Эпилог

Омм-Гаар, больше не Стерегущий Скверну и не глава Второго, ланкарнакского Храма, бежал. Ему давно не приходилось бежать вот так — во весь дух, до хрипов в легких, до ватной оцепенелости в подгибающихся ногах, до темных, оплывающих желтой подливой кругов перед глазами. Он не очень хорошо представлял себе, как ему удалось вырваться из того ада, что заварился на площади Гнева волей неведомых, темных сил!.. По крайней мере, такими эти силы мыслились ему, Омм-Гаару, ослепленному страхом и темными, поднявшимися из глубин его существа первородными суевериями. Бывший настоятель ланкарнакского Храма толком не помнил, как протекли в пути те несколько недель, которые он затратил на побег из Ланкарнака в Горн, столицу Ганахиды. В Горн, где были сосредоточены самые крупные силы ордена, которые не хотел, не хотел пускать в ход предстоятель Храма!.. Теперь… теперь он будет обязан… чтобы…

И когда кони остановились прямо у центрального пилона ганахидского, Первого Храма, Омм-Гаар выскочил из своей кареты и, миновав стражу, кинулся внутрь… Он мчался по бесконечным коридорам, натыкаясь на стены, колонны, на углы в резких поворотах галерей… на статуи тех, кто раньше возглавлял Храм, и их мертвые белые глаза, мраморные, с синеватыми прожилками белки, равнодушно смотрели на красного, трясущегося, жирного Гаара, с которого в три ручья лил пот.

Омм-Гаар, бывший Стерегущий Скверну, ворвался в здешний зал Молчания и на бегу растянулся на холодном каменном полу, в кровь разбив себе лицо. Он не поднимал взгляда, потому как и без того чувствовал, что на него уставились многие десятки глаз. Потом баритон главы Храма, Сына Неба, пророкотал:

— Значит, ты жив. Я ждал твоего прибытия, но мне казалось, что тебя доставят мертвым. Можешь молчать. Мне известно, что произошло в Ланкарнаке. Ты проиграл. Теперь под их контролем уже четыре уровня, в том числе и Арламдор, где был поставлен на священство ты, Омм-Гаар. Они оказались тебе не по зубам. Что ж, я так и предполагал. Значит, все сказанное в Книге Бездн оказалось правдой. Это я тоже предполагал, как и все мои предшественники на троне главы Храма…

Вот тут Омм-Гаар задрал окровавленное лицо. Он даже встал на четвереньки и пополз, потому что его неудержимо повлекло к ступеням трона Верховного предстоятеля, а ноги не несли… Хоть так, хоть по-собачьи…

— ЧТО ты сказал? — прохрипел он. — Что ты сказал, пресветлый отец?

Голос Сына Неба был холоден и спокоен, странно спокоен:

— Я сказал, что все написанное в Книге Бездн рано или поздно должно было исполниться. Жаль лишь, что эта чудовищная тяжесть возлегла на мои плечи, пришлась на время моего предстоятельства…

Омм-Гаар попытался приподняться, но снова рухнул на плиты. Никто даже не двинулся, чтобы помочь ему подняться.

Его голос потрескивал, как полено в догорающем очаге. Как искорки, разлетались и падали последние, бессильные уже слова:

— Но ведь… это страшная Скверна… Книга Бездн… Как же можно?…

— А что такое Скверна, брат Гаар? Мы объединили этим словом все то, что не угодно Храму. Сейчас самое время изъясняться как можно откровеннее. Ну что ты растянулся там?… Если война и окончена, то только для тебя. Ты сломан, брат Гаар. Ты не нужен Храму, тебе надо отдохнуть.

Омм-Гаар слишком хорошо знал, что в устах предстоятеля может означать фраза о том, что ему надо отдохнуть. Он поднял глаза и увидел, что Сын Неба встал во весь рост и обратил к своду зала Молчания свое острое костистое лицо с крючковатым хищным носом. Глава Храма прокричал несколько слов на древнем леобейском языке, языке Строителей, и вскинул над собой обе руки в черных перчатках.

Черный — цвет гнева.