ГЛАВА 5

Первые вести о наших викингах привез купец Снорри А'Кайл, прибыв с ладьей, полной разнообразных товаров.

У нас он покупал оружие и доспехи, имел какие-то дела и с другими представителями деловых кругов поселка. Как дальний, но все же родственник матери, он у нас иногда ночевал.

Своей кряжистой, немного оплывшей фигурой Снорри напоминал ушедшего на покой профессионального боксера-тяжеловеса: с возрастом слегка обрюзг, но сохранил мощь и силу, широченная морда, огромный шрам во всю щеку. На правой руке только два пальца, большой и указательный. Собственно, сложности, возникшие при захвате меча, и сподвигли его оставить карьеру дружинника у ярла и пойти в купцы. Раньше он служил десятником в одной сотне с отцом.

Расцеловавшись с матерью по прибытии и решив большинство наиболее горячих деловых вопросов, Снорри прибыл к нам на обед и для серьезного ознакомления с новостями. Об этом меня известила вездесущая Хильда, прибежавшая с пристани.

Я не пошел его встречать, решил не прерывать плановую тренировку. Малхус, нареченный мной после мясорубки на заимке Мёркмордером, требовал серьезных упражнений, хотя бы потому, что я был пусть и переученным, но левшой. Имя мечу посоветовал дать боргман, когда разбирался с происшествием. Я так и сделал, в соответствии с возникшими ассоциациями.

Хотя рабы и были имуществом, их беспричинные убийства или пытки общиной не одобрялись, за чем следили боргман и хевдинг. Как я понимаю, таким манером общество, состоящее из профессиональных убийц, отсекало всяческих психопатов. Пока они с рабов не перешли на свободных, в том числе и соседей.

Смещенный вперед центр тяжести и соответственно приличная инерция малхуса заметно осложняли работу с ним, не говоря уже о серьезном весе — больше двух кило. Отличия от рубки с элементами фехтования, что преподавал Краю отец, были заметны. На кисти рук ложилась повышенная нагрузка в сравнении с обычным одноручным мечом. Управление малхусом также требовало точно согласованной работы ног и корпуса, чтобы при погашении инерции и смене направления удара затраченные усилия были минимальными. На упражнения с мечом я автоматически перевел рисунок движений из каратэ. Переосмысление опыта обеих половин моего «я» принесло определенные результаты. Насколько они будут хороши, покажет жизнь.

Любопытствующий народ пока не смеялся. Наоборот, девушки подглядывали за тренировками, хотя Эрика прочно наложила на меня свою тяжелую, как оказалось, длань. Однако то, чего хочется всем мужчинам вообще, а юношам в особенности, не позволяла, стерва. В принципе я сильно и не настаивал. На случай заготовки: «Тронул — женись». Тут нарушитель рисковал в буквальном смысле головой. И далеко не убежишь. Родня не поймет. Помогут если не убить ради замирения, то поймать ради свадьбы. А коли поймают, так лучше и не бегать.

Так что прогуляться по бережку, посидеть вечерком в башне или возле колодца, послушать рассказы старого Кнубы, тайком потрогать некие видные части организма да поцеловаться — вот из чего состояло наше времяпровождение. Приходилось терпеть.

Такой выход, как услуги рабынь, был неприемлем. Во-первых, не так воспитали, по крайней мере Даниила. Во-вторых, нормальный, уверенный в себе мужик вполне способен уложить в постель женщину без насилия и получить потом куда больше удовольствия, хотя люди бывают разные, и некоторые рабыни почитают за счастье угодить хозяину. В-третьих (самое существенное), собственных привлекательных рабынь просто не было. По крайней мере, в городке. Ханна была женой Ансгара, тут даже мысли не возникло. В-четвертых, ребенок от рабыни или пленницы-человека обычно не одобрялся общественностью. Отчего у дитяти в жизни неминуемо возникали все проблемы полукровки. Естественно, авторитетные личности могли творить почти все, что им хотелось, но мне до них еще расти и расти.

Продолжалось и освоение цзяня, оставшегося до первой крови безымянным. Его я носил в кожаных ножнах за спиной, а так как длинноват он получился для вынимания из ножен одной рукой, второй приходилось сдвигать ножны вниз. Малхус крепился в П-образной скобе, обшитой кожей, на ремне за другим плечом. Скоба закрывалась застежкой, двигающейся вверх-вниз по торчащему с другой стороны штырю, а сверху крепилась еще ремешком. Под левой рукой на поясном ремне висел самостоятельно изготовленный трехгранный мизеркорд — стилет с клинком чуть меньше двадцати сантиметров длиной. Как раз годится, чтобы при необходимости пробить кольчугу. Да и со щитом надо было уметь обращаться, — соваться в сечу без него глупо, во всяком случае, если по тебе работает метательное оружие. Я не претендовал на лавры Геральта Белого Волка, так что тренировался с мечами поочередно.

Попробовал это делать одновременно с обоими. Не сказать, что получилось неуклюже или совсем плохо. Но я пришел к мнению, что два меча — либо для сильного профи, либо для самоубийцы, то есть пока не для меня. Вообще все известные мне обоерукие бойцы не брезговали щитами. В ряде случаев щит заметно полезнее.

В разгар тренировки со щитом и Мёрком, в полном доспехе, меня и застал Снорри.

Солидно кашлянув, он с удивлением осмотрел меня, уделив особое внимание мечу. На щит он тоже кинул цепкий взгляд.

— Где нашли такой? А парень-то подрос, вон как с мечом работает! — Это матери.

— Край сам придумал, — похвасталась та. — И ковал сам.

— Да ну? Сам? Дай-ка посмотреть, парень. — Снорри протянул руку.

Он крутил меч в руках, попробовал лезвие на остроту. Солидно прокашлялся:

— Что, не мог центр тяжести ближе к рукоятке сдвинуть? Как им биться? Неудобно. Убьют.

— Убьют так убьют, — я закруглил беседу. Снорри снисходительно ухмыльнулся.

За столом наш гость поделился новостями:

— Вернутся скоро ваши мужчины. Во Фриланд ходили. Мой сын с кнорром вернулся, добычу привез. Хороший поход. Замок и два города взяли. Три откупились.

— Сражения были? Потери? — спросил я о том, что меня интересовало.

— Особого ничего. Так, при штурмах чуть-чуть. Немного, когда деревни грабили. Да в стычках с теми рыцарями, что в замках успели затвориться.

— Когда возвращаются? — Мать.

— Да скоро, сын как трюм рабами и прочим набил, сразу домой двинулся. Остатки войска еще были в сборах. Думаю, дня четыре еще подождите.

Обсудив с матерью политические новости и сплетни, а также поговорив о знакомых и родственниках, плотно пообедав, Снорри занялся бизнесом. Мать отдала ему большую часть готового вооружения.

Вечером Эрика утащила меня на посиделки к стоянке прибывшей ладьи — может, все-таки гости расскажут что-нибудь интересное. Такая идея пришла в голову сначала немногим из девушек, а затем, словно подчиняясь закону стаи, к расположению охраны Снорри сбежалась вся молодежь женского пола. Некоторые притащили и своих парней. За некоторыми парни увязались сами.

Перед толпой девиц и небольшой кучкой парней семеро молодых людей из охраны приняли весьма важный вид и наперебой принялись хорохориться перед слабым полом. Этакие мачо в походе. Кроме, естественно, ухмылявшихся кормчего и начальника охраны. Понятно, в возрасте мужики. Распускать хвост перед малолетками положение не позволяет, а с вдовами у нас напряженно. Даже соломенные вдовы — и те под присмотром.

Когда мы подошли, ввернуть слово в разговор уже было сложно. Судя по рассказам охраны, воины там подобрались просто фантастические. Они и обе ноги противникам разом отсекали, и эльфы от них, как тараканы, разбегались. По двенадцать эльфов на одну пику, подобно Козьме Крючкову, вроде не нанизывали, но по паре рыцарей на рогатину — наверняка.

Появление нашего колдуна с копьем в руке, спокойно поздоровавшегося со старшими на ладье и вступившего с ними в спокойную беседу, нисколько не помешало литься потокам героических рассказов. А вот кормчий с начальником службы безопасности перестали ухмыляться. Что немудрено, когда общаешься с личностью, способной одним взглядом вызвать эпилептический припадок с остановкой сердца у прежде абсолютно здорового воина. Оба это видели.

Правда, содержание рассказов изменилось. Из-за колдуна или нет, но темы героизма и мастерства боя временно истощились. Перешли на тактику и стратегию, снисходительно обучая окружающих парней правильным приемам борьбы с вероятными противниками. Как поодиночке, так и группами, проверяя реакцию понравившихся дам. При этом пытались между делом с ними знакомиться.

Их потуги были понятны, естественны, можно сказать. Я лично не имел ничего против таких рассказов. Меньше всех о своем героизме вещал старший — Рольф. На вид ему было лет двадцать пять. Он иногда поправлял разошедшихся товарищей, чтобы те не заврались, а собеседники, включая девушек, их на этом не поймали.

Он мне показался единственным, кто действительно что-то видел и что-то реально понимал в предмете разговора. Остальные, явно недавние новики, скорее всего не имели серьезного опыта, даже если участвовали более чем в одном походе.

Разговор перешел на эльфов. Я поневоле заинтересовался.

— С ними надо меч в меч сходиться. Они боятся нашего прямого удара. Вот мы в прошлом году сошлись с ними и порубили знатно. Ничего эти эльфы не смогли сделать, — вещал смазливый светловолосый красавчик Эрик, выставив напоказ сверкающую золотом рукоять меча и улыбаясь развесившей уши Эрике. После чего, переведя взгляд на меня, презрительно ухмыльнулся. У меня зачесались руки.

Эрика, польщенная вниманием, спросила:

— Они не устояли?

— Сразу строй развалили, — разошелся Эрик. — Гнали их, пока в лесу не скрылись. Но скрылись, я тебе скажу, немногие. — Он снова слащаво улыбнулся Эрике, мазнув по мне полным превосходства взглядом.

Пока меня персонально никто не задевал, эти охотничьи рассказы казались даже забавными, особенно комические эпизоды походов, которыми Рольф начал смешить окруживших его девушек, искусно переводя интерес с рассказов на себя лично. Одну даже пытался взять за ручку. Но все же Эрик, этот спесивый скот, начал действовать мне на нервы. Я деликатно кашлянул:

— А где произошло это знаменательное событие, можно сказать, подвиг?

Эрик удивленно повернул голову. Рольф сбился с темпа и стал весьма серьезен.

— В Леттланде, с дружиной конунга ходили в прошлом году.

— Мы разве ходили с конунгом?

— Я не вашего клана, если ты не знал. Меня Эрик А'Кальт зовут. Ходила дружина и ополчение клана Ас'Кальт. — Он взглянул на Эрику и всем свом видом попытался изобразить значительность.

— Родич конунга, солидно, — хмыкнул я.

У Эрика дернулся уголок рта, поза и выражение лица изменились, вид у парня стал не столько надутый, сколько рассерженный. Рольф стал просто убийственно серьезен. Как и все гости.

Спрашивать, что может родич конунга делать в купеческой охране, а не в дружине, было не обязательно. Чего там гадать? Незаконнорожденный, от рабыни или пленницы, пока ждала выкупа. В лучшем случае от соседки. Или родство очень дальнее. При высоких воинских талантах это не препятствие, а вот при обычных — увы! Меч с окованной золотом рукояткой вполне вписывался в образ признанного отцом незаконнорожденного, чья кандидатура по каким-то причинам отклонена форингом дружины или ее воинами, даже на меч не обратили внимания. Маловероятно, что оружие трофейное или получено как доля добычи.

А Эрик этого вопроса ждал, как и все гости. Рольф еще более возвысился в моих глазах, передвинувшись поближе к Эрику, что говорило о его возможной реакции на такой вопрос. Тем более что у него был меч.

— Так как дело было, поясни? — Я несколько разрядил обстановку, повременив с выводами на случай, если этот хвастун первым перейдет на личности. Не следовало выступать без нужды явным зачинщиком ссоры с тупорылым сынком неизвестного по рангу отца. Особенно если ссора не ограничится мордобоем.

Тот расслабился. И зря.

— Битва при Кейле, может, слыхал? Замок там был такой, обороняли его эльфы и войско графа Бреммерского. Мы вырезали, считай, все войско, в замке вообще не успел никто укрыться. Граф ушел с частью конников. Замок сдался на следующий день.

К сожалению для оппонента, я был не так прост. А об этой битве Край кое-что слышал.

— Мы, кажется, говорили об эльфах. Из них тоже никто не ушел?

— Я же сказал, немногие, — поскучнел Эрик.

Я понял, что на верном пути.

Глянув в сторону ладьи, обнаружил колдуна, стоявшего вместе с непонятно откуда взявшимся Снорри неподалеку, оба одинаково напряженно вслушивались в наш разговор. Меня понесло, действительно захотелось произвести впечатление. Только не на Эрику, а на колдуна перед нашим с ним разговором. Мелькнула в сознании и тут же пропала жалость к сопернику.

— А как располагались враги, как мы, и как такая победа стала возможной? Редко, насколько мне известно, войско, превосходящее числом, удается истребить или взять в плен.

Молодежь перестала шептаться, все заинтересовались разговором. Эрика незаметно сунула локотком под ребра, но я предпочел не понять.

— Отряд эльфов, что пешие были, слева стоял, на склоне. Трусы, колья перед собой понатыкали. Пешие люди в центре и справа. Конники, что люди, что эльфы, позади строя. Между отрядами промежутки.

— А наши как? И замок где был?

Эрик чуть улыбнулся. Колдун вперил в меня внимательный взгляд.

— Замок за правым крылом людей. А у нас, с краю, против людей дружина встала. Центр и правое крыло — мы. Отряд с конунгом — позади.

— Так? — накидал я на песке схемку кончиком мизер-корда.

— Так.

К колдуну присоединился Снорри. Тоже начал что-то во мне высматривать.

— И как дело пошло?

— Поначалу ждали атаки. Стояли, потом пару раз сдвигались вперед. Конунг хотел вызвать их атаку.

— Замечательно. А сошлись как?

— В конце концов мы их атаковали. Эльфы стрелами начали сыпать. Наши стрелки ответили, а у кого луков не было, щиты подняли и первыми пошли на них. — Похвастался: — Меня одна в ногу слегка ранила. Но добежали и начали рубить.

Рольф поморщился.

Меня и без этого терзали смутные сомнения в том, что они добежали с первой попытки, если добежали вообще. В битве при Кресси даже кавалеристы до английских лучников не добрались, никто, кроме небольшого отряда, который полностью изрубило пехотное прикрытие. А тут на своих двоих и в доспехах. Сомнительно, даже если не учитывать отрывочных слухов об этой битве, известных моему второму «я», а также рассказа Снорри отцу Края в прошлом году. Речь тогда шла о больших потерях ополчения клана Ас'Кайл от удара эльфийских конников и лучников. Хотя наши и победили, но о полностью перебитых эльфах разговора не было.

— Так линию опрокинули, а они бежать?

— Да, даже когда их конница ударила. Не помогло, все равно побежали.

— Интересно, а как тогда всю пехоту перебили? И почему, коли бежать кинулись, до замка никто не успел? — надавил я, выпячивая сомнительный момент.

— Так их к тому времени дружинники обошли, — победно ухмыльнулся Эрик.

— Так быстро противостоящее крыло перебили, что и из него к замку никто не убежал? И окружить остальных успели, пока вы еще со своими рубились? Хотя, ты говоришь, сразу опрокинули? — Эрик подавился ухмылкой.

— Ты что, вруном меня хочешь выставить? В походе побываешь, получишь право слова воина сомнению подвергать!!! — закипятился оппонент. — Конунг часть дружины по лесу в обход послал. Они войско вражье и обошли. Заодно путь к замку перекрыли.

Я был явно на верном пути.

— А эльфы что?

— А эльфы первыми побежали, как только мы с ними меч в меч сошлись.

Что произошло, я приблизительно сообразил. Осталось только расставить все по местам:

— Попробую рассказать, как было, без побасенок.

Эрик взвился. Рольф положил ему руку на плечо и усадил на бревно.

— Сядь пока. Что ты хочешь сказать? — это уже мне.

— Как было дело, хочу выяснить. Всего лишь. Ты же тоже участвовал? Скажи, когда будет неверно.

К колдуну и купцу присоединились кормчий с начальником охраны.

— Часть дружины конунг отправил в обход, а потом тянул время, пока вы пытались вызвать атаку. Не захотел тупо совать войско под эльфийские стрелы, чтобы потом конники разогнали, а пехота добила уцелевших.

Снорри охнул, колдун наклонился вперед.

— Когда конунг решил, что время пришло или знак какой подали, вы атаковали. С людьми сошлись. А эльфы стрелами отбились. Завязли вы в кольях.

Эрик и Рольф шевельнулись.

— Тем временем ваши обходники через лес зашли для удара в спину. Конные отряды людей и эльфов вступили в бой, и рыцари в дружине завязли. А эльфы вас опрокинули, уж больно легкая цель — прореженный стрелами пеший строй.

Тут колдун вздрогнул. От этого обалдел и я сам, даже сбился с темпа.

— Дальше понятно. Обходники ударили в тыл. Эльфы решили не трепыхаться и ушли. А вот люди не успели. Так что, если кого вы догнали и порубили из эльфийских лучников, так это неудачников, тех, кто отходил последними. Ну и конников сколько-то за себя взяли.

— В чем я не прав? — это был вопрос к Рольфу.

Он промолчал. Потом сказал резко, как плюнул:

— Конунг нам на помощь пришел…

Эрик ударил меня в лицо. Убрать голову я не успел. Поделом, нечего зевать. Был бы умнее, ожидал бы. Завалившись назад с бревна, я схватился за мизеркорд, чтобы соперник в запале не добил чем-нибудь острым.

Того уже крутили товарищи, отбирая меч, к нему приближался Снорри. Эрик поливал меня матом. Помимо прочего, перешел на личности конкретно:

— Ты, ублюдок короткорукий. Меня в лжи посмел заподозрить? В хлеву зачала мамаша от неизвестно кого! В бой не ходил, а что-то пытаешься сказать…

Оказывается, не только я внимателен к личности оппонента…

Поток словесных помоев прекратил Снорри — элементарно перекрыл парню кислород, взяв за горло. Мать была родственницей Снорри, а отец если не другом, то деловым партнером.

Тут включилась моя вторая половина личности: Край был оскорблен упоминанием матери до глубины души — или обеих душ, сразу не понять.

— Тебе ли об ублюдках говорить, пес помойный, о своем хлеве вспоминая! Что же ты тогда про свою мать помалкиваешь!

После чего крутить руки и отбирать оружие начали у меня…

Короче, представление удалось. На все триста процентов.

Главарь поселкового парламента, по совместительству судья, его честь Кнуба А'Корт на глазах наливался желчью. Рядом с ним пристроились колдун и бургомистр. Обошлись без присяжных. Все сверлили глазами нас с Эриком, а мы резали друг друга ненавидящими взглядами.

Ситуация была непростой. Будь я полноправным воином, ситуация разрешилась бы сама собой в поединке. Но я только новик, так что громкие вопли Эрика о том, что он меня вызывает и убьет, ни к чему не приведут, пока я добровольно не соглашусь. И заставить меня невозможно, и в трусости никто не обвинит. Примирить тоже непросто: он ударил первым, но я-то провоцировал Эрика, публично усомнившись в его правдивости. И за меньшее убивали.

Не дожидаясь решения судьи, я заявил:

— Круг. Будем биться. Он мою мать оскорблял. Хотя кому-кому, но не ему матерью гордиться.

Эрик, все еще зажатый охранниками, в ответ снова разразился матом.

Кнуба прокашлялся:

— Ты — новик, не воин пока. Он не может тебя вызвать. А язык, однако, прикуси.

— Нет, он может меня вызвать, потому что я согласен. Такие слова кровью смывают. Если думаете, что трусом прослыть боюсь, то ошибаетесь.

Колдун усмехнулся, глядя мне в глаза, и кивнул, будто соглашаясь…

Поединку быть, неохотно решила судебная тройка. Мать, сестры и примкнувшая к ним Эрика сильно ругались, причем как-то подозрительно дружно, по-семейному.

Биться решили на берегу перед пристанью. Для безопасности зрителей огородили ринг — положили жерди на козлы, наподобие противотанковых ежей. Козлы сколотили и связали рабы за полчаса, необходимые для подготовки к схватке.

Пока я обряжался для боя, выслушал немало нового о себе от матери. Эрика с подругами была недалеко, торчала за забором и явно нервничала, зараза лопоухая. Договорились о вооружении: меч и щит плюс доспех, какой есть, все это победитель забирает как виру за оскорбление.

Кольчуга поверх бригантины показалась лишней, зато пригодились, наконец, обшитые пластинками металла сапоги. Для поединка показался удобным цзянь. Если не убьют, омою клинок в крови личности куда более неприятной, чем четверо убитых рабов. Во всяком случае, о них моя совесть хоть немного, но болела.

Одновременно я поймал себя на мысли, что вжился в чужой мир, приняв его таким, какой он есть. Или опять живу по морали войны. Не суть важно. Расплатой за мой длинный язык и желание произвести впечатление на колдуна и девушку будет смерть. Или моя, или чужая. Надеюсь, чужая.

Если мой оппонент ожидал от безусого новика кожаной рубахи с костяными нашлепками, то сильно ошибся.

Во всяком случае, самодовольства у него поубавилось. Снорри заинтересовался, о чем-то заговорил с боргманом. Бригантина-то была под кольчугой, когда родич моей матери видел меня в доспехе. Колдун, глянув мельком, покачал головой.

Соперник принарядился в длинную кольчугу с наборным ламеллярным панцирем поверх, на голове простой шлем с бармицей и железной стрелкой, в качестве наручей служили длинные рукава кольчуги. Поножей у него не было, только обычные сапоги. Щит обычный, круглый, с оковкой и умбоном. На руках — кожаные перчатки.

Однозначно, этот задира — признанный отцом бастард. Для обычного искателя приключений, ушедшего из рода, дополняющий кольчугу панцирь не характерен.

Уязвимые места противника — кисти, запястья, голени, лицо, горло. Они не защищены от укола, очень слабо — от удара. Все остальное, за исключением корпуса, прикрытого ламелляром, вполне пробиваемо сильным рубящим ударом или, с большей легкостью, уколом.

У меня же, кроме лица, прикрыто все. Пластинчатую защиту пробить далеко не просто. Осталось только выяснить, достаточно ли я хорош, чтобы суметь воспользоваться таким преимуществом.

Предварительный план дуэли — удары, в том числе на контратаках, по слабо защищенным частям тела, потом добивание раненого. Умничать не стоило. Предварительная оценка действий противника — будет делать примерно то же, придерживаясь оптимальной тактики против доспешных со щитом.

У меня слабыми выглядели сочленения и подмышки, открыто лицо. Может проверить на прочность сапоги, поножи, наручи и чешую перчаток.

Рефери ушел за жерди ограждения. Мы встали по углам ринга, вытащили мечи, взяли щиты, начали сходиться, выставив щиты вперед.

Меч противника был, по всей видимости, хорош — на это намекали руны, покрывавшие грани клинка. Я увел руку с мечом назад-вниз. Оба выжидали. Он пару раз дернулся, изображая атаку. Я синхронно подергал щитом, второй раз оставив его приподнятым выше, чем надо.

Фигура противника резко метнулась вперед, сверкнув мечом в направлении моей головы. Я закрылся щитом, убирая переднюю ногу назад и разворачивая корпус на второй ноге с одновременным вертикальным рубящим ударом перед собой, намереваясь поразить вооруженную руку противника.

Отдача в кисть от удара, противник вскрикнул, резко качнулся назад, отдергивая руку. Автоматически и я также убрал руку к груди, затем одновременно сделал шаг левой ногой вперед и обозначил рубящий удар в колено, после чего последовал еще один шаг правой ногой. Далее последовал финт и укол над щитом в лицо противнику. Укол пришелся в скулу, задев глазницу. У Эрика подогнулись ноги, его тело начало валиться на спину. Я шагнул вперед, выдергивая меч, после чего вытер острие о голенище трупа…

Особо громких оваций и воплей не последовало, но довольные восклицания тех, кто за меня болел, были явственно слышны на фоне гомона одобрения — все было сделано правильно и красиво. Кнуба расцвел. Круг — это суд богов. Мой папаша теперь не затаит зла: ведь если бы его сына-новика в судном поединке укокошил полноценный воин, как отцу объяснить, что парень сам настоял на дуэли? А тут все сложилось как нельзя удачнее, боги виновника ссоры, можно сказать, сами указали. И у судьи нет никаких проблем.

— Так. Вы воина храброго для погребения приготовьте. — Это он коллегам убитого, что подошли к телу. — А доспех и оружие его — победителя добыча. Снимите и отдайте. Не стоит ему самому снимать, храброго противника унижая. Не на поле брани сошлись. То, что на ладье осталось, родственникам вернете.

В поле зрения появилась плачущая мать, начавшая душить меня в объятиях. Рядом переминалась с ноги на ногу Эрика.

Хлопок по спине от Снорри.

— Молодец, парень. Как ты его! А не самый плохой воин был. Доспех у тебя интересный. Не видел такого еще. Под кожей сталь? Хитро… Что у тебя за меч, покажи?

Я дал посмотреть.

Снорри охнул:

— Ты где умудрился такой меч выкопать?

— Нигде. Обломок меча перековал. Про сталь пояснять не надо. Уже знаю.

— Сам?

— Нет, конечно. С Ансгаром на пару ковали.

— Какой тебе надо, тоже ты решал? И доспех?

— Да.

Знакомый смешок.

— Говорил я тебе про твой источник бед. Так он, оказывается, может быть источником и чужих бед.

Рядом, опираясь на копье, доброжелательно ухмылялся колдун.

— Не надумал?

— Надумал. Вернутся походники, поговорим.

Снорри продолжал рассматривать меч. Колдун вежливо, но требовательно протянул руку, взял оружие, внимательно осмотрел. Со свистом крутанул. Покачал головой:

— Хорош. Ишь, змей какой. Давно я этой стали не видел, очень давно, а мечей, похожих на этот, еще дольше.

Склонив голову, отдал мне.

— Меч первый раз после перековки кровь попробовал?

— Да.

— Нареки его. Не медли.

Цзянь я так и назвал: Блодорм, Кровавый змей.

Доспехи, щит и меч убитого мне отдал Рольф.

Шесть суток спустя я стоял в карауле. Походников пока не было.

На фамильную башню я поставил одного из бывших углежогов, которые после учиненной мной расправы над их мятежными коллегами стали идеалом рабов, особенно когда я отдавал распоряжения. До этого у Края были проблемы с безукоризненным, точным и в срок исполнением его распоряжений. Ничего удивительного: на фоне страшноватых братьев его доброта не смотрелась, хотя избить мог и он. А как писал еще Макиавелли, страх в деле управления гораздо надежнее любви. Если не переборщить.

Когда юноша, еще недавно слывший не в меру добрым, прибывает из короткой инспекционной поездки залитый кровью по самые уши, это производит неизгладимое впечатление. После моего визита на заимку углежогов саботаж рабов как бабка отшептала. Поединок с не в меру наглым бастардом резко повысил мой рейтинг среди жителей поселка. Мать Эрики даже в дом как-то пригласила, компотиком угостить. Мне от ее улыбки стало немного не по себе, эскадрон мурашек промаршировал вниз по спине вдоль позвоночника. Так ведь и оженят. А вдруг мы с Эрикой в браке психологически не совместимы? Например, не гармонируем в постели? Да и вообще, ну почему из таких прекрасных подружек получаются такие стервозные жены?

Незаметно прошла полночь. Ночным светилом здесь служила Сегула, спутник заметно меньших размеров, который и в ясные ночи давал не так много света, как и местные звезды. Но и я, и все мои соплеменники обладали весьма развитым ночным зрением, хотя его нельзя было сравнить с инфракрасным прибором ночного видения. С уменьшением освещенности мир просто становился серым и снижалась дальность наблюдения.

В очередной раз пройдя по периметру, я трепался ни о чем с остальными часовыми.

Единственным взрослым из нас был только Седрик А'Тулл, двоюродный брат хевдинга. Остальные — как и я, малолетки, Хрольв и Хаген. Да и Седрик недалеко от нас ушел: на один поход, три года назад.

Возвращаясь в башню после поочередных обходов стены, мы обсудили местных девушек, кортборгских вдов, к которым, по слухам, ныряла местная молодежь, сравнили физиологию дам различных рас и видов, обсудили достоинства и недостатки вооружения. Меня пропесочили за надетую в караул под кольчугу бригантину. Доказывали, что это изрядно снизит мою маневренность. Не впечатлил их и малхус, казался слишком уродлив и неудобен.

Достоинства моего Кровавого змея, таскаемого за спиной, признали, но решили, что все равно лучше более широкий и длинный рубящий клинок, как, например, тот, что мне достался после судного поединка.

Под утро Седрик отослал парней пройтись, была их очередь. Надо было проверить наших часовых на башнях, чтоб не спали, а глядели да слушали по сторонам. Мы с ним говорили об Эрике, поглядывая в бойницы.

Хрольв и Хаген долго не возвращались. Начинало светать, поднимался туман. В поселке периодически гавкали и выли псы. Некоторые разбрехались как раз неподалеку.

— Что-то собаки полночи лают. У суки какой течка, что ли. Где парни?

Седрик выглянул в левый дверной проем. Глухой удар. Его тело с торчащей из глазницы рукоятью кинжала плашмя рухнуло на пол. Вытащить малхус я не успел, помешал застегнутый ремень — скоба была в походном положении. Появившаяся на месте Седрика фигура в черном молча нажала на спуск арбалета. Удар в грудь отбросил меня на стену. Я закричал что есть силы, расстегивая пряжку ремня, не дававшую вытащить меч, и одновременно попытался встать. Вторая фигура, появившаяся из другой двери, выстрелила мне в лицо. Удар болта ниже правого глаза развернул голову, рванув ее назад. Я опять завалился, на этот раз набок. В память врезались затоптанные плахи пола, падение на них лицом с высоты собственного роста вышибло из меня дух…