Глава 23
Созыв совета

Этим утром Маглы и Салиты не было, так что Романда получила залатанную коричневую палатку в свое распоряжение. Благословенная возможность почитать спокойно, несмотря на то что от двух разномастных медных ламп, стоявших на маленьком столике, пахнет прогорклым маслом. Немного, но от этого не менее противно. В такие времена приходится со многим мириться. Она читала «Пламя, Клинок и Сердце» – книгу, едва ли подходящую ей по положению в обществе и статусу. Даже во времена ее юности в Фар Мэддинге ей было запрещено читать подобные произведения, но сейчас это отвлекало от сухих новостей и ужасающих отчетов о порче провианта. Она не раз видела, как кусок говядины месяцами сохранял свежесть, словно корову забили только вчера, но теперь Сохранение давало сбои повсюду. Пошли слухи, что в плетениях Эгвейн есть изъяны, но это уж точно полнейшая чушь. Если плетение однажды сработало, то, если правильно повторить его, оно будет работать всегда. Если только кто-то не попытается вмешаться. А новые плетения Эгвейн всегда работали так, как предполагалось. Нужно отдать должное. И как бы все ни старались, никто не смог обнаружить постороннего вмешательства. Такое ощущение, словно сама саидар начинала распускаться. Это просто невообразимо! И неизбежно. Хуже всего, что никто так и не придумал, что же с этим делать! Романде уж точно ничего не приходило в голову. Так что отвлечься на романтические истории и приключения куда лучше, чем наблюдать тщетность бытия и разрушение того, что по своей природе нерушимо.

Послушнице, убиравшейся в палатке, хватило сообразительности не высказываться по поводу ее чтения и вообще не присматриваться, что же это за книга в деревянной обложке. Бодевин Коутон не просто хорошенькая, но и весьма умная девушка. Они очень похожи с братом – глаза, какие-то черты, – но главное сходство заключено в ее смышленой головке, что она всегда стеснялась признать. Она уже была на верном пути в Зеленую, а быть может, и в Голубую Айя. Девушка жаждала пережить приключения сама, а не просто читать о них. Будто бы жизнь Айз Седай не готовит ей больше приключений, чем можно представить, даже если намеренно не искать их. Романда не особенно сожалела насчет дороги, которую избрала девушка. У Желтых и так богатый выбор среди куда более подходящих послушниц. О принятии женщин постарше, конечно, не может быть и речи, но и в таком случае есть из кого выбрать. Романда попыталась сосредоточиться на странице. Она и правда получает удовольствие от чтения истории Бергитте и Гайдала Кейна.

Палатку сложно было назвать просторной, так что жили в ней тесно. Тут стояли три койки из жесткой холстины, на которых лежали тонкие матрасы, набитые комковатой шерстью. Рядом располагались три стула, со спинками лесенкой, собранные, по всей видимости, разными мастерами, и расшатанный умывальник с треснувшим зеркалом и щербатым голубым кувшином в белом тазу. Вдоль стола, под одну из ножек которого был подложен кусочек дерева, чтобы вся конструкция не качалась, были расставлены сундуки, окованные медью, в которых хранилась одежда, постельное белье и личные вещи. Будучи Восседающей, Романда могла потребовать для себя отдельную палатку, но не хотела потерять возможность присматривать за Маглой и Салитой. Если они Желтые, это еще не значит, что им можно доверять. Магла предположительно ее союзница в Совете, хотя слишком часто играет только за себя, а Салита вообще редко поступает иначе. Так что не стоит оставлять их наедине. У Бодевин еще много работы: ей предстоит убрать разбросанные по изодранному в клочья ковру платья и туфли Салиты, которые та сочла неподходящими для сегодняшнего дня. Эта женщина слишком легкомысленна даже для Зеленой. Каждое утро она перерывает весь свой гардероб! И такое впечатление, что она думает, что служанка Романды станет прибирать и за ней. Салита всегда считала, что Аэлмара прислуживает не только Романде, но и ей. Аэлмара преданно служила Романде многие годы до тех самых пор, как госпожа сложила с себя полномочия, и оказала ей неоценимую помощь в побеге из Фар Меддинга после небольшого недоразумения некоторое время спустя. После всего этого Романда просто не могла приказать Аэлмаре ухаживать за другой Сестрой так же, как за собой.

Она хмуро уставилась в книгу, не видя ни единого слова. Свет, почему же Магла настаивает на возвращении Салиты в Салидар? На самом деле, Магла выдвигала на обсуждение еще несколько имен, каждое смешнее предыдущего, но в итоге остановилась на Салите, сочтя, что пухленькая тайренка имеет наибольшие шансы получить кресло. Сама же Романда поддерживала Дагдару, поскольку считала ее более достойной кандидатурой, если учесть, что ею без труда можно управлять, тем более что ей еще предстоит бороться за место в Совете, в то время как Магла уже в него входит. Это придаст дополнительный вес, и не важно, что до этого Романда удерживала кресло дольше, чем любой из ныне живущих. Что сделано, то сделано. А то, что нельзя залечить, нужно научиться терпеть.

Нагнувшись, в палатку скользнула Нисао, сияние саидар, окружавшее ее, потухло, как только она оказалось внутри. На короткий миг, пока опускалась ткань тента, Романда увидела ее лысого коротышку-Стража Сарина, который, положив руку на эфес меча, крутил головой, осматривая окрестности, – прямо дозорный на посту.

– Можно поговорить с тобой наедине? – осведомилась миниатюрная Сестра. На ее фоне Сарин казался высоким. Нисао всегда напоминала Романде большеглазого воробья. Но вот наблюдательности и ума у нее не занимать. Ее безоговорочно избрали в совет, который Айя создали для наблюдения за Эгвейн, и не ее вина в том, что вышеупомянутый совет оказывал весьма скромное влияние на девушку, а то и никакого вовсе.

– Конечно, Нисао, – Романда как ни в чем не бывало захлопнула книгу и за сунула ее под подушку с желтыми кисточками, на которой сидела. Еще не хватало, чтобы все начали шушукаться о том, что она читает. – Кажется, пришло время очередного урока, Бодевин. Ты же не хочешь опоздать?

– Конечно-конечно, Айз Седай! Шарина будет очень огорчена, – расправив свои белые юбки в почтительном реверансе, послушница выскочила из палатки.

Романда поджала губы. Шарина будет очень огорчена. Эта женщина – символ всего, к чему ведет решение принимать в послушницы женщин старше восемнадцати лет. Пусть у нее есть неплохие способности, но это не в счет. Шарина Меллой – это подрыв всех устоев. Но как от нее избавиться? От нее и остальных женщин, слишком старых, чтобы быть вписанными в книгу послушниц в первую очередь. В правилах строго определены причины, по которым женщина может быть выгнана прочь, если ее имя уже внесено в книгу послушниц. Как ни прискорбно, порой выяснялось, что женщина лгала насчет своего истинного возраста, чтобы только попасть в Башню. Обычно лишь на несколько лет, но тем не менее, если им дозволялось остаться, создавался прецедент. А Эгвейн ал’Вир пошла дальше и окончательно усугубила ситуацию. Надо найти способ это отменить.

– Могу я скрыть наш разговор от чужих ушей? – спросила Нисао.

– Как хочешь. Ты выяснила что-нибудь про переговоры?

Несмотря на пленение Эгвейн, переговоры в шатре у подножия моста в Дайрейне продолжались. Или скорее, видимость переговоров. Это настоящий фарс, бессмысленное бодание лбами, но все же за переговорщиками стоит присматривать. Варилин взвалила основную часть работы на себя, провозгласив, что это право Серой Айя, но Магла тем не менее нашла способ вмешиваться, когда ей заблагорассудится. То же самое сделали Саройя, Такима и Файзелле. Ни одна из них не доверяла другим вести переговоры – или не доверяла вообще, – и порой можно было подумать, что все они выступают на стороне Элайды. Что ж, может, это не так уж и плохо. Они быстро отмели смехотворное требование распустить Голубую Айя и теперь обсуждали, пусть и не достаточно деятельно, возможный отказ Элайды от Престола Амерлин. Но если бы сама Романда – надо признать, Лилейн тоже сыграла в этом немалую роль, – периодически не пихала их в бок, чтобы придать уверенности, они бы приняли какие-нибудь очередные гнусные условия Элайды. Свет, иногда кажется, что они все вообще забыли, зачем пошли армией на Тар Валон!

– Налей нам чаю, – продолжила Романда, указывая на крашеный деревянный поднос, лежавший поверх двух сдвинутых сундуков. На нем стоял серебряный кувшинчик в окружении побитых оловянных кружек. – И расскажи мне, что слышно.

На пару мгновений вокруг Нисао вспыхнуло сияние – она сплела и закрепила стража от подслушивания.

– О переговорах мне ничего неизвестно, – возразила она, наполняя две чашки. – Я хотела попросить тебя поговорить с Лилейн.

Романда приняла протянутую чашку и сделала большой глоток, чтобы выиграть немного времени на раздумья. Ну хоть чай не скис. Лилейн? Что же такое, связанное с Лилейн, могло потребовать стража от подслушивания? И все же против этой женщины будет полезен любой козырь. Лилейн в последнее время слишком задирает нос, а этого допускать нельзя. Романда поерзала на подушке.

– Касательно чего? И почему бы тебе не поговорить с ней самой? Мы не пали так низко, как Белая Башня под управлением Элайды.

– Я говорила с ней. Или, скорее, она говорила со мной, причем весьма убедительно. – Нисао села и, поставив свою чашку на стол, принялась чересчур старательно расправлять свои юбки с желтыми прорезями. Она нахмурилась, судя по всему, тоже пытаясь выиграть время. Лилейн требует, чтобы я перестала задавать вопросы об Анайе и Кайрен, – выговорила она наконец. – По ее мнению, их убийства – дело Голубой Айя.

Романда фыркнула и снова поерзала на подушке. Книга в деревянной обложке, скрытая под ней, казалась целой скалой, углы немилосердно впивались в тело.

– Это полнейшая глупость. Но почему ты задавала вопросы? Я не помню, чтобы тебе поручали заниматься расследованием.

Нисао поднесла свою чашку к губам, но если и отпила, то глоток был очень маленьким. Опустив чашку, она выпрямилась и стала казаться выше. Воробей превратился в ястреба.

– Потому, что мне приказала Мать.

Романде пришлось приложить усилие, чтобы не позволить своим бровям взметнуться вверх. Вот как. Изначально она признала Эгвейн, опираясь на те же, как она подозревала, мотивы, что и остальные Восседающие. Лилейн же вступила в их ряды только тогда, когда поняла, что палантин и жезл пока недосягаемы для нее самой. Уступчивая молодая девушка стала бы послушной куклой в руках Совета, и Романда всерьез планировала быть одной из тех, кто дергает за ниточки. Потом стало ясно, что настоящим кукловодом является Суан, и не было никакой возможности заставить ее держаться подальше от восстания против второй Амерлин, что, конечно же, разрушило бы движение против Элайды. Романда надеялась, что на этот счет у нее самой зубы поострее, чем у Лилейн. Теперь же Эгвейн была в руках Элайды, но на всех немногих собраниях, которые проводились с ее присутствием, она оставалась невозмутимой и собранной, здраво планируя собственные действия и действия сестер вне стен Тар Валона. Романда вынуждена была признать, что начинает испытывать к девочке уважение. Признаваться в этом не хотелось, но и отрицать нельзя. Значит, Эгвейн правит сама. Тер’ангриал сновидений находится в ведении Совета, хотя никому не удалось найти тот, что взяла Лиане перед той ужасной ночью, – они с Суан чуть не вцепились друг другу в горло. Несомненно, Суан посещает Тел’аран’риод, чтобы сказать девушке, как следует себя вести. Возможно ли, что Нисао пришла к тем же выводам насчет Эгвейн, не встречаясь с ней в Невидимом Мире? Совет должен держаться к ней поближе.

– Этого для тебя достаточно, Нисао? – достать книжку незаметно ей вряд ли удастся. Она снова поерзала, но удобнее от этого не стало. Если продолжать в том же духе, то и до синяка недалеко.

Нисао крутила свою оловянную кружку на столе, но не отводила взгляда от собеседницы:

– Для меня это и есть главная причина. Поначалу я думала, что дело закончится тем, что она станет твоей верной собачкой. Или собачкой Лилейн. Позже, когда она ускользнула от вас, я решила, что поводок в руках у Суан. Но вскоре я поняла, что ошиблась. Суан наверняка была учительницей и советником, а возможно, еще и другом, но я видела, как Эгвейн указывает ей, что делать. Так что Эгвейн ал’Вир действует самостоятельно. Эгвейн умна, наблюдательна, ловка и быстро учится. Она может стать одной из великих Амерлин, – напоминающая птичку сестра усмехнулась. – Понимаешь, ее правление может стать самым продолжительным правлением Амерлин в истории. Едва ли кто-нибудь проживет достаточно долго, что сможет превзойти ее прежде, чем она сама решит уйти на покой. – На смену улыбке пришла серьезность, и даже некоторое беспокойство. Но вовсе не потому, что Нисао балансировала на грани, предписанной обычаями. Ее лицо оставалось безмятежным, но во взгляде читалось напряжение. – Если, конечно же, нам удастся свергнуть Элайду.

Услышать собственные мысли, пусть и с небольшими поправками, из чужих уст – испытание не из легких. Великая Амерлин?! Замечательно! Но потребуется много лет, чтобы понять, что из этого выйдет. Удастся ли Эгвейн совершить этот и впрямь серьезный и маловероятный подвиг, или нет, но вскоре после того как ее военные силы иссякнут, она обнаружит, что Совет вдруг станет куда менее сговорчивым. Романда Кассин – точно. Уважение и почет – одно, а вот прибегать по первому зову – другое. Привстав под предлогом поправить широкие желтые юбки, Романда выдернула книгу из-под подушки и попыталась незаметно ее уронить. Книга звонко шлепнулась на ковер, и брови Нисао влетели вверх. Романда сделала вид, что ничего не заметила, и задвинула книгу ногой под край стола.

– Мы свергнем ее, – она постаралась придать голосу больше уверенности, чем чувствовала на самом деле. Все эти непонятные переговоры и затянувшееся пребывание Эгвейн в плену дали ей некоторую передышку, если не считать того, что девушка обещала развалить пирамиду Элайды изнутри. Хотя, судя по всему, половину этой работы делают за нее другие, если доклады о ситуации в Башне точны. Но Романда верила потому, что была вынуждена верить. У нее не было никакого желания покидать свою Айя, выполняя условия наказания, которое Элайда не преминет наложить на нее, и ждать, когда же Амерлин наконец сочтет, что она достойна стать Айз Седай вновь. И вообще, принимать Элайду а’Ройхан в качестве Амерлин ей совершенно не хотелось. Уж лучше тогда Лилейн. И тогда уж лучше возвысить Эгвейн и таким образом оградить палантин и посох и от притязаний Лилейн. Несомненно, у Лилейн те же самые соображения насчет самой Романды. – Я сообщу Лилейн, что ты имеешь полное право задавать любые вопросы, какие тебе заблагорассудится. Мы должны разобраться с этими убийствами, ведь убийство сестры касается каждой из нас. Что ты выяснила на данный момент? – Возможно, не самый подходящий вопрос, однако статус Восседающей все же дает некоторые привилегии. По крайней мере, Романда всегда так полагала.

Нисао не выказала возмущения и, не колеблясь, ответила:

– К сожалению, совсем немного, – проговорила она растроенно, хмуро заглядывая в кружку. – Мне кажется, что между Анайей и Кайрен должна быть какая-то связь, причина, почему выбрали именно их двоих. Но до сих пор мне лишь удалось узнать, что на протяжении многих лет они были близкими подругами. Голубые называли их двоих и еще одну Голубую сестру – Кабриану Мекандес – «троицей», потому как все они тесно дружили. Вдобавок ко всему, все трое были очень скрытны. Никто не может припомнить, чтобы они обсуждали свои дела еще с кем-то, помимо друг друга. Как бы то ни было, дружба мне кажется маловероятным мотивом убийства. Надеюсь, мне все же удастся найти другие причины, по которым кто-то захотел убить их, особенно мужчина, способный направлять. Но, признаю, особо надеяться не приходится.

Романда наморщила лоб. Кабриана Мекандес. Она не имела обыкновения уделять особо много внимания другим Айя, потому как только Желтые занимались действительно полезным делом, – ну разве может что-то сравниться с Исцелением? Однако это имя – словно удар маленького гонга на краю сознания. Почему? Может, ответ придет сам, а может, и нет. Вряд ли это какая-нибудь особо важная деталь.

– Даже самая крохотная надежда может принести удивительные плоды, Нисао. Так гласит старая фармэддингская пословица, и в самом деле, все именно так. Продолжай свое расследование. И в отсутствие Эгвейн ты можешь сообщать его результаты мне.

Нисао моргнула, скулы заметно напряглись, но другого выбора, кроме как подчиниться и отчитываться перед Романдой, у нее не было. Тем не менее эти доклады могут оказаться весьма полезными. Женщина не сможет обратиться с жалобой на то, что Романда сует нос не в свое дело, потому что эти убийства затрагивают всех сестер. Кроме того, пусть Магла, каким бы нелепым это ни казалось, все-такие получила третье кресло, Романда легко и непринужденно удерживала статус Первой Плетельщицы. В конце концов, именно она возглавляла Желтую Айя до своего ухода из Башни, и даже Магла не имела особого желания вставать у нее на пути. Нынешний пост предоставлял гораздо меньше власти, чем Романде хотелось бы, но во многих вопросах позволял рассчитывать на повиновение. Если не со стороны Восседающих, то со стороны Желтых сестер, по крайней мере.

Как только Нисао распустила плетение от подслушивания и позволила ему рассыпаться, в палатку ворвалась Теодрин. Ее шаль была тщательно расправлена на плечах и аккуратно ниспадала на руки, так чтобы все могли в деталях рассмотреть длинную бахрому, – так носят шали те, кто лишь недавно стал сестрой. Выбор грациозной доманийки пал на Коричневую Айя, когда она получила эту шаль из рук Эгвейн, и Коричневые, не имея никакого понятия, что же с ней делать, в конце концов, приняли ее. Они как будто решили вообще не обращать внимания на ее существование. Весьма глупое решение, поэтому Романда взяла ее к себе под крыло. Теодрин старалась вести себя как настоящая Айз Седай, и к тому же оказалось весьма смышленой и подходящей для этого девушкой. Она раскинула свои коричневые шерстяные юбки в реверансе. Пусть реверанс был не особо низким, но тем не менее это был реверанс. Она прекрасно понимала, что не имеет полного права на эту шаль до тех пор, пока не будет допущена к Испытанию. И успешно пройдет его. Было бы жестоко позволять ей думать иначе.

– Лилейн созывает Восседающих на Совет, – выпалила она. – С какой целью, мне неизвестно. Я бежала, чтобы сообщить вам, но не решалась войти, пока действовал страж.

– Ты все сделала правильно, – одобрила Романда. – Нисао, прошу меня извинить. Я должна выяснить, что же задумала Лилейн.

Подхватив с крышки одного из сундуков свою шаль с желтой бахромой, она накинула ее на плечи и поправила прическу перед треснувшим зеркалом. Только после этого Романда выпроводила Нисао с Теодрин из палатки и вышла за ними следом. Не то чтобы она думала, что Нисао, оставшись в палатке одна, решит подсмотреть, что же упало с таким грохотом. Но лучше не искушать судьбу. Аэлмара вернет книгу на место, в сундук, где среди личных вещей хранится еще парочка томов такого же содержания. На нем очень надежный замок, который могут отпереть только два ключа: один лежит у Романды в поясном кошеле, а другой – у Аэлмары.

Утро было свежим, хотя весна и наступала огромными шагами. Темные облака, сгрудившиеся за расколотой вершиной Драконовой Горы, извергнутся вниз скорее дождем, чем снегом. Только бы не на лагерь. Большинство палаток протекало, а улицы лагеря уже и так превратились в болото. Фуры, перевозившие провиант и другие грузы, разбрасывали колесами грязь, прокладывая новые и новые колеи. Как правило, на козлах сидели женщины либо старики. Доступ мужчин в лагерь Айз Седай теперь жестко ограничен. Даже несмотря на все эти предосторожности, почти все сестры скользили по шатким деревянным тротуарам, окруженные сиянием саидар и в сопровождении Стражей, если таковые имелись. Оказываясь снаружи, Романда всякий раз принципиально отказывалась обнимать Источник – кто-то же должен служить примером достойного поведения остальным сестрам, которые жили, словно на вулкане. Однако стоит признать, что при этом она чувствовала себя несколько неуютно. И отсутствие Стража добавляло неприятных ощущений. Держать мужчин подальше от лагеря – мысль хорошая, только вот убийца вряд ли станет с этим считаться.

Из-за поворота выехал Гарет Брин – коренастый мужчина, чью густую шевелюру не пощадила седина; поверх куртки цвета буйволовой кожи у него был надет латный нагрудник, а шлем приторочен к луке седла. Подле него верхом на плотной косматой кобылке покачивалась Суан, эдакое прелестнейшее создание. При взгляде на нее едва ли можно было предположить, что раньше она была железной и острой на язык Амерлин. Она и сейчас остается искуснейшей интриганкой. Все Голубые такие. Кобыла еле переставляла ноги, но Суан ухитрилась едва не выпасть из седла, так что Гарету Брину пришлось наклониться и поймать ее. У той части лагеря, где располагались палатки Голубых, – каждой Айя в лагере была отведена своя зона, наподобие того, как это происходило в Башне, – он спешился, чтобы помочь Суан слезть, а потом снова запрыгнул в седло своего гнедого. Она осталась стоять, сжимая в руке поводья кобылы и глядя ему вслед. Зачем она все это делает? Чистит ему сапоги, стирает вещи? Эти отношения просто отвратительны. Голубые должны немедленно это прекратить, и в Бездну Рока все традиции. Как бы ни был строг обычай, не стоит выставлять Айз Седай на посмешище.

Развернувшись спиной к Суан, Романда направилась к шатру, служившему временным Залом Совета Башни. Проводить заседания в нем, конечно, не так приятно, как в настоящем Зале Совета под самым носом у Элайды, но не каждой сестре удастся заснуть в произвольное время суток, поэтому шатер сохранил свою прежнюю функцию. Она неспешно скользила по тротуару. Незачем всем видеть, что она спешит на зов Лилейн. Так чего же теперь хочет эта женщина?

Прозвучал гонг – Единая Сила разнесла его звон по всему лагерю. Очередное нововведение Шарины. И в тот же миг дорожки заполнились группками послушниц, спешащими на очередное занятие или хозяйственные работы. Эти группы по шесть-семь человек вместе ходили на занятия, вместе занимались работой, – в общем, все делали вместе. Такой способ позволял эффективно управлять таким большим количеством послушниц – за последние две недели в лагерь прибыло еще около пятидесяти женщин, и таким образом общее число дошло до тысячи, несмотря даже на то, что кое-кто сбежал. И около четверти новоприбывших достаточно юны, чтобы стать настоящими послушницами, – это больше, чем Башня набирала за века! Только лучше бы все это не было работой Шарины. Эта женщина никогда не обсуждала свои идеи с Наставницей Послушниц. Сначала она организовала все от начала до конца, а потом преподносила Тиане все готовенькое! Послушницы – волосы некоторых из них уже посеребрила седина, а лица тронули морщины, так что, несмотря на белые платья, их было весьма затруднительно назвать детьми, – жались к краю тротуара, уступая дорогу сестрам, и приседали в реверансах. Но ни одна из них не ступила в грязь, чтобы освободить больше места. И снова Шарина. Шарина сообщила всем, что не желает, чтобы женщины пачкали свои красивые белые шерстяные платья без крайней на то необходимости. Романда сердито сжала зубы. Послушницы, склонявшиеся перед ней, торопливо выпрямлялись и спешили поскорее унести ноги.

Впереди она заметила саму Шарину, беседующую с Тианой, которую окутывал саидар. Причем говорила только она, а Тиана периодически кивала в ответ. Нет, в манере держаться Шарины не было ничего неуважительного, но, несмотря на белое платье послушницы, ее морщинистое лицо и седые волосы, собранные в пучок на затылке, придавали ей вид той, кем она, собственно и являлась, вид бабушки. А Тиана, к несчастью, выглядела слишком юной. Что-то в ее фигуре, в ее больших карих глазах нарушало безвозрастность, свойственную Айз Седай. Со стороны она скорее напоминала внучку, которая выслушивает бабушкины наставления. Когда Романда подошла поближе, Шарина сделала правильный реверанс – к такому реверансу не придраться даже Романде, – и поспешила присоединиться к поджидавшей ее группе. У нее на лице стало меньше морщин? Что ж, неизвестно, что может произойти с женщиной, начавшей направлять в таком возрасте. Шестидесятисемилетняя послушница!

– Она доставляет тебе беспокойство? – осведомилась Романда, и Тиана вздрогнула, будто бы ей за шиворот запустили ледышку. Этой женщине не хватает достоинства и основательности, необходимых Наставнице Послушниц. К тому же временами казалось, что груз обязанностей чересчур сильно давит на ее хрупкие плечи. И она слишком снисходительна – нельзя принимать извинения там, где о них не может быть и речи.

Она быстро пришла в себя и выпрямилась перед Романдой, однако принялась разглаживать темно-серые юбки, в чем не было никакой надобности:

– Беспокойство? Вовсе нет. Шарина ведет себя лучше всех послушниц, занесенных в книгу. Но, признаться, и остальные ведут себя неплохо. Ко мне по большей части посылают мамаш, расстроенных тем, что их дочки учатся быстрее, чем они, или подают бо льшие надежды. И тетушек с такими же претензиями относительно племянниц. Такое ощущение, что они считают, что это можно как-то исправить. Зачастую они оказываются удивительно упрямы на этот счет, и мне приходится давать им понять, как плохо спорить с сестрами. И, несмотря на это, многих присылают ко мне уже не первый раз. Некоторые до сих пор удивляются, что их могут высечь.

– Вот как, – рассеянно пробормотала Романда. Она заприметила светловолосую Делану, идущую в том же направлении, что и они. Ее шаль с серой бахромой обтягивала локти. Рядом вышагивала ее так называемый секретарь. Делана была одета в мрачных серых тонах, а вот Саранов щеголяла в платье из зеленого шелка с синими вставками, открывавшем половину ее груди и слишком плотно облегающем бедра, которыми она вульгарно покачивала. В последнее время эти двое словно взялись опровергнуть мнение, что Халима – всего лишь служанка Деланы. И сейчас женщина что-то бойко говорила, в то время как Делана смиренно кивала, – сама покорность. Покорность! Не стоит жить в одной палатке с тем, кто не носит шаль. Особенно если ты настолько глупа, чтобы позволить ей распоряжаться тобой.

– Шарина не просто примерная послушница, – радостно продолжала Тиана. – Она делает значительные успехи в новом способе Исцеления Найнив. Как и ряд других послушниц постарше. До поступления к нам они, по большей части, были Мудрыми Женщинами в своих деревнях, хотя сложно определенно сказать, повлияло ли это на что-нибудь. Одна, например, была дворянкой в Муранди.

Романда запуталась в собственных ногах. Ей пришлось сделать два шага и раскинуть руки, чтобы сохранить равновесие и не уронить шаль. Тиана подхватила ее под руку и затараторила что-то о неровностях дощатых настилов, но Романда только отмахнулась. Значит, у Шарины дар к новому способу Исцеления? И у женщин постарше? Она сама разучивала новый способ, но он настолько сильно отличался от старого, что только что усвоенные плетения получались не сразу, и особого таланта к их исполнению у Романды не было. В отличие от таланта к старому варианту.

– А почему послушницам разрешено применять его, Тиана?

Тиана, как и предполагалось, вспыхнула. Такие плетения слишком сложны для послушниц, не говоря уже об опасностях, которыми грозят ошибки. Неправильно выполненное Исцеление убьет, а не излечит. Причем и пациента, и саму целительницу.

– Я не могу запретить им наблюдать за тем, как происходит Исцеление, Романда, – принялась оправдываться Тиана; она попыталась поправить шаль, которой на ней на самом деле не было. – Всегда найдется какой-нибудь перелом или глупец, умудрившийся слишком сильно порезаться. Не говоря уже о болезнях, с которыми мы постоянно сталкиваемся в последнее время. Большинству женщин достаточно один раз увидеть плетение, чтобы суметь его повторить. – Внезапно, кровь снова прилила к ее щекам. Совладав с собой, она подобралась и больше не пыталась защищаться. – Как бы то ни было, Романда, не думаю, что мне стоит напоминать тебе, что все послушницы и Принятые находятся в моем ведении. Я как Наставница Послушниц решаю, что они могут изучать и когда. Некоторые из этих женщин уже готовы пройти испытание на Принятую, и это спустя лишь пару месяцев с начала обучения. По крайней мере, это относится к их умению управляться с Силой. И если я решу, что им следует целыми днями бездельничать, значит, так тому и быть.

– Послушай, тебе, кажется, стоит поспешить, а то вдруг у Шарины есть еще какие-то указания для тебя? – холодно произнесла Романда.

Тиана пошла алыми пятнами. Она резко развернулась и, не произнеся ни слова, бросилась прочь. Не вопиющая грубость, но все же. Даже ее прямая, как стальной прут, спина искрилась негодованием. Шаги были торопливыми. Ладно, Романда готова признать, что сама едва не преступила грань. Но не без причины.

Пытаясь отвлечься от мыслей о Наставнице Послушниц, она продолжила свой путь к шатру. Она специально сбавила шаг, чтобы не бежать так быстро, как Тиана.

Шарина. И еще несколько старших женщин. Может, стоит пересмотреть свою точку зрения? Нет. Конечно, нет. Нельзя допускать, чтобы их имена были вписаны в книгу послушниц в первую очередь. Однако их имена и так уже там, и судя по всему, они освоили это чудесное новое Исцеление. Ну почему же все так запутано? Ей не хотелось думать об этом. Не сейчас.

Шатер находился в самом сердце лагеря, – перевернутый конус из тяжелой парусины, испещренной множеством заплаток, окруженный деревянным тротуаром шириной в три раза больше, чем в любом другом месте. Приподняв свои юбки над грязью, Романда поспешила к нему напрямую. Тут можно и поторопиться, чтобы поскорее выбраться из слякоти, чавкающей под ногами. Аэлмаре придется постараться, чтобы отчистить ее туфли. И нижние юбки, подумала она и опустила подол, целомудренно скрыв лодыжки.

Слух о созыве Совета всегда привлекал сестер, жаждущих узнать какие-нибудь новости о переговорах или об Эгвейн, и добрые полсотни или даже больше уже собрались вокруг шатра вместе со своими Стражами, или даже стояли внутри позади кресел Восседающих. Даже здесь, большинство женщин окружало сияние Силы. Будто бы опасность их подстерегает даже среди Айз Седай. У Романды проснулось острое желание по дороге в шатер надрать всем уши. Само собой, это невозможно. Даже если забыть об обычаях, – чего она вовсе не собиралась делать, – кресло в Совете не дает права на такие выходки.

Шириам – узкий голубой палантин Хранительницы Летописей укутывал ее плечи – стояла в стороне от толпы. Не потому, что она делала это намеренно, скорее просто вокруг нее само собой образовалось пустое пространство. Остальные сестры опасались смотреть на нее, а тем более приближаться к ней. Огненно-рыжая женщина смущала большинство из сестер, являясь на каждое заседание Совета. Закон на этот счет предельно ясен. Любая сестра может присутствовать на заседании Совета, если оно объявляется закрытым, но Амерлин не имеет права войти в Совет Башни, если Хранительница не объявит о ее появлении. А Хранительница не может присутствовать в зале без Амерлин. Как обычно, взгляд зеленых глаз Шириам был непроницаем, но она неподобающим образом переминалась с ноги на ногу, словно послушница, знающая, что ей предстоит визит в кабинет Наставницы. Ее, по крайней мере, не окутывало сияние саидар, и Стража тоже не было видно поблизости.

Прежде чем войти в шатер, Романда обернулась через плечо и вздохнула. Гигантская глыба из черных туч, еще несколько минут назад висевшая за Драконовой Горой, исчезла. Нет, ее не разметал ветер, ничего такого, она просто полностью исчезла. Похоже, предстоит очередной всплеск паники среди конюхов, рабочих и служанок. Как ни странно, послушницы воспринимали происходящее куда более стойко. Должно быть, они брали пример с сестер, однако и тут чувствовалась рука Шарины. Как же быть с этой женщиной?

Внутри были расставлены восемнадцать ящиков, раскрашенных в цвета шести находившихся в лагере Айя. Эти ящики создавали нечто наподобие помостов для полированных скамеечек, которые составляли два ряда, расходившихся в разные стороны перед постаментом, на который были нанесены полосы всех семи цветов. Эгвейн поступила очень мудро, настояв на сохранении красного цвета, несмотря на то, что многие высказывались против такого решения. Если Элайда пыталась отделить всех Айя друг от друга, то Эгвейн наоборот, старалась собрать их вместе, и Красная не являлась исключением. На полированной скамейке, стоявшей на центральном помосте, лежал семицветный палантин Амерлин. Кто его положил туда – неизвестно, но убрать его тоже никто не пытался. Романда никак не могла решить, символизирует ли он присутствие Эгвейн ал’Вир, Престола Амерлин, или наоборот, служит напоминанием о том, что она отсутствует и находится в плену. Видимо, каждая сестра рассматривает это по-своему.

Она была далеко не единственной Восседающей, откликнувшейся на призыв Лилейн. Конечно же, Делана уже была здесь, – она расселась на своей скамье и потирала кончик носа; в ее светло-голубых глазах читалась грусть. Когда-то Романда считала ее уравновешенной. Пусть и неподходящей для кресла Восседающей, но уравновешенной. По крайней мере, она не позволила Халиме сопровождать ее в Совет и докучать всем своими разглагольствованиями. Или, может, лучше сказать, Халима сама не сочла нужным входить. Все, кто видел, как она кричит на Делану, больше не строили иллюзий насчет того, кто в этой парочке главный.

Сама Лилейн тоже уже заняла свою скамейку подле Амерлин; эта стройная женщина в шелковом платье с голубыми вставками, которую отличал острый проницательный взгляд, редко улыбалась. Поэтому казалось несколько странным, что она, с загадочной улыбкой на губах, то и дело поглядывает на семицветный помост. От этой улыбки Романде стало не по себе, а ведь мало что может выбить ее из колеи. Там, где располагались скамейки Голубых, взад и вперед расхаживала Морайя, одетая в голубое шерстяное платье с серебряной вышивкой. Она хмурится, потому что знает, зачем Лилейн созвала Совет, но не одобряет этого, или мучается неведением?

– Я видела как Мирелле прогуливается вместе с Лью, – проговорила Майлинд, попровляя свою шаль с зеленой бахромой, как раз в тот момент, когда Романда входила в шатер. – Никогда не видела сестру такой обеспокоенной. – Несмотря на симпатию в голосе, ее глаза сверкали, а полные губы изогнулись от удивления. – Как тебе вообще удалось уговорить ее связать его узами? Как-то раз я слышала, как кто-то предложил ей то же самое, и клянусь, она побледнела. Этот мужчина прямо Огир какой-то.

– Я просто была убедительна. – Фэйзелле, невысокая сестра с квадратным лицом, была убедительна во всем. Не женщина, а молот. Она – сплошная насмешка над расхожим мнением о том, что все доманийки крайне обольстительны. – Я указала ей, что после смерти Кайрен Лью с каждым днем представляет все большую и большую опасность для самого себя и окружающих. Я сказала ей, что этому надо положить конец. И дала понять, что как сестра, спасшая уже двух Стражей, попавших в такую ситуацию, она просто обязана сделать это и в третий раз. Признаюсь, мне пришлось немного выкрутить ей руки, но, в конце концов, она согласилась со мной.

– Как, во имя Света, ты смогла выкрутить руки Мирелле? – Майлинд заинтересованно подалась вперед.

Романда прошла мимо. И как же кому-то удалось выкрутить руки Мирелле? Нет. Никаких сплетен.

Джания сидела на своей скамье, там где располагались места и остальных Коричневых. Погрузившись в размышления, сестра всегда начинала немного косить глазом. Быть может, она косила постоянно, однако, во время разговора всегда казалось, она одновременно думает о чем-то еще. Вполне вероятно, что и зрение у нее неважное. Остальные скамеечки пока пустовали. Романда решила, что зря не потянула время подольше. Лучше оказаться последней из пришедших, чем прийти первой и ждать.

После недолгих колебаний она подошла к Лилейн:

– Может все-таки соизволишь сказать, зачем ты созвала Совет?

Лилейн одарила ее несколько удивленной улыбкой, но приятности в ней было мало:

– Тебе придется подождать, пока соберется достаточно Восседающих, чтобы начать. У меня нет желания повторять одно и то же дважды. Но кое-что я тебе скажу. События будут развиваться драматично.

Женщина снова взглянула на полосатый палантин, и Романда похолодела.

Однако она не подала вида и медленно прошествовала к своей скамье напротив Лилейн. Она сама то и дело беспокойно посматривала на палантин. Может это некий ход, чтобы свергнуть Эгвейн? Вряд ли эта женщина скажет нечто такое, что убедит Романду требовать Большого Согласия. Причем не только Романду, но и остальных Восседающих, потому как такое развитие событий отбросит их назад, к борьбе за власть между ней и Лилейн, и, соответственно, ослаблению их общих позиций в борьбе с Элайдой. Однако уверенность Лилейн заставляла понервничать. Романда нацепила на себя маску невозмутимости и принялась ждать. Другого выхода нет.

Квамеза разве что не влетела в шатер; ее лицо с острым носом скривилось от досады, что прибыла не первой, после чего сестра присоединилась к Делане. Появилась Салита, темноволосая, с холодными глазами, в зеленом платье с желтыми вставками и вышивкой в виде желтых спиралей на груди. И тут все хлынули потоком. Сначала внутрь скользнула Лирелле, грациозная и утонченная в своем наряде из голубой парчи, и заняла свое место среди Голубых. Затем появились Саройя и Аледрин, которые беседовали, склонив друг к другу головы. Весьма крупная доманийка казалась стройной рядом с пышнотелой тарабонкой. Когда они заняли свои места на скамейках Белых, Самалин, чье личико напоминало лисью мордочку, присоединилась к Фэйзелле и Майлинд. За ней вбежала миниатюрная Эскаральда. Вбежала! Эта женщина тоже была родом из Фар Мэддинга. И ей следовало бы знать, как следует себя вести.

– Полагаю, что Варилин в Дайрейне, – произнесла Романда, когда Эскаральда устроилась подле Джании. – Но даже если кто-то придет позже, нас уже одиннадцать. Ты согласна начать, Лилейн, или желаешь подождать остальных?

– Я согласна начать.

– Ты желаешь, чтобы заседание было официальным?

Лилейн снова улыбнулась. Сегодня она была слишком расточительна на улыбки. Но несмотря на это, ее лицо вовсе не казалось добродушным:

– В этом нет необходимости, Романда, – она пригладила подол юбки. – Но я прошу, чтобы все, что здесь будет сказано, было сказано только Для Сведения Совета.

Со стороны растущей толпы сестер, стоявших за помостами и снаружи вокруг шатра, послышался ропот. Даже кое-кто из Восседающих выказали удивление. Если заседание не официальное, зачем тогда ограничивать доступ к обсуждению?

Романда же кивнула, как будто это была одна из самых разумных просьб в мире:

– Прошу всех, у кого нет места в Совете, покинуть шатер. Аледрин, не могла бы ты закрыть нас?

Золотистые шелковистые волосы и огромные влажные карие глаза делали тарабонку красивой, однако, в этой прелестной головке таился светлый ум, что куда важнее. Поднявшись на ноги, она немного поколебалась, произносить формальные слова или нет, но, наконец, сплела стража от подслушивания вокруг шатра и закрепила его. Голоса стихали по мере того, как сестры и Стражи покидали границы плетения, и, когда последние вышли из шатра, воцарилась тишина. Сестры плечом к плечу стояли на деревянном настиле и наблюдали за событиями в шатре. Стражи выстроились за ними, так что каждому было все видно.

Лилейн встала, поправляя шаль:

– Ко мне направили Зеленую сестру, которая пришла сюда в поисках Эгвейн. – Восседающие Зеленой Айя зашевелились и переглянулись, по всей видимости, недоумевая, почему Зеленую сестру не послали к ним. Лилейн даже бровью не повела. – Она искала не Престол Амерлин, а именно Эгвейн ал’Вир. У нее есть предложение, которое отвечает нашим интересам, хотя она отказалась рассказывать мне о нем более подробно. Морайя, не могла бы ты пригласить ее сюда, чтобы она представила свое предложение Совету?

Она села.

Морайя, по-прежнему хмурясь, направилась к выходу из шатра, и толпа снаружи немного расступилась, чтобы пропустить ее. Романда видела, как сестры пытались задавать женщине вопросы, но та не обратила на это ни малейшего внимания и заскользила по улице в сторону палаток Голубых. У Романды в голове роилась дюжина вопросов, которые она очень хотела бы задать, но, будь то официальное заседание или нет, сейчас не время для этого. Однако другие Восседающие не сочли нужным соблюдать тишину. Все женщины, за исключением тех, что принадлежали Голубой Айя, спустились с помостов, чтобы удобнее было общаться, и принялись вполголоса беседовать. За исключением тех, кто принадлежал к Голубой Айя и Желтой. Салита тоже сошла вниз и подошла к помосту Романды, но та жестом остановила ее, едва сестра открыла рот.

– К чему все эти обсуждения, если мы не знаем, в чем состоит предложение, Салита?

Круглое лицо Восседающей из Тира осталось непроницаемым, словно камень, но, спустя мгновение, она кивнула и вернулась на место. Она вовсе не глупа, нет. Просто она не подходит.

Наконец, Морайя вернулась, ведя за собой высокую женщину в платье глубокого зеленого цвета, темные волосы которой были аккуратно убраны назад и сколоты серебряным гребнем на затылке, что подчеркивало ее волевое лицо цвета слоновой кости. Все Восседающие снова заняли свои места. За женщиной шли трое мужчин с мечами у бедра; они миновали толпу Сестер и без колебаний проследовали в шатер Совета. Необычно. Очень необычно, если учесть, что заседание проводится по форме «Для Сведения Совета». Однако сначала Романда и не уделила им должного внимания. Она не проявляла особого интереса к Стражам с тех пор, как погиб ее последний, а это случилось уже много лет назад. Но тут кто-то из Зеленых ахнул, а Аледрин взвизгнула. Она и правда взвизгнула! И при этом она смотрела на Стражей. Но ведь они именно те, кем и должны быть, и не только потому, что сопровождают Зеленую. В этих мужчинах безошибочно угадывалась смертоносная грация Стражей.

Романда присмотрелась внимательнее и сама чуть не ахнула. Все они были разные, и объединяло их лишь то, что объединяет леопарда со львом. Но один из них – смазливенький смуглый мальчик, чьи волосы были заплетены в косы и украшены множеством колокольчиков, – был одет во все черное и носил на высоком воротнике своей куртки пару значков. На одном был изображен серебряный меч, а на другом – красно-золотое извивающееся существо с гривой. Романда слышала немало описаний и теперь понимала, что смотрит на Аша’мана. Причем на Аша’мана, связанного узами. Подобрав подол, Майлинд спрыгнула с помоста и бросилась в толпу сестер. Нет, она вовсе не испугалась, нет. Хотя Романда была вынуждена признать, что сама ощутила некоторое беспокойство, однако остальным это знать вовсе не обязательно.

– Ты не одна из нас, – заговорила Джания, как всегда не вовремя. Она подалась вперед и теперь взирала на прибывшую сестру, немного кося глазом. – И, как я понимаю, ты пришла сюда не для того, чтобы присоединиться к нам.

Губы Зеленой брезгливо скривились:

– Все верно, – ответила она с сильным тарабонским акцентом. – Мое имя Мериса Хайндель, и я не собираюсь присоединяться к сестрам, которые ведут войну против других Сестер, в то время как мир висит на волоске. Наш враг – Тень, а не женщины, которые носят такие же шали, как и мы.

Послышались возгласы, частью гневные, а частью, как показалось Романде, стыдливые.

– Если ты не одобряешь того, что мы делаем, – продолжила Джания, как будто имела право говорить раньше Романды, – тогда зачем ты пришла к нам с каким-то предложением?

– Такова просьба Возрожденного Дракона. Он попросил Кадсуане, а она попросила меня, – спокойно ответила Мериса. Возрожденный Дракон? Казалось, что напряжение, повисшее в Совете, можно потрогать руками, однако женщина как будто не замечала этого. – На самом деле, это не мои предложения. Джахар, расскажи им.

Смуглый юноша вышел вперед, и, когда он проходил мимо хозяйки, Мериса ободряюще потрепала его по плечу. Уважение Романды к этой женщине неуклонно росло. Связать узами Аша’мана само по себе большое достижение. Но вот так похлопать его по плечу, словно гончую… Для этого нужны смелость и уверенность, которых, возможно, не хватит и самой Романде.

Юноша прошествовал в центр шатра и окинул взором скамью, на которой лежал палантин Амерлин, затем медленно развернулся к Совету и оглядел Восседающих. В его глазах явно читался вызов. Так, значит, он тоже не боится. Его действия контролирует Айз Седай, он один в окружении Сестер, и если в его душе и был клочок страха, то юноша уверенно держал его в узде.

– Где Эгвейн ал’Вир? – требовательно спросил он. – Мне приказано донести предложение до ее сведения.

– Манеры, Джахар, – тихо одернула его Мериса, и мальчишка покраснел.

– Мать сейчас не может присутствовать, – ровным голосом ответила Романда. – Ты можешь рассказать нам, а мы передадим все ей, как только сможем. Это предложение Возрожденного Дракона? – И Кадсуане. Однако выяснить, что делает эта женщина подле Возрожденного Дракона, можно и позже.

Вместо того, чтобы ответить, юноша зарычал и развернулся к Мерисе.

– Какой-то мужчина пытался нас подслушать, – выпалил он. – Или Отрекшаяся, та, что убила Эбена.

– Он прав, – голос Аледрин дрожал. – По крайней мере, что-то коснулось моего стража, и явно не саидар.

– Он направляет? – недоверчиво переспросил кто-то. Волнение вырвалось наружу, и Восседающие повскакивали со скамеек. Вокруг некоторых возникло сияние Силы.

Неожиданно Делана встала:

– Мне нужен глоток свежего воздуха, – сказала она, метнув в Джахара такой яростный взгляд, будто вот-вот бросится на него и раздерет ему горло.

– Нет причин для беспокойства, – заметила Романда, хотя у нее самой не было никакой уверенности. Однако Делана, завернувшись в шаль, выскользнула из шатра.

Входившая внутрь Майлинд посторонилась, чтобы пропустить ее, так же поступила и Населле, высокая стройная Малкири, одна из немногих, что остались в Башне. За те годы, что прошли с тех пор, как Тень захлестнула Малкир, многие погибли, ввязавшись в разнообразные планы мести за свою страну, но на их место приходили считанные единицы. Населле не отличалась остротой ума, но Зеленым это и не требуется. Для них важна смелость.

– То, что происходит на этом заседании, предназначено только для Сведения Совета, Майлинд, – резко напомнила ей Романда.

– Населле нужна всего минутка, – откликнулась Майлинд, потирая руки. Она даже не потрудилась взглянуть на Романду. Ее взгляд был прикован к Зеленой. – Это наш первый шанс испытать новое плетение. Давай, Населле. Попробуй.

Сияние саидар обняло стройный стан Зеленой. Неслыханно! Женщина не стала испрашивать разрешения, не сообщила, какое плетение предполагается использовать, и все это несмотря на то, что в Совете действуют строжайшие ограничения на использование Силы. Свив пряди всех Пяти Сил она соткала вокруг Аша’мана нечто, напоминающее плетение для обнаружения следов. В этой области Романда не особо разбиралась. Голубые глаза Населле расширились.

– Он направляет, – выдохнула она. – Или, по крайней мере, удерживает саидин.

Брови Романды удивленно выгнулись. Даже Лилейн приоткрыла рот от изумления. Обычно, для обнаружения мужчины, способного направлять, приходилось исследовать оставленные им следы, и после этого отсеивать подозреваемых, чтобы вычислить преступника. По крайней мере, до сих пор. Но это же просто чудесно. Или было бы чудесно, если бы способные направлять мужчины не начали с некоторых пор носить черную одежду и без стеснения разгуливать повсюду. И все же, теперь Аша’маны лишатся своего преимущества над Айз Седай. Джахар никак на это не отреагировал. Его губы тронула несколько презрительная усмешка.

– Ты можешь выяснить, что именно он направляет? – спросила Романда, и, к сожалению, Населле покачала головой.

– Я думала, что смогу, но нет. Хотя с другой стороны… Эй ты, Аша’ман! Направь поток Силы к одной из Восседающих. Только не вздумай плести ничего опасного, и не смей трогать ее!

Мериса смерила ее сердитым взглядом и уперла кулаки в бедра. Должно быть, Населле не поняла, что это один из ее Стражей. Малкири без зазрения совести указывала ему, что делать.

Взгляд Джахара сделался упрямым, и юноша открыл рот, чтобы возразить.

– Сделай, как она говорит, Джахар, – пресекла его попытку Мериса. – Он мой, Населле, но я позволю тебе распоряжаться им. Только один единственный раз.

Населле явно была потрясена. Значит, она действительно ничего не заметила.

Упрямство все еще читалось во взгляде Аша’мана, однако он, судя по всему, подчинился, потому что Населле радостно захлопала в ладоши и засмеялась.

– Саройя, – восторженно объявила она. – Ты направил поток на Саройю. Доманийка из Белой Айя. Я права?

Медная кожа Саройи побледнела. Поежившись под своей шалью со светлой бахромой, Белая сестра поспешно подвинулась к тому краю скамейки, где должна была быть спинка. Аледрин на всякий случай сделала то же самое.

– Ответь ей, Джахар, – приказала Мериса. – Он любит поупрямиться, но на самом деле, он хороший мальчик.

– Доманийка из Белой Айя, – неохотно подтвердил Джахар. Саройя покачнулась, едва не свалившись на помост. Юноша бросил на нее презрительный взгляд. – Всего лишь поток Духа, и он уже развеялся.

Лицо Саройи потемнело, но от гнева или от смущения – сказать было трудно.

– Выдающееся открытие, – произнесла Лилейн. – Надеюсь, Мериса позволит тебе попрактиковаться еще, Населле, но Совету надлежит закончить начатое. Уверена, ты не станешь возражать, Романда.

Романда сдержалась и не бросила на нее негодующий взгляд. Слишком часто Лилейн позволяет себе переступать черту.

– Если твоя демонстрация закончена, – сказала она, – можешь удалиться, Населле.

Зеленая Малкири покидала шатер крайне неохотно, возможно потому, что судя по виду Мерисы, практиковаться ей больше не позволят. Вообще-то, все Зеленые знают, что нужно соблюдать осторожность с любым мужчиной, который может оказаться Стражем другой сестры. Но у Населле не было выбора.

– И что же Возрожденный Дракон предлагает нам, мальчик? – спросила Романда, когда Населле вышла за пределы круга, очерченного стражем от подслушивания.

– А вот что, – сказал он, гордо глядя ей прямо в глаза. – Сестры, преданные Эгвейн ал’Вир, могут привязать к себе узами Аша’манов, общим числом сорок семь человек. Вы не можете требовать в Стражи самого Возрожденного Дракона или тех, кто отмечен драконом. Но любой Солдат или Посвященный не имеет права отказать вам.

Романда почувствовала, как из легких вдруг вышел весь воздух.

– Согласись, это отвечает нашим интересам, – невозмутимо обратилась к ней Лилейн. Эта женщина, пропади она пропадом, все знала наперед.

– Я согласна, – отозвалась Романда. Если их Стражами станут сорок семь мужчин, способных направлять, они смогут существенно расширить свои круги. И, быть может, создать круг, объединяющий их всех. И если существуют ограничения, нужно определить их.

Фэйзелле вскочила на ноги, словно бы собрание было официальным:

– Это нужно обсудить. Я требую официального заседания!

– Не вижу в этом необходимости, – не вставая, ответила ей Романда. – Это, по крайней мере, лучше чем, то… о чем мы условились раньше. – Не стоит раскрывать слишком много в присутствии этого мальчика. Да и самой Мерисы. Что связывает ее с Возрожденным Драконом? Она – одна из тех, кто принес ему клятву верности?

Саройя резко выпрямилась, едва Романда успела закончить фразу:

– Вопрос в том, зачем ему предлагать нам это. Может, он хочет таким образом нас контролировать? Это мы еще не выяснили.

– Мне кажется, природа уз Стража делает твое предположение весьма сомнительным, – сухо отрезала Лирелле.

Фэйзелле поспешно встала, и они с Саройей едва ли не хором выпалили:

– Порча… – и обе с подозрением уставились друг на друга.

– Саидин чист, – сообщил Джахар, хотя никто к нему не обращался. Мерисе стоило бы обучить мальчика манерам, прежде чем приводить его в Совет.

– Чист? – с сарказмом переспросила Саройя.

– Он был запятнан в течение трех тысяч лет, – безапелляционно заявила Фэйзелле. – Как он может быть чист?

– Порядок! – приказала Романда, пытаясь восстановить контроль над ситуацией. – Порядок! – Она не сводила взгляда с Саройи и Фэйзелле, пока те не вернулись на свои места, после чего повернулась к Мерисе. – Я полагаю, что ты вступала с ним в соединение? – Зеленая просто кивнула. Те, кто находился сейчас вокруг, явно не вызывали у Мерисы восторга, и у нее не было желания говорить больше, чем действительно необходимо. – Можешь ли ты подтвердить, что саидин теперь свободен от порчи?

Женщина ответила без колебаний:

– Могу. Мне самой потребовалось время, чтобы убедиться в этом. Мужская половина Силы гораздо более чужда нам, чем вы можете себе представить. Это не неколебимая и спокойная мощь саидар, а скорее бушующее море пламени и льда, в котором волны смешали все и вся. Но я уверена. Он чист.

Романда выдохнула. Это чудо снимет множество страхов и предрассудков.

– У нас неформальное заседание, но я выношу вопрос на голосование. Кто за принятие этого предложения?

Она встала сразу, едва закончила последнее слово, но не смогла опередить Лилейн и Джанию. Через мгновение стояли все, за исключением Саройи и Фэйзелле. За пределами действия стража прокатилась волна оживления, – сестры наверняка тут же принялись обсуждать возможную причину голосования.

– Малое Согласие достигнуто, предложение связать узами сорок семь Аша’манов принято.

Плечи Саройи поникли, Фэйзелле тяжело вздохнула.

Романда призвала Восседающих к Большему согласию во имя единства, но ничуть не удивилась, когда эти две упрямицы остались демонстративно сидеть. В конце концов, они боролись против каждого шага в сторону Аша’манов, забыв ради этой цели и закон, и обычаи, и теперь стояли до конца, уже даже после того, как все было решено. В любом случае, теперь дело сделано, причем даже не пришлось заключать временный союз. Конечно, Узы – на всю жизнь, но это, все же, лучше любого альянса. Ведь таковой подразумевает равные условия.

– Странное число, сорок семь, – задумчиво проговорила Джания. – Можно я задам вопрос твоему Стражу, Мериса? Спасибо. Почему Возрожденный Дракон выбрал именно это число, Джахар?

Очень хороший вопрос, подумала Романда. Из-за всех этих эмоций по поводу того, что им удалось достичь желаемого, не отдавая ничего взамен, эта подробность ускользнула от ее внимания.

Джахар подобрался, будто бы ожидал этого вопроса, но боялся отвечать на него. Однако его лицо сохранило выражение холодной решимости:

– Пятьдесят одна сестра уже привязана узами к Аша’манам, и Айз Седай привязали узами четверых из нас. Число сорок семь составляет разницу. Раньше нас было пятеро, но один погиб, защищая свою Айз Седай. Запомните его имя. Эбен Хопвил! Запомните его!

Над рядами скамеек повисла тишина. Романда почувствовала, будто бы изнутри превращается в глыбу льда. Пятьдесят одна сестра? Привязана узами к Аша’манам? Это омерзительно!

– Манеры, Джахар! – одернула Стража Мериса. – Не заставляй меня повторять это снова и снова!

Он резко повернулся к ней:

– Они должны знать, Мериса. Они должны знать! – Он снова окинул взглядом расположившихся на скамейках Восседающих. Его глаза пылали. Он ничего не боялся. Его рассердили, и теперь он был зол. – Эбен был в соединении с Белдейн и своей Дайгиан. Соединением управляла Дайгиан, и поэтому, когда они столкнулись с одной из Отрекшихся, все, что он мог сделать, это крикнуть «Она направляет саидин!» и броситься на врага с мечом. И, несмотря на то, что Отрекшаяся сотворила с ним, он, истерзанный до умопомрачения, упорно цеплялся за жизнь, цеплялся за саидин, пока Дайгиан не обратила противницу в бегство. Поэтому запомните его имя! Эбен Хопвил! Он дрался за свою Айз Седай даже после того, как должен был умереть!

Юноша замолчал, и никто не решался заговорить, пока Эскаральда, наконец, тихонько не проговорила:

– Мы запомним его, Джахар. Но как вышло, что пятьдесят одна сестра оказалась… связана узами с Аша’манами? – Она наклонилась вперед, будто бы ожидала, что ответ прозвучит так же тихо.

Все еще злясь, мальчик пожал плечами. Для него не было ничего странного в том, что Аша’маны связали узами Айз Седай.

– Элайда послала их против нас. Возрожденный Дракон запретил причинять Айз Седай вред, если только те не попытаются причинить вред нам. И тогда Таим решил захватить их врасплох и связать узами, прежде чем этим женщинам представится возможность предпринять что-нибудь против нас.

Так значит это сторонницы Элайды. Разве это что-то меняет? В какой-то степени – да. Однако факт, что каких-то сестер удерживают узами Аша’маны, возвращает к вопросу о равных условиях. И это невыносимо.

– У меня есть еще один вопрос к нему, Мериса, – объявила Морайя и, дождавшись кивка Зеленой, продолжила. – Ты дважды уже давал понять, что какая-то женщина направляет саидин. Почему? Ведь это невозможно.

Шатер наполнился одобрительным гулом.

– Пусть это и невозможно, – ледяным тоном ответил юноша, – однако она делала это. Дайгиан рассказала нам о том, что выкрикнул Эбен, и призналась, что ничего не чувствовала, когда та женщина направляла. Это может быть только саидин.

И тут на границе сознания Романды прозвучал маленький гонг. Она вспомнила, где слышала имя Кабрианы Мекандес.

– Мы должны немедленно арестовать Делану и Халиму, – объявила она.

Само собой, ей пришлось все разъяснить. Даже Амерлин не имеет права приказать арестовать Восседающую без объяснений. Две сестры были убиты посредством саидин, причем обе – подруги Кабрианы, дружбой с которой могла похвастаться и Халима. Та самая Отрекшаяся, направлявшая мужскую половину Источника. Это едва ли убедило Восседающих, особенно Лилейн, но все вопросы пропали сами собой, когда после активных поисков в лагере никого из вышеупомянутых женщин обнаружить не удалось. Их видели на пути к одной из площадок для Перемещений: Делану и ее служанку с увесистыми узлами за плечами, которые спешили вслед за Халимой. Но их уже и след простыл.