему седой, жилистый воин с роскошными усами. — Награда тридцать сотен, забыл?

— Это ты забыл! Готрид за голову этого молокососа пятьдесят сотен даст! Или не знал? Отомстим за Сегарта! — И на меня яростно обрушились пятеро наемников покойного Сегарта, явно намереваясь избавить меня от необходимости носить голову на плечах.

Единственный мой старый приятель Тавлор, оказавшийся в этой компании по чистой случайности, мирно лежал на мягком мху, пуская перебитым носом кровавые пузыри, а неподалеку от него как змея извивался Энди, пытаясь развязать крепко стянутые чьим-то ремнем руки, давясь сомнительной чистоты тряпкой, которую почему-то не мог просто взять и выплюнуть, и глядя на меня полными отчаяния глазами, в которых огромными буквами была написана мольба не устраивать кровавого побоища. Все это я увидел только мельком, после того как привык к яркому солнечному свету, а вообще-то мне было не до окружающего пейзажа, — наемники Сегарта знали свое дело. Некоторое время я просто получал удовольствие от такой замечательной тренировки, но вскоре понял, что пятеро таких воинов чересчур даже для меня. Создавалось впечатление, что они всю жизнь только тем и занимались, что сражались такой вот кучей, впятером. Они настолько слаженно нападали, что моему телу, привыкшему самостоятельно решать, чью атаку отражать, а от кого просто увернуться, не всегда удавалось справиться с этой задачей. Я терялся и слегка сбавлял темп. К тому же меня невероятно раздражало, что мои противники успевали спорить между собой: убить меня или все-таки взять живым, как приказал отец.

Сказать, что в этой схватке я был на высоте, можно было бы, только очень сильно преувеличив. Я мысленно проклинал себя за то, что позволил себе расслабиться и позабыть о ежедневных тренировках, а заодно и Энди за то, что он так не вовремя проверил на мне заклинание, от которого у меня теперь двоилось в глазах и с координацией движений было далеко не все в порядке. Всего-то пятеро наемников какого-то никому не известного лорда Сегарта загоняли меня до полусмерти, так что, когда первый из них наконец свалился на землю, раненный в ногу, мне захотелось упасть рядом и поваляться немного на пушистом и таком уютном с виду мху, пусть он и залит кровью. Моей или чужой — я не знал, в бою я редко чувствую боль.

Вторым я уложил парня, предложившего отомстить за Сегарта. Он захотел ударить меня в спину, а это всегда плохо кончается. Глаз на затылке у меня, конечно, нет, хотя ходят и такие слухи, но чувство опасности меня редко подводит. Если уж мне захотелось, не оборачиваясь, махнуть мечом за собственной спиной, обязательно под клинок попадает рука или голова коварного любителя бить в спину.

Когда Тавлор пришел в себя, врагов оставалось трое, а я совсем выдохся, пришлось даже опустить меч на плечо и дать отдых руке, сделав, правда, вид, что это я так сильно замахнулся и думаю, кого бы ударить. Тавлор, пошатываясь, поднялся с земли и хотел поспешить мне на помощь, но я крикнул, чтобы он просто развязал Энди.

Освобождение моего личного черного колдуна мгновенно положило конец битве. Десяток слов, скороговоркой выпаленных Энди, заставили моих противников опуститься на землю и громко захрапеть. Это было последнее, что я увидел, перед тем как мое тело скрутила судорога, сопровождаемая приступом нестерпимой тошноты, а глаза заволокла пелена ненавистного сна. Заклинание действовало на всех.

Мне снился Ленсенд. Он был совершенно живой, собирался в какое-то увлекательное путешествие и упорно не хотел брать меня с собой. А я упрашивал его, как в раннем детстве, совершенно позабыв, что я взрослый и вполне самостоятельный парень и вполне могу отправиться куда угодно, не спрашивая разрешения ни у Ленсенда, ни вообще у кого бы то ни было.

— Ну что тебе стоит! — ныл я. — Я же тебе не помешаю! — Но Ленсенд был непоколебим.

— Так надо, Малыш! — сказал он, вскакивая на коня. — Я не могу взять тебя с собой. Ты нужен здесь. — И Ленсенд ускакал, а мне стало так обидно, просто хоть плачь, как Нейл с рудников!

Правда, потом мне стало не до копания в собственных чувствах, потому что опять, как и во всех моих снах, до меня донесся жалобный крик братишки, и я помчался на помощь.

— Почему ты никогда не можешь проснуться по-человечески? Обязательно надо орать на весь лес! — недовольно проворчал Энди.

Я промолчал. Голова еще кружилась после магии, и в ушах неотвязно звучали последние слова Рила: «Найди письмо Линделл».

— Да очнись ты! — потряс меня Энди. — Ты дождешься, что мой старик в самом деле тебя обнаружит!

— Где же Лин могла оставить мне письмо? — пробормотал я, спрашивая скорее себя, чем маленького волшебника, но Энди решил, что вопрос адресован ему.

— Ты можешь хоть до чего-нибудь додуматься сам? — набросился он на меня. — Не могу я больше колдовать! Мало того что из-за тебя пришлось лечить этих бедолаг, которых ты покалечил, так ты еще хочешь, чтобы я читал мысли какой-то Лин, которую в глаза не видел! К твоему сведению, мои силы не безграничны, а меня сейчас еще мой старик колдовать заставит!

— А какого лысого демона, — вспылил я, — ты меня-то усыплял, колдун недоделанный!

— А ты что, прикажешь мне для каждого отдельное заклинание творить? Я, между прочим, за тебя испугался. У тебя в голове творился такой первозданный хаос, что я испугался — то ли ты свихнулся, то ли умираешь.

Я так и прыснул:

— Говорил тебе, не суй свой любопытный нос в мои мысли! Кстати, этих, как ты говоришь, бедолаг мог бы и не лечить. Думаешь, король их похвалит за то, что они меня упустили, а сами остались целыми и невредимыми? Свежие раны были бы для них неплохим оправданием, а так, как минимум их выгонят со службы, а то и вообще казнить могут!

— Об этом я не подумал, — вздохнул Энди. — А может, пусть они забудут, что тебя видели?

— Ты же колдовать не можешь! — ухмыльнулся я, но, глядя на погрустневшего Энди, добавил: — Не волнуйся, насчет забыть они и сами додумаются, не маленькие. А если тебе так хочется сделать доброе дело, вылечи Крайта…

Энди ушел. Я не стал его больше задерживать, и так он провозился со мной столько, что черный колдун, наверное, уже обыскался его, если, конечно, перестал разыскивать меня. Мы договорились встретиться после церемонии в «Сломанном мече», и я, перешагнув через крепко спящих стражников, отправился бродить по лесу и обдумывать планы на будущее.

Планов было хоть отбавляй, и я никак не мог выстроить их в хронологическом порядке. Убить дракона без огненного меча вряд ли удастся. Значит, надо ловить темного эльфа, а он, скорее всего, уже в Сумеречной долине, единственный путь в которую, насколько я знаю, проходит через ущелье Потерянных Душ, куда соваться без Энди бесполезно, пока он не расколдует Роксанда. До церемонии посвящения осталось три дня, которые я могу посвятить личным делам, забыв на время о спасении человечества. Для начала надо забрать Счастливчика из конюшни, если, конечно, его не вздумали оставить жить во дворе замка, в чем я лично сомневаюсь. Потом отправиться в замок Ленсенда и поинтересоваться судьбой его дочери. Может, она еще жива, и я должен позаботиться о ней, как обещал. Я плохо представлял себе, как положено заботиться о маленьких девочках, но обещание есть обещание, его надо выполнять, раз уж дал. А потом, это странное письмо Лин. Где оно может быть?

Так я брел по лесу в направлении королевских конюшен, обходя стороной дороги, где меня могла поджидать очередная засада, пока не сообразил, что ноги привели меня к Дуплистому дереву — многовековой сосне, весь ствол которой был испещрен дуплами разного размера и глубины. Когда-то моя сестрица Линделл придумала замечательный способ научить меня читать. Она оставляла мне послания в одном из дупел этого дерева, а я, находя их, честно думал, что мне пишет письма маленькая фея, никому их не показывал и читал сам, пока не задумал подкараулить фею, чтобы познакомиться с ней лично, и не застал Линделл на месте преступления. Здорово я тогда на нее разозлился, даже чтение забросил, пока Ленсенд не подсунул мне «Хроники Фаргорда» со всеми описанными там войнами.

Почему-то я сразу понял, что письмо от Лин должно быть здесь. Я пошарил в дупле и, прямо как в детстве, вытащил обрывок бересты. Но, едва развернув записку, почувствовал на себе недобрый взгляд, и из-за деревьев показалась зловещая фигура черного колдуна.

— Это дерево слишком приметно, чтобы за ним прятаться, мальчик, — засмеялся он скрипучим старческим смехом и, подняв посох, принялся выкрикивать очередные волшебные слова.

«Ну сколько можно издеваться над человеком? — скорее раздраженно, чем испуганно подумал я. — Скоро тошнота станет моим обычным состоянием. Эх, заткнуть бы ему рот, как это сделали наемники Сегарта с Энди. А почему бы и нет?» Я поднял с земли раскрывшуюся сосновую шишку и изо всей силы метнул в Повелителя тьмы. Я всегда отличался отменной меткостью, и с пары десятков шагов положить сосновую шишку в раскрытый рот не в меру болтливого старикашки мне ничего не стоило. Черный колдун захлебнулся на полуслове и замолчал. Я подскочил к нему и старательно связал руки кожаными шнурками, которыми старик пользовался для ношения своих многочисленных магических амулетов.

— Топай в замок, старик. — Я добродушно похлопал колдуна по костлявому плечу. — И не вздумай преследовать меня и дальше. Запомни, я пощадил тебя исключительно ради Энди. Должен же ему кто-то вручить посох. Но в следующий раз я не буду таким добрым! — Прислонив к Дуплистому дереву выпавший из рук старика посох, я отправился своей дорогой, ужасно довольный собой.

Правда, после прочтения письма от сестры мое жизнерадостное настроение улетучилось как дым. «Рик! — было нацарапано на бересте. — Я потеряла ребенка и мужа, меня преследуют отец и ненавистный Готрид. Жить больше нет сил, а умереть не хватает духа, поэтому я ухожу в Сумеречную долину. Темные эльфы примут меня. Выполни мою последнюю просьбу: похорони тела Ленсенда и Энлики, чтобы они могли попасть в Лучший мир. Прости и прощай. Твоя сестра Линделл».

Занятие мне предстояло унылое. Обычно я старался увильнуть от похоронных обрядов, как и от всего, что доставляло мне мало радости, но сейчас чувствовал, что просто обязан выполнить просьбу Лин. «Это я во всем виноват! — с отчаянием думал я. — Если бы мне не приспичило на этот турнир, еще неизвестно, чья голова покатилась бы к трону, но уж точно не Ленсенда!»

В таком кислом расположении духа я нагрянул в королевские конюшни. Как и множество других хозяйственных построек Черного замка, которые его древним строителям не удалось впихнуть в Черную скалу, конюшни располагались прямо в лесу на берегу Королевского озера за высоким частоколом. Вокруг частокола иногда прогуливались стражники, делая вид, что охраняют Королевский двор, как то ли в шутку, то ли всерьез именовалось это скопище строений. С моей точки зрения, занятие это было бесполезное. Что с такой охраной, что вообще без нее, захватить королевские конюшни — пара пустяков. Но мое мнение по этому вопросу никого не интересовало. Я, естественно, захватывать конюшни со всеми лошадьми не стал, а ограничился тем, что, перемахнув через частокол, позвал Счастливчика, который с радостным ржанием помчался ко мне, напугав до полусмерти конюхов. Как я и предполагал, привязывать моего коня дураков не оказалось. Все знали, что такого обращения он не потерпит ни от кого, разве что от меня, да и то если я сумею ему доступно объяснить, что это жизненно необходимо.

На конюшне никому не было дела до моих недоразумений с отцом, черным колдуном и наемниками лорда Сегарта. Пока я седлал коня, конюхи пытались поднять мне настроение, наперебой рассказывая последние новости, целиком и полностью подтверждавшие мое мнение, что увести лошадей с королевских конюшен проще простого.

— Я тогда здорово набрался! — вдохновенно повествовал старый Васк. — Король вроде свадьбу дочери праздновал и всех поить велел без меры. Вроде как чтобы радовались все. А чему тут радоваться, когда, говорят, невеста на эту свадьбу как на смерть шла. Да ладно, я не об этом. Сбежала она, и пусть с ней будет удача! Я про этих, которые ночью приперлись да лошадей забрали. Одного я сразу признал — полуэльф, который лет пять назад здесь околачивался да про мальчишку черноволосого расспрашивал. Я ему тогда сразу сказал: «Это ты небось ученика нашего колдуна ищешь! Иди, говорю, отсюда подобру-поздорову и не приходи больше!» Ан нет, опять пришел, да не один, а каких-то разбойников бородатых с собой привел, да все больше стариков. Я уж подумал, может, колдуны какие? А один на рожу — точно разбойник, саблю мне к горлу приставил, кривую такую саблю, вроде орочьей, и говорит: «Давай нам лошадей, а то сейчас горло перережу!» А я спьяну-то перепугался до смерти и говорю: «Да берите что хотите, люди добрые, только меня, старика, пожалейте!» Ну они лошадей-то и увели, да все больше никчемных. Только разбойнику этому проклятому Ласточка приглянулась, он ее и забрал. Я думал, король меня собакам скормит, да ничего, обошлось. Видно, других забот у него невпроворот.

Все это Васк выложил мне на одном дыхании, пытаясь расчесать Счастливчику хвост и ловко уворачиваясь от копыт, которыми тот пытался угостить его вместо благодарности. Я попытался выяснить, был ли среди этих так называемых колдунов лорд Филиан, потому что догадался, что это была компания заключенных, выпущенных мной из темницы, но ничего вразумительного от Васка не добился. Я приставал к нему с расспросами до тех пор, пока один молоденький парнишка из младших конюхов не сказал, что видел старика, точно соответствующего моему описанию. Он уверял, что старик уехал вместе со всеми и лошадь у него была вполне приличная. Кажется, это была единственная утешительная новость за последние дни.

Неприятные дела всегда хочется отложить на потом, и я как мог оттягивал сомнительное удовольствие отправиться в замок Ленсенда, возможно, разрушенный и, возможно, полный трупов. Я заглянул в кузницу, чтобы перековать Счастливчика, оскорбленного до глубины души таким поворотом событий, и провел там почти полдня, рассматривая оружие, после чего, не удержавшись и все-таки купив несколько неплохих метательных ножей, поспешил в «Сломанный меч», заверив свою назойливую совесть, что иначе умру от голода.

В «Сломанном мече» меня ждал очередной сюрприз в виде прибитой к стене доски размером с хороший шит с изображением зловещего вида парня и надписью: «Награда 3000 золотых монет тому, кто доставит в Черный замок мятежного принца Рикланда».

— Ну и рожа! — протянул я. — Неужели я такой страшный?

— Ну что ты, прекрасный принц, ты очень даже милый, — заметив меня, как солнце в небе, просияла Солнышко, скучавшая за стойкой. — Это просто лорд Имверт рисовать не умеет!

— С каких это пор Имверт занялся живописью?

— Сегодня с самого утра и занялся, — хихикнула Солнышко. — Примчался ни свет ни заря и говорит: «Объявите всем, что король назначил награду за поимку Рикланда». Наш Болтун чуть в обморок не грохнулся. Ты же знаешь, как он тебя боится. В общем, ему сразу стало плохо, и он заявил, что тяжело болен и собирается весь день провести в постели, а если Имверту надо, пусть сам сидит здесь хоть до вечера и всем объявляет. А лорд Имверт сказал, что лучше он объявление напишет, и пусть сами читают. Вот и написал, и картинку нарисовал, да только не думаю, что кто-нибудь тебя по этой картинке узнает. Правда, Болтун все равно слег и жалобно стонет. — Солнышко закатила глаза и уморительно заныла, ужасно похоже изображая Болтуна: — «Ах, спасайтесь, пока не поздно! Рикланд от нашего трактира и щепочки не оставит! Спалит ведь, клянусь богами, все спалит!»

— Хорошая мысль, — усмехнулся я. — Можешь передать Болтуну, что я уже здесь и, если он меня сейчас же не накормит, я именно так и сделаю!

— Не надо, прекрасный принц, — испугалась Солнышко, редко понимавшая мои шутки. — Все равно ведь, кроме Детки, здесь никто читать не умеет, да и та — только по-эльфийски. А поесть я тебе мигом принесу!

Солнышко убежала. В зале остались только целиком поглощенный едой толстый купец, по-видимому ночевавший в трактире, и компания старательно не замечающих меня обедневших лордов из тех, что так любят находить среди своих предков кого-нибудь королевской крови и по этому поводу считают возможным, пользуясь законом гостеприимства, годами жить в Черном замке. Не иначе отец поставил на уши весь замок, ведь обычно эти милые родственники не просыпались раньше полудня, а тут не только проснулись, а сидели в трактире и пропивали с утра пораньше собственные золотые. Я не стал расспрашивать лордов о настроении отца, а, выхватив из камина уголек, подрисовал произведению художественного дара моего кузена роскошные усы и, соскоблив ножом надпись «принц Рикланд» исправил ее на «лорд Имверт».

Когда появился внезапно выздоровевший Болтун, мой труд уже был завершен и я не без гордости рассматривал получившийся шедевр нашего с Имвертом в кои-то веки совместного творчества.

— О боги! — взвыл Болтун. — Что вы наделали, ваше высочество! Теперь лорд Имверт прикажет упечь меня в темницу на всю оставшуюся жизнь!

— Да ладно тебе, Болтун, красиво же получилось! Гораздо лучше, чем было! Только теперь это не я, а Имверт. Вот только прыщик на носу нарисую… Нет, лучше не буду, а то весь нос черный получится.

Лорды, до этого якобы ничего не замечавшие, начали Украдкой посматривать в сторону моего бывшего портрета и посмеиваться, усердно делая вид, что просто подавились и кашляют.

— Пойдемте наверх, ваше высочество! — засуетился Болтун. — Я подам вам завтрак в комнату наверху, здесь вас могут заметить!

— А что, разве я от кого-то скрываюсь?

Я был уверен, что черный колдун не скоро оправится от нашей последней встречи, и считал, что могу разгуливать где хочу без ущерба для здоровья, своего, по крайней мере. Так что я оказал своим очень бедным и очень дальним родственникам честь, подсев к ним за столик и даже угостив очень приличным завтраком, который мог бы вполне сойти за небольшой пир. Лорды, естественно, не отказались и даже рассказали мне подробности злополучной свадьбы Линделл, а заодно и то, что король с утра чуть не казнил своего личного слугу Карлена, даже палача вызвал прямо в королевские апартаменты. Но в последний момент слугу помиловал, а вызвал Имверта, которого после смерти Сегарта назначил начальником Королевской охраны, и приказал доставить меня в замок, не жалея никаких средств в пределах тридцати сотен золотых монет из королевской казны. Рассказывая, они все время с опаской косились на дверь, видно побаиваясь, что их могут увидеть в моем обществе. Правда, на дверь косились вообще все в этом злополучном трактире. Даже Болтун был какой-то ненормально молчаливый и озабоченный. Он то и дело выглядывал в окно, облегченно вздыхал, когда никого там не видел, и лицо его из красного постепенно превращалось в багровое. «Пожалуй, если я сейчас не уйду, беднягу хватит удар», — подумал я, высыпал на пухлую ладонь Болтуну пяток бриллиантов из мешочка, захваченного мной из сокровищницы Роксанда, и, получив на дорогу пузатый мех с эльфийским вином, сумку с эльмарионским хлебом, сыром и любимыми гремлином Сником красными яблоками, а также теплый плащ, покинул трактир, который всегда был таким гостеприимным.