Глава 12
РАССТАНОВКА СИЛ
— Ну! Рассказывай! — воскликнула нетерпеливо Аная.
Ни свет ни заря юная королева уже была в комнатке у Ксандра. С утра она собиралась пострелять из лука, но ей сообщили, что Белый почти всю ночь разговаривал с нурдами. Вломившись, словно снежный вихрь, чуть не сорвав дверь с петель, девушка бесцеремонно разбудила спящего принца, требуя подробностей.
Пока Саша протирал глаза, зевал и вяло отмахивался от пытающейся растормошить его Анаи, в дверном проеме стали появляться лица друзей. Альди и Олав вошли первыми. Последним ворвался Дьярви, гремя на всю округу:
— Что я пропустил?
Поняв, что поспать уже никак не получится, Ксандр, широко зевая, сел поудобней и начал рассказывать:
— После того как у-дур принесли мне на хвосте весть о том, что нурдов преследовал многочисленный конный отряд, я решил: пора поговорить. Они сперва не хотели, но затем под влиянием моего природного очарования все рассказали.
Дьярви громко крякнул и саркастически произнес:
— Кто бы мог подумать…
Все понимающе улыбнулись, а Ксандр продолжил:
— Днем ранее меня заинтересовало высказывание Айхила о неких прислужниках Ас.
— То есть как? — хмурясь, спросил Альди. — Выходит, детские сказки не врут? Есть еще одна Ледяная у-дур?
— Этого нам еще не хватало, — пробурчал Дьярви.
— Насчет нее мы можем быть спокойны, — успокоил Ксандр. — Ас мертва. Безликий постарался, оказав нам тем самым неоценимую услугу.
— Это уже хорошая новость! — рыкнул вальдмар.
— А что насчет прислужников? — подал голос Олав.
Ксандр вздохнул:
— А вот тут надо поподробней. Начну немного издалека, но вы поймете почему. Ваянар был прав. Нурды — коренное население Норты. Сейчас в снежной пустыне живут четыре племени. Илергеты — самое слабое и малочисленное из них. Сордоны — сильнейшие. Есть еще бастулы и васконы. Каждое из них — слабее сордонов, но сильнее илергетов. Племена, в свою очередь, разделены на роды, илергеты, кстати, состоят только из одного рода. То есть вождь племени, отец Айхила, является одновременно и главой рода.
— Чем-то мы с ними похожи, — задумчиво произнес Альди.
— А сколько родов в самом сильном племени? — спросила Аная.
— Пять, — ответил Ксандр и добавил: — Случись война, каждый род сордонов может выставить до двух тысяч всадников, а то и больше… Получается около восьми тысяч воинов.
Дьярви даже присвистнул. Глядя на мрачные лица друзей и любимой девушки, парень поспешил продолжить:
— Но не все так гладко в снежной степи, как выглядит на словах.
Все заинтересованно уставились на рассказчика.
— Роды грызутся между собой за главенство в племени. Как у сордонов, так и у бастулов и васконов. Илергеты — исключение. Парадокс — будучи самым слабым и малочисленным племенем, они сильны в своем единстве. Род-то один… Кстати, Айхил не врал, похоже, он мог бы привести около тысячи всадников под стены Хирмальма, это примерно половина войска племени. Хоть он и не старший сын, но зато самый любимый.
Дьярви небрежно махнул рукой и буркнул:
— Ну с тысячей мы бы справились.
— Да, но какой ценой? — возразила Аная. — И кто сказал, что на этом бы все закончилось?
Ксандр многозначительно переглянулся с сотниками. Девушка быстро сориентировалась в ситуации.
— А вот теперь о прислужниках Ас, — продолжал принц. — К межродовой грызне в племенах нурдов добавилась еще и религиозная. Если взять, к примеру, историю Земли, могу сказать с уверенностью: религиозные войны — самые беспощадные и кровопролитные. Фанатики сметают все живое на своем пути, хотя в основном фундамент религиозных направлений — это мирное сосуществование. Что касается нурдов, то испокон веков они поклонялись богу стужи Харукану. Так бы, может, продолжалось и дальше, но на Норте появились Ледяные у-дур. Одна из них — Ас, так называемая Мощь Гор, проявила интерес к людям. Не знаю, что это была за тварь, но, в отличие от своих «сестер», она не жрала всех подряд. Более того, иногда даже помогала людям. На протяжении многих лет это существо участвовало в жизни нурдов, являя им чудеса и знамения. Постепенно такие отношения переросли в культ, а затем и в новую религию. В один прекрасный день Ас была объявлена божеством. У-дур поселилась в древнем храме Харукана, чем развязала кровавую вражду между верующими. Если все начиналось с невинных подношений, то закончилось человеческими жертвоприношениями. У-дур — кровожадный демон, а природу не обманешь. Из числа сильных дайхудов она выбрала себе прислужников, другими словами — жрецов, которые регулярно снабжали ее жертвами. Несмотря на жестокость, культ разрастался, а с ним и межплеменные распри. Будь нурды сейчас единым народом, то их армия насчитывала бы около пятнадцати тысяч всадников.
— Выходит, на наши города нурды никогда не нападали благодаря Ас? — задала вопрос Аная.
— Выходит, что так, — немного подумав, согласился Ксандр и добавил: — А если следовать этой же логике, то и благодаря многочисленным племенам тарков. Ведь путь в земли лоримов лежит через их территорию.
— Что же получается? — прошептала Аная. — Ас мертва, орда тарков рассеяна… Нурдов ничего теперь не сдерживает…
— Их продолжает сдерживать то, что сдерживало всегда, — с твердостью в голосе произнес Альди. — Нежелание ослабить позиции. Если я все правильно понял, племена и роды до того перегрызлись между собой, что боятся лишний раз вздохнуть, не то что отправить в далекий и опасный набег своих воинов. Мы для них — слишком крепкий орешек. Да и тарки постепенно возвращаются в кочевья. А стаи ра-ханов? Забыла?
— Если Ас мертва, почему ее жрецы еще сильны? — задал вопрос Олав. — Не вижу смысла…
— Я тоже, — согласился Ксандр. — Талай сказал, что Безликий убил Ас и почти всех ее прислужников, но троих он оставил в живых. Жертвоприношения возобновились с новой силой. В первую очередь в жертву приносят женщин и девочек…
Сказав это, принц замолчал. Он видел, как менялись выражения лиц друзей. Осмысление и понимание вытеснились гневом и яростью.
— Получается, — голос Анаи дрожал, — тарки нас вели на убой! Ты спас нас… А как же тогда другие наши женщины и дети?
Нежно взяв девушку за руку, Ксандр успокаивающе заговорил:
— Кто знает? Может, вы единственные, кого таркам удалось взять в плен?
Аная простонала:
— Нет, я в это не верю…
Никто не верил. Оставалось лишь скорбеть о погибших.
— Почему женщины? — после некоторого молчания спросил Олав.
— После разговора с нурдами я заглянул к Ваянару, — начал Ксандр. — Так вот, он предположил, что это связано с женским началом. Дающие жизнь будущему поколению наделены от природы большей Силой.
— А как насчет преследователей? — поинтересовался Альди.
— Тут интересней, — стал объяснять Ксандр. — Оказывается, это не первая попытка илергетов послать разведку. Отряд Айхила уже четвертый по счету и единственный добравшийся до цели.
— О! — воскликнул Дьярви.
— Ничего удивительного, — сказал Альди. — Будь я на месте жрецов, поступил бы так же. Имея в расположении столько воинов, патрулировал бы границы степи.
— Четыре отряда, — задумчиво произнес Олав. — Думаю, не все так чисто. Степь, как ни крути, все-таки большая. Кто-то бы да проскочил.
— Верно, — согласился Ксандр. — После пропажи двух первых отрядов вождь илергетов заподозрил неладное. Предателя вычислили быстро, вернее, даже нескольких, но трогать не стали. Выслали еще один отряд как приманку. Позволили предателям сообщить об этом, а уж потом прирезали. На следующий день Айхил с четвертым отрядом отправился в путь… А на пятый день он понял, что за ними погоня.
— Да-а-а, — протянул Дьярви. — Видать, не всех крыс вывел папаша Айхила…
— Но зачем это жрецам? — спросила Аная.
Альди вздохнул:
— Подумай сама, что сделает вождь илергетов, узнай он о гибели орды тарков и смерти тех, кому они подчинялись?
Начиная понимать, девушка ответила:
— Пока стоянки тарков пусты, я бы попыталась уйти из степи. Подальше от жертвоприношений и племенных войн. Если я все верно поняла, женщины илергетов — первые на очереди.
— Ты права, — сказал Ксандр. — Айхил пришел искать новую землю. Они были готовы сражаться за нее с нами. Выбирая из двух зол, они выбрали нас.
Дьярви, заговорщицки ухмыляясь, кивнул в сторону Ксандра и сказал:
— Сдается мне, что Белый уже придумал, как обернуть ситуацию в нашу пользу.
— Есть некоторые мысли, — довольно улыбаясь, ответил Ксандр. — Но расскажу, только когда соберу больше информации. Кстати, у меня живот к спине прилип, со вчерашнего дня крошки во рту не было.
Аная вдруг спохватилась и вскочила с кровати.
— Побегу распоряжусь, чтобы тебя накормили. То-то мне от Наримы достанется, что тебя голодом морю.
Когда девушка удалилась, Ксандр виновато посмотрел на друзей и тоже вскочил с кровати.
— Час назад поел. Просто по нужде охота…
И под дружный мужской смех вылетел из комнаты.
На обратном пути Саша второпях окунул голову в бочку с холодной водой, стоявшую во дворе. Вернувшись к себе, он застал только Нариму, убиравшуюся в спальне. Женщина встретила его с улыбкой и сообщила:
— Сотники велели передать, что на обед сюда придут. Наюшка тоже заглянет. Тут и продолжите разговор. А ты, чадо, пока иди, молочка с медком попей. Тебя с утра Бруни Весельчак спрашивал. Скоро заглянуть обещался.
Ксандр, улыбаясь, наклонился и поцеловал в лоб своего бессменного секретаря.
— Что бы я без тебя делал, Наримушка.
— Что, что, — проворчала женщина, ловко разглаживая одеяло на кровати. — Умер бы с голоду, вот что!
Во внутреннем дворике и по совместительству столовой под открытым небом Сашу уже встречали ра-ханы, высунувшие розовые языки и дружно виляющие хвостами. На выскобленном до блеска столе обнаружилась глиняная крынка с парным молоком, несколько ломтей свежего хлеба и янтарно-желтые куски медовых сот в глубокой деревянной плошке.
Несмотря на то что Саша только недавно перекусил, на угощение, оставленное Наримой, он набросился с удовольствием. О ра-ханах тоже не забывал. Мягкие розовые языки вмиг слизывали куски хлеба, вымоченные в меде.
— Мм, — приговаривал Ксандр, качая головой. — Сладенькое всем нравится…
— Ты им что ни дай, они все подметут, обжоры, — прогудел знакомый голос у дверей.
Бруни стоял, прислонившись плечом к дверному косяку. На рябом лице — улыбка в тридцать два зуба, голубые глаза горят азартом. Крепкие руки, покрытые сажей и мелкими ожогами, бережно охватили кожаную торбу. После памятного боя у ворот Ксандр впервые видел кузнеца улыбающимся. В тот день пали два старших брата Бруни, и с тех пор от рыжего весельчака и балагура осталось лишь только прозвище.
«Вот она, доля победителей, — думал Саша. — Люди теряют близких, смысл жизни, прежние имена…»
А вслух произнес:
— Ну показывай уже! Не томи!
Плошки и тарелки с едой перекочевали на дальний край стола. На смену им из торбы кузнеца появлялись миниатюрные модели камнеметов и стрелометов. Бережно доставая свои поделки, Бруни мечтательно улыбался, предвкушая обсуждение сделанного.
Ксандр, мельком наблюдая за кузнецом, думал, как разительно изменилось настроение этого человека. Саша вспомнил тот день, когда занес Весельчаку свои наброски. Тогда кузнец даже не посмотрел на льняные лоскутки с черными картинками, продолжая беспощадно молотить по какой-то заготовке. Казалось, что слова о моделях и мелких деталях Бруни пропустил мимо ушей… А вот и нет…
«Вышел, кажись, из режима „зомби“, — радовался Саша. — Правильно говорят — любимое дело и работа способны сотворить с человеком чудеса».
— Ну, что скажешь? Оно? — Бруни уставился на принца.
— А я знаю? Оно или не оно… — буркнул Ксандр, заслужив недоуменный взгляд. — Успокойся ты, сейчас все объясню… Понимаешь, Бруни, я вырос в эпоху совершенно другого оружия, более страшного и смертоносного.
Весельчак кивнул.
— Помню, ты говорил, что есть такая штука, которой можно уничтожить целые страны. Хотя не могу себе представить, как это…
— Это очень страшное зрелище, — сказал Саша и непроизвольно поежился, вспомнив черно-белые кадры кинохроники испытаний ядерных бомб. — Но сейчас не об этом. То, что я нарисовал, мне никогда не приходилось видеть воочию. Только на картинках да по телику и еще… хм… да… ну, в общем, не важно… Так что будем думать вместе.
Бруни крякнул, почесал затылок и сказал:
— Тогда давай думать…
— Процесс в принципе прост, — пояснил Ксандр, улыбаясь. — Натянул, вложил снаряд, прицелился, отпустил и попал.
Бруни улыбнулся в ответ и поднял указательный палец.
— И, что важно, — не в себя!
Следующие несколько часов они вертели в руках игрушечные копии машин, надеясь в дальнейшем создать по их подобию грозные орудия смерти. Спорили, доказывали, соглашались, что-то чертили, потом зачеркивали. Лишь одна из моделей дожила до конца обсуждения, да и то только благодаря Нариме. Женщина, не обращая внимания на импровизированное «конструкторское бюро», начала накрывать на стол: мол, война войной, а обед по распорядку. Сперва появилось блюдо с запеченым свиным окороком, за ним — дымящиеся белые рыбные ломти, политые темно-красным ягодным соусом, затем — покрытые золотистой корочкой тушки куропаток, маленькие рыжие грибочки с зеленью, большие белые грибы, плавающие в густом сметанном соусе, несколько продолговатых блюд с жареной рыбой… Постепенно стол заполнился разнообразными яствами, а маленький дворик — умопомрачительными запахами.
— Все! Сдаюсь! — Ксандр, улыбаясь, поднял руки. — В такой обстановке работать невозможно! Пора перекусить!
Бруни, громко сглатывая слюну и хищно раздувая ноздри, от приглашения героически отказался, мотивируя тем, что его жена небось уже заждалась к обеду. Собрав все детали и наброски в мешок, он поспешно удалился, пообещав начать работу с завтрашнего утра.
— Странно, — пожал плечами Ксандр. — Чего это с ним?
— Как чего? — расставляя тарелки, удивилась Нарима. — Не дорос он еще до конунгова стола. Мастер он, конечно, один из первых, это все знают, но не дорос — и все тут.
— А кто же тогда дорос? — с иронией в голосе спросил Ксандр.
Нарима на секунду остановилась и посмотрела на парня. В ее глазах читался вопрос: мол, не ударилось ли ненароком чадо головой об стену? Насмотревшись, а затем решив что-то для себя, женщина решила продолжить, несомненно, глупый, на ее взгляд, разговор.
— Доросли те, кто рода знатного, — исчерпывающе ответила она.
— А-а-а! Теперь я понял, — не меняя тона, сказал Ксандр. — Значит, доросли те, у кого мошна звонким золотом полна!
— Ох, чадо несмышленое! — качая головой, сказала Нарима. — Где мошна, а где знатность! Вроде бы и в языках силен, а слов простых не понимаешь.
— Ну так растолкуй балбесу.
— А куда деваться, конечно, растолкую. Чтобы знал на будущее, а то еще ляпнешь где не надо глупость и сам не поймешь. Знатен — это тот, кто доблесть свою выказал в служении конунгу своему и народу. Не жалея жизни своей.
— Красиво! Только у меня вопрос есть. Чем же тебе тогда Бруни не угодил? Вон он сколько всего сделал для народа и конунга. Братьев потерял, сам кровь проливал.
— Так не он один, — добавила Нарима. — Только вот доблесть он свою когда выказывать начал? Правильно. Когда, как ты сам говоришь, жареным запахло. Все же остальное время он о мошне своей заботился под защитой конунга и дружины. Живи себе, работай, законы предков не нарушай — и будет тебе покой и счастье. Так все в его роду поступали. А вот взять, к примеру, Альди Урома. Все мужчины в его роду воями были. Многие в сечах пали. Сам он смолоду, как и предки его, надежной опорой конунговой власти был. Пока Бруни твой спит под теплым боком женки своей, Уром по лесам скачет, с врагами ратится. Бруни твой в мастерстве своем совершенствуется да в тайне секреты свои держит, чтобы никто не узнал, сыновья подрастают ведь — им все перейдет. А Уром вон мальчишек способных, не о мошне думая, меч держать учит. Он воев конунгу и народу растит. И еще много могу сказать, только вот ты сам до того додуматься должен.
Ксандр глубоко вздохнул и помассировал виски.
— Ох уж эти классовые отношения.
— Не знаю, что ты там только что молвил, но мнится мне — что-то очень нехорошее.
— Вот-вот, доиграетесь так до революции, а потом начнется… Ну, допустим, ты права, но вот что делать, если конунг и его ближники, дворяне, значит, перестанут думать о своем народе? Что тогда?
— Это как?
— А вот так. Перестанут — и все. Начнут драть в три шкуры с простых людей, а сами будут в золоте купаться. Народ от голода пухнет, а они пиры да охоты устраивают. Тогда что делать?
— Это какой же конунг так поступать-то будет?
— Ну вот, а меня еще и обвиняет, что, мол, вопросы глупые задаю. Будет, еще как будет.
— Тогда друиды за людей вступятся.
— О! А вот ты представь, что эти друиды еще хуже правителя своего будут. Пока конунг делится с ними золотишком и землями, какой смысл духовенству лезть в управление страны?
— Тогда совет старейшин…
— А зачем? — перебил женщину Ксандр. — Все дети старейшин — при конунге. Значит, при власти. Что тогда?
Женщина поежилась.
— Что-то ты, чадо, страсти всякие тут мне рассказываешь.
Ксандр ухмыльнулся. Ловко подхватив ломтик белой рыбы, отправил его в рот.
— Суровая правда жизни, Наримушка.
— Знать, никто не в силах противостоять конунгу?
— Ну почему же, — возразил Ксандр. — Всегда найдутся недовольные как среди духовенства, так и среди дворян. Ведь король, конунг или царь какой-нибудь, чтобы одарить кого-то из своих ближних, должен сперва у кого-то что-то отнять. А бывает и так, что кому-то из ближников недодали. Тоже обида. Тогда обиженные вспоминают о народе, у которого уже давно все отняли и у которого осталась только жизнь и, что страшно, ярость. Всепоглощающая и всеразрушающая ярость.
Нарима тяжело вздохнула.
— Вот-вот, — сказал Ксандр. — Вижу, понимаешь ход моих мыслей. Так и начинаются гражданские войны. Отец идет на сына, брат на брата. Раскол в обществе. Страна проваливается в своем развитии лет на тридцать назад. Все, чего достигли деды и прадеды, обесценивается, втаптывается в грязь. К власти приходят новые люди, начинается новый виток истории государства. Строительство нового мира, и, что печально, — на костях миллионов людей…
Нарима сидела рядом с Ксандром, опустив плечи и сложив руки на коленях.
— Что приуныла? Страшно? То-то. Вот я и спрашивал тебя, почему это Бруни не остался на обед. Ведь стол-то мой. Хм… Хотя, если разобраться, какой он мой? Здесь вообще ничего моего нет, кроме разве что шмоток да оружия.
Нарима наконец очнулась и, поднимаясь с лавки, сказала в присущей ей манере:
— Вот когда у тебя появится твой собственный стол, тогда и будешь приглашать кого попало.
Обед закончился час назад. Обещанный разговор так и не состоялся. Друзья давно разошлись. Ксандр остался наедине со своими мыслями. После дружеской перепалки с Наримой у него появились некоторые вопросы, которые раньше он почему-то себе не задавал, хотя следовало бы… Наконец, что-то для себя решив, Саша поднялся из-за стола и направился в свою комнату. Уходя, он краем глаза заметил Нариму. Та увлеченно о чем-то судачила с двумя женщинами у дверей кухни.
— Ничего, — бурчал он себе под нос. — Раз «не доросли» сидеть за моим столом, которого, как оказалось, у меня и нет, тогда я напрошусь за их стол сам. Я не гордый… Корона с меня не упадет… Ее, кстати, у меня тоже нет… Пока…
