82
Врачей вызвали уже без Тютюнина, поскольку он полностью отдался любимой работе.
В этот день к нему на приёмку принесли много разного товара. Тут были пыжики, кроличьи лапки, поддёвка из койота и шапка из тундровых пеструшек.
Когда половина очереди был обслужена, Сергей почувствовал, что на него кто-то смотрит, и оглянулся.
Это была знакомая ему врачиха Света, которая приехала вызволять Фригидина во второй раз.
— Привет, — сказал ей Тютюнин. — Как дела?
— Нормально. Заливаем вашему бухгалтеру воду в задницу…
— А… — сказал Серёга, чувствуя некоторое смущение. Старушки из очереди тоже приметили особую атмосферу и притихли, не скандаля, против обыкновения, по поводу простоя.
Света повела бюстом и шагнула к Сергею. Он нервно улыбнулся и отступил, надеясь, что при посторонних она не посмеет.
Однако Света была настроена очень решительно и, припечатав Тютюнина бюстом к стене, крепко поцеловала его взасос.
Старушки возликовали и дружно грянули «Ай люли — четыре гуся!», а Света, довольная своим поступком, покинула помещение, оставив Сергея в состоянии крайнего удивления.
Старушки затянули «Вот мчится тройка удалая» и трижды начинали её с начала, пока Сергей не принял весь принесённый ими хлам.
Лишь после этого пенсионерки вышли на улицу, и в приёмке стало тихо.
Сергей, облегчённо вздохнув, опустился на старый табурет и только теперь заметил в углу ту самую пожилую женщину, что сдавала ему сиамского Рудольфа.
В первый момент Сергею показалось, что клиентка поняла свою ошибку и пришла потребовать мех обратно, однако он тут же вспомнил, что это никакая не женщина, а переодетый мужик.
Впрочем, кричать: «Уйди, переодетый мужик, уйди!» — Тютюнин не собирался. Он хотел придержать этот аргумент на случай, если «пожилая женщина» потребует назад своего Рудольфа.
— Слушаю вас внимательно, — сказал Сергей.
— Я принесла вам ещё одну скромную вещь, — сказал переодетый мужик.
— Показывайте.
«Пожилая женщина» стала доставать из сумки меховое изделие, и в этот момент на пол с отчётливым грохотом вывалился пистолет.
У Сергея было отменное зрение, поэтому он без труда прочитал сделанную на рукоятке надпись: «Произведено в США. Специально для агентов ЦРУ».
— Это не моё! — воскликнула «пожилая женщина» и, резко нагнувшись, подхватила пистолет, чтобы спрятать его в сумку. При этом она обронила что-то ещё, и Тютюнин снова получил возможность продемонстрировать свою зоркость.
«Агент ЦРУ Бёрк Смит. Русский отдел».
— Это не моё! — в истерике заорала посетительница и, подхватив удостоверение, спрятала его в карман.
— Наверно, бабушки обронили, — предположил Сергей. — Давайте показывайте свою скромную вещицу, а то я скоро закрываться буду.
Нервно подёргиваясь и шипя, как паровой клапан, «пожилая женщина» достала из сумки альпийские шорты из настоящей серебристой жуа.
— Е-моё! — только и сумел выговорить Тютюнин, поражённый совершенством этого меха, не менее редкого, чем рудольф. — Даю двести рублей!
— Давайте, — сразу согласилась «пожилая женщина», понемногу приходя в себя.
«Позор! — внутренне злился Бёрк Смит. — Позор, провал и полная профессиональная непригодность!»
В первую минуту ему хотелось помчаться в посольство и написать рапорт с просьбой об отставке, но потом он решил, что погорячился и что не правильно бросать босса Джонсона, особенно теперь, когда им на помощь прислали Техасца.
— Скажите, Сергей, а что вы делаете по вечерам? — спросил Смит, убирая в карман полученные двести рублей.
— А чего вам? — насторожился Тютюнин.
— Дело в том, что я изучаю проблемы мездровосстановительных экзекуций, ну и вообще о мехе могу говорить просто часами…
Видя, что Тютюнин смотрит все ещё недоверчиво, Смит добавил:
— Есть также пара абонементов на выставку «Меха-Экспо» и серию семинаров на тему «Хорь — мягок и полезен».
— Хорь? — переспросил Тютюнин. Хорь нравился ему всегда, хотя попадался довольно редко. — Вот про хоря мне интересно. Только желательно на дневной сеанс, а то жена Люба меня не поймёт.
